Гитти Данешвари. Лучшие подруги

   – Чего? Я говорю про неэкологичные лампочки и отсутствие емкости для перерабатываемых отходов. Это просто возмутительно! – воскликнула Венера, притопнув розовым берцем.
   Венера МакФлайтрап была дочерью растительного монстра и отчасти унаследовала его характер, особенно в том, что касалось защиты окружающей среды. И хотя она старалась контролировать распыление своих воззрений, иногда это оказывалось просто невозможно. Предельный гнев или расстройство часто приводили к чиханию пыльцой, побуждающей всех, кто встречался Венере на пути, от всего сердца соглашаться со всем, что она говорит. В зависимости от силы чихания воздействие пыльцы могло продолжаться от нескольких минут до нескольких часов. И самое вопиющее – ярко-оранжевую пыльцу Венеры было чрезвычайно трудно убрать с одежды.
   Едва лишь Рошель собралась оспорить утверждение Венеры о кошмарности ситуации, как дверь распахнулась и с грохотом врезалась в известняковую стену.
   – Кнопки-заклепки! – с пылом воскликнула девушка с влажным лицом, вся в заклепках и металлических накладках. – Эта школа – чокнутая какая-то! Я это сказала совершенно серьезно, как только увидела летучую мышь в коридоре – но она еще и здоровенная! Я заблудилась и так расстроилась, что начала исходить паром, и мои волосы слиплись, как от бананов. Бананы, может, неплохи с овсянкой, но не в воло-сах же!
   Девушка, определенно сделанная из паровой машины, покраснела под взглядами Рошель и Венеры, и принялась теребить длинные голубые волосы.
   – Робекка Стим? – ухмыльнувшись, поинтересовалась Венера.
   – Ой, блин, у меня, должно быть, мозги заржавели! Что это на меня нашло, что я врываюсь в комнату и даже не догадываюсь представиться! Да, я – Робекка Стим. Вот те на! Я так не нервничала с тех самых пор, как выполняла при отце первую фигуру высшего пилотажа. Это, конечно, было сто лет назад, еще до того, как меня разобрали. Как я рада, что меня смонтировали заново! – произнесла Робекка, и из ушей у нее повалил пар.
   Когда она сердилась или нервничала, из ушей и носа Робекки шел пар. И хотя испарения нисколько ее не беспокоили, окружающие терпеть их не могли. Эти выбросы пара лишили складок множество плиссированных юбок и заставили курчавиться мех не одного монстра. Но от пара были не только неприятности: он работал как естественный массаж лица – потому оно у Робекки было всегда таким свежим.
   – Бонжур, Робекка. Меня зовут Рошель, и я очень рада знакомству с тобой.
   – Скарижский акцент! Как звучит – пальчики оближешь!
   – А что, тут принято облизывать пальцы? – серьезно спросила Рошель.
   Робекка расхохоталась:
   – Вот это да! Прелесть какая! Облизывать пальцы!
   Тут шелест листьев привлек внимание Робекки к стоящей рядом красивой зеленокожей девушке.
   – Привет. Я Венера.
   – Вы себе не представляете, как я рада делить комнату с вами! Именно поэтому я решила уехать из дома мисс Детоед. Я знала, что жизнь в общежитии – это высший сорт! Подумать только, как мы будем веселиться, болтать допоздна…
   – Мне кажется, я должна предупредить, что я всегда ложусь спать вовремя, – перебила ее Рошель.
   – Думаю, нам пора идти, или мы опоздаем на собрание, – добавила Венера, выдрав карандаш изо рта у Чюлиана.
   – Опоздаем! О, как бы я хотела, чтобы этого слова вообще не существовало! Понимаете, я совершенно не лажу со временем – у меня внутренние часы отсутствуют. Но я обещала себе, что в школе буду стараться изо всех сил. Это оказалось ужасным испытанием для Пенни, моей механической ручной пингвинихи. Я так беспокоилась из-за времени, что оставила ее… Честно говоря, я даже толком не знаю, где она сейчас. Надеюсь, я не оставила ее в «Кувалде» – или, хуже того, в уборной «Кувалды». Пенни очень брезгливо относится к общественным уборным. Не могу ее за это обвинять – большей их части ужасно не хватает хорошей обработки паром, – бессвязно выпалила Робекка, потом рухнула в кресло и смахнула остаток пара со лба.
