Гилганнон Мэри. Повелительница бурь

   Добравшись до спальни, викинг рывком открыл дверь. К его удивлению, светильник, стоявший на рундуке, все еще горел. Пошатываясь, Даг ввалился в каморку. Сидевшая на полу рыжеволосая рабыня тут же вскочила на ноги. Он с трудом вспомнил, что велел ей остаться и что-то сделать, – но только что? Ах да, она должна была разыскать его, если кто-нибудь придет.
   Ему здорово повезло – никто так и не вломился в его владения, а он чересчур пьян сейчас, чтобы сражаться, и вряд ли он смог бы защитить девушку, если бы Бродир явился требовать возмездия.
   Быстро взглянув на кровать, Даг убедился, что с ирландкой все в порядке: она лежала, завернувшись в шкуры, из которых выглядывало только ее бледное лицо.
   Вздохнув, викинг тяжело опустился на край кровати. Ирландка вздрогнула и открыла глаза, но ему было совсем не до нее; у него просто не осталось сил для новых препирательств. Завтра утром он непременно разберется с ней.
   Нагнувшись, Даг принялся развязывать сыромятные ремешки своих башмаков.
   – Позволь мне сделать это…
   Викинг поднял взгляд, и рыжеволосая служанка улыбнулась ему.
   – Да, – он устало откинулся назад. Рабыня стащила с его ног башмаки, а затем помогла ему снять рубаху, но Дагу не стало легче. Ему казалось, что его голова набита шерстью. Тут девушка снова заговорила.
   – Что? Повтори, я не расслышал.
   – Я сказала: «Вы хотите снять с себя все?»
   – Ода.
   Даг снова почувствовал у себя на поясе тоненькие пальцы девушки. Наконец, совершенно обнаженный, он забрался в постель. Наткнувшись под шкурами на тело ирландки, он подтянул ее поближе к себе и через несколько секунд уже довольно посапывал.
   Фиона с трудом выскользнула из сильных рук норманна и с отчаянием взглянула на Бреаку.
   – Боже, что же мне теперь делать?
   Та от души расхохоталась.
   – Разумеется, ничего; сейчас ему просто надо проспаться.
   – Но как мне заставить его взять меня?
   – Подожди до завтра; глядишь, все как-нибудь и образуется.
   Фиона вздохнула – планы снова рушились: к утру от ее решительности может не остаться и следа. Бреака направилась к двери.
   – Погоди! – воскликнула Фиона. – Разве ты не останешься со мной?
   – Зачем? В постели есть место только для двоих. К тому же такие вещи женщина должна решать сама.
   Фиону охватила паника. В очередной раз ее попытка соблазнить викинга оканчивается ничем.
   – Пожалуйста, – прошептала она, обращаясь к Бреаке. – Останься со мной на ночь. Я дам тебе одну шкуру, а подстилка у вас в сарае не мягче, чем здешний пол… – Она сморщила нос. – И уж тут точно чище.
   Бреака вздохнула, но все-таки взяла протянутую ей шкуру.
   – Порой мне кажется, что ты самое беспомощное из созданий Божьих, – проговорила она, устраиваясь на покрытом соломой полу. – Если бы ты была щенком, мой отец сразу же утопил бы тебя из-за твоей совершенной бесполезности.

Глава 14

   Даг перекатился на бок и застонал. Будь прокляты эти чертовы ирландцы, варящие этот чертов мед! Даже когда ему случалось перебрать пива или вина, он не чувствовал себя столь отвратительно. Если бы только ему снова удалось заснуть!
   Но что разбудило его? Он приподнялся и сел на край кровати. Голова сразу же отозвалась отчаянной болью, по сравнению с которой боль в животе казалась вполне терпимой. Что же он с собой сделал?
