Страница:
М а к ь я в е л ь. Повеления ваши незамедлительно и точно будут выполнены.
ДОМ ГОРОЖАНИНА
Клерхен. Мать Клерхен. Бракенбург.
К л е р х е н. Так вы не хотите держать мне пряжу, Бракенбург?
Б р а к е н б у р г. Пожалуйста, увольте, Клерхен.
К л е р х е н. Что это опять с вами? Почему отказываете вы мне в этой небольшой и приятной мне услуге?
Б р а к е н б у р г. Вы одной ниткой так крепко привязали меня, что сижу перед вами, и нет сил уйти от ваших глаз.
К л е р х е н. Глупости! Подвигайтесь и держите!
М а т ь (вяжет, сидя в кресле). Ну-ка спойте что-нибудь. Бракенбург так славно вторит. Прежде вы были веселы, и мне всегда был случай посмеяться.
Б р а к е н б у р г. Прежде!
К л е р х е н. Хорошо, споем.
Б р а к е н б у р г. Что вы хотите?
К л е р х е н. Только что-нибудь хорошенькое, бодрое и веселое. Давайте солдатскую песню, мою любимую. (Мотает пряжу и поет с Бракенбургом.)
И бой барабанный,
И флейта поет,
В доспехах мой милый
Отряд свой ведет,
К бойцам он взывает,
Копье подымает.
Как сердце забилось!
Как силы кипят!
Завиден мне, деве,
Военный наряд!
За ним до заставы
Я - шагом живым!
Пошла бы далеко,
Повсюду за ним.
Уж смят неприятель,
Лишь стали палить.
О, если б, создатель,
Мне воином быть!
Во время пения Бракенбург часто взглядывает на Клерхен.
Под конец у него срывается голос и на глазах выступают
слезы; он роняет нитки и отходит к окну. Клерхен одна
допевает песню. Мать с некоторым недовольством делает ей
знаки. Она встает, делает несколько шагов к нему, с
некоторой нерешительностью возвращается и садится.
М а т ь. Что такое на улице, Бракенбург? Я слышу, идут солдаты.
Б р а к е н б у р г. Это телохранители правительницы.
К л е р х е н. В такой час? Что это должно значить? (Встает и подходит к окну, где стоит Бракенбург.) Это не каждодневная стража, их много больше. Чуть не все взводы. Ах, Бракенбург, ступайте! Послушайте там, в чем дело! Верно, произошло что-нибудь особенное. Сходите, добрый Бракенбург, доставьте мне удовольствие.
Б р а к е н б у р г. Иду! И сейчас же вернусь обратно. (Уходя, протягивает ей руку; она подает ему свою.)
М а т ь. Ты опять отсылаешь его прочь.
К л е р х е н. Я страх как любопытна! А еще - уж вы не осуждайте меня, - когда он здесь, у меня постоянно тяжело на душе. Я никогда не знаю, как вести себя с ним. Я несправедлива к нему, он это так живо чувствует, и это грызет мне сердце. А изменить положение я не в силах.
М а т ь. Это такой надежный малый.
К л е р х е н. Вот я и не могу пренебречь им, я должна встречать его дружелюбно. Часто рука моя неожиданно сжимается, когда он так осторожно, так ласково дотрагивается до нее своей рукой. Я укоряю себя, что питаю в его сердце тщетную надежду. Это так дурно с моей стороны. Но, бог свидетель, я его не обманываю! Не хочу питать в нем надежды и не могу допустить его до отчаяния.
М а т ь. Нехорошо это.
К л е р х е н. Я его очень любила, и в душе до сих пор хорошо отношусь к нему. Я могла бы выйти за него замуж, а думаю, что никогда не была в него влюблена.
М а т ь. И все-таки была бы счастлива с ним.
К л е р х е н. Была бы обеспечена и прожила бы спокойную жизнь.
М а т ь. И все это прозевано, и ты сама виновата.
К л е р х е н. Удивительно мое положение! Когда я так вот раздумываю, как все это шло, я и понимаю и не понимаю. А потом, как осмелюсь еще разок взглянуть на Эгмонта, все совсем проясняется, и могло бы стать еще гораздо ясней. Ах, какой человек! В провинциях повсюду на него прямо молятся, и я в его объятиях разве не была бы блаженнейшим созданием на свете?
М а т ь. Как же все это в будущем-то устроится?
К л е р х е н. Ах, мне важно только, любит ли он меня. А что любит разве это вопрос?
М а т ь. С детьми ничего не знаешь, кроме душевной тревоги. Как все это развяжется? Вечная забота да кручина. Неладно выходит. Ты себя несчастной сделала. И меня несчастной сделала.
К л е р х е н (спокойно). Вы сами сначала это допустили.
М а т ь. К несчастию, я была слишком добра, я всегда слишком добра.
К л е р х е н. Когда Эгмонт скакал мимо, а я подбегала к окошку, бранили вы меня тогда? Не подходили ли вы сами к окну? Когда он заглядывал, кивал мне, усмехался, клялся, - было это вам противно? Не находили ли вы, что вместе с дочерью и вам тут почет и уважение?
М а т ь. Так, попрекай меня еще!
К л е р х е н (в возбуждении). Когда он все чаще и чаще стал проходить мимо нас по улице, и мы ясно почувствовали, что ради меня он ходит этой дорогой, разве вы сами не с затаенной радостью это заметили? Оттащили вы меня силком, когда я стояла у притолоки и выжидала его?
М а т ь. Помышляла ли я, что это должно было зайти так далеко?
К л е р х е н (срывающимся голосом и сдерживая слезы). А как он вечером, закутанный в плащ, застал нас врасплох у лампы, кто пустился хлопотать, чтобы принять его, меж тем как я осталась словно прикована к стулу в изумлении?
М а т ь. Ну могла ли я бояться, чтобы эта злосчастная любовь так скоро увлекла рассудительную Клерхен? А теперь мне приходится переносить, что дочь моя...
К л е р х е н (заливаясь слезами). Матушка! Вы сами того хотели. Радуйтесь теперь, запугивайте меня!
М а т ь (плача). Плачь, плачь! Делай меня еще несчастней отчаянием своим! Мало мне печали, если единственная дочь моя стала отверженным созданием?
К л е р х е н (поднимаясь с места, холодно). Отверженным! Подруга Эгмонта - отверженная? Какая бы княгиня не позавидовала месту бедной Клерхен - у его сердца! О матушка, матушка моя, прежде вы так не говорили. Матушка, милая, будьте доброй! Люди, что так судят, соседки, что этакое болтают, - пусть! Эта комната, этот домик - небеса, с той поры как живет здесь любовь Эгмонта!
М а т ь. Правда! К нему нельзя не чувствовать склонности. Всегда он такой обходительный, непринужденный, открытый.
К л е р х е н. В нем нет и капли неискренности. И - вы понимаете, матушка? - ведь это сам великий Эгмонт! А когда он приходит ко мне, он такой милый, такой добрый, он готов скрывать свое высокое положение, свою храбрость! Он так заботливо относится ко мне! В нем так чувствуется только человек, только друг, только возлюбленный!
