Страница:
Ричард сел в машину. На часах теперь было почти шесть тридцать – поездка из Лондона заняла больше времени, чем он ожидал. Черт бы побрал все эти узкие захолустные тропы! Вулф развернул машину и направился к главной дороге, на сей раз не забывая сбрасывать скорость перед поворотами. Нельзя ведь сказать, какой сюрприз может преподнести очередной коварный изгиб дороги – встречу с коровой или козой, например. Или с еще одной несущейся на лошади ведьмой.
«У меня крепкая голова», – вспомнил он и улыбнулся. И в самом деле, очень крепкая. Наездница вылетела из седла – шлеп! – и она в то же мгновение на ногах. А как самоуверенно держалась, словно Ричард не может отличить кобылу от жеребца! Да ему достаточно было бросить лишь один взгляд!
Который он, разумеется, не мог оторвать от незнакомки. Независимо от того, кем на самом деле была эта нахалка, она относилась к тому разряду женщин, на которых Ричард всегда обращал внимание: эти ее черные, цвета воронова крыла волосы, смеющиеся зеленые глаза. Она очень похожа на…
Ричард подавил в себе эту мысль, отбросив ее в трясину плохих воспоминаний. А на самом деле – настоящих кошмаров. Ужасных отголосков его первого задания, его первого провала. Тот случай оказал решающее влияние на карьеру Вулфа, заставил его никогда больше не принимать что-либо на веру, считать само собой разумеющимся. Именно так и стоило работать в этой сфере: проверять сведения, никогда не полагаться на свои источники и всегда, всегда оглядываться через плечо, каждый раз ожидая удара в спину.
Подобные мысли уже начинали изматывать Ричарда: «Возможно, мне следовало бы успокоиться, бросить все и пораньше выйти в отставку. Вести такой же тихий образ жизни, как Хью Тэвисток». Конечно, у Тэвистока были титул и состояние, делавшие его существование весьма комфортным, и все же Ричард каждый раз смеялся, представляя полного и лысеющего Хью Тэвистока в качестве графа «такого-то». «Да, мне просто нужно было угомониться и довольствоваться этими десятью акрами земли в Коннектикуте. Объявить себя графом чего-нибудь и преспокойно выращивать огурцы».
Но тогда Ричард наверняка скучал бы по своей работе – по этим восхитительным, приятно щекочущим нервы мгновениям опасности, международным состязаниям интеллектов, напоминающим хитрую игру в шахматы. Мир менялся так быстро, что день ото дня ты просто не знал, кто был твоими врагами…
Ричард наконец-то заметил поворот на Четвинд. По обе стороны дороги высились величавые вязы – совсем так, как описывала черноволосая женщина. Царственное впечатление от подъездного пути подкреплял особняк, стоявший в самом конце дороги. Это был не просто загородный коттедж – скорее замок, с башенками и увитыми плющом каменными стенами.
Аккуратный, типично английский парк раскинулся на внушительного размера владениях, кирпичная дорожка вела к чему-то, напоминающему средневековый лабиринт. Так вот где старый Хью Тэвисток восстанавливал силы после сорока лет верного служения королеве и стране! Что и говорить, графский титул и наследственные владения значительно облегчали жизнь – понятно, что все эти богатства были приобретены отнюдь не благодаря государственной службе.
Хью производил впечатление простого приземленного парня, который совсем не походил на аристократа, обосновавшегося в загородном имении. У Тэвистока не было ни высокомерных манер, ни претензий на нечто важное – он скорее напоминал рассеянного госслужащего, который совершенно случайно забрел в святая святых МИ-6.
Изумленный роскошью владений приятеля, Ричард поднялся по лестнице, без проблем прошел через сканер безопасности и направился в зал приемов. Там, среди массы уже прибывших гостей, он увидел множество знакомых лиц.
Лондонский экономический саммит привлек политиков и финансистов со всего континента. Вулф сразу заметил американского посла, самодовольного и любопытного, как государство, представителем которого он был. По ту сторону комнаты Ричард увидел трио своих старых знакомых из Парижа. Филипп Сен-Пьер, французский министр финансов, оживленно беседовал с Реджи Вэйном, главой парижского отделения Банка Лондона. В небольшом отдалении стояла жена Реджи, Хелена, которая выглядела игнорируемой и раздраженной, как обычно. Собственно, а видел ли Ричард хоть когда-нибудь эту женщину счастливой и довольной?
Внимание Ричарда привлек громкий, вызывающий женский смех, и он узрел еще одну личность, знакомую ему по парижским временам, – Нину Сазерленд, вдову посла, мерцавшую от горла до лодыжек зеленым шелком и стеклярусом. Несмотря на то что ее муж умер уже достаточно давно, эта немолодая «девочка» все еще работала на публику, словно жена опытного дипломата. Около Нины стоял ее сын лет двадцати, Энтони, который, по слухам, был художником. В своей пурпурной рубашке парень бросался в глаза точно так же, как и его мать. Какой все-таки ослепительной парой они были, будто парочка павлинов! Молодой Энтони, очевидно, унаследовал от матери, бывшей актрисы, ген яркости.
Благоразумно избегая парочки Сазерлендов, Ричард направился к буфетной стойке, украшенной искусно сделанной ледяной скульптурой, которая представляла собой Эйфелеву башню. Повод для вечеринки – День взятия Бастилии – привел к забавным крайностям. Сегодня вечером все без исключения было французским: музыка, шампанское, свисавшие с потолка триколоры…
– В подобной атмосфере поневоле хочется запеть Марсельезу, не так ли? – обратился к нему незнакомый голос.
Обернувшись, Ричард увидел стоявшего рядом высокого блондина. Стройный, с печатью аристократизма на лице, он выглядел элегантно в накрахмаленной рубашке и смокинге. Улыбнувшись, молодой человек вручил бокал шампанского Ричарду. Свет люстры заблестел в мелких пузырьках.
– Вы Ричард Вулф? – осведомился блондин.
Ричард кивнул, принимая из его рук бокал.
– А вы?..
– Джордан Тэвисток. Дядя Хью указал мне на вас, когда вы вошли в зал. И я решил подойти и представиться лично.
Мужчины обменялись рукопожатиями. Джордан сжал ладонь крепко, твердо, совсем не так, как ожидал Ричард от его тонких аристократических рук.
– Итак, поделитесь со мной, – сказал Джордан, мимоходом забирая еще один бокал шампанского, на этот раз для себя, – к какой категории вы относитесь? Шпион, дипломат или финансист?