   Раздавшийся за его спиной звук заставил его напрячься – в каморке был еще кто-то. Даг непроизвольно изготовился для борьбы, но тут же почувствовал, что не может повернуть голову. Тогда он медленно развернулся всем телом…
   Ирландка! Она всю ночь провела в его постели, а он даже не знал этого. Даг смотрел на нее и чувствовал, что раздражение его все усиливается. Неужели она не понимает, что и так уже причинила ему достаточно хлопот?
   Тут только он заметил, что девушка тоже села в постели. Ночная рубашка сползла с ее плеч, обнажив груди. Против воли Даг не мог оторвать от них взгляда. Она была прекрасна. Но почему она обнажена? Почему она спала рядом с ним?
   Внезапно ее зеленые глаза сузились, словно у кошки. Неужели она хотела соблазнить его? Тогда она выбрала для этого не самое подходящее время – в его нынешнем состоянии ему было совершенно не до восторгов любви.
   К тому же он хотел вызвать в ней желание, а не искусственную страсть.
   Даг вздохнул. Она не нужна ему ни пресмыкающейся в пыли у его ног, ни высокомерной королевой из сказки. Отвернувшись, он попытался целиком сосредоточиться на труднейшей задаче – поиске чего-нибудь, что он мог бы надеть на себя. К счастью, его одежда обнаружилась аккуратно сложенной на рундуке. Он вспомнил, как рыжеволосая служанка раздевала его. По крайней мере, она тут же ушла, как это и положено хорошей рабыне.
   Привстав, Даг подтянул штаны, а потом занялся башмаками. Нагнувшись, он застонал – такой отчаянной болью ответила на это движение голова.
   Шорох шагов по крытому камышом полу заставил его поднять глаза: девушка стояла прямо перед ним. Взгляд его уперся в плоский живот, двинулся вверх, затем опустился, зачарованный совершенством ее сложения. Даг не мог оторваться от этого зрелища. Прошло чуть больше недели с тех пор, как он впервые увидел ее в таком виде.
   Присев, она начала натягивать ему на ноги башмаки; волосы ее струились по узким плечам темной волной. Наконец она подняла к нему лицо, на котором было написано недоумение: Даг не помогал ей, а она не была привычна к подобным ситуациям. Он не знал, случалось ли ей вообще одевать мужчину, но, по крайней мере, одного она уже однажды раздевала.
   Даг стиснул зубы, ожидая, когда же ирландка закончит возиться с его башмаками. Наконец она выпрямилась и взялась было за его рубаху, но он выхватил одежду из ее рук. Путаясь в рукавах, он натянул рубаху через голову, не в состоянии более терпеть прикосновений ее нежных рук к своему телу.
   Их взгляды встретились. В ее глазах отразилось беспокойство, в его – раздражение и злость. Оправдания перед Кнорри, тяжесть в голове от выпитого меда и еще множество проблем, поджидающих его впереди, – она одна была причиной всего этого. И вот теперь ирландка решила расплатиться с ним своим чудесным телом…
   Увы, сейчас ему было совершенно не до этого. Отстранив ее рукой, Даг выбежал из своей каморки.
   Фиона проводила его испуганным взглядом. Она закрыла глаза, чувствуя, как их наполняют слезы отчаяния. Даг опять не захотел ее; он ее просто ненавидит. Но почему она так переживает по этому поводу?
   Неожиданно дверь открылась, и на пороге каморки появилась Бреака. Девушка бросила на Фиону удивленный взгляд, а затем насмешливо фыркнула:
   – Фиона, ты просто трусиха! Отсиживаешься здесь, ревешь, словно слезы могут тебе помочь. Давай быстрее одевайся! Если ты через несколько минут не появишься в зале и не займешься раной Бродира, тебе не поздоровится!
   Глаза Фионы расширились от изумления.
   – Бродир? Что ты хочешь этим сказать?
   – Кнорри решил, что ты будешь лечить его рану. Даг сказал ему, что у себя дома, в Ирландии, ты была целительницей.
   – Что?
   – Ну да, знахаркой, травницей.
   Фиона побледнела.