М а т ь. Как ты думаешь, придет он сегодня?
К л е р х е н. Что же, вы не видели, как часто подхожу я к окну? Не заметили, как прислушиваюсь ко всякому шуму за дверью? Хоть и знаю, что не придет до ночи, а все поджидаю каждую минуту, с самого утра, как только встану. Ах, если бы только быть мне мальчиком и всегда ходить вместе с ним! И ко двору, и везде! Я могла бы нести за ним знамя в бою.
М а т ь. Ты всегда была такой причудницей, с первых детских лет - то резва до крайности, а то задумчива - тише воды, ниже травы. Не оденешься ли ты немножечко понарядней?
К л е р х е н. Пожалуй, матушка! Ежели заскучаю. Знаете, вчера проходили мимо несколько его молодцов и пели о нем хвалебную песенку. Во всяком случае, в песне поминалось его имя; остальное я не смогла разобрать. Сердце так забилось, что дух захватило! Кабы не было бы совестно, я бы их кликнула.
М а т ь. Остерегайся! Пылкий твой нрав может все погубить. Ты прямо выдаешь себя перед людьми. Как на днях у дядюшки: нашла печатную картинку и описание - и благим матом закричала: "Граф Эгмонт!" Я до ушей покраснела.
К л е р х е н. Еще бы мне не закричать! Это была битва при Гравелингене. И я вижу вверху картины букву Э - и снизу в описании отыскиваю Э. Там написано: "Граф Эгмонт, под которым падает убитая лошадь". Меня всю всколыхнуло - и сейчас же пришлось мне рассмеяться над тем, в каком виде изображен был Эгмонт: такой же вышины, как гравелингенская башня рядом с ним и английские корабли по другую сторону. Когда иной раз я вспоминаю, каким я когда-то рисовала себе сражение и что за образ представлялся мне, когда вы рассказывали о графе Эгмонте, и каков он теперь передо мной...
Бракенбург входит.
К л е р х е н. Ну что там такое?
Б р а к е н б у р г. Ничего в точности неизвестно. Во Фландрии будто вспыхнуло восстание. Правительница должна озаботиться, а то оно может и сюда докатиться. Замок набит войсками, толпы горожан у ворот, и народ гудит на улицах. А мне нужно поскорее к старику отцу. (Собирается уйти.)
К л е р х е н. Увидим ли вас завтра? А я хочу немножко приодеться: к нам придет дядюшка, а у меня довольно неряшливый вид. Помогите мне немного, матушка. Захватите вашу книгу, Бракенбург, и принесите мне еще какую-нибудь такую же повесть.
М а т ь. До свидания.
Б р а к е н б у р г (протягивает руку). Позвольте руку!
К л е р х е н (не подавая руки). Когда вернетесь.
Мать и дочь уходят.
Б р а к е н б у р г (один). Я заранее решил, что в самом деле уйду, а когда она это так и поняла и дала мне уйти, я готов был прийти в бешенство. Злосчастный! И тебя не тревожит жребий твоей родины? Разрастающееся возмущение? И тебе все равно: соотечественник или испанец, и кто правит, и кто прав? Не такой ведь я был мальчишкой-школьником! Когда задавали там сочинение: "Речь Брута о свободе как образец ораторского искусства", - тут ведь Фриц постоянно оказывался первым, и учитель говорил: "Вот если б только это было изложено поправильней, не спотыкалось бы все так - одно об другое!" Тогда все это кипело и поднимало. Теперь я вот эдак влачусь унизительно в глазах этой девушки. Неужто не могу я уйти от нее? Неужто не может она полюбить меня? Ох! Нет! Она... она... быть не может, чтобы она в самом деле совсем оттолкнула меня! Не только совсем - хотя бы в половину! Хотя бы сколько-нибудь! Больше я этого не стерплю! Неужели правду сказал мне намедни на ухо приятель? Будто бы она по ночам тайком впускает к себе какого-то мужчину, а меня между тем постоянно перед вечером целомудренно выпроваживает из дому? Нет, это неправда, это постыдная ложь и клевета! Клерхен столько же невинна, сколько я несчастен. Она меня выбросила, она выгнала меня из своего сердца! И я осужден так жить дальше? Не стерплю, не стерплю этого! Вот-вот родину мою начнет бурно колебать внутренний раздор, а я, бессильный, умираю под шум этого смятения! Не стерплю, не вынесу этого! Когда дребезжит труба, гремит выстрел - дрожью пронизывает меня до мозга костей. Нет, это не бодрит меня, не стремит меня тоже ринуться вместе с другими в борьбу, рисковать собою! Злополучная, постыдная участь! Тем лучше. Один конец. На днях я бросился в воду, стал тонуть, а все-таки боязливая природа взяла верх: я почувствовал, что могу плыть, и спасся против волн. Эх, позабыть бы мне время, когда она любила меня - казалось, что любила! Зачем овладело мною всецело это счастье? Зачем надежды эти пожрали во мне все сладостное желание жить и только издали каким-то раем манили меня? А первый тот поцелуй! Тот единственный! Здесь (кладет руку на стол), здесь были мы одни. Всегда была она добра и дружелюбна ко мне... тут стала нежной она... Она на меня взглянула - и все кругом пошло, и я почувствовал ее губы на своих губах. И... и теперь? Умри, несчастный! Что медлишь?! (Достает из кармана пузырек.) Не напрасно же украл я тебя у брата из его ящичка с целительными снадобьями, спасительный яд! Ты поглотишь сразу эту тоску мою, эту дурноту, этот смертный пот - и освободишь меня.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ПЛОЩАДЬ В БРЮССЕЛЕ
Еттер и плотник идут вместе.
П л о т н и к. Разве я этого не предсказывал? Уже восемь дней тому, как на сходке цеха я говорил, что тут крутая каша может завариться.
Е т т е р. А неужели правда, что они во Фландрии церкви разграбили?
П л о т н и к. Полностью и церкви и часовни загубили. Одни голые стены оставили. Форменный сброд! И ведь это портит все наше хорошее дело. С самого начала ведь был уговор: в порядке и с твердостью заявить правительнице свои права. На том нам и следовало стоять. А теперь поговори-ка да соберись - ан выйдет, что мы с бунтовщиками заодно.
Е т т е р. Да, всякий сначала думает: "Что тебе свой нос вперед совать? Ведь от него близко и до шеи".
П л о т н и к. Боюсь я, как шум-то пойдет по голытьбе да по черному народу; ему терять-то ведь нечего! Им это всего только предлог, на который и мы опереться можем, а стране от того прямая погибель.
Подходит Зуст.
З у с т. Здравствуйте, господа. Какие новости? Правда ли, будто иконоборцы устремляются прямо сюда?
П л о т н и к. Здесь они ничего тронуть не посмеют.
З у с т. Заходил ко мне солдат купить табаку, я все у него выспросил. Правительница, хоть и остается достойной, мудрой женщиной, на этот раз потеряла голову. Должно быть, уж очень плохо дело, коли она без всякого стеснения прячется за своей охраной. В замке сильный гарнизон. Полагают даже, что она хочет бежать вон из города.
