Страница:
Гинзбург Виталий
Разум и Вера
Виталий Гинзбург
Разум и Вера
Замечания в связи с энцикликой папы Иоанна Павла II "Вера и разум"
15 октября 1998 г. была опубликована энциклика папы Иоанна Павла II, название которой "Вера и разум" ("Ficles el ratio"). Кстати сказать, 16 октября 1998 г. исполнилось 20 лет со дня избрания кардинала Кароля Войтылы папой римским, и упомянутая последняя (13-я по счету) его энциклика приурочена, по-видимому, к этому юбилею.
1. "Вера и разум подобны двум крылам, на которых дух человеческий возносится к созерцанию истины. Сам Бог заложил в сердце человека желание познать истину и в конечном итоге познать Его, чтобы тот, познавая и любя Его, мог достичь полноты истины в себе самом" [I]. Такими словами начинается энциклика, посвященная проблеме отношений между верой в Бога, религией и богословием, с одной стороны, и разумом, наукой и философией - с другой. Папе 78 лет, и можно думать, что объемистая энциклика "Вера и разум" (в ней помимо введения имеется 7 глав. она разбита на 108 пунктов) является, так сказать. его богословским завещанием. Оно отражает видение места и содержания католицизма на начало третьего тысячелетия нашей эры. Как будут реагировать на энциклику богословы, судить не берусь. Что же касается философов и религиоведов, то они, безусловно, должны с большим вниманием отнестись к энциклике Иоанна Павла II -выдающегося и высокообразованного человека.
2. Позволю себе сделать замечания к этой энциклике или, скорее, в связи с ней, хотя и являюсь дилетантом в философии и, тем более, в религиоведении. Однако отношение к дилетантам существенно зависит от области, в которой они подвизаются. Так, за 60 лет профессиональной работы как физика я ни одного раза не столкнулся с тем, чтобы в бесчисленных предложениях любителей физики, выдвигающих свои гипотезы о строении материи или пространства-времени, содержалось что-либо ценное. Конечно, не боги горшки обжигают, а физики-профессионалы не какие-то небожители. Просто в наши дни передний фронт физики ушел далеко вперед и оказался отделенным от человека со средним образованием или от инженера широкой полосой, заминированной огромным фактическим материалом и математическими формулами. Па преодоление этой полосы нужны годы труда даже для людей с большими способностями. Для толкования и исследования исторических или богословских текстов также нужно предварительно затратить немало сил. Вместе с тем, как я убежден, каждый образованный человек может (и даже должен) выработагь собственное мнение о разуме и вере, атеизме и религии. Быть может, сказанное очевидно, но я боюсь упреков в том, что занялся не своим делом. Впрочем, занялся только под давлением обстоятельств.
3. Как известно, с крахом большевистского (ленинско-сталинского) режима у нас в стране образовался в известной мере идеологический вакуум. В результате на смену "воинствующим безбожникам" пришли Русская Православная Церковь (РПЦ) и другие религиозные организации и секты. В то же время очень многие полностью отошли от всякой идеологии, разве что только не от воровской. РПЦ особенно преуспела, ее представители часто появляются на экранах телевизоров, а их статьи и религиозная информация - на страницах газет. Голоса же атеистов почти не слышны. Одни боятся действовать вопреки конъюнктуре и моде; другим, вероятно, и не дают возможности высказываться. Единственное известное мне исключение - журнал "Здравый смысл", издающийся Российским гуманистическим обществом, базирующимся на философском факультете МГУ. По ведь тираж этого журнала составляет всего 1000 экземпляров, в то время как, например, православный митрополит каждую неделю выступает по телеканалу ОРТ, то есть имеет многомиллионную аудиторию.
В подобной ситуации в некоторых клерикальных кругах, видимо, решили, что атеизм в России побежден. Так или иначе, в "Литературной газете" от 8 апреля 1998 г. была помещена беседа со служителем РПЦ, который заявил, что "сегодня атеист - крайне редко встречающееся существо, занесенное в Красную книгу". Абсурдность такого заявления несомненна, но, думаю, известна не всем, поэтому мы с Е.Л. Фейнбергом сочли невозможным оставить подобное утверждение без ответа [2|. По некоторым причинам я счел себя обязанным опубликовать в газете "Поиск" еще две статьи, защищающие атеистическое мировоззрение |3, 4|.
4. Последняя из них представляет собой, но сути дела, рецензию на книгу физика и одновременно англиканского священника Д. Полкпнхорна "Вера глазами физика" [5]. Из этой книги читатели узнают о богословском направлении, именуемом естественной теологией (natural theology). Цель ее - попытаться "до некоторой степени познать Бога с помощью разума или на основании общего опыта", ибо "наука и богословие едины в убеждении, что существует некая истина относительно природы вещей, которая может быть открыта и понята... Конечно, наука и религия имеют дело с разными аспектами истины, относящейся к одному миру - миру человеческого опыта. Объект научного исследования объективные явления, которые можно проверить экспериментальный путем, в то время как религия обращается к надлпчпостной реальности Бога, то есть месту встречи, где исследование должно уступить место доверию п где отклик человека заключается не только в понимании, но п в послушании" [5. с. 6). Естественные теологи признают науку, "позволяющую нам понять великолепную картину физической вселенной и ее историю, тем не менее еще больше меня (пишет Полкинхорн. - В. Л. Г.) волнует и еще более значительными мне представляются религиозные прозрения, которые позволяют увидеть божественный Разум и Волю, лежащие за пределами того, что может раскрыть наука" [5, с. б]. Недавно появилась новая книга Полкинхорна на ту же тему, название которой - "Вера в Бога в век науки" [6] - говорит само за себя.
5. Интересна рецензия на эту книгу, написанная космологом Г. Эллисом [7]. Рецензент считает, что атеисты - ученые и философы - демонстрируют отсутствие гибкости (great rigiclity), высказывая абсолютную убежденность в своей позиции, хотя речь идет о метафизических вопросах, в отношении которых нельзя делать вполне определенные научные утверждения. С другой стороны, представители естественной теологии (как физики, так и философы), по мнению Эллиса, гибки и лучше понимают проблему взаимосвязи между наукой и религией. Подобное мнение представляется мне плодом непонимания сущности атеизма.