Ричард рассмеялся:
– И вы ожидаете, что я отвечу на этот вопрос?
– Нет. Но я подумал, что в любом случае спрошу об этом. Что ж, начало положено многообещающее. – Джордан сделал глоток шампанского и улыбнулся. – Для меня это прекрасная умственная зарядка. Помогает не умереть со скуки на подобных приемах. Я пытаюсь по отдельным чертам и репликам выделить людей, которые имеют отношение к разведывательной службе. И выходит, что половина этих людей работает там. Или работала.
Джордан окинул взглядом зал:
– Только представьте, сколько тайн вмещают в себя все эти головы – сколько данных ограниченного доступа содержится в этих маленьких серых клеточках!
– Судя по всему, вас с этой профессией связывает нечто большее, чем просто мимолетное знакомство.
– Когда растешь в подобной атмосфере, хочешь не хочешь, а будешь жить и дышать этим увлекательным делом. – Джордан смерил Ричарда оценивающим взглядом. – Давайте посмотрим. Итак, вы американец…
– Правильно.
– Нужно принять во внимание, что должностные лица прибыли в длинных лимузинах с сопровождением, а вы приехали самостоятельно.
– Пока все верно.
– И вы называете работу в разведке профессией.
– О, вы обратили на это внимание!
– Таким образом, я бы предположил… Вы из ЦРУ?
Ричард покачал головой и улыбнулся:
– Я всего лишь консультант по личной безопасности. Компания «Сакарофф и Вулф».
Лицо Джордана озарилось ответной улыбкой.
– Умное прикрытие.
– Это не прикрытие. Я самый что ни на есть реальный. А все эти должностные лица, которых вы тут видите, обеспечивают безопасность саммита. Бомба Ирландской республиканской армии могла бы доставить им немало хлопот.
– Выходит, они наняли вас, чтобы избежать козней недоброжелателей, – заключил Джордан.
– Точно, – подтвердил Ричард. «Да, это сын Мэдлин и Бернарда, так и есть, – подумал он. – Этот парень похож на Бернарда, у него такие же цепкие, внимательные карие глаза, те же благородные, точеные черты лица. И он, без сомнения, смышлен. Молодой Тэвисток обращает внимание на детали – необходимое для разведчика умение».
Внимание Джордана вдруг обратилось к вновь прибывшему гостю. Проследив за его взглядом, Ричард повернулся, чтобы увидеть, кто только что вошел в зал приемов. Стоило бросить на эту женщину один беглый взгляд, и Вулф застыл в изумлении.
Это оказалась та самая черноволосая ведьма, только на сей раз она была одета не в старые брюки для верховой езды и сапоги, а в длинное вечернее платье из синего шелка. Ее волосы были уложены элегантными волнами. Даже с такого внушительного расстояния Ричард мог чувствовать волшебные чары привлекательности брюнетки – точно так же, как и остальные мужчины, находящиеся в зале.
– Это она, – пробормотал Ричард.
– Вы хотите сказать, что уже встречались с ней? – удивился Джордан.
– Совершенно случайно. Я напугал ее лошадь на дороге. Она была не слишком довольна падением.
– Вы и правда заставили ее вылететь из седла? – в изумлении произнес Джордан. – А я и не думал, что это возможно!
Женщина плавно скользнула в зал и взяла бокал шампанского с подноса, ее величественный проход через толпу не остался без внимания окружающих.
– Она определенно знает, как подать себя в этом платье, – прошептал Ричард, восторгаясь движениями брюнетки.
– Я обязательно передам, что вы сказали, – тут же отозвался Джордан.
– Нет, вы не сделаете этого!
Засмеявшись, Джордан отставил свой бокал:
– Пойдемте, Вулф! Позвольте мне представить вас надлежащим образом.
Когда они приблизились к прекрасной незнакомке, та поприветствовала Джордана, одарив его радушной улыбкой. Потом пристальный взгляд брюнетки скользнул по Ричарду, и выражение ее лица тотчас изменилось – из дружелюбного оно сделалось недоверчивым. «Не самый лучший знак, – подумал Ричард. – Она помнит, что я стал причиной ее падения с лошади. Я ведь едва ее не убил!»
– Ну вот, – довольно вежливо произнесла «ведьма», – мы и встретились снова.
– Надеюсь, вы простили меня.
– Никогда вас не прощу! – улыбнулась она.
О, какая восхитительная улыбка!
– Дорогая, это Ричард Вулф, – вступил в разговор Джордан.
Женщина протянула руку. Ричард взял ее ладонь, удивившись, каким крепким рукопожатием ответила ему брюнетка. Когда Вулф взглянул в ее глаза, его пронзила неожиданная догадка: «Ну конечно! Я должен был заметить это при первой же встрече! Те же темные волосы, те же зеленые глаза… Она наверняка дочь Мэдлин!»
– Позвольте мне представить Берил Тэвисток, – сказал Джордан. – Мою сестру.
Уже сгустились сумерки, мягкие поздние летние сумерки, и цветы скрылись в тени. Благоухание наполняло воздух, это был восхитительный аромат шалфея и роз, лаванды и тимьяна. Берил подумала о том, что новый знакомый движется в темноте, словно кот, так же тихо, плавно, с непостижимой уверенностью…
– Мы познакомились давным-давно, в Париже, – объяснил Ричард. – И на долгие годы потеряли связь. А потом, несколько лет назад, когда я основывал свою консалтинговую фирму, ваш дядя оказал мне любезность, дав несколько ценных советов.
– Джордан сказал, что у вас компания «Сакарофф и Вулф».
– Да. Мы консультанты в сфере безопасности.
– И это ваша настоящая работа?
– Что вы имеете в виду?
– Есть ли у вас, скажем так, неофициальное дело?
Ричард откинул голову назад и от души рассмеялся:
– Вас с братом отличает умение изъясняться честно и открыто, без обиняков.
– Мы научились быть прямыми. Это сокращает время пустой светской болтовни.
– Подобные беседы – основа светского общества.
– Нет, все эти разговоры – лишь способ, к которому прибегает светское общество, чтобы не говорить правду.
– И вы хотите слышать правду, – тут же отреагировал Ричард.
– А разве не все мы этого хотим? – Берил взглянула на собеседника, пытаясь увидеть его глаза в темноте, но заметила лишь тени на силуэте его лица.
