Захват всей части был до банальности простым. Кардаши не выискивали каких-нибудь новых стратегических и тактических планов. Все шло по старой, уже проверенной схеме.
Несколько наших прапорщиков подошли к ничего не подозревающему капитану — дежурному по батальону, и завели с ним разговор. А во время разговора, уловив удобный момент, напали на него, отобрали пистолет и ключи от оружейной комнаты. Затем связали капитана и затолкнули в комнату отдыха.
Прапорщик — дежурный по КПП — открыл ворота и запустил на территорию части толпу вооруженных джигитов.
Начальником караула был тоже прапорщик. С его помощью и при непосредственном участии кардаши разоружили весь караул.
Вот так и произошел захват.
Кардаши стали ходить по территории части, выставляя у различных объектов свою охрану. А толпа прапорщиков, не будь дураками, полезла грабить вещевой склад текущего довольствия.
Ну а мы, офицеры, сидели в это время под направленными на нас стволами автоматов в кабинете командира батальона.
— В чем дело? — спросил комбат.
— Молчи! — прокричал ему в ответ один из кардашей.
— Послушайте, так же нельзя, — произнес штабной полковник.
— Заткнись, свинья! — ответил ему тот же кардаш.
Вдруг в коридоре что-то прокричали по-азербайджански. И тогда наш ''собеседник'' кардаш громко сказал, обращаясь к нам:
— Выходите все из дома!
— Не дом это, милок, а штаб! — сказал Саша Лагов, за что получил удар кулаком в ухо от стоявшего у двери кардаша.
— Все выходи! — срывающимся голосом прокричал ''собеседник''.
Мы встали, и подталкиваемые стволами автоматов вышли из штаба.
Около штаба в окружении десятка вооруженных джигитов стоял и курил командир взвода связи старший прапорщик Аббасов. Одет он был не в простую суконную шинель, а в шинель из драпа. Такие шинели полковники носят. На шинели были пришиты парадные золотистые майорские погоны. На голове у него была парадная фуражка, вместо кокарды на ней был металлический значок с изображением трехцветного национального флага Азербайджана.
— Оба-на! — ухмыльнувшись, произнес я.
— ''Блин'', Аббасов, ты не свою шинель одел! — с издевкой сказал Лагов, и тут же схлопотал прикладом по спине.
— Прекратите этот маскарад, товарищ прапорщик! — сказал штабной полковник.
И тут один из кардашей выстрелил из автомата полковнику в ногу. А другой кардаш громко сказал:
— Майор Аббасов наш командир батальона.
Аббасов улыбнулся и важно произнес:
— Если кто из вас желает служить в Национальной Армии Азербайджана — примем как братьев! А если кто будет сопротивляться, того убьем!
Наступила минутная тишина. Только раненый полковник негромко стонал…
Аббасов вяло взмахнул рукой:
— Подумайте!
Сказав это, Аббасов демонстративно отвернулся от нас и стал разговаривать с джигитами на азербайджанском языке.
Из штаба вывели капитана, бывшего дежурного по части, и толкнули в нашу сторону.
И тут сказал подполковник Азаров:
— Слушай, Аббасов, полковник ранен. Давай его в госпиталь отправляй.
— Конечно, йолдаш подполковник, мы же не звери, — произнес Аббасов.
Слово ''йолдаш'' не является каким-то ругательством, как мог бы кто-нибудь подумать. Оно означает на азербайджанском языке — ''товарищ''.
Аббасов что-то сказал по-азербайджански одному джигиту, и тот энергично закивал головой. Потом этот джигит ушел, и через пару минут к штабу подъехал бортовой ЗИЛ-131. В его кузове сидели все наши солдаты. Мы перевязали ногу полковнику и загрузили его в кузов. После чего Аббасов, указав пальцем на старшего лейтенанта, командира инженерно-саперной роты, произнес:
— Ты будешь старшим! Увози солдат. И полковника в госпиталь увози!
Старлей посмотрел на Азарова. Тот в ответ кивнул, и сказал:
— В Гянджу!
Старший лейтенант влез в кабину. Боец-водитель завел двигатель, и машина отправилась в путь.
После того, как машина выехала за ворота части, двое кардашей повели нас в сторону солдатской столовой. Наверное, хотели закрыть нас там. Но осуществить задуманное им не удалось.
Солдатская столовая находилась рядом с КПП. И когда до него оставалось метров семь, комбат, идущий сзади, положил руки на плечи мне и Лагову, и произнес:
— Саша, Толя, бегите!
Первым в направлении открытой двери КПП рванул Лагов. Я, не задумываясь, побежал за ним. Приказ — есть приказ! Сзади раздалась автоматная очередь… Потом крики… Затем шум драки…
Мы с Лаговым, как НУРСы (неуправляемый реактивный снаряд) неслись в сторону жилого городка… Вбежав в него, Лагов крикнул:
— Бежим к моей машине!
— Но там же наши!
— Быстрее! Знамя спасать надо!
Я все понял без дальнейших объяснений. Знамя у Лагова. И значит, именно Сашку Лагова я и должен охранять.
— Все понял! Давай ''тачку'' к подъезду! А я сейчас! — прокричал я Сашке и стремглав заскочил в подъезд дома, затем в квартиру. Схватил дипломат и выбежал во двор.
Сашкины ''Жигули'' уже стояли у подъезда. Я прыгнул в открытую переднюю дверь, и мы рванули с места… А сзади, у КПП, была слышна перестрелка…
Мы ехали по Агдаму на большой скорости, нарушая все правила дорожного движения. А собственно, какие правила? На Кавказе все так ездят, тем более что светофоры не работают уже несколько месяцев.
На выезде из города нас обстреляли из автоматов кардаши. Одна пуля угодила в заднее стекло, и его осколки звонко посыпались внутрь машины.
— Во, б…, сволочи! Машину мне ломать?! — прокричал Лагов, и добавил: — Толя, в ''бардачке'' посмотри!
Я открыл ''бардачок'' и взял там пистолет ПМ.
— Молодец, Сашка! — прокричал я. Потом развернулся и стал стрелять назад через разбитое окно.
Один кардаш упал.
— Есть один! — прокричал я в азарте.
— Все, Толя, рвем когти! — сказал Лагов, вдавив до отказа педаль газа.
До Гянджи мы неслись на огромной скорости, и уже примерно через час въехали в один из самых красивых городов Азербайджана. Да, Гянджа город красивый! И это не только мое мнение.
Мы остановились около КПП 23-й Гвардейской мотострелковой дивизии.
— Ух! — тяжело выдохнул Лагов.
— Слушай, Саша, а где знамя, если не секрет?
— Никаких секретов от тебя, Толик! Ты ведь мой телохранитель, — ответил Лагов, расстегнул бушлат, затем хэбэ, и произнес: — Вот оно, милое!
Знамя было обмотано вокруг Сашкиного туловища.
— А если бы в тебя попали? — спросил я.
— Было бы знамя с дырочкой, — ответил в тон мне Лагов, и добавил: — Только вот попали не в меня, а в тебя.
— Куда? — не понял я.
— На левую руку посмотри.
Я посмотрел на левую руку и увидел, что на плече бушлат был разорван, точнее, был вырван клок ваты-утеплителя.
— Ничего, Саша, главное не ранило!
— Вот и я о том же, — доставая сигарету, сказал Лагов.
Потом протянул пачку ''Примы'' мне:
— Давай, Толик, я буду что-то со стеклом задним придумывать, а ты что-нибудь для согрева найди. Стресс снимать будем!
— Хорошо! — подкуривая, ответил я.
Я вылез из машины и отправился в дивизию искать своего хорошего знакомого, начальника вещевой службы танкового полка.