П л о т н и к. Ей от нас не уйти! Присутствие ее защищает нас, и мы хотим доставить ей больше безопасности, чем ее подстриженные франты. И если она возьмет да закрепит за нами права наши да вольности, мы готовы ее на руках носить.
Подходит мыловар.
М ы л о в а р. Плохо дело! Дрянь дело! Беспокойно будет и скверно кончится. Остерегайтесь, сидите смирно, а то и вас за бунтовщиков примут.
З у с т. Видно, к нам из Греции семеро мудрецов являются.
М ы л о в а р. Знаю, знаю много таких, что тайком держат руку кальвинистов, хулят епископов, короля не боятся. Однако настоящий верноподданный, правильный католик...
К ним присоединяется и слушает все больше и больше
народу.
Фанзен подходит.
Ф а н з е н. Помогай бог вам, господа! Что нового?
П л о т н и к. С этим не спутывайтесь. А он - сущий негодяй.
Е т т е р. Не писарь ли это, что служит у доктора Витса?
П л о т н и к. Он уже многих хозяев переменил. Сперва был он писарем, а как один за другим его патроны прогоняли его, то он теперь, наполовину плутовским манером, изловчается в ремесле нотариуса и адвоката, пьянчужка!
Сходится еще больше народу, стоят группами.
Ф а н з е н. Раз вы собрались, шушукайтесь в одной куче... Так всегда полезно потолковать.
З у с т. И я так полагаю.
Ф а н з е н. Кабы теперь у того или другого было сердце, да у того или другого к тому же еще и голова, мы бы смогли одним разом сорвать с себя испанские оковы.
З у с т. Господин хороший! Вы бы так не выражались: мы королю присягали.
Ф а н з е н. А король присягал нам? Не забудьте.
Е т т е р. Это стоит послушать! Выскажите свое суждение.
Н е с к о л ь к о д р у г и х. Этот, слышь-ка, дело понимает! Малый не промах!
Ф а н з е н. Был у меня старик патрон, владелец пергаментов и грамот древнейших учреждений, всяких договоров и привилегий; у него же были редчайшие книги. В одном таком рукописании значилось все наше государственное устройство: как сперва нами, нидерландцами, правили особые свои князья, полностью по исконным правам, вольностям и обычаям; как предки наши воздавали князьям своим всяческое почтение, когда кто правил по положению, и как они немедля принимали предохранительные меры, чуть только тот хотел свернуть с прямого пути. Депутаты тут как тут уже стояли за ними, потому что у каждой провинции, какой она ни будь маленькой, были свои депутаты, свои земские чины.
П л о т н и к. Полно молоть-то! Уж давно это известно! Всякому честному гражданину знакомо, сколько ему надобно, государственное устройство.
Е т т е р. Пусть говорит! Как-никак еще кое-что да узнаешь.
З у с т. Правильно!
Н е с к о л ь к о г о л о с о в. Рассказывайте! Рассказывайте! Такое не каждый день слышишь.
Ф а н з е н. Такие уж вы люди, мещане! Живете со дня на день и как приняли свое дело от родителей, так и предоставляете начальству проделывать с вами все, что ему заблагорассудится, не задумываетесь над происхождением существующего порядка, над историей, над правами правителя. А из-за такого нерадения и испанцы-то вам сеть на голову накинули.
З у с т. Кто об этом думает? Был бы кусок хлеба.
Е т т е р. Дьявольщина! Что ж давным-давно никто не выступил и ничего такого нам не сказал?
Ф а н з е н. Вот я вам теперь говорю. Королю Испании выпала удача владеть одному нашими областями, но он не вправе в них расправляться иначе, чем это делали малые князья, которые в прежнее время владели ими в отдельности. Понимаете?
Е т т е р. Растолкуйте нам еще.
Ф а н з е н. Ведь это ясно как день. Не обязаны ли вас судить по вашему местному праву? А такое к чему поведет?
О д и н и з г о р о ж а н. Правильно!
Ф а н з е н. Что ж - у брюссельца разве не другое право, чем у антверпенца? У антверпенца, чем у гентца? А такое к чему же приведет?
Д р у г о й г о р о ж а н и н. Ей-богу, верно!
Ф а н з е н. А коли вы допустите, чтобы этак шло дальше, скоро с вами и по-другому расправятся. Чего нельзя было Карлу Смелому, Фридриху воителю, Карлу Пятому, то проделывает Филипп через бабку.
З у с т. Да, да. Старые князья тоже это пробовали.
Ф а н з е н. Конечно! Только предки наши знали, как с ними сладить. Как недовольны владетелем, захватят этак у него сына и наследника да и держат у себя, а выпустят только на самых выгодных условиях. Да, люди были отцы наши! Знали свою пользу! Умели кое-что соображать и налаживать! Правильный народ! Оттого-то наши права так точны, наши вольности так обеспечены.
М ы л о в а р. Что толкуете вы о вольностях?
Т о л п а. О вольностях наших! О привилегиях наших! Еще рассказывайте о наших привилегиях!
Ф а н з е н. Мы, брабантцы, хотя и у прочих областей есть свои преимущества, мы особенно широко обеспечены. Это я все вычитал.
З у с т. Скажите же!
Е т т е р. Не мешайте слушать!
Г о р о ж а н и н. Пожалуйста!
Ф а н з е н. Во-первых, там писано: герцог Брабантский должен быть нам добрым и верным господином.
З у с т. Добрым? Так и написано?
Е т т е р. Верным? Подлинно ли так?
Ф а н з е н. Так, как я вам говорю. Он обязался нам, как мы обязались ему. Второе - он не должен проявлять над нами никакого самовластия или произвола, ниже дать заметить, ниже заподозрить в каком бы ни было виде.
Е т т е р. Чудесно! Чудесно! Не проявлять.
З у с т. Ниже дать заметить.
Д р у г о й. Ниже заподозрить! Это - главная статья. Ниже кого-нибудь заподозрить в каком бы ни было виде.
Ф а н з е н. Точными словами.
Е т т е р. Добудьте нам эту книгу!
Г о р о ж а н и н. Необходимо.
Д р у г и е. Книгу! Книгу!
Г о р о ж а н и н. Мы к правительнице пойдем с этой книгой.
Д р у г о й. Вы должны ей речь говорить, господин доктор.
М ы л о в а р. Эх вы, простофили!
Д р у г о й. Еще что-нибудь из книги из этой!
М ы л о в а р. Я ему зубы в глотку забью, ежели он еще слово скажет!
Т о л п а. Посмотрим, кто его тронет! Скажите нам что-нибудь о вольностях! Есть у нас еще какие вольности?
Ф а н з е н. Немало, и очень ценных, очень благодетельных. Там еще написано: владетель области не должен ни улучшать, ни умножать духовное сословие без согласия дворянства и депутатов! Обратите на это внимание! И не изменять управления областью.
З у с т. Да так ли это?
Ф а н з е н. Я готов вам показать, как это черным по белому написано лет двести-триста назад.
Г о р о ж а н и н. И мы терпим новых епископов? Дворянство должно нас защитить! Мы спор затеем.
