Страница:
Они смеялись друзья. Хук с теплотой смотрел на своего напарника. Мгновенно, на всякий случай, Сименс сделал снимок, затем решил заглянуть в комнату Хука. Кресло, лежак для отдыха, столик, соки, вода, хрустальные стаканы - все было такое же, как и в других комнатах. Сименс открыл шкафчик с одеждой. Внизу валялась какая-то серая картонка. Оглянувшись, Сименс схватил ее, сунул ее под рубашку и выскочил в общий зал. Никого не было. Облегченно вздохнув, Сименс прошел в свою комнату, спрятал находку в карман пиджака и с удовольствием залез под душ. В динамиках послышался голос Лиззи: - Прошу всех через пятнадцать минут собраться в столовой, обед ждет вас. К обеду никто не опоздал. Обедали, оживленно разговаривая. Барбара опять принялась рассказывать о Сименсе, их старой дружбе. От шоу отказались. Это опять была идея Барбары. Лиззи, Хук и Барбара отправились на короткую верховую прогулку, лошади были подготовлены. О том, что прогулка будет короткой, объявила опять же Барбара, подчеркнув недомогание Лиззи. Сименс чуть заметно кивнул в знак благодарности. Она выбежала вслед за хозяевами. Сименс и Генриетта остались вдвоем. Прислуга занялась столовой, Генриетта почувствовала себя хозяйкой, пригласила Сименса наверх и смело открыла кабинет Хенка. "Контрольная хитрость" ее не была нарушена, туда никто не входил. Массивный стол, кресло хозяина, кресло для гостя, бар, встроенный в стену справа от кресла, слева огромное окно с видом на теннисный корт. Поражало обилие пластинок - стена была занята стеллажами, стоявшие на них пластинки придавали им вид гигантских радиаторов. - Вон там, справа, пульт управления, - сказала Генриетта, - надо только ввести координаты пластинки, и она сама сползет в проигрыватель. Тридцать секунд - и музыка заполнит кабинет. Хотите попробовать? - Нет, нет, - поспешно отказался Сименс, - не надо здесь пока ничего нарушать, пусть будет все как было. А если пластинка еще не в каталоге, тогда как ее послушать? - А вон, видите - узкая прорезь, отправляйте туда пластинку, и автомат доведет ее до проигрывателя. Если музыка понравилась, по сигналу пульта она отправится на стеллажи и ее координаты запомнятся. Если не понравилась, то пластинка возвращается сюда же, и ее можно забрать. Сименс подошел к проигрывателю. Он был пуст. Изучение стола тоже ничего не дало. Стопка чистой бумаги, книга учета пластинок. Сименс встал сзади кресла хозяина и осмотрелся вокруг. В корзине для мусора валялась какая-то бумажка. Сименс взял ее, это был чек на двенадцать долларов. "Мусорщик", - подумал он о себе с насмешкой и сунул чек в карман. - Генриетта, а вы не знаете, где находится камера и ее атрибуты? -Знаете, Сим, я два раза смотрела с ним здесь видеозаписи его путешествия по Бразилии. Но когда он звал меня, экраны уже были вот здесь, под потолком. А сейчас их нет и в помине, как обычно. Так что я не знаю, как он управлял всеми своими тайными глазами и ушами, если они вообще здесь есть. Да, вот еще что. Я обратила внимание, что оба раза на столе, на рабочем столе Хенка, стояли две бутылки виски "Блекс хес", бутылки были нетронутые. Это было просто поразительно, Хенк не пил вообще, во всяком случае, последние пять лет, а тут две бутылки, да еще на рабочем столе более чем странно. Когда увидела во второй раз, я в шутку спросила, не хочет ли меня Хенк угостить, но он рассмеялся и ответил, что нет, не хочет, а эти бутылки всего лишь только груз. Какой груз, я не поняла, но что еще мне запомнилось - оба раза стояли одни и те же бутылки. Это я заметила, так как на одной из них была надорвана наклейка, а на другой был номер, состоящий из одних четверок. - Я посмотрю, Генриетта? - Смотрите, если это поможет чем-то памяти Хенка, а я на все согласна. Если бы вы знали, как мне его не хватает, его советов, его присутствия, его голоса. Он был так добр ко мне. Сименс слушал и делал свое дело. Он открыл бар и стал изучать его содержимое. - Генриетта, поглядывайте, пожалуете в окно, хорошо? - Конечно, конечно, Сим, я смотрю в окно, пока ничего не видно. - Это хорошо. "Так, - размышлял Сим, - вот два ряда бутылок, ни одна не тронута, действительно, не пил старикан. Видно, здоровье все-таки покачнулось, шеф говорил, что в молодости Хенк по всем делам был мастак, надо найти его врача, поговорить с ним". В зеркальной стенке бара Сименс заметил: отражение его профиля неестественно изломано и искажено в нескольких местах. "Или трещина, или