Не было ничего удивительного в том, что по дороге из Агдама в Гянджу мы не встретили ЗИЛ-131 с нашими бойцами. Мы с Лаговым мчались по короткой, но опасной, систематически обстреливаемой дороге, через Мир-Башир. Старлей же с бойцами, видимо, отправился по дороге менее опасной, но более длинной, через Евлах. Терзало только одно: что же с комбатом и теми, кто прикрывал нас…
Примерно через полчаса я отыскал Валерку, старлея, начвеща танкового полка. Потом вкратце рассказал ему, что с нами произошло. Захватив ватный матрац, чтобы окно заделать в машине, и две бутылки водки с закуской мы вышли из КПП дивизии.
Возле машины Лагова стояли еще два ''Жигуленка''. Это были машины комбата и зама по вооружению. А возле них, шумно беседуя, стояли наши офицеры.
Антон, наш замполит, капитан, громко и эмоционально рассказывал, как после нашего с Лаговым побега они отобрали у кардашей-конвоиров автоматы. Потом, обстреливая КПП и не давая джигитам выйти за ворота, заняли оборону, пока комбат и зам по вооружению выводили свои машины. Офицеры сели в автомобили и, отстреливаясь, покинули Агдам. А подъезжая к Гяндже, они догнали ЗИЛ-131 с нашими солдатами.
Старлей с солдатами и раненым полковником уже въехали на территорию дивизии. Там же находился наш комбат, он связывался по дальней связи со штабом 4-й Армии.
Все вроде бы налаживалось. За это и выпить не грех. Мы с Валеркой накрыли импровизированный стол на капоте машины зама по вооружению, и все стали дружно употреблять, ну… греться.
Через некоторое время из КПП вышел комбат и, улыбаясь, произнес:
— Ну вот, стоит командиру на две минуты отлучиться, как тут пьянка уже. Кстати, мне оставили?
Мы переглянулись. Все было выпито. Зам по вооружению улыбнулся и подошел к багажнику своей машины. Открыл его и, достав бутылку азербайджанского коньяка, произнес:
— А как же!
Азаров выпил коньячку и сказал:
— Вот что, ребята, приказано нам ехать в штаб округа. Но не все мы едем в Тбилиси.
— Кто-то в другое место едет? — спросил я.
— Нет. По приказу, здесь, в Гяндже остаются командиры рот и солдаты. Все остальные завтра с утра вместе со мной убывают в Тбилиси.
Затем комбат посмотрел на капитана, командира инженерно-дорожной роты, и добавил:
— Тебя уже ждет командир саперной роты.
— А где он?
— Кто — старлей? Там, у штаба дивизии. Кстати, смотри за бойцами, чтоб порядок был.
— Все нормально будет! — сказал капитан и пошел в сторону КПП дивизии.
На ночевку мы разместились в одной из каптерок 23-й дивизии. Вечером к нам пришел Миша Сердюк и сообщил, что переводится на родину, на Украину. Собственно, его и в особый отдел вызывали для того, чтобы сообщить эту новость. Мишка пришел не с пустыми руками. Ну, мы и отметили это…
А утром комбат подполковник Азаров, зам комбата по боевой подготовке майор Шарафутдинов, зам по вооружению капитан Рощенко, замполит капитан Чугунников, начальник штаба майор Лагов и я на трех ''Жигулях'' отправились в штаб округа в Тбилиси. В принципе, все было на своих местах. Неизвестно было только одно: где зам по тылу капитан Витя Круглов? Что с ним? И жив ли он вообще?
Глава девятая. В «стойле»
Глава десятая. Расформирование
Несколько наших прапорщиков подошли к ничего не подозревающему капитану — дежурному по батальону, и завели с ним разговор. А во время разговора, уловив удобный момент, напали на него, отобрали пистолет и ключи от оружейной комнаты. Затем связали капитана и затолкнули в комнату отдыха.
Прапорщик — дежурный по КПП — открыл ворота и запустил на территорию части толпу вооруженных джигитов.
Начальником караула был тоже прапорщик. С его помощью и при непосредственном участии кардаши разоружили весь караул.
Вот так и произошел захват.
Кардаши стали ходить по территории части, выставляя у различных объектов свою охрану. А толпа прапорщиков, не будь дураками, полезла грабить вещевой склад текущего довольствия.
Ну а мы, офицеры, сидели в это время под направленными на нас стволами автоматов в кабинете командира батальона.
— В чем дело? — спросил комбат.
— Молчи! — прокричал ему в ответ один из кардашей.
— Послушайте, так же нельзя, — произнес штабной полковник.
— Заткнись, свинья! — ответил ему тот же кардаш.
Вдруг в коридоре что-то прокричали по-азербайджански. И тогда наш ''собеседник'' кардаш громко сказал, обращаясь к нам:
— Выходите все из дома!
— Не дом это, милок, а штаб! — сказал Саша Лагов, за что получил удар кулаком в ухо от стоявшего у двери кардаша.
— Все выходи! — срывающимся голосом прокричал ''собеседник''.
Мы встали, и подталкиваемые стволами автоматов вышли из штаба.
Около штаба в окружении десятка вооруженных джигитов стоял и курил командир взвода связи старший прапорщик Аббасов. Одет он был не в простую суконную шинель, а в шинель из драпа. Такие шинели полковники носят. На шинели были пришиты парадные золотистые майорские погоны. На голове у него была парадная фуражка, вместо кокарды на ней был металлический значок с изображением трехцветного национального флага Азербайджана.
— Оба-на! — ухмыльнувшись, произнес я.
— ''Блин'', Аббасов, ты не свою шинель одел! — с издевкой сказал Лагов, и тут же схлопотал прикладом по спине.
— Прекратите этот маскарад, товарищ прапорщик! — сказал штабной полковник.
И тут один из кардашей выстрелил из автомата полковнику в ногу. А другой кардаш громко сказал:
— Майор Аббасов наш командир батальона.
Аббасов улыбнулся и важно произнес:
— Если кто из вас желает служить в Национальной Армии Азербайджана — примем как братьев! А если кто будет сопротивляться, того убьем!
Наступила минутная тишина. Только раненый полковник негромко стонал…
Аббасов вяло взмахнул рукой:
— Подумайте!
Сказав это, Аббасов демонстративно отвернулся от нас и стал разговаривать с джигитами на азербайджанском языке.
Из штаба вывели капитана, бывшего дежурного по части, и толкнули в нашу сторону.
И тут сказал подполковник Азаров:
— Слушай, Аббасов, полковник ранен. Давай его в госпиталь отправляй.
— Конечно, йолдаш подполковник, мы же не звери, — произнес Аббасов.
Слово ''йолдаш'' не является каким-то ругательством, как мог бы кто-нибудь подумать. Оно означает на азербайджанском языке — ''товарищ''.
Аббасов что-то сказал по-азербайджански одному джигиту, и тот энергично закивал головой. Потом этот джигит ушел, и через пару минут к штабу подъехал бортовой ЗИЛ-131. В его кузове сидели все наши солдаты. Мы перевязали ногу полковнику и загрузили его в кузов. После чего Аббасов, указав пальцем на старшего лейтенанта, командира инженерно-саперной роты, произнес:
— Ты будешь старшим! Увози солдат. И полковника в госпиталь увози!
Старлей посмотрел на Азарова. Тот в ответ кивнул, и сказал:
— В Гянджу!
Старший лейтенант влез в кабину. Боец-водитель завел двигатель, и машина отправилась в путь.
После того, как машина выехала за ворота части, двое кардашей повели нас в сторону солдатской столовой. Наверное, хотели закрыть нас там. Но осуществить задуманное им не удалось.
Солдатская столовая находилась рядом с КПП. И когда до него оставалось метров семь, комбат, идущий сзади, положил руки на плечи мне и Лагову, и произнес:
— Саша, Толя, бегите!
Первым в направлении открытой двери КПП рванул Лагов. Я, не задумываясь, побежал за ним. Приказ — есть приказ! Сзади раздалась автоматная очередь… Потом крики… Затем шум драки…
Мы с Лаговым, как НУРСы (неуправляемый реактивный снаряд) неслись в сторону жилого городка… Вбежав в него, Лагов крикнул:
— Бежим к моей машине!