   – Я не стану этого делать! Они не смогут заставить меня даже прикоснуться к этому негодяю.
   – Ты должна это сделать и сделаешь. – Голос Бреаки зазвенел. – Даг смог убедить ярла сохранить тебе жизнь, но одним из условий было то, что ты вылечишь рану Бродира.
   – Как бы не так, – буркнула Фиона. – Да я лучше еще раз перережу ему глотку!
   Бреака в отчаянии закатила глаза.
   – Святая Бригитта, чего ради я стараюсь? Да такому слабоумному созданию и помогать-то не стоит!
   Она повернулась и направилась к двери.
   – Постой!
   Бреака чуть замедлила шаги.
   – Я… я сделаю это, если ты считаешь, что я должна. Но только… у меня здесь нет никаких трав, никаких целительных настоев. Я просто не знаю, как быть.
   Девушка фыркнула.
   – А ты притворись. Бродир и без твоей помощи не умрет от этой царапины – такого быка не так-то легко убить. Все, что тебе надо, – притвориться, что ты его лечишь.
   Фиона согласно кивнула. На этот раз она не позволит взять верх своей упрямой гордости и сделает все необходимое, чтобы выжить.
   – Вот и отлично. – Бреака удовлетворенно кивнула. – Только повиновение может спасти тебя. И не забывай, Даг – твой единственный союзник здесь.
   Фиона закусила губу.
   – Сегодня утром, когда я пыталась… он просто отвернулся.
   Бреака расхохоталась.
   – Брось, не расстраивайся! У мужиков бывает такое время, когда они не хотят. Думаю, Даг сейчас где-то на задворках, и его выворачивает – прошлым вечером он выпил целый бурдюк меда на пару с Роригом.
   – Он был пьян?
   – Представь себе. Думаю, когда он ложился спать, у него перед глазами мелькали целых две ирландских принцессы, так что он не знал, с которой начать. Что же до нынешнего утра – даже жеребец не станет смотреть на кобылу, если у него болит живот. Уж если ты умеешь лечить людей, то лучше сделай какое-нибудь питье, которое успокоит твоего хозяина и поможет ему избавиться от головной боли. Полагаю, он будет очень благодарен тебе за это.
   Фиона задумалась. Она пыталась вспомнить, что ей приходилось слышать о таких вещах. Сиобхан никогда не была сильна в лечении мужчин, особенно таких, которые пьют, но она могла попробовать отвар ромашки, который всегда отлично успокаивал желудок, а также тимьян, снимающий головную боль.
   – У Мины есть какие-нибудь целебные травы? – спросила Фиона.
   Бреака пожала плечами.
   – Спроси у нее сама. Я уверена, она уже ждет тебя.
   Фиона нахмурилась. Хочет она того или нет, ей придется лечить одного из своих врагов; но простят ли этот грех души ее убитых соплеменников?
   Фиона тщательно втирала целебную мазь в рану на шее Бродира и при этом изо всех сил старалась не дать разгореться сжигавшей ее ненависти. Бреака была права: рана наверняка зажила бы сама собой, без всякого лечения. Девушку утешало только то, что снадобье мерзко воняло, и Фиона получала что-то вроде удовольствия, представляя, как другие воины будут воротить от Бродира нос. Жаль, что Даг не видит, какую жертву она приносит, чтобы спасти его гордость и спою собственную жизнь. Как только они встретятся, она тут же постарается заключить с ним перемирие и предложит ему отвар из ромашки и листьев тимьяна, которыми разжилась у Мины.
   Окончив ненавистное ей занятие, Фиона отступила на шаг назад и с облегчением вздохнула. Несмотря на помощь, которую она ему оказала, Бродир оставался ее самым опасным врагом.
   Девушка подошла к очагу и слила на руки немного теплой воды из котла, чтобы смыть запах крови, мази и самого Бродира. Как же все странно складывается в жизни! Бродир и Даг были соотечественниками и, судя по тому, что она знала о викингах, родственниками – как и ирландцы, норманны в дружинах были связаны кровным родством.