люк в зеркале, - решил он. - Вот она, скрытая ниша для приема кассет; и по размерам подходит". Кнопок или рычажков рядом не было. Сим задумался, провел по зеркальной стене рукой, ничего не произошло, не сработало, ничто не пришло в движение. Сим стал вынимать одну бутылку за другой. Когда приподнял бутылку, что-то тихо зажужжало, и в зеркальной стене образовалась ниша, а из нее вылезла кассета. Сим вынул ее и отправил в карман пиджака, карман оттопырился. "Не слишком ли много находок для одного дня?" - подумал он. Тихое жужжание слышалось и откуда-то сверху. На глазах Сименса и Генриетты в потолке напротив стола Хенка образовалась узкая щель, из которой выползли два экрана и застыли, чуть качнувшись. "Теперь все ясно", - Сименс внимательно осмотрел эту третью бутылку, наклейка была надорвана. Сименс нагнулся к бару: следующая бутылка была с номером из всех четверок. "А эта давала команду на воспроизведение, система что надо, вот бы посмотреть все это, да не выйдет", - размышлял он. - Сим, Сим, - зашептала Генриетта, - они идут, быстрее, Сим. Сименс обернулся к ней, глаза ее были испуганными, она показывала пальцем в окно. Хук и Лиззи шли по аллее. Хук обнимал Лиззи за плечи. Впереди вприпрыжку бежала Барбара, смеялась, что-то выкрикивала. "Ну и умна же, еще и пытается привлечь внимание, только не рассчитала, что окна-то здесь - броня, ничего не услышишь. Все равно умница", порадовался Сименс. - Генриетта, они придут минуты через три-четыре. Это раз. Не прячьтесь за стенку, стекло прозрачное только наружу, вы же хорошо знаете. Это два. И можете говорить во весь голос, они ничего не услышат, - рассмеялся Сименс. Он быстро привел все в порядок, поставил бутылки на место - ниша закрылась, экран спрятался в потолок. Сименс и Генриетта вышли. Генриетта, воровато оглянувшись и пряча от Сименса, что-то сделала у двери. "Ставит свою "хитрость", - догадался Сименс, - святая наивность, это же глупость. А впрочем нет, она может хранить там что-нибудь. Лучше тайника не придумать. Отношения с Хуком и Лиззи она сохраняет такими, что доступ в дом ей хоть и редко, но обеспечен, и доверие тоже. Умна ж ты, хитра, хитра, ничего не скажешь". В зал спустились вовремя - там никого еще не было. Через минуту влетела Барбара и, метнув взгляд на Сименса и Генриетту, уселась смотреть телевизор. Там, на экране, сражались боксеры, и по движению плеч, подрагиванию рук Барбары Сименс понял - она действительно увлечена событиями на ринге. Появились Хук и Лиззи. Не обращая внимания на Сименса, Генриетту и Барбару, они уселись за стол. - Не скучали? - с набитым ртом спросил Хук. - Нет, нет, - заторопилась с ответом Генриетта. Вопрос застал ее врасплох, она мучительно думала, заметил ли Сименс ее тайник в баре. Глаза Хука озорно сверкнули, и он рассмеялся, закашлялся, подавившись сэндвичем. Сименс недоуменно взглянул на Генриетту, и ему стало все понятно - она необычайно покраснела и очень напоминала пойманного за руку воришку. Генриетта заметила взгляд и Сименса и Хука и совершила вторую ошибку, отодвинувшись от него. Хук захохотал еще сильнее. "Совсем мальчишка, - подумал Сименс, - а вот от Генриетты никак не ожидал такого детства". Хук перестал кашлять и хохотать и заерзал на стуле, уставившись в телевизор. Сименс тоже посмотрел туда, но наткнулся на колючий взгляд Барбары. - Спасибо за вечер, мне надо быть дома, - сказала Барбара, глядя в упор на Сименса, - Генриетта, Сим, а вы? Сименс почувствовал гнев Барбары и объяснил его ревностью к Генриетте или замаскированным нетерпением. - Я к вашим услугам, мои милые дамы, - ответил он. Ему нужна была дружба и той и другой. Ехали молча, Барбара сначала отвезла Сименса. Он облегченно вздохнул, войдя в номер. Сбросил пиджак, запустил в карман руку и ощутил плотный прямоугольник. Это была сильно выгоревшая фотография, но все же проступили контуры высокого лба, умные глаза Хенка. Сименс попытался распрямить согнутый уголок - и почувствовал на обратной стороне фотографии что-то, нарушавшее гладкость ее поверхности. Сименс перевернул снимок и увидел отчетливые бугорки проколов. Пригляделся - были проколоты глаза и сердце Хенка. - Отвратительно, - прошептал Сименс и отбросил фотографию в сторону, но тут же схватил ее: она напомнила ему годы войны, когда они мальчишками дырявили глаза на портретах Гитлера... "Но мы это делали из ненависти, за зверства фашистов на войне, особенно в России. А что побудило