Д р у г и е. Не дадим инквизиции гнуть нас в бараний рог!
Ф а н з е н. Вы сами виноваты.
Т о л п а. Есть еще у нас Эгмонт! Есть принц Оранский! Они нашу выгоду блюдут!
Ф а н з е н. Братья ваши во Фландрии благое дело начали.
М ы л о в а р. Пес ты эдакий! (Бьет его.)
Д р у г и е (сопротивляются и кричат). Да что ты? Испанец, что ли?
Г о р о ж а н и н. Что? Благородного человека?
Д р у г о й. Ученого?
Бросаются на мыловара.
П л о т н и к. Ради господа бога успокойтесь!
Другие вмешиваются в свалку.
Граждане, что же это такое?
Мальчишки свистят, науськивают собак, швыряют камнями.
Горожане стоят и глазеют. Сбегается народ. Одни
равнодушно проходят взад и вперед; иные отпускают всякие
веселые шутки, кричат и ликуют.
Д р у г и е. Свобода и вольности! Вольности и свобода!
Входит Эгмонт со свитой.
Э г м о н т. Тихо! Тихо, граждане! Что здесь происходит? Спокойствие! Разойдитесь!
П л о т н и к. Милостивый господин наш, вы как ангел небесный являетесь. Тишина! Не видите вы, что ли, граф Эгмонт? Привет графу Эгмонту!
Э г м о н т. И здесь? Что у вас начинается? Гражданин на гражданина! Даже близость нашей царственной правительницы не останавливает этого безумия? Расходитесь, возвращайтесь к своим трудам. Плохой признак, если вы празднуете в будни. Что тут было?
Смятение постепенно затихает, все стоят вокруг него.
П л о т н и к. Они дрались из-за своих вольностей.
Э г м о н т. Которые так же легкомысленно разрушат. А кто вы такие? Мне кажется, вы люди добропорядочные.
П л о т н и к. Стараемся быть такими.
Э г м о н т. Ваше ремесло?
П л о т н и к. Плотник и цеховой мастер.
Э г м о н т. А вы?
З у с т. Мелочной торговец.
Э г м о н т. Вы?
Е т т е р. Портной.
Э г м о н т. Вспоминаю. Вы шили ливреи для моих людей. Вас зовут Еттер.
Е т т е р. Великая милость, что вы мое имя помните.
Э г м о н т. Я никого не забываю, с кем хоть раз виделся и говорил. Что до вас, граждане, то сохраняйте спокойствие - это все, что нужно. Вы на довольно плохом счету. Не сердите больше короля. Ведь в конце концов сила у него в руках. Порядочный гражданин, честным трудом зарабатывающий себе хлеб, везде находит столько свободы, сколько ему надобно.
П л о т н и к. Сущая правда! В том и нужда наша. Эти дармоеды, пьяницы, лентяи, с разрешения вашей милости, - они препираются от нечего делать, да роются с голоду в разных вольностях, да врут, сколько влезет, любопытным и легковерным, да ради того, чтобы сорвать на кружку пива, затевают свары, которые делают несчастными многие тысячи людей. Им только этого и нужно. Мы крепко бережем наши дома и сундуки, а то они бы рады головешками нас вон повыгнать.
Э г м о н т. Вы найдете всяческую поддержку! Принять меры, чтобы злу дать могучий отпор! Стойте твердо против чужого вероучения и не верьте, будто возмущением можно укрепить свои преимущества. И сидите по домам. Не допускайте себя и своих толпиться на улицах. Благоразумные люди много могут сделать.
Тем временем большая часть толпы разошлась.
П л о т н и к. Спасибо, ваше сиятельство, за хорошее мнение! Все сделаем, что в наших силах.
Эгмонт уходит.
Что за милостивый господин. Истый нидерландец! Вот уж ничего испанского!
Е т т е р. Вот бы его нам в правители! За ним идешь с охотой.
З у с т. Это-то король не допустит. На все места он своих сажает.
Е т т е р. А как он одет - разглядел? На новейший фасон, по испанской выкройке.
П л о т н и к. Красивый господин!
Е т т е р. Да, шея его была бы хорошей поживой для палача!
З у с т. В своем ли ты уме? Что тебе в голову взбрело?
Е т т е р. Довольно глупо, что мысли такие находят! Так уж со мной бывает. Как увижу красивую да длинную шею, так сейчас против воли и подумаю: "А ловко ее рубить!" Проклятые эти казни! Не выходят они из головы. Когда мальчишки купаются и я вижу голую спину, сейчас же вспоминаю, как я видел их целые дюжины, когда их розгами пороли. Встретится пузатый человек - мне уже чудится, будто я вижу, как его поджаривают, посадивши на кол. Ночью во сне всего меня сводит. Ни часу спокойного нет. Всякое веселье, всякую шутку я скоро забываю. Страшные образы у меня словно во лбу выжжены.
ДОМ ЭГМОНТА
С е к р е т а р ь (за столом с бумагами; в беспокойстве встает). Его все еще нет. А я жду уже два часа, с пером в руке, с бумагами перед собой. А я именно сегодня с такой охотой ушел бы вовремя. Ноги так сами и бегут. Едва сижу от нетерпения. И еще сказал мне, уходя: "Приходи же минута в минуту". А теперь не идет. Так много работы, раньше полуночи не справлюсь. Конечно, бывает, что и он кое на что глядит сквозь пальцы. А все-таки, по-моему, было бы лучше, когда бы он и был построже да отпускал бы в положенное время. Тогда бы можно было удобней располагать свои дела. От правительницы он уже два часа как вышел. Как знать, чем он отвлекся по пути.
Эгмонт входит.
Э г м о н т. В каком положении дело?
С е к р е т а р ь. Я готов, и три посланца ждут.
Э г м о н т. Я довольно долго задержался. У тебя мрачный вид.
С е к р е т а р ь. По вашему приказанию я жду уже давно. Вот бумаги.
Э г м о н т. Донна Эльвира разгневается на меня, узнавши, что я задержал тебя.
С е к р е т а р ь. Изволите шутить.
Э г м о н т. Нет, нет! Не стыдись. В тебе виден хороший вкус. Она красива, и я вполне одобряю, что в замке есть у тебя приятельница. Что пишут?
С е к р е т а р ь. Есть разное, и мало отрадного.
Э г м о н т. Хорошо, что радость у нас дома и нам не надо ждать ее со стороны. Много получено?
С е к р е т а р ь. Достаточно, и три посланца ждут.
Э г м о н т. Начни с самого важного.
С е к р е т а р ь. Здесь все - важное.
Э г м о н т. Ну, по порядку. Только скорей!
С е к р е т а р ь. Капитан Бреда посылает донесение о том, что было потом в Генте и окрестностях. Восстание в большей части улеглось.
Э г м о н т. Он, конечно, пишет еще об единичных проявлениях наглости и сумасбродства?
С е к р е т а р ь. Да. Еще кое-где прорывается.
Э г м о н т. Уж избавь меня.
С е к р е т а р ь. Взяты под стражу еще шестеро, которые возле Фервиха опрокинули изображение божией матери. Он просит распоряжения, вешать ли ему их, как прочих.
