Герасимова Александра. Наследники Раскола

   В недобрый для себя день они решились напасть на Гугнеатию. На Родине Карины еще помнили, как делаются революции. С властью Темных сил здесь было скоро покончено. В краю провозгласили Новую Бодиярскую Республику. Свободу обрели некогда плененные представители почти всех государств. Недавно был избран очередной президент. Им стал двадцатилетний Владислав Трофимов. «Карина его знает», — закончил свою речь Григорий.
   Они с Крисом уже подошли к большому поселению. Сказать, что здесь царило оживленное веселье, значит, не сказать ничего. Ликование водоворотом окружало Карину. Она стояла, тесно прижавшись к высокой красивой женщине. Крис подошел ближе. На какую-то долю секунды ему показалось, что когда-то он уже видел эту картину. Девушка подняла на него сияющие счастьем глаза.
   — Мама, познакомься — это Кристофер Ив. Крис — это моя мама!
   Эсверский король успел только поклониться, как прибежала молодая женщина с льняными, закрученными в тоненькие спиральки волосами.
   — Кариночка!
   — Надюнечка!
   Сестры бросились навстречу друг другу и были просто сумасшедшие от радости. А мама сказала Кристоферу голосом, исполненным достоинства:
   — Рада познакомиться! Как добрались?
   Карина смеялась просто до слез.
   — Мамочка, мы уже год в пути…
   Этот день стал самым счастливым в жизни Карины. Не проходило и минуты, чтобы не появился человек, которого она любила, но уже никогда не надеялась увидеть. И вот он прибегал, окрыленный радостной вестью. И снова объятья, слезы, смех.
   — Настенька! Юлечка! Любочка! Диночка! Дианочка! Танюша! Улечка! Лизочка! Мариночка! Светочка! Викочка! Ксюшечка! Дашечка! Катечка! Тетя Маша! Дядя Саша! Тетя Римма! Тетя Ира! Дядя Олег! Тетя Люба!
   Спать в тот день легли очень поздно, вернее рано, потому что рассвело прежде, чем совершенно обессиленная Карина рухнула на кровать. Подскочила она часа через три. Ей нужно было все видеть, все воспринимать.

32.

   При свете дня Карина смогла не только лучше разглядеть дорогих ее сердцу людей, но и познакомиться с сыновьями и дочерьми подруг. Все ее ровесницы уже вышли замуж, и у многих были дети: у одной Юленьки — трехмесячный Ромашка; у другой Юленьки — полуторагодовалый Максимка; у Дины — четырехлетняя Саша, у Анюты — двухлетний Данила. А когда появилась Любочка с близнецами, Ксюшей и Данилой (с некоторых пор каждого второго мальчика в этой стране называли именно так), рот у Карины начал кривиться, и она заныла:
   — Крис, я тоже хочу…
   Атмосфера царила возбужденная и радостная. Карина с упоением рассказывала о своих приключениях. Все Путешествие теперь превратились в сплошной прикол.Даже Крис, непосредственный участник описываемых событий, только сейчас осознавал комичность многих ситуаций.
   Одно настораживало эсверца — девушка ничего не говорила о короле Гае. Долесония полностью отсутствовала в ее карте мира. Карина словно вытеснилавсю информацию, связанную с этим местом. Без всякого усилия перескакивала она через данный отрезок пути, как будто и перескакивать было нечего.
   С особенным удовольствием вспоминали молодые люди прежние годы, проведенные в Светлени.
   — А помните, как Ярослава забыли в бору…
   — А помните, как вечером поплыли ловить щуку, и Митька чуть не выпал за борт…
   — А помните, как Гришка… — тут даже продолжать не стали, все так и покатились на землю. Потом хотели описать то происшествие, но старший очень грозно посмотрел на всех.
   — А помните, как Ярик с молоком: «Получите — распишитесь…»
   Все просто изнывали. А Ульяна говорит красивым низким голосом:
   — А я никогда не забуду, как Каринка — «Трусы не — ж., ж. — не алмаз».
   — Что? — возопила путешественница и сделала страшные глаза, но губы ее смеялись.
   — Было, было, — улыбалась Ульяна. — Однажды Карина изображала змею. Это у них с Галькой был такой номер. Та дула в дудочку, а Карина появлялась из ящика комода и, извиваясь, ползла по полу. Я ей потом говорю: «Карина, у тебя трусы были видны». И тут-то она мне и выдала.
   — А вообще, — добавила Ульяна уже совершенно серьезно, — я на всю жизнь запомнила другое. Когда Каринка бежала, а впереди была какая-то опасность, она заранее выставляла руки.
   Светленцы много пели, в том числе ту балладу про юношу и хуторянку, что Кристофер уже слышал в исполнении Карины и детского хора Расщелины.

