“Черт бы побрал её прагматизм, – подумал он. – Я люблю её… Но действительно ли я люблю? Может быть, меня заставляет кто-то другой?”
– Энди! Ты можешь сделать кое-что для меня?
– Что?
– В доме на Манчестер Авеню… где мы жили с Невом… я хотела взять там кое-какие вещи, но боюсь ехать туда одна. Ты отвезёшь меня?
– Сейчас?
– Сейчас рано. Нев, наверное, ещё на фабрике. Мой… отец сделал его заместителем директора, ты знаешь. Тебе кто-нибудь говорил, зачем он женился на мне? Ради бизнеса.
Фурлоу накрыл её руку своей.
– Ты хочешь, чтобы он узнал… о нас?
– Он и так знает достаточно.
Он снова положил руки на руль.
– О’кей, дорогая. Как скажешь.
Он снова включил мотор и вывел машину на дорогу.
Они ехали молча. Покрышки шуршали по мокрому асфальту. Свет фар встречных машин ослеплял Фурлоу. Он отрегулировал линзы своих очков так, чтобы уменьшить боль от встречного света.
Рут прервала молчание.
– Я не хочу никакой драки. Ты подождёшь меня в машине. Если будет нужна твоя помощь, я позову.
– Ты уверена, что мне не нужно идти с тобой?
– Он не посмеет ничего предпринять, если будет знать, что ты ждёшь меня внизу.
Фурлоу пожал плечами. Скорее всего она права. Конечно, она могла хорошо изучить характер Нева Хатсона. Однако он чувствовал, что опасность не миновала и неприятности ещё ожидают их впереди.
– Зачем я вышла за него замуж? – недоуменно произнесла Рут. – Бог знает… После сегодняшней ночи я не уверена, что кто-то из нас осознает, почему он совершает тот или иной поступок.
Она посмотрела на Фурлоу.
– Почему так складывается наша жизнь, дорогой?
“Вот оно, – подумал Фурлоу. – Вот он, важнейший вопрос. Некие существа? А… чего они хотят? Почему вмешиваются в нашу жизнь?”
8
9
10
– Энди! Ты можешь сделать кое-что для меня?
– Что?
– В доме на Манчестер Авеню… где мы жили с Невом… я хотела взять там кое-какие вещи, но боюсь ехать туда одна. Ты отвезёшь меня?
– Сейчас?
– Сейчас рано. Нев, наверное, ещё на фабрике. Мой… отец сделал его заместителем директора, ты знаешь. Тебе кто-нибудь говорил, зачем он женился на мне? Ради бизнеса.
Фурлоу накрыл её руку своей.
– Ты хочешь, чтобы он узнал… о нас?
– Он и так знает достаточно.
Он снова положил руки на руль.
– О’кей, дорогая. Как скажешь.
Он снова включил мотор и вывел машину на дорогу.
Они ехали молча. Покрышки шуршали по мокрому асфальту. Свет фар встречных машин ослеплял Фурлоу. Он отрегулировал линзы своих очков так, чтобы уменьшить боль от встречного света.
Рут прервала молчание.
– Я не хочу никакой драки. Ты подождёшь меня в машине. Если будет нужна твоя помощь, я позову.
– Ты уверена, что мне не нужно идти с тобой?
– Он не посмеет ничего предпринять, если будет знать, что ты ждёшь меня внизу.
Фурлоу пожал плечами. Скорее всего она права. Конечно, она могла хорошо изучить характер Нева Хатсона. Однако он чувствовал, что опасность не миновала и неприятности ещё ожидают их впереди.
– Зачем я вышла за него замуж? – недоуменно произнесла Рут. – Бог знает… После сегодняшней ночи я не уверена, что кто-то из нас осознает, почему он совершает тот или иной поступок.
Она посмотрела на Фурлоу.
– Почему так складывается наша жизнь, дорогой?
“Вот оно, – подумал Фурлоу. – Вот он, важнейший вопрос. Некие существа? А… чего они хотят? Почему вмешиваются в нашу жизнь?”
8
Фраффин пристально смотрел на образ, возникший над его пультом управления. Это был Лутт, начальник службы наблюдения, широколицый Чем, резкий и жестокий при принятии решений, чересчур прямолинейный. Он соединял в себе все лучшие качества, необходимые для механика, однако на его теперешней должности эти качества порой мешали ему.
Повисшая тишина должна была помочь Лутту понять, что Директор находится в дурном расположении духа. Фраффин пошевелился в кресле и бросил взгляд на серебристую паутину силовых линий пространственного репродьюсера, опутывавшую его кабинет.
Да, Лутт сильно напоминает это устройство. Его нужно правильно настроить для получения желаемого эффекта.
Фраффин тронул пальцами губы и произнёс:
– Я говорил тебе о том, что нужно щадить иммунного? Тебе были даны указания доставить женщину сюда – и быстро!
– Если я ошибся, меня надо разжаловать, – ответил Лутт. – Но я действовал с учётом полученного ранее распоряжения по поводу иммунного. То, как Вы отдали его женщину другому, то, как Вы…
– Он был занятным объектом для развлечений, но не более того, – сказал Фраффин. – Келексел попросил дать ему возможность исследовать обитателей планеты и назвал определённую женщину. Её следовало сразу же доставить сюда, не причиняя ей вреда. Это условие не касалось любого другого жителя, который попытается вмешаться или задержать вас при выполнении задания. Я правильно понял?
– Директор правильно понял, – сказал Лутт. В его голосе слышался испуг; Лутт хорошо представлял возможные последствия недовольства Фраффина: увольнение с должности, дающей неограниченные возможности для развлечений и удовольствий. Он жил сейчас в раю, где жизнь никогда не кажется скучней и откуда его могли мгновенно перевести на какую-нибудь затерянную станцию, лишив шансов на будущее, так как он разделял ответственность с Фраффином за совершенное преступление. И если их вина будет доказана, оба они понесут неизбежное и жесточайшее наказание.
– Без проволочек, – закончил Фраффин.
– Слушаюсь, – сказал Лутт. – Она будет здесь прежде, чем закончится первая половина этого дежурства.
Изображение Лутта исчезло.
Фраффин откинулся в кресле. Все шло превосходно… если не считать этой задержки. Разве можно было предположить, что Лутт попытается разлучить любовников? Этот болван должен представлять опасность подобных экспериментов с иммунным. Ну да ладно, скоро женщина будет здесь, и Келексел сможет исследовать её так, как ему хочется. Каждый прибор будет задействован на полную мощность для того, чтобы подчинить её волю желаниям гостя – как того требует учтивость. Пусть – никто не ставит под сомнение гостеприимство Директора Фраффина.
