Страница:
Фаустино попросил разрешения вернуться в Гавану, чтобы привести в порядок некоторые партийные дела для передачи, а затем снова включиться в борьбу в Сьерра-Маэстре. Такое разрешение было ему дано. Он все сделал, как намечал, и закончил войну в 1-й колонне имени Хосе Марти, которой командовал Фидель.
Хотя история и должна фиксировать события в том виде, как они происходили, следует, однако, отметить, что Фаустино, который в данный момент был нашим противником внутри "Движения", заслуживал все-таки высокой оценки. Он всегда был, безусловно, достойным товарищем, никогда не боявшимся самых серьезных опасностей. У меня есть неопровержимые доказательства, свидетельствующие о его бесстрашии. Вот один случай, который подтверждает это. Самолет, на котором нам оставили оружие из Майами, был обнаружен авиацией противника и поврежден. Фаустино сделал все возможное, чтобы этот самолет не попал в руки батистовцев. Под сильным огнем противника он подобрался к самолету и поджег горючее, которое вылилось из пробитых пулями баков. Весь жизненный путь этого человека свидетельствует о том, что он настоящий революционер.
На этом совещании были достигнуты соглашения и по другим, менее важным вопросам; таким образом, было выяснено все то, что до сих пор оставалось неясным в наших взаимоотношениях. На совещании был заслушан доклад Марсело Фернандеса об организации "Движения" в равнинных районах. Ему же было поручено затем подробно проинформировать низовые организации "Движения" о тех результатах и соглашениях, которые были достигнуты во время дискуссий в национальном руководстве. Кроме того, был сделан доклад об организации гражданского сопротивления - о его структуре, формах работы, о составных частях этого движения, о расширении и укреплении его рядов. Товарищ Буш проинформировал собравшихся о работе комитета, действующего в эмиграции, о шатком положении Марио Льерены и его разногласиях с Уррутией. Было решено утвердить Уррутию в качестве кандидата на пост президента от "Движения 26 июля" и передать ему те деньги, которые до сих пор получал Льерена единственное официальное должностное лицо, которое поддерживало нас в эмиграции. Кроме того, было принято решение, что, если Льерена и впредь будет мешать работе, он будет снят с поста председателя эмиграционного комитета. При работе за границей приходилось сталкиваться со многими проблемами. Так, например, в Нью-Йорке группы Баррона, Переса Видаля в Пабло Диаса работали изолированно друг от друга, и иногда между ними возникали ожесточенные споры и столкновения. Мы решили, что Фидель пошлет эмигрантам письмо, в котором будет указано, что впредь единственной официальной организацией будет считаться работающий в эмиграции комитет "Движения 26 июля", проанализировали все возможности, которые предоставляло нам правительство Венесуэлы, когда президентом там был Вольфган Ларрасабаль. Он обещал поддержать "Движение 26 июля" и выполнил свое обещание. Единственная претензия, которую мы могли иметь к Ларрасабалю, это то, что на самолете вместе с оружием он прислал нам "достойного" Мануаля Уррутию Льео. Правда, в этом его можно было бы и не винить, поскольку мы сами сделали столь неудачный выбор.
На совещании были достигнуты также и другие соглашения. Помимо Айде Сантамария за границу должен был отправиться и Луис Буш. Ему поручалось поехать в Каракас. В отношении Уррутии Буш получил точные инструкции. Карлосу Франки предписывалось отправиться в Сьерру и взять в свои руки руководство повстанческой радиостанцией "Радио Ребельде". Связь с эмиграцией осуществлялась по радио через Венесуэлу с помощью специальных кодов, разработанных Луисом Бушем и действовавших до конца войны.
Это совещание, как видно из принятых на нем решений, сыграло чрезвычайно важную роль в нашей борьбе, На нем были решены конкретные проблемы "Движения". Во-первых, нам удалось добиться согласия, что военное и политическое руководство борьбой будет осуществлять Фидель, выполняя функции одновременно Главнокомандующего всеми вооруженными повстанческими силами и Генерального секретаря нашей организации. Во-вторых, было решено, что и впредь будет проводиться курс на всеобщую вооруженную борьбу, предложенный повстанцами из Сьерра-Маэстры. Было покончено с наивными иллюзиями тех, кто верил в успех всеобщей революционной забастовки в то время, когда условия для ее проведения еще недостаточно созрели и не была проведена соответствующая подготовка. Кроме того, фактическое руководство "Движением" находилось в Сьерра-Маэстре и в связи с этим возникали определенные трудности практического характера.
Сама жизнь показала, что у бойцов из Сьерра-Маэстры была более высокая политическая сознательность, подтвердилась правильность их позиции и оценки происходящих событий.
Наши сомнения в успехе всеобщей революционной забастовки, как ее намечали провести на совещании, состоявшемся перед 9 апреля, оказались справедливыми.
Предстояло еще решить и ряд других очень важных проблем. Прежде всего надо было сорвать готовящееся наступление противника. Батистовцы начали стягивать свои войска и окружать главный бастион революционных сил - штаб 1-й колонны, которой командовал Фидель, После отражения этого наступления мы намеревались приступить к занятию равнинных районов и центральных провинций, а затем к уничтожению всего аппарата военно-политической власти в стране, Для выполнения этих задач нам потребовалось семь месяцев.
Самым неотложным делом в эти дни было укрепление фронта Сьерра-Маэстры, а также обеспечение безопасности небольшой радиостанции, чтобы можно было говорить с Кубой и сеять революционные семена в нашем народе. У нас была налажена связь с заграницей и ее важно было поддерживать.
