Гланц Анатолий. Будни Модеста Павловича

   - Я считаю, что нам следует обратиться в управление водоканализационного хозяйства города Пловдив и заявить, что мы археологи и хотим выяснить, где проходят водопроводные магистрали, чтобы не наткнуться на них при производстве работ, запланированных на октябрь месяц.
   - А если они ответят, чтобы им послали официальный запрос или, еще лучше, прислали двух знающих дело человек, - что мы на это скажем?
   - Мы скажем, что мы и есть эти два человека.
   - Ты смотри, как получается. Ладно, идем в управление.
   И братья пошли к старушке устраиваться на ночлег, потому что уже наступила ночь.
   На следующий день, выходя из управления, братья знали, что водопровод Пловдива функционирует прекрасно, за исключением пятнадцатиметрового отрезка трубы, питающего городской фонтан. Сомнений не оставалось. Труба была забита баллончиком.
   Городской электротранспорт благополучно домчал их к фонтану. Меж тополей, на тонких аллеях, стояли перекрашенные в другой цвет синие скамейки.
   - Вот и фонтан. Как ты думаешь, это тот фонтан, который нам нужен?
   - Конечно, тот. В управлении сказали, что в городе не работает только один фонтан, а этот, судя по всему, давно не работает. Посмотри, дно фонтана усеяно скелетами декоративных рыбок и монетами.
   - Ты прав. Нам следует сходить в камеру хранения за инструментом и немедленно приступить к работам.
   Почва была мягкой, и лопата легко входила в грунт. К концу дня братья почти добрались до трубы.
   Всю следующую ночь младший брат не давал покоя старшему. Он требовал у него денег на покупку розового масла. Старший брат сжалился над ним и дал ему несколько левов. Утром в коридоре послышался шум. Старший брат надел шаровары и по холодному цементному полу прошел в коридор. Возле рукомойника, наклонившись над алюминиевым тазиком, стоял младший брат и лил розовое масло из небольшого ковшика себе на голову. Масло стекало по обеим сторонам его лица и падало в тазик, издавая те звуки, которые привели старшего брата в коридор.
   - Что ты делаешь?
   - Понимаешь, у меня сегодня свидание с Лили Конандойчевой.
   - Кто это такая?
   - Гимнастка цирка. Мы договорились встретиться у церкви св.Марины.
   - Ты что, забыл зачем мы сюда приехали?
   - Знаешь, сегодня утром я никак не мог вспомнить, что мы здесь делаем.
   - Неужели ты мог забыть? Телекинез. Повиланов. Баллончик с рукописью мы ищем его.
   - Да-да, теперь припоминаю. Он застрял в трубе у фонтана. Но ты не беспокойся. Свидание с Лили у меня вечером. Если тебе не трудно, дай мне, пожалуйста, полотенце.
   Не успел старший брат снять со стены полотенце, как оно упало на пол и старший брат не успел его снять. Это сильным порывом ветра полотенце было сорвано с крюка и брошено вниз. Старший брат вышел на балкон. Шел сильный дождь.
   Ввиду непогоды работа была отложена на следующий день.
   Вечером младший брат поднял зонтик и ушел на свидание. Старший брат стоял у окна и смотрел на улицу. На улице не было ни одного прохожего. Старший брат подумал, что вода, должно быть, залила выкопанную ими траншею и теперь придется ведром вычерпывать воду.
   Отворилась дверь, и в комнату вошла Наташа. Она сняла плащ, повесила его на гвоздь, окинула голубым взглядом стены, взяла веник и стала подметать пол. Потом она собрала мусор на совок, выпрямилась, одернула платье, откинула косу за спину и вышла. Старший брат хотел крикнуть: "Наташа, вы забыли плащ, вернитесь!" Но плаща на гвозде уже не было.
   Старший брат вышел в коридор. Коридор был пуст. На подоконнике стоял ковшик. Из него пахло цветами. Старшему брату вдруг очень захотелось пить. Он схватил ковшик и осушил его. Потом вернулся в комнату, сел в угол дивана и долго так сидел.
   Вошел младший брат.
   - Не пришла эта Конандойчева. Напрасно я прождал ее целый час у церкви св.Марины. А говорила, что придет.
