Страница:
— Я уже давно ищу, — сообщила иир'ова. — Ничего. Ни признаков чужой энергии, ни запаха мысли, хотя бы слабенького.
— Значит, хорошо прячутся, — уверенно сказал эливенер. — Кто-то ведь собрал наши вещи в кучку. И именно рядом с тем местом, куда нас приволок этот чертов смерч. Все продумано! Знать бы еще, кем.
— Узнаем, — пообещала иир'ова. — Обязательно узнаем.
— Эй, к нам кто-то идет, — вдруг мысленно вскрикнул уроборос, сканировавший лес. — Большой… да это тот, который спал в яме! Рядом с нашими вещами! Он в двух с половиной километрах.
Через минуту-другую кошка, обладавшая чрезвычайно острым слухом, тоже заявила:
— Да, тяжелые шаги… четвероногое. Крупное.
А еще немного спустя и брат Лэльдо услышал топот ног зверя, идущего напролом через лес.
17
18
19
20
— Значит, хорошо прячутся, — уверенно сказал эливенер. — Кто-то ведь собрал наши вещи в кучку. И именно рядом с тем местом, куда нас приволок этот чертов смерч. Все продумано! Знать бы еще, кем.
— Узнаем, — пообещала иир'ова. — Обязательно узнаем.
— Эй, к нам кто-то идет, — вдруг мысленно вскрикнул уроборос, сканировавший лес. — Большой… да это тот, который спал в яме! Рядом с нашими вещами! Он в двух с половиной километрах.
Через минуту-другую кошка, обладавшая чрезвычайно острым слухом, тоже заявила:
— Да, тяжелые шаги… четвероногое. Крупное.
А еще немного спустя и брат Лэльдо услышал топот ног зверя, идущего напролом через лес.
17
Поспешно разбудив птенцов, сладко спавших после сытного завтрака, трое друзей погнали хищных деток к восточной оконечности озера, чтобы спрятаться вместе с ними в мощных зарослях тростника. Хищные детки прекрасно поняли, что сейчас лучше не шуметь, и неслись вперед молча, совершенно бесшумно взмахивая кожистыми крыльями. Брат Лэльдо мельком подумал, что птенцы, похоже, давно уже могли бы обойтись без нянек, но пользуются возможностью пожировать за чужой счет. Ну, с этим предстояло разобраться попозже. Сейчас важно было не попасться на глаза неизвестному зверю, спешившему к озеру. Кто его знает, каков он по своей природе…
Треск ломающихся кустов раздавался все ближе и ближе. Трое друзей, забравшись вместе с хищными детками поглубже в гигантский тростник, замерли, стоя по колено в воде и осторожно глядя в узкие просветы между коричневыми стеблями.
И вот наконец зверь вывалился на берег. Он и в самом деле оказался «очень большой», как определил его уроборос. Его длина, не считая хвоста, достигала, пожалуй, трех метров. Зверь немного напоминал черных медведей американского севера. Во всяком случае, очертания его тела и головы были похожи на медвежьи. Но у него было шесть мощных, довольно длинных лап, а над невысоким лбом торчали короткие острые рожки, загнутые вперед. Туловище «медведя» покрывала длинная, волнистая бурая шерсть, но ее блестящие волны начинались от основания толстой короткой шеи. Сама же шея была абсолютно голой, и ее синеватая морщинистая кожа производила отталкивающее впечатление. Почти полностью голой была и голова зверя, шерсть покрывала лишь боковые части вытянутой морды, кудрявясь роскошными бакенбардами. Голыми были и небольшие круглые уши, торчавшие по обе стороны от рожек. Но круглые черные глаза казались веселыми, а то, как он помахивал длинным лохматым хвостом, выдавало добродушный характер.
Зверь, высунув длинный черный язык, подошел к озеру, зашел в воду по брюхо и принялся жадно лакать. Брат Лэльдо осторожно заглянул в мозг твари. Но, как он ни старался, никаких признаков разума ему обнаружить не удалось. Это было обыкновенное животное, хотя, судя по всему, и довольно сообразительное. Эливенер на направленной волне спросил кошку:
— Он вроде бы хищник, только какой-то странный… ты понимаешь, в чем дело?
— Он питается только рыбой, мне приходилось с такими встречаться, — так же осторожно ответила иир'ова. — Думаю, нам ничто не грозит. Но лучше пока не высовываться. Подождем, пока он уйдет.
— Уж конечно, подождем, — согласился брат Лэльдо. Нам лишние приключения ни к чему.
А тем временем зверь, напившись, решил порыбачить. Он забрался в тростники слева от пляжа, двигаясь на удивление ловко и бесшумно, и затаился там, скрывшись с глаз не замеченных им наблюдателей. Через несколько минут он вдруг резким прыжком выскочил из зарослей и с плеском скрылся под водой. Судя по всему, в том месте было достаточно глубоко, поскольку борьба зверя с обнаруженной им рыбой вызвала лишь небольшие волны на поверхности озера. Еще через три-четыре минуты вода вскипела, зверь пробкой выскочил на поверхность и в несколько взмахов мощных лап добрался до песчаной отмели, выводящей на пляж. В зубах он держал некое здоровенное ракообразное с четырьмя большими, не менее тридцати сантиметров в длину клешнями. Выйдя на берег, зверь отряхнулся, и брызги, дождем разлетевшиеся с его длинного меха, сверкнули радугой, поймав солнечный луч.
Зверь бросил рака на песок и, подняв голову, несколько раз тявкнул по-собачьи, тоненьким голосом, совсем не подходящим существу таких огромных размеров, — наверное, выразил радость по поводу хорошего улова. Потом, улегшись на песке рядом с добычей, зажал рака передними лапами и в несколько минут расправился с ним, ловко раскусывая панцирь и высасывая одну клешню за другой.
Трое друзей, вместе с хищными птенцами-ящерами затаившиеся в тростниках по другую сторону пляжа, с интересом наблюдали за зверем, давно уже поняв, что бояться его незачем. Но им не хотелось мешать утренней трапезе чудного существа, лающего по-собачьи, и они решили подождать, пока зверь не уйдет сам. Им, в общем-то, спешить было некуда.
И вскоре оказалось, что они выбрали самый удачный вариант действий, то есть бездействия. Когда события приобрели другой оборот, их невольная засада оказалась кстати.