Атеист отрицает всякое существование Бога, чего-то за пределами природы. Разумеется, подобное убеждение есть "интуитивное суждение" [8, 9], которое нельзя доказать. Интуитивным суждением является и вера в Бога. Однако между двумя этими суждениями есть существенная разница: атеист базируется на науке, на исследованиях и анализе природных явлений или экспериментов, религия же допускает возможность чудес, опирается на некоторые чудеса (то есть утверждения, не допускающие проверки и противоречащие научным данным). Так какую же гибкость должен проявлять атеист? Разве что он может критиковать те или иные богословские упражнения и попытки как-то примирить религию с наукой? Богословы же находятся в иной позиции. ибо догматы религии образуют для них некоторый жесткий каркас. Поэтому богословам приходится каким-то образом приспосабливаться ко все время развивающейся науке. Конечно, много веков назад религия могла не заботиться (или мало заботиться) о доводах науки, находившейся в младенческом возрасте. Если нет науки, то и само понятие о чуде теряет смысл - все возможно, можно верить во что угодно. Тем самым открыта дверь догматизму, любым выдумкам и слепой вере.
6. Отсюда и известная "формула" Тертуллиана "Верую, ибо нелепо". Но она датируется II или III в. и. э. Типично также замечание кардинала Бароння: "Намерения святого духа заключаются в том, чтобы научить нас, как взойти на небеса, а не тому, как движутся небеса". Но уже в борьбе с коперниканством и конкретно с Галилео Галилеем (1564-1642) церковным деятелям пришлось изощряться, отстаивая религиозные догмы (весьма любопытны соответствующие высказывания "увещевателя" Галилея кардинала Беллармина:
см., например, [10-12] и указанную там литературу). Как богословы "взаимодействовали" с учеными в те времена, хорошо видно из послания Галилея великой герцогине Кристине Лотарингской.
"Профессора-богословы не должны присваивать себе права регулировать своими декретами такие профессии, которые не подлежат их ведению, ибо нельзя навязывать естествоистпытателям мнения о явлениях природы... Мы проповедуем новое учение не для того, чтобы посеять смуту в умах, а для того, чтобы их просветить: не для того, чтобы разрушить науку, а чтобы ее прочно обосновать. Наши же противники называют лож-ным и еретическим все то, что они не могут опровергнуть. Эти ханжи делают себе щит из лицемерного религиозного рвения и унижают Священное писание, пользуясь им как орудием для достижения своих личных целей... Предписывать самим профессорам астрономии, чтобы они своими силами искали защиты против их же собственных наблюдении и выводов, как если бы все это были одни обман и софистика, означало бы предъявлять к ним требования более чем невыполнимые: это было бы все равно, что приказывай, им не видеть того, что они видят, не понимать того, что им понятно, и из их исследований выводи ть как раз обратное тому. что для них очевидно".
Кстати сказать, эти слова звучали вполне современно в течение почти всего недавнего советского периода, естественно, с заменой нрофессоров-богословов на профессоров-марксистов и Священного писания на марксизм ленинизм.
7. За четыре столетия, отделяющие нас от времен Галилея и Кеплера, наука так далеко шагнула вперед, что это трудно даже осознать. Только один пример: еще в 161 К г. даже Кеплер в своей книге "Очерки конерниковой астрономии" считал, что существует сфера неподвижных звезд, которая "состоит из льда или кристалла" (!). А какие успехи достигнуты с тех нор в физике, биологии, медицине, технике! Мы живем совсем в другом мире но сравнению со средними веками, не говоря уже о начале христианского летосчисления.
Религия же (конкретно христианство), по существу, осталась той же, что и два тысячелетия назад). Было, правда, затрачено огромное количество труда (н как мы бы сейчас сказали, человеко-дней или, скорее, человеко-лет) на обсуждение различных богословских вопросов, на споры (иногда кровавые) о том, например, креститься ли двумя или тремя пальцами и в какую сторону. Христианство разбилось на ряд направлений, из которых важнейшими являются католичество (850 млн.), протестантизм (400 млн.) и православие (150 млн.). Каждая из этих конфессий, и особенно протестантизм, далеко не монолитны, в их недрах идет борьба, порою яростная. В частности, различия во взглядах и стиле богословских высказывании разных православных деятелей просто поражают. Кстати сказать, верующих в Бога или точнее, людей религиозных (то есть исповедующих какую-то религию, например, христианскую. а не пантеистов, деистов и т. д.) должно как мне представляется, удивлять наблюдающееся многообразие верований и направлений даже в пределах одной и той же религии. Если бы
Бог существовал, то он, казалось бы, вселил одну веру и одни и те же идеи в сердца верующих, а не допустил бы кровавые религиозные войны, инквизицию, распад того же христианства на разные конфессии и секты. Конечно, это не доказательство несуществования Бога, доказать подобное интуитивное суждение вообще невозможно [8]. Однако разве не поражает контраст с ситуацией в науке, для которой в наше время характерно глубокое единство есть одна мировая наука, не знающая национальных границ, не говоря уже об этнических границах. Конечно, и в науке возникают какие-то разногласия и дискуссии, по они разрешаются в процессе ее развития, оставляя далеко позади различные лженаучные построения вроде аетрологии (несколько подробнее о состоянии науки и лженауки см., например, | 16]).
8. Пора, однако, вернуться к основной теме настоящей статьи эволюции взглядов церкви на соотношение н связь религии и науки, веры и разума.
Евангельская легенда повествует, что на вопрос Понтия Пилата "Что есть истина?" Иисус Христос не ответил. Христианская церковь сочла ответ ей известным и долгие века пыталась диктовать пауке свое понимание того, что истинно и что ложно. Выше это уже было проиллюстрировано на примере конфликта церкви с Галилеем, осужденным судом инквизиции в 1633 г. еще раньше, в 1600 г., был сожжен на костре Дж. Бруно, также за несогласие с "истинами", провозглашенными церковью. (Таким образом, в 2000 г. будет отмечаться не одна, а две круглые даты в истории христианства.) Только Иоанн Павел II открыл новую страницу в истории католицизма и, кстати сказать, не без влияния итальянского физика А. Дзикики и других европейских физиков (17) пересмотрел "дело" Галилея и реабилитировал его в 1992 г.