   Он сел на диван рядом с братом, и на колени его легла безжизненная рука.
   - Брат, что с тобой?
   Желтая кожа старшего брата была покрыта глубокими морщинами. Он открыл глаза и, заметив брата, произнес из Ярошевского:
   Тихо взвешивая ноги,
   Появился слабый Шульц.
   Пот выступал у него на лбу каплями розового масла и, испаряясь, конденсировался на потолке.
   Дождь лил весь следующий день и перестал идти только в четверг.
   Полдня братья провозились, вытаскивая полусгнившую трубу из земли при помощи ручной лебедки. Труба переломилась сразу в нескольких местах, из одного их них выпал баллончик. Когда братья вскрыли его, они обнаружили лишь горсть пепла, которая рассыпалась по земле. Младший брат долго тряс баллончик, стучал молотком по донышку и, наконец, разрезал его кровельными ножницами по всей длине. Подняв голову, он увидел, что старший брат, криво улыбаясь, смотрит на его занятие. Когда младший брат спросил, в чем причина иронической усмешки над ним, старший ответил, что все старания напрасны, так как он уже догадался, что бумага, на которой писал Повиланов, испепелилась под влиянием высоких температур в подземных вулканических потоках. Стало ясно, что пора возвращаться домой.
   В самолете пахло пряниками, которые ел Ярошевский, случайно летевший с ними. Ярошевский их не узнал и ни разу с ними не забеседовал: по-видимому, братья сильно видоизменились. Никакого желания подходить к Ярошевскому у них не было, тем более что от него пахло дешевыми болгарскими пряниками.
   У братьев было непонятное состояние. То, что произошло, выбило их из колеи, однако до конца разобраться в случившемся они не могли. Ни одной мысли не появлялось в головах братьев. В оцепенении они безучастно смотрели в окно самолета.
   Они не заметили, как стюардесса поставила им на колени подносы с едой. И только замечание: "Почему вы не едите?" - заставило их посмотреть влево, на укрытого клетчатым пледом старика в очках, который, мерно жуя, глядел на них.
   - Вы меня, конечно, простите, - продолжал старик, - но если у вас случилось несчастье, не стоит так огорчаться. Вы еще очень молоды. Вы еще можете всего добиться. Я сейчас вам расскажу, как добился своего некий Бреев, и вы увидите, насколько я прав.
   ЛЕГЕНДА О БРЕЕВЕ
   На берегу Каспия иногда находят черный янтарь. Древние греки говорили, что именно черный янтарь принес счастье Брееву. Вот как это было.
   Однажды Марк Цыше прогуливался с Аврелием Лукацким вдоль Колизея. Молодые элладги, подобрав хитоны, переходили улицу. Из Колизея виднелся край Пантеона. Бряцая эфесами мечей, шли на тренировку в амфитеатр гладиаторы. Подбоченившись и потягивая из кубка кумыс, к зданию Паноптикума направлялся сенатор Анатолий Рецензий Мубр.
   Марк Цыше достал из подола сферическое зеркало и линзу, навел луч на пятку и чиркнул спичкой о подошву сандалии. Костер в мраморной чаше быстро разгорался.
   Древние греки Марк и Аврелий пытались выплавить медную трубу. Труба расплавлялась прежде, чем ее успевали вынуть из огня. Казалось, что и на этот раз старания греков увенчаются неудачей. Но уже брал разгон от самого Пантеона могучий Бреев. Подняв над головой огромную глыбу черного янтаря, он мчался подобно вихрю, сбивая на своем пути плебеев. Остановился, в изумлении уронив кубок, Анатолий Рецензий Мубр.
   На огромной скорости Бреев примчался к костру и точным ударом ноги выбил раскаленную медную трубу из пламени. С тех незапамятных времен технология изготовления медных труб значительно изменилась. Так принес счастье Брееву черный янтарь.
   - Ну как, молодые люди, вам нравится эта история? - сказал старик, вытирая после рассказа рот носовым платочком.
   Легенда о Брееве, по правде говоря, развеселила братьев, хотя они и не поняли почему.
