* * *
Бог не открыл нам ничего, что бы указывало на продолжение существования после смерти; и Моисей тоже не говорит об этом. Быть может, Бога вовсе не устраивает, что благочестивые так твердо верят в продолжение существования. В своей отеческой благости он, быть может, не прочь сделать нам сюрприз.
* * *
В древности не существовало веры в призраки. Труп сжигали, человек уносился ввысь в виде дыма, он растворялся в самой чистой, самой духовной стихии, в огне. Христиане (в насмешку или в знак презрения?) возвращают тело земле, – оно подобно зерну и прорастает снова в качестве призрака (сеется физическое тело, прорастает духовное), сохраняя ужас тления.
* * *
За несколько лет до смерти:
Я прожил прекрасную жизнь. Ужасно умирание, а не смерть, если смерть вообще существует. Смерть – это, может быть, последний предрассудок.
[3]. Однако как этот топор, так и тот смех, по сути дела, ничего не доказали, а только что-то осуществили.* * *
Руссо – звезда, смотрящая с высоты; он любит людей сверху.
* * *
О Гегеле:
Однажды в прекрасный звездный вечер стояли мы вдвоем у окна, и я, двадцатидвухлетний юнец, только что хорошо поужинавший и напившийся кофе, мечтательно говорил о звездах и назвал их обителью блаженных. Но учитель проворчал себе под нос: «Звезды, гм, гм! Звезды – только светящаяся сыпь на небе!» – «Ради Создателя! – воскликнул я. – Значит, там, наверху, нет блаженной обители, где бы после смерти нам воздавалось за добродетель?» Но он, неподвижно устремив на меня свои бесцветные глаза, резко ответил: «Вы хотите, стало быть, еще получить на чай за то, что ухаживали за больной матерью и не отравили родного брата?»
* * *
Когда однажды я возмутился положением «все действительное – разумно», он [4] странно улыбнулся и заметил: «Можно бы сказать также: все разумное должно быть действительным».
* * *
Наши философы не перестают жаловаться, что их не понимают. Лежа на смертном одре, Гегель сказал: «Только один меня понял», – но тотчас вслед за тем раздраженно добавил: «Да и тот меня тоже не понимал».
* * *
Иммануил Кант штурмовал небо, он перебил весь гарнизон, сам верховный владыка небес, не будучи доказан, плавает в своей крови; нет больше ни всеобъемлющего милосердия, ни отеческой любви, ни потустороннего воздаяния за посюстороннюю помощь, бессмертие души лежит при последнем издыхании – тут стоны, там храпение – и старый Лампе [5] в качестве удрученного зрителя стоит рядом, с зонтом под мышкой, и холодный пот и слезы струятся по его лицу. Тогда Иммануил Кант разжалобился и показал, что он не только великий философ, но и добрый человек; и он задумывается и полудобродушно-полуиронически говорит: «Старому Лампе нужен Бог, иначе бедняк не будет счастлив, – а человек должен быть счастлив на земле – так говорит практический разум, – так уж и быть – ну, пусть практический разум дает поруку в бытии Божьем».
* * *
О французском философе Кузене:
Он клевещет на себя, пытаясь уверить нас, что он заимствовал многое из философии Шеллинга и Гегеля. Я должен взять господина Кузена под защиту от этого самообвинения. Честное и благородное слово! Этот честнейший человек ни одной ничтожнейшей мелочи не украл из философии господ Шеллинга и Гегеля, и если он привез домой что-нибудь на память от них обоих, то это была исключительно их дружба. Но психология полна примерами таких ложных самообличений. Я встречал человека, который признавался, что, будучи за столом у короля, украл серебряную ложку, и, однако, все мы знали, что бедняга не имеет доступа ко двору и обвиняет себя в воровстве ложки лишь для того, чтобы уверить нас, будто был гостем во дворце.
* * *
Философы в своей борьбе против религии разрушили язычество. но тогда возникла новая религия – христианство. С последнею тоже будет скоро покончено, но тогда, верно, явится еще новая, и философам будет задана новая работа, и опять-таки она окажется бесплодной.
О ФРАНЦИИ И ФРАНЦУЗАХ
Французский народ – это кошка, которая, даже если ей случается свалиться с опаснейшей высоты, все же никогда не ломает себе шею, а, наоборот, каждый раз сразу же становится на ноги.
* * *
Французский язык в сущности беден, но французы умеют использовать все, что в нем имеется, в интересах разговорной речи, и поэтому они на деле богаты словом.