Он усмехнулся.
Пусть безмозглый Следователь испробует прелести этой дикарки. Пусть он оплодотворит её. И тогда он должен сразу же ощутить результаты своих исследований – его плоть подскажет ему. Свершённый акт ускорит необходимость омоложения, и как тогда он поступит? Вернётся, к Первородным и скажет: “Я произвёл на свет незапланированного ребёнка. Позвольте пройти курс омоложения?” Но он не позволит себе этого, тем более этого не допустят Первородные с их ортодоксальными взглядами. Келексел узнает, что на корабле имеются собственные специалисты по омоложению, собственный хирург. И он, в конце концов, скажет себе: “Я смогу иметь столько детей, сколько захочу, к черту Первородных!” Когда он пройдёт курс омоложения, он будет наш.
Фраффин снова осклабился. После того, как с этим делом будет покончено, он сможет вернуться к своей чудесной маленькой войне.
Повисшая тишина должна была помочь Лутту понять, что Директор находится в дурном расположении духа. Фраффин пошевелился в кресле и бросил взгляд на серебристую паутину силовых линий пространственного репродьюсера, опутывавшую его кабинет.
Да, Лутт сильно напоминает это устройство. Его нужно правильно настроить для получения желаемого эффекта.
Фраффин тронул пальцами губы и произнёс:
– Я говорил тебе о том, что нужно щадить иммунного? Тебе были даны указания доставить женщину сюда – и быстро!
– Если я ошибся, меня надо разжаловать, – ответил Лутт. – Но я действовал с учётом полученного ранее распоряжения по поводу иммунного. То, как Вы отдали его женщину другому, то, как Вы…
– Он был занятным объектом для развлечений, но не более того, – сказал Фраффин. – Келексел попросил дать ему возможность исследовать обитателей планеты и назвал определённую женщину. Её следовало сразу же доставить сюда, не причиняя ей вреда. Это условие не касалось любого другого жителя, который попытается вмешаться или задержать вас при выполнении задания. Я правильно понял?
– Директор правильно понял, – сказал Лутт. В его голосе слышался испуг; Лутт хорошо представлял возможные последствия недовольства Фраффина: увольнение с должности, дающей неограниченные возможности для развлечений и удовольствий. Он жил сейчас в раю, где жизнь никогда не кажется скучней и откуда его могли мгновенно перевести на какую-нибудь затерянную станцию, лишив шансов на будущее, так как он разделял ответственность с Фраффином за совершенное преступление. И если их вина будет доказана, оба они понесут неизбежное и жесточайшее наказание.
– Без проволочек, – закончил Фраффин.
– Слушаюсь, – сказал Лутт. – Она будет здесь прежде, чем закончится первая половина этого дежурства.
Изображение Лутта исчезло.
Фраффин откинулся в кресле. Все шло превосходно… если не считать этой задержки. Разве можно было предположить, что Лутт попытается разлучить любовников? Этот болван должен представлять опасность подобных экспериментов с иммунным. Ну да ладно, скоро женщина будет здесь, и Келексел сможет исследовать её так, как ему хочется. Каждый прибор будет задействован на полную мощность для того, чтобы подчинить её волю желаниям гостя – как того требует учтивость. Пусть – никто не ставит под сомнение гостеприимство Директора Фраффина.
Он усмехнулся.
Пусть безмозглый Следователь испробует прелести этой дикарки. Пусть он оплодотворит её. И тогда он должен сразу же ощутить результаты своих исследований – его плоть подскажет ему. Свершённый акт ускорит необходимость омоложения, и как тогда он поступит? Вернётся, к Первородным и скажет: “Я произвёл на свет незапланированного ребёнка. Позвольте пройти курс омоложения?” Но он не позволит себе этого, тем более этого не допустят Первородные с их ортодоксальными взглядами. Келексел узнает, что на корабле имеются собственные специалисты по омоложению, собственный хирург. И он, в конце концов, скажет себе: “Я смогу иметь столько детей, сколько захочу, к черту Первородных!” Когда он пройдёт курс омоложения, он будет наш.
Фраффин снова осклабился. После того, как с этим делом будет покончено, он сможет вернуться к своей чудесной маленькой войне.
9
Рут с удивлением заметила, что получает удовольствие, освобождаясь от кипевшей внутри неё ярости. Эмоции, накопившиеся у неё за время, проведённое с Энди, наконец нашли выход. Она видела, как трясутся руки у Нева – его розовые ручки с детскими складочками на суставах. Руки выдают его всегда, хотя он и притворяется. Восемь месяцев совместной жизни не прошли для неё даром. Теперь слова слетали с её полных губ, как бамбуковые щепки, которые она вонзала в наманикюренную душу Нева.
– Ты можешь сколько угодно визжать о своих супружеских правах, – сказала она. – Бизнес теперь веду я! О, я знаю, зачем ты женился на мне. Тебе не удалось долго дурачить меня.
– Рут, ты…
– Хватит. На улице меня ждёт Энди. Я забираю свои вещи и уезжаю.
Широкий лоб Нева покрылся морщинами. Его пуговичные глазки, следившие за ней, не выражали никаких эмоций. “Опять один из приступов бешенства! Она наслаждается своей яростью, черт её побери! Это видно по тому, как она встряхивает головой на манер взнузданной лошади – кобылка, первоклассная шлюха”.
Рут пронзила его взглядом. Он побаивался, когда она так смотрела. Она оглядела комнату, прикидывая, не осталось ли чего-нибудь нужного. Ничего. Комната Нева Хатсона была обставлена в соответствии с его вкусами: восточные безделушки, огромный рояль в углу, футляр для виолончели, в котором стояли три бутылки ликёра и несколько бокалов. Нев любил это. “Давай напьёмся, дорогая, и сыграем что-нибудь красивое”. Окна за роялем были открыты, сквозь них виднелись фонарики, горевшие в саду, газон с садовой мебелью, блестевший от дождя.
– Законы штата Калифорния предполагают общность владения имуществом, – пробормотал Нев.
– Получше изучи законы, – презрительно сказала она. – Все дело переходит ко мне по наследству.
– По наследству? Но ведь твой отец ещё не умер.
Она молча смотрела в окно, стараясь сдержать кипящую ярость.
“Черт её побери! – подумал Нев. – Она думает об этом сучьём Энди Фурлоу. Она хочет уйти к нему, но ей нужна моя голова для того, чтобы вести дела. Этот поганый мямля, этот мальчишка в её постели! Она не получит его; я позабочусь об этом”.
– Если ты уедешь с этим доктором Фурлоу, я испорчу его и твою репутацию, – сказал он.