сделать это Хука? Тоже ненависть? Ненависть больше ничего. Ненависть, бессилие и злоба. А ведь все восторгались их отношениями: Хук-младший и Хенк-старший - образец всепрощения, человеколюбия и делового бизнеса. Что-то тут не так, что-то тут не вяжется. Посмотреть бы пленку, но где? В рабочем кабинете Хенка, так ведь Барбара разъярилась как пантера из-за этой Генриетты, не согласится, да и сейчас уже довольно поздно. Придется потерпеть до завтра. А сможет ли Барбара вообще туда проникнуть? Ведь теперь она работает в отделе координации, а не сидит в приемной. А кабинет пуст". Сименс стал сопоставлять факты, анализировать. "Итак: незначительная ссора на обеде Хенка и Хука-старшего, властолюбие и гордыня обоих, жестокость Хенка, желание отомстить Хуку. Может быть, это и прошло бы, но тут звонок Хенку о рискованной сделке Хука. Звонок был как раз вовремя - ни раньше и ни позже. Раньше не было зла на Хука, позже -злость могла пройти. Значит, кто-то хорошо знал характер Хенка, его вспыльчивость и отходчивость. Совпадение событий, наверное, все-таки искусственное совпадение, приводит к скоропалительному решению разорить Хука, что мастерски и молниеносно делает Хенк. Его самолюбие удовлетворено. Самоубийство Хука, временное безумие его сына, сцена в кабинете - запутанный клубок. Незадолго до этих событий Хук-младший, так сказать, увлек племянницу, а по сути дела, дочь Хенка, она забеременела. Факт этот Лиззи скрыла, вернее, не факт, факт вскрылся, а имя горячего парня. Значит, любила его. Как и где все произошло? Джо возил ее на уроки испанского языка, а тихая Лиззи выкраивала время и для любовных свиданий. Лиззи впечатлительная, тихая и преданная. Хук на нее действует, как удав на кролика, хотя на глазах ласков; целует, обнимает. Трагичность событий, наверное, еще больше влюбляет Лиззи в Хука, еще бы, такой страдалец! Тут тебе и свадьба. Все говорят, что Хенк был просто счастлив на этой свадьбе. Это доказывает, что Хенк мучился тем, что разорил Хука, чувствовал себя все-таки виноватым, об этом и Генриетта говорила. Хенк встретил Хука с открытым сердцем, Хук постигает науку Хенка, становится его правой рукой, да такой, что Хенк переписывает завещание в пользу Хука. А если Хук-младший действительно сын Хенка? Тогда понятно его "раскаяние" и жалость к Хуку, радость на свадьбе и прочее. А дальше?.. Дальше счастье до смерти, деньги, деньги и отличная практика рядом с Хенком! Смерть Хенка! Опять все вовремя, как по сценарию, написанному той же рукой. Хук стал хозяином двух домов и капиталов, не считая части сына Хенка. Логическое завершение сыновней любви и уважения, выраженное в долларах. И вдруг эта фотография... Что-то здесь не так, не вяжется. Может, нашел где-то эту фотографию Хук? Рвется цепь событий, не хватает звена или нескольких звеньев. Кто звонил Хенку? Откуда фотография у Хука? Что на кассете? Где хранил Хенк кассеты с записью или портретами домашних посетителей Генриетты и Барбары? Их бы не мешало послушать или посмотреть. Звонок прервал размышления Сименса. - Сим, и долго тебя еще ждать на ужин? Или ты сегодня ужинаешь в другом доме? - Голос Барбары чуть дрожал. Сименс так и подпрыгнул от радости, буквально заорал в трубку: - Барбара, милая, я не ужинаю по два раза - это во-первых; во-вторых, я не ужинаю в доме Генриетты; и, в-третьих, я очень хочу тебя видеть. Если тебе скучно без меня, я брошусь к тебе сию минуту. - Спасибо, Сим, - с облегчением вздохнула Барбара, - именно это я и хотела от тебя узнать и услышать. Нет, сегодня отдыхай, а завтра - завтра мы что-нибудь придумаем, мой милый детектив. Спокойной ночи! Короткие гудки никак не увязывались со словом "милый", Сименс с удивлением уставился на трубку. Он дал отбой и набрал номер портье: - У вас есть где воспроизвести видеокассету? - Простите, сэр, нет: как нарочно, что-то случилось с видеомагнитофоном в холле, он не работает, а другого у нас нет. Завтра будет ремонтное обслуживание, и мы будем к вашим услугам, сэр. - Спасибо, - Сименс зло бросил трубку. "Что бы еще придумать?" - Он повертел кассету, махнул рукой, умылся и забрался в постель. Стал было засыпать, но вспомнил: - "Господи, а чек! Я не изучил его". Чек как чек, на двенадцать долларов, выданный в магазине "Нежная струна", и дата, больше из него ничего не выудишь. "Стой, стой, да ведь чек-то получен за два дня до смерти Хенка. Это уже интересно. Ладно! Надо спать". Утром Сименс подскочил, как