33.

   Помня посещение Светлени, эсверец не сомневался, что и в Бодиярии они останутся надолго. Каково же было его удивление, когда в конце второго дня путешественница начала готовиться к отъезду.
   — Каринушка, не надо так спешить. Я все понимаю…
   Но Крис понимал не все. Карина грустно посмотрела на него:
   — Я чувствую себя здесь чужой…
   Красочный мираж общего детства растаял, и друг перед другом оказались совершенно незнакомые люди, чей жизненный опыт был до невозможности различен. Карина мучалась от неразделенной любви — ее подруги растили детей. Девять лет она знала лишь увлекательные заботы высшего образования — ее близкие боролись за существование. Путешествие было не в счет — мама была уверена, что вновь обрела свою наивную и ласковую дочь.
   — Каринушка, нужно попытаться найти общий язык, — увещевал ее Крис.
   Девушка отрицательно качала головой:
   — Я не смогу… Это началось не здесь и не сейчас. В замке гугнеатов я тоже чувствовала себя чужой… То одиночество — оно сродни этому…
   — Опишите, как выглядит ваше одиночество?
   Карина слабо улыбнулась — эсверский врач воспроизводил классические приемы ведения терапевтической беседы.
   — Мое одиночество. Оно такое. Как будто есть поток, и в него все включены. Несутся в одном направлении, которое является известным, естественным, правильным. А я — как камень, который застопоривает течение. Все движутся — я стою. Все свои — я чужеродный элемент.
   — Попробуйте по-другому описать это же чувство!
   — Помню, мы с мамой куда-то бежали, — без перехода начала Карина, — и я прямо увидела, как от людей отходят конусы, которые включают их личные убеждения, надежды, желания, составляющие их собственную правду. Позже я узнала, что в науке есть целое направление — «модель психического», в рамках которого изучается, что знают маленькие дети о людях как носителях психики.
   — Вам кажется, что те конусы непроницаемы?
   — Я не думаю о них. Но иногда не знаю, о чем говорить. Начинаю лихорадочно придумывать, и теряется естественность общения.
   — Если это и происходит, то только потому, что вы отказываете себе в праве быть самой собой и, например, просто помолчать!
   — Я и так много молчу, — грустно сказала девушка. — Конечно, вы уже устали от моей болтовни, но я просто «отрываюсь» за все эти годы. Незадолго до отъезда из Гугнеатии я готова была диагностировать у себя «поздний юношеский аутизм»…
   — Но, скорее всего, это был важный период осмысления себя в этом мире. Очень важно уважать свои состояния, а вы…
   — Я брала себя за шиворот и трясла!
   — Ваша сила воли, поистине, огромна! Безусловно, это своеобразный дар.
   Н-да… Вопрос только в том, кто его отправитель? Крис снова вернулся к ранее начатой теме:
   — Что вам мешает в общении с близкими? Почему вы не позволяете себе быть с ними такой, какая вы есть на самом деле. Как будто подозреваете себя в чем-то.
   Карину уже лихорадило.
   — Я не знаю… Не знаю… Не знаю… Крис, уедемте отсюда сегодня же, сейчас же. Прошу вас!!!
   — Каринушка, — мягко говорил Крис. — На дворе — ночь…
   Девушка начала плакать.
   — Во мне есть что-то ужасное. Какой-то порок, какой-то изъян. Я пытаюсь скрывать от окружающих все, чтобы не выдать и это. Но призраки идут за мной, как на маяк. Помните, что кричал хозяин таверны: «Она обречена, она проклята, она принадлежит нам!» Тогда мне было страшно, что он назовет причину, но сейчас я хотела бы знать. Я больше не могу… Что это?!
   Крис был потрясен этой вспышкой. Он обнял Карину:
   — Маленькая моя, не надо… Скоро все будет позади…

34.