Из леса вдруг послышалось визгливое завывание множества голосов. Шестиногий зверь испуганно вздрогнул, вскочил, забыв о недоеденном ракообразном, и заметался по пляжу, явно не зная, в какую сторону ему бежать. Но вопрос направления побега отпал сам собой уже в следующую минуту. На пляж, разбежавшись веером, вырвалась из леса стая мелких зверей, похожих на американских гиен-лилипутов, только по-другому окрашенных. Если американские хищницы были полосатыми, то здешние, европейские, выбрали для себя пятнистую раскраску. Но они тоже были черно-белыми, с пушистыми короткими хвостами, с тупыми злобными мордами, на которых сверкали крохотные желтые глазки, и с круглыми, прижатыми к черепам ушами. Пятнистых гиен было около полусотни, и количество особей вполне компенсировало недостаток их роста.
Громадный шестиногий зверь попятился к воде. Но гиены одним стремительным броском окружили его и отрезали путь к отступлению. И на несколько мгновений замерли, прижавшись к песку, готовые прыгнуть…
— Ну, нет! — вскрикнул брат Лэльдо, которому пришелся по душе мирный рыбоед. — Не выйдет!
И он с шумом выскочил из тростника и бросился вперед, размахивая ятаганом и булатным посохом.
— Вот я вас, паразитки!
Маленький ятаган, подаренный хворь-перевязками, он держал в правой руке, булатный посох с хрустальным шариком — в левой. На бегу эливенер настроил посох на извержение максимального жара, и, врезавшись в стаю пятнистых гиен, принялся крушить их направо и налево. Само собой, иир'ова не отстала от него ни на шаг, и даже тихий и не драчливый уроборос принял участие в разгроме хищников, вонявших так, что, несмотря на пыл схватки, брат Лэльдо то и дело морщил нос. А уж Лэса, обладавшая особо острым обонянием, и вовсе едва дышала.
К счастью, разогнать гиен не составило особого труда, поскольку они и не подумали сопротивляться, оказавшись такими же трусливыми, как и гиены американского севера. Как только несколько тварей свалились на песок, перерубленные почти пополам ятаганами кошки и эливенера, а другие получили основательные ожоги, попав под удары посоха брата Лэльдо, — остальные, заскулив, поджали хвосты и бросились наутек. И через несколько минут их заунывный вой затих далеко в лесу.
— Фу, ну и гадость! — с чувством произнес молодой эливенер, вонзая ятаган в песок, чтобы отчистить лезвие от черной, дурно пахнущей крови гиен-лилипутов. — Ну и воняют же они!
— Да уж, — согласилась иир'ова. — Ни разу в жизни с такими вонючими тварями не сталкивалась. Эй… посмотри-ка на рыбоеда!
Брат Лэльдо стремительно повернулся — ему вдруг показалось, что шестиногий зверь решил напасть на них. Но в следующую секунду эливенер уже смеялся, глядя на здоровенного рыбоеда.
Тот припал грудью к песку, высоко подняв зад, и отчаянно вилял лохматым хвостом. Черные глаза радостно блестели, глядя то на эливенера, то на кошку, то на уробороса.
— Что, доволен? — спросил его брат Лэльдо. — Похоже, эти паршивые гиены могли разорвать тебя в клочья!
И как раз в этот момент хищные детки, решив, что опасность окончательно миновала, с громогласным карканьем вырвались из зарослей тростника и, шумно хлопая крыльями, понеслись к пляжу.
Зверь испуганно подпрыгнул на месте, а потом, шлепнувшись на песок, вжался в него всем своим трехметровым телом, и крепко зажмурил глаза.
Трое друзей расхохотались до слез.
Лэса подошла к рыбоеду, присела рядом с ним на корточки и осторожно погладила по лысой голове, стараясь не задеть очень уж острые рожки.
— Глупый, — пожалела она зверя, — ну чего ты такой пугливый? У тебя вон какие рога острые, и сильный ты, и когти у тебя что надо, — почему же ты не умеешь драться?
Птенцы, подскакавшие к зверю, принялись хрипло орать, сопровождая вопли мысленными комментариями:
— Какой большущий!
— Толстый!
— Лохматый! Мягкий!
— А рога-то, рога! Вдруг он бодается? Ай!
— Нет, он хороший!
— Хороший!
Придя к окончательному выводу относительно природы нового знакомца, хищные детки угомонились и начали пощипывать волнистую шерсть рыбоеда, хватая длинными клювами небольшие прядки.
Зверь осторожно приоткрыл один глаз и скосился на ближайшего ящера. При этом его морда приобрела такое забавное выражение, что американцы и уроборос снова не смогли удержаться от смеха.
Рыбоед открыл второй глаз и оскалил белые острые зубы. Как будто улыбнулся.
Треск ломающихся кустов раздавался все ближе и ближе. Трое друзей, забравшись вместе с хищными детками поглубже в гигантский тростник, замерли, стоя по колено в воде и осторожно глядя в узкие просветы между коричневыми стеблями.
И вот наконец зверь вывалился на берег. Он и в самом деле оказался «очень большой», как определил его уроборос. Его длина, не считая хвоста, достигала, пожалуй, трех метров. Зверь немного напоминал черных медведей американского севера. Во всяком случае, очертания его тела и головы были похожи на медвежьи. Но у него было шесть мощных, довольно длинных лап, а над невысоким лбом торчали короткие острые рожки, загнутые вперед. Туловище «медведя» покрывала длинная, волнистая бурая шерсть, но ее блестящие волны начинались от основания толстой короткой шеи. Сама же шея была абсолютно голой, и ее синеватая морщинистая кожа производила отталкивающее впечатление. Почти полностью голой была и голова зверя, шерсть покрывала лишь боковые части вытянутой морды, кудрявясь роскошными бакенбардами. Голыми были и небольшие круглые уши, торчавшие по обе стороны от рожек. Но круглые черные глаза казались веселыми, а то, как он помахивал длинным лохматым хвостом, выдавало добродушный характер.
Зверь, высунув длинный черный язык, подошел к озеру, зашел в воду по брюхо и принялся жадно лакать. Брат Лэльдо осторожно заглянул в мозг твари. Но, как он ни старался, никаких признаков разума ему обнаружить не удалось. Это было обыкновенное животное, хотя, судя по всему, и довольно сообразительное. Эливенер на направленной волне спросил кошку:
— Он вроде бы хищник, только какой-то странный… ты понимаешь, в чем дело?
— Он питается только рыбой, мне приходилось с такими встречаться, — так же осторожно ответила иир'ова. — Думаю, нам ничто не грозит. Но лучше пока не высовываться. Подождем, пока он уйдет.