   В то же время вряд ли можно было найти двух столь противоположных друг другу людей, как они. Бреака как-то упомянула, что Даг любил животных; если это верно, то даже Сиобхан не стала бы возражать против дружбы с ним. Она всегда говорила, что о характере человека можно судить по его отношению к животным.
   Фиона вздохнула. Как было бы здорово, если бы она могла начать строить отношения с Дагом заново с самого начала, забыть о том, что его люди сделали с ее соплеменниками, и вернуться в то великолепное время, когда они вместе оказались в подземелье. Он тогда тронул ее своей беспомощностью, вдохновил на нежную заботу, пробудил ее чувственность, но сейчас она вовсе не была уверена, что по-прежнему испытывает к нему то же влечение. Теперь он ее покровитель, она нуждается в нем, чтобы выжить. Удастся ли ей когда-нибудь простить ему участие в избиении ее родственников? Христианские священнослужители постоянно упоминали о всепрощении в своих проповедях, но ведь они не забывали и о таких древнейших кельтских ценностях, как отмщение и возмездие.
   Фиона вздохнула и пошла за отваром, который она уже успела приготовить для Дага. Ей обязательно следует выучить норвежский язык, чтобы иметь возможность общаться с ним.
   Когда викинг принял из рук Фионы чашу с напитком, от которого шел пар, то сперва понюхал его. Запах был довольно неприятным – отвар пах какими-то кореньями. Даг посмотрел в лицо женщине. Если она и хотела убить кого-нибудь, то этим человеком был Бродир, а он после ее лечения выглядел вполне нормально. Пленница знала, что Даг спас ей жизнь, и скорее всего ее поступок был продиктован благодарностью. Во всяком случае, с его стороны было бы глупо пренебрегать тем, что может облегчить его состояние.
   Даг залпом осушил чашу. Отвар оказался довольно крепким на вкус. Он взглянул на ирландку. Она улыбалась ему той обольстительной улыбкой, которая способна была раз и навсегда похитить сердце мужчины. Мгновение викинг колебался, затем улыбнулся ей в ответ. Взгляды их встретились, и искра доверия проскользнула между ними. Даг тут же решил, что обязательно должен выучить ее язык; слишком много было таких вещей, о которых он должен был рассказать ей, и не меньше ему хотелось узнать у нее.
   – Так ты думаешь, что она и в самом деле целительница? – раздался у него за спиной голос Мины.
   Даг с неохотой перевел взгляд на невестку и пожал плечами.
   – Похоже, она знает в этом толк.
   – Магия? – Мина затаила дыхание.
   Даг с удивлением посмотрел на нее. Конечно, он намекал на нечто подобное в разговоре с Кнорри и Сигурдом, но вряд ли стоит приписывать ирландке сверхъестественные способности. Норманны всегда почитали знахарок, но старались держаться от них на почтительном расстоянии, а он не хотел обречь пленницу на такую судьбу, по себе зная, сколь мучительным бывает одиночество.
   – Нет, я так не думаю.
   Мина нахмурилась.
   – Тебе следует быть с ней поосторожнее, Даг, мне кажется, у этой женщины нет ни стыда, ни совести. Я слышала, как она разговаривала с Бреакой, и кое-что поняла. Похоже, ирландка хочет завоевать твое расположение, забравшись к тебе в постель. И еще они упоминали Кнорри и Сигурда. Хотя меня мало трогает, спит ли мой муж с рабынями, мне не хотелось бы, чтобы она доставила неприятности кому-нибудь из нас. Если женщина готова лечь под любого мужчину, который сможет защитить ее, вряд ли она достойна серьезных чувств.
   Даг озадаченно посмотрел на Мину.
   – Но как ты узнала все это? – спросил он. – Я был совершенно уверен, что ирландка говорит только на своем родном языке.
   – Я немного понимаю по-гэльски, – смущенно ответила Мина, – меня научил Сигурд. Он любит произносить слова на этом языке, но только… ночью.