   Но путешественники не успели отправиться в дорогу. Рано утром в бодиярском поселении появился отряд мрачных людей в кожаных куртках. Один из комиссаров обратился к Владиславу Трофимову, в котором безошибочно угадал главного:
   — Нам стало известно, что здесь находится бывшая королева бывшего Долесонского королевства!
   — Нет, мы не знаем, о ком вы говорите!
   — Прежде эта особа была известна под именем Карины Аргуновой!
   Девушка ни жива, ни мертва, поднялась со своего места.
   — Я прибыл по поручению Революционного Комитета! — взял под козырек комиссар. — Ваш муж король Гай Карл Фредерик Долесонский мертв. Королевство провозглашено республикой. Вам необходимо подписать отречение от престола.
   Светленцы ни за что не выдали бы путешественников. Но как только прозвучали последние слова, Карина начала прощаться со всеми, как будто боялась опоздать на пожар.

35.

   Невеселое это было возвращение.
   Карину и Кристофера везли в карете с коваными решетками. Комиссары обращались с ними холодно и дерзко, всячески подчеркивая зависимость их положения и незавидность судьбы. Нигде не задерживаясь, процессия миновала королевство Полуэктоса, Фандорию, мир Гьергивичей, Цегенвею.
   Долесония встретила их виселицами. «Революция как страшный сон будет преследовать гугнеатов», — Карина с ужасом созерцала ожившее прошлое своей страны. В столице их ждали разрушенные магазины, следы пожарищ, красные флаги и шеренги марширующих людей.
   Их сразу провели в разоренный королевский дворец. Кабинет Гая занимал председатель Временного правительства — Смерч. Услышав это имя, Крис еле заметно вздрогнул.
   — Здравствуйте, товарищ Аргунова! — разбойник протянул ей руку.
   Карина не пошевелилась. Смерч проигнорировал эту выходку и, щурясь, посмотрел на Криса:
   — Не имею чести…
   Девушка слабо улыбнулась, поняв что в эту секунду они с Крисом подумали об одном и том же.
   — Кристофер Ив, — четко выговорил эсверец, смотря в упор на вождя революции.
   — Присаживайтесь, — сказал тот, занимая кресло короля. — Товарищ Аргунова, мы вызвали вас по нескольким причинам. Во-первых, вам необходимо подписать вот это…
   Смерч протянул Карине документ, на котором было выведено:
   «Я — Карина Долесонская, урожденная Аргунова, отрекаюсь от престола, доставшегося мне после смерти моего мужа Гая Карла Фредерика Долесонского. Отрекаюсь свободно, не по принуждению, а по убеждению в правом деле Революции. Подтверждением чему служит подпись на этом документе и клятва Революционному комитету».
   — Какая клятва? — похолодела Карина.
   — Всей своей жизнью служить Революции!
   — А если я откажусь?
   — Вы не понимаете, в какую историю попали? — человек удивленно поднял бровь. — Здесь Революция! И никто не будет уламывать вздорную девочку. Вас не казнили (как поступили со всеми родственниками короля) только из-за того, что ваша миссия — очень удачна. Работа над вашим образом завершена. Вы простая крестьянская девушка…
   — Я купеческая дочь! — взорвалась Карина.
   — Тем хуже для вас, — прошипел председатель, и пальцы его вцепились в подлокотниках кресла. — Купеческое сословие внесено в список нежелательных элементов нового общества. Но я никому не расскажу вашей тайны. ВЫ — ПРОСТАЯ КРЕСТЬЯНСКАЯ ДЕВУШКА, — революционер сделал ударение на каждом слове, — которую народ избрал Посланницей Мира.
   — Это не народ избрал!
   — Я повторяю, КОТОРУЮ НАРОД ИЗБРАЛ ПОСЛАННИЦЕЙ МИРА. Вы призываете трудящиеся массы разных стран к борьбе со Злом, истоки которого в неправильном устроении общества.
   — Ничего себе! — снова не выдержала Карина. — Это неправда! Я и с трудящимися массами очень мало общалась, а все больше…
   — Значит, теперь будете! — оборвал человек. — Я лично сын прачки и конюшего.
   — Не в коня корм!
   Председатель уставился на Карину холодным пронзительным взглядом. Девушка упрямо вскинула голову. И вдруг зрачки вождя расширились до размера радужной оболочки и как люки опрокинулись внутрь, открывая дорогу в черную бесконечность.
   Эсверец вовремя успел подхватить Карину. Он привел ее в себя, и первый раз девушка пожалела, что ее друг — врач. Забившись в руки друга она с ужасом смотрела на того, кто сейчас был в облике вождя революции. Смерч уже смотрел по-обычному, но Карине все равно хотелось выть. Не встречая больше никаких возражений, председатель договорил:
   — Сегодня вечером состоится собрание, на котором будут присутствовать школьники, студенты, ученые, солдаты, крестьяне, рабочие. Вам нужно сказать вот эту речь.
   Вождь протянул Карине увесистую папку — девушка была не в силах ее принять, и Крис сделал это за нее. Потом путешественников отвели в темницу.
   — Когда-нибудь их назовут «Империей Зла»,- сказал Крис, наблюдая за удаляющимися комиссарами.
   — И я точно знаю почему, — пробормотала в ответ Карина.