Она повернула голову, показав греческий профиль с тугим узлом рыжих волос на затылке. Презрительная усмешка искривила её губы.
– Ревнуешь, Нев?
– Я тебя предупредил.
– Ты женился на мне из-за денег, – сказала она. – Почему тебя должно волновать, как я провожу время?
Она повернулась к нему:
– Ах, ты, свинья, в человеческом облике! Как я могла поменять Энди на тебя! О чем я думала? Наверное, меня привлекла твоя грубая, животная сила. Но теперь я отняла эту силу и обратила её в ненависть против тебя!
– Дочь убийцы! – прошипел Нев.
Она оглядела его с ног до головы. “И это мой избранник! Но почему, почему, почему? Из-за моего одиночества, вот почему! Я осталась совсем одна, когда Энди поехал за этой чёртовой стипендией, а Нев был тут как тут – Нев, Нев, Нев, с его навязчивым вниманием, ласковый, как лис. Я была пьяна и страшно зла на Энди; Нев использовал это, я тогда уже не могла ненавидеть его, он так ласково положил мне руку на колено, ласково – и все выше, и выше – и вот мы уже в постели, а Энди далеко в Денвере, а я по-прежнему одинока”.
– Я ухожу, – сказала она. – Энди отвезёт меня к Саре. Если ты попробуешь задержать меня, я позову его. Уверена, что он сможет справиться с тобой.
Узкие, плотно сжатые губы Нева обмякли. Его пуговичные глазки сверкнули, но тут же его лицо снова застыло. “Я разделаюсь с обоими! Эта сука лепечет о своём Энди, ну что ж, я показал ему в своё время, дорогому старине Энди. Интересно, что бы ты сказала, если бы узнала, чего мне стоило выхлопотать для него эту стипендию”.
– Ты знаешь, что подумают в городе, – произнёс он. – Каков отец, такова и дочь. Большинство будет на моей стороне.
Она топнула ногой.
– Свинья!
“Конечно, Рут, дорогая. Злись и топай ногами, как чудный маленький зверёк! О, как бы я хотел затащить тебя в кровать прямо сейчас, ты так восхитительна, когда сердишься. Я больше подхожу тебе, чем Энди, и я избавлюсь от него так же легко, как сделал это раньше, и Рут вернётся к своему любящему Неву”.
– Давай заключим сделку, – сказал он. – Отправляйся вместе со своим любовником, но не вмешивайся в то, как я веду дела. Ты сама сказала: какое мне дело до того, как ты проводишь время.
“Ну давай, продолжай компрометировать себя, – подумал он. – Я заполучу тебя обратно”.
Она метнулась в спальню, включила свет. Нев встал в дверях прямо позади неё. Он наблюдал, как она срывает одежду с вешалок и швыряет её на постель.
– Ну так как? – спросил он.
Она заставила себя ответить, понимая, что её слова могут сказать ему больше, чем она хочет.
– Хорошо, занимайся бизнесом, или чем угодно. Мы знаем, что для тебя важнее всего. – Она повернулась к нему, из последних сил сдерживая подступающие слезы. – Ты самая отвратительная тварь, которую я когда-либо встречала! Ты не можешь быть человеком!
– Как ты предполагаешь…
Он неожиданно замолчал и уставился мимо неё на стеклянные двери, ведущие во внутренний дворик.
– Рут… – Он произнёс её имя, как-то странно втянув в себя воздух.
Она быстро обернулась.
Через раскрытые двери в комнату входили три приземистые фигуры, одетые в зелёное. Их головы были необычно велики, глаза светились пугающим зелёным светом. Они держали в руках короткие трубки из серебристого металла и направляли их на находящихся в спальне людей.
“Как им удалось беззвучно открыть двери?” – мелькнуло в голове у Рут.
Позади неё Нев прохрипел:
– Смотри! Кто… – Его голос перешёл в испуганное шипение, как будто проткнули воздушный шар. Существо, находящееся справа от Рут, издало протяжный вибрирующий звук.
“Такое не может происходить наяву, – подумала она. И сразу же эту мысль сменила другая: – Это те самые существа, которые напугали нас в роще. Чего они хотят? Что происходит?”
Она поняла, что не может двигаться. Её голова была ясной, но в то же время как бы отделялась от тела. Одно из существ переместилось и оказалось прямо напротив неё – небольшого роста, похожее на человека, в зелёном трико, его туловище было окутано клубящимся туманом, который пульсировал пурпурным светом.
Она вспомнила описание Энди: “Мерцающие глаза…”
Энди! Она хотела позвать его на помощь, но голос не повиновался ей.
Что-то промелькнуло мимо неё, и она увидела Нева, который двигался, будто на пружинах. Раздался треск и звон разбитого стекла. Нев рухнул на пол, вокруг него быстро стала растекаться блестящая красная лужа. Он дёрнулся и затих.
Стоящий перед ней гном отчётливо произнёс по-английски:
– Несчастный случай, вы видели?
Она не смогла ответить, слова застряли у неё в горле. Рут закрыла глаза, подумав: “Энди! О, Энди, помоги мне!”
Она опять услышала, как одно из существ разговаривает, издавая протяжную трель. Попыталась открыть глаза и не смогла. Волны тьмы накатывали на её гаснущее сознание. Прежде чем окончательно погрузиться в бездонную бездну, она успела подумать: “Такое не может происходить, потому что никто этому не поверит. Просто кошмар, вот и всё”.
– Ты можешь сколько угодно визжать о своих супружеских правах, – сказала она. – Бизнес теперь веду я! О, я знаю, зачем ты женился на мне. Тебе не удалось долго дурачить меня.
– Рут, ты…
– Хватит. На улице меня ждёт Энди. Я забираю свои вещи и уезжаю.
Широкий лоб Нева покрылся морщинами. Его пуговичные глазки, следившие за ней, не выражали никаких эмоций. “Опять один из приступов бешенства! Она наслаждается своей яростью, черт её побери! Это видно по тому, как она встряхивает головой на манер взнузданной лошади – кобылка, первоклассная шлюха”.
Рут пронзила его взглядом. Он побаивался, когда она так смотрела. Она оглядела комнату, прикидывая, не осталось ли чего-нибудь нужного. Ничего. Комната Нева Хатсона была обставлена в соответствии с его вкусами: восточные безделушки, огромный рояль в углу, футляр для виолончели, в котором стояли три бутылки ликёра и несколько бокалов. Нев любил это. “Давай напьёмся, дорогая, и сыграем что-нибудь красивое”. Окна за роялем были открыты, сквозь них виднелись фонарики, горевшие в саду, газон с садовой мебелью, блестевший от дождя.