— Но там же наши!
— Быстрее! Знамя спасать надо!
Я все понял без дальнейших объяснений. Знамя у Лагова. И значит, именно Сашку Лагова я и должен охранять.
— Все понял! Давай ''тачку'' к подъезду! А я сейчас! — прокричал я Сашке и стремглав заскочил в подъезд дома, затем в квартиру. Схватил дипломат и выбежал во двор.
Сашкины ''Жигули'' уже стояли у подъезда. Я прыгнул в открытую переднюю дверь, и мы рванули с места… А сзади, у КПП, была слышна перестрелка…
Мы ехали по Агдаму на большой скорости, нарушая все правила дорожного движения. А собственно, какие правила? На Кавказе все так ездят, тем более что светофоры не работают уже несколько месяцев.
На выезде из города нас обстреляли из автоматов кардаши. Одна пуля угодила в заднее стекло, и его осколки звонко посыпались внутрь машины.
— Во, б…, сволочи! Машину мне ломать?! — прокричал Лагов, и добавил: — Толя, в ''бардачке'' посмотри!
Я открыл ''бардачок'' и взял там пистолет ПМ.
— Молодец, Сашка! — прокричал я. Потом развернулся и стал стрелять назад через разбитое окно.
Один кардаш упал.
— Есть один! — прокричал я в азарте.
— Все, Толя, рвем когти! — сказал Лагов, вдавив до отказа педаль газа.
До Гянджи мы неслись на огромной скорости, и уже примерно через час въехали в один из самых красивых городов Азербайджана. Да, Гянджа город красивый! И это не только мое мнение.
Мы остановились около КПП 23-й Гвардейской мотострелковой дивизии.
— Ух! — тяжело выдохнул Лагов.
— Слушай, Саша, а где знамя, если не секрет?
— Никаких секретов от тебя, Толик! Ты ведь мой телохранитель, — ответил Лагов, расстегнул бушлат, затем хэбэ, и произнес: — Вот оно, милое!
Знамя было обмотано вокруг Сашкиного туловища.
— А если бы в тебя попали? — спросил я.
— Было бы знамя с дырочкой, — ответил в тон мне Лагов, и добавил: — Только вот попали не в меня, а в тебя.
— Куда? — не понял я.
— На левую руку посмотри.
Я посмотрел на левую руку и увидел, что на плече бушлат был разорван, точнее, был вырван клок ваты-утеплителя.
— Ничего, Саша, главное не ранило!
— Вот и я о том же, — доставая сигарету, сказал Лагов.
Потом протянул пачку ''Примы'' мне:
— Давай, Толик, я буду что-то со стеклом задним придумывать, а ты что-нибудь для согрева найди. Стресс снимать будем!
— Хорошо! — подкуривая, ответил я.
Я вылез из машины и отправился в дивизию искать своего хорошего знакомого, начальника вещевой службы танкового полка.
Не было ничего удивительного в том, что по дороге из Агдама в Гянджу мы не встретили ЗИЛ-131 с нашими бойцами. Мы с Лаговым мчались по короткой, но опасной, систематически обстреливаемой дороге, через Мир-Башир. Старлей же с бойцами, видимо, отправился по дороге менее опасной, но более длинной, через Евлах. Терзало только одно: что же с комбатом и теми, кто прикрывал нас…
Примерно через полчаса я отыскал Валерку, старлея, начвеща танкового полка. Потом вкратце рассказал ему, что с нами произошло. Захватив ватный матрац, чтобы окно заделать в машине, и две бутылки водки с закуской мы вышли из КПП дивизии.
Возле машины Лагова стояли еще два ''Жигуленка''. Это были машины комбата и зама по вооружению. А возле них, шумно беседуя, стояли наши офицеры.
Антон, наш замполит, капитан, громко и эмоционально рассказывал, как после нашего с Лаговым побега они отобрали у кардашей-конвоиров автоматы. Потом, обстреливая КПП и не давая джигитам выйти за ворота, заняли оборону, пока комбат и зам по вооружению выводили свои машины. Офицеры сели в автомобили и, отстреливаясь, покинули Агдам. А подъезжая к Гяндже, они догнали ЗИЛ-131 с нашими солдатами.
Старлей с солдатами и раненым полковником уже въехали на территорию дивизии. Там же находился наш комбат, он связывался по дальней связи со штабом 4-й Армии.
Все вроде бы налаживалось. За это и выпить не грех. Мы с Валеркой накрыли импровизированный стол на капоте машины зама по вооружению, и все стали дружно употреблять, ну… греться.
Через некоторое время из КПП вышел комбат и, улыбаясь, произнес:
— Ну вот, стоит командиру на две минуты отлучиться, как тут пьянка уже. Кстати, мне оставили?
Мы переглянулись. Все было выпито. Зам по вооружению улыбнулся и подошел к багажнику своей машины. Открыл его и, достав бутылку азербайджанского коньяка, произнес:
— А как же!
Азаров выпил коньячку и сказал:
— Вот что, ребята, приказано нам ехать в штаб округа. Но не все мы едем в Тбилиси.
— Кто-то в другое место едет? — спросил я.
— Нет. По приказу, здесь, в Гяндже остаются командиры рот и солдаты. Все остальные завтра с утра вместе со мной убывают в Тбилиси.
Затем комбат посмотрел на капитана, командира инженерно-дорожной роты, и добавил:
— Тебя уже ждет командир саперной роты.
— А где он?
— Кто — старлей? Там, у штаба дивизии. Кстати, смотри за бойцами, чтоб порядок был.
— Все нормально будет! — сказал капитан и пошел в сторону КПП дивизии.
На ночевку мы разместились в одной из каптерок 23-й дивизии. Вечером к нам пришел Миша Сердюк и сообщил, что переводится на родину, на Украину. Собственно, его и в особый отдел вызывали для того, чтобы сообщить эту новость. Мишка пришел не с пустыми руками. Ну, мы и отметили это…
А утром комбат подполковник Азаров, зам комбата по боевой подготовке майор Шарафутдинов, зам по вооружению капитан Рощенко, замполит капитан Чугунников, начальник штаба майор Лагов и я на трех ''Жигулях'' отправились в штаб округа в Тбилиси. В принципе, все было на своих местах. Неизвестно было только одно: где зам по тылу капитан Витя Круглов? Что с ним? И жив ли он вообще?
Глава девятая. В «стойле»
В Тбилиси нас разместили прямо на территории штаба Закавказского Военного округа. Выделили комнату в одном из зданий штаба. Солдаты комендантского взвода принесли туда металлические армейские кровати, ватные матрацы, подушки и постельные принадлежности. Так мы и разместились для временного проживания.
Хотя нет! Сначала от нас потребовали сдать оружие дежурному по штабу округа. А почему бы и нет? Здесь, в Тбилиси, войск много, штаб охраняется. И оружие не наше, а как бы правильнее сказать… трофейное. Вот мы его и сдали: два автомата АК-74, и два пистолета ПМ. Зам по вооружению капитан Рощенко оформил соответствующие документы на сдачу оружия.
Потом мы загнали наши машины на территорию штаба округа. И только после этого пошли устраиваться в отведенном для нас помещении.
Следующий день прошел впустую. Мы просто слонялись по коридорам штаба, и не было до нас никому никакого дела. Один лишь замполит капитан Антон Чугунников сумел ''прорваться'' к своим окружным политработникам. Но и там только поинтересовались: сколько нас, и где разместились? Больше никаких вопросов и указаний не было.
Только на второй день после обеда нашего комбата вызвали на беседу к генералу. После нее подполковник Азаров вернулся хмурый, периодически чертыхаясь.
— Ну, что там, Семеныч? — спросил я.