— Уж конечно, подождем, — согласился брат Лэльдо. Нам лишние приключения ни к чему.
А тем временем зверь, напившись, решил порыбачить. Он забрался в тростники слева от пляжа, двигаясь на удивление ловко и бесшумно, и затаился там, скрывшись с глаз не замеченных им наблюдателей. Через несколько минут он вдруг резким прыжком выскочил из зарослей и с плеском скрылся под водой. Судя по всему, в том месте было достаточно глубоко, поскольку борьба зверя с обнаруженной им рыбой вызвала лишь небольшие волны на поверхности озера. Еще через три-четыре минуты вода вскипела, зверь пробкой выскочил на поверхность и в несколько взмахов мощных лап добрался до песчаной отмели, выводящей на пляж. В зубах он держал некое здоровенное ракообразное с четырьмя большими, не менее тридцати сантиметров в длину клешнями. Выйдя на берег, зверь отряхнулся, и брызги, дождем разлетевшиеся с его длинного меха, сверкнули радугой, поймав солнечный луч.
Зверь бросил рака на песок и, подняв голову, несколько раз тявкнул по-собачьи, тоненьким голосом, совсем не подходящим существу таких огромных размеров, — наверное, выразил радость по поводу хорошего улова. Потом, улегшись на песке рядом с добычей, зажал рака передними лапами и в несколько минут расправился с ним, ловко раскусывая панцирь и высасывая одну клешню за другой.
Трое друзей, вместе с хищными птенцами-ящерами затаившиеся в тростниках по другую сторону пляжа, с интересом наблюдали за зверем, давно уже поняв, что бояться его незачем. Но им не хотелось мешать утренней трапезе чудного существа, лающего по-собачьи, и они решили подождать, пока зверь не уйдет сам. Им, в общем-то, спешить было некуда.
И вскоре оказалось, что они выбрали самый удачный вариант действий, то есть бездействия. Когда события приобрели другой оборот, их невольная засада оказалась кстати.
Из леса вдруг послышалось визгливое завывание множества голосов. Шестиногий зверь испуганно вздрогнул, вскочил, забыв о недоеденном ракообразном, и заметался по пляжу, явно не зная, в какую сторону ему бежать. Но вопрос направления побега отпал сам собой уже в следующую минуту. На пляж, разбежавшись веером, вырвалась из леса стая мелких зверей, похожих на американских гиен-лилипутов, только по-другому окрашенных. Если американские хищницы были полосатыми, то здешние, европейские, выбрали для себя пятнистую раскраску. Но они тоже были черно-белыми, с пушистыми короткими хвостами, с тупыми злобными мордами, на которых сверкали крохотные желтые глазки, и с круглыми, прижатыми к черепам ушами. Пятнистых гиен было около полусотни, и количество особей вполне компенсировало недостаток их роста.
Громадный шестиногий зверь попятился к воде. Но гиены одним стремительным броском окружили его и отрезали путь к отступлению. И на несколько мгновений замерли, прижавшись к песку, готовые прыгнуть…
— Ну, нет! — вскрикнул брат Лэльдо, которому пришелся по душе мирный рыбоед. — Не выйдет!
И он с шумом выскочил из тростника и бросился вперед, размахивая ятаганом и булатным посохом.
— Вот я вас, паразитки!
Маленький ятаган, подаренный хворь-перевязками, он держал в правой руке, булатный посох с хрустальным шариком — в левой. На бегу эливенер настроил посох на извержение максимального жара, и, врезавшись в стаю пятнистых гиен, принялся крушить их направо и налево. Само собой, иир'ова не отстала от него ни на шаг, и даже тихий и не драчливый уроборос принял участие в разгроме хищников, вонявших так, что, несмотря на пыл схватки, брат Лэльдо то и дело морщил нос. А уж Лэса, обладавшая особо острым обонянием, и вовсе едва дышала.
К счастью, разогнать гиен не составило особого труда, поскольку они и не подумали сопротивляться, оказавшись такими же трусливыми, как и гиены американского севера. Как только несколько тварей свалились на песок, перерубленные почти пополам ятаганами кошки и эливенера, а другие получили основательные ожоги, попав под удары посоха брата Лэльдо, — остальные, заскулив, поджали хвосты и бросились наутек. И через несколько минут их заунывный вой затих далеко в лесу.
— Фу, ну и гадость! — с чувством произнес молодой эливенер, вонзая ятаган в песок, чтобы отчистить лезвие от черной, дурно пахнущей крови гиен-лилипутов. — Ну и воняют же они!
— Да уж, — согласилась иир'ова. — Ни разу в жизни с такими вонючими тварями не сталкивалась. Эй… посмотри-ка на рыбоеда!
Брат Лэльдо стремительно повернулся — ему вдруг показалось, что шестиногий зверь решил напасть на них. Но в следующую секунду эливенер уже смеялся, глядя на здоровенного рыбоеда.
Тот припал грудью к песку, высоко подняв зад, и отчаянно вилял лохматым хвостом. Черные глаза радостно блестели, глядя то на эливенера, то на кошку, то на уробороса.
— Что, доволен? — спросил его брат Лэльдо. — Похоже, эти паршивые гиены могли разорвать тебя в клочья!
И как раз в этот момент хищные детки, решив, что опасность окончательно миновала, с громогласным карканьем вырвались из зарослей тростника и, шумно хлопая крыльями, понеслись к пляжу.
Зверь испуганно подпрыгнул на месте, а потом, шлепнувшись на песок, вжался в него всем своим трехметровым телом, и крепко зажмурил глаза.
Трое друзей расхохотались до слез.
Лэса подошла к рыбоеду, присела рядом с ним на корточки и осторожно погладила по лысой голове, стараясь не задеть очень уж острые рожки.
— Глупый, — пожалела она зверя, — ну чего ты такой пугливый? У тебя вон какие рога острые, и сильный ты, и когти у тебя что надо, — почему же ты не умеешь драться?
Птенцы, подскакавшие к зверю, принялись хрипло орать, сопровождая вопли мысленными комментариями:
— Какой большущий!
— Толстый!
— Лохматый! Мягкий!
— А рога-то, рога! Вдруг он бодается? Ай!
— Нет, он хороший!
— Хороший!
Придя к окончательному выводу относительно природы нового знакомца, хищные детки угомонились и начали пощипывать волнистую шерсть рыбоеда, хватая длинными клювами небольшие прядки.
Зверь осторожно приоткрыл один глаз и скосился на ближайшего ящера. При этом его морда приобрела такое забавное выражение, что американцы и уроборос снова не смогли удержаться от смеха.