Не будем, однако, без конца напоминать о старом. Позиция же,занимаемая церковью сегодня, и, вероятно, та, которую она будет занимать в обозримом будущем, как раз и отражена в энциклике "Вера и разум", насколько понимаю, продолжающей линию Второго Ватиканского собора (1962- 1965). Здесь возможно лишь упомянуть основные защищаемые в ней тезисы.
9. Чаще всего в энциклике употребляется, вероятно, слотво "истина" (truth в английском тексте). По словам папы, "человека можно определить как того, кто ищет истину" (п. 28 - здесь и ниже пункты из |1|). Человек способен познать истину, и "чем дальше он познает реальность и мир, тем глубже познает себя в своей уникальности и тем настоятельнее встает перед ним вопрос о смысле вещей и самого его бытия. И все, что становится предметом нашего знания, именно поэтому становится частью нашей жизни. Суровое требование "Познай самого себя", высеченное на храме в Дельфах, свидетельство основополагающей истины о том, что человек именно постольку человек, поскольку он способен познать себя" (п. 1). Церковь признает роль разума (и, конкретно, философии) в познании истины, но считает, что достичь полноты понимания истины о человеке и окружающей его реальности (видимой и невидимой) только разумом невозможно. Это главное, центральный пункт.
Папа обсуждает и критикует различные философские направления (эклектизм, историцизм, сциентизм, прагматизм, нигилизм и т.д.), которые не могут, по его мнению, помочь человеку правильно ответить на вопросы жизни и объяснить веру. Но есть (или должна быть) и "хорошая" философия, которая явится "незаменимой помощью, чтобы углубить разумение веры и сообщить евангельскую истину всем, кто еще не знает ее" (п. 5). Однако многократно повторяется уже упоминавшаяся мысль, что одной философией (разумом) не обойтись, нужно еще Откровение, ибо "истина, постигнутая через философское размышление, и истина Откровения не перепутываются, как и ни одна из них не делает другую излишней" (п. 9). Намерения же Бога определяются таким образом: "Будучи источником любви. Бог желает, чтобы Его познали, а то знание, которое имеет о Нем человек, ведет к завершенности любого другого истинного знания о смысле его собственного бытия, которое в состоянии постичь его разум" (п. 7). В то же время "Вера, которая основана на свидетельстве Божьем и пользуется сверхъестественной помощью благодати, действительно принадлежит к иному порядку, нежели философское познание. Ибо последнее опирается на чувственное восприятие, на опыт и движется в свете одного лишь интеллекта. Философия и наука принадлежат к порядку природного разума, тогда как вера, просвещенная и ведомая Духом, признает в благовести спасения полноту благодати и истины, которую Бог захотел явить в истории и окончательным образом через Сына Своего Иисуса Христа" (п. 9). Во избежание недоразумений нужно подчеркнуть, что и при научном подходе отнюдь не отрицается необходимость в некоторых случаях прибегать к внелогическим, интуитивным суждениям [8]. Однако они не имеют ничего общего со "сверхъестественной помощью благодати" и Откровением, которое, согласно религиозным воззрениям, содержится в Библии или Коране.
10. Можно надеяться, что смысл энциклики ясен уже из изложенного. Церковь проповедует в настоящее время необходимость и единство двух путей или направлений познания - научного, основанного на разуме, опыте, философии, и религиозного, основанного на вере. Оба эти пути не противопоставляются: "Эта истина, которую Бог открывает нам в Иисусе Христе, отнюдь не находится в противоречии с истинами, достижимыми философским путем. Более того, два порядка познания ведут к истине в ее полноте. Единство истины - это уже основополагающий постулат человеческого разума, выраженный в принципе непротиворечия. Откровение дает гарантию этого единства, показывая, что Бог-Создатель - это и Бог истории спасения. Один и тот же Бог, Который творит и обеспечивает умопостигаемость и разумность естественного порядка вещей, на который с полным доверием полагаются ученые; это тот самый Бог, Который открывается как Отец Господа нашего Иисуса Христа" (п. 34).
11. Энциклика папы - это документ католицизма. Мы видели, однако, что представитель англиканской церкви Д. Полкинхорн придерживается, по сути дела, тех же взглядов [5, б]. Поскольку в России самой распространенной религией является православие, а в православии главенствует РПЦ, нас не может не интересовать ее отношение к науке. На этот счет я знаком, к сожалению, лишь с кратким сообщением о соборных слушаниях на тему "Вера и знание: наука и техника на рубеже столетий" [18]. Патриарх Алексий II в своем выступлении, в частности, сказал: "Критерием отделения зерна от плевел в этой сложной области (имеются в виду наука и техника. - В. Л. Г.) может стать духовный опыт и духовное водительство церкви"; и далее: "...среди своих трудов ученый должен пребывать в должном смирении и благоговении перед Богом, направляя свою энергию на то, чтобы в меру возможностей содействовать воплощению Божьего замысла о мире и человеке... Люди, создающие самые современные научные знания и новейшие технологии, нуждаются в прочной опоре, духовной традиции православия". Из этого выступления патриарха и некоторых других сведений, которыми я располагаю, явствует, что РПЦ не занимает какую-либо агрессивную позицию по отношению к науке. Каяться РПЦ в отношении ученых, насколько знаю, тоже не в чем - Галилея она не осуждала и Дж. Бруно на костре не сжигала. Другое дело, что когда совсем недавно РПЦ пришлось непосредственно столкнуться с современной наукой, она от науки отвернулась. Здесь имеется в виду идентификация останков царской семьи. Как известно, генетические экспертизы с полной достоверностью установили происхождение этих останков в согласии со всеми иными экспертизами. Но РПЦ не признала справедливости научной экспертизы. Несомненно, сделано это было, скорее, по внутрицерковным мотивам (возможно, в силу соперничества с зарубежной православной церковью и т.п.), но указанное пренебрежение научными данными все же весьма симптоматично.