За несколько дней до этого совещания я присутствовал при разговоре по радио между Фиделем и Хусто Каррильо, представлявшим группу Монтекристи, или, говоря другими словами, кандидатов в "гориллы"; в эту группу входили такие представители империализма, как сам Каррильо и Баркин. Хусто сулил нам "златые горы", но при этом просил Фиделя сделать заявление о том, что военные, не запятнавшие свой мундир преступлениями против народа, не будут преследоваться. На это Фидель ответил, что подобное заявление можно было бы сделать, но его не поймут участники "Движения", поскольку сейчас, когда идет война и продолжают гибнуть люди и когда все смешалось, невозможно провести четкую грань между хорошими военными и плохими. И Фидель не сделал такого заявления. Помнится, был также разговор с Льереной и Уррутией с целью призвать их к единству и не дать распасться этому непрочному союзу совершенно разных людей, которые из Каракаса пытались направить "Движение" по выгодному им пути. Но в то время от этих людей зависело отношение к нам за рубежом, и поэтому мы должны были соблюдать осторожность.
Тотчас же после окончания совещания его участники разъехались.
Мне было поручено изучить всю контролируемую нами территорию и выяснить возможность создания оборонительных позиций, используя которые, мы смогли бы противостоять противнику небольшими силами. Особое внимание следовало уделить наиболее гористым районам от Сьерра-де-Каракаса, где находились небольшие и плохо вооруженные отряды Кресенсио Переса, до зоны Ла-Ботелья или Ла-Меса, где дислоцировались войска Рамиро Вальдеса. Когда через несколько дней начнется наступление батистовской армии под девизом "окружить и уничтожить", нам придется оборонять эту небольшую территорию, располагая всего лишь 200 пригодными винтовками.
Завершающее наступление. Бой за Санта-Клару
Хотя история и должна фиксировать события в том виде, как они происходили, следует, однако, отметить, что Фаустино, который в данный момент был нашим противником внутри "Движения", заслуживал все-таки высокой оценки. Он всегда был, безусловно, достойным товарищем, никогда не боявшимся самых серьезных опасностей. У меня есть неопровержимые доказательства, свидетельствующие о его бесстрашии. Вот один случай, который подтверждает это. Самолет, на котором нам оставили оружие из Майами, был обнаружен авиацией противника и поврежден. Фаустино сделал все возможное, чтобы этот самолет не попал в руки батистовцев. Под сильным огнем противника он подобрался к самолету и поджег горючее, которое вылилось из пробитых пулями баков. Весь жизненный путь этого человека свидетельствует о том, что он настоящий революционер.
На этом совещании были достигнуты соглашения и по другим, менее важным вопросам; таким образом, было выяснено все то, что до сих пор оставалось неясным в наших взаимоотношениях. На совещании был заслушан доклад Марсело Фернандеса об организации "Движения" в равнинных районах. Ему же было поручено затем подробно проинформировать низовые организации "Движения" о тех результатах и соглашениях, которые были достигнуты во время дискуссий в национальном руководстве. Кроме того, был сделан доклад об организации гражданского сопротивления - о его структуре, формах работы, о составных частях этого движения, о расширении и укреплении его рядов. Товарищ Буш проинформировал собравшихся о работе комитета, действующего в эмиграции, о шатком положении Марио Льерены и его разногласиях с Уррутией. Было решено утвердить Уррутию в качестве кандидата на пост президента от "Движения 26 июля" и передать ему те деньги, которые до сих пор получал Льерена единственное официальное должностное лицо, которое поддерживало нас в эмиграции. Кроме того, было принято решение, что, если Льерена и впредь будет мешать работе, он будет снят с поста председателя эмиграционного комитета. При работе за границей приходилось сталкиваться со многими проблемами. Так, например, в Нью-Йорке группы Баррона, Переса Видаля в Пабло Диаса работали изолированно друг от друга, и иногда между ними возникали ожесточенные споры и столкновения. Мы решили, что Фидель пошлет эмигрантам письмо, в котором будет указано, что впредь единственной официальной организацией будет считаться работающий в эмиграции комитет "Движения 26 июля", проанализировали все возможности, которые предоставляло нам правительство Венесуэлы, когда президентом там был Вольфган Ларрасабаль. Он обещал поддержать "Движение 26 июля" и выполнил свое обещание. Единственная претензия, которую мы могли иметь к Ларрасабалю, это то, что на самолете вместе с оружием он прислал нам "достойного" Мануаля Уррутию Льео. Правда, в этом его можно было бы и не винить, поскольку мы сами сделали столь неудачный выбор.
На совещании были достигнуты также и другие соглашения. Помимо Айде Сантамария за границу должен был отправиться и Луис Буш. Ему поручалось поехать в Каракас. В отношении Уррутии Буш получил точные инструкции. Карлосу Франки предписывалось отправиться в Сьерру и взять в свои руки руководство повстанческой радиостанцией "Радио Ребельде". Связь с эмиграцией осуществлялась по радио через Венесуэлу с помощью специальных кодов, разработанных Луисом Бушем и действовавших до конца войны.
Это совещание, как видно из принятых на нем решений, сыграло чрезвычайно важную роль в нашей борьбе, На нем были решены конкретные проблемы "Движения". Во-первых, нам удалось добиться согласия, что военное и политическое руководство борьбой будет осуществлять Фидель, выполняя функции одновременно Главнокомандующего всеми вооруженными повстанческими силами и Генерального секретаря нашей организации. Во-вторых, было решено, что и впредь будет проводиться курс на всеобщую вооруженную борьбу, предложенный повстанцами из Сьерра-Маэстры. Было покончено с наивными иллюзиями тех, кто верил в успех всеобщей революционной забастовки в то время, когда условия для ее проведения еще недостаточно созрели и не была проведена соответствующая подготовка. Кроме того, фактическое руководство "Движением" находилось в Сьерра-Маэстре и в связи с этим возникали определенные трудности практического характера.
Сама жизнь показала, что у бойцов из Сьерра-Маэстры была более высокая политическая сознательность, подтвердилась правильность их позиции и оценки происходящих событий.
Наши сомнения в успехе всеобщей революционной забастовки, как ее намечали провести на совещании, состоявшемся перед 9 апреля, оказались справедливыми.