– Правда заключается в том, – ответил Вулф, – что я на самом деле работаю консультантом по безопасности. Я управляю фирмой вместе со своим деловым партнером, Ники Сакароффом…
– Ники? Должно быть, это Николай Сакарофф?
– Вы уже слышали это имя прежде? – спросил он таким тоном, будто речь шла о сущем пустяке.
– Это ведь бывший сотрудник КГБ?
Повисла долгая пауза.
– Да, – наконец произнес Ричард, сохраняя невозмутимость, – в прошлом у Ники, возможно, были связи в этом ведомстве.
– Связи? Если я правильно помню, Николай Сакарофф был полковником. А теперь он ваш деловой партнер? – Берил рассмеялась. – Вот уж воистину, с кем только капитализм не поведется в нужде!
Несколько минут они прогуливались в полной тишине. Берил первой нарушила молчание, тихо спросив:
– Вы все еще имеете дело с ЦРУ?
– А разве я упоминал об этом?
– Прийти к подобному заключению нетрудно. А я, между прочим, весьма осторожна и сдержанна. Мне можно без опаски доверять любые тайны.
– И все же я отказываюсь от этого допроса.
Берил с улыбкой взглянула на Ричарда:
– Вы не признаетесь в этом даже под пытками, как я понимаю?
Даже в темноте Берил могла видеть, как его зубы засверкали в усмешке.
– Это зависит от того, как меня будут пытать. Если красивая женщина будет покусывать мое ухо… ну, в этой ситуации я могу признаться в чем угодно.
Кирпичная дорожка закончилась у лабиринта. Они немного постояли, созерцая увитую листьями стену, скрытую в полумраке.
– Давайте войдем внутрь, – предложила Берил.
– Вы знаете выход?
– Посмотрим.
Новая знакомая провела Ричарда через исходную точку лабиринта, и их быстро поглотила извилистая живая изгородь. На самом деле Берил знала здесь каждый поворот, каждый тупик, и она уверенно продвигалась по лабиринту.
– Я нашла бы выход отсюда и с завязанными глазами, – объяснила Берил.
– Вы росли в Четвинде?
– Скорее, мечась между школами-интернатами. Я приехала сюда, чтобы жить с дядей Хью, когда мне было восемь. После того, как мама и папа умерли.
Они быстро пробрались через последнюю щель в живой изгороди и оказались в центре лабиринта. На маленьком пятнышке земли, очищенном от деревьев и кустов, стояла каменная скамейка. Светила луна, и собеседники могли хотя и слабо, но все-таки видеть лица друг друга.
– Они тоже занимались этой опасной работой, – сказала Берил, медленно прохаживаясь по вытоптанному участку. – Или вы знали об этом?
– Да, я… слышал о ваших родителях.
Сразу уловив в голосе Вулфа осторожные нотки, она спросила себя, почему же он так уклончиво отвечает на ее вопросы. Берил видела, что Ричард стоит у каменной скамейки, положив руки в карманы. «Ах, все эти семейные тайны! – с досадой пронеслось в ее голове. – Я сыта ими по горло! Ну почему никто в этом доме не может сказать правду?»
– Что вы слышали о моих родителях?
– Я знаю, что они умерли в Париже.
– При исполнении служебных обязанностей. Дядя Хью утверждает, что это было секретное задание, и отказывается говорить об этом, так что мы с ним никогда не обсуждаем эту тему.
Берил остановилась на месте и повернулась к собеседнику:
– В эти дни я много думаю о том, что произошло с родителями.
– Почему?
– Потому что это случилось пятнадцатого июля. Завтра исполнится двадцать лет.
Ричард направился к ней, его лицо по-прежнему было скрыто в тени.
– Кто же вас воспитывал? Ваш дядя?
Берил улыбнулась:
– Говорить «воспитывал» было бы преувеличением. Дядя Хью дал нам дом, а потом предоставил достаточно свободы расти так, как заблагорассудится. Полагаю, Джордан весьма в этом преуспел: отправился учиться в университет и все такое… Джорди – самый разумный, самый смышленый в семье.
Ричард придвигался все ближе – он был уже так близко к Берил, что она могла видеть, как его глаза поблескивают в темноте.
– А какая вы?
– Думаю… думаю, я – дикарка.
– Дикарка, – пробормотал Ричард. – Да, кажется, я могу сказать то же самое…
Он дотронулся до лица Берил. Это короткое прикосновение заставило ее кожу вспыхнуть огнем. Берил вдруг осознала, как стремительно бьется сердце, учащается дыхание. «Почему я позволяю это? – удивилась она. – Мне казалось, я дала зарок: никаких романтических историй! Но сейчас этот мужчина, которого я едва знаю, опять втягивает меня в эту игру – игру, в которой я уже потерпела сокрушительное поражение. Это глупо, импульсивно. Это просто безумие! И заставляет меня жаждать большего…»
Губы Ричарда едва коснулись ее уст – это был самый легкий из поцелуев, но из-за привкуса шампанского он казался таким горячим, таким безрассудным… А Берил уже страстно желала еще одного поцелуя, более долгого. Они замерли на мгновение и взглянули друг на друга, паря на самом краю искушения.
Берил сдалась первой. Она потянулась к Ричарду, и вскоре его руки уже обвивались вокруг темноволосой «ведьмы», заманивая ее в ловушку объятий. Берил пылко искала его губы, со всем неистовством страсти умоляя о новом поцелуе.
– Дикарка, – прошептал Ричард, – да определенно ты дикарка!
– И довольно требовательная…
– В этом я и не сомневался.
– А еще со мной очень, очень сложно.
– Этого я не заметил.
Они снова слились в поцелуе. По прерывистому дыханию Ричарда Берил поняла, что он тоже оказался беспомощной жертвой чувственного желания. Внезапно ей захотелось пошутить. Выскользнув из объятий, она с притворной застенчивостью спросила:
– Ну а теперь скажешь?
– Сказать тебе что? – отозвался явно смущенный Ричард.
– На кого ты на самом деле работаешь?
Он немного помедлил, а потом в который раз повторил:
– Фирма «Сакарофф и Вулф». Консультанты по безопасности.
– Неправильный ответ, – отозвалась Берил. Злобно рассмеявшись, она повернулась и понеслась прочь из лабиринта.