36.

   — Похоже, наш единственный шанс выбраться отсюда — прочитать эту галиматью, — печально заметил Кристофер, пробегая глазами написанную речь.
   Карина не шелохнулась. Как изваяние просидела она до самого вечера. А когда оставалось совсем немного времени, развила бурную деятельность. Написала три письма. Первое — маме. Второе — Ермолаю Васильевичу Бардову. А один конверт так и оставила неподписанным, белым… Потом приняла ванну. Оделась во все самое красивое, что у нее было.
   — Что это вы наряжаетесь? — удивился Кристофер.
   — Я обряжаюсь, милый друг, обряжаюсь…
   Пришли комиссары.
   — Обождите, — сказала она и подошла к эсверцу.
   — Крис, спасибо вам за все! — приподнявшись на цыпочки, девушка поцеловала друга.
   — Возьмите вот это, — Карина протянула письма. — Если сможете, передайте по назначению…
   — Ну, что, ребята, пошли! — последнее было обращено к комиссарам.
   Один из них взял папку с докладом. Но девушка не стала принимать ее:
   — Милый, я эту песню с детства знаю!
   Карина была невероятно возбуждена. На щеках ее горел нездоровый румянец, глаза лихорадочно блестели. Гугнеатке явно не терпелось, чтобы все поскорее началось.

37.

   Сотни людей в партере и амфитеатре приветствовали Посланницу Мира. Хлопали и представители Временного Правительства. Речь бывшей королевы должна была окончательно утвердить падение монархии в Долесонии и наметить ближайшую перспективу — Мировую Революцию.
   — Здравствуйте, дорогие жители Долесонии, — не по протоколу тепло начала Карина. — Я рада возможности выступать перед вами. Меня представили как Посланницу Мира. Это очень красивое и гордое наименование, но, к сожалению, не совсем верное. Ибо я приехала не с Миром. Я приехала с Войной…
   Я родом из Гугнеатии. Вместе с моим другом, эсверцем Кристофером Ивом, мы объехали миры, основанные преподобными магами Хестилотом, Идеквакченбаргборталуи, Ворликием, Тонсильваном, Кирой, Матиасом, Цегенвеем, Гьергичем, Фандором, Полуэктосом, Бодияром. Мы призываем людей на Битву. Но на какую?! Нет, не на свержение правящего класса! А на борьбу с истинным Злом.
   Карина зафиксировала какое-то движение слева, но продолжала говорить:
   — В моей стране было расшифровано древнее послание, согласно которому Битва со Злом состоится 3 марта 3000 года. Уже сейчас армии многих королевств движутся к плато Никсагора, где назначен общий сбор. Но боюсь, эти войска срочно нужно перенаправить сюда. Ибо Зло пришло в ваш мир!!!
   Карина возвысила голос:
   — Загляните в Ваши души. Откуда столько ненависти, жажды убивать и разрушать? Качавшие вас в колыбелях матери такими ли видели своих детей? Вас обманули! Провели! И как ловко! Предложили добиться свободы, равенства и братства, о которых говорил Ильвелин, способами, прямо противоречащими его учению. Вам сказали: хватит верить, что вино — это кровь. Попробуйте крови и убедитесь сами!!!
   Свет в зале начал меркнуть и одновременно с этим начал нарастать неимоверный гул. Карина уже кричала:
   — В моей стране сто лет назад тоже была революция. Ученые до сих пор ломают головы, что это было? Кризис идентификации? Экзистенциональный вакуум? Завороженность тенью? И теперь я знаю ответ на этот вопрос! ДЕЛО В ТОМ, ЧТО…
   Раздавшийся грохот заглушил ее слова. То, что происходило дальше, было недалеким будущим уже зародившегося в сознании гьергичей кинематографа. Дико смеясь, председатель поднялся в воздух. Свечи выдирались из мощных светильников и со свистом бросались на людей. Кресла поднимались в воздух вместе со своими седоками и устраивали гонки вперемежку с акробатическими этюдами. Гардины тряслись, заходясь в беззвучном хохоте. А потом в одну секунду все прекратилось. Раз — и нету.