   Робекка так переживала по поводу своего недостатка, что новые соседки по комнате доверили ей следить за временем, в буквальном смысле слова. Ее усадили перед часами и велели сообщить, когда до времени выхода останется пять минут.
   – Кажется, я заметила идеальное место для моей компостной кучи, – обрадовалась Венера, выглянув в окно.
   – Параграф первый пункт седьмой Этического кодекса горгулий вменяет мне в обязанность предупреждать всякого, кто находится в опасности. Венера, компостные кучи являются питательной средой для бактерий. На самом деле ученые полагают, что именно они несут ответственность за прошлогоднюю эпидемию продуктовой гнили во внутренней Монголии.
   – Знаешь, что еще является питательной средой для бактерий? Ядерное оружие! Почему бы тебе не заняться им и не оставить мою компостную кучу в покое? – с неприкрытым раздражением парировала Венера.
   – Венера, силь гуль пле, позволь мне объяснить. На самом деле я всячески желаю тебе удачи с твоей компостной кучей. Просто, поскольку я являюсь горгульей, обязана предупреждать всех вокруг о возможной опасности и поправлять тех, кто распространяет неточные сведения. Таким образом, хотела бы указать, что ядерное оружие не способствует размножению бактерий. Хотя оно способно уничтожить человечество и монстров в считаные минуты, оно, с крайне высокой вероятностью, не станет источником микробов.
   – Все путем, я понимаю, ты просто пытаешься помочь, – искренне отозвалась Венера. Она была вспыльчивой, но вместе с тем отходчивой.
   Рошель улыбнулась и встала рядом с Венерой у окна.
   – Взгляни на эти сосны. Ты любишь свежий кислород?
   – А что, бывает несвежий кислород? Он же весь свежий. Хотя кислород можно хранить в цистернах, и я полагаю, его уже нельзя будет назвать свежим, – негромко пробормотала Рошель.
   – Ты, я смотрю, действительно любишь поправлять других, – заметила Венера с легким оттенком раздражения.
   – Что я могу сказать? Я – горгулья, – отозвалась Рошель, рассеяно постукивая по стоящей рядом керамической вазе серым твердым пальцем. – Мы очень высоко ценим точность.
   Постукивание было одной из самых проблематичных особенностей поведения Рошели. Когда она задумывалась или увлекалась разговором – а иногда даже во сне, – она принималась машинально постукивать по чему-нибудь пальцами. Как нетрудно догадаться, твердые поверхности наподобие мрамора, дерева и металла переносили соприкосновение с ее увесистыми пальцами без проблем. А вот хрупким предметам наподобие керамических ваз везло меньше.
   – А, черт! – воскликнула Рошель, когда ваза, расплескав воду, превратилась в груду осколков.
   – Не переживай из-за нее, – вскользь бросила Венера. – Ничто не действует так угнетающе, как свежесрезанные цветы: это все равно что открытый гроб на похоронах. Они могут казаться живыми, а на самом деле они мертвы.
   – Закусай меня блоха, опять я за свое! – вскричала Робекка, и из ушей ее хлынул пар.
   Хотя Робекку посадили прямо перед часами, как-то так получилось, что взгляд девушки уткнулся в ее реактивные ботинки, и она принялась начищать их, совершенно позабыв про время.
   – Помните, я обещала, что скажу, когда до выхода останется пять минут? Так вот, это время прошло десять минут назад! – пролепетала Робекка. – Скорее! Нельзя терять ни секунды!
   – Нам нужно бежать? – поинтересовалась Рошель, тащившаяся за Робеккой и Венерой.