Относительно претензий патриарха на то, что православная церковь способна помочь научным исследованиям и ученым своим "духовным опытом" и т.д., у меня никаких данных нет. Убежден, что православие, как и любая другая религия, чуждо науке и о какой-нибудь пользе здесь речи быть не может. Как мы видели, существуют иные мнения. В частности, в отношении православия их придерживаются президент РАН академик Ю.С. Осипов [16, 19] и бывший министр науки и технологий академик В.Е. Фортов [16]. Полемизировать с ними в настоящей статье было бы неуместно. Констатирую только, что сегодня важнейшие христианские церкви - католическая, протестантская (к ней можно отнести англиканскую церковь) и православная - занимают по отношению к науке единую позицию: наука (разум) признается, но как нечто равноправное, в лучшем случае, с верой в Бога и догматы христианства. В общем, вульгаризуя, можно сказать, что церковь предлагает науке "жить дружно" и даже сотрудничать. Такое сотрудничество в известных пределах возможно, ибо церковь защищает "свои" чудеса, оберегает свою территорию и борется со всяким шарлатанством, суевериями, астрологией, бесовщиной и т.п. Религиозные же чудеса не приносят обществу, людям такого же вреда, как обращение к знахарям, астрологам и т.д.
12. Людей верующих такая ситуация должна устраивать, но для атеиста здесь нет базы для дискуссии, поскольку он отрицает само существование Бога и возможность исповедовать религию. Сейчас необходимо вместе с тем уточнить понятия и терминологию. Под верой в Бога понимается "интуитивное суждение", согласно которому, помимо природы, всего окружающего нас мира, существует еще что-то. Это Может быть какой-то абсолютный разум, не вмешивающийся ни во что земное, но создавший Вселенную (несколько условно, будем говорить о деизме). Иногда верующими называют и пантеистов, отождествляющих Бога с природой, но я не понимаю, чем пантеизм отличается от атеизма.
Приходилось сталкиваться и с термином "космическая религия". Именно такое понятие использовал великий Эйнштейн, отмечавший, что это "космическое религиозное чувство не ведает ни догм, ни Бога, сотворенного по образу и подобию человека"; "оно не приводит ни к сколько-нибудь завершенной концепции Бога, ни к теологии". Эйнштейн был атеистом и пользовался религиозной терминологией лишь в условном смысле. Например, он писал: "Я не могу найти выражения лучше, чем "религиозная", для характеристики веры в рациональную природу реальности... Какое мне дело до того, что попы наживают капитал, играя на этом чувстве?" (все цитаты из трудов Эйнштейна приводятся согласно [8], где, разумеется, даны и оригинальные ссылки).
Наконец, фигурирует теизм - вера (опять же "интуитивное суждение") в существование Бога, создавшего Вселенную и человека, вмешивающегося в земную жизнь, способного совершать и совершающего чудеса. Конкретно, к теизму относятся христианство, верящее в божественность Библии, в воскрешение из мертвых, в загробную жизнь и т.д. Вот христианство, так же как иудаизм и ислам, - это уже религия. Разумеется, религиозный человек - это верующий человек, но не наоборот: пантеизм, деизм и т.п. - это не теизм и религия (во всяком случае, при принятом выше определении).
13. Посещение церкви или, скажем, синагоги считается признаком религиозности и веры в Бога. Но, вообще говоря, такое заключение ошибочно. Ярким примером в этом отношении может служить И.П. Павлов. Он систематически посещал церковь и, кроме того, направил письмо в Совет народных комиссаров с просьбой не разрушать Троицкий собор, отказался от кафедры в Военно-медицинской академии в знак протеста против изгнания из числа студентов детей священников и т.д. Казалось бы, верующий православный человек, таким он и прослыл у нас на основании ложной информации. На самом же деле И.П. Павлов "конечно, был полный атеист и никаким иным быть не мог...". Это цитата из воспоминаний М.К. Петровой - ближайшей сотрудницы и друга И.П. Павлова. Петрова приводит и такие слова Павлова: "Человеческий ум ищет причину всего происходящего, и когда он доходит до последней причины, это есть Бог. В своем стремлении искать причину всего он доходит до Бога. Но сам я не верю в Бога, я неверующий". Ходил Павлов в церковь "не из религиозных побуждений, а из-за приятных контрастных переживаний. Будучи сыном священника, он еще в детстве любил этот праздник (речь идет о Пасхе. В. Л. Г.). Он объяснял эту любовь особенно радостным ощущением праздничных дней, следующих за Великим Постом". А защищал Павлов верующих и церковь из вполне понятных соображений о справедливости и свободе совести, протестуя против большевистского варварства.
В общем, совершенно ясно, что в молитвенные дома ходят не только религиозные люди. Да и различные религиозные обряды исполняют и молятся отнюдь не только глубоко верующие и преданные церковным канонам. Мой собственный отец иногда молился и даже ходил в синагогу, но когда я с юношеской запальчивостью требовал объяснений и доказательств существования Бога, отвечал очень просто: "Когда молюсь, вспоминаю своих родителей, детство; хочу отвлечься от тягот этой жизни". А был он человеком образованным (инженером штучного дореволюционного "производства"). Что же говорить о людях малограмотных, несущих свою тяжкую ношу и только на Бога и уповающих.
14. Настоящая статья не научный трактат, ее жанр мне даже трудно определить. Так или иначе, позволю себе написать и о своих взглядах. Я не "воинствующий безбожник" и никогда им не был. Более того, я понимаю, что вера в Бога и религия способны помогать людям, особенно в тяжкие минуты. Религия может также способствовать укреплению морали и соблюдению этических норм. Отсюда раньше всего следует требование свободы совести, то есть свободы верить в Бога или не верить, выбора вероисповедания (конечно, речь не идет о каких-то изуверских сектах) и, разумеется, свободы других взглядов (атеизма, агностицизма). Но отсюда же следует и требование полного отделения церкви от государства.
В советские времена такое положение фигурировало в Конституции, но фактически государство угнетало верующих и мешало отправлению церковных обрядов. В постсоветской России отделение церкви от государства также декларировано в Конституции, но опять же государство нарушает Конституцию, хотя и "с другим знаком" -насаждает религию и покровительствует ей, особенно РПЦ. Здесь и таможенные льготы, и передача имущества, в частности, бывших церквей, давно превращенных в музеи, восстановление церквей и, конкретно, Храма Христа Спасителя. Взрыв Храма был, несомненно, варварским актом, которому не может быть прощения. Но восстановление этого Храма, отнюдь не на деньги верующих, а, пусть и косвенно, на колоссальные деньги, деньги всего населения, я считаю также недопустимым в условиях обнищания людей, голодающих учителей и врачей. А что сказать о мелькающих на телеэкранах эпизодах "освящения" новых зданий и казарм, о религиозных передачах на государственных радио и телевидении? Об атеистическом же просвещении совсем забыли.