38.

   Люди, постанывая, приходили в себя. Не было ни одного, кого не отметила бы ссадина или ожог. Карина и Кристофер оказывали всем медицинскую помощь. Но этим уже не могли ограничиться.
   — Что делать? Кто виноват? — то и дело спрашивали их долесонцы.
   Утром к ним пришла делегация. Карина приготовилась внимательно слушать, но ей сказали:
   — Ваше величество…
   Путешественница запротестовала. Но все аргументы, основными из которых были, что она — гугнеатка и будет еще полгода отсутствовать, не возымели никакого действия. Так, Аргунова Карина Александровна была приглашена на царствие в Долесонию.
   Делегация удалилась, оставив девушку в глубокой задумчивости. Она долго молчала, а потом, наконец, сказала:
   — А вообще это интересно!
   И села писать проекты. Крис только диву давался, когда его спутница делилась некоторыми своими соображениями. В какой-то момент он даже сказал:
   — Жаль, что ваш государственный ум не достался Эсверии…
   Карина медленно, очень медленно положила на стол перо и вышла на балкон. Крис застал ее с сигаретой. Карина курила.
   — Что с вами? — спросил он.
   — Ничего, — ответила девушка. — Кстати, верните мне письма…
   Только что она навсегда простилась со своей мечтой стать королевой Эсверии. Неумолимость женской логики убедила ее и в том, что детей у нее тоже никогда не будет. Зато детище у нее теперь было — ее королевство, ее Долесония!

39.

   Следующее дни Карина целиком посвятила формированию кабинета министров. По всей стране глашатаи оповестили население об имеющихся вакансиях: министр финансов, министр культуры, министр науки, министр образования, министр сельского хозяйства и т. д. С пришедшими людьми Карина проводила многочасовые собеседования.
   В конце концов, все министры были назначены. Самым оригинальным, по мнению Кристофера, был выбор тринадцатилетнего мальчика на должность военного министра. Эсверец несколько раз пытался объяснить королеве, что это неразумно, но Карина только повторяла: «Ум полководца, ум полководца…» Выбор остальных претендентов был более или менее объясним. Министром сельского хозяйства стал опытный семидесятидвухлетний фермер, министром науки — двадцатидвухлетний студент, министром образования — тридцатипятилетний профессор, а министром финансов — сорокатрехлетняя женщина, мать четырех детей.
   Карина была очень довольна своим кабинетом. Проведя три совместных совещания и бессчетное количество индивидуальных, королева и ее спутник покинули Долесонию.

40.

   Они ехали знакомой дорогой, и когда снова попали на территорию Цегенвеи, не могли не заглянуть к королю Франку. Тот же самый вахтер так же подозрительно их оглядел, но все равно пропустил. Поднявшись на второй этаж, они сразу встретили Амалию. Принцесса всплеснула руками:
   — Привет! Вот Франк обрадуется!
   Король сидел за «компьютером» и поднялся навстречу вошедшим.
   — Снова в наших краях? Какие-то изменения в плане Битвы? — спросил цегенвеец, пожимая руку Крису и улыбаясь Карине.
   — Нет, — покачал головой эсверец. — Нам пришлось вернуться в Долесонию. У Карины умер муж…
   Девушка прямо чуть на месте не подпрыгнула. Франк удивленно поднял брови.
   — Не знал, что вы были замужем…
   Карину охватило уныние. Ну, вот теперь все будут считать, что она была замужем. Сама-то она считала, что ЗАМУЖЕМ НИКОГДА НЕ БЫЛА.
   — А как ваша семейная жизнь? — безмятежно произнес Кристофер, с роковой точностью попадая в болевые точки находящихся рядом людей.
   Взгляд Франка заметно потускнел.
   — Я не женат.
   — Кримхильда не простила, что вы пропустили день свадьбы? — поинтересовался Крис, словно всю жизнь коллекционировал причины несостоявшихся браков.
   — Да что с вами?! — не выдержала Карина. — Ну-ка, посмотрите мне в глаза!
   Последняя фраза была шуткой. Но если бы королева действительно увидела опрокидывающиеся внутрь зрачки, ей стало бы не до смеха. В серебристых глазах друга она различила боль.
   — Франк, а вы рассказали о том, почему вас не было? Мы можем подтвердить каждое ваше слово…
   Цегенвеец махнул рукой. В комнату впорхнула Кримхильда.
   — Здравствуйте! — звонко приветствовала она путешественников. — Ну, ты, Франчик, даешь! Такие гости приехали, а ты их при себе держишь!
   Она подбежала к королю, поцеловала его в щечку и потрепала за волосы. Карина считывала и анализировала каждую секунду взаимодействия. В голосе Кримхильды она различила легкое пренебреженье, в жесте — снисходительность. Когда ее рука закончила приветствие, король невольно потянулся за ней. Это был не тот Франк, которого они видели в Фандории!
   Карина обернулась к Крису — лицо эсверца было застывшим и напряженным. Она перевела взгляд на Кримхильду — та небрежено собирала бумаги со стола короля. Ее изящная фигурка была лишена признаков беременности.
   — Вы уверены, что правильно поступили, сделав аборт? — у Криса в тот день начисто пропала тактичность.
   Повисла неловкая пауза. Словно перебрав бесчисленное множество вариантов ответа, Кримхильда, наконец, ответила:
   — Да, так было надо…
   Карина не понимала, что творится с Крисом. Но, кажется, понимала Кримхильду. Своим поступком она навсегда привязала к себе совестливого Франка. Трапеза, к которой их пригласили, грозила пройти в ужасной атмосфере. Однако появились Амалия, Доминика, Тристан и даже нашлись поводы посмеяться.