пружина, обуреваемый идеей, возникшей то ли еще во сне, то ли уже наяву. Он схватил телефон, набрал номер Барбары. - Слушаю, - послышалось в трубке. - Барбара, доброе утро, я тебя видел во сне, не бойся, одетую, говорят, если видишь обнаженную, то обязательно будет неприятность. Но у тебя была обмотана полотенцем голова, так что не жди неприятностей. Как кто это? Это я, Сим. Ах вот что, да, действительно, я и не думал, что тебя может еще кто-нибудь увидеть во сне; извини, я, как и все мужчины, самонадеянный. Но эти не столь важно, все равно, неприятностей у тебя сегодня не будет. Я ужасно соскучился, хочу тебя видеть, позволь заехать за тобой и отвезти тебя на работу... Я буду целый день торчать у дверей твоего офиса, Барбара... - Ладно, хитрец, говори, что тебе надо, не морочь голову взрослой женщине, хотя это и приятно, особенно утром. Я же тебе сказала, вечером встретимся, ведь ты будешь искать возможность посмотреть кассету. Не сделай глупость, не сунь ее в любой магнитофон, может, и в ней есть какая-нибудь хитрость и все просто-напросто сотрется. Помни, Сим, всегда помни, Хенк был очень умный, осторожный, он все продумывал, исключительно все, включая наш дуэт - Генриетта и я. Я вчера хотела сказать тебе об этом, но ваши рожи с Генриеттой меня вывели из себя. - Барбара, что ты говоришь, - начал оправдываться Сименс, - да я... - Ладно, Сим, в общем, вечером надо попасть в кабинет Хенка. Что еще? - Барбара, у Хенка был врач? - Это спроси у Генриетты, это по ее линии. - Барбара, я думаю, что она не знает. Она несколько раз говорила мне, что Хенк прятал от нее свои слабости и недостатки и делал он это просто классически. - Дура, - категорично отрезала Барбара. Этого Сименс не ожидал и благоразумно промолчал. - Был, это доктор Блюм, немец, но от него ты ничего не добьешься. Если бы не нужда в еде, то он бы, наверное, не открывал рта всю жизнь. У него вид потенциального убийцы. Иногда мне кажется, что он один из тех, кого ищет Европа за "врачебные" деяния в концлагерях. Все, будь здоров, я опаздываю. - Счастливо, - благодарно пожелал ей Сименс.
Разыскать доктора Блюма не составляло труда. Он принимал дома. Дородная медсестра долго не могла понять, что Сименсу надо, так как на вопрос о болезни Сименс заявил, что никакой болезни у него нет, но в то же время ему просто необходима консультация доктора. Врать Сименс не мог, доктор это обнаружил бы сразу, а начало разговора, настоянное на разоблаченной лжи, с таким человеком, как Блюм, обрекло бы весь замысел на провал. В конце концов Сименсу пришлось предъявить карточку, медсестра задохнулась от неожиданности и ярости, но тут же исчезла за дверью кабинета. Через минуту его пригласили в кабинет. Доктор Блюм действительно напоминал не врача, а громилу, облаченного в белый халат. - И что же вам угодно, мистер Сименс? - Блюм и не думал поздороваться. Сименс решил ответить тем же. - Мистер Блюм, всего один вопрос, который очень интересует нашу контору, Сименс огляделся - ни одного стула, лишь Блюм сидел, нависнув крупным телом над столом. - И что же это за вопрос? - язвительно переспросил Блюм. - Чем болел Хенк-старший? Реакция доктора была странной: послышался вздох облегчения. - Итак, вас интересует болезнь Хенка... Что ж, я могу сказать вам о его болезни. Люди, подобные ему, думают, что, пытаясь остаться в водовороте событий, они живут и продолжают свою жизнь, притом еще и кичатся своим мужеством цепляться за жизнь. Ничего подобного - надо иметь мужество оценить свои силы и сделать это вовремя. Хенк загнал себя. Он ничем не болел, он был здоров, но он был в вечном напряжении, и это многого ему стоило. Настоящую болезнь он привез из Бразилии, откуда его вывезли срочным порядком. Это была совершенно необычная астма. Аллерген ее был запах каучуковых плантаций, вернее, каучукового дерева - и никакого другого. Диагноз он привез оттуда, из Южной Америки, рецепт тоже. Но здесь он был в полной безопасности. Откуда здесь быть этому самому каучуковому дереву? Но на всякий случай я ему запретил, вернее, не рекомендовал, как я могу запретить, посещение заводов, связанных с производством резины. Других изъянов у него не было. - Спасибо, доктор Блюм. Еще один вопрос: кто кроме вас знал об этом? - Сказать, что никто, не могу. Знала Хельга, моя медсестра, но это все равно, что знал только я. А кто еще мог быть в курсе болезни Хенка... Рецепт он мне отдал лично, так что этот канал я исключаю, больше