Разум и Вера
Замечания в связи с энцикликой папы Иоанна Павла II "Вера и разум"
15 октября 1998 г. была опубликована энциклика папы Иоанна Павла II, название которой "Вера и разум" ("Ficles el ratio"). Кстати сказать, 16 октября 1998 г. исполнилось 20 лет со дня избрания кардинала Кароля Войтылы папой римским, и упомянутая последняя (13-я по счету) его энциклика приурочена, по-видимому, к этому юбилею.
1. "Вера и разум подобны двум крылам, на которых дух человеческий возносится к созерцанию истины. Сам Бог заложил в сердце человека желание познать истину и в конечном итоге познать Его, чтобы тот, познавая и любя Его, мог достичь полноты истины в себе самом" [I]. Такими словами начинается энциклика, посвященная проблеме отношений между верой в Бога, религией и богословием, с одной стороны, и разумом, наукой и философией - с другой. Папе 78 лет, и можно думать, что объемистая энциклика "Вера и разум" (в ней помимо введения имеется 7 глав. она разбита на 108 пунктов) является, так сказать. его богословским завещанием. Оно отражает видение места и содержания католицизма на начало третьего тысячелетия нашей эры. Как будут реагировать на энциклику богословы, судить не берусь. Что же касается философов и религиоведов, то они, безусловно, должны с большим вниманием отнестись к энциклике Иоанна Павла II -выдающегося и высокообразованного человека.
2. Позволю себе сделать замечания к этой энциклике или, скорее, в связи с ней, хотя и являюсь дилетантом в философии и, тем более, в религиоведении. Однако отношение к дилетантам существенно зависит от области, в которой они подвизаются. Так, за 60 лет профессиональной работы как физика я ни одного раза не столкнулся с тем, чтобы в бесчисленных предложениях любителей физики, выдвигающих свои гипотезы о строении материи или пространства-времени, содержалось что-либо ценное. Конечно, не боги горшки обжигают, а физики-профессионалы не какие-то небожители. Просто в наши дни передний фронт физики ушел далеко вперед и оказался отделенным от человека со средним образованием или от инженера широкой полосой, заминированной огромным фактическим материалом и математическими формулами. Па преодоление этой полосы нужны годы труда даже для людей с большими способностями. Для толкования и исследования исторических или богословских текстов также нужно предварительно затратить немало сил. Вместе с тем, как я убежден, каждый образованный человек может (и даже должен) выработагь собственное мнение о разуме и вере, атеизме и религии. Быть может, сказанное очевидно, но я боюсь упреков в том, что занялся не своим делом. Впрочем, занялся только под давлением обстоятельств.
3. Как известно, с крахом большевистского (ленинско-сталинского) режима у нас в стране образовался в известной мере идеологический вакуум. В результате на смену "воинствующим безбожникам" пришли Русская Православная Церковь (РПЦ) и другие религиозные организации и секты. В то же время очень многие полностью отошли от всякой идеологии, разве что только не от воровской. РПЦ особенно преуспела, ее представители часто появляются на экранах телевизоров, а их статьи и религиозная информация - на страницах газет. Голоса же атеистов почти не слышны. Одни боятся действовать вопреки конъюнктуре и моде; другим, вероятно, и не дают возможности высказываться. Единственное известное мне исключение - журнал "Здравый смысл", издающийся Российским гуманистическим обществом, базирующимся на философском факультете МГУ. По ведь тираж этого журнала составляет всего 1000 экземпляров, в то время как, например, православный митрополит каждую неделю выступает по телеканалу ОРТ, то есть имеет многомиллионную аудиторию.
В подобной ситуации в некоторых клерикальных кругах, видимо, решили, что атеизм в России побежден. Так или иначе, в "Литературной газете" от 8 апреля 1998 г. была помещена беседа со служителем РПЦ, который заявил, что "сегодня атеист - крайне редко встречающееся существо, занесенное в Красную книгу". Абсурдность такого заявления несомненна, но, думаю, известна не всем, поэтому мы с Е.Л. Фейнбергом сочли невозможным оставить подобное утверждение без ответа [2|. По некоторым причинам я счел себя обязанным опубликовать в газете "Поиск" еще две статьи, защищающие атеистическое мировоззрение |3, 4|.
4. Последняя из них представляет собой, но сути дела, рецензию на книгу физика и одновременно англиканского священника Д. Полкпнхорна "Вера глазами физика" [5]. Из этой книги читатели узнают о богословском направлении, именуемом естественной теологией (natural theology). Цель ее - попытаться "до некоторой степени познать Бога с помощью разума или на основании общего опыта", ибо "наука и богословие едины в убеждении, что существует некая истина относительно природы вещей, которая может быть открыта и понята... Конечно, наука и религия имеют дело с разными аспектами истины, относящейся к одному миру - миру человеческого опыта. Объект научного исследования объективные явления, которые можно проверить экспериментальный путем, в то время как религия обращается к надлпчпостной реальности Бога, то есть месту встречи, где исследование должно уступить место доверию п где отклик человека заключается не только в понимании, но п в послушании" [5. с. 6). Естественные теологи признают науку, "позволяющую нам понять великолепную картину физической вселенной и ее историю, тем не менее еще больше меня (пишет Полкинхорн. - В. Л. Г.) волнует и еще более значительными мне представляются религиозные прозрения, которые позволяют увидеть божественный Разум и Волю, лежащие за пределами того, что может раскрыть наука" [5, с. б]. Недавно появилась новая книга Полкинхорна на ту же тему, название которой - "Вера в Бога в век науки" [6] - говорит само за себя.
5. Интересна рецензия на эту книгу, написанная космологом Г. Эллисом [7]. Рецензент считает, что атеисты - ученые и философы - демонстрируют отсутствие гибкости (great rigiclity), высказывая абсолютную убежденность в своей позиции, хотя речь идет о метафизических вопросах, в отношении которых нельзя делать вполне определенные научные утверждения. С другой стороны, представители естественной теологии (как физики, так и философы), по мнению Эллиса, гибки и лучше понимают проблему взаимосвязи между наукой и религией. Подобное мнение представляется мне плодом непонимания сущности атеизма.