В двадцать сорок пять, в полном соответствии с привычным распорядком дня, Мари Сен-Пьер похлопывающими движениями нанесла на лицо крем с пчелиной пергой, провела щеткой по жестким седым волосам и скользнула под одеяло. Она щелкнула телевизионным пультом и принялась ждать свой любимый сериал «Династия». Несмотря на то что голоса героев явно продублировали, а место действия было по-американски броским и кричаще ярким, перипетии сюжета мыльной оперы были близки ее сердцу. Любовь и власть. Боль и возмездие.
Да, Мари знала о любви и боли все. Лишь с тем, что касалось возмездия, никак не удавалось справиться. Каждый раз, когда ярость закипала в груди, а старые фантазии о мести вновь вспыхивали в сознании, она вспоминала о возможных последствиях подобных действий, и все мысли о каре меркли. Нет, Мари слишком сильно любила Филиппа! И они столь многого добились вместе! Путь от министра финансов до премьер-министра был очень коротким – всего одна ступенька по карьерной лестнице…
Ее внимание неожиданно привлекли короткие новости по телевизору – сообщение о лондонском экономическом саммите. Может быть, на экране появится лицо Филиппа? Нет, лишь общий план стола переговоров, за двадцать пять секунд мелькнули две дюжины мужчин в костюмах и при галстуках. И никого, кто бы напоминал Филиппа!
Разочарованно откинувшись на кровати, Мари в сотый раз задалась вопросом: возможно, ей все-таки стоило поехать в Лондон с мужем? Мари ненавидела перелеты, и Филипп предупредил, что поездка будет утомительной. «Лучше оставайся дома, – сказал он ей, – иначе ты просто возненавидишь этот Лондон!»
И все же, быть может, было бы лучше на несколько дней уехать с мужем. Они бы остались вдвоем в номере отеля. Иной пейзаж за окном, другая постель – возможно, смена обстановки пошла бы на пользу их браку, зажгла бы так необходимую их отношениям искру…
Внезапно сознание Мари пронзила ужасная мысль. Столь болезненная, что ее сердце, казалось, скрутило узлом: «Я здесь. А Филипп в Лондоне, один…»
Или все-таки не один?
Вздрогнув, Мари села в кровати, анализируя возможные варианты действий. В сознании замелькали неприятные картинки, и она уже не могла противиться внезапному порыву. Схватив телефон, она набрала номер парижской квартиры Нины Сазерленд.
Гудок следовал за гудком, но никто не отвечал. Мари набрала номер снова, но и на этот раз к телефону никто не подошел. Она в задумчивости уставилась на трубку: «Значит, Нина тоже отправилась в Лондон… И они сейчас вместе, в гостиничном номере Филиппа. Они проводят время вдвоем, пока я жду дома в Париже!»
Мари вскочила с кровати. Любимая «Династия» давным-давно началась, но она уже не обращала на телевизор внимания. Мари спешно одевалась. «Возможно, я тороплюсь с выводами, – пронеслось в ее голове. – Наверное, Нина на самом деле дома, просто не хочет подходить к телефону».
Решено, нужно подъехать к дому Нины в Нейи. Проверить свою догадку, посмотреть на окна ее квартиры, горит ли в них свет. А что, если нет?.. О таком варианте Мари даже думать не хотелось, она упорно гнала от себя эту мучительную мысль.
Полностью одетая, Мари поспешила вниз по лестнице, в темной гостиной на ходу схватила дамскую сумочку и ключи и открыла входную дверь. Как только вечерний воздух коснулся лица, уши тотчас поразил оглушительный рев.
Мощный взрыв сбил Мари с ног, бросив ее вперед, на крыльцо дома. Только вовремя вытянутые руки помогли спастись от сильного удара головой о бетонное покрытие. Мари смутно почувствовала, как сверху на нее летит град осколков стекла, а сзади слабо потрескивает огонь. Ей удалось медленно перекатиться на спину. Теперь она лежала, беспомощно глядя вверх, на языки пламени, вырывавшиеся из окна спальни.
Мари подумала, что этот взрыв предназначался для нее – эта бомба должна была ее убить! Пронзительные звуки сирен приближались, а она все лежала спиной на битом стекле, думая: «Так вот к чему привела моя любовь?..» И смотрела, как сверху горит ее спальня.
Глава 2
«У меня крепкая голова», – вспомнил он и улыбнулся. И в самом деле, очень крепкая. Наездница вылетела из седла – шлеп! – и она в то же мгновение на ногах. А как самоуверенно держалась, словно Ричард не может отличить кобылу от жеребца! Да ему достаточно было бросить лишь один взгляд!
Который он, разумеется, не мог оторвать от незнакомки. Независимо от того, кем на самом деле была эта нахалка, она относилась к тому разряду женщин, на которых Ричард всегда обращал внимание: эти ее черные, цвета воронова крыла волосы, смеющиеся зеленые глаза. Она очень похожа на…
Ричард подавил в себе эту мысль, отбросив ее в трясину плохих воспоминаний. А на самом деле – настоящих кошмаров. Ужасных отголосков его первого задания, его первого провала. Тот случай оказал решающее влияние на карьеру Вулфа, заставил его никогда больше не принимать что-либо на веру, считать само собой разумеющимся. Именно так и стоило работать в этой сфере: проверять сведения, никогда не полагаться на свои источники и всегда, всегда оглядываться через плечо, каждый раз ожидая удара в спину.
Подобные мысли уже начинали изматывать Ричарда: «Возможно, мне следовало бы успокоиться, бросить все и пораньше выйти в отставку. Вести такой же тихий образ жизни, как Хью Тэвисток». Конечно, у Тэвистока были титул и состояние, делавшие его существование весьма комфортным, и все же Ричард каждый раз смеялся, представляя полного и лысеющего Хью Тэвистока в качестве графа «такого-то». «Да, мне просто нужно было угомониться и довольствоваться этими десятью акрами земли в Коннектикуте. Объявить себя графом чего-нибудь и преспокойно выращивать огурцы».
Но тогда Ричард наверняка скучал бы по своей работе – по этим восхитительным, приятно щекочущим нервы мгновениям опасности, международным состязаниям интеллектов, напоминающим хитрую игру в шахматы. Мир менялся так быстро, что день ото дня ты просто не знал, кто был твоими врагами…
Ричард наконец-то заметил поворот на Четвинд. По обе стороны дороги высились величавые вязы – совсем так, как описывала черноволосая женщина. Царственное впечатление от подъездного пути подкреплял особняк, стоявший в самом конце дороги. Это был не просто загородный коттедж – скорее замок, с башенками и увитыми плющом каменными стенами.