никого он в это дело не посвящал. Я говорю, не знаю, лишь потому, что куда-то исчезла вся рецептурная книга у медсестры, а в ней был записан рецепт и мистера Хенка. По нему можно было определить его недуг. - Вы единственный в городе специалист по этому профилю? - Да, один... впрочем, доктор Петерсон - терапевт, и может оказать в этом помощь, но, как правило, подобных больных он направляет ко мне, а я в свою очередь некоторых больных направляю к нему. Такая кооперация среди нас, врачей, не должна вас удивлять, мистер Сименс. Простите, при всем уважении к вашей профессии, через пять минут у меня прием, не в наших правилах задерживать пациентов. Сименс понял, что его выпроваживают. - Благодарю вас, доктор Блюм, до свидания. - До свидания, мистер Сименс, вот вам карточка доктора Петерсона. Хельга проводила его, и Сименсу показалось, что дверь за ним захлопнулась слишком энергично. В телефонной будке Сименс набрал телефон доктора Петерсона. - Слушаю вас, клиника доктора Петерсона, - послышался бойкий женский голос. - Могу ли я поговорить с доктором Петерсоном? - По какому вопросу? - Я бы хотел получить консультацию по поводу астмы, понимаете. Южная Америка, там специфические плантации каучука, я приобрел там эту гадость и мне посоветовали обратиться к доктору Петерсону. - Вы там были вместе с мистером Вайдо? - А что? - Он обращался к нам, правда, несколько странным образом. Показал рецепт и попросил определить по нему болезнь. Доктор Петерсон выполнил просьбу и определил болезнь, но такой способ проверки компетенции врача вызвал у него вполне естественное негодование. Доктор Петерсон выдержанный человек и выразил свое отношение к этому по-своему, как истинно воспитанный человек, он посоветовал мистеру Вайдо обратиться к доктору Блюму. Вы очень хорошо сделали, что обратились к нам. Ваш банковский счет, имя, фамилия? Я готова оформить консультацию. Простите, я много говорю, отнимаю у вас время, простите меня. Подобная болезнь - такая редкость, вот я и разговорилась. Итак? - Спасибо, не беспокойтесь, вы ничего не сказали лишнего, наоборот, вы меня даже успокоили. Мы, больные люди, всегда успокаиваемся, когда узнаем, что твоей болезнью больны и другие, значит, вроде бы и ничего страшного в твоем положении нет. Живут же люди с твоими болячками. Спасибо, я сам зайду к доктору Петерсону, кстати, смогу поблагодарить и вас. Всего хорошего, вы ничего не сказали предосудительного. Сименс повесил трубку, записал в книжку имя Вайдо и поставил большой знак вопроса. Несколько секунд он стоял в задумчивости. "Генриетта должна знать этого Вайдо; она ближе к семье, чем Барбара, а этот Вайдо мог пронюхать о болезни Хенка только в семье, больше нигде. Да, надо звонить Генриетте", - решил он.
- О, Сим, здравствуйте, - обрадованно воскликнула Генриетта, - я только сейчас о вас думала. Эта Барбара буквально выбросила вас из машины вчера. Сумасшедшая, что на нее нашло, не понимаю! Сим, вы сегодня вечером не согласились бы со мной поужинать? Сименс растерялся. - Генриетта, вполне возможно... я хотел сказать, с удовольствием, вот только не знаю, как нога, я подвернул ее вчера в гостинице и сейчас лежу, стараюсь привести ее в порядок к вечеру, нельзя же вам идти в ресторан с хромым Симом... - Сименс плел все подряд, лихорадочно думая, как выкрутиться из этого положения. - Сим, я звонила в ваш номер три минуты назад, телефон не ответил. - Я был, наверное, в ванной, делал компресс. - Сим, не лгите, ваш ключ был у портье, - беззлобно разоблачила его Генриетта. - А вы ничего больше не заметили в баре Хенка, Сим?. - Сдаюсь, - признался Сим, - простите, Генриетта, отказаться не было сил, я занят по горло все тем же делом. А в баре я больше ничего примечательного не заметил, Генриетта! Я что-нибудь упустил? - Нет, нет! Чем могу помочь? А о баре я просто так спросила... - Кто такой Вайдо? - Тренер и партнер Хука-младшего по теннису, они учились вместе. Все, освободитесь, звоните, буду рада. Да, они. Хук и Вайдо, друзья... их фотография на двери комнаты Хука в теннисном клубе виллы, да вы наверняка видели эту фотографию, ведь вы раздевались рядом с комнатой Хука. Его судьба, этого Вайдо, трагична: он погиб на охоте, его убили, перепутав с каким-то крупным зверем, не помню с каким, а того, кто перепутал, так и не нашли. Газеты об этом писали. Чего только не бывает в нашей жизни.. И вот что, если будете заняты, передайте привет своей Барбаре. Гудки.