– Законы штата Калифорния предполагают общность владения имуществом, – пробормотал Нев.
– Получше изучи законы, – презрительно сказала она. – Все дело переходит ко мне по наследству.
– По наследству? Но ведь твой отец ещё не умер.
Она молча смотрела в окно, стараясь сдержать кипящую ярость.
“Черт её побери! – подумал Нев. – Она думает об этом сучьём Энди Фурлоу. Она хочет уйти к нему, но ей нужна моя голова для того, чтобы вести дела. Этот поганый мямля, этот мальчишка в её постели! Она не получит его; я позабочусь об этом”.
– Если ты уедешь с этим доктором Фурлоу, я испорчу его и твою репутацию, – сказал он.
Она повернула голову, показав греческий профиль с тугим узлом рыжих волос на затылке. Презрительная усмешка искривила её губы.
– Ревнуешь, Нев?
– Я тебя предупредил.
– Ты женился на мне из-за денег, – сказала она. – Почему тебя должно волновать, как я провожу время?
Она повернулась к нему:
– Ах, ты, свинья, в человеческом облике! Как я могла поменять Энди на тебя! О чем я думала? Наверное, меня привлекла твоя грубая, животная сила. Но теперь я отняла эту силу и обратила её в ненависть против тебя!
– Дочь убийцы! – прошипел Нев.
Она оглядела его с ног до головы. “И это мой избранник! Но почему, почему, почему? Из-за моего одиночества, вот почему! Я осталась совсем одна, когда Энди поехал за этой чёртовой стипендией, а Нев был тут как тут – Нев, Нев, Нев, с его навязчивым вниманием, ласковый, как лис. Я была пьяна и страшно зла на Энди; Нев использовал это, я тогда уже не могла ненавидеть его, он так ласково положил мне руку на колено, ласково – и все выше, и выше – и вот мы уже в постели, а Энди далеко в Денвере, а я по-прежнему одинока”.
– Я ухожу, – сказала она. – Энди отвезёт меня к Саре. Если ты попробуешь задержать меня, я позову его. Уверена, что он сможет справиться с тобой.
Узкие, плотно сжатые губы Нева обмякли. Его пуговичные глазки сверкнули, но тут же его лицо снова застыло. “Я разделаюсь с обоими! Эта сука лепечет о своём Энди, ну что ж, я показал ему в своё время, дорогому старине Энди. Интересно, что бы ты сказала, если бы узнала, чего мне стоило выхлопотать для него эту стипендию”.
– Ты знаешь, что подумают в городе, – произнёс он. – Каков отец, такова и дочь. Большинство будет на моей стороне.
Она топнула ногой.
– Свинья!
“Конечно, Рут, дорогая. Злись и топай ногами, как чудный маленький зверёк! О, как бы я хотел затащить тебя в кровать прямо сейчас, ты так восхитительна, когда сердишься. Я больше подхожу тебе, чем Энди, и я избавлюсь от него так же легко, как сделал это раньше, и Рут вернётся к своему любящему Неву”.
– Давай заключим сделку, – сказал он. – Отправляйся вместе со своим любовником, но не вмешивайся в то, как я веду дела. Ты сама сказала: какое мне дело до того, как ты проводишь время.
“Ну давай, продолжай компрометировать себя, – подумал он. – Я заполучу тебя обратно”.
Она метнулась в спальню, включила свет. Нев встал в дверях прямо позади неё. Он наблюдал, как она срывает одежду с вешалок и швыряет её на постель.
– Ну так как? – спросил он.
Она заставила себя ответить, понимая, что её слова могут сказать ему больше, чем она хочет.
– Хорошо, занимайся бизнесом, или чем угодно. Мы знаем, что для тебя важнее всего. – Она повернулась к нему, из последних сил сдерживая подступающие слезы. – Ты самая отвратительная тварь, которую я когда-либо встречала! Ты не можешь быть человеком!
– Как ты предполагаешь…
Он неожиданно замолчал и уставился мимо неё на стеклянные двери, ведущие во внутренний дворик.
– Рут… – Он произнёс её имя, как-то странно втянув в себя воздух.
Она быстро обернулась.
Через раскрытые двери в комнату входили три приземистые фигуры, одетые в зелёное. Их головы были необычно велики, глаза светились пугающим зелёным светом. Они держали в руках короткие трубки из серебристого металла и направляли их на находящихся в спальне людей.
“Как им удалось беззвучно открыть двери?” – мелькнуло в голове у Рут.
Позади неё Нев прохрипел:
– Смотри! Кто… – Его голос перешёл в испуганное шипение, как будто проткнули воздушный шар. Существо, находящееся справа от Рут, издало протяжный вибрирующий звук.
“Такое не может происходить наяву, – подумала она. И сразу же эту мысль сменила другая: – Это те самые существа, которые напугали нас в роще. Чего они хотят? Что происходит?”
Она поняла, что не может двигаться. Её голова была ясной, но в то же время как бы отделялась от тела. Одно из существ переместилось и оказалось прямо напротив неё – небольшого роста, похожее на человека, в зелёном трико, его туловище было окутано клубящимся туманом, который пульсировал пурпурным светом.
Она вспомнила описание Энди: “Мерцающие глаза…”
Энди! Она хотела позвать его на помощь, но голос не повиновался ей.
Что-то промелькнуло мимо неё, и она увидела Нева, который двигался, будто на пружинах. Раздался треск и звон разбитого стекла. Нев рухнул на пол, вокруг него быстро стала растекаться блестящая красная лужа. Он дёрнулся и затих.
Стоящий перед ней гном отчётливо произнёс по-английски:
– Несчастный случай, вы видели?
Она не смогла ответить, слова застряли у неё в горле. Рут закрыла глаза, подумав: “Энди! О, Энди, помоги мне!”
Она опять услышала, как одно из существ разговаривает, издавая протяжную трель. Попыталась открыть глаза и не смогла. Волны тьмы накатывали на её гаснущее сознание. Прежде чем окончательно погрузиться в бездонную бездну, она успела подумать: “Такое не может происходить, потому что никто этому не поверит. Просто кошмар, вот и всё”.
10
Фурлоу курил, сидя в тёмном салоне автомобиля и гадал, что могло так долго задержать Рут в доме. “Должен ли я в конце концов зайти туда? – спрашивал он себя. – Нехорошо, что я жду здесь, пока она там находится с ним наедине. Правда, она сказала, что сможет справиться с ним.
Думала ли Адель, что сможет справиться с Джо? Что за идиотская мысль!”
Опять накрапывал дождь, мелкие капли падали с неба в свете уличного фонаря на углу. Он повернул голову и посмотрел на окна дома – в гостиной горел свет, но за опущенными шторами не было заметно никакого движения.