Предстояло еще решить и ряд других очень важных проблем. Прежде всего надо было сорвать готовящееся наступление противника. Батистовцы начали стягивать свои войска и окружать главный бастион революционных сил - штаб 1-й колонны, которой командовал Фидель, После отражения этого наступления мы намеревались приступить к занятию равнинных районов и центральных провинций, а затем к уничтожению всего аппарата военно-политической власти в стране, Для выполнения этих задач нам потребовалось семь месяцев.
Самым неотложным делом в эти дни было укрепление фронта Сьерра-Маэстры, а также обеспечение безопасности небольшой радиостанции, чтобы можно было говорить с Кубой и сеять революционные семена в нашем народе. У нас была налажена связь с заграницей и ее важно было поддерживать.
За несколько дней до этого совещания я присутствовал при разговоре по радио между Фиделем и Хусто Каррильо, представлявшим группу Монтекристи, или, говоря другими словами, кандидатов в "гориллы"; в эту группу входили такие представители империализма, как сам Каррильо и Баркин. Хусто сулил нам "златые горы", но при этом просил Фиделя сделать заявление о том, что военные, не запятнавшие свой мундир преступлениями против народа, не будут преследоваться. На это Фидель ответил, что подобное заявление можно было бы сделать, но его не поймут участники "Движения", поскольку сейчас, когда идет война и продолжают гибнуть люди и когда все смешалось, невозможно провести четкую грань между хорошими военными и плохими. И Фидель не сделал такого заявления. Помнится, был также разговор с Льереной и Уррутией с целью призвать их к единству и не дать распасться этому непрочному союзу совершенно разных людей, которые из Каракаса пытались направить "Движение" по выгодному им пути. Но в то время от этих людей зависело отношение к нам за рубежом, и поэтому мы должны были соблюдать осторожность.
Тотчас же после окончания совещания его участники разъехались.
Мне было поручено изучить всю контролируемую нами территорию и выяснить возможность создания оборонительных позиций, используя которые, мы смогли бы противостоять противнику небольшими силами. Особое внимание следовало уделить наиболее гористым районам от Сьерра-де-Каракаса, где находились небольшие и плохо вооруженные отряды Кресенсио Переса, до зоны Ла-Ботелья или Ла-Меса, где дислоцировались войска Рамиро Вальдеса. Когда через несколько дней начнется наступление батистовской армии под девизом "окружить и уничтожить", нам придется оборонять эту небольшую территорию, располагая всего лишь 200 пригодными винтовками.
Завершающее наступление. Бой за Санта-Клару
Забастовка 9 апреля закончилась поражением, нисколько не поколебав основ существующего строя в стране. Более того, после этого трагического дня правительство смогло высвободить войска и начать постепенно стягивать их в провинцию Орьенте, к горам Сьерра-Маэстры, готовясь уничтожить нас. Нам приходилось постоянно принимать все необходимые меры, чтобы укрепить оборону в Сьерра -Маэстре, а правительство тем временем продолжало увеличивать количество полков, пока, наконец, число солдат батистовской армии, брошенной против нас, не достигло 10 тыс. человек. В таких условиях началось наступление батистовцев 25 мая в направлении поселка Лас-Мерседас, где находилась наша передовая позиция.
Этот бой продемонстрировал слабую боеспособность батистовской армии и в то же время свидетельствовал о нехватке вооружения и боеприпасов в Повстанческой армии. Мы могли противопоставить всего 200 исправных винтовок большому количеству оружия 10-тысячной батистовской армии. Это было страшно трудно. Наши парни храбро дрались в течение двух дней, причем соотношение сил было примерно 1 к 10 или к 15 в пользу противника, вооруженного самолетами, танками и минометами. Небольшому отряду повстанцев, которым командовал капитан Анхел Вердесия, пришлось оставить поселок. Месяц спустя Анхел Вердесия геройски погиб в бою.
В это время Фидель Кастро получил письмо от предателя Эулохио Кантильо. Верный своей продажной политике, Кантильо как ответственный за планирование операций батистовской армии писал руководителю повстанцев о том, что наступление состоится непременно и что Фиделю следует задуматься над конечным исходом борьбы. Наступление действительно состоялось и за два с половиной месяца жестоких сражений противник потерял более тысячи человек убитыми, ранеными и пленными. В наши руки попало 600 единиц различного оружия, в том числе один танк, 12 минометов, 12 тяжелых пулеметов, более 20 ручных пулеметов и большое число автоматических винтовок. Кроме того, мы захватили огромное количество боеприпасов и различного снаряжения; в. плен было взято 450 человек, которые по окончании кампании были переданы Красному Кресту.
В этом последнем наступлении на Сьерра-Маэстру батистовская армия сломала себе хребет, но она еще не была побеждена, и боевые действия должны были продолжаться. Мы выработали стратегический план заключительного этапа борьбы. Наше наступление должно было происходить в трех направлениях: Сантьяго-де-Куба (вокруг него создавалось неплотное кольцо окружения), Лас-Вильяс (туда предстояло отправиться мне) и Пинар -дель-Рио, расположенный на другом конце острова (сюда должен был выступить командир 2-й колонны имени Антонио Масео Камило Сьенфуэгос). Операция по захвату Пинар-дель-Рио посвящалась исторической "кампании вторжения", осуществленной великим вождем времен национально-революционной войны 1895 года Антонио Масео, когда был предпринят героический переход через всю территорию Кубы, который закончился в Мантуа. Камило не смог выполнить этой операции, поскольку требования военной обстановки вынуждали его оставаться в провинции Лас-Вильяс.
Когда были разбиты полки противника, наступившие на Сьерра-Маэстру, и положение на фронте стабилизировалось, мы, увеличив численность нашей армии и укрепив ее боевой дух, решили начать наступление на центральную провинцию страны - Лас-Вильяс. В качестве основной стратегической задачи мне предписывалось систематически блокировать дороги, связывающие противоположные части острова. Кроме того, я получил задание установить контакт со всеми политическими группировками, действовавшими в горных массивах этого района. И, наконец, мне предоставлялись широкие полномочия по созданию военной администрации в контролируемом мной районе.