Атеист отрицает всякое существование Бога, чего-то за пределами природы. Разумеется, подобное убеждение есть "интуитивное суждение" [8, 9], которое нельзя доказать. Интуитивным суждением является и вера в Бога. Однако между двумя этими суждениями есть существенная разница: атеист базируется на науке, на исследованиях и анализе природных явлений или экспериментов, религия же допускает возможность чудес, опирается на некоторые чудеса (то есть утверждения, не допускающие проверки и противоречащие научным данным). Так какую же гибкость должен проявлять атеист? Разве что он может критиковать те или иные богословские упражнения и попытки как-то примирить религию с наукой? Богословы же находятся в иной позиции. ибо догматы религии образуют для них некоторый жесткий каркас. Поэтому богословам приходится каким-то образом приспосабливаться ко все время развивающейся науке. Конечно, много веков назад религия могла не заботиться (или мало заботиться) о доводах науки, находившейся в младенческом возрасте. Если нет науки, то и само понятие о чуде теряет смысл - все возможно, можно верить во что угодно. Тем самым открыта дверь догматизму, любым выдумкам и слепой вере.
6. Отсюда и известная "формула" Тертуллиана "Верую, ибо нелепо". Но она датируется II или III в. и. э. Типично также замечание кардинала Бароння: "Намерения святого духа заключаются в том, чтобы научить нас, как взойти на небеса, а не тому, как движутся небеса". Но уже в борьбе с коперниканством и конкретно с Галилео Галилеем (1564-1642) церковным деятелям пришлось изощряться, отстаивая религиозные догмы (весьма любопытны соответствующие высказывания "увещевателя" Галилея кардинала Беллармина:
см., например, [10-12] и указанную там литературу). Как богословы "взаимодействовали" с учеными в те времена, хорошо видно из послания Галилея великой герцогине Кристине Лотарингской.
"Профессора-богословы не должны присваивать себе права регулировать своими декретами такие профессии, которые не подлежат их ведению, ибо нельзя навязывать естествоистпытателям мнения о явлениях природы... Мы проповедуем новое учение не для того, чтобы посеять смуту в умах, а для того, чтобы их просветить: не для того, чтобы разрушить науку, а чтобы ее прочно обосновать. Наши же противники называют лож-ным и еретическим все то, что они не могут опровергнуть. Эти ханжи делают себе щит из лицемерного религиозного рвения и унижают Священное писание, пользуясь им как орудием для достижения своих личных целей... Предписывать самим профессорам астрономии, чтобы они своими силами искали защиты против их же собственных наблюдении и выводов, как если бы все это были одни обман и софистика, означало бы предъявлять к ним требования более чем невыполнимые: это было бы все равно, что приказывай, им не видеть того, что они видят, не понимать того, что им понятно, и из их исследований выводи ть как раз обратное тому. что для них очевидно".
Кстати сказать, эти слова звучали вполне современно в течение почти всего недавнего советского периода, естественно, с заменой нрофессоров-богословов на профессоров-марксистов и Священного писания на марксизм ленинизм.
7. За четыре столетия, отделяющие нас от времен Галилея и Кеплера, наука так далеко шагнула вперед, что это трудно даже осознать. Только один пример: еще в 161 К г. даже Кеплер в своей книге "Очерки конерниковой астрономии" считал, что существует сфера неподвижных звезд, которая "состоит из льда или кристалла" (!). А какие успехи достигнуты с тех нор в физике, биологии, медицине, технике! Мы живем совсем в другом мире но сравнению со средними веками, не говоря уже о начале христианского летосчисления.
Религия же (конкретно христианство), по существу, осталась той же, что и два тысячелетия назад). Было, правда, затрачено огромное количество труда (н как мы бы сейчас сказали, человеко-дней или, скорее, человеко-лет) на обсуждение различных богословских вопросов, на споры (иногда кровавые) о том, например, креститься ли двумя или тремя пальцами и в какую сторону. Христианство разбилось на ряд направлений, из которых важнейшими являются католичество (850 млн.), протестантизм (400 млн.) и православие (150 млн.). Каждая из этих конфессий, и особенно протестантизм, далеко не монолитны, в их недрах идет борьба, порою яростная. В частности, различия во взглядах и стиле богословских высказывании разных православных деятелей просто поражают. Кстати сказать, верующих в Бога или точнее, людей религиозных (то есть исповедующих какую-то религию, например, христианскую. а не пантеистов, деистов и т. д.) должно как мне представляется, удивлять наблюдающееся многообразие верований и направлений даже в пределах одной и той же религии. Если бы
Бог существовал, то он, казалось бы, вселил одну веру и одни и те же идеи в сердца верующих, а не допустил бы кровавые религиозные войны, инквизицию, распад того же христианства на разные конфессии и секты. Конечно, это не доказательство несуществования Бога, доказать подобное интуитивное суждение вообще невозможно [8]. Однако разве не поражает контраст с ситуацией в науке, для которой в наше время характерно глубокое единство есть одна мировая наука, не знающая национальных границ, не говоря уже об этнических границах. Конечно, и в науке возникают какие-то разногласия и дискуссии, по они разрешаются в процессе ее развития, оставляя далеко позади различные лженаучные построения вроде аетрологии (несколько подробнее о состоянии науки и лженауки см., например, | 16]).
8. Пора, однако, вернуться к основной теме настоящей статьи эволюции взглядов церкви на соотношение н связь религии и науки, веры и разума.
Евангельская легенда повествует, что на вопрос Понтия Пилата "Что есть истина?" Иисус Христос не ответил. Христианская церковь сочла ответ ей известным и долгие века пыталась диктовать пауке свое понимание того, что истинно и что ложно. Выше это уже было проиллюстрировано на примере конфликта церкви с Галилеем, осужденным судом инквизиции в 1633 г. еще раньше, в 1600 г., был сожжен на костре Дж. Бруно, также за несогласие с "истинами", провозглашенными церковью. (Таким образом, в 2000 г. будет отмечаться не одна, а две круглые даты в истории христианства.) Только Иоанн Павел II открыл новую страницу в истории католицизма и, кстати сказать, не без влияния итальянского физика А. Дзикики и других европейских физиков (17) пересмотрел "дело" Галилея и реабилитировал его в 1992 г.