"Черт, так я и не узнала, увидел ли Сименс тайник, он очень внимательный и опыта, видно, ему не занимать. Придется переложить бумаги из-за зеркала бара, такое было удобное место и от воров, и от полиции, и от себя. Но переложить придется, все-таки 50000 долларов, рисковать нельзя. Интересно, знает ли, догадывается ли о них Барбара? Наверное, нет, иначе устроила бы мне скандал. А к этим "ангелам любви" надо будет опять приходить, придумывать предлог... Надоело, хочу быть самой собой. Вот если бы Сименса заполучить, крепкая и надежная была бы опора в жизни, во всяком случае, мне так кажется, но ведь эта Барбара его уже спеленала по рукам и, как видно, по ногам тоже, везде успеет!" - размышляла Генриетта.
"Ну и язвочка!" - Сименс положил трубку, задумался. Вайдо как-то узнает о болезни Хенка... Это он заходил к Блюму. Крадет рецептурную книгу и узнает суть болезни у Петерсона, Вайдо - друг Хука. После свадьбы Вайдо мог, как тренер и партнер по теннису, быть в доме Хенка, но это ничего не значит, Хенк тщательно скрывал свою болезнь. А вот самому Хуку узнать о том, что Хенк заезжал к врачу, ничего не стоило, тем более, последнее время они были почти всегда вместе. Но почему-то выведывал о болезни Вайдо, а не Хук! Но наверняка Хук знал о шагах Вайдо. Если, конечно, Вайдо не выполнял просьбу Хука. А может, Хук не хотел, чтобы проявление подобного интереса хоть как-то омрачило их дружбу с Хенком? Или не хотел, чтобы на него упала хотя бы тень подозрения? А значит, концы в воду... Нет, это лишь предположения. Ну, узнали, чём болен, и что? Эх, как надо посмотреть кассету! Сименс пошел перекусить ,6 знакомый китайский ресторанчик, плотно поел, полюбовался маленькой официанткой и попросил телефон. На звонок Сименса Барбара ответила мгновенно, как будто ждала его. Так оно и оказалось: - Сим, ты где? Сейчас как раз время, офис почти пуст - важная встреча назначена. Ключи у меня есть, охрана там плевая, да они знают меня и все уважают по инерции. Так где ты? У китайца? Нашел место, любитель Востока. Жди. Через десять минут я там. Сименс расплатился и вышел. Подлетел красный "пежо", Барбара распахнула дверцу и нетерпеливо махнула рукой, приглашая его в машину. Сименс не успел захлопнуть дверцу, как машина уже рванулась вперед. Охранник вяло пытался возражать против Сименса, но быстро сдался, когда Барбара объяснила ему, что ей надо помочь спустить вниз связку с тяжелыми книгами. Вскоре они были в кабинете Хенка. Барбара сдвинула картину с морским пейзажем, сунула продолговатый ключ в прорезь, часть стенки отошла в сторону, и перед Сименсом оказался приемник кассет. Барбара включила систему, нажала клавишу на столе. Часть стены против стола расступилась, и появились два экрана, засветившиеся бледно-голубым светом. Сименс сунул кассету в приемник - на экране появился домашний кабинет Хенка, Хенк что-то писал, дверь открылась, вошел Хук, стал рядом. Хенк окончил писать, показал лист Хуку. Включился звук. - Спасибо, отец, я постараюсь продолжить ваши дела, думаю, что они пойдут не хуже, чем сейчас, я постараюсь, - голос Хука. - Я уверен в этом, - убедительно произнес Хенк, потом встал, обнял Хука, а завещание положим в сейф, пусть будет поблизости. Хенк подошел к сейфу, открыл его, положил внутрь бумагу, закрыл сейф и передал ключ Хуку. Хук принял ключ и в свою очередь протянул Хенку пакет. Хенк радостно заулыбался и взял пакет. - Спасибо, спасибо, посмотрим, что там, - голос Хенка был возбужден и радостен. Отчетливо было видно, как Хенк вскрыл пакет, что-то вынул оттуда, прочитал и поднял руку, большой и указательный пальцы образовали кольцо, остальные были вытянуты вверх: "о' кей!" означал этот жест. Далее все происходило как в немом кино и придавало происходящему зловещую таинственность. Хенк подошел к проигрывателю и вставил тонкий диск в щель.