“Когда она подойдёт к двери, я должен забрать у неё, то что она… нет! Я не должен входить в дом. Надеюсь, она действительно сможет управиться без моей помощи.
Управиться с ним!
Интересно, что представляет собой эта пара? Почему она вышла за него?”
Он покачал головой и стал смотреть в другую сторону. Ночь, освещённая уличными фонарями, показалась ему слишком тёмной, и он слегка изменил фокус своих поляризованных линз.
Почему она так задерживается?
Внезапно, он вспомнил о летающем объекте, который видел в роще. “Должно всё-таки быть какое-то логичное объяснение, – подумал он. – Может быть, если позвонить в ВВС… не называясь… Кто-нибудь даст простое, логичное объяснение.
Ну, а что, если нет?
Господи! А если выяснится, что эти летающие блюдца встречаются постоянно?”
Он попытался разглядеть время, но вспомнил, что его часы стоят. Проклятье, как долго она там возится!
Подобно поезду сворачивающему на свободный путь, его мысли вдруг поменяли направление, и он вспомнил отца Рут, его пристальный взгляд во время их последней встречи. “Позаботься о Рути!”
И этот предмет, паривший в воздухе перед окном Джо – что же это всё-таки было?
Фурлоу снял очки, протёр стекла платком и надел их снова. Он вспомнил свою встречу с Джо Мёрфи в апреле, вскоре после того, как Джо поднял ложную пожарную тревогу. Каким ударом было столкнуться с отцом Рут в маленькой грязной комнате для освидетельствования, расположенной над кабинетом шерифа. Ещё большим потрясением стали для него результаты тестов. Сухой, канцелярский язык его заключения не мог хотя бы частично передать, насколько он потрясён.
“Я нахожу, что у обследованного отсутствует внутренний стержень, позволяющий человеку контролировать свои чувства. В сочетании с таким опасным фактором, как мания преследования, это может рассматриваться в качестве основания для серьёзного беспокойства. Общее психическое состояние этого человека включает все компоненты, которые могут привести к ужасной трагедии”.
Понимая, что официальный язык заключения и стандартные медицинские термины не слишком адекватно выражают его отношение, он дополнил своё заключение устным докладом:
“Этот человек опасен. Он определённо страдает паранойей в тяжёлой форме и в любой момент может сорваться. Он способен на насилие”.
Его тогда испугало недоверие к его сообщению.
– Конечно, это всего лишь экспрессивная выходка. Джо Мёрфи! Черт, он ведь важный человек здесь, Энди. Ну… может быть, вы порекомендуете психоанализ…
– Я сомневаюсь, что это ему поможет.
– Хорошо, а что Вы нам предлагаете делать? Можете что-нибудь порекомендовать?
– Возможно, нам следует отвести его в церковь. Я позвоню отцу Жилю из Епископального прихода и узнаю…
– В церковь?
Фурлоу вспомнил, как он тогда разочарованно пожал плечами и сказал: “Я могу показаться не очень сведущим специалистом, но тем не менее религия часто делает то, чего не может психология”.
Фурлоу вздохнул. Отец Жиль, конечно, не добился успеха.
Черт! Ну, что же Рут так задерживается! Он протянул руку к дверце машины, но, поколебавшись, решил дать ей ещё несколько минут. В доме было тихо. Видимо, ей требуется время, чтобы упаковать чемоданы.
Рут… Рут… Рут…
Он припомнил, что она восприняла его заключение об отце с большей уверенностью, чем полицейские чиновники, Но она имела опыт в области психиатрии и, очевидно, уже некоторое время подозревала, что её отец не совсем нормален. Сразу после консультации Фурлоу заехал в больницу. Вместе с Рут, они зашли в самый пустынный буфет, взяли по чашечке кофе, и сели за угловой столик. Он припомнил запах подгоревшей еды, грязный пол, пластиковый верх столика с пятнами засохшего кофе.
Выслушав его заключение, Рут поставила на столик кофе и несколько секунд сидела молча, стараясь взять себя в руки.
Наконец кивнула и произнесла:
– Я знала это. Я догадывалась.
– Рут, я сделаю все возможное…
– Нет. – Она заправила выбившуюся прядь рыжих волос под шапочку. – Они позволили ему позвонить мне… как раз перед твоим приходом. Он был в ярости после общения с тобой. Он категорически не согласен со всем, что ты сказал.
“Видимо, они рассказали ему о моем заключении”, – подумал тогда Фурлоу.
– Теперь он знает, что ему будет трудно выдавать себя за нормального человека, – сказал он вслух. – Естественно, он в ярости.
– Энди… ты вполне уверен?
Она коснулась его руки, и он осторожно сжал её влажную ладонь.
– Ты уверен… – вздохнула она. – Я чувствовала, как это приближается. – Она ещё раз вздохнула. – Я не рассказывала тебе о Рождестве.
– О Рождестве?
– Канун Рождества, Мой… Я вернулась домой с дежурства. Ты помнишь, у меня было вечернее дежурство? Он расхаживал по комнате, разговаривая сам с собой… Говорил ужасные вещи о матери. Я слышала, как она плачет наверху, у себя в комнате. Я… я, кажется, закричала на него, назвала его лжецом. – Она дважды глубоко вздохнула. – Он… ударил меня, отбросил на ёлку… все посыпалось на пол… – Она закрыла глаза рукой. – Он раньше никогда не бил меня – всегда говорил, что не верит в пользу тумаков: его ведь так часто били, когда он был ребёнком.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Я… мне было стыдно… Я подумала… – Она поёжилась. – Я пошла в клинику и рассказала доктору Вейли, но он сказал… у женатых людей часто бывают конфликты, драки…
– Похоже на него. Твоя мать знает, что он ударил тебя?
– Она слышала, как он, выходя, чуть не сорвал дверь с петель. Он не возвращался домой всю ночь. Рождественскую ночь! Она… она слышала шум. Когда он ушёл, она спустилась и помогла мне убрать в комнате.
– Жаль, что я не знал об этом случае, когда разговаривал с…
– Что бы это тебе дало? Все защищают его, даже мама. Знаешь, что она мне сказала, когда помогала убирать? “Твой отец очень больной человек, Рути!” Защищала его!
– Но ведь она понимает…
– Она имеет в виду не психическое расстройство. Доктор Френч предполагает, что у него прогрессирующий склероз, а он не хочет ложиться в больницу на обследование. Она знает об этом и именно это она имела в виду. Только это!
– Рут… – Он мысленно взвесил то, что собирался сказать. – Рут, тяжёлые заболевания этого типа, например склероз Менкенберга, часто сопровождаются искажением личности. Тебе это известно?