— Блин, Толя, мы во всем виноваты!
— В чем?
— Во всем! — на повышенных тонах произнес комбат, и добавил: — Мы сдали часть! Мы виноваты в утрате имущества! Мы стреляли в мирных людей!
— Да какие они мирные? И если разобраться, они же ранили полковника армейского!
— Вот-вот! А я лично виноват, что допустил это. И полковник получил ранение по моей халатности! — проговорив это, комбат тяжело вздохнул и отвел взгляд в сторону.
Я достал из пачки сигарету и предложил комбату.
— Нет, — ответил он.
Я повертел сигарету в пальцах и засунул ее обратно в пачку.
— Интересно получается, Семеныч. Сначала у нас по приказу начальства отбирают оружие, потом происходит захват части. А когда мы пытаемся оказать сопротивление, начальство начинает считать нас преступниками. Любопытно!
— Это ты к чему?
— Жаль, нет с нами Сердюка. Ничего, прорвемся! — ответил я.
— Я понял твою мысль, Толя. Но пока неизвестно, что дальше будет.
Я опять достал сигарету из пачки и, подкурив, сказал:
— Думается мне, что генерал погорячился. Сегодня объявит пару взысканий своим заместителям, ''выпустит пар''… Потом доложит Командующему округом. Тот, в свою очередь, свяжется с Москвой. А завтра, возможно, будет и решение.
— Я тоже так думаю, — улыбнувшись, сказал комбат, и добавил: — Но хотелось бы, чтоб решение толковым было.
Я несколько ошибся. На следующий день комбата никто не вызывал. Но все же день даром не пропал. После обеда к нам в комнату, постучавшись, вошел солдат-посыльный, и доложил, что на КПП прибыл какой-то капитан и просит кого-нибудь из нас.
— Ну что, пошли посмотрим, Толя, кто там? — предложил майор Шарафутдинов, взглянув на меня.
— Пошли, Ильдус, — ответил я.
Мы вышли из нашего ''стойла'', именно так от безделья мы называли комнату, в которой жили, и пошли по коридорам штаба. Выйдя из КПП, мы увидели интересную картину.
На площадке у КПП штаба Закавказского Военного округа стоял продырявленный в нескольких местах пулями УАЗ-469. На его капоте, закинув на ремне через плечо АКС-74, и положив на колени АКМ, сидел и курил наш зам по тылу капитан Витя Круглов.
— Витек! — вырвалось у меня.
— Да-а, йолдаши майоры! Я половину Азербайджана объездил в поисках вас! А вы в Грузии?! — осипшим голосом, но очень эмоционально произнес Круглов.
— Где ты был, Витя? — спросил Ильдус, рассматривая дырки от пуль.
— Я?! Это куда вы все делись? — прохрипел Круглов.
— Ладно, пошли в наше ''стойло''. Там разберемся, — сказал я.
— Э! Подожди! Этот прапорюга хочет оружие у меня отобрать, — сказал Круглов, показав пальцем на прапорщика, дежурного по КПП.
— Так надо, Витя. Мы свое уже сдали, — ответил я.
— Да? Ну, ладно, — Круглов спрыгнул с капота ''УАЗика'' и вместе с нами пошел сдавать оружие.
Сдав автоматы дежурному, Круглов загнал ''УАЗик'' на территорию штаба и припарковал его возле трех наших ''Жигулей''.
— Что-то очень легко ты с автоматами распрощался, — произнес Шарафутдинов, и добавил: — Наверное, еще что-то есть?
— Что ты, Ильдус! Приказы нужно выполнять! — ответил Круглов, улыбнувшись.
Мы с Шарафутдиновым улыбнулись в ответ.
Умывшись, побрившись и сев с нами за стол распить бутылку водки, Круглов рассказал, что с ним приключилось.
После первого совещания с армейским полковником он сдал свои автомат и пистолет на склад части. А затем отправился на продовольственный склад за своим любимым четырехгранным штыком от винтовки Мосина.
Напомню, Круглов собирался производить забой свиньи на подсобном хозяйстве. А лучшим средством для этого является именно ''мосинский'' штык. Откуда взялся на продскладе этот ''инструмент''? Не знаю, он всегда был там.
На продовольственном складе штыка не оказалось. Витя, немного подумав, вспомнил, что оставил его в овощехранилище. Ну, а раз там, то нужно за ним идти. Витя закрыл склад и спустился по ступенькам вниз. Овощехранилище находилось в глубоком подвале под продовольственным складом. Спустившись туда, он немного повозился с керосиновой лампой, чтобы зажечь ее. Электричества в этот момент не было. Обычно, когда городская подстанция отключала подачу в часть электроэнергии, мы включали свои передвижные дизельные электростанции ЭСД-10. Но включали мы их вечером, а сейчас еще был день. Вот и пришлось Круглову зажечь керосиновую ''Летучую мышь''.
Осмотревшись, он увидел на столе штык, а рядом с ним книгу учета продовольствия. Ну, и присел на табурет за стол, чтобы полистать ее. А знаете, усталость свое берет, тем более что почти всю прошлую ночь Витя территорию части патрулировал. Вот он и задремал в подвале… А наверху в это время происходил захват части. Овощехранилище было оборудовано так, что при необходимости могло служить бомбоубежищем. Поэтому Круглов и не слышал никаких выстрелов.
Очнулся от дремоты он примерно через полчаса после того, как последняя группа наших офицеров, отстреливаясь, покинула Агдам.
Когда Витя вышел из овощехранилища, то увидел стоящего к нему спиной непонятного ''воина''. Одет тот был в камуфлированный бушлат, серые гражданские брюки, и с пыжиковой шапкой на голове. На левом плече у него висел автомат. Причем висел стволом вниз, как двустволка у охотника. ''Воин'' не просто так стоял, а мочился на стену соседнего склада.
Виктор тихо подкрался к нему и, приставив ''мосинский'' штык к горлу кардаша, произнес:
— Молчи!
Кардаш замер, а Виктор снял свободной рукой АКМ с его плеча и закинул на свое. Потом отвел кардаша в овощехранилище.
Джигит сразу, без каких-либо проволочек, рассказал Круглову обо всем, что произошло в части. Рассказал и о захвате, и о перестрелке у КПП.
— Так, надо сматываться, — сказал Виктор.
— Беги капитан! Я никому не скажу, — произнес джигит предательски дребезжащим голосом.
— Да рассказывай, что хочешь и кому хочешь, только позже, — ответил Круглов и, связав джигита, вышел из овощехранилища.
Конечно, лучше всего было бы перелезть через забор части. Но вдоль всего периметра забора с внутренней стороны было растянуто МЗП (малозаметное препятствие) — путаная проволока, и мины сигнальные стояли. И при малейшей неосторожности мины сработали бы, и начался ''фейерверк''. Поэтому Круглов перелез через забор автопарка и, спрятавшись там, стал наблюдать.
В автопарке было человек двадцать кардашей. Они вместе с бывшими нашими прапорщиками ковырялись у различных машин, подготавливая их к эксплуатации. Но внимание Круглова привлекла только одна группа из трех человек. Группа эта снимала с ДИМа выносную раму и поисковый элемент.
ДИМ — это дорожный индукционный миноискатель. Предназначен он для механизированного поиска и обнаружения противотанковых и противотранспортных мин установленных под дорожное покрытие автомобильных дорог. Миноискатель смонтирован на базе переоборудованного автомобиля УАЗ-469.
Объясняю проще. Представьте себе обычный ''УАЗик'', к которому дополнительно прикреплены штук двадцать полтора-двухметровых труб, одна широкая большая труба, и восемь колес. Предназначение этой машины — поиск мин… А брони нет! Только полный идиот может работать на ней сам, или послать своих бойцов работать с ДИМом, выискивая мины. ДИМ — это машина для самоубийц!