Разыскать доктора Блюма не составляло труда. Он принимал дома. Дородная медсестра долго не могла понять, что Сименсу надо, так как на вопрос о болезни Сименс заявил, что никакой болезни у него нет, но в то же время ему просто необходима консультация доктора. Врать Сименс не мог, доктор это обнаружил бы сразу, а начало разговора, настоянное на разоблаченной лжи, с таким человеком, как Блюм, обрекло бы весь замысел на провал. В конце концов Сименсу пришлось предъявить карточку, медсестра задохнулась от неожиданности и ярости, но тут же исчезла за дверью кабинета. Через минуту его пригласили в кабинет. Доктор Блюм действительно напоминал не врача, а громилу, облаченного в белый халат. - И что же вам угодно, мистер Сименс? - Блюм и не думал поздороваться. Сименс решил ответить тем же. - Мистер Блюм, всего один вопрос, который очень интересует нашу контору, Сименс огляделся - ни одного стула, лишь Блюм сидел, нависнув крупным телом над столом. - И что же это за вопрос? - язвительно переспросил Блюм. - Чем болел Хенк-старший? Реакция доктора была странной: послышался вздох облегчения. - Итак, вас интересует болезнь Хенка... Что ж, я могу сказать вам о его болезни. Люди, подобные ему, думают, что, пытаясь остаться в водовороте событий, они живут и продолжают свою жизнь, притом еще и кичатся своим мужеством цепляться за жизнь. Ничего подобного - надо иметь мужество оценить свои силы и сделать это вовремя. Хенк загнал себя. Он ничем не болел, он был здоров, но он был в вечном напряжении, и это многого ему стоило. Настоящую болезнь он привез из Бразилии, откуда его вывезли срочным порядком. Это была совершенно необычная астма. Аллерген ее был запах каучуковых плантаций, вернее, каучукового дерева - и никакого другого. Диагноз он привез оттуда, из Южной Америки, рецепт тоже. Но здесь он был в полной безопасности. Откуда здесь быть этому самому каучуковому дереву? Но на всякий случай я ему запретил, вернее, не рекомендовал, как я могу запретить, посещение заводов, связанных с производством резины. Других изъянов у него не было. - Спасибо, доктор Блюм. Еще один вопрос: кто кроме вас знал об этом? - Сказать, что никто, не могу. Знала Хельга, моя медсестра, но это все равно, что знал только я. А кто еще мог быть в курсе болезни Хенка... Рецепт он мне отдал лично, так что этот канал я исключаю, больше никого он в это дело не посвящал. Я говорю, не знаю, лишь потому, что куда-то исчезла вся рецептурная книга у медсестры, а в ней был записан рецепт и мистера Хенка. По нему можно было определить его недуг. - Вы единственный в городе специалист по этому профилю? - Да, один... впрочем, доктор Петерсон - терапевт, и может оказать в этом помощь, но, как правило, подобных больных он направляет ко мне, а я в свою очередь некоторых больных направляю к нему. Такая кооперация среди нас, врачей, не должна вас удивлять, мистер Сименс. Простите, при всем уважении к вашей профессии, через пять минут у меня прием, не в наших правилах задерживать пациентов. Сименс понял, что его выпроваживают. - Благодарю вас, доктор Блюм, до свидания. - До свидания, мистер Сименс, вот вам карточка доктора Петерсона. Хельга проводила его, и Сименсу показалось, что дверь за ним захлопнулась слишком энергично. В телефонной будке Сименс набрал телефон доктора Петерсона. - Слушаю вас, клиника доктора Петерсона, - послышался бойкий женский голос. - Могу ли я поговорить с доктором Петерсоном? - По какому вопросу? - Я бы хотел получить консультацию по поводу астмы, понимаете. Южная Америка, там специфические плантации каучука, я приобрел там эту гадость и мне посоветовали обратиться к доктору Петерсону. - Вы там были вместе с мистером Вайдо? - А что? - Он обращался к нам, правда, несколько странным образом. Показал рецепт и попросил определить по нему болезнь. Доктор Петерсон выполнил просьбу и определил болезнь, но такой способ проверки компетенции врача вызвал у него вполне естественное негодование. Доктор Петерсон выдержанный человек и выразил свое отношение к этому по-своему, как истинно воспитанный человек, он посоветовал мистеру Вайдо обратиться к доктору Блюму. Вы очень хорошо сделали, что обратились к нам. Ваш банковский счет, имя, фамилия? Я готова оформить консультацию. Простите, я много говорю, отнимаю у вас время, простите меня. Подобная болезнь - такая редкость, вот я и разговорилась. Итак? - Спасибо, не беспокойтесь, вы ничего не сказали лишнего, наоборот, вы меня даже успокоили. Мы, больные люди, всегда успокаиваемся, когда узнаем, что твоей болезнью больны и другие, значит, вроде бы и ничего страшного в твоем положении нет. Живут же люди с твоими болячками. Спасибо, я сам зайду к доктору Петерсону, кстати, смогу поблагодарить и вас. Всего хорошего, вы ничего не сказали предосудительного. Сименс повесил трубку, записал в книжку имя Вайдо и поставил большой знак вопроса. Несколько секунд он стоял в задумчивости. "Генриетта должна знать этого Вайдо; она ближе к семье, чем Барбара, а этот Вайдо мог пронюхать о болезни Хенка только в семье, больше нигде. Да, надо звонить Генриетте", - решил он.