Не будем, однако, без конца напоминать о старом. Позиция же,занимаемая церковью сегодня, и, вероятно, та, которую она будет занимать в обозримом будущем, как раз и отражена в энциклике "Вера и разум", насколько понимаю, продолжающей линию Второго Ватиканского собора (1962- 1965). Здесь возможно лишь упомянуть основные защищаемые в ней тезисы.
9. Чаще всего в энциклике употребляется, вероятно, слотво "истина" (truth в английском тексте). По словам папы, "человека можно определить как того, кто ищет истину" (п. 28 - здесь и ниже пункты из |1|). Человек способен познать истину, и "чем дальше он познает реальность и мир, тем глубже познает себя в своей уникальности и тем настоятельнее встает перед ним вопрос о смысле вещей и самого его бытия. И все, что становится предметом нашего знания, именно поэтому становится частью нашей жизни. Суровое требование "Познай самого себя", высеченное на храме в Дельфах, свидетельство основополагающей истины о том, что человек именно постольку человек, поскольку он способен познать себя" (п. 1). Церковь признает роль разума (и, конкретно, философии) в познании истины, но считает, что достичь полноты понимания истины о человеке и окружающей его реальности (видимой и невидимой) только разумом невозможно. Это главное, центральный пункт.
Папа обсуждает и критикует различные философские направления (эклектизм, историцизм, сциентизм, прагматизм, нигилизм и т.д.), которые не могут, по его мнению, помочь человеку правильно ответить на вопросы жизни и объяснить веру. Но есть (или должна быть) и "хорошая" философия, которая явится "незаменимой помощью, чтобы углубить разумение веры и сообщить евангельскую истину всем, кто еще не знает ее" (п. 5). Однако многократно повторяется уже упоминавшаяся мысль, что одной философией (разумом) не обойтись, нужно еще Откровение, ибо "истина, постигнутая через философское размышление, и истина Откровения не перепутываются, как и ни одна из них не делает другую излишней" (п. 9). Намерения же Бога определяются таким образом: "Будучи источником любви. Бог желает, чтобы Его познали, а то знание, которое имеет о Нем человек, ведет к завершенности любого другого истинного знания о смысле его собственного бытия, которое в состоянии постичь его разум" (п. 7). В то же время "Вера, которая основана на свидетельстве Божьем и пользуется сверхъестественной помощью благодати, действительно принадлежит к иному порядку, нежели философское познание. Ибо последнее опирается на чувственное восприятие, на опыт и движется в свете одного лишь интеллекта. Философия и наука принадлежат к порядку природного разума, тогда как вера, просвещенная и ведомая Духом, признает в благовести спасения полноту благодати и истины, которую Бог захотел явить в истории и окончательным образом через Сына Своего Иисуса Христа" (п. 9). Во избежание недоразумений нужно подчеркнуть, что и при научном подходе отнюдь не отрицается необходимость в некоторых случаях прибегать к внелогическим, интуитивным суждениям [8]. Однако они не имеют ничего общего со "сверхъестественной помощью благодати" и Откровением, которое, согласно религиозным воззрениям, содержится в Библии или Коране.
10. Можно надеяться, что смысл энциклики ясен уже из изложенного. Церковь проповедует в настоящее время необходимость и единство двух путей или направлений познания - научного, основанного на разуме, опыте, философии, и религиозного, основанного на вере. Оба эти пути не противопоставляются: "Эта истина, которую Бог открывает нам в Иисусе Христе, отнюдь не находится в противоречии с истинами, достижимыми философским путем. Более того, два порядка познания ведут к истине в ее полноте. Единство истины - это уже основополагающий постулат человеческого разума, выраженный в принципе непротиворечия. Откровение дает гарантию этого единства, показывая, что Бог-Создатель - это и Бог истории спасения. Один и тот же Бог, Который творит и обеспечивает умопостигаемость и разумность естественного порядка вещей, на который с полным доверием полагаются ученые; это тот самый Бог, Который открывается как Отец Господа нашего Иисуса Христа" (п. 34).
11. Энциклика папы - это документ католицизма. Мы видели, однако, что представитель англиканской церкви Д. Полкинхорн придерживается, по сути дела, тех же взглядов [5, б]. Поскольку в России самой распространенной религией является православие, а в православии главенствует РПЦ, нас не может не интересовать ее отношение к науке. На этот счет я знаком, к сожалению, лишь с кратким сообщением о соборных слушаниях на тему "Вера и знание: наука и техника на рубеже столетий" [18]. Патриарх Алексий II в своем выступлении, в частности, сказал: "Критерием отделения зерна от плевел в этой сложной области (имеются в виду наука и техника. - В. Л. Г.) может стать духовный опыт и духовное водительство церкви"; и далее: "...среди своих трудов ученый должен пребывать в должном смирении и благоговении перед Богом, направляя свою энергию на то, чтобы в меру возможностей содействовать воплощению Божьего замысла о мире и человеке... Люди, создающие самые современные научные знания и новейшие технологии, нуждаются в прочной опоре, духовной традиции православия". Из этого выступления патриарха и некоторых других сведений, которыми я располагаю, явствует, что РПЦ не занимает какую-либо агрессивную позицию по отношению к науке. Каяться РПЦ в отношении ученых, насколько знаю, тоже не в чем - Галилея она не осуждала и Дж. Бруно на костре не сжигала. Другое дело, что когда совсем недавно РПЦ пришлось непосредственно столкнуться с современной наукой, она от науки отвернулась. Здесь имеется в виду идентификация останков царской семьи. Как известно, генетические экспертизы с полной достоверностью установили происхождение этих останков в согласии со всеми иными экспертизами. Но РПЦ не признала справедливости научной экспертизы. Несомненно, сделано это было, скорее, по внутрицерковным мотивам (возможно, в силу соперничества с зарубежной православной церковью и т.п.), но указанное пренебрежение научными данными все же весьма симптоматично.