Получив соответствующие инструкции, мы начали свой путь на грузовиках 30 августа 1958 года, надеясь добраться в назначенный район за четыре дня. Но тут произошел непредвиденный случай, который спутал наши планы. В этот вечер прибыл грузовик, доставивший нам обмундирование и горючее для транспорта. Одновременно на импровизированный аэродром, расположенный недалеко от дороги, приземлился самолет с оружием. Хотя было уже темно, этот самолет был обнаружен противником, и аэродром стал систематически подвергаться бомбардировке, которая началась с 10 часов вечера и продолжалась до 5 часов утра. Самолет пришлось поджечь, чтобы он не попал в руки батистовцев. Если бы бомбардировка продолжалась и днем, последствия могли бы оказаться еще худшими. Противник, наступавший в направлении аэродрома, перехватил грузовик с горючим, и мы практически остались без транспорта. Так обстояли дела, когда 31 августа начался наш марш. У нас не было ни грузовиков, ни лошадей. Мы надеялись получить автомашины при пересечении дороги, ведущей из Мансанильо в Баямо. И действительно, в этом месте нам удалось получить грузовики, но воспользоваться ими мы не смогли, так как в результате начавшегося 1 сентября сильного циклона все проселочные дороги стали непроходимы. Двигаться же по Центральному шоссе, по единственной асфальтированной в этом районе Кубы дороге было рискованно. Поэтому нам пришлось отвергнуть этот вид транспорта. С этого момента мы передвигались либо на лошадях, либо пешком. Бойцы шли нагруженные довольно большим количеством боеприпасов, тащили противотанковый гранатомет с сорока снарядами и все необходимое для длительного перехода и быстрой разбивки лагеря.
Для нас начались трудные дни, несмотря на то что мы находились на дружественной территории провинции Орьенте. Мы форсировали вышедшие из берегов реки, каналы и ручейки, превратившиеся в бурные потоки, старались не замочить боеприпасы и оружие, были вынуждены бросать усталых лошадей и искать новых. По мере удаления от Орьенте мы старались избегать населенные места.
Мы двигались исключительно по полузатопленным местам, атакуемые огромным количеством москитов. С питанием было плохо, воду пили из заболоченных рек или просто из болот. Наши переходы становились все более длительными и изнуряющими. Уже через неделю после нашего выступления из лагеря, когда мы форсировали реку Хоробадо, разделяющую провинции Камагуэй и Орьенте, наши силы заметно иссякли. Давала себя знать и нехватка в нашей армии обуви. Многие бойцы шли босые по болотам южной части провинции Камагуэй.
В ночь на 9 сентября, когда мы вступили в местечко Ла-Федераль, наш головной дозор попал в засаду. При этом погибли два наших достойных товарища. Но самое печальное было то, что нас обнаружил противник, и, начиная с этого момента, мы не знали передышки. В одном коротком бою мы уничтожили небольшой вражеский гарнизон и захватили четырех пленных. Теперь нам приходилось двигаться очень осторожно, поскольку авиации противника стало известно общее направление нашего движения. Через день или два мы прибыли в населенный пункт Лагуна-Гранде, где соединились с колонной Камило. По сравнению с нами бойцы Камило были гораздо лучше вооружены. Мне хорошо запомнился этот район : здесь было такое огромное количество москитов, что без сетки, а они были далеко не у всех бойцов, нельзя было отдохнуть ни минуты.
Это были дни утомительных переходов по необжитым и безрадостным местам, где в нашем распоряжении были лишь вода да грязь; мы голодали, изнывали от жажды и еле-еле продвигались вперед; ноги у всех были будто налиты свинцом, а оружие казалось неимоверно тяжелым. Мы смогли продолжить путь на лучших лошадях, которых оставил нам Камило после того, как он ушел получать грузовики. Но нам пришлось бросить этих лошадей вблизи сентраля Макареньо, поскольку проводники, которые должны были вести нас, не явились, и нам не оставалось ничего другого, как самим отправиться в этот опасный и рискованный путь. Наш головной дозор наткнулся на пост противника около населенного пункта Куатро-Компаньерос, и начался изматывающий бой.
Наступил рассвет. С огромным трудом нам удалось собрать большую часть наших людей в густой роще, но противник обошел нас с флангов, и бойцам пришлось вести долгий бой, чтобы помочь отставшим товарищам пересечь железнодорожную линию и направиться в сторону леса. Именно в этот момент вражеская авиация засекла нас. Самолеты В-26, С-47 и большие разведывательные самолеты С-З, а также легкие самолеты начали поливать огнем и бомбить участок, периметр которого не превышал 200 метров. Нанеся массированный удар, они улетели. Мы потеряли одного человека убитым и несколько ранеными, среди которых был капитан Силва. Весь остальной путь он прошел со сломанным плечом.
На следующий день окружающая местность уже не производила такого удручающего впечатления, поскольку нам удалось собрать всех бойцов, за исключением десяти человек, которые позднее присоединятся к колонне Камило и вместе с ней дойдут до Ягуахае, что находится в северной части провинции Лас-Вильяс.
Несмотря на все трудности, мы имели поддержку со стороны крестьян. Среди них всегда находились те, кто был готов служить нам проводником или спасти от голода. Конечно, здесь не было такой единодушной поддержки, какой мы располагали в Орьенте, но тем не менее и здесь всегда имелись люди, которые были готовы оказать нам помощь. Случалось и так, что местные жители выдавали нас, когда мы проходили мимо какого-либо поместья. Но это никогда не вызывалось плохим отношением к повстанцам. Причина заключалась в том, что в силу условий жизни эти люди превратились в рабов, и, боясь остаться без куска хлеба, они сообщали хозяину о нашем появлении, а тот уже доносил об этом военным властям.
Однажды вечером мы слушали по нашему радиоприемнику сообщение генерала Франсиско Табернилья Долц [21] .