ДОМ ГОРОЖАНИНА
Клерхен. Мать Клерхен. Бракенбург.
К л е р х е н. Так вы не хотите держать мне пряжу, Бракенбург?
Б р а к е н б у р г. Пожалуйста, увольте, Клерхен.
К л е р х е н. Что это опять с вами? Почему отказываете вы мне в этой небольшой и приятной мне услуге?
Б р а к е н б у р г. Вы одной ниткой так крепко привязали меня, что сижу перед вами, и нет сил уйти от ваших глаз.
К л е р х е н. Глупости! Подвигайтесь и держите!
М а т ь (вяжет, сидя в кресле). Ну-ка спойте что-нибудь. Бракенбург так славно вторит. Прежде вы были веселы, и мне всегда был случай посмеяться.
Б р а к е н б у р г. Прежде!
К л е р х е н. Хорошо, споем.
Б р а к е н б у р г. Что вы хотите?
К л е р х е н. Только что-нибудь хорошенькое, бодрое и веселое. Давайте солдатскую песню, мою любимую. (Мотает пряжу и поет с Бракенбургом.)
И бой барабанный,
И флейта поет,
В доспехах мой милый
Отряд свой ведет,
К бойцам он взывает,
Копье подымает.
Как сердце забилось!
Как силы кипят!
Завиден мне, деве,
Военный наряд!
За ним до заставы
Я - шагом живым!
Пошла бы далеко,
Повсюду за ним.
Уж смят неприятель,
Лишь стали палить.
О, если б, создатель,
Мне воином быть!
Во время пения Бракенбург часто взглядывает на Клерхен.
Под конец у него срывается голос и на глазах выступают
слезы; он роняет нитки и отходит к окну. Клерхен одна
допевает песню. Мать с некоторым недовольством делает ей
знаки. Она встает, делает несколько шагов к нему, с
некоторой нерешительностью возвращается и садится.
М а т ь. Что такое на улице, Бракенбург? Я слышу, идут солдаты.
Б р а к е н б у р г. Это телохранители правительницы.
К л е р х е н. В такой час? Что это должно значить? (Встает и подходит к окну, где стоит Бракенбург.) Это не каждодневная стража, их много больше. Чуть не все взводы. Ах, Бракенбург, ступайте! Послушайте там, в чем дело! Верно, произошло что-нибудь особенное. Сходите, добрый Бракенбург, доставьте мне удовольствие.
Б р а к е н б у р г. Иду! И сейчас же вернусь обратно. (Уходя, протягивает ей руку; она подает ему свою.)
М а т ь. Ты опять отсылаешь его прочь.
К л е р х е н. Я страх как любопытна! А еще - уж вы не осуждайте меня, - когда он здесь, у меня постоянно тяжело на душе. Я никогда не знаю, как вести себя с ним. Я несправедлива к нему, он это так живо чувствует, и это грызет мне сердце. А изменить положение я не в силах.
М а т ь. Это такой надежный малый.
К л е р х е н. Вот я и не могу пренебречь им, я должна встречать его дружелюбно. Часто рука моя неожиданно сжимается, когда он так осторожно, так ласково дотрагивается до нее своей рукой. Я укоряю себя, что питаю в его сердце тщетную надежду. Это так дурно с моей стороны. Но, бог свидетель, я его не обманываю! Не хочу питать в нем надежды и не могу допустить его до отчаяния.
М а т ь. Нехорошо это.
К л е р х е н. Я его очень любила, и в душе до сих пор хорошо отношусь к нему. Я могла бы выйти за него замуж, а думаю, что никогда не была в него влюблена.
М а т ь. И все-таки была бы счастлива с ним.
К л е р х е н. Была бы обеспечена и прожила бы спокойную жизнь.
М а т ь. И все это прозевано, и ты сама виновата.
К л е р х е н. Удивительно мое положение! Когда я так вот раздумываю, как все это шло, я и понимаю и не понимаю. А потом, как осмелюсь еще разок взглянуть на Эгмонта, все совсем проясняется, и могло бы стать еще гораздо ясней. Ах, какой человек! В провинциях повсюду на него прямо молятся, и я в его объятиях разве не была бы блаженнейшим созданием на свете?
М а т ь. Как же все это в будущем-то устроится?
К л е р х е н. Ах, мне важно только, любит ли он меня. А что любит разве это вопрос?
М а т ь. С детьми ничего не знаешь, кроме душевной тревоги. Как все это развяжется? Вечная забота да кручина. Неладно выходит. Ты себя несчастной сделала. И меня несчастной сделала.
К л е р х е н (спокойно). Вы сами сначала это допустили.
М а т ь. К несчастию, я была слишком добра, я всегда слишком добра.
К л е р х е н. Когда Эгмонт скакал мимо, а я подбегала к окошку, бранили вы меня тогда? Не подходили ли вы сами к окну? Когда он заглядывал, кивал мне, усмехался, клялся, - было это вам противно? Не находили ли вы, что вместе с дочерью и вам тут почет и уважение?
М а т ь. Так, попрекай меня еще!
К л е р х е н (в возбуждении). Когда он все чаще и чаще стал проходить мимо нас по улице, и мы ясно почувствовали, что ради меня он ходит этой дорогой, разве вы сами не с затаенной радостью это заметили? Оттащили вы меня силком, когда я стояла у притолоки и выжидала его?
М а т ь. Помышляла ли я, что это должно было зайти так далеко?
К л е р х е н (срывающимся голосом и сдерживая слезы). А как он вечером, закутанный в плащ, застал нас врасплох у лампы, кто пустился хлопотать, чтобы принять его, меж тем как я осталась словно прикована к стулу в изумлении?
М а т ь. Ну могла ли я бояться, чтобы эта злосчастная любовь так скоро увлекла рассудительную Клерхен? А теперь мне приходится переносить, что дочь моя...
К л е р х е н (заливаясь слезами). Матушка! Вы сами того хотели. Радуйтесь теперь, запугивайте меня!
М а т ь (плача). Плачь, плачь! Делай меня еще несчастней отчаянием своим! Мало мне печали, если единственная дочь моя стала отверженным созданием?
К л е р х е н (поднимаясь с места, холодно). Отверженным! Подруга Эгмонта - отверженная? Какая бы княгиня не позавидовала месту бедной Клерхен - у его сердца! О матушка, матушка моя, прежде вы так не говорили. Матушка, милая, будьте доброй! Люди, что так судят, соседки, что этакое болтают, - пусть! Эта комната, этот домик - небеса, с той поры как живет здесь любовь Эгмонта!
М а т ь. Правда! К нему нельзя не чувствовать склонности. Всегда он такой обходительный, непринужденный, открытый.
К л е р х е н. В нем нет и капли неискренности. И - вы понимаете, матушка? - ведь это сам великий Эгмонт! А когда он приходит ко мне, он такой милый, такой добрый, он готов скрывать свое высокое положение, свою храбрость! Он так заботливо относится ко мне! В нем так чувствуется только человек, только друг, только возлюбленный!
М а т ь. Как ты думаешь, придет он сегодня?