   Хотя летают горгульи с необычайной скоростью, на земле они медлительны. Каменные ноги просто не предназначены для скорости. На самом деле они не предназначены ни для чего, кроме стояния на месте.
   – Девочки, мне ужасно жаль! Я вправду думала, что предупрежу вас вовремя. Но я ошибалась! Мои опоздания заразны! – выпалила Робекка, когда они спускались по розовой лестнице.
   – Робекка, да успокойся ты, ничего страшного! Ну подумаешь, опоздаем на собрание! Я всегда говорю – не потей из-за фигни, – заявила Венера в вальяжной манере жителей западного побережья.
   – Это ты хочешь мне сообщить, что я вспотела или что покрылась паром? Жуть какая! Я прямо ощущаю, как ржавею от одной лишь мысли о том, какое ужасное первое впечатление произведу!

Глава четвертая

   Как старшая и единственная девочка в цветнике своих родителей, Венера привыкла отвечать за все.
   – Эй, да не бегите вы! Нам нужно успокоиться. Мы заблудились в школе, а не в Восточной Сибири! Я уверена, что если мы осмотримся по сторонам, то найдем карту или указатель, или еще что-нибудь, что подскажет, как добраться в Вампитеатр, – рассудительно заявила Венера.
   Уставшие и потерявшие терпение Робекка и Рошель закивали и направились к прилегающему коридору. А внимание Венеры на мгновение привлек могильный камень, сообщающий, что все попытки подружиться с летучими мышами строго запрещены, ибо это вызывает неукротимую ревность местного сообщества рукокрылых. Этот феномен удивил Венеру: она всегда считала летучих мышей общественно зрелыми – во всяком случае, более зрелыми, чем монстры-подростки.
   – У меня от этих здоровенных и пустых коридоров мандраж начался, – пробормотала Робекка, обращаясь к Рошели. – Куда все подевались?
   – Извини, но я не совсем понимаю. Что такое мандраж?
   – Ну, знаешь, будто у тебя заклепки на загривке выскакивают из гнезд, – объяснила Робекка.
   – По описанию похоже на оглушение электрическим током, а это чрезвычайно серьезно.
   – Девчонки! – позвала их Венера, учуяв усиливающийся отвратительный запах.
   За всю свою жизнь Венера ни разу не сталкивалась с такой гнусной вонью: больше всего это напоминало смесь сырости, квашеной капусты и суточной печенки. Зловоние было такое, что Венере показалось, что у нее в ноздрях сейчас мех вырастет. А в дополнение к этому, как будто мало было запаха, сзади послышался странный царапающий звук, словно кто-то водил веткой по цементу.
   – Робекка! Рошель! – снова позвала Венера, на этот раз погромче.
   Услышав свои имена, девушки тут же обернулись – и тут же ахнули и застонали от увиденного.
   – Это еще что такое, раздери меня сова? – взвизгнула Робекка и тут же мелодраматично прикрыла рот рукой.
   – Quelle horreur^[2]! – пронзительно вскрикнула Рошель. Лицо ее исказилось от отвращения.
   Адреналин заполнил тело Венеры, заставив каждый ее нерв зазвенеть, когда она развернулась лицом к неведомому. Прямо перед ней стоял болезненно тучный тролль; толстая кожа его была усеяна прыщами, а длинные сальные волосы усеяны клещами. Венера доблестно подавила рвотный позыв, а грузная тварь зарычала и оскалила острые зубы, покрытые налетом.
   – Думай, Венера, – пробормотала девушка. – Что сделал бы доктор Гульлиттл?
   – Кто такой доктор Глиттл? – проворчал тролль на ломаном английском. Из уголков его рта стекала слюна.
   – Э-э, это гуль, который очень хорошо умеет обращаться с животными, – с неловкостью пояснила Венера. – Возможно, вы читали его книги, хотя я отчего-то в этом сомневаюсь.
   – Что вы делаете в коридоре? – агрессивно рявкнул тролль и снова оскалил мерзкие зубы.