– Я… он не хочет слушать советов, лечь в больницу или ещё что-нибудь. Я говорила с доктором Френчем… Вейли. Он не оказал никакой помощи. Я предупредила мать – о возможности насилия…
– Может быть, ей лучше…
– Они женаты двадцать семь лет. Я не могла убедить её, что он действительно может причинить ей зло.
– Но он же ударил тебя, бросил тебя на пол.
– Она сказала, что я спровоцировала его…
Воспоминания, воспоминания… Маленький грязный уголок больничного буфета – он только что видел его так же отчётливо, как сейчас видит эту тёмную улицу рядом с домом, где Рут жила с Невом.
Он снова оглядел молчаливый дом, окна которого светились за туманной пеленой дождя. Пока он смотрел, между домом Рут и соседним, слева, появилась женщина в блестящем дождевике. Сначала он подумал, что это Рут, и наполовину высунулся из машины, но она приблизилась, и он разглядел, что это – пожилая женщина в плаще, накинутом прямо на пижаму. На ногах у неё были комнатные туфли.
– Эй, вы там! – позвала она, помахав Фурлоу.
Тот вылез из машины. Холодные капли дождя падали ему на голову, стекали по лицу. Он почувствовал, что случилась какая-то беда.
Тяжело дыша, женщина почти подбежала к нему и остановилась в нескольких шагах; дождь тонкими струйками стекал с её седых волос.
– Наш телефон не работает, – сказала она. – Муж побежал к Иннесам, чтобы позвонить от них, но я подумала, вдруг все телефоны не работают, вот, я и вышла…
– Зачем вам нужен телефон? – спросил он внезапно севшим голосом.
– Мы живём рядом. – Она махнула рукой в сторону дома. – С нашей кухни виден внутренний дворик Хадсонов. Я увидела его там и выбежала… Он мёртвый.
– Рут… Миссис Хадсон?
– Нет, мистер Хадсон. Я видела, как она недавно зашла в дом, но сейчас её не видно. Надо позвонить в полицию.
– Да, да, конечно. – Он шагнул к дому.
– Её там нет, говорю вам. Я обежала дом кругом.
– Может быть… Может быть, вы не заметили…
– Мистер, произошёл кошмарный несчастный случай. Возможно, она побежала за помощью.
– Несчастный случай? – Он повернулся и внимательно посмотрел на неё.
– Он свалился в одну из стеклянных дверей и, похоже, перерезал артерию. Она, наверное, побежала за помощью.
– Но… я был здесь снаружи к…
Патрульная полицейская машина выехала слева из-за угла, красная мигалка была включена. Она затормозила рядом с его машиной. Два офицера выскочили наружу. Фурлоу узнал одного – Мейбек, Карл Мейбек, худой, узколицый, угловатый мужчина. Неуклюже ступая по газону, он подошёл к Фурлоу, а его напарник двинулся к женщине.
– О… доктор Фурлоу, – произнёс Мейбек. – Не узнал вас. Он остановился, глядя Фурлоу в лицо. – Что произошло? Нам позвонили, сообщили что-то о несчастном случае. “Скорая” сейчас подъедет.
– Вот эта женщина, – Фурлоу указал на неё, – говорит, что Нев Хадсон умер, свалившись на какое-то стекло. Может быть, она ошибается. Не следует ли войти внутрь и…
– Немедленно, док.
Мейбек прошёл по дорожке, ведущей к входной двери. Дверь оказалась запертой.
– Надо обойти с другой стороны, – подала голос женщина, стоявшая позади них. – Калитка во внутренний дворик открыта.
Они сбежали обратно по ступенькам и бросились за угол, задевая мокрые ветки кустарника, росшего вокруг дома. Фурлоу двигался в каком-то полузабытьи. “Рут! Боже мой, где ты?” Он поскользнулся на мокрых камнях дворика, по удержался на ногах и широко открытыми глазами уставился на залитую кровью фигуру, которая ещё недавно была Невом Хадсоном.
Мейбек выпрямился, бегло осмотрев тело.
– Готов. – Он посмотрел на Фурлоу. – Как давно вы здесь находитесь, Док?
– Он привёз миссис Хадсон с полчаса назад. – Соседка поторопилась принять участие в разговоре. Она встала рядом с Фурлоу. – Он наверняка мёртв, правда? – В её голосе явка слышалось удовлетворение.
– Я… я ждал в машине, – произнёс Фурлоу.
– Точно, – сказала женщина. – Мы видели, как они подъехали. Я думала, будет очередная ссора между Хадсоном и его миссис. Я слышала треск, когда он упал, но была в этот момент в ванной. Я выскочила оттуда прямо на кухню.
– Вы видели миссис Хадсон? – спросил Мейбек.
– Нигде поблизости се не было. Но вот из этих дверей шёл сильный дым. Может быть, он что-то поджёг. Он здорово пил, наш мистер Хадсон. Может быть, хотел открыть дверь, чтобы выпустить дым и… – Она показала на тело.
Фурлоу облизнул губы. Он осознавал, что боится зайти в этот дом. Неуверенно он произнёс:
– Может быть, нам лучше посмотреть внутри. Возможно…
Мейбек поймал его взгляд.
– Да. Пожалуй, лучше это сделать.
Они услышали сирену подъехавшей “скорой помощи”. Из-за угла появился другой офицер:
– “Скорая помощь” подъехала, Карл, – объявил он. – Где… – И увидел тело.
– Скажи им, чтобы ничего здесь не трогали, – сказал Мейбек. – Мы посмотрим внутри.
Другой офицер подозрительно покосился на Фурлоу.
– Это доктор Фурлоу, – представил Мейбек.
– О! – Офицер повернулся к приближающимся людям в белых халатах.
Мейбек первым вошёл в дом.
Фурлоу сразу же заметил одежду Рут, разбросанную по кровати. Грудь его пронзила острая боль. Та женщина сказала, что Рут не было здесь, однако…
Мейбек остановился, наклонился к постели. Потом выпрямился и втянул в себя воздух.
– Чувствуете запах, док?
Фурлоу принюхался: в комнате ощущался необычный запах, похожий на запах горелой изоляции.
– Пахнет почти, как горящая сера, – заметил Мейбек. – Возможно, здесь что-то жгли. – Он осмотрелся. На ночном столике стояла пустая пепельница, но она выглядела чистой. Он заглянул в туалет, затем перешёл из него в расположенную рядом ванную и вышел оттуда, покачав головой.
Думала ли Адель, что сможет справиться с Джо? Что за идиотская мысль!”