* * *
Мы, немцы, поклоняемся только девушке, и только ее воспевают наши поэты; у французов, наоборот, лишь замужняя женщина является предметом любви как в жизни, так и в искусстве.
* * *
Французы в состоянии еще с грехом пополам понять солнце, но никак не луну, и еще меньше – блаженные рыдания и меланхолически-восторженные трели соловьев...
* * *
Французы более уверены в обращении с людьми именно потому, что они положительны, а не мечтательны. Какой-нибудь мечтательный немец скорчит тебе в одно прекрасное утро мрачную физиономию, потому что ему приснилось, что ты его обидел или что его дедушка когда-то получил пинок ногой от твоего дедушки.
* * *
Французы – придворные актеры господа бога, превосходная труппа, и вся французская история кажется мне иногда большой комедией, представленной, однако, в бенефис человечества.
* * *
После получения известий об Июльской революции 1830 года во Франции:
То были солнечные лучи, завернутые в газетную бумагу.
* * *
Иногда мне кажется, что головы французов, совершенно как их кафе, сплошь увешаны внутри зеркалами, так что всякая идея, попадающая в их голову, отражается там бесчисленное множество раз: оптическое устройство, посредством которого самые ограниченные и бедненькие головы представляются обширными и блестящими. Эти лучезарные головы, так же как сверкающие кафе, обычно совершенно ослепляют бедных немцев, когда они впервые попадают в Париж.
* * *
Во Франции жажда нравиться столь велика, что всякий стремится быть приятным не только друзьям, но и врагам. Здесь вечно во что-то драпируются, чем-то красуются, и женщины из сил выбиваются, дабы перещеголять мужчин в кокетстве. Это им все-таки удается.
* * *
Во Франции нет атеистов, к Господу Богу не осталось уважения даже настолько, чтобы кто-нибудь утруждал себя его отрицанием.
* * *
Восславим французов! Они позаботились об удовлетворении двух величайших потребностей человеческого общества – о хорошей пище и о гражданском равенстве: в поварском искусстве и в деле свободы они достигли величайших успехов, и когда мы, как равноправные гости, соберемся на великом пиру примирения, в хорошем расположении духа, – ибо что может быть лучше общества равных за богатым столом? – то первый тост мы провозгласим за французов.
О ХРИСТИАНСТВЕ
Еврейство – аристократия: единый Бог сотворил мир и правит им; все люди – его дети, но евреи – его любимцы, и их страна – его избранный удел. Он – монарх, евреи – его дворянство, и Палестина – экзархат божий.
Христианство – демократия: единый Бог, который все сотворил и всем управляет, но который всех людей любит равно и все страны равно охраняет. Это уже не национальный, а всемирный Бог.
* * *
Христианство возникает как утешение: те, кто в сей жизни насладился обильным счастьем, в будущей поплатятся за него несварением желудка; тех же, кто слишком мало ел, ждет впоследствии превосходнейший пиршественный стол; и ангелы будут поглаживать синяки от земных побоев. Те, кто здесь, на земле, пил чашу радости, расплатятся там, наверху, похмельем.
* * *
Никогда монарх не находился в положении более жалком, чем то, в котором король прусский очутился после битвы при Йене. Но он находил утешение в христианстве, которое и вправду является лучшей религией после проигранной битвы.
* * *
Я пришел к убеждению, что здоровому и больному нужны совершенно различные религии. Для здорового христианство бесполезно; но для больного, уверяю вас, это очень хорошая религия.
* * *
Я снова верю в личного Бога! Не считайте это преступлением с моей стороны. Признает же пришибленный бедствиями немецкий народ короля прусского, почему же я не могу признать личного Бога? Друг мой, выслушайте великую истину: там, где кончается здоровье, там, где кончаются деньги, там, где кончается здравый человеческий рассудок, – там повсюду начинается христианство.
* * *
Чтобы тебя любили как следует, всем сердцем, нужно самому страдать. Сострадание – высшее освящение любви, может быть – сама любовь. Из всех богов, когда-либо живших, Христос поэтому и любим больше всех других. Особенно женщинами...
* * *
Право же, если бы Христос не был богом, я бы избрал его на этот пост и гораздо охотнее повиновался бы ему, чем навязанному извне, самодержавному богу, повиновался бы ему, выборному богу, богу, мною избранному.