Рыбоед открыл второй глаз и оскалил белые острые зубы. Как будто улыбнулся.
18
Пора было отправляться в дальнейший путь. Иир'ова и брат Лэльдо набрали свежей воды в кожаные фляги, а потом, еще раз проверив содержимое своих заплечных мешков, надели на плечи лямки, взяли в руки булатные посохи — и на этом их сборы закончились. А уроборосу и того не надо было. Похлопав и погладив на прощание симпатичного гиганта-рыбоеда, трое друзей зашагали вдоль озера на восток, а крылатые рептилии заковыляли за ними следом, то и дело оглядываясь на рыбоеда, по-прежнему лежавшего на песке и смотревшего им вслед. Похоже, хищным деткам не хотелось расставаться с симпатичным лохматым зверем. Но — увы! — жизнь такова, что нам чаще приходится расставаться, чем радоваться встречам.
Американцы то и дело настороженно прислушивались к окружающему, а уроборос постоянно сканировал пространство. Всех троих не оставляла мысль о том, что смерч, занесший их в этот лес, был не обычным природным явлением. А значит, встреча с создателем яростного вихря была неминуемой. И никому не хотелось оказаться застигнутым врасплох.
Но пока что вокруг было тихо и спокойно.
Лес вокруг жил обычной лесной жизнью. Пели птицы, пробегали где-то неподалеку, скрываясь в траве и подлеске, разнообразные мелкие зверюшки, порхали над полянами огромные нарядные бабочки, ползали по листьям и стеблям ленивые толстые слизни и улитки, время от времени скользила мимо змея, направляясь по своим змеиным делам… и никаких признаков разума не ощущалось на многие километры вокруг.
Шагая неторопливо по мягкой лесной земле, где под ногами пружинили прелые листья, иир'ова и эливенер продолжали думать о том, кто мог поймать их в бешеный воздушный вихрь и зачем. А также — кто собрал их вещи. Ну, насчет вещей они в конце концов пришли к довольно вероятному выводу: поскольку их заплечные мешки и булатные посохи были найдены уроборосом поблизости от берлоги рыбоеда, то, скорее всего, именно этот зверь и подобрал незнакомые предметы. Так поступают многие существа, в этом нет ничего ни странного, ни удивительного. И, конечно же, эта маленькая история не имеет никакого отношения к тому, как очутились в лесу люди и птенцы.
Время уже подходило к полудню, когда юный уроборос вдруг осторожно передал:
— Кажется, впереди дорога…
— Дорога? — остановился не на шутку удивленный брат Лэльдо. — Ты уверен, малыш?
— В общем, да… уверен, — мысленно пробормотал Дзз.
Иир'ова молча сорвалась с места и мгновенно исчезла за деревьями, бросив на ходу:
— Стойте здесь!
Брат Лэльдо и уроборос остановились, и хищные детки, сообразив, что дела, похоже, поворачиваются как-то странно, молча расселись вокруг них, поглядывая на людей то одним глазом, то другим.
— Действительно, дорога… настоящий тракт, — послышался через несколько минут мысленный голос степной охотницы. — И… ну да, здесь большое движение. Следы каких-то копытных животных, колес… Я возвращаюсь.
Когда иир'ова бесшумно выскользнула из-за деревьев и подошла к друзьям, уроборос сообщил следующую новость:
— Кто-то едет там, по дороге.
— Пойдем, посмотрим? — предложил брат Лэльдо. — Только осторожно. — Он обернулся к хищным ящерам и предупредил: — Не шумите, детки. Мы не знаем, что за люди там, впереди. Может быть, плохие.
— Плохие — плохо, — решили детки и отправились следом за троими друзьями, не издавая ни звука.
— Надо же, — сказал через минуту-другую молодой эливенер, — оказывается, птенчики умеют гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.
Иир'ова усмехнулась и, оглянувшись на хищных деток, заметила на узкой лично волне:
— Их бы давно пора в самостоятельный полет отправить. Чего они за нами тащатся? Обленятся вконец.
— Попробуй, отправь, — улыбнулся брат Лэльдо. — Буду рад, если тебе это удастся. Нам ни к чему такая обуза.
— Ну, что-нибудь придумаем.
Деревья стали реже, подлесок — гуще, трава — выше, и все это говорило о близости открытого пространства. Еще немного, и отряд вышел к дороге, но из осторожности не стал выходить на нее. Птенцов вообще оставили подальше, среди деревьев, строго-настрого приказав им сидеть тихо и не высовываться.
Затаившись за колючими кустами с жесткими мелкими листьями, трое друзей рассматривали дорогу. Те путники, которых издали заметил обладавший особым даром уроборос, давно уже исчезли из виду, оставив в воздухе запах человеческих тел, дубленой кожи, колесной смазки… Между колеями лежала кучка свежего навоза, испускавшая собственный специфический аромат. И еще пахло каким-то странным едким дымом…
— Что это за растение они тут жгли? — недоуменно спросил брат Лэльдо на общей волне, не решаясь заговорить вслух.
— Не знаю, — откликнулась степная колдунья. — Никогда с таким не встречалась. Совершенно незнакомый запах. Жуть, как воняет! Чихнуть хочется.
Пока Лэсе хотелось чихнуть, уроборос именно это и сделал. Острый дым, хотя и почти развеянный ветерком, проник в его нос — и малыш Дзз не сдержался. Он сердито помотал головой и сообщил:
— Ну и гадость! — И тут же добавил: — Опять кто-то едет, с юга… ой, их там много! Вроде бы люди, на верховых животных… и какие-то звери вокруг, довольно крупные…
Поскольку уроженец Карпат мог сканировать местность на многие километры вокруг, он заметил приближение группы местных жителей издали. Так что Лэса услышала стук копыт по хорошо утоптанной дороге лишь минут через десять, а брат Лэльдо — и того позже.
Но еще до того, как уши молодого эливенера сумели уловить сухой топот копыт, кошка вдруг насторожилась… короткая шерстка на ее спине поднялась дыбом, и брат Лэльдо, никогда прежде не видевший Лэсу в таком состоянии, спросил:
— Что случилось?
— Не знаю, — нервно зашипев, ответила иир'ова. — Но эти звери… мне не нравится их запах. Очень не нравится!
И кошка одним прыжком вдруг очутилась на нижней ветке ближайшего дерева.
— Я лучше тут посижу, — сообщила она. — Пусть проедут.
Но отсидеться в кустах никому из них не удалось.