Аккуратный, типично английский парк раскинулся на внушительного размера владениях, кирпичная дорожка вела к чему-то, напоминающему средневековый лабиринт. Так вот где старый Хью Тэвисток восстанавливал силы после сорока лет верного служения королеве и стране! Что и говорить, графский титул и наследственные владения значительно облегчали жизнь – понятно, что все эти богатства были приобретены отнюдь не благодаря государственной службе.
Хью производил впечатление простого приземленного парня, который совсем не походил на аристократа, обосновавшегося в загородном имении. У Тэвистока не было ни высокомерных манер, ни претензий на нечто важное – он скорее напоминал рассеянного госслужащего, который совершенно случайно забрел в святая святых МИ-6.
Изумленный роскошью владений приятеля, Ричард поднялся по лестнице, без проблем прошел через сканер безопасности и направился в зал приемов. Там, среди массы уже прибывших гостей, он увидел множество знакомых лиц.
Лондонский экономический саммит привлек политиков и финансистов со всего континента. Вулф сразу заметил американского посла, самодовольного и любопытного, как государство, представителем которого он был. По ту сторону комнаты Ричард увидел трио своих старых знакомых из Парижа. Филипп Сен-Пьер, французский министр финансов, оживленно беседовал с Реджи Вэйном, главой парижского отделения Банка Лондона. В небольшом отдалении стояла жена Реджи, Хелена, которая выглядела игнорируемой и раздраженной, как обычно. Собственно, а видел ли Ричард хоть когда-нибудь эту женщину счастливой и довольной?
Внимание Ричарда привлек громкий, вызывающий женский смех, и он узрел еще одну личность, знакомую ему по парижским временам, – Нину Сазерленд, вдову посла, мерцавшую от горла до лодыжек зеленым шелком и стеклярусом. Несмотря на то что ее муж умер уже достаточно давно, эта немолодая «девочка» все еще работала на публику, словно жена опытного дипломата. Около Нины стоял ее сын лет двадцати, Энтони, который, по слухам, был художником. В своей пурпурной рубашке парень бросался в глаза точно так же, как и его мать. Какой все-таки ослепительной парой они были, будто парочка павлинов! Молодой Энтони, очевидно, унаследовал от матери, бывшей актрисы, ген яркости.
Благоразумно избегая парочки Сазерлендов, Ричард направился к буфетной стойке, украшенной искусно сделанной ледяной скульптурой, которая представляла собой Эйфелеву башню. Повод для вечеринки – День взятия Бастилии – привел к забавным крайностям. Сегодня вечером все без исключения было французским: музыка, шампанское, свисавшие с потолка триколоры…
– В подобной атмосфере поневоле хочется запеть Марсельезу, не так ли? – обратился к нему незнакомый голос.
Обернувшись, Ричард увидел стоявшего рядом высокого блондина. Стройный, с печатью аристократизма на лице, он выглядел элегантно в накрахмаленной рубашке и смокинге. Улыбнувшись, молодой человек вручил бокал шампанского Ричарду. Свет люстры заблестел в мелких пузырьках.
– Вы Ричард Вулф? – осведомился блондин.
Ричард кивнул, принимая из его рук бокал.
– А вы?..
– Джордан Тэвисток. Дядя Хью указал мне на вас, когда вы вошли в зал. И я решил подойти и представиться лично.
Мужчины обменялись рукопожатиями. Джордан сжал ладонь крепко, твердо, совсем не так, как ожидал Ричард от его тонких аристократических рук.
– Итак, поделитесь со мной, – сказал Джордан, мимоходом забирая еще один бокал шампанского, на этот раз для себя, – к какой категории вы относитесь? Шпион, дипломат или финансист?
Ричард рассмеялся:
– И вы ожидаете, что я отвечу на этот вопрос?
– Нет. Но я подумал, что в любом случае спрошу об этом. Что ж, начало положено многообещающее. – Джордан сделал глоток шампанского и улыбнулся. – Для меня это прекрасная умственная зарядка. Помогает не умереть со скуки на подобных приемах. Я пытаюсь по отдельным чертам и репликам выделить людей, которые имеют отношение к разведывательной службе. И выходит, что половина этих людей работает там. Или работала.
Джордан окинул взглядом зал:
– Только представьте, сколько тайн вмещают в себя все эти головы – сколько данных ограниченного доступа содержится в этих маленьких серых клеточках!
– Судя по всему, вас с этой профессией связывает нечто большее, чем просто мимолетное знакомство.
– Когда растешь в подобной атмосфере, хочешь не хочешь, а будешь жить и дышать этим увлекательным делом. – Джордан смерил Ричарда оценивающим взглядом. – Давайте посмотрим. Итак, вы американец…
– Правильно.
– Нужно принять во внимание, что должностные лица прибыли в длинных лимузинах с сопровождением, а вы приехали самостоятельно.
– Пока все верно.
– И вы называете работу в разведке профессией.
– О, вы обратили на это внимание!
– Таким образом, я бы предположил… Вы из ЦРУ?
Ричард покачал головой и улыбнулся:
– Я всего лишь консультант по личной безопасности. Компания «Сакарофф и Вулф».
Лицо Джордана озарилось ответной улыбкой.
– Умное прикрытие.
– Это не прикрытие. Я самый что ни на есть реальный. А все эти должностные лица, которых вы тут видите, обеспечивают безопасность саммита. Бомба Ирландской республиканской армии могла бы доставить им немало хлопот.
– Выходит, они наняли вас, чтобы избежать козней недоброжелателей, – заключил Джордан.
– Точно, – подтвердил Ричард. «Да, это сын Мэдлин и Бернарда, так и есть, – подумал он. – Этот парень похож на Бернарда, у него такие же цепкие, внимательные карие глаза, те же благородные, точеные черты лица. И он, без сомнения, смышлен. Молодой Тэвисток обращает внимание на детали – необходимое для разведчика умение».
Внимание Джордана вдруг обратилось к вновь прибывшему гостю. Проследив за его взглядом, Ричард повернулся, чтобы увидеть, кто только что вошел в зал приемов. Стоило бросить на эту женщину один беглый взгляд, и Вулф застыл в изумлении.
Это оказалась та самая черноволосая ведьма, только на сей раз она была одета не в старые брюки для верховой езды и сапоги, а в длинное вечернее платье из синего шелка. Ее волосы были уложены элегантными волнами. Даже с такого внушительного расстояния Ричард мог чувствовать волшебные чары привлекательности брюнетки – точно так же, как и остальные мужчины, находящиеся в зале.