Относительно претензий патриарха на то, что православная церковь способна помочь научным исследованиям и ученым своим "духовным опытом" и т.д., у меня никаких данных нет. Убежден, что православие, как и любая другая религия, чуждо науке и о какой-нибудь пользе здесь речи быть не может. Как мы видели, существуют иные мнения. В частности, в отношении православия их придерживаются президент РАН академик Ю.С. Осипов [16, 19] и бывший министр науки и технологий академик В.Е. Фортов [16]. Полемизировать с ними в настоящей статье было бы неуместно. Констатирую только, что сегодня важнейшие христианские церкви - католическая, протестантская (к ней можно отнести англиканскую церковь) и православная - занимают по отношению к науке единую позицию: наука (разум) признается, но как нечто равноправное, в лучшем случае, с верой в Бога и догматы христианства. В общем, вульгаризуя, можно сказать, что церковь предлагает науке "жить дружно" и даже сотрудничать. Такое сотрудничество в известных пределах возможно, ибо церковь защищает "свои" чудеса, оберегает свою территорию и борется со всяким шарлатанством, суевериями, астрологией, бесовщиной и т.п. Религиозные же чудеса не приносят обществу, людям такого же вреда, как обращение к знахарям, астрологам и т.д.
12. Людей верующих такая ситуация должна устраивать, но для атеиста здесь нет базы для дискуссии, поскольку он отрицает само существование Бога и возможность исповедовать религию. Сейчас необходимо вместе с тем уточнить понятия и терминологию. Под верой в Бога понимается "интуитивное суждение", согласно которому, помимо природы, всего окружающего нас мира, существует еще что-то. Это Может быть какой-то абсолютный разум, не вмешивающийся ни во что земное, но создавший Вселенную (несколько условно, будем говорить о деизме). Иногда верующими называют и пантеистов, отождествляющих Бога с природой, но я не понимаю, чем пантеизм отличается от атеизма.
Приходилось сталкиваться и с термином "космическая религия". Именно такое понятие использовал великий Эйнштейн, отмечавший, что это "космическое религиозное чувство не ведает ни догм, ни Бога, сотворенного по образу и подобию человека"; "оно не приводит ни к сколько-нибудь завершенной концепции Бога, ни к теологии". Эйнштейн был атеистом и пользовался религиозной терминологией лишь в условном смысле. Например, он писал: "Я не могу найти выражения лучше, чем "религиозная", для характеристики веры в рациональную природу реальности... Какое мне дело до того, что попы наживают капитал, играя на этом чувстве?" (все цитаты из трудов Эйнштейна приводятся согласно [8], где, разумеется, даны и оригинальные ссылки).
Наконец, фигурирует теизм - вера (опять же "интуитивное суждение") в существование Бога, создавшего Вселенную и человека, вмешивающегося в земную жизнь, способного совершать и совершающего чудеса. Конкретно, к теизму относятся христианство, верящее в божественность Библии, в воскрешение из мертвых, в загробную жизнь и т.д. Вот христианство, так же как иудаизм и ислам, - это уже религия. Разумеется, религиозный человек - это верующий человек, но не наоборот: пантеизм, деизм и т.п. - это не теизм и религия (во всяком случае, при принятом выше определении).
13. Посещение церкви или, скажем, синагоги считается признаком религиозности и веры в Бога. Но, вообще говоря, такое заключение ошибочно. Ярким примером в этом отношении может служить И.П. Павлов. Он систематически посещал церковь и, кроме того, направил письмо в Совет народных комиссаров с просьбой не разрушать Троицкий собор, отказался от кафедры в Военно-медицинской академии в знак протеста против изгнания из числа студентов детей священников и т.д. Казалось бы, верующий православный человек, таким он и прослыл у нас на основании ложной информации. На самом же деле И.П. Павлов "конечно, был полный атеист и никаким иным быть не мог...". Это цитата из воспоминаний М.К. Петровой - ближайшей сотрудницы и друга И.П. Павлова. Петрова приводит и такие слова Павлова: "Человеческий ум ищет причину всего происходящего, и когда он доходит до последней причины, это есть Бог. В своем стремлении искать причину всего он доходит до Бога. Но сам я не верю в Бога, я неверующий". Ходил Павлов в церковь "не из религиозных побуждений, а из-за приятных контрастных переживаний. Будучи сыном священника, он еще в детстве любил этот праздник (речь идет о Пасхе. В. Л. Г.). Он объяснял эту любовь особенно радостным ощущением праздничных дней, следующих за Великим Постом". А защищал Павлов верующих и церковь из вполне понятных соображений о справедливости и свободе совести, протестуя против большевистского варварства.
В общем, совершенно ясно, что в молитвенные дома ходят не только религиозные люди. Да и различные религиозные обряды исполняют и молятся отнюдь не только глубоко верующие и преданные церковным канонам. Мой собственный отец иногда молился и даже ходил в синагогу, но когда я с юношеской запальчивостью требовал объяснений и доказательств существования Бога, отвечал очень просто: "Когда молюсь, вспоминаю своих родителей, детство; хочу отвлечься от тягот этой жизни". А был он человеком образованным (инженером штучного дореволюционного "производства"). Что же говорить о людях малограмотных, несущих свою тяжкую ношу и только на Бога и уповающих.
14. Настоящая статья не научный трактат, ее жанр мне даже трудно определить. Так или иначе, позволю себе написать и о своих взглядах. Я не "воинствующий безбожник" и никогда им не был. Более того, я понимаю, что вера в Бога и религия способны помогать людям, особенно в тяжкие минуты. Религия может также способствовать укреплению морали и соблюдению этических норм. Отсюда раньше всего следует требование свободы совести, то есть свободы верить в Бога или не верить, выбора вероисповедания (конечно, речь не идет о каких-то изуверских сектах) и, разумеется, свободы других взглядов (атеизма, агностицизма). Но отсюда же следует и требование полного отделения церкви от государства.
В советские времена такое положение фигурировало в Конституции, но фактически государство угнетало верующих и мешало отправлению церковных обрядов. В постсоветской России отделение церкви от государства также декларировано в Конституции, но опять же государство нарушает Конституцию, хотя и "с другим знаком" -насаждает религию и покровительствует ей, особенно РПЦ. Здесь и таможенные льготы, и передача имущества, в частности, бывших церквей, давно превращенных в музеи, восстановление церквей и, конкретно, Храма Христа Спасителя. Взрыв Храма был, несомненно, варварским актом, которому не может быть прощения. Но восстановление этого Храма, отнюдь не на деньги верующих, а, пусть и косвенно, на колоссальные деньги, деньги всего населения, я считаю также недопустимым в условиях обнищания людей, голодающих учителей и врачей. А что сказать о мелькающих на телеэкранах эпизодах "освящения" новых зданий и казарм, о религиозных передачах на государственных радио и телевидении? Об атеистическом же просвещении совсем забыли.