К л е р х е н. Что же, вы не видели, как часто подхожу я к окну? Не заметили, как прислушиваюсь ко всякому шуму за дверью? Хоть и знаю, что не придет до ночи, а все поджидаю каждую минуту, с самого утра, как только встану. Ах, если бы только быть мне мальчиком и всегда ходить вместе с ним! И ко двору, и везде! Я могла бы нести за ним знамя в бою.
М а т ь. Ты всегда была такой причудницей, с первых детских лет - то резва до крайности, а то задумчива - тише воды, ниже травы. Не оденешься ли ты немножечко понарядней?
К л е р х е н. Пожалуй, матушка! Ежели заскучаю. Знаете, вчера проходили мимо несколько его молодцов и пели о нем хвалебную песенку. Во всяком случае, в песне поминалось его имя; остальное я не смогла разобрать. Сердце так забилось, что дух захватило! Кабы не было бы совестно, я бы их кликнула.
М а т ь. Остерегайся! Пылкий твой нрав может все погубить. Ты прямо выдаешь себя перед людьми. Как на днях у дядюшки: нашла печатную картинку и описание - и благим матом закричала: "Граф Эгмонт!" Я до ушей покраснела.
К л е р х е н. Еще бы мне не закричать! Это была битва при Гравелингене. И я вижу вверху картины букву Э - и снизу в описании отыскиваю Э. Там написано: "Граф Эгмонт, под которым падает убитая лошадь". Меня всю всколыхнуло - и сейчас же пришлось мне рассмеяться над тем, в каком виде изображен был Эгмонт: такой же вышины, как гравелингенская башня рядом с ним и английские корабли по другую сторону. Когда иной раз я вспоминаю, каким я когда-то рисовала себе сражение и что за образ представлялся мне, когда вы рассказывали о графе Эгмонте, и каков он теперь передо мной...
Бракенбург входит.
К л е р х е н. Ну что там такое?
Б р а к е н б у р г. Ничего в точности неизвестно. Во Фландрии будто вспыхнуло восстание. Правительница должна озаботиться, а то оно может и сюда докатиться. Замок набит войсками, толпы горожан у ворот, и народ гудит на улицах. А мне нужно поскорее к старику отцу. (Собирается уйти.)
К л е р х е н. Увидим ли вас завтра? А я хочу немножко приодеться: к нам придет дядюшка, а у меня довольно неряшливый вид. Помогите мне немного, матушка. Захватите вашу книгу, Бракенбург, и принесите мне еще какую-нибудь такую же повесть.
М а т ь. До свидания.
Б р а к е н б у р г (протягивает руку). Позвольте руку!
К л е р х е н (не подавая руки). Когда вернетесь.
Мать и дочь уходят.
Б р а к е н б у р г (один). Я заранее решил, что в самом деле уйду, а когда она это так и поняла и дала мне уйти, я готов был прийти в бешенство. Злосчастный! И тебя не тревожит жребий твоей родины? Разрастающееся возмущение? И тебе все равно: соотечественник или испанец, и кто правит, и кто прав? Не такой ведь я был мальчишкой-школьником! Когда задавали там сочинение: "Речь Брута о свободе как образец ораторского искусства", - тут ведь Фриц постоянно оказывался первым, и учитель говорил: "Вот если б только это было изложено поправильней, не спотыкалось бы все так - одно об другое!" Тогда все это кипело и поднимало. Теперь я вот эдак влачусь унизительно в глазах этой девушки. Неужто не могу я уйти от нее? Неужто не может она полюбить меня? Ох! Нет! Она... она... быть не может, чтобы она в самом деле совсем оттолкнула меня! Не только совсем - хотя бы в половину! Хотя бы сколько-нибудь! Больше я этого не стерплю! Неужели правду сказал мне намедни на ухо приятель? Будто бы она по ночам тайком впускает к себе какого-то мужчину, а меня между тем постоянно перед вечером целомудренно выпроваживает из дому? Нет, это неправда, это постыдная ложь и клевета! Клерхен столько же невинна, сколько я несчастен. Она меня выбросила, она выгнала меня из своего сердца! И я осужден так жить дальше? Не стерплю, не стерплю этого! Вот-вот родину мою начнет бурно колебать внутренний раздор, а я, бессильный, умираю под шум этого смятения! Не стерплю, не вынесу этого! Когда дребезжит труба, гремит выстрел - дрожью пронизывает меня до мозга костей. Нет, это не бодрит меня, не стремит меня тоже ринуться вместе с другими в борьбу, рисковать собою! Злополучная, постыдная участь! Тем лучше. Один конец. На днях я бросился в воду, стал тонуть, а все-таки боязливая природа взяла верх: я почувствовал, что могу плыть, и спасся против волн. Эх, позабыть бы мне время, когда она любила меня - казалось, что любила! Зачем овладело мною всецело это счастье? Зачем надежды эти пожрали во мне все сладостное желание жить и только издали каким-то раем манили меня? А первый тот поцелуй! Тот единственный! Здесь (кладет руку на стол), здесь были мы одни. Всегда была она добра и дружелюбна ко мне... тут стала нежной она... Она на меня взглянула - и все кругом пошло, и я почувствовал ее губы на своих губах. И... и теперь? Умри, несчастный! Что медлишь?! (Достает из кармана пузырек.) Не напрасно же украл я тебя у брата из его ящичка с целительными снадобьями, спасительный яд! Ты поглотишь сразу эту тоску мою, эту дурноту, этот смертный пот - и освободишь меня.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ПЛОЩАДЬ В БРЮССЕЛЕ
Еттер и плотник идут вместе.
П л о т н и к. Разве я этого не предсказывал? Уже восемь дней тому, как на сходке цеха я говорил, что тут крутая каша может завариться.
Е т т е р. А неужели правда, что они во Фландрии церкви разграбили?
П л о т н и к. Полностью и церкви и часовни загубили. Одни голые стены оставили. Форменный сброд! И ведь это портит все наше хорошее дело. С самого начала ведь был уговор: в порядке и с твердостью заявить правительнице свои права. На том нам и следовало стоять. А теперь поговори-ка да соберись - ан выйдет, что мы с бунтовщиками заодно.
Е т т е р. Да, всякий сначала думает: "Что тебе свой нос вперед совать? Ведь от него близко и до шеи".
П л о т н и к. Боюсь я, как шум-то пойдет по голытьбе да по черному народу; ему терять-то ведь нечего! Им это всего только предлог, на который и мы опереться можем, а стране от того прямая погибель.
Подходит Зуст.
З у с т. Здравствуйте, господа. Какие новости? Правда ли, будто иконоборцы устремляются прямо сюда?
П л о т н и к. Здесь они ничего тронуть не посмеют.
З у с т. Заходил ко мне солдат купить табаку, я все у него выспросил. Правительница, хоть и остается достойной, мудрой женщиной, на этот раз потеряла голову. Должно быть, уж очень плохо дело, коли она без всякого стеснения прячется за своей охраной. В замке сильный гарнизон. Полагают даже, что она хочет бежать вон из города.