Этот наемный убийца со свойственным ему высокомерием вещал о том, что "орды Че Гевары" разгромлены, и в доказательство понесенных повстанцами потерь называл различные фамилии, которые батистовцы узнали, когда захватили в качестве военных трофеев наши вещевые мешки во время неудачно сложившегося для нас несколько дней назад боя. Правильные фамилии в этой сводке, составленной генеральным штабом батистовской армии, назывались вперемежку с вымышленными. Сообщение о нашей "гибели" вызвало среди бойцов взрыв веселья, но затем их настроение постепенно стало портиться. Голод и жажда, чувство бессилия перед врагом, который все теснее сжимал кольцо окружения, и к тому же страшная болезнь ног, известная среди крестьян под названием "масаморра", превращавшая каждый шаг бойца в мучительную пытку, - все это привело к тому, что наш отряд стал походить на армию теней. Нам было трудно, очень трудно продвигаться вперед. День ото дня ухудшалось физическое состояние наших бойцов. Скудное питание еще больше усугубляло их плачевное положение. Но самые тяжелые дни наступили тогда, когда нас окружили недалеко от сентраля Варагуа. Мы оказались в зловонном болоте, без капли питьевой воды, с воздуха нас непрестанно атаковала вражеская авиация. У нас не было ни одной лошади, чтобы перевозить наиболее ослабевших товарищей по неприветливым горам; наша обувь совсем стала непригодной от грязной морской воды; колючие травы причиняли босым ногам нестерпимую боль. Наше положение было поистине отчаянным до тех пор, пока мы с огромным трудом не прорвали кольцо окружения и не вышли к знаменитой тропе, ведущей из Хукаро в Морон - историческое место, где во время войны за независимость произошли кровопролитные бои между кубинскими патриотами и испанцами. Едва только мы пришли в себя, как пошел сильный ливень - это несчастье нашего климата. Кроме того, противник продолжал преследовать нас и вынуждал двигаться дальше. Усталость буквально валила бойцов с ног, их лица становились все более поникшими. Однако когда обстановка стала совсем критической, когда измученных людей можно было заставить двигаться лишь только бранью, оскорблениями, мольбой и всякого рода ухищрениями, - вдали на западе засверкало голубое пятно горного массива Лас-Вильяс. При виде этого массива люди оживились, у них откуда-то появились новые силы.
Начиная с этого момента перенесенные лишения и трудности стали казаться нам не такими уж страшными и неразрешимыми. Мы вышли из последнего окружения, переправившись вплавь через реку Хукаро, которая разделяет провинции Камагуэй и Лас-Вильяс, и почувствовали, что впереди нас ждет что-то новое и светлое.
Через два дня мы были уже в безопасности, в самом сердце горной цепи Сьерра-де-Тринидад - Санкти-Спиритус, готовые начать новый этап войны. Еще два дня ушло на отдых. Нам нужно было как можно скорее продолжить свой путь, чтобы суметь помешать проведению выборов, которые должны были состояться 3 ноября. Мы прибыли в горный район провинции Лас-Вильяс 16 октября. Времени оставалось мало, а задача, которую предстояло решить, была огромна. На севере, сея ужас среди сторонников батистовского режима, Камило выполнил поставленную задачу.
Прибыв впервые в Сьерра-дель-Эскамбрай, мы получили задачу наносить как можно больший вред военному аппарату диктатуры и сосредоточить особые усилия на нарушении линий коммуникаций противника. Наша ближайшая задача состояла в том, чтобы помешать проведению предстоящих выборов, но осуществить это было очень трудно, поскольку оставалось очень мало времени, а также из-за тех разногласий в революционном движении, которые обходились нам слишком дорого и подчас стоили человеческих жизней.
Для срыва выборов предполагалось напасть на близко расположенные населенные пункты. Нами планировалось одновременное нападение на Кабайгуан, Фоменто и Санкти-Спиритус, находящиеся на плодородных равнинах в центральной части страны. Между тем в горах была взята казарма Гуиния-де-Миранда, несколько позднее подверглась нападению казарма в Банао, но это существенных результатов не дало. Дни, предшествовавшие 3 ноября, были очень напряженными: наши силы рассредоточились почти на всех направлениях, совершенно не давая населению подойти к избирательным участкам. Отряды Камило Сьенфуэгоса в северной части провинции полностью сорвали этот фарс. Был парализован не только военный, но и гражданский транспорт.
В Орьенте голосование практически не состоялось; в Камагуэе процент проголосовавших был очень низким, а в западных районах, несмотря на угрозы батистовцев, все люди куда-то попрятались. В провинции Лас-Вильяс люди воздерживались от голосования стихийно.
В Орьенте, где находилась и колонна Антонио Гитераса, непрерывно шли бои. Все это оказывало постоянное давление на столицу провинции город Сантьяго-де-Куба. В руках провинциального правительства оставались лишь главные города муниципальных округов.
В результате увеличивающегося числа нападений на линии коммуникаций положение в провинции Лас-Вильяс стало критическим. По прибытии сюда мы полностью изменили систему подготовки кадров для ведения вооруженной борьбы в городах: лучшие бойцы народной полиции были спешно переброшены в учебно-тренировочный лагерь для того, чтобы они смогли пройти курс по проведению диверсионных операций. Эта мера оказалась действенной.
В течение ноября - декабря мы постепенно подтягивали свои силы к шоссейным дорогам. Капитан Силва полностью блокировал шоссе, ведущее из Тринидада в Санкти-Спиритус, а движение по Центральному шоссе было серьезно парализовано в результате повреждения повстанцами моста через реку Туиника. Центральная железная дорога была перерезана в нескольких местах; движение на ее южном участке было блокировано бойцами 2-го фронта, а на севере подразделениями Камило Сьенфуэгоса. В результате этих действий страна оказалась разделенной на две части. Орьенте, где происходила наиболее ожесточенная борьба, получала помощь со стороны правительства только по воздуху и морем, но с каждым днем эта помощь становилась все более ненадежной. Признаки морального разложения армии противника проявлялись все более отчетливо.