Опять накрапывал дождь, мелкие капли падали с неба в свете уличного фонаря на углу. Он повернул голову и посмотрел на окна дома – в гостиной горел свет, но за опущенными шторами не было заметно никакого движения.
“Когда она подойдёт к двери, я должен забрать у неё, то что она… нет! Я не должен входить в дом. Надеюсь, она действительно сможет управиться без моей помощи.
Управиться с ним!
Интересно, что представляет собой эта пара? Почему она вышла за него?”
Он покачал головой и стал смотреть в другую сторону. Ночь, освещённая уличными фонарями, показалась ему слишком тёмной, и он слегка изменил фокус своих поляризованных линз.
Почему она так задерживается?
Внезапно, он вспомнил о летающем объекте, который видел в роще. “Должно всё-таки быть какое-то логичное объяснение, – подумал он. – Может быть, если позвонить в ВВС… не называясь… Кто-нибудь даст простое, логичное объяснение.
Ну, а что, если нет?
Господи! А если выяснится, что эти летающие блюдца встречаются постоянно?”
Он попытался разглядеть время, но вспомнил, что его часы стоят. Проклятье, как долго она там возится!
Подобно поезду сворачивающему на свободный путь, его мысли вдруг поменяли направление, и он вспомнил отца Рут, его пристальный взгляд во время их последней встречи. “Позаботься о Рути!”
И этот предмет, паривший в воздухе перед окном Джо – что же это всё-таки было?
Фурлоу снял очки, протёр стекла платком и надел их снова. Он вспомнил свою встречу с Джо Мёрфи в апреле, вскоре после того, как Джо поднял ложную пожарную тревогу. Каким ударом было столкнуться с отцом Рут в маленькой грязной комнате для освидетельствования, расположенной над кабинетом шерифа. Ещё большим потрясением стали для него результаты тестов. Сухой, канцелярский язык его заключения не мог хотя бы частично передать, насколько он потрясён.
“Я нахожу, что у обследованного отсутствует внутренний стержень, позволяющий человеку контролировать свои чувства. В сочетании с таким опасным фактором, как мания преследования, это может рассматриваться в качестве основания для серьёзного беспокойства. Общее психическое состояние этого человека включает все компоненты, которые могут привести к ужасной трагедии”.
Понимая, что официальный язык заключения и стандартные медицинские термины не слишком адекватно выражают его отношение, он дополнил своё заключение устным докладом:
“Этот человек опасен. Он определённо страдает паранойей в тяжёлой форме и в любой момент может сорваться. Он способен на насилие”.
Его тогда испугало недоверие к его сообщению.
– Конечно, это всего лишь экспрессивная выходка. Джо Мёрфи! Черт, он ведь важный человек здесь, Энди. Ну… может быть, вы порекомендуете психоанализ…
– Я сомневаюсь, что это ему поможет.
– Хорошо, а что Вы нам предлагаете делать? Можете что-нибудь порекомендовать?
– Возможно, нам следует отвести его в церковь. Я позвоню отцу Жилю из Епископального прихода и узнаю…
– В церковь?
Фурлоу вспомнил, как он тогда разочарованно пожал плечами и сказал: “Я могу показаться не очень сведущим специалистом, но тем не менее религия часто делает то, чего не может психология”.
Фурлоу вздохнул. Отец Жиль, конечно, не добился успеха.
Черт! Ну, что же Рут так задерживается! Он протянул руку к дверце машины, но, поколебавшись, решил дать ей ещё несколько минут. В доме было тихо. Видимо, ей требуется время, чтобы упаковать чемоданы.
Рут… Рут… Рут…
Он припомнил, что она восприняла его заключение об отце с большей уверенностью, чем полицейские чиновники, Но она имела опыт в области психиатрии и, очевидно, уже некоторое время подозревала, что её отец не совсем нормален. Сразу после консультации Фурлоу заехал в больницу. Вместе с Рут, они зашли в самый пустынный буфет, взяли по чашечке кофе, и сели за угловой столик. Он припомнил запах подгоревшей еды, грязный пол, пластиковый верх столика с пятнами засохшего кофе.
Выслушав его заключение, Рут поставила на столик кофе и несколько секунд сидела молча, стараясь взять себя в руки.
Наконец кивнула и произнесла:
– Я знала это. Я догадывалась.
– Рут, я сделаю все возможное…
– Нет. – Она заправила выбившуюся прядь рыжих волос под шапочку. – Они позволили ему позвонить мне… как раз перед твоим приходом. Он был в ярости после общения с тобой. Он категорически не согласен со всем, что ты сказал.
“Видимо, они рассказали ему о моем заключении”, – подумал тогда Фурлоу.
– Теперь он знает, что ему будет трудно выдавать себя за нормального человека, – сказал он вслух. – Естественно, он в ярости.
– Энди… ты вполне уверен?
Она коснулась его руки, и он осторожно сжал её влажную ладонь.
– Ты уверен… – вздохнула она. – Я чувствовала, как это приближается. – Она ещё раз вздохнула. – Я не рассказывала тебе о Рождестве.
– О Рождестве?
– Канун Рождества, Мой… Я вернулась домой с дежурства. Ты помнишь, у меня было вечернее дежурство? Он расхаживал по комнате, разговаривая сам с собой… Говорил ужасные вещи о матери. Я слышала, как она плачет наверху, у себя в комнате. Я… я, кажется, закричала на него, назвала его лжецом. – Она дважды глубоко вздохнула. – Он… ударил меня, отбросил на ёлку… все посыпалось на пол… – Она закрыла глаза рукой. – Он раньше никогда не бил меня – всегда говорил, что не верит в пользу тумаков: его ведь так часто били, когда он был ребёнком.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Я… мне было стыдно… Я подумала… – Она поёжилась. – Я пошла в клинику и рассказала доктору Вейли, но он сказал… у женатых людей часто бывают конфликты, драки…
– Похоже на него. Твоя мать знает, что он ударил тебя?
– Она слышала, как он, выходя, чуть не сорвал дверь с петель. Он не возвращался домой всю ночь. Рождественскую ночь! Она… она слышала шум. Когда он ушёл, она спустилась и помогла мне убрать в комнате.
– Жаль, что я не знал об этом случае, когда разговаривал с…
– Что бы это тебе дало? Все защищают его, даже мама. Знаешь, что она мне сказала, когда помогала убирать? “Твой отец очень больной человек, Рути!” Защищала его!
– Но ведь она понимает…
– Она имеет в виду не психическое расстройство. Доктор Френч предполагает, что у него прогрессирующий склероз, а он не хочет ложиться в больницу на обследование. Она знает об этом и именно это она имела в виду. Только это!