   - Вот мы уже с вами давно беседуем, молодые люди, а я даже не знаю, как вас зовут, а вы - как меня. Давайте познакомимся. Меня зовут Айва Бубенцов.
   Вскоре после приезда домой старший брат слег в больницу с двусторонним воспалением легких. Целыми днями он лежал в кровати и смотрел в потолок.
   Младший брат чувствовал себя плохо и все время сидел дома. У него пропало желание идти в магазин за продуктами, он нашел в шкафчике банку засахарившегося меда и пил с ним чуть теплый чай. В квартире становилось холодно. Младший брат топил печку одними дровами. Угля ему никто не привез.
   Два или три раза он навестил своего брата, причем в последний раз, возвращаясь из больницы, он заблудился и с большим трудом нашел свой дом. После этого случая он не решался больше выходить на улицу. С утра до вечера младший брат сидел в кресле спиной к окну и дремал.
   Как-то, проходя возле шкафа, он провел пальцем по зеркалу и увидел слой пыли. Тогда он нашел старую байковую рубашку и протер зеркало, стол и стулья. Он хотел еще протереть книжный шкаф, но уронил рубашку за диван. Доставать ее было лень, и через неделю все опять покрылось пылью.
   В один из таких дней младший брат увидел в окно, что идет снег. От этого в комнате стало белей. И в этот день произошли два события. Пришел дворник и сказал, что надо уплатить за квартиру за восемь месяцев и за электричество. Дворник ушел, и вслед за этим позвонили. Младший брат думал, что это вернулся дворник, но это был старший брат. Он был вполне здоров и, в отличие от младшего, хорошо выглядел.
   Братья поехали на склад и привезли хороший уголь. Стали жарко топить печку. В комнате становилось так тепло, что пришлось отодвинуть от печки мебель, чтобы она не рассохлась. Аким ежедневно готовил горячую пищу. Братья часто выходили на улицу, гуляли по парку, дышали морозным воздухом.
   Как-то вечером старший брат ввинтил в патрон 150-ваттную лампу, и они вдвоем с братом принялись перебирать книги. Среди книг оказалось много непрочитанных. Младший брат просматривал их одну за другой и, дойдя до брошюры Цуканова "Природа движущихся тел", прочел предисловие: "В этой книге говорится о законах, которым подчиняется движение тел, и о способах перемещения тел в пространстве".
   - Посмотри оглавление. Что там есть?
   - Оглавление. Пространство движущихся тел, летательные аппараты, гипотезы о неизвестных способах передвижения, транспортировка предметов путем телекинеза...
   - Подожди, что это за телекинез?
   - Не знаю. Первый раз слышу.
   - Интересный термин. Он мне чем-то нравится.
   - О телекинезе здесь всего одна страница, с 56-й по 57-ю. Я могу прочесть.
   - Это действительно очень интересно, - сказал Аким. - Перемещать предметы, используя в качестве двигателя энергию мозга, - до такого я бы не додумался никогда.
   - А что если нам попробовать. Ведь мы с тобой не очень занятые люди.
   - Ты думаешь, у нас что-нибудь выйдет?
   - Почему бы и нет. Для этого не требуется никаких приборов.
   Через некоторое время братья убедились, что телекинез и в самом деле возможен. Им удавалось, хоть и со значительными трудностями, перемещать швейную иглу и вводить ее внутрь бутылки. Как только это происходило, нервы Акима, ослабленные многочасовой изнуряющей работой мозга, не выдерживали. Он срывался со стула, хватал пробку и вдавливал ее потным указательным пальцем в горлышко бутылки с такой силой, что из-под желтого прокуренного ногтя выступала кровь.
   Время шло, и братья добились вот какого успеха: Аким мог заставить карандаш встать на острие и написать слово "аким" на бумаге, в то время как второй брат держал бумагу рукой, чтобы она не двигалась вслед за карандашом. Эта работа была очень филигранная. После нее братья стали поднимать тяжести. Однажды в полной тишине им удалось поднять стол и четыре стула. Тень от них занимала весь потолок. Когда стол и стулья были опущены на место, младший брат задумался и хрипло спросил:
   - Что теперь? Шкаф что ли двигать? А зачем?
   - Шкаф двигать нам ни к чему.