В Эскамбрае потребовалась напряженнейшая работа по сплочению революционного движения, так как там существовало несколько самостоятельных групп, возглавляемых майором Гутьерресом Менойо (2-й, Национальный фронт Эскамбрая), майорами Фауре Чомоном и Роландо Кубелой ("Революционный директорат") и Торресом (Народно-социалистическая партия). Кроме этих сил здесь также действовала небольшая группа аутентиков. Иначе говоря, на территории одной провинции действовали, включая и нас, пять различных организаций, у каждой из которых было свое командование. В результате нелегких переговоров с их представителями был достигнут, наконец, ряд соглашений о совместных действиях, и можно было приступать к созданию более или менее единого фронта.
Начиная с 16 декабря в результате систематического выведения нами из строя мостов и дорог противник оказался в тяжелом положении. Ему даже стало трудно оборонять свои передовые посты, расположенные на Центральном шоссе. Утром 16 декабря мы взорвали на этом шоссе мост через реку Фалкон, и практически прервали сообщение между Гаваной и районом к востоку от города Санта-Клара, столицы провинции Лас-Вильяс. Кроме того, нашему нападению и осаде подверглись ряд населенных пунктов, в том числе находящийся южнее город Фоменто. В течение нескольких дней начальник гарнизона в этом городе довольно успешно отражал наши атаки, но деморализованное батистовское командование не послало подкреплений своим осажденным солдатам, а ограничилось оказанием только авиационной поддержки. Понимая бесполезность дальнейшего сопротивления, батистовцы сдались, и сражающимся за свободу повстанцам досталось в качестве трофеев более 100 винтовок.
Этот бой продемонстрировал слабую боеспособность батистовской армии и в то же время свидетельствовал о нехватке вооружения и боеприпасов в Повстанческой армии. Мы могли противопоставить всего 200 исправных винтовок большому количеству оружия 10-тысячной батистовской армии. Это было страшно трудно. Наши парни храбро дрались в течение двух дней, причем соотношение сил было примерно 1 к 10 или к 15 в пользу противника, вооруженного самолетами, танками и минометами. Небольшому отряду повстанцев, которым командовал капитан Анхел Вердесия, пришлось оставить поселок. Месяц спустя Анхел Вердесия геройски погиб в бою.
В это время Фидель Кастро получил письмо от предателя Эулохио Кантильо. Верный своей продажной политике, Кантильо как ответственный за планирование операций батистовской армии писал руководителю повстанцев о том, что наступление состоится непременно и что Фиделю следует задуматься над конечным исходом борьбы. Наступление действительно состоялось и за два с половиной месяца жестоких сражений противник потерял более тысячи человек убитыми, ранеными и пленными. В наши руки попало 600 единиц различного оружия, в том числе один танк, 12 минометов, 12 тяжелых пулеметов, более 20 ручных пулеметов и большое число автоматических винтовок. Кроме того, мы захватили огромное количество боеприпасов и различного снаряжения; в. плен было взято 450 человек, которые по окончании кампании были переданы Красному Кресту.
В этом последнем наступлении на Сьерра-Маэстру батистовская армия сломала себе хребет, но она еще не была побеждена, и боевые действия должны были продолжаться. Мы выработали стратегический план заключительного этапа борьбы. Наше наступление должно было происходить в трех направлениях: Сантьяго-де-Куба (вокруг него создавалось неплотное кольцо окружения), Лас-Вильяс (туда предстояло отправиться мне) и Пинар -дель-Рио, расположенный на другом конце острова (сюда должен был выступить командир 2-й колонны имени Антонио Масео Камило Сьенфуэгос). Операция по захвату Пинар-дель-Рио посвящалась исторической "кампании вторжения", осуществленной великим вождем времен национально-революционной войны 1895 года Антонио Масео, когда был предпринят героический переход через всю территорию Кубы, который закончился в Мантуа. Камило не смог выполнить этой операции, поскольку требования военной обстановки вынуждали его оставаться в провинции Лас-Вильяс.
Когда были разбиты полки противника, наступившие на Сьерра-Маэстру, и положение на фронте стабилизировалось, мы, увеличив численность нашей армии и укрепив ее боевой дух, решили начать наступление на центральную провинцию страны - Лас-Вильяс. В качестве основной стратегической задачи мне предписывалось систематически блокировать дороги, связывающие противоположные части острова. Кроме того, я получил задание установить контакт со всеми политическими группировками, действовавшими в горных массивах этого района. И, наконец, мне предоставлялись широкие полномочия по созданию военной администрации в контролируемом мной районе.
Получив соответствующие инструкции, мы начали свой путь на грузовиках 30 августа 1958 года, надеясь добраться в назначенный район за четыре дня. Но тут произошел непредвиденный случай, который спутал наши планы. В этот вечер прибыл грузовик, доставивший нам обмундирование и горючее для транспорта. Одновременно на импровизированный аэродром, расположенный недалеко от дороги, приземлился самолет с оружием. Хотя было уже темно, этот самолет был обнаружен противником, и аэродром стал систематически подвергаться бомбардировке, которая началась с 10 часов вечера и продолжалась до 5 часов утра. Самолет пришлось поджечь, чтобы он не попал в руки батистовцев. Если бы бомбардировка продолжалась и днем, последствия могли бы оказаться еще худшими. Противник, наступавший в направлении аэродрома, перехватил грузовик с горючим, и мы практически остались без транспорта. Так обстояли дела, когда 31 августа начался наш марш. У нас не было ни грузовиков, ни лошадей. Мы надеялись получить автомашины при пересечении дороги, ведущей из Мансанильо в Баямо. И действительно, в этом месте нам удалось получить грузовики, но воспользоваться ими мы не смогли, так как в результате начавшегося 1 сентября сильного циклона все проселочные дороги стали непроходимы. Двигаться же по Центральному шоссе, по единственной асфальтированной в этом районе Кубы дороге было рискованно. Поэтому нам пришлось отвергнуть этот вид транспорта. С этого момента мы передвигались либо на лошадях, либо пешком. Бойцы шли нагруженные довольно большим количеством боеприпасов, тащили противотанковый гранатомет с сорока снарядами и все необходимое для длительного перехода и быстрой разбивки лагеря.