Не думаю, что кардаши знали об этом. Скорее всего, войдя в автопарк, джигиты увидели УАЗ-469 с какими-то ''железяками'', и решили их снять. И правильно сделали! УАЗ-469 — машина хорошая. А ДИМ — полная чушь!
Круглов, сидя в своем укрытии, дождался, пока кардаши сняли выносную раму и заправили машину горючим. Затем джигиты завели мотор, несколько минут поездили по автопарку, проверяя работоспособность ''УАЗика'', и, поставив машину на прежнее место, переговариваясь, вошли на КТП.
Витя пробрался к машине, влез в кабину и сел за руль. На переднем пассажирском сидении лежали АКС-74 и граната РГД-5.
— Оба-на! Пригодится!
Затем он завел двигатель, и рванул с места в открытые ворота автопарка. На большой скорости проехал по территории части и выехал в открытые ворота КПП.
Во как! ''День открытых дверей!''
С КПП по ''УАЗику'' открыли огонь… Несколько пуль попали в машину. Витя бросил гранату в сторону КПП.
— А вот теперь попробуй, — догони! — прокричал он, вдавив до отказа педаль газа.
Так Витя и покинул Агдам, двигаясь в направлении города Евлах. Рассуждал он так: наш батальон в непосредственном подчинении Штаба 4-й Общевойсковой Армии. Штаб армии находится в Баку, значит ехать нужно в Баку. Вот он, проехав Евлах, и направился по трассе прямо в направлении Баку, а не свернул влево — на Гянджу. Не знал он, что командование 4-й Армии нас уже ''отфутболило'' в Штаб Закавказского Военного округа.
Только к утру Витя добрался в Баку. Подъехал к Штабу 4-й Армии, сообщил о своем прибытии дежурному по КПП, попросив пригласить кого-нибудь из инженерной службы, и стал ждать. Прошел час, но никто к нему не вышел. Он еще раз напомнил о себе дежурному, а тот в свою очередь, стал звонить в инженерную службу. В инженерной службе ответили, что они знают о прибытии капитана Круглова, и пусть Круглов подождет. Прошло еще два часа, но так никто из инженерной службы и не появился. Тогда Виктор опять подошел к дежурному по КПП с этой же просьбой.
— Старший лейтенант, дежурный КПП ответил ему:
— Товарищ капитан, начальство занято, раз не выходит.
— Чем интересно?
— Не знаю.
— Никто не знает! — произнес Виктор.
— Честно говоря, сейчас никого не впускают на территорию штаба, но давайте, я еще раз попробую связаться с инженерами? — предложил старлей, беря телефонную трубку.
— Нет, подожди! Давай по-другому!
— Как по-другому? — не понял старлей.
— Хрен к инженерам прорвешься! Сделаем ''ход конем''. Свяжись с тыловиками, и сообщи обо мне.
— Как скажете, — ответил старлей, и спросил: — А по должности вы кто?
— Заместитель командира батальона по тылу.
— Вопросов нет!
Старший лейтенант стал связываться по очереди со всеми службами тыла. И, в конечном итоге, через полчаса на КПП пришел подполковник из вещевой службы армии. Одет на нем был новенький бронежилет, на ремне через плечо АК-74, а на голове нелепо смотрелась каска.
— Б…, ''фронтовик''! — шепотом произнес Круглов.
— Угу, — старлей улыбнулся в ответ.
Подполковник поздоровался с Виктором за руку и, выслушав рассказ, сообщил о том, что штаб Агдамского саперного батальона отправлен в Тбилиси.
— А когда они уехали из Баку? — спросил Круглов, в надежде догнать по дороге.
— Их не было в Баку. Они из Гянджи уехали.
— Твою мать! — сплюнув, проговорил Виктор.
— Не ругайся, найдешь своих, — проговорил подполковник.
— Дайте бензина, товарищ подполковник, — сказал Виктор.
— Завтра в Сальянских казармах тебе нальют, я договорюсь!
— И на том спасибо!
Переночевал Круглов в Сальянских казармах, а весь следующий день потратил на заправку. Вы думаете легко заправиться, если прапорщик в загуле или прогуле, или отгуле за прогул? Нет — сделать это сложно! Первую половину дня Круглов искал прапорщика, а вторую половину дня, уже найдя прапорщика, объяснял ему, кто он такой и почему заправляется здесь. В итоге Витя все-таки заправился, но ночевать опять пришлось в Баку.
На следующее утро он рванул в Тбилиси. Но, доехав в Гянджу, узнал от десантников на блокпосту, что в сторону Грузии вечером дорога закрыта. Поэтому ему пришлось заночевать в расположении 23-й дивизии. В дивизии он узнал, что Степанакертский 366-й полк воюет сам с собой!
Так, все по порядку. Командование Закавказского Военного округа поставило задачу командиру 366-го Гвардейского мотострелкового полка вывести полк из места постоянной дислокации и перебазироваться в Вазиани.
В поселке Вазиани, что недалеко от Тбилиси, находился учебный центр.
Получив задачу, командир 366-го полка выстроил технику в колонну для марша. И полк стал выбираться из Степанакерта.
Но командир второго мотострелкового батальона этого полка вместе с офицерами, прапорщиками армянами, и солдатами разных национальностей, захватив танк, двадцать БМП и два артиллерийских орудия, занял господствующие позиции в четырех километрах южнее села Балыджа, и не пропускал колонну. Второй батальон — это именно тот батальон, который принимал участие в штурме Ходжалы.
Зачем армянам нужно было задерживать полк? Солдаты и офицеры полка им, собственно, и не нужны. А нужны им были оружие и техника.
Узнал Витя также, что в Степанакерт из Гянджи уже вылетела группа десантников на вертолетах МИ-6, МИ-8 и МИ-26 для оказания помощи остаткам 366-го Гвардейского мотострелкового полка по выводу из Нагорного Карабаха. Была также отправлена туда и группа боевых вертолетов МИ-24.
Вот с этими новостями на следующий день и приехал к нам в Штаб Закавказского Военного округа наш зам по тылу капитан Виктор Круглов.
Хотя нет! Сначала от нас потребовали сдать оружие дежурному по штабу округа. А почему бы и нет? Здесь, в Тбилиси, войск много, штаб охраняется. И оружие не наше, а как бы правильнее сказать… трофейное. Вот мы его и сдали: два автомата АК-74, и два пистолета ПМ. Зам по вооружению капитан Рощенко оформил соответствующие документы на сдачу оружия.
Потом мы загнали наши машины на территорию штаба округа. И только после этого пошли устраиваться в отведенном для нас помещении.
Следующий день прошел впустую. Мы просто слонялись по коридорам штаба, и не было до нас никому никакого дела. Один лишь замполит капитан Антон Чугунников сумел ''прорваться'' к своим окружным политработникам. Но и там только поинтересовались: сколько нас, и где разместились? Больше никаких вопросов и указаний не было.
Только на второй день после обеда нашего комбата вызвали на беседу к генералу. После нее подполковник Азаров вернулся хмурый, периодически чертыхаясь.
— Ну, что там, Семеныч? — спросил я.
— Блин, Толя, мы во всем виноваты!
— В чем?
— Во всем! — на повышенных тонах произнес комбат, и добавил: — Мы сдали часть! Мы виноваты в утрате имущества! Мы стреляли в мирных людей!
— Да какие они мирные? И если разобраться, они же ранили полковника армейского!
— Вот-вот! А я лично виноват, что допустил это. И полковник получил ранение по моей халатности! — проговорив это, комбат тяжело вздохнул и отвел взгляд в сторону.
Я достал из пачки сигарету и предложил комбату.
— Нет, — ответил он.
Я повертел сигарету в пальцах и засунул ее обратно в пачку.
— Интересно получается, Семеныч. Сначала у нас по приказу начальства отбирают оружие, потом происходит захват части. А когда мы пытаемся оказать сопротивление, начальство начинает считать нас преступниками. Любопытно!