   – Мы первый день в школе и заблудились, – рассудительно объяснила Венера.
   – Не могли бы вы указать нам, где находится Вампитеатр? – любезно вклинилась с вопросом Рошель.
   Тролль несколько секунд пристально пялился на них, потом поднял руку, продемонстрировав длинные грязные ногти, и указал в другой конец коридора.
   – Там Вампитеатр, – рявкнул тролль. По дряблому подбородку сползла струйка слюны.
   – Спасибо, вы очень любезны. Ну, когда не рычите на меня, – сухо отозвалась Венера.
   – В следующий раз, как опоздаете, я вас съем, – проворчал тролль, потом расплылся в улыбке, от которой мурашки бежали по спине.
   – О’кей, ваш план ясен, – произнесла Венера, отодвигая остальных девушек подальше от тролля.
   – Правильно ли я поняла, что он угрожал съесть нас? – недоверчиво переспросила Рошель.
   – Правильно, но я бы не стала беспокоиться. Не такой уж большой у него рот. В него не влезет ничего крупнее руки. А рук у нас, к счастью, по две, – откровенно ответила Венера.
   – Кнопки-заклепки, быть съеденной троллем! Или даже быть обгрызенной им! Как ужасно это звучит! – воскликнула Робекка.
   – О, приятно видеть, что я не единственный опоздавший, – произнес хорошо одетый парень в строгом кардигане и придержал дверь Вампитеатра, пропуская девушек вперед.
   Венера внимательно оглядела парня и удивилась, насколько нормальным он казался. На самом деле, он выглядел таким нормальным, что Венера невольно подумала, что это просто ненормально!
   Венера прижала палец к губам, веля Рошели с Робеккой прекратить перешептываться, и завела их в грандиозный фиолетово-золотой актовый зал. Обширное помещение, отделанное в египетском стиле, украшали статуи фараонов и сфинксов, расположенные вокруг сцены. Венера была чересчур занята, выискивая, где бы им сесть, но Робекка решила, что зал этот просто волшебный: его сверкание и блеск ослепили ее. Рошель же, со своей стороны, сочла отделку жуткой дешевкой, навеянной воспоминаниями о поездке в Гризлиленд.
   Тщетно поискав свободные места, Венера указала спутницам на пятачок вдоль одного из проходов зала.
   – Как известно, горгульи обожают сидеть на полу, поскольку это гарантирует, что мы не сломаем никакую мебель. Однако же долг велит мне отметить, что это нарушение принятых в школе норм противопожарной безопасности, – пылко прошептала Рошель.
   – Своевременное замечание, – отозвалась Венера, опускаясь на пол.
   – Правда, клево? Мы как будто в походе, – произнесла Робекка в своей милой, наивной манере.
   Хотя пол был холодным и твердым, с выбранного места девушкам открылся потрясающий вид на сцену. Мисс Сью Нами, мистер Д’Охлик, компания незнакомых им учителей и несколько троллей сидели, уставившись на директрису Бладгуд, а та отчаянно пыталась вспомнить, что же она хотела сказать. Но слова просто испарились из ее головы, словно пар, вырвавшийся из кипящего чайника. Директриса уже не раз начинала говорить, но несколько секунд спустя умолкала. А потом, когда она уже готова была забыть, что именно она забыла, память вернулась к ней.
   – Добро пожаловать в Школу монстров! Мы восхитительно испуганы, видя вас здесь, поскольку это явно будет наш самый лучший и самый монстровый семестр. На свете мало столь же волнующих событий, как начало нового семестра. Вы получаете возможность достичь всего, что вам придет на ум. Как существо, чья память постоянно отказывает из-за злосчастного столкновения с молнией, я вам ответственно заявляю, что тратить его впустую – это ужасно! – произнесла директриса Бладгуд, прежде чем на ее лице появилось смущенное выражение. – О чем это я? Ах да, конечно же – здесь, в Школе монстров, превосходный театральный кружок. «Кровавая газета» назвала прошлогоднюю постановку «Крика в летнюю ночь» «настоящим воплем»!