– Это она, – пробормотал Ричард.
– Вы хотите сказать, что уже встречались с ней? – удивился Джордан.
– Совершенно случайно. Я напугал ее лошадь на дороге. Она была не слишком довольна падением.
– Вы и правда заставили ее вылететь из седла? – в изумлении произнес Джордан. – А я и не думал, что это возможно!
Женщина плавно скользнула в зал и взяла бокал шампанского с подноса, ее величественный проход через толпу не остался без внимания окружающих.
– Она определенно знает, как подать себя в этом платье, – прошептал Ричард, восторгаясь движениями брюнетки.
– Я обязательно передам, что вы сказали, – тут же отозвался Джордан.
– Нет, вы не сделаете этого!
Засмеявшись, Джордан отставил свой бокал:
– Пойдемте, Вулф! Позвольте мне представить вас надлежащим образом.
Когда они приблизились к прекрасной незнакомке, та поприветствовала Джордана, одарив его радушной улыбкой. Потом пристальный взгляд брюнетки скользнул по Ричарду, и выражение ее лица тотчас изменилось – из дружелюбного оно сделалось недоверчивым. «Не самый лучший знак, – подумал Ричард. – Она помнит, что я стал причиной ее падения с лошади. Я ведь едва ее не убил!»
– Ну вот, – довольно вежливо произнесла «ведьма», – мы и встретились снова.
– Надеюсь, вы простили меня.
– Никогда вас не прощу! – улыбнулась она.
О, какая восхитительная улыбка!
– Дорогая, это Ричард Вулф, – вступил в разговор Джордан.
Женщина протянула руку. Ричард взял ее ладонь, удивившись, каким крепким рукопожатием ответила ему брюнетка. Когда Вулф взглянул в ее глаза, его пронзила неожиданная догадка: «Ну конечно! Я должен был заметить это при первой же встрече! Те же темные волосы, те же зеленые глаза… Она наверняка дочь Мэдлин!»
– Позвольте мне представить Берил Тэвисток, – сказал Джордан. – Мою сестру.
* * *
– Итак, как же вышло, что вы знаете моего дядю Хью? – спросила Берил, когда они с Ричардом вышли прогуляться по садовой дорожке.Уже сгустились сумерки, мягкие поздние летние сумерки, и цветы скрылись в тени. Благоухание наполняло воздух, это был восхитительный аромат шалфея и роз, лаванды и тимьяна. Берил подумала о том, что новый знакомый движется в темноте, словно кот, так же тихо, плавно, с непостижимой уверенностью…
– Мы познакомились давным-давно, в Париже, – объяснил Ричард. – И на долгие годы потеряли связь. А потом, несколько лет назад, когда я основывал свою консалтинговую фирму, ваш дядя оказал мне любезность, дав несколько ценных советов.
– Джордан сказал, что у вас компания «Сакарофф и Вулф».
– Да. Мы консультанты в сфере безопасности.
– И это ваша настоящая работа?
– Что вы имеете в виду?
– Есть ли у вас, скажем так, неофициальное дело?
Ричард откинул голову назад и от души рассмеялся:
– Вас с братом отличает умение изъясняться честно и открыто, без обиняков.
– Мы научились быть прямыми. Это сокращает время пустой светской болтовни.
– Подобные беседы – основа светского общества.
– Нет, все эти разговоры – лишь способ, к которому прибегает светское общество, чтобы не говорить правду.
– И вы хотите слышать правду, – тут же отреагировал Ричард.
– А разве не все мы этого хотим? – Берил взглянула на собеседника, пытаясь увидеть его глаза в темноте, но заметила лишь тени на силуэте его лица.
– Правда заключается в том, – ответил Вулф, – что я на самом деле работаю консультантом по безопасности. Я управляю фирмой вместе со своим деловым партнером, Ники Сакароффом…
– Ники? Должно быть, это Николай Сакарофф?
– Вы уже слышали это имя прежде? – спросил он таким тоном, будто речь шла о сущем пустяке.
– Это ведь бывший сотрудник КГБ?
Повисла долгая пауза.
– Да, – наконец произнес Ричард, сохраняя невозмутимость, – в прошлом у Ники, возможно, были связи в этом ведомстве.
– Связи? Если я правильно помню, Николай Сакарофф был полковником. А теперь он ваш деловой партнер? – Берил рассмеялась. – Вот уж воистину, с кем только капитализм не поведется в нужде!
Несколько минут они прогуливались в полной тишине. Берил первой нарушила молчание, тихо спросив:
– Вы все еще имеете дело с ЦРУ?
– А разве я упоминал об этом?
– Прийти к подобному заключению нетрудно. А я, между прочим, весьма осторожна и сдержанна. Мне можно без опаски доверять любые тайны.
– И все же я отказываюсь от этого допроса.
Берил с улыбкой взглянула на Ричарда:
– Вы не признаетесь в этом даже под пытками, как я понимаю?
Даже в темноте Берил могла видеть, как его зубы засверкали в усмешке.
– Это зависит от того, как меня будут пытать. Если красивая женщина будет покусывать мое ухо… ну, в этой ситуации я могу признаться в чем угодно.
Кирпичная дорожка закончилась у лабиринта. Они немного постояли, созерцая увитую листьями стену, скрытую в полумраке.
– Давайте войдем внутрь, – предложила Берил.
– Вы знаете выход?
– Посмотрим.
Новая знакомая провела Ричарда через исходную точку лабиринта, и их быстро поглотила извилистая живая изгородь. На самом деле Берил знала здесь каждый поворот, каждый тупик, и она уверенно продвигалась по лабиринту.
– Я нашла бы выход отсюда и с завязанными глазами, – объяснила Берил.
– Вы росли в Четвинде?
– Скорее, мечась между школами-интернатами. Я приехала сюда, чтобы жить с дядей Хью, когда мне было восемь. После того, как мама и папа умерли.
Они быстро пробрались через последнюю щель в живой изгороди и оказались в центре лабиринта. На маленьком пятнышке земли, очищенном от деревьев и кустов, стояла каменная скамейка. Светила луна, и собеседники могли хотя и слабо, но все-таки видеть лица друг друга.
– Они тоже занимались этой опасной работой, – сказала Берил, медленно прохаживаясь по вытоптанному участку. – Или вы знали об этом?
– Да, я… слышал о ваших родителях.