— Это ты к чему?
— Жаль, нет с нами Сердюка. Ничего, прорвемся! — ответил я.
— Я понял твою мысль, Толя. Но пока неизвестно, что дальше будет.
Я опять достал сигарету из пачки и, подкурив, сказал:
— Думается мне, что генерал погорячился. Сегодня объявит пару взысканий своим заместителям, ''выпустит пар''… Потом доложит Командующему округом. Тот, в свою очередь, свяжется с Москвой. А завтра, возможно, будет и решение.
— Я тоже так думаю, — улыбнувшись, сказал комбат, и добавил: — Но хотелось бы, чтоб решение толковым было.
Я несколько ошибся. На следующий день комбата никто не вызывал. Но все же день даром не пропал. После обеда к нам в комнату, постучавшись, вошел солдат-посыльный, и доложил, что на КПП прибыл какой-то капитан и просит кого-нибудь из нас.
— Ну что, пошли посмотрим, Толя, кто там? — предложил майор Шарафутдинов, взглянув на меня.
— Пошли, Ильдус, — ответил я.
Мы вышли из нашего ''стойла'', именно так от безделья мы называли комнату, в которой жили, и пошли по коридорам штаба. Выйдя из КПП, мы увидели интересную картину.
На площадке у КПП штаба Закавказского Военного округа стоял продырявленный в нескольких местах пулями УАЗ-469. На его капоте, закинув на ремне через плечо АКС-74, и положив на колени АКМ, сидел и курил наш зам по тылу капитан Витя Круглов.
— Витек! — вырвалось у меня.
— Да-а, йолдаши майоры! Я половину Азербайджана объездил в поисках вас! А вы в Грузии?! — осипшим голосом, но очень эмоционально произнес Круглов.
— Где ты был, Витя? — спросил Ильдус, рассматривая дырки от пуль.
— Я?! Это куда вы все делись? — прохрипел Круглов.
— Ладно, пошли в наше ''стойло''. Там разберемся, — сказал я.
— Э! Подожди! Этот прапорюга хочет оружие у меня отобрать, — сказал Круглов, показав пальцем на прапорщика, дежурного по КПП.
— Так надо, Витя. Мы свое уже сдали, — ответил я.
— Да? Ну, ладно, — Круглов спрыгнул с капота ''УАЗика'' и вместе с нами пошел сдавать оружие.
Сдав автоматы дежурному, Круглов загнал ''УАЗик'' на территорию штаба и припарковал его возле трех наших ''Жигулей''.
— Что-то очень легко ты с автоматами распрощался, — произнес Шарафутдинов, и добавил: — Наверное, еще что-то есть?
— Что ты, Ильдус! Приказы нужно выполнять! — ответил Круглов, улыбнувшись.
Мы с Шарафутдиновым улыбнулись в ответ.
Умывшись, побрившись и сев с нами за стол распить бутылку водки, Круглов рассказал, что с ним приключилось.
После первого совещания с армейским полковником он сдал свои автомат и пистолет на склад части. А затем отправился на продовольственный склад за своим любимым четырехгранным штыком от винтовки Мосина.
Напомню, Круглов собирался производить забой свиньи на подсобном хозяйстве. А лучшим средством для этого является именно ''мосинский'' штык. Откуда взялся на продскладе этот ''инструмент''? Не знаю, он всегда был там.
На продовольственном складе штыка не оказалось. Витя, немного подумав, вспомнил, что оставил его в овощехранилище. Ну, а раз там, то нужно за ним идти. Витя закрыл склад и спустился по ступенькам вниз. Овощехранилище находилось в глубоком подвале под продовольственным складом. Спустившись туда, он немного повозился с керосиновой лампой, чтобы зажечь ее. Электричества в этот момент не было. Обычно, когда городская подстанция отключала подачу в часть электроэнергии, мы включали свои передвижные дизельные электростанции ЭСД-10. Но включали мы их вечером, а сейчас еще был день. Вот и пришлось Круглову зажечь керосиновую ''Летучую мышь''.
Осмотревшись, он увидел на столе штык, а рядом с ним книгу учета продовольствия. Ну, и присел на табурет за стол, чтобы полистать ее. А знаете, усталость свое берет, тем более что почти всю прошлую ночь Витя территорию части патрулировал. Вот он и задремал в подвале… А наверху в это время происходил захват части. Овощехранилище было оборудовано так, что при необходимости могло служить бомбоубежищем. Поэтому Круглов и не слышал никаких выстрелов.
Очнулся от дремоты он примерно через полчаса после того, как последняя группа наших офицеров, отстреливаясь, покинула Агдам.
Когда Витя вышел из овощехранилища, то увидел стоящего к нему спиной непонятного ''воина''. Одет тот был в камуфлированный бушлат, серые гражданские брюки, и с пыжиковой шапкой на голове. На левом плече у него висел автомат. Причем висел стволом вниз, как двустволка у охотника. ''Воин'' не просто так стоял, а мочился на стену соседнего склада.
Виктор тихо подкрался к нему и, приставив ''мосинский'' штык к горлу кардаша, произнес:
— Молчи!
Кардаш замер, а Виктор снял свободной рукой АКМ с его плеча и закинул на свое. Потом отвел кардаша в овощехранилище.
Джигит сразу, без каких-либо проволочек, рассказал Круглову обо всем, что произошло в части. Рассказал и о захвате, и о перестрелке у КПП.
— Так, надо сматываться, — сказал Виктор.
— Беги капитан! Я никому не скажу, — произнес джигит предательски дребезжащим голосом.
— Да рассказывай, что хочешь и кому хочешь, только позже, — ответил Круглов и, связав джигита, вышел из овощехранилища.
Конечно, лучше всего было бы перелезть через забор части. Но вдоль всего периметра забора с внутренней стороны было растянуто МЗП (малозаметное препятствие) — путаная проволока, и мины сигнальные стояли. И при малейшей неосторожности мины сработали бы, и начался ''фейерверк''. Поэтому Круглов перелез через забор автопарка и, спрятавшись там, стал наблюдать.
В автопарке было человек двадцать кардашей. Они вместе с бывшими нашими прапорщиками ковырялись у различных машин, подготавливая их к эксплуатации. Но внимание Круглова привлекла только одна группа из трех человек. Группа эта снимала с ДИМа выносную раму и поисковый элемент.
ДИМ — это дорожный индукционный миноискатель. Предназначен он для механизированного поиска и обнаружения противотанковых и противотранспортных мин установленных под дорожное покрытие автомобильных дорог. Миноискатель смонтирован на базе переоборудованного автомобиля УАЗ-469.
Объясняю проще. Представьте себе обычный ''УАЗик'', к которому дополнительно прикреплены штук двадцать полтора-двухметровых труб, одна широкая большая труба, и восемь колес. Предназначение этой машины — поиск мин… А брони нет! Только полный идиот может работать на ней сам, или послать своих бойцов работать с ДИМом, выискивая мины. ДИМ — это машина для самоубийц!
Не думаю, что кардаши знали об этом. Скорее всего, войдя в автопарк, джигиты увидели УАЗ-469 с какими-то ''железяками'', и решили их снять. И правильно сделали! УАЗ-469 — машина хорошая. А ДИМ — полная чушь!
Круглов, сидя в своем укрытии, дождался, пока кардаши сняли выносную раму и заправили машину горючим. Затем джигиты завели мотор, несколько минут поездили по автопарку, проверяя работоспособность ''УАЗика'', и, поставив машину на прежнее место, переговариваясь, вошли на КТП.
Витя пробрался к машине, влез в кабину и сел за руль. На переднем пассажирском сидении лежали АКС-74 и граната РГД-5.
— Оба-на! Пригодится!
Затем он завел двигатель, и рванул с места в открытые ворота автопарка. На большой скорости проехал по территории части и выехал в открытые ворота КПП.
Во как! ''День открытых дверей!''