– Рут… – Он мысленно взвесил то, что собирался сказать. – Рут, тяжёлые заболевания этого типа, например склероз Менкенберга, часто сопровождаются искажением личности. Тебе это известно?
– Я… он не хочет слушать советов, лечь в больницу или ещё что-нибудь. Я говорила с доктором Френчем… Вейли. Он не оказал никакой помощи. Я предупредила мать – о возможности насилия…
– Может быть, ей лучше…
– Они женаты двадцать семь лет. Я не могла убедить её, что он действительно может причинить ей зло.
– Но он же ударил тебя, бросил тебя на пол.
– Она сказала, что я спровоцировала его…
Воспоминания, воспоминания… Маленький грязный уголок больничного буфета – он только что видел его так же отчётливо, как сейчас видит эту тёмную улицу рядом с домом, где Рут жила с Невом.
Он снова оглядел молчаливый дом, окна которого светились за туманной пеленой дождя. Пока он смотрел, между домом Рут и соседним, слева, появилась женщина в блестящем дождевике. Сначала он подумал, что это Рут, и наполовину высунулся из машины, но она приблизилась, и он разглядел, что это – пожилая женщина в плаще, накинутом прямо на пижаму. На ногах у неё были комнатные туфли.
– Эй, вы там! – позвала она, помахав Фурлоу.
Тот вылез из машины. Холодные капли дождя падали ему на голову, стекали по лицу. Он почувствовал, что случилась какая-то беда.
Тяжело дыша, женщина почти подбежала к нему и остановилась в нескольких шагах; дождь тонкими струйками стекал с её седых волос.
– Наш телефон не работает, – сказала она. – Муж побежал к Иннесам, чтобы позвонить от них, но я подумала, вдруг все телефоны не работают, вот, я и вышла…
– Зачем вам нужен телефон? – спросил он внезапно севшим голосом.
– Мы живём рядом. – Она махнула рукой в сторону дома. – С нашей кухни виден внутренний дворик Хадсонов. Я увидела его там и выбежала… Он мёртвый.
– Рут… Миссис Хадсон?
– Нет, мистер Хадсон. Я видела, как она недавно зашла в дом, но сейчас её не видно. Надо позвонить в полицию.
– Да, да, конечно. – Он шагнул к дому.
– Её там нет, говорю вам. Я обежала дом кругом.
– Может быть… Может быть, вы не заметили…
– Мистер, произошёл кошмарный несчастный случай. Возможно, она побежала за помощью.
– Несчастный случай? – Он повернулся и внимательно посмотрел на неё.
– Он свалился в одну из стеклянных дверей и, похоже, перерезал артерию. Она, наверное, побежала за помощью.
– Но… я был здесь снаружи к…
Патрульная полицейская машина выехала слева из-за угла, красная мигалка была включена. Она затормозила рядом с его машиной. Два офицера выскочили наружу. Фурлоу узнал одного – Мейбек, Карл Мейбек, худой, узколицый, угловатый мужчина. Неуклюже ступая по газону, он подошёл к Фурлоу, а его напарник двинулся к женщине.
– О… доктор Фурлоу, – произнёс Мейбек. – Не узнал вас. Он остановился, глядя Фурлоу в лицо. – Что произошло? Нам позвонили, сообщили что-то о несчастном случае. “Скорая” сейчас подъедет.
– Вот эта женщина, – Фурлоу указал на неё, – говорит, что Нев Хадсон умер, свалившись на какое-то стекло. Может быть, она ошибается. Не следует ли войти внутрь и…
– Немедленно, док.
Мейбек прошёл по дорожке, ведущей к входной двери. Дверь оказалась запертой.
– Надо обойти с другой стороны, – подала голос женщина, стоявшая позади них. – Калитка во внутренний дворик открыта.
Они сбежали обратно по ступенькам и бросились за угол, задевая мокрые ветки кустарника, росшего вокруг дома. Фурлоу двигался в каком-то полузабытьи. “Рут! Боже мой, где ты?” Он поскользнулся на мокрых камнях дворика, по удержался на ногах и широко открытыми глазами уставился на залитую кровью фигуру, которая ещё недавно была Невом Хадсоном.
Мейбек выпрямился, бегло осмотрев тело.
– Готов. – Он посмотрел на Фурлоу. – Как давно вы здесь находитесь, Док?
– Он привёз миссис Хадсон с полчаса назад. – Соседка поторопилась принять участие в разговоре. Она встала рядом с Фурлоу. – Он наверняка мёртв, правда? – В её голосе явка слышалось удовлетворение.
– Я… я ждал в машине, – произнёс Фурлоу.
– Точно, – сказала женщина. – Мы видели, как они подъехали. Я думала, будет очередная ссора между Хадсоном и его миссис. Я слышала треск, когда он упал, но была в этот момент в ванной. Я выскочила оттуда прямо на кухню.
– Вы видели миссис Хадсон? – спросил Мейбек.
– Нигде поблизости се не было. Но вот из этих дверей шёл сильный дым. Может быть, он что-то поджёг. Он здорово пил, наш мистер Хадсон. Может быть, хотел открыть дверь, чтобы выпустить дым и… – Она показала на тело.
Фурлоу облизнул губы. Он осознавал, что боится зайти в этот дом. Неуверенно он произнёс:
– Может быть, нам лучше посмотреть внутри. Возможно…
Мейбек поймал его взгляд.
– Да. Пожалуй, лучше это сделать.
Они услышали сирену подъехавшей “скорой помощи”. Из-за угла появился другой офицер:
– “Скорая помощь” подъехала, Карл, – объявил он. – Где… – И увидел тело.
– Скажи им, чтобы ничего здесь не трогали, – сказал Мейбек. – Мы посмотрим внутри.
Другой офицер подозрительно покосился на Фурлоу.
– Это доктор Фурлоу, – представил Мейбек.
– О! – Офицер повернулся к приближающимся людям в белых халатах.
Мейбек первым вошёл в дом.
Фурлоу сразу же заметил одежду Рут, разбросанную по кровати. Грудь его пронзила острая боль. Та женщина сказала, что Рут не было здесь, однако…
Мейбек остановился, наклонился к постели. Потом выпрямился и втянул в себя воздух.
– Чувствуете запах, док?
Фурлоу принюхался: в комнате ощущался необычный запах, похожий на запах горелой изоляции.
– Пахнет почти, как горящая сера, – заметил Мейбек. – Возможно, здесь что-то жгли. – Он осмотрелся. На ночном столике стояла пустая пепельница, но она выглядела чистой. Он заглянул в туалет, затем перешёл из него в расположенную рядом ванную и вышел оттуда, покачав головой.