41.

   С возвращением Франка все комнаты в корпусе номер восемь оказались занятыми, и путешественникам предложили расположиться в соседнем здании. Им досталась симпатичная угловая комнатка на четвертом этаже. Крис сразу улегся спать. А Карина достала бланки с измерениями интеллекта у цегенвейцев и принялась чертить сводную таблицу.
   Около половины первого в дверь тихонечко постучали. В полумраке коридора стоял Франк.
   — Извините, что так поздно, — шепотом сказал он. — Но я увидел свет, и подумал — может, прогуляемся?
   Они отправились в парк.
   — Я очень рад, что вы приехали в наше королевство! — сказал Франк.
   — Я тоже! — искренне ответила Карина.
   Потом они надолго замолчали, но, на самом деле, продолжали общаться. Просто о многом им не нужно было говорить: о Кристофере, о Сусанне, о фандорском драконе, о Битве.
   Только когда они возвращались обратно, Франк спросил:
   — А что говорит психология о любви?
   — Импритинг, — невесело сказала Карина. — Плюс проекция…
   — ?
   — Впервые импритинг был обнаружен на новорожденных утятах, — пояснила девушка. — Маленькие утята считают за маму того, кого увидят сразу после рождения. Эволюционно все оправдано — обыкновенно рядом оказывается мать. Но если это будет мячик или собака, механизм все равно запустится.
   — Возможно, с человеком происходит нечто подобное, — продолжала Карина. — Когда мы рождаемся для любви, то выбираем в качестве объекта первого попавшегося. А потом наделяем его в своем воображении самыми ценными для нас качествами. Хотя, возможно, это верно только для первой любви…
   — Значит, вторая более подлинная? — спросил Франк.
   — Может быть… — вздохнула Карина. — Может быть…
   Они вышли к корпусам. Пора было прощаться.
   — Мы завтра, вернее, конечно, уже сегодня уезжаем, — сказала королева Долесонии. — Если не увидимся, то до свидания!
   — Нет-нет, я обязательно провожу вас! — воскликнул правитель Цегенвеи. — Хочу спросить еще вот о чем. Когда вы были у нас в прошлый раз, то проводили какие-то исследования, можно узнать о результатах?
   — К сожалению, данные еще не обработаны. Не было времени… Но я обязательно сообщу!
   — А как вы собираетесь их обсчитывать?
   Карина уверенно назвала математическую процедуру.
   — Вручную будете делать? — последовал вопрос.
   — У меня есть формула…
   — А давайте завтра сделаем все на компьютере! Забьем матрицу и никаких проблем!
   С некоторых пор Карина с опаской относилась к подобного рода агрегатам, но хи-квадрат так утомительно считать!

42.

   Утром они сидели в комнате Франка. Пристально оглядев помещение, Карина пришла к удовлетворившему ее выводу — Кримхильда не ночевала здесь. Отругав себя за такие недостойные мысли, путешественница стала смотреть на короля. Тот ударял по кнопкам «клавиатуры» и изображенные на них знаки отражались на «мониторе». Хорошие руки и темные кудри цегенвейца опять сбили девушку с толку. Она пыталась отвлечься какими-то абстрактными рассуждениями, но вдруг подумала: «А ведь и королевства наши близко находятся…»