С КПП по ''УАЗику'' открыли огонь… Несколько пуль попали в машину. Витя бросил гранату в сторону КПП.
— А вот теперь попробуй, — догони! — прокричал он, вдавив до отказа педаль газа.
Так Витя и покинул Агдам, двигаясь в направлении города Евлах. Рассуждал он так: наш батальон в непосредственном подчинении Штаба 4-й Общевойсковой Армии. Штаб армии находится в Баку, значит ехать нужно в Баку. Вот он, проехав Евлах, и направился по трассе прямо в направлении Баку, а не свернул влево — на Гянджу. Не знал он, что командование 4-й Армии нас уже ''отфутболило'' в Штаб Закавказского Военного округа.
Только к утру Витя добрался в Баку. Подъехал к Штабу 4-й Армии, сообщил о своем прибытии дежурному по КПП, попросив пригласить кого-нибудь из инженерной службы, и стал ждать. Прошел час, но никто к нему не вышел. Он еще раз напомнил о себе дежурному, а тот в свою очередь, стал звонить в инженерную службу. В инженерной службе ответили, что они знают о прибытии капитана Круглова, и пусть Круглов подождет. Прошло еще два часа, но так никто из инженерной службы и не появился. Тогда Виктор опять подошел к дежурному по КПП с этой же просьбой.
— Старший лейтенант, дежурный КПП ответил ему:
— Товарищ капитан, начальство занято, раз не выходит.
— Чем интересно?
— Не знаю.
— Никто не знает! — произнес Виктор.
— Честно говоря, сейчас никого не впускают на территорию штаба, но давайте, я еще раз попробую связаться с инженерами? — предложил старлей, беря телефонную трубку.
— Нет, подожди! Давай по-другому!
— Как по-другому? — не понял старлей.
— Хрен к инженерам прорвешься! Сделаем ''ход конем''. Свяжись с тыловиками, и сообщи обо мне.
— Как скажете, — ответил старлей, и спросил: — А по должности вы кто?
— Заместитель командира батальона по тылу.
— Вопросов нет!
Старший лейтенант стал связываться по очереди со всеми службами тыла. И, в конечном итоге, через полчаса на КПП пришел подполковник из вещевой службы армии. Одет на нем был новенький бронежилет, на ремне через плечо АК-74, а на голове нелепо смотрелась каска.
— Б…, ''фронтовик''! — шепотом произнес Круглов.
— Угу, — старлей улыбнулся в ответ.
Подполковник поздоровался с Виктором за руку и, выслушав рассказ, сообщил о том, что штаб Агдамского саперного батальона отправлен в Тбилиси.
— А когда они уехали из Баку? — спросил Круглов, в надежде догнать по дороге.
— Их не было в Баку. Они из Гянджи уехали.
— Твою мать! — сплюнув, проговорил Виктор.
— Не ругайся, найдешь своих, — проговорил подполковник.
— Дайте бензина, товарищ подполковник, — сказал Виктор.
— Завтра в Сальянских казармах тебе нальют, я договорюсь!
— И на том спасибо!
Переночевал Круглов в Сальянских казармах, а весь следующий день потратил на заправку. Вы думаете легко заправиться, если прапорщик в загуле или прогуле, или отгуле за прогул? Нет — сделать это сложно! Первую половину дня Круглов искал прапорщика, а вторую половину дня, уже найдя прапорщика, объяснял ему, кто он такой и почему заправляется здесь. В итоге Витя все-таки заправился, но ночевать опять пришлось в Баку.
На следующее утро он рванул в Тбилиси. Но, доехав в Гянджу, узнал от десантников на блокпосту, что в сторону Грузии вечером дорога закрыта. Поэтому ему пришлось заночевать в расположении 23-й дивизии. В дивизии он узнал, что Степанакертский 366-й полк воюет сам с собой!
Так, все по порядку. Командование Закавказского Военного округа поставило задачу командиру 366-го Гвардейского мотострелкового полка вывести полк из места постоянной дислокации и перебазироваться в Вазиани.
В поселке Вазиани, что недалеко от Тбилиси, находился учебный центр.
Получив задачу, командир 366-го полка выстроил технику в колонну для марша. И полк стал выбираться из Степанакерта.
Но командир второго мотострелкового батальона этого полка вместе с офицерами, прапорщиками армянами, и солдатами разных национальностей, захватив танк, двадцать БМП и два артиллерийских орудия, занял господствующие позиции в четырех километрах южнее села Балыджа, и не пропускал колонну. Второй батальон — это именно тот батальон, который принимал участие в штурме Ходжалы.
Зачем армянам нужно было задерживать полк? Солдаты и офицеры полка им, собственно, и не нужны. А нужны им были оружие и техника.
Узнал Витя также, что в Степанакерт из Гянджи уже вылетела группа десантников на вертолетах МИ-6, МИ-8 и МИ-26 для оказания помощи остаткам 366-го Гвардейского мотострелкового полка по выводу из Нагорного Карабаха. Была также отправлена туда и группа боевых вертолетов МИ-24.
Вот с этими новостями на следующий день и приехал к нам в Штаб Закавказского Военного округа наш зам по тылу капитан Виктор Круглов.
Глава десятая. Расформирование
Весь март, апрель и половину мая мы находились в штабе округа в ожидании решения начальства по нашему батальону. За это время все успели съездить в очередной отпуск на родину. Я тоже побыл месяц со своей семьей, и определился: переводиться буду на Украину. После отпуска совершенно не хотелось возвращаться в Закавказье, но надо!
Числа двадцатого мая нам сообщили, что Командованием Объединенных Вооруженных Сил Союза Независимых Государств принято решение о расформировании нашего батальона. Комбат попытался доказать, что знамя части все-таки спасено, но убедить никого и ни в чем было невозможно. На все доводы подполковника Азарова генерал не реагировал, а ответ был один:
Расформирование!
С этого момента мы начали составлять акты на списание всего имущества части.
По всему Закавказью в это время было неспокойно. Периодически до нас доходила информация и просто слухи о различных событиях.
При помощи вертолетов и десантников из Нагорного Карабаха все-таки были выведены 366-й мотострелковый полк и батальон химической защиты. Вывод проходил с незначительными боями, но потери, как личного состава, так и военной техники были. Был там же сбит и один вертолет МИ-24.
После вывода 366-й МСП и химбат были расформированы.
8 апреля с аэродрома Ситал-Чай 80-го авиаполка лейтенант азербайджанец угнал самолет СУ-25 и перелетел на гражданский аэродром в Евлах. А уже в мае этот штурмовик успешно бомбил населенные пункты Нагорного Карабаха.
7 мая азербайджанская пехота при поддержке БТР и вертолетов МИ-24 предприняла штурм карабахских оборонительных позиций возле Степанакерта. Штурм не удался.
8 мая четыре азербайджанских вертолета МИ-24 обстреляли НУРСами Степанакерт. В этот же день два азербайджанских вертолета обстреляли армянские села Базар и Норшен.
9 мая азербайджанские вертолеты атаковали армянское село Шош. В этот же день азербайджанский штурмовик СУ-25 подбил армянский пассажирский ЯК-40. Но самолет сумел приземлиться, и люди спаслись.
10 мая азербайджанские вертолеты атаковали города Степанакерт и Аскеран, а также села Гаров и Красни.
На следующий день азербайджанские вертолеты вновь атаковали Аскеран. Подверглись атакам и села Даграз и Агбулаг.
Из Шуши систематически обстреливался Степанакерт при помощи установок ''Град'' и ''Алазань''. Армяне несли большие потери. И чтобы избежать этого в дальнейшем они в первой половине мая предприняли штурм Шуши. Штурм был стремительным, в результате чего армяне взяли город, и захватили установки ''Град'' и ''Алазань'' с большим количеством боеприпасов к ним.
12 мая азербайджанский СУ-25 бомбил села Шош, Храморт, Вериншен и Ай Парис.
После захвата Шуши армяне, развивая наступление, вышли к городу Лачин и 18 мая взяли его штурмом, прорвав блокаду, и создали ''Лачинский коридор'', соединивший Нагорный Карабах с Арменией. В этот же день азербайджанская авиация бомбила город Мартуни.
А дальше произошло то, что у всех у нас вызвало просто недоумение. Судите сами.
Согласно директиве МО России 4-я Общевойсковая армия должна была передать Азербайджану 237 танков, 325 БТР и БРДМ, 204 БМП и 70 артиллерийских установок различных систем.
В свою очередь Армения получила от дислоцировавшейся на ее территории 7-й Танковой армии 54 танка, 40 БМП и 50 артиллерийских орудий.
Зачем? Не мне судить!
А война загудела с новой силой. И в этот процесс выяснения отношений в Закавказье включились Грузия и Южная Осетия. Раньше они просто постреливали друг в друга, а теперь принялись воевать. Не даром говорят: ''дурной пример — заразителен!''
Ну, а мы сидели и составляли акты. Акты эти так и назывались: ''Акт списания имущества, утраченного при захвате воинской части''. Каждый из нас составлял акты по имуществу своих подчиненных служб.
Быстрее всех справился со своим имуществом замполит капитан Чугунников. И Витя Круглов шутил по этому поводу:
— Взял, все свои балалайки включил в общий список. И нет проблем!
Я же помогал замам по тылу и по вооружению списывать технику и имущество длительного хранения. Особого труда в этом не было, ведь у меня были книги учета. Открыл книгу, и переписывай все из нее в акт, но не все так просто. Возможно, процесс списания шел бы быстрее, если бы не вводные. А вводные были интересные. Процесс такой: составил акт и отдаешь на подпись в соответствующие службы округа. А оттуда тебе его возвращают с убедительным уточнением, что нашей частью было получено еще такое-то и такое-то имущество, на основании таких-то документов.
Но как? Когда? Книги учета у меня, и учет этот я веду в части. Не было такого. А мне отвечают:
— Вы просто забыли, товарищ майор. Включайте в общий список, все равно списываете!
— Есть, товарищ полковник!
Мысль была только одна: быстрее бы расхлебать это дерьмо, и уехать отсюда к чертовой матери.
Весь июнь и июль мы занимались списанием. А в августе Агдамский Отдельный инженерно-саперный батальон был расформирован. Любопытно, что с момента создания наш батальон просуществовал ровно пятьдесят лет. Ровно!
Мы получили свои документы на руки, попрощались и разъехались к новым местам службы согласно предписаниям.
А дальше мне, и не одному мне, в жизни встретились пузатые толстокожие чинуши…
Но это уже другая история.
Июль — декабрь 2001г.
Числа двадцатого мая нам сообщили, что Командованием Объединенных Вооруженных Сил Союза Независимых Государств принято решение о расформировании нашего батальона. Комбат попытался доказать, что знамя части все-таки спасено, но убедить никого и ни в чем было невозможно. На все доводы подполковника Азарова генерал не реагировал, а ответ был один:
Расформирование!
С этого момента мы начали составлять акты на списание всего имущества части.
По всему Закавказью в это время было неспокойно. Периодически до нас доходила информация и просто слухи о различных событиях.
При помощи вертолетов и десантников из Нагорного Карабаха все-таки были выведены 366-й мотострелковый полк и батальон химической защиты. Вывод проходил с незначительными боями, но потери, как личного состава, так и военной техники были. Был там же сбит и один вертолет МИ-24.
После вывода 366-й МСП и химбат были расформированы.
8 апреля с аэродрома Ситал-Чай 80-го авиаполка лейтенант азербайджанец угнал самолет СУ-25 и перелетел на гражданский аэродром в Евлах. А уже в мае этот штурмовик успешно бомбил населенные пункты Нагорного Карабаха.
7 мая азербайджанская пехота при поддержке БТР и вертолетов МИ-24 предприняла штурм карабахских оборонительных позиций возле Степанакерта. Штурм не удался.
8 мая четыре азербайджанских вертолета МИ-24 обстреляли НУРСами Степанакерт. В этот же день два азербайджанских вертолета обстреляли армянские села Базар и Норшен.
9 мая азербайджанские вертолеты атаковали армянское село Шош. В этот же день азербайджанский штурмовик СУ-25 подбил армянский пассажирский ЯК-40. Но самолет сумел приземлиться, и люди спаслись.
10 мая азербайджанские вертолеты атаковали города Степанакерт и Аскеран, а также села Гаров и Красни.
На следующий день азербайджанские вертолеты вновь атаковали Аскеран. Подверглись атакам и села Даграз и Агбулаг.
Из Шуши систематически обстреливался Степанакерт при помощи установок ''Град'' и ''Алазань''. Армяне несли большие потери. И чтобы избежать этого в дальнейшем они в первой половине мая предприняли штурм Шуши. Штурм был стремительным, в результате чего армяне взяли город, и захватили установки ''Град'' и ''Алазань'' с большим количеством боеприпасов к ним.
12 мая азербайджанский СУ-25 бомбил села Шош, Храморт, Вериншен и Ай Парис.
После захвата Шуши армяне, развивая наступление, вышли к городу Лачин и 18 мая взяли его штурмом, прорвав блокаду, и создали ''Лачинский коридор'', соединивший Нагорный Карабах с Арменией. В этот же день азербайджанская авиация бомбила город Мартуни.
А дальше произошло то, что у всех у нас вызвало просто недоумение. Судите сами.
Согласно директиве МО России 4-я Общевойсковая армия должна была передать Азербайджану 237 танков, 325 БТР и БРДМ, 204 БМП и 70 артиллерийских установок различных систем.
В свою очередь Армения получила от дислоцировавшейся на ее территории 7-й Танковой армии 54 танка, 40 БМП и 50 артиллерийских орудий.
Зачем? Не мне судить!
А война загудела с новой силой. И в этот процесс выяснения отношений в Закавказье включились Грузия и Южная Осетия. Раньше они просто постреливали друг в друга, а теперь принялись воевать. Не даром говорят: ''дурной пример — заразителен!''
Ну, а мы сидели и составляли акты. Акты эти так и назывались: ''Акт списания имущества, утраченного при захвате воинской части''. Каждый из нас составлял акты по имуществу своих подчиненных служб.
Быстрее всех справился со своим имуществом замполит капитан Чугунников. И Витя Круглов шутил по этому поводу:
— Взял, все свои балалайки включил в общий список. И нет проблем!
Я же помогал замам по тылу и по вооружению списывать технику и имущество длительного хранения. Особого труда в этом не было, ведь у меня были книги учета. Открыл книгу, и переписывай все из нее в акт, но не все так просто. Возможно, процесс списания шел бы быстрее, если бы не вводные. А вводные были интересные. Процесс такой: составил акт и отдаешь на подпись в соответствующие службы округа. А оттуда тебе его возвращают с убедительным уточнением, что нашей частью было получено еще такое-то и такое-то имущество, на основании таких-то документов.
Но как? Когда? Книги учета у меня, и учет этот я веду в части. Не было такого. А мне отвечают:
— Вы просто забыли, товарищ майор. Включайте в общий список, все равно списываете!
— Есть, товарищ полковник!
Мысль была только одна: быстрее бы расхлебать это дерьмо, и уехать отсюда к чертовой матери.
Весь июнь и июль мы занимались списанием. А в августе Агдамский Отдельный инженерно-саперный батальон был расформирован. Любопытно, что с момента создания наш батальон просуществовал ровно пятьдесят лет. Ровно!
Мы получили свои документы на руки, попрощались и разъехались к новым местам службы согласно предписаниям.
А дальше мне, и не одному мне, в жизни встретились пузатые толстокожие чинуши…
Но это уже другая история.
Июль — декабрь 2001г.