Сразу уловив в голосе Вулфа осторожные нотки, она спросила себя, почему же он так уклончиво отвечает на ее вопросы. Берил видела, что Ричард стоит у каменной скамейки, положив руки в карманы. «Ах, все эти семейные тайны! – с досадой пронеслось в ее голове. – Я сыта ими по горло! Ну почему никто в этом доме не может сказать правду?»
– Что вы слышали о моих родителях?
– Я знаю, что они умерли в Париже.
– При исполнении служебных обязанностей. Дядя Хью утверждает, что это было секретное задание, и отказывается говорить об этом, так что мы с ним никогда не обсуждаем эту тему.
Берил остановилась на месте и повернулась к собеседнику:
– В эти дни я много думаю о том, что произошло с родителями.
– Почему?
– Потому что это случилось пятнадцатого июля. Завтра исполнится двадцать лет.
Ричард направился к ней, его лицо по-прежнему было скрыто в тени.
– Кто же вас воспитывал? Ваш дядя?
Берил улыбнулась:
– Говорить «воспитывал» было бы преувеличением. Дядя Хью дал нам дом, а потом предоставил достаточно свободы расти так, как заблагорассудится. Полагаю, Джордан весьма в этом преуспел: отправился учиться в университет и все такое… Джорди – самый разумный, самый смышленый в семье.
Ричард придвигался все ближе – он был уже так близко к Берил, что она могла видеть, как его глаза поблескивают в темноте.
– А какая вы?
– Думаю… думаю, я – дикарка.
– Дикарка, – пробормотал Ричард. – Да, кажется, я могу сказать то же самое…
Он дотронулся до лица Берил. Это короткое прикосновение заставило ее кожу вспыхнуть огнем. Берил вдруг осознала, как стремительно бьется сердце, учащается дыхание. «Почему я позволяю это? – удивилась она. – Мне казалось, я дала зарок: никаких романтических историй! Но сейчас этот мужчина, которого я едва знаю, опять втягивает меня в эту игру – игру, в которой я уже потерпела сокрушительное поражение. Это глупо, импульсивно. Это просто безумие! И заставляет меня жаждать большего…»
Губы Ричарда едва коснулись ее уст – это был самый легкий из поцелуев, но из-за привкуса шампанского он казался таким горячим, таким безрассудным… А Берил уже страстно желала еще одного поцелуя, более долгого. Они замерли на мгновение и взглянули друг на друга, паря на самом краю искушения.
Берил сдалась первой. Она потянулась к Ричарду, и вскоре его руки уже обвивались вокруг темноволосой «ведьмы», заманивая ее в ловушку объятий. Берил пылко искала его губы, со всем неистовством страсти умоляя о новом поцелуе.
– Дикарка, – прошептал Ричард, – да определенно ты дикарка!
– И довольно требовательная…
– В этом я и не сомневался.
– А еще со мной очень, очень сложно.
– Этого я не заметил.
Они снова слились в поцелуе. По прерывистому дыханию Ричарда Берил поняла, что он тоже оказался беспомощной жертвой чувственного желания. Внезапно ей захотелось пошутить. Выскользнув из объятий, она с притворной застенчивостью спросила:
– Ну а теперь скажешь?
– Сказать тебе что? – отозвался явно смущенный Ричард.
– На кого ты на самом деле работаешь?
Он немного помедлил, а потом в который раз повторил:
– Фирма «Сакарофф и Вулф». Консультанты по безопасности.
– Неправильный ответ, – отозвалась Берил. Злобно рассмеявшись, она повернулась и понеслась прочь из лабиринта.
* * *
ПарижВ двадцать сорок пять, в полном соответствии с привычным распорядком дня, Мари Сен-Пьер похлопывающими движениями нанесла на лицо крем с пчелиной пергой, провела щеткой по жестким седым волосам и скользнула под одеяло. Она щелкнула телевизионным пультом и принялась ждать свой любимый сериал «Династия». Несмотря на то что голоса героев явно продублировали, а место действия было по-американски броским и кричаще ярким, перипетии сюжета мыльной оперы были близки ее сердцу. Любовь и власть. Боль и возмездие.
Да, Мари знала о любви и боли все. Лишь с тем, что касалось возмездия, никак не удавалось справиться. Каждый раз, когда ярость закипала в груди, а старые фантазии о мести вновь вспыхивали в сознании, она вспоминала о возможных последствиях подобных действий, и все мысли о каре меркли. Нет, Мари слишком сильно любила Филиппа! И они столь многого добились вместе! Путь от министра финансов до премьер-министра был очень коротким – всего одна ступенька по карьерной лестнице…
Ее внимание неожиданно привлекли короткие новости по телевизору – сообщение о лондонском экономическом саммите. Может быть, на экране появится лицо Филиппа? Нет, лишь общий план стола переговоров, за двадцать пять секунд мелькнули две дюжины мужчин в костюмах и при галстуках. И никого, кто бы напоминал Филиппа!
Разочарованно откинувшись на кровати, Мари в сотый раз задалась вопросом: возможно, ей все-таки стоило поехать в Лондон с мужем? Мари ненавидела перелеты, и Филипп предупредил, что поездка будет утомительной. «Лучше оставайся дома, – сказал он ей, – иначе ты просто возненавидишь этот Лондон!»
И все же, быть может, было бы лучше на несколько дней уехать с мужем. Они бы остались вдвоем в номере отеля. Иной пейзаж за окном, другая постель – возможно, смена обстановки пошла бы на пользу их браку, зажгла бы так необходимую их отношениям искру…
Внезапно сознание Мари пронзила ужасная мысль. Столь болезненная, что ее сердце, казалось, скрутило узлом: «Я здесь. А Филипп в Лондоне, один…»
Или все-таки не один?
Вздрогнув, Мари села в кровати, анализируя возможные варианты действий. В сознании замелькали неприятные картинки, и она уже не могла противиться внезапному порыву. Схватив телефон, она набрала номер парижской квартиры Нины Сазерленд.
Гудок следовал за гудком, но никто не отвечал. Мари набрала номер снова, но и на этот раз к телефону никто не подошел. Она в задумчивости уставилась на трубку: «Значит, Нина тоже отправилась в Лондон… И они сейчас вместе, в гостиничном номере Филиппа. Они проводят время вдвоем, пока я жду дома в Париже!»
Мари вскочила с кровати. Любимая «Династия» давным-давно началась, но она уже не обращала на телевизор внимания. Мари спешно одевалась. «Возможно, я тороплюсь с выводами, – пронеслось в ее голове. – Наверное, Нина на самом деле дома, просто не хочет подходить к телефону».