Американцы то и дело настороженно прислушивались к окружающему, а уроборос постоянно сканировал пространство. Всех троих не оставляла мысль о том, что смерч, занесший их в этот лес, был не обычным природным явлением. А значит, встреча с создателем яростного вихря была неминуемой. И никому не хотелось оказаться застигнутым врасплох.
Но пока что вокруг было тихо и спокойно.
Лес вокруг жил обычной лесной жизнью. Пели птицы, пробегали где-то неподалеку, скрываясь в траве и подлеске, разнообразные мелкие зверюшки, порхали над полянами огромные нарядные бабочки, ползали по листьям и стеблям ленивые толстые слизни и улитки, время от времени скользила мимо змея, направляясь по своим змеиным делам… и никаких признаков разума не ощущалось на многие километры вокруг.
Шагая неторопливо по мягкой лесной земле, где под ногами пружинили прелые листья, иир'ова и эливенер продолжали думать о том, кто мог поймать их в бешеный воздушный вихрь и зачем. А также — кто собрал их вещи. Ну, насчет вещей они в конце концов пришли к довольно вероятному выводу: поскольку их заплечные мешки и булатные посохи были найдены уроборосом поблизости от берлоги рыбоеда, то, скорее всего, именно этот зверь и подобрал незнакомые предметы. Так поступают многие существа, в этом нет ничего ни странного, ни удивительного. И, конечно же, эта маленькая история не имеет никакого отношения к тому, как очутились в лесу люди и птенцы.
Время уже подходило к полудню, когда юный уроборос вдруг осторожно передал:
— Кажется, впереди дорога…
— Дорога? — остановился не на шутку удивленный брат Лэльдо. — Ты уверен, малыш?
— В общем, да… уверен, — мысленно пробормотал Дзз.
Иир'ова молча сорвалась с места и мгновенно исчезла за деревьями, бросив на ходу:
— Стойте здесь!
Брат Лэльдо и уроборос остановились, и хищные детки, сообразив, что дела, похоже, поворачиваются как-то странно, молча расселись вокруг них, поглядывая на людей то одним глазом, то другим.
— Действительно, дорога… настоящий тракт, — послышался через несколько минут мысленный голос степной охотницы. — И… ну да, здесь большое движение. Следы каких-то копытных животных, колес… Я возвращаюсь.
Когда иир'ова бесшумно выскользнула из-за деревьев и подошла к друзьям, уроборос сообщил следующую новость:
— Кто-то едет там, по дороге.
— Пойдем, посмотрим? — предложил брат Лэльдо. — Только осторожно. — Он обернулся к хищным ящерам и предупредил: — Не шумите, детки. Мы не знаем, что за люди там, впереди. Может быть, плохие.
— Плохие — плохо, — решили детки и отправились следом за троими друзьями, не издавая ни звука.
— Надо же, — сказал через минуту-другую молодой эливенер, — оказывается, птенчики умеют гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.
Иир'ова усмехнулась и, оглянувшись на хищных деток, заметила на узкой лично волне:
— Их бы давно пора в самостоятельный полет отправить. Чего они за нами тащатся? Обленятся вконец.
— Попробуй, отправь, — улыбнулся брат Лэльдо. — Буду рад, если тебе это удастся. Нам ни к чему такая обуза.
— Ну, что-нибудь придумаем.
Деревья стали реже, подлесок — гуще, трава — выше, и все это говорило о близости открытого пространства. Еще немного, и отряд вышел к дороге, но из осторожности не стал выходить на нее. Птенцов вообще оставили подальше, среди деревьев, строго-настрого приказав им сидеть тихо и не высовываться.
Затаившись за колючими кустами с жесткими мелкими листьями, трое друзей рассматривали дорогу. Те путники, которых издали заметил обладавший особым даром уроборос, давно уже исчезли из виду, оставив в воздухе запах человеческих тел, дубленой кожи, колесной смазки… Между колеями лежала кучка свежего навоза, испускавшая собственный специфический аромат. И еще пахло каким-то странным едким дымом…
— Что это за растение они тут жгли? — недоуменно спросил брат Лэльдо на общей волне, не решаясь заговорить вслух.
— Не знаю, — откликнулась степная колдунья. — Никогда с таким не встречалась. Совершенно незнакомый запах. Жуть, как воняет! Чихнуть хочется.
Пока Лэсе хотелось чихнуть, уроборос именно это и сделал. Острый дым, хотя и почти развеянный ветерком, проник в его нос — и малыш Дзз не сдержался. Он сердито помотал головой и сообщил:
— Ну и гадость! — И тут же добавил: — Опять кто-то едет, с юга… ой, их там много! Вроде бы люди, на верховых животных… и какие-то звери вокруг, довольно крупные…
Поскольку уроженец Карпат мог сканировать местность на многие километры вокруг, он заметил приближение группы местных жителей издали. Так что Лэса услышала стук копыт по хорошо утоптанной дороге лишь минут через десять, а брат Лэльдо — и того позже.
Но еще до того, как уши молодого эливенера сумели уловить сухой топот копыт, кошка вдруг насторожилась… короткая шерстка на ее спине поднялась дыбом, и брат Лэльдо, никогда прежде не видевший Лэсу в таком состоянии, спросил:
— Что случилось?
— Не знаю, — нервно зашипев, ответила иир'ова. — Но эти звери… мне не нравится их запах. Очень не нравится!
И кошка одним прыжком вдруг очутилась на нижней ветке ближайшего дерева.
— Я лучше тут посижу, — сообщила она. — Пусть проедут.
Но отсидеться в кустах никому из них не удалось.
19
Еще до того, как всадники показались из-за поворота, уроборос изумленно передал:
— Железные копыта… у них железные копыта!
— Да ну тебя, так не бывает, — отмахнулся брат Лэльдо. — Это живые существа, они не могут состоять из железа.
И тут в памяти молодого эливенера, многие годы изучавшего историю Земли до ядерной Смерти, что-то промелькнуло… что-то, связанное с лошадьми и железом. Но он не стал углубляться в воспоминания, поскольку сейчас для этого было слишком неподходящее время.
Но впереди всадников мчались по дороге какие-то звери, и именно они первыми возникли в поле зрения затаившихся друзей. Однако рассмотреть зверей по-настоящему никто не успел, потому что те, внезапно разразившись хриплым лаем, бросились в сторону от дороги… и в одно мгновение окружили эливенера и уробороса.