П л о т н и к. Ей от нас не уйти! Присутствие ее защищает нас, и мы хотим доставить ей больше безопасности, чем ее подстриженные франты. И если она возьмет да закрепит за нами права наши да вольности, мы готовы ее на руках носить.
Подходит мыловар.
М ы л о в а р. Плохо дело! Дрянь дело! Беспокойно будет и скверно кончится. Остерегайтесь, сидите смирно, а то и вас за бунтовщиков примут.
З у с т. Видно, к нам из Греции семеро мудрецов являются.
М ы л о в а р. Знаю, знаю много таких, что тайком держат руку кальвинистов, хулят епископов, короля не боятся. Однако настоящий верноподданный, правильный католик...
К ним присоединяется и слушает все больше и больше
народу.
Фанзен подходит.
Ф а н з е н. Помогай бог вам, господа! Что нового?
П л о т н и к. С этим не спутывайтесь. А он - сущий негодяй.
Е т т е р. Не писарь ли это, что служит у доктора Витса?
П л о т н и к. Он уже многих хозяев переменил. Сперва был он писарем, а как один за другим его патроны прогоняли его, то он теперь, наполовину плутовским манером, изловчается в ремесле нотариуса и адвоката, пьянчужка!
Сходится еще больше народу, стоят группами.
Ф а н з е н. Раз вы собрались, шушукайтесь в одной куче... Так всегда полезно потолковать.
З у с т. И я так полагаю.
Ф а н з е н. Кабы теперь у того или другого было сердце, да у того или другого к тому же еще и голова, мы бы смогли одним разом сорвать с себя испанские оковы.
З у с т. Господин хороший! Вы бы так не выражались: мы королю присягали.
Ф а н з е н. А король присягал нам? Не забудьте.
Е т т е р. Это стоит послушать! Выскажите свое суждение.
Н е с к о л ь к о д р у г и х. Этот, слышь-ка, дело понимает! Малый не промах!
Ф а н з е н. Был у меня старик патрон, владелец пергаментов и грамот древнейших учреждений, всяких договоров и привилегий; у него же были редчайшие книги. В одном таком рукописании значилось все наше государственное устройство: как сперва нами, нидерландцами, правили особые свои князья, полностью по исконным правам, вольностям и обычаям; как предки наши воздавали князьям своим всяческое почтение, когда кто правил по положению, и как они немедля принимали предохранительные меры, чуть только тот хотел свернуть с прямого пути. Депутаты тут как тут уже стояли за ними, потому что у каждой провинции, какой она ни будь маленькой, были свои депутаты, свои земские чины.
П л о т н и к. Полно молоть-то! Уж давно это известно! Всякому честному гражданину знакомо, сколько ему надобно, государственное устройство.
Е т т е р. Пусть говорит! Как-никак еще кое-что да узнаешь.
З у с т. Правильно!
Н е с к о л ь к о г о л о с о в. Рассказывайте! Рассказывайте! Такое не каждый день слышишь.
Ф а н з е н. Такие уж вы люди, мещане! Живете со дня на день и как приняли свое дело от родителей, так и предоставляете начальству проделывать с вами все, что ему заблагорассудится, не задумываетесь над происхождением существующего порядка, над историей, над правами правителя. А из-за такого нерадения и испанцы-то вам сеть на голову накинули.
З у с т. Кто об этом думает? Был бы кусок хлеба.
Е т т е р. Дьявольщина! Что ж давным-давно никто не выступил и ничего такого нам не сказал?
Ф а н з е н. Вот я вам теперь говорю. Королю Испании выпала удача владеть одному нашими областями, но он не вправе в них расправляться иначе, чем это делали малые князья, которые в прежнее время владели ими в отдельности. Понимаете?
Е т т е р. Растолкуйте нам еще.
Ф а н з е н. Ведь это ясно как день. Не обязаны ли вас судить по вашему местному праву? А такое к чему поведет?
О д и н и з г о р о ж а н. Правильно!
Ф а н з е н. Что ж - у брюссельца разве не другое право, чем у антверпенца? У антверпенца, чем у гентца? А такое к чему же приведет?
Д р у г о й г о р о ж а н и н. Ей-богу, верно!
Ф а н з е н. А коли вы допустите, чтобы этак шло дальше, скоро с вами и по-другому расправятся. Чего нельзя было Карлу Смелому, Фридриху воителю, Карлу Пятому, то проделывает Филипп через бабку.
З у с т. Да, да. Старые князья тоже это пробовали.
Ф а н з е н. Конечно! Только предки наши знали, как с ними сладить. Как недовольны владетелем, захватят этак у него сына и наследника да и держат у себя, а выпустят только на самых выгодных условиях. Да, люди были отцы наши! Знали свою пользу! Умели кое-что соображать и налаживать! Правильный народ! Оттого-то наши права так точны, наши вольности так обеспечены.
М ы л о в а р. Что толкуете вы о вольностях?
Т о л п а. О вольностях наших! О привилегиях наших! Еще рассказывайте о наших привилегиях!
Ф а н з е н. Мы, брабантцы, хотя и у прочих областей есть свои преимущества, мы особенно широко обеспечены. Это я все вычитал.
З у с т. Скажите же!
Е т т е р. Не мешайте слушать!
Г о р о ж а н и н. Пожалуйста!
Ф а н з е н. Во-первых, там писано: герцог Брабантский должен быть нам добрым и верным господином.
З у с т. Добрым? Так и написано?
Е т т е р. Верным? Подлинно ли так?
Ф а н з е н. Так, как я вам говорю. Он обязался нам, как мы обязались ему. Второе - он не должен проявлять над нами никакого самовластия или произвола, ниже дать заметить, ниже заподозрить в каком бы ни было виде.
Е т т е р. Чудесно! Чудесно! Не проявлять.
З у с т. Ниже дать заметить.
Д р у г о й. Ниже заподозрить! Это - главная статья. Ниже кого-нибудь заподозрить в каком бы ни было виде.
Ф а н з е н. Точными словами.
Е т т е р. Добудьте нам эту книгу!
Г о р о ж а н и н. Необходимо.
Д р у г и е. Книгу! Книгу!
Г о р о ж а н и н. Мы к правительнице пойдем с этой книгой.
Д р у г о й. Вы должны ей речь говорить, господин доктор.
М ы л о в а р. Эх вы, простофили!
Д р у г о й. Еще что-нибудь из книги из этой!
М ы л о в а р. Я ему зубы в глотку забью, ежели он еще слово скажет!
Т о л п а. Посмотрим, кто его тронет! Скажите нам что-нибудь о вольностях! Есть у нас еще какие вольности?
Ф а н з е н. Немало, и очень ценных, очень благодетельных. Там еще написано: владетель области не должен ни улучшать, ни умножать духовное сословие без согласия дворянства и депутатов! Обратите на это внимание! И не изменять управления областью.
З у с т. Да так ли это?
Ф а н з е н. Я готов вам показать, как это черным по белому написано лет двести-триста назад.
Г о р о ж а н и н. И мы терпим новых епископов? Дворянство должно нас защитить! Мы спор затеем.
Д р у г и е. Не дадим инквизиции гнуть нас в бараний рог!