   – Хочешь сказать, пленница говорила о том, чтобы забраться в постель Кнорри или Сигурда? Но что именно ты слышала?
   – Мне кажется, они говорили что-то о том, что твоя рабыня сможет поднять причиндалы Кнорри.
   Даг чуть не потерял дар речи. Вот бестия! Она не допустила его к себе на корабле, а теперь собирается предложить свои услуги старому ярлу!
   Он поискал девушку взглядом. Ирландка скромно сидела неподалеку от него у очага и пряла, ловко орудуя ручным веретеном. Почувствовав на себе его взгляд, она тоже взглянула на него и приветливо улыбнулась, но эта улыбка тут же сменилась выражением замешательства. Даг продолжал смотреть на нее. Покраснев, девушка отложила веретено в сторону, а потом, поднявшись, вышла из зала, что, по мнению викинга, только подтверждало ее вину.
   Мина сделала несколько шагов, чтобы подложить дров в огонь.
   – Погоди, – остановил ее Даг. – Скажи сперва, когда ты подслушала этот разговор?
   – Вчера, когда обе рабыни возвращались из бани.
   Даг тут же вспомнил, как ирландка не далее как нынче утром предложила ему себя. Выходит, она изменила свои планы в отношении Кнорри или то была только хитрость?
   Горечь наполнила его душу. Всего лишь несколько минут назад ему казалось, что он мог найти взаимопонимание с пленницей; сейчас же его сомнения снова усилились. Да и можно ли вообще доверять такому лукавому, непостоянному созданию?
   – Даг, ты не мог бы принести еще дров? – попросила Мина.
   Удивленно взглянув на невестку, викинг невольно отметил тени усталости у нее под глазами и то, как она потирала рукой поясницу, словно стараясь избавиться от боли. Он вспомнил, что она ждет ребенка, и раздражение его сразу улетучилось.
   – Разумеется, принесу, – кивнул он. – Но куда девалась твоя помощница?
   – Я послала Бреаку в пивоварню помочь Ингеборг, а после этого она еще должна сбить масло.
   – А что, если я позову ирландку?
   – И тебя не заботит, что она может замарать свои хорошенькие ручки?
   Даг поморщился. Его невестка была права; он и так уже слишком избаловал Фиону.
   – Она рабыня, – решительно произнес он. – И будет делать то, что ей прикажут.
   Как только эти прожорливые викинги не устают есть? Фиона вздохнула, неся третье блюдо мяса на стол ярла. На сей раз это была жареная свинина под клюквенным соусом. Кнорри тут же отправил себе в рот изрядный кусок, отрезав его от свиной туши. Сам он тоже был похож на жирную свинью, и если бы хоть немного не обуздывал свою жадность, то очень скоро растолстел бы так, что уже не смог бы владеть оружием.
   Зато Даг всегда ел умеренно, с природным изяществом, и это Фионе очень нравилось. Он не набивал рот едой, как другие, сразу становившиеся похожими на хомяков, запасающихся провиантом на зиму, и не вытирал покрытые жиром руки о собственную рубаху. Его манеры внушали уважение; это особенно было важно для нее теперь, когда она решила позволить ему взять ее.
   Если он все еще хочет. Мысль об этом наполнила ее душу беспокойством. Во время празднества Даг вел себя странно: хотя он все так же следил за ней взглядом, полным желания, но выражение заботы и нежности, которое она раньше замечала на его лице, теперь исчезло. Возможно, случилось нечто, что заставило его вновь возненавидеть ее, и произошло это после того, как она заметила его разговаривающим с Миной. Что же наговорила ему жена Сигурда?
   Фиона вернулась на кухню и взяла еще одно блюдо, на этот раз нагруженное черным хлебом. Когда она проходила мимо Мины, та взглянула на нее и улыбнулась. Девушка лишь кивнула ей в ответ и продолжила свой путь. Не похоже, чтобы Мина желала ей дурного. Но что же тогда она сказала Дагу?