Это оказались гигантские собаки. Они были так велики, что брат Лэльдо даже не сразу понял, что это именно собаки, и только лай доказывал их принадлежность к племени древних домашних сторожей. Но выглядели они устрашающе…
Огромные головы с широкими приплюснутыми мордами и выступающими вперед нижними челюстями казались тяжелыми, как камни. В многочисленных толстых складках кожи затерялись крошечные красноватые глазки, горящие тупой яростью. Из широких брылястых пастей, по обе стороны толстых черных языков, свисали длинные тяжи слюны. Короткие уши, выглядевшие так, словно их края обстригли ножницами, были злобно прижаты к черепам. Мощные мускулистые тела собак покрывала короткая блестящая шерсть, белая, разрисованная крупными и мелкими черными горошинами. На загривках шерсть была чуть подлиннее, но жесткая и грубая, и сейчас она стояла дыбом, — как будто на собак налепили черно-белые щетки вроде тех, какими американцы чистили своих скакунов лорсов. Собаки нетерпеливо переминались на длинных крепких ногах, скаля огромные белые клыки и ожидая приказа хозяев. Им явно не терпелось наброситься на затаившихся в кустах чужаков и разорвать их в клочья.
Уроборос, поднявшись на задних лапках, прижался к ногам брата Лэльдо и ухватился за штаны эливенера, как будто это могло защитить его от бешеных зверей. Ну, в конце концов, Дзз был всего лишь школьником… а тут и взрослый испугался бы.
Молодой эливенер, понимая, что с крошечным ятаганом выступать против этой своры бессмысленно, крепко сжал в правой руке булатный посох, готовый обжечь собак. Да еще иир'ова, до сих пор не замеченная псами, сидела на ближайшем дереве, готовая броситься на врага сверху. Но брат Лэльдо не сомневался: справиться с полутора десятками гигантских собак будет очень и очень нелегко…
Но вот наконец по дороге простучали копыта нескольких скакунов, послышались голоса людей, кто-то спрыгнул с седла и шагнул с дороги в лес… и низкий мужской голос крикнул:
— Тубо! Тубо!
Собаки нехотя отступили на шаг назад.
С шумом раздвигая кусты, на прогалину, где замерли в окружении своры брат Лэльдо и уроборос, вышел высокий бородатый и усатый мужчина — в высоких сапогах и серо-зеленом костюме с золотыми галунами, в шляпе с белым пером, заткнутым за ленту. Он держал в руке… нет, брат Лэльдо не мог ошибиться. Это было самое настоящее охотничье ружье с двумя стволами, такое, какие он видел в копиях древних книг.
— Ты кто такой? — спросил мужчина по-американски, но с каким-то странным тягучим акцентом.
— Мы просто путники, — негромко ответил брат Лэльдо.
— Вы? — переспросил охотник, оглядываясь по сторонам. — А с кем ты?
— Вот один мой друг, — молодой эливенер опустил руку, слегка коснувшись шипов, окружавших круглую физиономию уробороса, — а еще с нами Лэса, она испугалась твоих собак и спряталась, — и брат Лэльдо показал на дерево, в листве которого затаилась иир'ова.
На лице охотника отразилось недоумение. Он чуть наклонился, всматриваясь в уробороса, потом повернулся, следуя жесту эливенера, и поискал глазами Лэсу. Она высунулась из-за ствола и помахала бородачу рукой.
— Это… твои друзья? — озадаченно спросил охотник. — Ну, впрочем, тебе видней. Нет, собаки вас не тронут. Куда вы идете?
— Да мы и сами не знаем, — пожал плечами брат Лэльдо. Ему странно было слышать родную американскую речь, пусть даже звучащую немного непривычно, так далеко от дома. — Нас вообще-то занесло в этот лес ураганом. Так что мы просто понятия не имеем, где находимся.
— Ты в Англии, — чуть заметно улыбнулся бородач. — В старой доброй Англии. А какова цель твоего путешествия?
— Гималаи, — коротко ответил эливенер, отметив для себя, что охотник явно не считает его друзей достойными внимания и разговаривает так, как если бы брат Лэльдо путешествовал один.
— Гималаи? — Охотник слегка приподнял брови, словно услышал нечто сомнительное. — Гималаи… да, я слышал об этих горах. Но они очень далеко.
— Ну, так уж получилось, что мы оказались в ваших краях, — развел руками молодой эливенер. — А теперь хотели бы пойти дальше.
— Это вряд ли у тебя получится, — серьезно сказал охотник. — К сожалению, сэр, мы будем вынуждены задержать тебя и доставить в город. Поверь, тебе нечего бояться, если ты честный человек. Но у нас есть причины к тому, чтобы проверять всех чужаков. Значит, говоришь, тебя занесло ураганом? А не смерчем?
— Да, именно смерчем, — кивнул брат Лэльдо.
— Ну, забирай своих друзей, и пошли, — твердо сказал охотник. — Разберемся.
Он свистнул, отзывая собак, и свора нехотя вернулась на дорогу.
Лэса осторожно спустилась с дерева, уроборос оставил в покое штаны эливенера, за которые продолжал цепляться вплоть до этой минуты. Подобрав сброшенные мешки, двое американцев и уроженец Карпат вышли на дорогу.
Как только собаки увидели иир'ову, они словно взбесились, и Лэсе пришлось снова взлететь на ближайшее дерево.
Охотники, поджидавшие бородатого, не слезая с седел, захохотали.
— Над чем они смеются? — недоуменно спросил эливенер.
— Да над твоей кошкой, — сдержанно улыбнулся бородатый. — Ну, ничего, у нас есть запасные кони, сажай ее в седло позади себя, иначе, конечно, они ее просто разорвут.
— Да она и сама верхом ездит не хуже меня, — сказал брат Лэльдо. — Так что если уж у вас есть лишние скакуны, дайте ей одного.
— Сама? — странным тоном переспросил бородач. — Ну, смотри… тебе видней. Может, и этому колючему дать коня? — Он кивнул в сторону уробороса.
— Нет, малыш поедет со мной.
Эливенер пока что не понял, что вызывает у англичан такое необычное отношение к его друзьям, но решил, что сейчас не время разбираться в этом. Ему показали, на какую лошадь он может сесть, и, подхватив уробороса, он вскочил в седло, оглянувшись на Лэсу. Она уже сидела на спине предоставленного ей скакуна.
Кавалькада двинулась по дороге на север.
Хищные детки остались в лесу. Как ни звали их все трое друзей, рассылая мысленный клич во все стороны, ни один из маленьких птервусов не откликнулся. Но Лэльдо и кошка, обменявшись несколькими словами, решили не отправляться на их поиски. Детки были уже достаточно взрослыми.