* * *
Какая великая драма – страсти Христовы! Ее нельзя было избегнуть. Так же, как и чудеса, страсти послужили рекламой... Если теперь явится Спаситель, то ему, чтобы с успехом обнародовать свое учение, уже не нужно будет подвергаться распятию... Он преспокойно напечатает его и объявит о книжке во «Всеобщей газете», заплатив по шесть крейцеров за строку объявления.
* * *
Мосье Колумб, откройте нам еще один Новый Свет!
Мадемуазель Таис, сожгите нам еще один Персеполь!
Мосье Иисус Христос, устройте так, чтобы вас еще раз распяли!
О ЦЕНЗУРЕ
Немецкие цензоры................................
.................................................................
.................................................................
.................................................................
.................................................................
.........................................болваны..........
..................................................................
..................................................................
..................................................................
..................................................................
..................................................................
..................................................................
..................................................................
......................................
ОБ ЭМИГРАЦИИ
Среди живущих в Париже маленьких пророков мало немцев – большинство едет во Францию, чтобы показать, что они не пророки даже на чужбине.
* * *
Миссия немцев в Париже – уберечь меня от тоски по родине.
* * *
Точно в кукольном театре теней, проходят здесь передо мною проезжие немцы, и ни один не превращается в живую плоть.
* * *
Немцы за границей не становятся лучше, так же, как немецкое пиво.
* * *
Мой дух чувствует себя во Франции изгнанником, сосланным в чужой язык.
* * *
Я – немецкая птица, привыкшая строить свое жилище из разнообразного и простейшего материала, а теперь я вью себе гнездо в локонах Вольтерова парика.
* * *
С 1831 года до самой смерти Гейне жил во Франции, оставаясь немецким подданным. «Я отказался натурализоваться из боязни, что стану тогда, чего доброго, меньше любить Францию, как становишься холоднее к любовнице, законно сочетавшись с нею в мэрии. Я буду и дальше жить с Францией в незаконном браке».
О ЮМОРЕ
Серьезность проявляется с тем большей силой, если ей предшествует шутка.
* * *
Смех имеет эпидемический характер, так же как и зевота.
* * *
Только решетка отделяет юмор от дома умалишенных.
* * *
Чем крупнее человек, тем легче попадают в него стрелы насмешек. В карликов попадать гораздо труднее.
* * *
С тех пор как вышло из обычая носить на боку шпагу, совершенно необходимо иметь в голове остроумие.
* * *
Я прощаю ему его плохие остроты; они нужны для успеха пьесы; они дают возможность зрителю сказать: «Этак и я умею острить».
* * *
Чем важнее предмет, тем веселее надо рассуждать о нем.
* * *
Юмор, как плющ, вьется вкруг дерева. Без ствола он никуда не годен.
* * *
Есть юмор идей, совмещение мыслей, которые никогда не встречались еще друг с другом в человеческой голове, гражданский брак между шуткой и мудростью.
* * *
Ирония всегда является главным элементом трагедии. Все самое чудовищное, самое ужасное, самое страшное можно, дабы не сделать его непоэтическим, изобразить только под пестрой одеждой смешного, как бы смягчая и примиряя смехом. Поэтому в «Лире» Шекспир самое жуткое говорит устами шута, поэтому и Гете выбрал для самого страшного материала – для «Фауста» – форму кукольного представления, поэтому еще более великий поэт, именно наш господь бог, всыпал во все страшные сцены этой жизни добрую порцию смешного.
О РАЗНОМ
Дети моложе нас, они еще помнят, как тоже были деревьями и птицами, и поэтому еще способны их понимать; мы же слишком стары, у нас слишком много забот, а голова забита юриспруденцией и плохими стихами.
* * *
Железные дороги убивают пространство.
* * *
Иные воображают, будто совершенно точно знают птицу, если видели яйцо, из которого она вылупилась.
* * *
О мертвых следует говорить только хорошее, но о живых следует говорить только дурное.
* * *
Ах! Не следовало бы, в сущности, писать ни против кого в этом мире. Каждый достаточно болен в этой большой больнице.
* * *
Когда порок столь грандиозен, он меньше возмущает. Англичанка, стыдившаяся голых статуй, была менее шокирована при виде огромного Геркулеса: «При таких размерах вещи не кажутся мне такими уж неприличными».
* * *
Лесть является настоятельной потребностью красивых мужчин, специальность которых в том и заключается, что они красивые мужчины.
* **
Талант мы угадываем по одному-единственному проявлению, но чтобы угадать характер, требуется продолжительное время и постоянное общение. «Покамест человек жив, остерегайтесь называть его счастливым», – говорит Солон. И мы также вправе сказать: «Покамест человек жив, не восхваляйте его характер». Господин **еще молод, и ему остается достаточно времени для будущих гадостей. Обождите несколько годков, он окрестится в такой-то церкви, станет адвокатом и будет защищать мошенников; может быть, он и сейчас занимается этим делом в свободные минуты, а мы только не знаем о его делах ввиду его незаметного положения в свете.
* * *
Польша лежит между Россией и – Францией.
* * *
Прелесть весны познается только зимою, и, сидя у печки, сочиняешь самые лучшие майские песни.
* * *
Редко можно разглядеть трещину в колоколе, и узнается она лишь по звуку.
* * *
Слепой шарлатан на рынке продает воду, предохраняющую от слепоты. Он не верил в нее и ослеп.
* * *
Цель и средство – условные понятия, их выдумал человек. Творец их не знал. Созданное само себе цель. Жизнь не цель и не средство. Жизнь – право.
ГЕЙНЕ О ДРУГИХ
О Моисее:
Каким маленьким кажется Синай, когда на нем стоит Моисей.
* * *
Несмотря на враждебное отношение к искусству, Моисей все же сам был великим художником и обладал подлинным художественным духом. Но этот художественный дух был у него, как и у его египетских соотечественников, обращен лишь на исполинское и несокрушимое. Только он творил свои художественные создания не из кирпича и гранита, как египтяне, – он воздвигал пирамиды из людей, он высекал человеческие обелиски, он взял бедное пастушеское племя и создал из него народ, которому также дано было преодолеть столетия, великий, вечный, священный народ, божий народ, который мог служить всем прочим народам образцом и даже всему человечеству прототипом: он создал Израиль!
* * *
О Клеопатре:
Клеопатра – о! она воплощает любовь уже ущербной цивилизации, эпохи, красота которой увяла, а кудри хоть и завиты со всяческим искусством и умащены всяческими благовониями, но переплетены седыми нитями эпохи, которая торопится осушить иссякающую чашу. В этой любви нет ни веры, ни верности, но тем больше в ней страсти и огня.
* * *
О Марии Антуанетте:
Последняя дама французского рыцарства.
* * *
О Жермене де Сталь:
Г-жа Сталь была любезной маркитанткой в стане либералов и смело обходила ряды борцов со своим бочонком энтузиазма, подкрепляя усталых, и сражалась вместе с ними лучше, чем лучшие из них.
* * *
О прусском короле Фридрихе II:
Фридрих Великий имеет большие заслуги перед немецкой литературой; между прочим, ту, что он издал свои стихи на французском языке.
* * *
О Робеспьере:
У Максимилиана Робеспьера, великого мещанина с улицы Сент-Оноре, бывали приступы бешеной мании разрушения, когда дело касалось королевской власти, и достаточно страшны были судороги его цареубийственной эпилепсии; но едва речь заходила о Высшем Существе, он вновь стирал белую пену с губ и кровь с рук и облачался в свой праздничный голубой сюртук с зеркальными пуговицами, да еще прикалывал букет цветов к широкому отвороту.
* * *
О Талейране, назначенном министром иностранных дел в правительстве Луи-Филиппа:
Присягу, которую он принес теперь, он, наверно, не нарушит, ибо она – тринадцатая. Правда, у нас нет других гарантий его честности, но и этой достаточно, так как никогда еще честный человек не изменял присяге тринадцать раз.
* * *
О маркизе Лафайете:
Мир дивится тому, что некогда жил честный человек, – его место остается вакантным.
* * *
О Шекспире:
Если Господь по праву претендует на первое место в деле Творения, то Шекспиру по праву принадлежит второе.
* * *
О Викторе Гюго:
Его духу недостает гармонии. У его музы две левых руки.
* * *
Так как у всех своих писателей французы видят вкус, то, быть может, в полном отсутствии его у Виктора Гюго они как раз и находят оригинальность.
* * *
Он страшно холоден; он любит только самого себя; он эгоист, и, что еще хуже, он гюгоист.
* * *
О Дюма-отце:
Александр Дюма крадет у прошлого, обогащая настоящее. В искусстве нет шестой заповеди.
* * *
О немецком писателе Карле Гуцкове:
Природа была очень скромна, когда создавала его – его, самого нескромного.
* * *
О немецком писателе Жан-Поле:
Подобно Лоренсу Стерну, и Жан-Поль в своих сочинениях предоставил в наше распоряжение свою собственную личность, он тоже раскрывается нам в своей человеческой наготе, но с известной неловкой застенчивостью, особенно в половом отношении. Лоренс Стерн предстает перед публикой нагишом – он совершенно раздет; у Жан-Поля, наоборот, всего-навсего дырявые штаны.
* * *
О Клаурене (псевдоним Карла Готлиба Хойна, автора сентиментальных романов):
Клаурен стал нынче так знаменит в Германии, что вас не впустят ни в один публичный дом, если вы его не читали.
* * *
О писателях «Молодой Германии»:
Я посеял зубы дракона, а пожал – блох.
ДРУГИЕ О ГЕНРИХЕ ГЕЙНЕ
......Если бы он чему-нибудь научился, ему не нужно было бы писать книги.
Соломон Гейне, дядя поэта, банкир
...Гейне находит удовольствие в том, что разыгрывает дипломата, но в притворстве он никогда не доходит до того, чтобы скрывать, что у него есть что скрыть.
Людвиг Бёрне
...В политические интриги он не вмешивается. Но не из принципа, как могло бы показаться, а от лени. Если бы можно было реформировать мир, лежа на диване, и так, чтобы для этого потребовалось всего лишь потянуть за шнурок звонка, надеть халат и сунуть ноги в домашние туфли, то он, конечно, принял бы в этом участие.
Август Траксель, немецкий журналист
...Гейне – аристократ от рождения. Народ вызывает у него приступ морской болезни.
Людвиг Бёрне
...Он таков же, как его поэзия – смесь самой возвышенной чувствительности и самых смешных шуток.
Жорж Санд
...Его сарказмы одеты в парчовые одежды.
Теофиль Готье
...В Париже Вы представляете мысль и поэзию Германии, а в Германии – живую и остроумную французскую критику.
Оноре Бальзак в письме к Гейне
...Старик Гораций напоминает мне местами Гейне, который очень многому у него научился, а в политическом отношении был по существу таким же прохвостом.
Фридрих Энгельс в письме Карлу Марксу
...Если Гейне только наполовину такой подлец, как он добровольно признает, то он заслужил, чтобы его пять раз повесили и десять раз наградили орденом.
Людвиг Бёрне
...Это – не падший ангел света, но темный демон, насмешливо являющийся в образе светлом.
Василий Жуковский
...Еврей, за которого я всех русских отдам.
Марина Цветаева
...Женщина, не забывающая о Генрихе Гейне в ту минуту, когда входит ее возлюбленный, любит только Генриха Гейне.
Марина Цветаева
...Я еще маленький был, как надрывался от злобы и умиления, читая его.
Михаил Салтыков-Щедрин
...Он обладал той божественной злобой, без которой я не могу мыслить совершенства. И как он владел немецким языком! Когда-нибудь скажут, что Гейне и я были лучшими артистами немецкого языка.
Фридрих Ницше
...Генрих Гейне так ослабил корсет немецкой речи, что теперь даже самый заурядный галантерейщик может ласкать ее груди.
Карл Краус
...Все мы пропитаны провокаторской иронией Гейне.
Александр Блок
...В смерти моей прошу винить немецкого поэта Гейне, выдумавшего зубную боль в сердце.
Максим Горький в записке, оставленной при покушении на самоубийство (1887 год)
...Гейне единственный комик между немцами, никогда не могшими подняться до комического взгляда на самих себя.
Аполлон Григорьев
Министр Геббельс исключил Генриха Гейне из энциклопедического словаря. Одному дана власть над словом, другому – над словарем.
Дон Аминадо
СЛУЧАИ ИЗ ЖИЗНИ ГЕЙНЕ
Младшей сестре Генриха Гейне, Шарлотте, задали писать сочинение. Вместо нее сочинение написал Генрих; Шарлотта сдала тетрадку, даже не заглянув в нее. На другой день преподаватель пригласил девочку в свой кабинет и сказал:
– Я не буду тебя ругать, дитя мое, скажи мне только, кто это написал?
– Мой брат, – прошептала пристыженная Шарлотта.
– Но ведь это шедевр!
Когда рассказ (а речь в нем шла о привидении) был прочитан в классе, три маленькие девочки плакали от страха.
* * *
Гейне сотрудничал в «Ревю Франсез», платившем ему франк за строчку. Однажды его друзья и собратья по перу устроили роскошный ужин – по 50 франков с человека. Ужин прошел очень весело. В дверях ресторана Гейне встретил знакомого.
– Кажется, вы хорошо поужинали, – заметил тот.
– Дорогой мой, мы съели каждый по пятьдесят строчек, – ответил Гейне.
* * *
– Наверно, я кажусь вам очень скучным, – сказал как-то Гейне своему парижскому другу после недолгого разговора. – Это потому, что незадолго до вас меня посетил наш друг Икс, и мы обменялись мыслями.
* * *
– Читали вы новую брошюру В.? – спросили Генриха Гейне.
– Нет, – ответил поэт. – Я читаю только большие его труды, желательно трех-, четырех– и пятитомные. Когда я вижу озеро, море, океан воды – это захватывает дух, но в чайной ложке я воду не выношу.
* * *
– Ты говоришь, как пишешь! – воскликнул однажды Генрих Лаубе, знакомый Гейне.
– Так бывает всегда, когда писать мы уже не способны, – ответил поэт.
* * *
Датский поэт Эленшлегер читал свою новую трагедию. Читал он скверно, со всеми характерными для датчан искажениями немецкого языка. Гейне, пожалевший, что не сумел уклониться от приглашения, сказал вместо ожидаемой похвалы:
– Вот уж не думал, что я так хорошо понимаю по-датски.
* * *
В 1841 году Гейне женился. Своим друзьям он рассказывал: – Вернувшись из церкви, я написал завещание. Я оставляю все имущество жене, но с единственным условием, а именно: чтобы после моей смерти она сразу же вступила в новый брак. Хочу быть уверен в том, что на свете останется хоть один человек, который каждый день будет сожалеть о моей кончине, восклицая: «Бедный Гейне, зачем он умер? Будь он жив, мне бы не досталась его жена!»
(На самом деле такого завещания, конечно, не было, и Матильда Гейне так и не вышла замуж после смерти мужа.)
* * *
Сиделки носили парализованного Гейне на простынях. Посещавшим его знакомым он говорил:
– Как видите, дамы все еще носят меня на руках.
* * *
Знаменитый доктор Груби осмотрел парализованного Гейне. Тот спросил:
– Доктор, долго ли я еще протяну?
– Очень долго, – ответил доктор.
– Ну, тогда не говорите этого моей жене!
* * *
За три года до смерти Гейне сказал:
– Иегова, чтобы испытать меня, бросил меня на этот матрац, как покойного Иова, отнял у меня все, только жену не взял. Но в один прекрасный день, я уверен, он вернет мне все – здоровье, счастье и молодость.
– И тогда вы уверуете в него?
– Как в Ротшильда, когда он оплачивает мой вексель. И, как Елиуй в Книге Иова, я буду восхвалять его за создание арабской лошади.
* * *
За несколько часов перед кончиной поэта в комнату к нему ворвался один знакомый, чтобы еще раз его увидеть. Войдя, он сразу же спросил Гейне, каковы его отношения с Богом. Гейне ответил, улыбаясь:
– Будьте спокойны, Бог меня простит – это его профессия.
Основные источники
Гейне Г. Собр. соч. в 10 т. – М., 1956 – 1959.
Гейне Г. Собр. соч. в 6 т. – М., 1980—1983.
Гейне Г. Избранные мысли. – СПб., 1884.
Гейне в воспоминаниях современников. – М., 1988.
Гиждеу С. Генрих Гейне. – М., 1964.
Тынянов Ю. Тютчев и Гейне // Тынянов Ю. Поэтика. История литературы. Кино. – М., 1977.
Читая Гейне: Писатели о писателе. – М., 1997.
Шиллер Ф. П. Генрих Гейне. – М., 1962.
Gesprche mit Heine. – Potsdam, 1948.
Das Endgltige zynische Lexicon. – Zrich, 1989.
Heinrich Heine: Sein Leben in Bildern. – Leipzig, 1963.
® Составление. Душенко К. В., 2000 г.
® Перевод из иностранных источников, указанных в списке литературы, – Душенко К. В., 2000 г.
Примечания
1
Бартоломео Боско – знаменитый итальянский фокусник.
2
Эдуард
3
палача в годы якобинского террора
4
Гегель
5
слуга Канта