   Фиона заглянула в ту часть кухни, где Бреака непрерывно наполняла роги пивом из деревянных бочонков, и ненадолго отвела рабыню в сторону.
   – Как ты думаешь, какого мнения обо мне Мина?
   Бреака ответила на этот вопрос удивленным взглядом.
   – Она довольна твоей помощью. Я знаю наверняка, что ребенок очень тяготит ее: она бледнее, чем обычно, и я часто замечала, как она потирает рукой поясницу. Для ее срока еще рано испытывать такие трудности с беременностью. Сигурд беспокоится, что со смертью прошлой зимой старой Амур у нас в поселке больше нет целительницы. Если погода будет плохая, когда ребенку придет срок появиться на свет, трудно будет вовремя найти повивальную бабку.
   Фиона собралась было сказать, что разбирается в подобных делах и помогла Сиобхан принять по крайней мере дюжину младенцев, но тут же передумала. Если она приобретет репутацию целительницы, это может доставить ей много неприятностей. Часто случалось так, что люди винили во всех грехах знахаря, который просто не мог ничего сделать по не зависящим от него причинам. Если дело обернется именно так, то ей не удастся выжить среди своих похитителей.
   – Мне очень жаль ее – она так страдает! – тихо произнесла Фиона. – Но я боюсь, что она настраивает Дага против меня.
   Бреака тут же насторожилась.
   – Почему ты так думаешь? Может быть, потому, что Даг спас твою жизнь, поступившись своей гордостью?
   Фиона пожала плечами.
   – Я это чувствую, – прошептала она и, скосив глаза, тут же убедилась, что Даг по-прежнему не сводит с нее ледяного взгляда своих голубых глаз.

Глава 15

   Как ни ненавидел Даг грубый вязаный балахон, скрывающий соблазнительную фигуру ирландки, все же он считал такую одежду полезной прежде всего для нее самой. Она и так уже притягивала к себе чересчур много мужских взглядов, что совершенно выводило его из себя. Бродир, Кальф, Бальдер и другие викинги чересчур часто засматривались на нее, и даже старый Кнорри не мог отвести от нее глаз.
   – Я рад, что согласился сохранить ирландке жизнь, – произнес ярл, когда Фиона подошла к их столу. – Из нее выйдет прекрасная служанка. Скажи, Даг, ее груди столь же крепки и высоки, как кажутся под этим платьем?
   Викинг напрягся всем телом. Что, если ярл попросит уступить ему ирландку?
   – Да, – хрипло ответил он.
   – А ее бедра и ляжки – круглы и полны, как истинная мечта мужчины? – продолжал Кнорри.
   – Нет, у нее все еще девичьи бедра – стройные и узкие.
   Сказать по правде, Даг считал ее бедра идеальными, но он знал, что Кнорри обожал широкобедрых женщин. Да будут благословенны боги!
   Услышав ответ Дага, Кнорри только вздохнул.
   – Возможно, после того, как она нарожает тебе нескольких ребятишек, бедра ее станут достаточно полными, чтобы я мог насладиться ею.
   Даг заметил, как по лицу Сигурда скользнула улыбка. Они оба понимали, что к тому времени, когда ирландка родит хоть пару детей, Кнорри уже умрет или станет ни на что не годным. Ярл не делил ложа с женщинами уже больше двух лет – он говорил, что с ними одни хлопоты; но его воины подозревали, что старик не делал этого из-за боязни потерпеть неудачу в постели.
   Кивнув ирландке, Кнорри велел ей подойти поближе. Даг с беспокойством ожидал ее приближения. Только бы она ничем не оскорбила ярла – тогда даже он не сможет спасти ее.
   Фиона остановилась рядом с Кнорри, и ярл улыбнулся ей, показав свои пожелтевшие, но все еще крепкие зубы. Его высохшая рука потянулась к пленнице. Даг затаил дыхание.