   - Значит, мы уже достигли всего?
   - Я подозреваю, что с помощью телекинеза можно добиться чего-то такого, ради чего стоит потратить всю жизнь.
   - Что же это такое?
   - Я не знаю.
   - По-моему, нам есть смысл посоветоваться с Федей.
   На следующий день братья пошли к Феде, а еще через день они уже ехали в Калугу. Модест Павлович шел домой по холодным весенним лужам, пропитанным снегом. Красная фланель внутри его калош намокла и стала бурой. Входя в подъезд своего дома, Модест Павлович задел плечом ворота, выкрашенные плохой черной краской, разбавленной керосином, которой обычно красят ворота дворники и которая неделями не сохнет, но не заметил этого.
   Модест Павлович прошел на кухню, порылся в шкафчике и не нашел там ничего, кроме пакетика с сушеными абрикосами. Он открыл форточку, сел на стул, бросил в рот горсть абрикосов и стал их медленно жевать. Затея Модеста Павловича, которая стоила ему таких трудов, провалилась.
   После продолжительных дискуссий на ученом совете он все-таки убедил присутствующих в необходимости построения самосовершенствующейся модели по его, Модеста Павловича, способу задания исходной информации. И это, конечно, была большая победа, потому что покойный уже автор метода "уподобления действительности", которым решалась задача, придерживался совершенно иной точки зрения.
   Метод "уподобления действительности" основывается на том, что в практическом решении научных проблем, как правило, принимает участие материал, ничего общего по содержанию с предметом проблемы не имеющий; однако именно этот посторонний материал зачастую придает необходимому материалу тот способ организации, который и составляет решение задачи.
   Центральная идея метода - создать "машинный индивидуум", поведение которого задано как необходимой, так и дополнительной информацией. Индивидуум действует в ситуации, представляющей собой особым образом сформированную дополнительную информацию. Ситуация и индивидуум оказывают друг на друга воздействие, в результате которого непрерывно изменяющийся индивидуум проходит последовательно ряд ситуаций, вытекающих одна из другой. Создание новых, еще не существовавших ситуаций ведет участвующих в программе индивидуумов к нетривиальному решению проблем, поставленных перед машиной.
   Споры разгорелись относительно способа задания исходной информации. Большинство полагало необходимым ввести жесткие граничные условия - это, по их мнению, гарантировало, что полученный ответ будет ответом на вопрос, поставленный в задаче. Модест Павлович высмеял это суждение, заметив, что такой ответ мог бы получить бухгалтер на своих конторских счетах. Он сказал: "Без неопределенности в условии задачи никакой речи об оригинальности решения быть не может. К тому же я оставляю за собой право в любой момент ввести в уже действующую программу поправочный коэффициент на происходящее событие, чтобы увеличить вероятность развертывания этого события в нужном направлении".
   Модеста Павловича назначили руководителем эксперимента. Две недели он пропадал в институте и, никому ничего не доверяя, следил за ходом событий. Сегодня, около девяти часов утра, выйдя из буфета, где он поел вареных сосисок с огурцами и выпил бутылку фруктовой воды, Модест Павлович в хорошем настроении подошел к машине и обнаружил, что случилось то, чего никто не предвидел: цепь событий возвратилась к исходной точке.
   Пришли математики и стали размышлять вслух. Конечно, сказали они, этого следовало ожидать. Информация с высоким уровнем неопределенности в процессе бесконтрольных преобразований одного и того же рода неминуемо приведет к информации с первоначальным уровнем неопределенности. И абсолютно ясно, продолжали они, что ситуация, возникшая после таких преобразований, в частном случае может повторить исходную.
   Модест Павлович жевал абрикосы и никак не мог понять, где была допущена ошибка. Может быть, не следовало вводить в искусственный базис уже фигурировавших индивидуумов? Может, подумал вдруг Модест Павлович, зря я послал деньги на поездку в Пловдив?
   Так или иначе, все было потеряно. И раньше никто не понимал до конца его замыслов, а сейчас, когда программа зациклилась и эксперимент провалился смехотворным образом, ни на чью поддержку он рассчитывать уже не мог.