Лошади, на которых ездили англичане, были ничуть не похожи на тех, с которыми брат Лэльдо и его друзья познакомились на побережье океана, в Италии. Там, в далекой стране, лежавшей между горами и океаном, лошади были умны и прекрасны. А здешние оказались полностью лишены разума, и к тому же выглядели, по мнению молодого эливенера, немного странно. Ну, прежде всего, они почему-то были полосатыми, их бока напоминали черно-белые матрасы. Во-вторых — они обладали очень длинными шеями, из-за чего головы лошадей мешали всаднику смотреть на дорогу. К тому же лошадиные шеи по окраске отличались от туловищ. Вместо полосок по ним были разбросаны такие же черные горошины, как те, что украшали бока огромных собак. Да еще между крупными, заостренными сверху ушами животных торчали почему-то короткие рожки с утолщениями на концах, как будто кто-то надел на эти рожки небольшие шарики, дабы избежать опасности удара остриями под зад.
Но в целом, как подумал брат Лэльдо, оглядев всадников, кавалькада выглядела великолепно. Черно-белые лошади, черно-белые собаки, всадники в костюмах сдержанных цветов — серовато-зеленых, серовато-голубых, розовато-коричневых… и яркие перья на шляпах с узкими полями и высокими тульями — белые, красные, желтые, зеленые… Да, решил молодой эливенер, этот народ обладает куда более изысканным вкусом, чем итальянцы, чьи наряды просто убивали своей пестротой и насыщенностью красок. К тому же итальянцы слишком уж злоупотребляли золотыми украшениями со множеством драгоценных камней. А на руках англичан брат Лэльдо заметил лишь по два-три перстня удивительно тонкой работы, и все. Ни браслетов, ни цепочек они не носили. Впрочем, тут же решил эливенер, может быть, они не надевают лишнего на охоту. Ну, в любом случае все это не имело никакого значения.
Зато другой обычай здешних людей привел брата Лэльдо в немалое изумление. То один, то другой всадник вдруг доставали из кармана верхней одежды какую-то черную палочку и разжигали ее, прикрывая спичку ладонями от ветра. И начинали вдыхать чудовищно вонючий и ядовитый дым — тот самый, след которого заставил уробороса расчихаться там, в лесу… Зачем они это делают, гадал эливенер, какой в этом смысл? Но сейчас было не время для того, чтобы задавать вопросы.
Кавалькада скакала долго, почти час, когда наконец лес закончился, и отряд выбрался на равнину.
— Железные копыта… у них железные копыта!
— Да ну тебя, так не бывает, — отмахнулся брат Лэльдо. — Это живые существа, они не могут состоять из железа.
И тут в памяти молодого эливенера, многие годы изучавшего историю Земли до ядерной Смерти, что-то промелькнуло… что-то, связанное с лошадьми и железом. Но он не стал углубляться в воспоминания, поскольку сейчас для этого было слишком неподходящее время.
Но впереди всадников мчались по дороге какие-то звери, и именно они первыми возникли в поле зрения затаившихся друзей. Однако рассмотреть зверей по-настоящему никто не успел, потому что те, внезапно разразившись хриплым лаем, бросились в сторону от дороги… и в одно мгновение окружили эливенера и уробороса.
Это оказались гигантские собаки. Они были так велики, что брат Лэльдо даже не сразу понял, что это именно собаки, и только лай доказывал их принадлежность к племени древних домашних сторожей. Но выглядели они устрашающе…
Огромные головы с широкими приплюснутыми мордами и выступающими вперед нижними челюстями казались тяжелыми, как камни. В многочисленных толстых складках кожи затерялись крошечные красноватые глазки, горящие тупой яростью. Из широких брылястых пастей, по обе стороны толстых черных языков, свисали длинные тяжи слюны. Короткие уши, выглядевшие так, словно их края обстригли ножницами, были злобно прижаты к черепам. Мощные мускулистые тела собак покрывала короткая блестящая шерсть, белая, разрисованная крупными и мелкими черными горошинами. На загривках шерсть была чуть подлиннее, но жесткая и грубая, и сейчас она стояла дыбом, — как будто на собак налепили черно-белые щетки вроде тех, какими американцы чистили своих скакунов лорсов. Собаки нетерпеливо переминались на длинных крепких ногах, скаля огромные белые клыки и ожидая приказа хозяев. Им явно не терпелось наброситься на затаившихся в кустах чужаков и разорвать их в клочья.
Уроборос, поднявшись на задних лапках, прижался к ногам брата Лэльдо и ухватился за штаны эливенера, как будто это могло защитить его от бешеных зверей. Ну, в конце концов, Дзз был всего лишь школьником… а тут и взрослый испугался бы.
Молодой эливенер, понимая, что с крошечным ятаганом выступать против этой своры бессмысленно, крепко сжал в правой руке булатный посох, готовый обжечь собак. Да еще иир'ова, до сих пор не замеченная псами, сидела на ближайшем дереве, готовая броситься на врага сверху. Но брат Лэльдо не сомневался: справиться с полутора десятками гигантских собак будет очень и очень нелегко…
Но вот наконец по дороге простучали копыта нескольких скакунов, послышались голоса людей, кто-то спрыгнул с седла и шагнул с дороги в лес… и низкий мужской голос крикнул:
— Тубо! Тубо!
Собаки нехотя отступили на шаг назад.
С шумом раздвигая кусты, на прогалину, где замерли в окружении своры брат Лэльдо и уроборос, вышел высокий бородатый и усатый мужчина — в высоких сапогах и серо-зеленом костюме с золотыми галунами, в шляпе с белым пером, заткнутым за ленту. Он держал в руке… нет, брат Лэльдо не мог ошибиться. Это было самое настоящее охотничье ружье с двумя стволами, такое, какие он видел в копиях древних книг.
— Ты кто такой? — спросил мужчина по-американски, но с каким-то странным тягучим акцентом.
— Мы просто путники, — негромко ответил брат Лэльдо.
— Вы? — переспросил охотник, оглядываясь по сторонам. — А с кем ты?
— Вот один мой друг, — молодой эливенер опустил руку, слегка коснувшись шипов, окружавших круглую физиономию уробороса, — а еще с нами Лэса, она испугалась твоих собак и спряталась, — и брат Лэльдо показал на дерево, в листве которого затаилась иир'ова.
На лице охотника отразилось недоумение. Он чуть наклонился, всматриваясь в уробороса, потом повернулся, следуя жесту эливенера, и поискал глазами Лэсу. Она высунулась из-за ствола и помахала бородачу рукой.