   – Мэм, мы сейчас обсуждаем не театральный кружок! – окликнула ее мисс Сью Нами. Она подошла к директрисе и прошептала ей на ухо: – Мы поздравляем учеников с началом нового учебного года.
   – Благодарю, мисс Сью Нами. Вы чрезвычайно помогаете мне, помня о моей никудышной памяти, – искренне поблагодарила директриса Бладгуд и снова повернулась к аудитории. – Мы с восторгом приветствуем наш первый класс пансионеров в Школе монстров! Поскольку большая их часть прибыла к нам из отдаленных мест, мы переделали второй этаж восточного крыла в общежитие. Мы надеемся, что вам понравится, новички!
   Вампитеатр заполнили вежливые аплодисменты. Венера ткнула локтем поочередно Рошель и Робекку. Директриса Бладгуд говорила о них!
   – А теперь, чтобы представить новых потрясающих учеников нашей школы, я попрошу пройти на сцену Фрэнки Штейн и Дракулауру.
   По ступеням на сцену медленно поднялись две красивые девушки. Фрэнки Штейн, дочь Франкенштейна, сшитая отцом вручную, отличалась кожей цвета мятного мороженого. Дракулаура, дочь Дракулы, оказалась энергичной девушкой с розовыми волосами и белыми клыками безукоризенной формы.
   – Всем привет! Если кто меня не знает, я – Фрэнки Штейн, а это – моя подруга Дракулаура. Кажется, еще вчера я была здесь новенькой и с трудом находила дорогу в кампусе. И посмотрите на меня теперь! Я представляю другого новичка – точнее, нового преподавателя! – произнесла Фрэнки, затем уступила роль ведущей Дракулауре.
   – Итак, приветствуем мисс Сильвию Подлётыш, прибывшую из Биталии. Она будет преподавать драконье шептание, – с энтузиазмом сообщила Дракулаура, и, вскинув руки над головой, зааплодировала.
   Красивая, изящная европейская драконица вышла вперед в окружении троллей, чтобы поприветствовать аудиторию.
   – И кстати, она прибыла не одна, – добавила Фрэнки. – Она привезла с собой группу почтенных троллей, которые поступают под начало мисс Сью Нами и будут патрулировать коридоры.
   – Мы – тролли! Исполняй правила! – агрессивно проворчали окружающие мисс Подлётыш тролли.
   – Как вы поняли, они все еще не выучили английский язык, – заметила Дракулаура, а затем пробормотала еле слышно: – И, судя по их виду, уходу за ногтями и волосами они тоже не обучены.
   Тролли – особенно постарше, как эти, – исключительно хорошо поддерживают порядок во всем, кроме того, что касается их внешнего вида. Они наотрез отказались стричь волосы (в том числе, увы, и растущие в носу) и когти. Но самым, пожалуй, вопиющим было то, что они отказались мыться чаще, чем раз в две недели, – и потому их кожу покрывал толстый слой грязи.
   Новая преподавательница подошла к микрофону, а Фрэнки с Дракулаурой отступили назад.
   – Здравствуйте, дорогие мои, – произнесла мисс Подлётыш нежным, но при этом отчетливым голосом, очаровавшим всех в пределах слышимости. – Это большая честь для меня – находиться здесь, хотя я, конечно же, буду скучать по моим коллегам и ученикам в Биталии. Однако же они были так добры, что отпустили со мной этот потрясающий отряд троллей. Я искренне надеюсь, что вы найдете их такими же восхитительными и обаятельными, какими их считаю я.
   Шелковый голос мисс Подлётыш поразительно гармонировал с ее пленительной внешностью. При виде ее переливчатой кожи, губок бантиком, сверкающих зеленых глаз и длинных кроваво-красных волос у любого перехватывало дыхание. У нее, как и у всех европейских драконов, не было ни чешуи, ни видимого хвоста. Мисс Подлётыш была одета в наимоднейшую одежду, скроенную с учетом ее изящных кремовых крыльев.