   Модесту Павловичу полагался отпуск за два года. Он приобрел соломенную шляпу и в белом чесучовом костюме разгуливал по аллеям парка культуры и отдыха, останавливаясь иногда возле биллиардной и прислушиваясь к стуку шаров.
   На третий день отпуска Модест Павлович проснулся среди ночи мокрый от пота, накрутив на себя одеяло. Ему приснился Повиланов, который сидел на корточках посреди болота и бил в гонг. От звука гонга Модест Павлович проснулся и не смог заснуть до утра. На следующую ночь он увидел во сне своего школьного товарища Игоря Карлова. Игорь Карлов продирался сквозь заросли чеснока, лысый, как чисто вытертая тарелка. В маленькой конторе, стоящей на самом краю земли, росли пальмы и горел свет. Под пальмами сидели беспомощные африканские охотники за помидорами и курили березовые трубки, изготовленные из черного дерева. Один из них вынул трубку изо рта и сказал: "Лучшее средство против облысения - это москиты". В углу его комнаты кто-то, глядя на него неподвижными глазами, бурчал: "Да-да-да-да, только москиты". Модест Павлович взял со стула очки, надел их и долго разглядывал издали стоящий в углу шкаф.
   Прошло еще несколько дней, и Модест Павлович отправился на рыбалку. Река недавно освободилась ото льда, в темно-синей ее воде отчетливо виднелось гусиное перо с нанизанным на него куском пробки.
   Послышались слабые удары гонга. Модест Павлович привстал и прислушался. Звуки неслись из-за лесополосы. Стараясь не наступать на сухие ветки, Модест Павлович осторожно стал пробираться на звук, пока, пройдя лесополосу, не вышел на железнодорожное полотно. Там, равномерно размахивая тяжелыми молотками, трое рабочих загоняли костыли в шпалы. Модест Павлович стоял и смотрел. Рабочие забили последний костыль, сели на дрезину и уехали. Модест Павлович собрал снасти и пошел домой. Удары гонга лезли ему в уши.
   Вечером Модест Павлович зачем-то полез на антресоли. Там было темно и душно. Он зажег спичку, но спичка сразу погасла. И тут за спиной Модеста Павловича грянул туш. Он оглянулся. Внизу, освещенная лучами прожекторов, сверкала желтым песком цирковая арена. В полной тишине появилась гимнастка Лили Конандойчева и полезла вверх по серебряной с узелками проволоке. Поднявшись до уровня Модеста Павловича, она протянула к нему руку и раскрыла кулак. На ладони лежал обломок черного янтаря. Модест Павлович, осторожно пятясь, спустился по лестнице, постелил, разделся и лег спать. Спал он спокойно, тихо. Ни одного сна не приснилось ему в эту ночь.
   А утром к нему пришли пионеры. Их было много, и на всех не хватило стульев. Некоторым пришлось сесть на ковер.
   - Уважаемый Модест Павлович, - сказали пионеры, - мы ученики 103-й школы. Мы много читали о кибернетике и знаем, что вы работаете научным сотрудником в институте. Мы очень просим вас, Модест Павлович, выступить в нашей школе и рассказать всем ученикам о роботах. Нам бы хотелось знать, где делают роботов и зачем они нужны людям. Скажите, когда вы будете свободны и сможете к нам придти.
   - Знаете что, ребята, - произнес Модест Павлович, сняв очки и потерев переносицу. - В минуты беспредельного одиночества, когда в квартире холодно и в стекла окон хлещут беспощадные струи непрекращающегося дождя, я часто думаю в эти минуты о том, как было бы хорошо, если бы было сделано такое изобретение, как телефон...
   Модест Павлович встал с кресла, сел на диван и опустил голову.
   - Тогда бы в сырой, грязный и отдающий мертвечиной осенний вечер не пришлось бы, съежившись и подняв воротник плаща, садиться в троллейбус и ехать на другой конец города к другу. Тогда бы, затворив поплотнее окна и заварив крепкий чай, можно было бы лечь на диван и набрать номер телефона. Сквозь мокрый холодный город, сквозь нагромождение грусти и неуюта можно было бы вести тогда долгую задушевную беседу. Это все, ребята, что я могу вам сказать.