— Это… твои друзья? — озадаченно спросил охотник. — Ну, впрочем, тебе видней. Нет, собаки вас не тронут. Куда вы идете?
— Да мы и сами не знаем, — пожал плечами брат Лэльдо. Ему странно было слышать родную американскую речь, пусть даже звучащую немного непривычно, так далеко от дома. — Нас вообще-то занесло в этот лес ураганом. Так что мы просто понятия не имеем, где находимся.
— Ты в Англии, — чуть заметно улыбнулся бородач. — В старой доброй Англии. А какова цель твоего путешествия?
— Гималаи, — коротко ответил эливенер, отметив для себя, что охотник явно не считает его друзей достойными внимания и разговаривает так, как если бы брат Лэльдо путешествовал один.
— Гималаи? — Охотник слегка приподнял брови, словно услышал нечто сомнительное. — Гималаи… да, я слышал об этих горах. Но они очень далеко.
— Ну, так уж получилось, что мы оказались в ваших краях, — развел руками молодой эливенер. — А теперь хотели бы пойти дальше.
— Это вряд ли у тебя получится, — серьезно сказал охотник. — К сожалению, сэр, мы будем вынуждены задержать тебя и доставить в город. Поверь, тебе нечего бояться, если ты честный человек. Но у нас есть причины к тому, чтобы проверять всех чужаков. Значит, говоришь, тебя занесло ураганом? А не смерчем?
— Да, именно смерчем, — кивнул брат Лэльдо.
— Ну, забирай своих друзей, и пошли, — твердо сказал охотник. — Разберемся.
Он свистнул, отзывая собак, и свора нехотя вернулась на дорогу.
Лэса осторожно спустилась с дерева, уроборос оставил в покое штаны эливенера, за которые продолжал цепляться вплоть до этой минуты. Подобрав сброшенные мешки, двое американцев и уроженец Карпат вышли на дорогу.
Как только собаки увидели иир'ову, они словно взбесились, и Лэсе пришлось снова взлететь на ближайшее дерево.
Охотники, поджидавшие бородатого, не слезая с седел, захохотали.
— Над чем они смеются? — недоуменно спросил эливенер.
— Да над твоей кошкой, — сдержанно улыбнулся бородатый. — Ну, ничего, у нас есть запасные кони, сажай ее в седло позади себя, иначе, конечно, они ее просто разорвут.
— Да она и сама верхом ездит не хуже меня, — сказал брат Лэльдо. — Так что если уж у вас есть лишние скакуны, дайте ей одного.
— Сама? — странным тоном переспросил бородач. — Ну, смотри… тебе видней. Может, и этому колючему дать коня? — Он кивнул в сторону уробороса.
— Нет, малыш поедет со мной.
Эливенер пока что не понял, что вызывает у англичан такое необычное отношение к его друзьям, но решил, что сейчас не время разбираться в этом. Ему показали, на какую лошадь он может сесть, и, подхватив уробороса, он вскочил в седло, оглянувшись на Лэсу. Она уже сидела на спине предоставленного ей скакуна.
Кавалькада двинулась по дороге на север.
Хищные детки остались в лесу. Как ни звали их все трое друзей, рассылая мысленный клич во все стороны, ни один из маленьких птервусов не откликнулся. Но Лэльдо и кошка, обменявшись несколькими словами, решили не отправляться на их поиски. Детки были уже достаточно взрослыми.
Лошади, на которых ездили англичане, были ничуть не похожи на тех, с которыми брат Лэльдо и его друзья познакомились на побережье океана, в Италии. Там, в далекой стране, лежавшей между горами и океаном, лошади были умны и прекрасны. А здешние оказались полностью лишены разума, и к тому же выглядели, по мнению молодого эливенера, немного странно. Ну, прежде всего, они почему-то были полосатыми, их бока напоминали черно-белые матрасы. Во-вторых — они обладали очень длинными шеями, из-за чего головы лошадей мешали всаднику смотреть на дорогу. К тому же лошадиные шеи по окраске отличались от туловищ. Вместо полосок по ним были разбросаны такие же черные горошины, как те, что украшали бока огромных собак. Да еще между крупными, заостренными сверху ушами животных торчали почему-то короткие рожки с утолщениями на концах, как будто кто-то надел на эти рожки небольшие шарики, дабы избежать опасности удара остриями под зад.
Но в целом, как подумал брат Лэльдо, оглядев всадников, кавалькада выглядела великолепно. Черно-белые лошади, черно-белые собаки, всадники в костюмах сдержанных цветов — серовато-зеленых, серовато-голубых, розовато-коричневых… и яркие перья на шляпах с узкими полями и высокими тульями — белые, красные, желтые, зеленые… Да, решил молодой эливенер, этот народ обладает куда более изысканным вкусом, чем итальянцы, чьи наряды просто убивали своей пестротой и насыщенностью красок. К тому же итальянцы слишком уж злоупотребляли золотыми украшениями со множеством драгоценных камней. А на руках англичан брат Лэльдо заметил лишь по два-три перстня удивительно тонкой работы, и все. Ни браслетов, ни цепочек они не носили. Впрочем, тут же решил эливенер, может быть, они не надевают лишнего на охоту. Ну, в любом случае все это не имело никакого значения.
Зато другой обычай здешних людей привел брата Лэльдо в немалое изумление. То один, то другой всадник вдруг доставали из кармана верхней одежды какую-то черную палочку и разжигали ее, прикрывая спичку ладонями от ветра. И начинали вдыхать чудовищно вонючий и ядовитый дым — тот самый, след которого заставил уробороса расчихаться там, в лесу… Зачем они это делают, гадал эливенер, какой в этом смысл? Но сейчас было не время для того, чтобы задавать вопросы.
Кавалькада скакала долго, почти час, когда наконец лес закончился, и отряд выбрался на равнину.
20
Далеко впереди показался город.
Издали он выглядел немного похожим на горную гряду, — потому что его окраины были застроены невысокими, одноэтажными домами, но чем ближе к центру, тем дома становились выше. И где-то в самом сердце этого огромного поселения возносилась к небу каменная башня с огромными часами, увенчанная позолоченным шпилем.
Издали он выглядел немного похожим на горную гряду, — потому что его окраины были застроены невысокими, одноэтажными домами, но чем ближе к центру, тем дома становились выше. И где-то в самом сердце этого огромного поселения возносилась к небу каменная башня с огромными часами, увенчанная позолоченным шпилем.