Ф а н з е н. Вы сами виноваты.
Т о л п а. Есть еще у нас Эгмонт! Есть принц Оранский! Они нашу выгоду блюдут!
Ф а н з е н. Братья ваши во Фландрии благое дело начали.
М ы л о в а р. Пес ты эдакий! (Бьет его.)
Д р у г и е (сопротивляются и кричат). Да что ты? Испанец, что ли?
Г о р о ж а н и н. Что? Благородного человека?
Д р у г о й. Ученого?
Бросаются на мыловара.
П л о т н и к. Ради господа бога успокойтесь!
Другие вмешиваются в свалку.
Граждане, что же это такое?
Мальчишки свистят, науськивают собак, швыряют камнями.
Горожане стоят и глазеют. Сбегается народ. Одни
равнодушно проходят взад и вперед; иные отпускают всякие
веселые шутки, кричат и ликуют.
Д р у г и е. Свобода и вольности! Вольности и свобода!
Входит Эгмонт со свитой.
Э г м о н т. Тихо! Тихо, граждане! Что здесь происходит? Спокойствие! Разойдитесь!
П л о т н и к. Милостивый господин наш, вы как ангел небесный являетесь. Тишина! Не видите вы, что ли, граф Эгмонт? Привет графу Эгмонту!
Э г м о н т. И здесь? Что у вас начинается? Гражданин на гражданина! Даже близость нашей царственной правительницы не останавливает этого безумия? Расходитесь, возвращайтесь к своим трудам. Плохой признак, если вы празднуете в будни. Что тут было?
Смятение постепенно затихает, все стоят вокруг него.
П л о т н и к. Они дрались из-за своих вольностей.
Э г м о н т. Которые так же легкомысленно разрушат. А кто вы такие? Мне кажется, вы люди добропорядочные.
П л о т н и к. Стараемся быть такими.
Э г м о н т. Ваше ремесло?
П л о т н и к. Плотник и цеховой мастер.
Э г м о н т. А вы?
З у с т. Мелочной торговец.
Э г м о н т. Вы?
Е т т е р. Портной.
Э г м о н т. Вспоминаю. Вы шили ливреи для моих людей. Вас зовут Еттер.
Е т т е р. Великая милость, что вы мое имя помните.
Э г м о н т. Я никого не забываю, с кем хоть раз виделся и говорил. Что до вас, граждане, то сохраняйте спокойствие - это все, что нужно. Вы на довольно плохом счету. Не сердите больше короля. Ведь в конце концов сила у него в руках. Порядочный гражданин, честным трудом зарабатывающий себе хлеб, везде находит столько свободы, сколько ему надобно.
П л о т н и к. Сущая правда! В том и нужда наша. Эти дармоеды, пьяницы, лентяи, с разрешения вашей милости, - они препираются от нечего делать, да роются с голоду в разных вольностях, да врут, сколько влезет, любопытным и легковерным, да ради того, чтобы сорвать на кружку пива, затевают свары, которые делают несчастными многие тысячи людей. Им только этого и нужно. Мы крепко бережем наши дома и сундуки, а то они бы рады головешками нас вон повыгнать.
Э г м о н т. Вы найдете всяческую поддержку! Принять меры, чтобы злу дать могучий отпор! Стойте твердо против чужого вероучения и не верьте, будто возмущением можно укрепить свои преимущества. И сидите по домам. Не допускайте себя и своих толпиться на улицах. Благоразумные люди много могут сделать.
Тем временем большая часть толпы разошлась.
П л о т н и к. Спасибо, ваше сиятельство, за хорошее мнение! Все сделаем, что в наших силах.
Эгмонт уходит.
Что за милостивый господин. Истый нидерландец! Вот уж ничего испанского!
Е т т е р. Вот бы его нам в правители! За ним идешь с охотой.
З у с т. Это-то король не допустит. На все места он своих сажает.
Е т т е р. А как он одет - разглядел? На новейший фасон, по испанской выкройке.
П л о т н и к. Красивый господин!
Е т т е р. Да, шея его была бы хорошей поживой для палача!
З у с т. В своем ли ты уме? Что тебе в голову взбрело?
Е т т е р. Довольно глупо, что мысли такие находят! Так уж со мной бывает. Как увижу красивую да длинную шею, так сейчас против воли и подумаю: "А ловко ее рубить!" Проклятые эти казни! Не выходят они из головы. Когда мальчишки купаются и я вижу голую спину, сейчас же вспоминаю, как я видел их целые дюжины, когда их розгами пороли. Встретится пузатый человек - мне уже чудится, будто я вижу, как его поджаривают, посадивши на кол. Ночью во сне всего меня сводит. Ни часу спокойного нет. Всякое веселье, всякую шутку я скоро забываю. Страшные образы у меня словно во лбу выжжены.
ДОМ ЭГМОНТА
С е к р е т а р ь (за столом с бумагами; в беспокойстве встает). Его все еще нет. А я жду уже два часа, с пером в руке, с бумагами перед собой. А я именно сегодня с такой охотой ушел бы вовремя. Ноги так сами и бегут. Едва сижу от нетерпения. И еще сказал мне, уходя: "Приходи же минута в минуту". А теперь не идет. Так много работы, раньше полуночи не справлюсь. Конечно, бывает, что и он кое на что глядит сквозь пальцы. А все-таки, по-моему, было бы лучше, когда бы он и был построже да отпускал бы в положенное время. Тогда бы можно было удобней располагать свои дела. От правительницы он уже два часа как вышел. Как знать, чем он отвлекся по пути.
Эгмонт входит.
Э г м о н т. В каком положении дело?
С е к р е т а р ь. Я готов, и три посланца ждут.
Э г м о н т. Я довольно долго задержался. У тебя мрачный вид.
С е к р е т а р ь. По вашему приказанию я жду уже давно. Вот бумаги.
Э г м о н т. Донна Эльвира разгневается на меня, узнавши, что я задержал тебя.
С е к р е т а р ь. Изволите шутить.
Э г м о н т. Нет, нет! Не стыдись. В тебе виден хороший вкус. Она красива, и я вполне одобряю, что в замке есть у тебя приятельница. Что пишут?
С е к р е т а р ь. Есть разное, и мало отрадного.
Э г м о н т. Хорошо, что радость у нас дома и нам не надо ждать ее со стороны. Много получено?
С е к р е т а р ь. Достаточно, и три посланца ждут.
Э г м о н т. Начни с самого важного.
С е к р е т а р ь. Здесь все - важное.
Э г м о н т. Ну, по порядку. Только скорей!
С е к р е т а р ь. Капитан Бреда посылает донесение о том, что было потом в Генте и окрестностях. Восстание в большей части улеглось.
Э г м о н т. Он, конечно, пишет еще об единичных проявлениях наглости и сумасбродства?
С е к р е т а р ь. Да. Еще кое-где прорывается.
Э г м о н т. Уж избавь меня.
С е к р е т а р ь. Взяты под стражу еще шестеро, которые возле Фервиха опрокинули изображение божией матери. Он просит распоряжения, вешать ли ему их, как прочих.