Решено, нужно подъехать к дому Нины в Нейи. Проверить свою догадку, посмотреть на окна ее квартиры, горит ли в них свет. А что, если нет?.. О таком варианте Мари даже думать не хотелось, она упорно гнала от себя эту мучительную мысль.
Полностью одетая, Мари поспешила вниз по лестнице, в темной гостиной на ходу схватила дамскую сумочку и ключи и открыла входную дверь. Как только вечерний воздух коснулся лица, уши тотчас поразил оглушительный рев.
Мощный взрыв сбил Мари с ног, бросив ее вперед, на крыльцо дома. Только вовремя вытянутые руки помогли спастись от сильного удара головой о бетонное покрытие. Мари смутно почувствовала, как сверху на нее летит град осколков стекла, а сзади слабо потрескивает огонь. Ей удалось медленно перекатиться на спину. Теперь она лежала, беспомощно глядя вверх, на языки пламени, вырывавшиеся из окна спальни.
Мари подумала, что этот взрыв предназначался для нее – эта бомба должна была ее убить! Пронзительные звуки сирен приближались, а она все лежала спиной на битом стекле, думая: «Так вот к чему привела моя любовь?..» И смотрела, как сверху горит ее спальня.
Глава 2
Бекингемшир, Англия
Эйфелева башня таяла. Расположившись у буфетной стойки, Джордан наблюдал, как капельки воды с ледяной скульптуры приземляются прямо в стоящее внизу серебряное блюдо с устрицами. «День взятия Бастилии явно затянулся, вот скука! – устало думал он. – Очередной вечер, еще один прием… И все идет по заезженному сценарию».
– Ты уже съел довольно много устриц для одного вечера, Реджи, – раздался сварливый голос. – Или ты забыл о своей подагре?
– У меня ведь не было приступов несколько месяцев!
– Только потому, что я следила за твоей диетой, – веско изрекла Хелена.
– Хотя бы сегодня вечером, дорогая, – отозвался ее супруг, вскрывая щипцами раковину еще одной устрицы, – ты могла бы не обращать на это внимания?
Реджи поднес раковину ко рту и откусил немного мяса. Блаженство разлилось по лицу гурмана, когда скользкий шарик отправился в его горло.
Хелена содрогнулась.
– Это просто отвратительно – есть живых существ! – Она посмотрела на Джордана, заметив его озадаченный взгляд. – Разве ты со мной не согласен?
Джордан дипломатично пожал плечами:
– Это вопрос воспитания, полагаю. В некоторых культурах принято есть термитов. Или свежих угрей. Я даже слышал об обезьянах, их головы бреют, потом животных обездвиживают…
– О, пожалуйста, не продолжай! – простонала Хелена.
Джордан поспешил спастись бегством прежде, чем размолвка супругов переросла в настоящую перебранку. Оказаться между враждующими супругами определенно было небезопасно. Леди Хелена, как подозревал Джордан, обычно брала верх в любом споре – и все благодаря своим деньгам.
Поблуждав по залу, он наткнулся на министра финансов Филиппа Сен-Пьера – и оказался в ловушке, вынужденный выслушивать лекцию по мировой экономике. Филипп решительно заявил, что саммит обернулся провалом. Американцы добиваются торговых уступок, но даже слышать не хотят о финансовой ответственности. И так далее, и тому подобное, и все в таком духе без конца… Джордан вздохнул с облегчением, когда в разговор встряла переливавшаяся стеклярусом Нина Сазерленд, за которой по пятам тащился ее напоминавший павлина сын Энтони.
– Но американцы не единственные, кому стоит пересмотреть свою позицию, – фыркнула Нина. – Стоит признать, что в эти дни не преуспел никто, даже французы. Или ты не согласен со мной, Филипп?
Сен-Пьер вспыхнул под ее пристальным, прямым взглядом:
Эйфелева башня таяла. Расположившись у буфетной стойки, Джордан наблюдал, как капельки воды с ледяной скульптуры приземляются прямо в стоящее внизу серебряное блюдо с устрицами. «День взятия Бастилии явно затянулся, вот скука! – устало думал он. – Очередной вечер, еще один прием… И все идет по заезженному сценарию».
– Ты уже съел довольно много устриц для одного вечера, Реджи, – раздался сварливый голос. – Или ты забыл о своей подагре?
– У меня ведь не было приступов несколько месяцев!
– Только потому, что я следила за твоей диетой, – веско изрекла Хелена.
– Хотя бы сегодня вечером, дорогая, – отозвался ее супруг, вскрывая щипцами раковину еще одной устрицы, – ты могла бы не обращать на это внимания?
Реджи поднес раковину ко рту и откусил немного мяса. Блаженство разлилось по лицу гурмана, когда скользкий шарик отправился в его горло.
Хелена содрогнулась.
– Это просто отвратительно – есть живых существ! – Она посмотрела на Джордана, заметив его озадаченный взгляд. – Разве ты со мной не согласен?
Джордан дипломатично пожал плечами:
– Это вопрос воспитания, полагаю. В некоторых культурах принято есть термитов. Или свежих угрей. Я даже слышал об обезьянах, их головы бреют, потом животных обездвиживают…
– О, пожалуйста, не продолжай! – простонала Хелена.
Джордан поспешил спастись бегством прежде, чем размолвка супругов переросла в настоящую перебранку. Оказаться между враждующими супругами определенно было небезопасно. Леди Хелена, как подозревал Джордан, обычно брала верх в любом споре – и все благодаря своим деньгам.
Поблуждав по залу, он наткнулся на министра финансов Филиппа Сен-Пьера – и оказался в ловушке, вынужденный выслушивать лекцию по мировой экономике. Филипп решительно заявил, что саммит обернулся провалом. Американцы добиваются торговых уступок, но даже слышать не хотят о финансовой ответственности. И так далее, и тому подобное, и все в таком духе без конца… Джордан вздохнул с облегчением, когда в разговор встряла переливавшаяся стеклярусом Нина Сазерленд, за которой по пятам тащился ее напоминавший павлина сын Энтони.
– Но американцы не единственные, кому стоит пересмотреть свою позицию, – фыркнула Нина. – Стоит признать, что в эти дни не преуспел никто, даже французы. Или ты не согласен со мной, Филипп?
Сен-Пьер вспыхнул под ее пристальным, прямым взглядом: