Страница:
- Подумайте только, что их показания сделают с нами на Земле, пробормотал Гришкин. - На суд и надеяться нечего. Прямо в психушку.Зловещее прозвище политических госпиталей, казалось, гальванизировало парнишку ужасом. Королев апатично ковырял клейкий хлорелловый пудинг.
Схватив проплывавший мимо рулон распечатки, Стойко зачитал вслух:
- Паранойя со склонностью к навязчивым идеям! Ревизионистские фантазии, враждебные общественному строю! - Он скомкал бумагу. - Если бы нам удалось захватить коммуникационный модуль, мы могли бы подключиться к американскому комсату и вывалить им это все на колени. Может, это показало бы Москве, какие из нас враги!
Королев выковырял из своего пудинга дохлую муху. Две дополнительные пары крыльев и поросшая шерсткой грудная клетка насекомого наглядно свидетельствовали об уровне радиации на "Космограде". Насекомые сбежали с какого-то давно всеми позабытого эксперимента, и десятилетиями их поколения наводняли станцию.
- Американцам нет до нас никакого дела, - сказал Королев. - И Москву больше не смутишь подобными откровениями.
- За исключением того, что на носу поставки зерна, - возразил Гришкин.
- Америке так же отчаянно требуется продавать, как нам покупать. Королев мрачно забросил в рот еще несколько ложек хлореллы и, механически прожевав, проглотил. - Да и американцы не смогли бы выйти на нас, даже если бы захотели. Мыс Канаверал в развалинах.
- У нас кончается топливо, - сказал Стойко.
- Можем забрать с оставшихся кораблей, - ответил Королев.
- Тогда как, черт побери, мы вернемся на Землю? - Сжатые в кулаки руки Гришкина дрожали. - Даже в Сибири - там деревья. Деревья! Небо! К черту все это! Пусть все разваливается на части! Пусть рухнет, пусть сгорит!
Пудинг Королева размазался по переборке.
- О господи, - сказал Гришкин, - простите, полковник. Я знаю, что вы не можете вернуться.
У себя в музее Королев застал пилота Татьяну. Девушка висела перед той самой отвратительной картиной с изображением высадки на Марс, щеки ее блестели от слез.
- Вы знаете, полковник, что на Байконуре стоит ваш бюст? Бронзовый. Я обычно проходила мимо него, когда шла на занятия.
- Там полно бюстов. Академики их обожают. - Улыбнувшись, старик взял ее за руку.
- Как это все происходило? Тогда? - Она все еще не отводила глаз от картины.
- Я едва помню. Я так часто смотрел видеозаписи, что теперь помню только их. У меня такие же воспоминания о Марсе, как и у любого школьника. - Он снова улыбнулся ей. - Но все было совсем не так, как на этой дурацкой картине. В чем-чем, а в этом я уверен.
- Почему все так вышло, полковник? Почему теперь все кончается? Когда я была маленькой, я смотрела телевизор... наше космическое будущее казалось таким светлым...
- Возможно, американцы были правы. Японцы, чтобы строить свои орбитальные фабрики, посылали в космос вместо людей машины. Роботов Лунные разработки потерпели крах, но мы надеялись, что хотя бы здесь останется постоянная исследовательская база. Думаю, все дело в тех, кто сидит за столом и принимает решения.
- Вот их окончательное решение относительно "Космограда". - Она протянула ему сложенный листок папиросной бумаги. - Я нашла его в распечатках приказов, полученных Ефремовым из Москвы. Они позволят станции сойти с орбиты в течение трех ближайших месяцев.
Королев понял, что теперь и он не может оторвать глаз от столь ненавистной ему картины.
- Едва ли это имеет теперь значение, - услышал он свой охрипший голос.
И тут девушка горько разрыдалась, припав лицом к его искалеченному плечу.
- У меня есть план, Татьяна, - сказал он, поглаживая ее по голове. Ты должна меня выслушать.
Полковник взглянул на свой старенький "Ролекс". Сейчас они над Восточной Сибирью. Он вспомнил, как швейцарский посол подарил ему эти часы в огромном сводчатом зале Большого Кремлевского дворца.
Пора начинать.
Отмахнувшись от ленты распечатки, норовившей обвиться вокруг головы, Королев выплыл из своего "Салюта" в стыковочную сферу.
Он еще способен быстро и эффективно действовать здоровой рукой. Старик усмехнулся, высвобождая из ремней настенного крепления баллон с кислородом. Опершись о поручень, он изо всех сил швырнул баллон через всю сферу. С резким лязгом баллон безрезультатно отскочил or стены. Королев нырнул за ним, поймал и снова кинул.Потом нажал на кнопку декомпрессионной тревоги.
Завыли сирены, и из динамиков полетела пыль. Включилась антиаварийная программа, стыковочные шлюзы под воздействием гидравлики со скрежетом закрылись. У Королева начало звенеть в ушах. Шмыгнув носом, он снова потянулся за баллоном.
Огни вспыхнули до максимальной яркости, потом погасли. Старик улыбнулся в темноте, на ощупь отыскивая пластмассовый баллон. Стойко спровоцировал аварию всех основных систем жизнеобеспечения. Это было несложно. Тем более что память системы и без того была до предела перегружена пиратским телевещанием.
- Вот вам ваши крутые фильмы! - пробормотал он, колотя баллоном о стену.
Огни слабо замигали - это подключились аварийные батареи.
У него начинало болеть плечо, но старик стоически продолжал колотить, вспоминая грохот, вызванный настоящей декомпрессией. Побольше шума. Он должен одурачить Ефремова и его солдат.
Со скрежетом завертелся ручной штурвал одного из люков. Наконец люк распахнулся, и, неуверенно улыбаясь, из него выглянула Татьяна.
- Освободили Сантехника? - спросил старик, отпуская баллон.
- Стойко и Уманский урезонивают охрану. - Она ударила кулаком в раскрытую ладонь. - Гришкин готовит спускаемые аппараты.
Они отправились в следующую стыковочную сферу - где Стойко как раз помогал Сантехнику выбраться через люк, ведущий из казарм. Никита был босиком, его лицо под колючей щетиной имело зеленоватый оттенок. За ними следовал метеоролог Уманский, таща за собой обмякшее тело конвоира.
- Как ты, Сантехник? - спросил Королев.
- Колотит. Они держали меня на "Страхе". Дозы хотя и небольшие, но все-таки... К тому же я решил, что это и впрямь декомпрессия!
Из ближайшего к Королеву "Союза" выскользнул Гришкин, за ним выплыла связка инструментов и развернувшийся моток нейлонового троса.
- Все, как один, проверены. В результате нашей аварии управление в кораблях переключилось на собственную автоматику. Ну и я прошелся гаечным ключом по дистанционному управлению, так что с Земли нас не перехватят. Как твои дела, друг Никита? - обратился он к Сантехнику. - Тебе выпала честь первым ступить на землю Центрального Китая.
Сантехник скривился, затем покачал головой:
- Я не говорю по-китайски.
Стойко протянул ему лист распечатки.
- Это - транскрибированный разговорный китайский. "Я ЖЕЛАЮ ДАТЬ ПОКАЗАНИЯ. ОТВЕДИТЕ МЕНЯ В БЛИЖАЙШЕЕ ЯПОНСКОЕ КОНСУЛЬСТВО".
Ухмыльнувшись, Сантехник запустил руку в гриву жестких от пота волос.
- А как насчет остальных? - спросил он.
- Ты думаешь, мы затеяли все это ради тебя одного? - скорчила гримаску Татьяна. - Убедись, чтобы китайские службы новостей получили все документы из этого пакета, Никита. А уж мы позаботимся о том, чтобы весь мир узнал о том, как Советский Союз намеревается отплатить за службу полковнику Юрию Васильевичу Королеву, первому человеку на Марсе! - Она послала Сантехнику воздушный поцелуй.
- А как насчет Филипченко? - спросил Уманский. Вокруг лица неподвижного солдата плавали несколько капель свернувшейся крови.
- Почему бы тебе не забрать этого дурака несчастного с собой? - сказал Королев.
- Пошли, дубина. - Ухватив Филипченко за форменный ремень, Сантехник утащил его за собой в люк "Союза". - Я, Никита по прозвищу Сантехник, оказываю тебе величайшую услугу в твоей презренной жизни.
Королев смотрел, как Стойко с Уманским задраивают за ними люк.
- А где Романенко с Валентиной? - спросил он, снова сверяясь с часами.
- Здесь, мой полковник. - В люке другого "Союза" появилось лицо Валентины, вокруг него колыхались ее светлые волосы. - Мы просто проверяли корабль, - хихикнула она.
- На это у вас хватит времени и в Токио, - одернул ее Королев, - Еще несколько минут, и во Владивостоке с Ханоем начнут поднимать перехватчики.
В люке появилась обнаженная мускулистая рука Романенко и рывком утянула Валентину внутрь. Стойко и Гришкин задраили люк.
- Пейзане в космосе, - фыркнула Татьяна.
По "Космограду" прокатился гулкий удар - это стартовал Сантехник со все еще не пришедшим в себя Филипченко. Еще удар - и любовники тоже отбыли.
- Идем, друг Уманский, - сказал Стойко. - И прощайте, полковник!Парочка направилась вниз по коридору.
- А я с тобой, - ухмыльнувшись, сказал Гришкин Татьяне, - в конце концов, ты ведь пилот.
- Ну нет, - отозвалась она. - Полетишь один. Разделим шансы. За тобой присмотрит автоматика. Только, ради бога, не трогай ничего на панели управления.
Королев глядел, как она помогает ему устроиться в последнем "Союзе".
- В Токио я поведу тебя на танцы. - Это были последние слова Гришкина.
Она задраила люк. Еще один гулкий раскат, и из соседней стыковочной сферы стартовали Стойко с Уманским.
- Поторапливайся, девочка, - сказал Королев. - Мне бы очень не хотелось, чтобы тебя сбили над нейтральными водами.
- Но ведь вы остаетесь здесь один, полковник, один на один с врагами...
- Когда здесь не будет вас, уйдут и они. Надеюсь, вы поднимете достаточно шума, чтобы заставить Кремль сделать хоть что-нибудь, что не дало бы мне умереть.
- А что мне сказать в Токио, полковник? У вас есть какое-нибудь последнее слово миру?
- Скажи им...
...и тут на него нахлынули все штампы, какие только порождает осознание собственной правоты. От мысли об этом ему захотелось истерически рассмеяться: "Один небольшой шаг...", "Мы пришли сюда с миром...", "Трудящиеся всей земли...".
- ...скажи им, что мне это просто нужно, - сказал он, больно сжав исхудавшее запястье, - нужно до самых костей.
Коротко обняв его напоследок, Татьяна исчезла.
Старик остался ждать в опустевшей стыковочной сфере. Тишина царапала по нервам. Авария жизнеобеспечения корабля не пощадила и вентиляционные системы, под жужжание которых он привык просыпаться последние двадцать лет. Наконец он услышал, как отстыковался "Союз" Татьяны.
Кто-то шел по коридору. Это был Ефремов, неловко передвигающийся в вакуумном скафандре. Королев улыбнулся.
Под лексановым лицевым щитком виднелась все та же пустая официальная маска, но офицер избегал встречаться с Королевым взглядом. Он направлялся в арсенал.
- Нет! - выкрикнул Королев.
Завывание сирен означало, что станция находится в состоянии полной боевой готовности.
Когда старик добрался до арсенала, люк в помещение был распахнут. Солдаты, повинуясь вбитому постоянной муштрой рефлексу, двигались как марионетки в руках неумелого кукловода, устраивались в креслах у пультов и застегивали широкие ремни на груди громоздких скафандров.
- Не делайте этого!
Он вцепился пальцами в жесткую, растягивающуюся гармошкой ткань ефремовского скафандра. Оглушительным стаккато взвыл запущенный ускоритель протонного луча. На экране наведения зеленое перекрестье наползло на красное пятнышко.
Ефремов снял шлем. Спокойно, не меняя выражения лица, он наотмашь ударил им Королева.
- Заставьте их остановиться! - задыхался от рыданий полковник. Стены вздрогнули, когда со звуком щелкающего хлыста на волю вырвался луч дезинтегратора. - Ваша жена, Ефремов! Она там!
- Подите вон, полковник.
Ефремов схватил артритную руку Королева и сжал ее. Королев вскрикнул от боли.
- Вон! - Кулак в тяжелой перчатке ударил его в грудь. Вылетев в коридор, Королев беспомощно рухнул на валявшийся у стены вакуумный скафандр.
- Даже я, полковник, не посмею встать между Красной Армией и полученным ею приказом. - Вид у Ефремова сейчас был такой, будто его вот-вот вырвет. Официальная маска осыпалась. - Отличная практика, пробормотал он. - Подождите здесь, пока мы не закончим.
И тут произошло нечто невероятное: "Союз" Татьяны развернулся и на полной скорости врезался в установку дезинтегратора и казарменные отсеки. В дагерротипе резкого солнечного света Королев лишь на долю секунды увидел, как вспыхнул и сплющился арсенал, словно раздавленная сапогом пивная жестянка. Он увидел, как от пульта закрутило прочь обезглавленный труп солдата. Он увидел, что Ефремов пытается что-то сказать, но его волосы встают дыбом - это вакуум вырвал воздух из скафандра через незакрытое отверстие для шлема. Две тоненькие струйки крови дугами потянулись из ноздрей Королева, а свист уносящегося воздуха сменился еще более глубоким гудением в голове.
Последним звуком, который запомнил Королев, был грохот захлопывающегося люка.
Когда он очнулся, его встретили темнота, пульсирующая агония боли в глазах и воспоминания о давних лекциях. Шок - столь же серьезная опасность, как и сама декомпрессия: когда кровь вскипает, пузырьки водорода несутся по венам, чтобы ударить в мозг раскаленной добела, калечащей болью...
Но все это было таким отдаленным, таким академичным... Повинуясь лишь какому-то странному ощущению "честь обязывает" и ничему более, старик закрутил ручные штурвалы люков. Даже эта работа оказалась для него слишком утомительной, и ему захотелось вернуться в музей и спать, спать, спать.
Ему удалось залепить замазкой все мелкие протечки, но в целом масштабы катастрофы намного превосходили его возможности. Оставался, правда, глушковский сад. На овощах и сине-зеленых водорослях он с голоду не умрет и не задохнется. Коммуникационный модуль пропал вместе с арсеналом и казармой, оторванный от станции самоубийственным ударом "Союза". Королев предположил, что столкновение изменило орбиту "Космограда", но не видел никакого способа предсказать, в котором часу произойдет неизбежная горячая встреча с верхними слоями атмосферы. Теперь он часто бывал болен и думал, что может умереть до того, как сгорит сама станция, и это его сильно беспокоило.
Он проводил бесчисленные часы за просмотром пленок, хранившихся в библиотеке музея. Подходящее занятие для Последнего Человека в Космосе, который некогда был Первым Человеком на Марсе.
Он стал одержим иконой Гагарина, бесконечно прокручивая крупнозернистые телевизионные изображения шестидесятых годов и киножурналы, неизменно подводившие его к моменту гибели космонавта. Спертый воздух "Космограда" кишел призраками мучеников космоса. Гагарин, экипаж первого "Салюта", американцы, сгоревшие заживо в своем "Аполлоне"...
Часто ему снилась Татьяна, выражение глаз у нее было такое же, какое чудилось ему на портретах в музее. А однажды он проснулся или подумал, что проснулся, в ее "Салюте" и обнаружил, что одет в свой старый мундир, а на лбу у него - работающий от батарей фонарь. И откуда-то издали, как будто просматривая хронику на музейном мониторе, он увидел, как отвинчивает со своего кармана звезду ордена Циолковского и прикалывает ее на диплом пилота Татьяны.
Потом в дверь раздался стук, и он понял, что это тоже сон.
В голубоватом мигающем свете старого кинофильма возникла вдруг чернокожая женщина. Длинные косички матовых волос кобрами качались вокруг ее головы. На ней были авиационные очки-"консервы"; шелковый шарф авиатора начала века как змея выгнулся за ее спиной.
- Энди, - окликнула она кого-то по-английски, - пойди-ка сюда. Тебе стоит на это взглянуть!
Невысокий мускулистый мужчина, почти лысый и одетый только в спортивный бандаж, поверх которого был застегнут пояс с инструментами монтера, выплыл из-за ее плеча и заглянул внутрь.
- Интересно, он жив?
- Конечно, я жив, - тоже по-английски, но с заметным акцентом ответил Королев.
Человек по имени Энди проплыл над головой своей подруги.
- С тобой все в порядке, приятель?
На правом бицепсе у него красовалась татуировка в виде геодезической сферы над скрещенными молниями, под которой шла крупная, горделивая надпись: "СОЛНЕЧНЫЙ ЛУЧ 15, ЮТА".
- Мы не надеялись здесь кого-то застать.
- Я тоже. - Королев сморгнул.
- Мы пришли сюда жить, - сказала женщина, подплывая поближе.
- Мы - с солнечных шаров. А здесь, так сказать, незаконные жильцы. Скваттеры. Прослышали, что это место пустует. Ты знаешь, что станция сходит с орбиты? - Человек произвел в воздухе неуклюжее сальто, на поясе у него загремели инструменты. - Невесомость - это что-то потрясающее!
- Господи,- воскликнула женщина, - я просто не могу к ней привыкнуть! Здесь чудесно. Это - как те несколько километров, когда летишь без парашюта, только тут нет ветра.
Королев во все глаза глядел на мужчину, беззаботного, небрежного, выглядевшего так, словно он с самого рождения привык допьяна напиваться свободой.
- Но ведь у вас нет даже стартовой площадки, - недоуменно произнес он.
- Стартовой площадки? - рассмеялся Энди. - Хочешь знать, что мы сделали? Подтянули по кабелям к шарам ракетные ускорители, отвязали их и запустили прямо в воздухе.
- Но это же безумие, - отозвался Королев.
- Но ведь оно доставило нас сюда, так? Королев кивнул. Если это сон, то очень странный.
- Я - полковник Юрий Васильевич Королев.
- Марс! - Женщина захлопала в ладоши. - Подождите, вот обрадуются дети, когда узнают.Сняв с переборки маленький луноход, она принялась его заводить.
- Эй, - сказал мужчина, - у меня работы по горло. У нас еще целая связка ускорителей снаружи. Их нужно поднять на борт, прежде чем они вздумают загореться.
Что-то резко звякнуло об обшивку. По "Космограду" прошел гул столкновения.
- Это, должно быть, Тулза, - сказал Энди, сверившись с наручными часами. - Вовремя!
- Но почему? - Королев в растерянности покачал головой. - Почему вы сюда пришли?
- Мы же тебе сказали. Чтобы жить здесь. Мы можем расширить это место, может быть, построим еще одно. Все говорили, что на шарах, дескать, невозможно выжить, но мы оказались единственными, кому удалось заставить их работать. Это был наш единственный шанс самостоятельно выбраться на орбиту. Кому охота жить ради какого-то правительства, ради армейской меди или своры бумагомарак? Нужно просто стремиться к фронтиту, стремиться всем своим существом, верно?
Королев улыбнулся. Энди улыбнулся в ответ.
- Мы уцепились за силовые кабели и просто вскарабкались по ним наверх. А когда ты взбираешься на вершину, тебе остается либо прыгать дальше, либо гнить там. - Голос его набрал силу. - Но не оглядываться назад, нет, сэр! Мы совершили этот прыжок, и вот мы здесь, чтобы остаться!
Женщина поставила модель сетчатыми колесиками на закругляющуюся к потолку стену и отпустила игрушку. Луноход, весело постукивая, пошел карабкаться у них над головами.
- Ну разве не прелесть? Дети просто влюбятся в него, вот увидите.
Королев смотрел Энди в глаза. "Космоград" снова завибрировал, сбив маленький луноход на новый курс.
- Восточный Лос-Анджелес, - сказала женщина. - Это тот, в котором дети.
Она сняла авиационные очки, и Королев увидел ее глаза, светящиеся чудесным, святым безумством.
- Ну,- сказал Энди, встряхнув пояс с инструментами, - как вы насчет того, чтобы показать нам наш новый дом?
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. В оригинале употреблено слово "samizdata" составленное из русского слова "самиздат" и английского слова "data" - "данные, информация".
Схватив проплывавший мимо рулон распечатки, Стойко зачитал вслух:
- Паранойя со склонностью к навязчивым идеям! Ревизионистские фантазии, враждебные общественному строю! - Он скомкал бумагу. - Если бы нам удалось захватить коммуникационный модуль, мы могли бы подключиться к американскому комсату и вывалить им это все на колени. Может, это показало бы Москве, какие из нас враги!
Королев выковырял из своего пудинга дохлую муху. Две дополнительные пары крыльев и поросшая шерсткой грудная клетка насекомого наглядно свидетельствовали об уровне радиации на "Космограде". Насекомые сбежали с какого-то давно всеми позабытого эксперимента, и десятилетиями их поколения наводняли станцию.
- Американцам нет до нас никакого дела, - сказал Королев. - И Москву больше не смутишь подобными откровениями.
- За исключением того, что на носу поставки зерна, - возразил Гришкин.
- Америке так же отчаянно требуется продавать, как нам покупать. Королев мрачно забросил в рот еще несколько ложек хлореллы и, механически прожевав, проглотил. - Да и американцы не смогли бы выйти на нас, даже если бы захотели. Мыс Канаверал в развалинах.
- У нас кончается топливо, - сказал Стойко.
- Можем забрать с оставшихся кораблей, - ответил Королев.
- Тогда как, черт побери, мы вернемся на Землю? - Сжатые в кулаки руки Гришкина дрожали. - Даже в Сибири - там деревья. Деревья! Небо! К черту все это! Пусть все разваливается на части! Пусть рухнет, пусть сгорит!
Пудинг Королева размазался по переборке.
- О господи, - сказал Гришкин, - простите, полковник. Я знаю, что вы не можете вернуться.
У себя в музее Королев застал пилота Татьяну. Девушка висела перед той самой отвратительной картиной с изображением высадки на Марс, щеки ее блестели от слез.
- Вы знаете, полковник, что на Байконуре стоит ваш бюст? Бронзовый. Я обычно проходила мимо него, когда шла на занятия.
- Там полно бюстов. Академики их обожают. - Улыбнувшись, старик взял ее за руку.
- Как это все происходило? Тогда? - Она все еще не отводила глаз от картины.
- Я едва помню. Я так часто смотрел видеозаписи, что теперь помню только их. У меня такие же воспоминания о Марсе, как и у любого школьника. - Он снова улыбнулся ей. - Но все было совсем не так, как на этой дурацкой картине. В чем-чем, а в этом я уверен.
- Почему все так вышло, полковник? Почему теперь все кончается? Когда я была маленькой, я смотрела телевизор... наше космическое будущее казалось таким светлым...
- Возможно, американцы были правы. Японцы, чтобы строить свои орбитальные фабрики, посылали в космос вместо людей машины. Роботов Лунные разработки потерпели крах, но мы надеялись, что хотя бы здесь останется постоянная исследовательская база. Думаю, все дело в тех, кто сидит за столом и принимает решения.
- Вот их окончательное решение относительно "Космограда". - Она протянула ему сложенный листок папиросной бумаги. - Я нашла его в распечатках приказов, полученных Ефремовым из Москвы. Они позволят станции сойти с орбиты в течение трех ближайших месяцев.
Королев понял, что теперь и он не может оторвать глаз от столь ненавистной ему картины.
- Едва ли это имеет теперь значение, - услышал он свой охрипший голос.
И тут девушка горько разрыдалась, припав лицом к его искалеченному плечу.
- У меня есть план, Татьяна, - сказал он, поглаживая ее по голове. Ты должна меня выслушать.
Полковник взглянул на свой старенький "Ролекс". Сейчас они над Восточной Сибирью. Он вспомнил, как швейцарский посол подарил ему эти часы в огромном сводчатом зале Большого Кремлевского дворца.
Пора начинать.
Отмахнувшись от ленты распечатки, норовившей обвиться вокруг головы, Королев выплыл из своего "Салюта" в стыковочную сферу.
Он еще способен быстро и эффективно действовать здоровой рукой. Старик усмехнулся, высвобождая из ремней настенного крепления баллон с кислородом. Опершись о поручень, он изо всех сил швырнул баллон через всю сферу. С резким лязгом баллон безрезультатно отскочил or стены. Королев нырнул за ним, поймал и снова кинул.Потом нажал на кнопку декомпрессионной тревоги.
Завыли сирены, и из динамиков полетела пыль. Включилась антиаварийная программа, стыковочные шлюзы под воздействием гидравлики со скрежетом закрылись. У Королева начало звенеть в ушах. Шмыгнув носом, он снова потянулся за баллоном.
Огни вспыхнули до максимальной яркости, потом погасли. Старик улыбнулся в темноте, на ощупь отыскивая пластмассовый баллон. Стойко спровоцировал аварию всех основных систем жизнеобеспечения. Это было несложно. Тем более что память системы и без того была до предела перегружена пиратским телевещанием.
- Вот вам ваши крутые фильмы! - пробормотал он, колотя баллоном о стену.
Огни слабо замигали - это подключились аварийные батареи.
У него начинало болеть плечо, но старик стоически продолжал колотить, вспоминая грохот, вызванный настоящей декомпрессией. Побольше шума. Он должен одурачить Ефремова и его солдат.
Со скрежетом завертелся ручной штурвал одного из люков. Наконец люк распахнулся, и, неуверенно улыбаясь, из него выглянула Татьяна.
- Освободили Сантехника? - спросил старик, отпуская баллон.
- Стойко и Уманский урезонивают охрану. - Она ударила кулаком в раскрытую ладонь. - Гришкин готовит спускаемые аппараты.
Они отправились в следующую стыковочную сферу - где Стойко как раз помогал Сантехнику выбраться через люк, ведущий из казарм. Никита был босиком, его лицо под колючей щетиной имело зеленоватый оттенок. За ними следовал метеоролог Уманский, таща за собой обмякшее тело конвоира.
- Как ты, Сантехник? - спросил Королев.
- Колотит. Они держали меня на "Страхе". Дозы хотя и небольшие, но все-таки... К тому же я решил, что это и впрямь декомпрессия!
Из ближайшего к Королеву "Союза" выскользнул Гришкин, за ним выплыла связка инструментов и развернувшийся моток нейлонового троса.
- Все, как один, проверены. В результате нашей аварии управление в кораблях переключилось на собственную автоматику. Ну и я прошелся гаечным ключом по дистанционному управлению, так что с Земли нас не перехватят. Как твои дела, друг Никита? - обратился он к Сантехнику. - Тебе выпала честь первым ступить на землю Центрального Китая.
Сантехник скривился, затем покачал головой:
- Я не говорю по-китайски.
Стойко протянул ему лист распечатки.
- Это - транскрибированный разговорный китайский. "Я ЖЕЛАЮ ДАТЬ ПОКАЗАНИЯ. ОТВЕДИТЕ МЕНЯ В БЛИЖАЙШЕЕ ЯПОНСКОЕ КОНСУЛЬСТВО".
Ухмыльнувшись, Сантехник запустил руку в гриву жестких от пота волос.
- А как насчет остальных? - спросил он.
- Ты думаешь, мы затеяли все это ради тебя одного? - скорчила гримаску Татьяна. - Убедись, чтобы китайские службы новостей получили все документы из этого пакета, Никита. А уж мы позаботимся о том, чтобы весь мир узнал о том, как Советский Союз намеревается отплатить за службу полковнику Юрию Васильевичу Королеву, первому человеку на Марсе! - Она послала Сантехнику воздушный поцелуй.
- А как насчет Филипченко? - спросил Уманский. Вокруг лица неподвижного солдата плавали несколько капель свернувшейся крови.
- Почему бы тебе не забрать этого дурака несчастного с собой? - сказал Королев.
- Пошли, дубина. - Ухватив Филипченко за форменный ремень, Сантехник утащил его за собой в люк "Союза". - Я, Никита по прозвищу Сантехник, оказываю тебе величайшую услугу в твоей презренной жизни.
Королев смотрел, как Стойко с Уманским задраивают за ними люк.
- А где Романенко с Валентиной? - спросил он, снова сверяясь с часами.
- Здесь, мой полковник. - В люке другого "Союза" появилось лицо Валентины, вокруг него колыхались ее светлые волосы. - Мы просто проверяли корабль, - хихикнула она.
- На это у вас хватит времени и в Токио, - одернул ее Королев, - Еще несколько минут, и во Владивостоке с Ханоем начнут поднимать перехватчики.
В люке появилась обнаженная мускулистая рука Романенко и рывком утянула Валентину внутрь. Стойко и Гришкин задраили люк.
- Пейзане в космосе, - фыркнула Татьяна.
По "Космограду" прокатился гулкий удар - это стартовал Сантехник со все еще не пришедшим в себя Филипченко. Еще удар - и любовники тоже отбыли.
- Идем, друг Уманский, - сказал Стойко. - И прощайте, полковник!Парочка направилась вниз по коридору.
- А я с тобой, - ухмыльнувшись, сказал Гришкин Татьяне, - в конце концов, ты ведь пилот.
- Ну нет, - отозвалась она. - Полетишь один. Разделим шансы. За тобой присмотрит автоматика. Только, ради бога, не трогай ничего на панели управления.
Королев глядел, как она помогает ему устроиться в последнем "Союзе".
- В Токио я поведу тебя на танцы. - Это были последние слова Гришкина.
Она задраила люк. Еще один гулкий раскат, и из соседней стыковочной сферы стартовали Стойко с Уманским.
- Поторапливайся, девочка, - сказал Королев. - Мне бы очень не хотелось, чтобы тебя сбили над нейтральными водами.
- Но ведь вы остаетесь здесь один, полковник, один на один с врагами...
- Когда здесь не будет вас, уйдут и они. Надеюсь, вы поднимете достаточно шума, чтобы заставить Кремль сделать хоть что-нибудь, что не дало бы мне умереть.
- А что мне сказать в Токио, полковник? У вас есть какое-нибудь последнее слово миру?
- Скажи им...
...и тут на него нахлынули все штампы, какие только порождает осознание собственной правоты. От мысли об этом ему захотелось истерически рассмеяться: "Один небольшой шаг...", "Мы пришли сюда с миром...", "Трудящиеся всей земли...".
- ...скажи им, что мне это просто нужно, - сказал он, больно сжав исхудавшее запястье, - нужно до самых костей.
Коротко обняв его напоследок, Татьяна исчезла.
Старик остался ждать в опустевшей стыковочной сфере. Тишина царапала по нервам. Авария жизнеобеспечения корабля не пощадила и вентиляционные системы, под жужжание которых он привык просыпаться последние двадцать лет. Наконец он услышал, как отстыковался "Союз" Татьяны.
Кто-то шел по коридору. Это был Ефремов, неловко передвигающийся в вакуумном скафандре. Королев улыбнулся.
Под лексановым лицевым щитком виднелась все та же пустая официальная маска, но офицер избегал встречаться с Королевым взглядом. Он направлялся в арсенал.
- Нет! - выкрикнул Королев.
Завывание сирен означало, что станция находится в состоянии полной боевой готовности.
Когда старик добрался до арсенала, люк в помещение был распахнут. Солдаты, повинуясь вбитому постоянной муштрой рефлексу, двигались как марионетки в руках неумелого кукловода, устраивались в креслах у пультов и застегивали широкие ремни на груди громоздких скафандров.
- Не делайте этого!
Он вцепился пальцами в жесткую, растягивающуюся гармошкой ткань ефремовского скафандра. Оглушительным стаккато взвыл запущенный ускоритель протонного луча. На экране наведения зеленое перекрестье наползло на красное пятнышко.
Ефремов снял шлем. Спокойно, не меняя выражения лица, он наотмашь ударил им Королева.
- Заставьте их остановиться! - задыхался от рыданий полковник. Стены вздрогнули, когда со звуком щелкающего хлыста на волю вырвался луч дезинтегратора. - Ваша жена, Ефремов! Она там!
- Подите вон, полковник.
Ефремов схватил артритную руку Королева и сжал ее. Королев вскрикнул от боли.
- Вон! - Кулак в тяжелой перчатке ударил его в грудь. Вылетев в коридор, Королев беспомощно рухнул на валявшийся у стены вакуумный скафандр.
- Даже я, полковник, не посмею встать между Красной Армией и полученным ею приказом. - Вид у Ефремова сейчас был такой, будто его вот-вот вырвет. Официальная маска осыпалась. - Отличная практика, пробормотал он. - Подождите здесь, пока мы не закончим.
И тут произошло нечто невероятное: "Союз" Татьяны развернулся и на полной скорости врезался в установку дезинтегратора и казарменные отсеки. В дагерротипе резкого солнечного света Королев лишь на долю секунды увидел, как вспыхнул и сплющился арсенал, словно раздавленная сапогом пивная жестянка. Он увидел, как от пульта закрутило прочь обезглавленный труп солдата. Он увидел, что Ефремов пытается что-то сказать, но его волосы встают дыбом - это вакуум вырвал воздух из скафандра через незакрытое отверстие для шлема. Две тоненькие струйки крови дугами потянулись из ноздрей Королева, а свист уносящегося воздуха сменился еще более глубоким гудением в голове.
Последним звуком, который запомнил Королев, был грохот захлопывающегося люка.
Когда он очнулся, его встретили темнота, пульсирующая агония боли в глазах и воспоминания о давних лекциях. Шок - столь же серьезная опасность, как и сама декомпрессия: когда кровь вскипает, пузырьки водорода несутся по венам, чтобы ударить в мозг раскаленной добела, калечащей болью...
Но все это было таким отдаленным, таким академичным... Повинуясь лишь какому-то странному ощущению "честь обязывает" и ничему более, старик закрутил ручные штурвалы люков. Даже эта работа оказалась для него слишком утомительной, и ему захотелось вернуться в музей и спать, спать, спать.
Ему удалось залепить замазкой все мелкие протечки, но в целом масштабы катастрофы намного превосходили его возможности. Оставался, правда, глушковский сад. На овощах и сине-зеленых водорослях он с голоду не умрет и не задохнется. Коммуникационный модуль пропал вместе с арсеналом и казармой, оторванный от станции самоубийственным ударом "Союза". Королев предположил, что столкновение изменило орбиту "Космограда", но не видел никакого способа предсказать, в котором часу произойдет неизбежная горячая встреча с верхними слоями атмосферы. Теперь он часто бывал болен и думал, что может умереть до того, как сгорит сама станция, и это его сильно беспокоило.
Он проводил бесчисленные часы за просмотром пленок, хранившихся в библиотеке музея. Подходящее занятие для Последнего Человека в Космосе, который некогда был Первым Человеком на Марсе.
Он стал одержим иконой Гагарина, бесконечно прокручивая крупнозернистые телевизионные изображения шестидесятых годов и киножурналы, неизменно подводившие его к моменту гибели космонавта. Спертый воздух "Космограда" кишел призраками мучеников космоса. Гагарин, экипаж первого "Салюта", американцы, сгоревшие заживо в своем "Аполлоне"...