Для нас начались трудные дни, несмотря на то что мы находились на дружественной территории провинции Орьенте. Мы форсировали вышедшие из берегов реки, каналы и ручейки, превратившиеся в бурные потоки, старались не замочить боеприпасы и оружие, были вынуждены бросать усталых лошадей и искать новых. По мере удаления от Орьенте мы старались избегать населенные места.
Мы двигались исключительно по полузатопленным местам, атакуемые огромным количеством москитов. С питанием было плохо, воду пили из заболоченных рек или просто из болот. Наши переходы становились все более длительными и изнуряющими. Уже через неделю после нашего выступления из лагеря, когда мы форсировали реку Хоробадо, разделяющую провинции Камагуэй и Орьенте, наши силы заметно иссякли. Давала себя знать и нехватка в нашей армии обуви. Многие бойцы шли босые по болотам южной части провинции Камагуэй.
В ночь на 9 сентября, когда мы вступили в местечко Ла-Федераль, наш головной дозор попал в засаду. При этом погибли два наших достойных товарища. Но самое печальное было то, что нас обнаружил противник, и, начиная с этого момента, мы не знали передышки. В одном коротком бою мы уничтожили небольшой вражеский гарнизон и захватили четырех пленных. Теперь нам приходилось двигаться очень осторожно, поскольку авиации противника стало известно общее направление нашего движения. Через день или два мы прибыли в населенный пункт Лагуна-Гранде, где соединились с колонной Камило. По сравнению с нами бойцы Камило были гораздо лучше вооружены. Мне хорошо запомнился этот район : здесь было такое огромное количество москитов, что без сетки, а они были далеко не у всех бойцов, нельзя было отдохнуть ни минуты.
Это были дни утомительных переходов по необжитым и безрадостным местам, где в нашем распоряжении были лишь вода да грязь; мы голодали, изнывали от жажды и еле-еле продвигались вперед; ноги у всех были будто налиты свинцом, а оружие казалось неимоверно тяжелым. Мы смогли продолжить путь на лучших лошадях, которых оставил нам Камило после того, как он ушел получать грузовики. Но нам пришлось бросить этих лошадей вблизи сентраля Макареньо, поскольку проводники, которые должны были вести нас, не явились, и нам не оставалось ничего другого, как самим отправиться в этот опасный и рискованный путь. Наш головной дозор наткнулся на пост противника около населенного пункта Куатро-Компаньерос, и начался изматывающий бой.
Наступил рассвет. С огромным трудом нам удалось собрать большую часть наших людей в густой роще, но противник обошел нас с флангов, и бойцам пришлось вести долгий бой, чтобы помочь отставшим товарищам пересечь железнодорожную линию и направиться в сторону леса. Именно в этот момент вражеская авиация засекла нас. Самолеты В-26, С-47 и большие разведывательные самолеты С-З, а также легкие самолеты начали поливать огнем и бомбить участок, периметр которого не превышал 200 метров. Нанеся массированный удар, они улетели. Мы потеряли одного человека убитым и несколько ранеными, среди которых был капитан Силва. Весь остальной путь он прошел со сломанным плечом.
На следующий день окружающая местность уже не производила такого удручающего впечатления, поскольку нам удалось собрать всех бойцов, за исключением десяти человек, которые позднее присоединятся к колонне Камило и вместе с ней дойдут до Ягуахае, что находится в северной части провинции Лас-Вильяс.
Несмотря на все трудности, мы имели поддержку со стороны крестьян. Среди них всегда находились те, кто был готов служить нам проводником или спасти от голода. Конечно, здесь не было такой единодушной поддержки, какой мы располагали в Орьенте, но тем не менее и здесь всегда имелись люди, которые были готовы оказать нам помощь. Случалось и так, что местные жители выдавали нас, когда мы проходили мимо какого-либо поместья. Но это никогда не вызывалось плохим отношением к повстанцам. Причина заключалась в том, что в силу условий жизни эти люди превратились в рабов, и, боясь остаться без куска хлеба, они сообщали хозяину о нашем появлении, а тот уже доносил об этом военным властям.
Однажды вечером мы слушали по нашему радиоприемнику сообщение генерала Франсиско Табернилья Долц [21] .
Этот наемный убийца со свойственным ему высокомерием вещал о том, что "орды Че Гевары" разгромлены, и в доказательство понесенных повстанцами потерь называл различные фамилии, которые батистовцы узнали, когда захватили в качестве военных трофеев наши вещевые мешки во время неудачно сложившегося для нас несколько дней назад боя. Правильные фамилии в этой сводке, составленной генеральным штабом батистовской армии, назывались вперемежку с вымышленными. Сообщение о нашей "гибели" вызвало среди бойцов взрыв веселья, но затем их настроение постепенно стало портиться. Голод и жажда, чувство бессилия перед врагом, который все теснее сжимал кольцо окружения, и к тому же страшная болезнь ног, известная среди крестьян под названием "масаморра", превращавшая каждый шаг бойца в мучительную пытку, - все это привело к тому, что наш отряд стал походить на армию теней. Нам было трудно, очень трудно продвигаться вперед. День ото дня ухудшалось физическое состояние наших бойцов. Скудное питание еще больше усугубляло их плачевное положение. Но самые тяжелые дни наступили тогда, когда нас окружили недалеко от сентраля Варагуа. Мы оказались в зловонном болоте, без капли питьевой воды, с воздуха нас непрестанно атаковала вражеская авиация. У нас не было ни одной лошади, чтобы перевозить наиболее ослабевших товарищей по неприветливым горам; наша обувь совсем стала непригодной от грязной морской воды; колючие травы причиняли босым ногам нестерпимую боль. Наше положение было поистине отчаянным до тех пор, пока мы с огромным трудом не прорвали кольцо окружения и не вышли к знаменитой тропе, ведущей из Хукаро в Морон - историческое место, где во время войны за независимость произошли кровопролитные бои между кубинскими патриотами и испанцами. Едва только мы пришли в себя, как пошел сильный ливень - это несчастье нашего климата. Кроме того, противник продолжал преследовать нас и вынуждал двигаться дальше. Усталость буквально валила бойцов с ног, их лица становились все более поникшими. Однако когда обстановка стала совсем критической, когда измученных людей можно было заставить двигаться лишь только бранью, оскорблениями, мольбой и всякого рода ухищрениями, - вдали на западе засверкало голубое пятно горного массива Лас-Вильяс. При виде этого массива люди оживились, у них откуда-то появились новые силы.