   Кнорри коснулся лица Фионы, его скрюченные пальцы прошлись по чистым линиям ее лица, достойного королевы.
   – Она великолепна, – пробормотал ярл себе под нос.
   Его рука двинулась вниз, лаская шею ирландки, затем передвинулась еще ниже. Вот его пальцы, скользнув по ее плечам коснулись грудей… И тут Кнорри вдруг отдернул руку.
   – Какая же кусачая эта шерсть – царапает не хуже, заросли ежевики!
   Он повернулся к Дагу.
   – Ты сам поласкаешь ее груди и расскажешь мне, так ли они мягки, как об этом может мечтать мужчина.
   Глаза Дага расширились. Неужели ярл хочет, чтобы он овладел девушкой у всех на глазах? Не в силах принять решение, викинг не отрывал взгляда от Фионы. Та стояла неподвижно, словно ожидая новых усилий со стороны Кнорри. Когда она взглянула на Дага, он заметил в ее глазах страх. Чего же она боялась – его прикосновений или ласк старика?
   Ярл откинулся на спинку кресла и закряхтел.
   – Проклятые старые кости. Я уже не могу долго сидеть, потягивая пиво, как когда-то в молодости.
   – Тиркер обещал чуть позже рассказать интересную историю, – напомнил ему Сигурд.
   Кнорри покачал головой и тяжело поднялся.
   – Вес эти истории я уже слышал не одну сотню раз. Отправлюсь-ка я лучше в свою постель, пока меня туда еще могут доставить собственные ноги.
   Старый вождь шаркающей походкой направился к выходу, но, не дойдя до двери, повернулся и подмигнул Дагу.
   – Не забудь разок поразвлечься за меня с ирландской цыпочкой да расскажи мне об этом завтра.
   Не в силах сразу поверить, что все окончилось так благополучно, Даг только кивнул в ответ, искренне радуясь уходу ярла. Надо будет предупредить Фиону, чтобы она старалась впредь держаться подальше от этого старого распутника.
   Но радовалась ли его уходу она? Даг перевел взгляд на девушку. Отступив на шаг, чтобы дать ярлу пройти, пленница застыла на месте. О чем она думала? Может быть, жалела, что ей не выдался случай соблазнить старика?
   Желваки заходили на щеках Дага, когда он обвел взглядом пирующих за столом людей: взоры многих из них были прикованы к ирландке. Гнев собственника захлестнул викинга. Девушка принадлежит ему, и только ему, и пусть все об этом знают!
   Подавшись вперед, он схватил Фиону за руку и усадил к себе на колени, а когда она попыталась соскользнуть с них, покрепче обнял ее за талию. Она еще смеет прекословить ему; а ведь так спокойно стояла, когда ярл ее лапал! Теперь пусть она принимает его ласки, пусть наслаждается ими!
   Фиона замерла в объятиях викинга, сердце ее бешено колотилось. Что вдруг нашло на Дага? Она было решила, что он хочет защитить ее, но у него, похоже, оказались другие планы на сегодняшний вечер. Сначала он позволил этому отвратительному старику щупать ее, а затем сам стал обращаться с ней почти так же грубо, как это делал Бродир.
   Слезы навернулись на ее глаза. Она ощущала ужасное напряжение во всем теле викинга. Этот его неожиданный приступ ярости напугал ее; она-то считала, что поступила правильно, вытерпев бессильные ласки старого ярла, по очевидно, рассердила этим поступком своего хозяина. Извернувшись всем телом, она взглянула на Дага; холодная жестокость в его глазах ошеломила ее. По спине девушки пробежала дрожь. Великий Боже, что он собирается делать с ней?
   Неожиданно вокруг наступила тишина, и сердце Фионы мало-помалу забилось в обычном ритме. На середину зала вышел щуплый светловолосый человек; он поклонился Сигурду, потом Дагу, а затем, опустившись в стоявшее перед их столом резное кресло, которое ему принес один из викингов, заговорил нараспев.