Часто ему снилась Татьяна, выражение глаз у нее было такое же, какое чудилось ему на портретах в музее. А однажды он проснулся или подумал, что проснулся, в ее "Салюте" и обнаружил, что одет в свой старый мундир, а на лбу у него - работающий от батарей фонарь. И откуда-то издали, как будто просматривая хронику на музейном мониторе, он увидел, как отвинчивает со своего кармана звезду ордена Циолковского и прикалывает ее на диплом пилота Татьяны.
Потом в дверь раздался стук, и он понял, что это тоже сон.
В голубоватом мигающем свете старого кинофильма возникла вдруг чернокожая женщина. Длинные косички матовых волос кобрами качались вокруг ее головы. На ней были авиационные очки-"консервы"; шелковый шарф авиатора начала века как змея выгнулся за ее спиной.
- Энди, - окликнула она кого-то по-английски, - пойди-ка сюда. Тебе стоит на это взглянуть!
Невысокий мускулистый мужчина, почти лысый и одетый только в спортивный бандаж, поверх которого был застегнут пояс с инструментами монтера, выплыл из-за ее плеча и заглянул внутрь.
- Интересно, он жив?
- Конечно, я жив, - тоже по-английски, но с заметным акцентом ответил Королев.
Человек по имени Энди проплыл над головой своей подруги.
- С тобой все в порядке, приятель?
На правом бицепсе у него красовалась татуировка в виде геодезической сферы над скрещенными молниями, под которой шла крупная, горделивая надпись: "СОЛНЕЧНЫЙ ЛУЧ 15, ЮТА".
- Мы не надеялись здесь кого-то застать.
- Я тоже. - Королев сморгнул.
- Мы пришли сюда жить, - сказала женщина, подплывая поближе.
- Мы - с солнечных шаров. А здесь, так сказать, незаконные жильцы. Скваттеры. Прослышали, что это место пустует. Ты знаешь, что станция сходит с орбиты? - Человек произвел в воздухе неуклюжее сальто, на поясе у него загремели инструменты. - Невесомость - это что-то потрясающее!
- Господи,- воскликнула женщина, - я просто не могу к ней привыкнуть! Здесь чудесно. Это - как те несколько километров, когда летишь без парашюта, только тут нет ветра.
Королев во все глаза глядел на мужчину, беззаботного, небрежного, выглядевшего так, словно он с самого рождения привык допьяна напиваться свободой.
- Но ведь у вас нет даже стартовой площадки, - недоуменно произнес он.
- Стартовой площадки? - рассмеялся Энди. - Хочешь знать, что мы сделали? Подтянули по кабелям к шарам ракетные ускорители, отвязали их и запустили прямо в воздухе.
- Но это же безумие, - отозвался Королев.
- Но ведь оно доставило нас сюда, так? Королев кивнул. Если это сон, то очень странный.
- Я - полковник Юрий Васильевич Королев.
- Марс! - Женщина захлопала в ладоши. - Подождите, вот обрадуются дети, когда узнают.Сняв с переборки маленький луноход, она принялась его заводить.
- Эй, - сказал мужчина, - у меня работы по горло. У нас еще целая связка ускорителей снаружи. Их нужно поднять на борт, прежде чем они вздумают загореться.
Что-то резко звякнуло об обшивку. По "Космограду" прошел гул столкновения.
- Это, должно быть, Тулза, - сказал Энди, сверившись с наручными часами. - Вовремя!
- Но почему? - Королев в растерянности покачал головой. - Почему вы сюда пришли?
- Мы же тебе сказали. Чтобы жить здесь. Мы можем расширить это место, может быть, построим еще одно. Все говорили, что на шарах, дескать, невозможно выжить, но мы оказались единственными, кому удалось заставить их работать. Это был наш единственный шанс самостоятельно выбраться на орбиту. Кому охота жить ради какого-то правительства, ради армейской меди или своры бумагомарак? Нужно просто стремиться к фронтиту, стремиться всем своим существом, верно?
Королев улыбнулся. Энди улыбнулся в ответ.
- Мы уцепились за силовые кабели и просто вскарабкались по ним наверх. А когда ты взбираешься на вершину, тебе остается либо прыгать дальше, либо гнить там. - Голос его набрал силу. - Но не оглядываться назад, нет, сэр! Мы совершили этот прыжок, и вот мы здесь, чтобы остаться!
Женщина поставила модель сетчатыми колесиками на закругляющуюся к потолку стену и отпустила игрушку. Луноход, весело постукивая, пошел карабкаться у них над головами.
- Ну разве не прелесть? Дети просто влюбятся в него, вот увидите.
Королев смотрел Энди в глаза. "Космоград" снова завибрировал, сбив маленький луноход на новый курс.
- Восточный Лос-Анджелес, - сказала женщина. - Это тот, в котором дети.
Она сняла авиационные очки, и Королев увидел ее глаза, светящиеся чудесным, святым безумством.
- Ну,- сказал Энди, встряхнув пояс с инструментами, - как вы насчет того, чтобы показать нам наш новый дом?
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. В оригинале употреблено слово "samizdata" составленное из русского слова "самиздат" и английского слова "data" - "данные, информация".