Начиная с этого момента перенесенные лишения и трудности стали казаться нам не такими уж страшными и неразрешимыми. Мы вышли из последнего окружения, переправившись вплавь через реку Хукаро, которая разделяет провинции Камагуэй и Лас-Вильяс, и почувствовали, что впереди нас ждет что-то новое и светлое.
Через два дня мы были уже в безопасности, в самом сердце горной цепи Сьерра-де-Тринидад - Санкти-Спиритус, готовые начать новый этап войны. Еще два дня ушло на отдых. Нам нужно было как можно скорее продолжить свой путь, чтобы суметь помешать проведению выборов, которые должны были состояться 3 ноября. Мы прибыли в горный район провинции Лас-Вильяс 16 октября. Времени оставалось мало, а задача, которую предстояло решить, была огромна. На севере, сея ужас среди сторонников батистовского режима, Камило выполнил поставленную задачу.
Прибыв впервые в Сьерра-дель-Эскамбрай, мы получили задачу наносить как можно больший вред военному аппарату диктатуры и сосредоточить особые усилия на нарушении линий коммуникаций противника. Наша ближайшая задача состояла в том, чтобы помешать проведению предстоящих выборов, но осуществить это было очень трудно, поскольку оставалось очень мало времени, а также из-за тех разногласий в революционном движении, которые обходились нам слишком дорого и подчас стоили человеческих жизней.
Для срыва выборов предполагалось напасть на близко расположенные населенные пункты. Нами планировалось одновременное нападение на Кабайгуан, Фоменто и Санкти-Спиритус, находящиеся на плодородных равнинах в центральной части страны. Между тем в горах была взята казарма Гуиния-де-Миранда, несколько позднее подверглась нападению казарма в Банао, но это существенных результатов не дало. Дни, предшествовавшие 3 ноября, были очень напряженными: наши силы рассредоточились почти на всех направлениях, совершенно не давая населению подойти к избирательным участкам. Отряды Камило Сьенфуэгоса в северной части провинции полностью сорвали этот фарс. Был парализован не только военный, но и гражданский транспорт.
В Орьенте голосование практически не состоялось; в Камагуэе процент проголосовавших был очень низким, а в западных районах, несмотря на угрозы батистовцев, все люди куда-то попрятались. В провинции Лас-Вильяс люди воздерживались от голосования стихийно.
В Орьенте, где находилась и колонна Антонио Гитераса, непрерывно шли бои. Все это оказывало постоянное давление на столицу провинции город Сантьяго-де-Куба. В руках провинциального правительства оставались лишь главные города муниципальных округов.
В результате увеличивающегося числа нападений на линии коммуникаций положение в провинции Лас-Вильяс стало критическим. По прибытии сюда мы полностью изменили систему подготовки кадров для ведения вооруженной борьбы в городах: лучшие бойцы народной полиции были спешно переброшены в учебно-тренировочный лагерь для того, чтобы они смогли пройти курс по проведению диверсионных операций. Эта мера оказалась действенной.
В течение ноября - декабря мы постепенно подтягивали свои силы к шоссейным дорогам. Капитан Силва полностью блокировал шоссе, ведущее из Тринидада в Санкти-Спиритус, а движение по Центральному шоссе было серьезно парализовано в результате повреждения повстанцами моста через реку Туиника. Центральная железная дорога была перерезана в нескольких местах; движение на ее южном участке было блокировано бойцами 2-го фронта, а на севере подразделениями Камило Сьенфуэгоса. В результате этих действий страна оказалась разделенной на две части. Орьенте, где происходила наиболее ожесточенная борьба, получала помощь со стороны правительства только по воздуху и морем, но с каждым днем эта помощь становилась все более ненадежной. Признаки морального разложения армии противника проявлялись все более отчетливо.
В Эскамбрае потребовалась напряженнейшая работа по сплочению революционного движения, так как там существовало несколько самостоятельных групп, возглавляемых майором Гутьерресом Менойо (2-й, Национальный фронт Эскамбрая), майорами Фауре Чомоном и Роландо Кубелой ("Революционный директорат") и Торресом (Народно-социалистическая партия). Кроме этих сил здесь также действовала небольшая группа аутентиков. Иначе говоря, на территории одной провинции действовали, включая и нас, пять различных организаций, у каждой из которых было свое командование. В результате нелегких переговоров с их представителями был достигнут, наконец, ряд соглашений о совместных действиях, и можно было приступать к созданию более или менее единого фронта.
Начиная с 16 декабря в результате систематического выведения нами из строя мостов и дорог противник оказался в тяжелом положении. Ему даже стало трудно оборонять свои передовые посты, расположенные на Центральном шоссе. Утром 16 декабря мы взорвали на этом шоссе мост через реку Фалкон, и практически прервали сообщение между Гаваной и районом к востоку от города Санта-Клара, столицы провинции Лас-Вильяс. Кроме того, нашему нападению и осаде подверглись ряд населенных пунктов, в том числе находящийся южнее город Фоменто. В течение нескольких дней начальник гарнизона в этом городе довольно успешно отражал наши атаки, но деморализованное батистовское командование не послало подкреплений своим осажденным солдатам, а ограничилось оказанием только авиационной поддержки. Понимая бесполезность дальнейшего сопротивления, батистовцы сдались, и сражающимся за свободу повстанцам досталось в качестве трофеев более 100 винтовок.