- О, Сим, здравствуйте, - обрадованно воскликнула Генриетта, - я только сейчас о вас думала. Эта Барбара буквально выбросила вас из машины вчера. Сумасшедшая, что на нее нашло, не понимаю! Сим, вы сегодня вечером не согласились бы со мной поужинать? Сименс растерялся. - Генриетта, вполне возможно... я хотел сказать, с удовольствием, вот только не знаю, как нога, я подвернул ее вчера в гостинице и сейчас лежу, стараюсь привести ее в порядок к вечеру, нельзя же вам идти в ресторан с хромым Симом... - Сименс плел все подряд, лихорадочно думая, как выкрутиться из этого положения. - Сим, я звонила в ваш номер три минуты назад, телефон не ответил. - Я был, наверное, в ванной, делал компресс. - Сим, не лгите, ваш ключ был у портье, - беззлобно разоблачила его Генриетта. - А вы ничего больше не заметили в баре Хенка, Сим?. - Сдаюсь, - признался Сим, - простите, Генриетта, отказаться не было сил, я занят по горло все тем же делом. А в баре я больше ничего примечательного не заметил, Генриетта! Я что-нибудь упустил? - Нет, нет! Чем могу помочь? А о баре я просто так спросила... - Кто такой Вайдо? - Тренер и партнер Хука-младшего по теннису, они учились вместе. Все, освободитесь, звоните, буду рада. Да, они. Хук и Вайдо, друзья... их фотография на двери комнаты Хука в теннисном клубе виллы, да вы наверняка видели эту фотографию, ведь вы раздевались рядом с комнатой Хука. Его судьба, этого Вайдо, трагична: он погиб на охоте, его убили, перепутав с каким-то крупным зверем, не помню с каким, а того, кто перепутал, так и не нашли. Газеты об этом писали. Чего только не бывает в нашей жизни.. И вот что, если будете заняты, передайте привет своей Барбаре. Гудки.
"Черт, так я и не узнала, увидел ли Сименс тайник, он очень внимательный и опыта, видно, ему не занимать. Придется переложить бумаги из-за зеркала бара, такое было удобное место и от воров, и от полиции, и от себя. Но переложить придется, все-таки 50000 долларов, рисковать нельзя. Интересно, знает ли, догадывается ли о них Барбара? Наверное, нет, иначе устроила бы мне скандал. А к этим "ангелам любви" надо будет опять приходить, придумывать предлог... Надоело, хочу быть самой собой. Вот если бы Сименса заполучить, крепкая и надежная была бы опора в жизни, во всяком случае, мне так кажется, но ведь эта Барбара его уже спеленала по рукам и, как видно, по ногам тоже, везде успеет!" - размышляла Генриетта.
"Ну и язвочка!" - Сименс положил трубку, задумался. Вайдо как-то узнает о болезни Хенка... Это он заходил к Блюму. Крадет рецептурную книгу и узнает суть болезни у Петерсона, Вайдо - друг Хука. После свадьбы Вайдо мог, как тренер и партнер по теннису, быть в доме Хенка, но это ничего не значит, Хенк тщательно скрывал свою болезнь. А вот самому Хуку узнать о том, что Хенк заезжал к врачу, ничего не стоило, тем более, последнее время они были почти всегда вместе. Но почему-то выведывал о болезни Вайдо, а не Хук! Но наверняка Хук знал о шагах Вайдо. Если, конечно, Вайдо не выполнял просьбу Хука. А может, Хук не хотел, чтобы проявление подобного интереса хоть как-то омрачило их дружбу с Хенком? Или не хотел, чтобы на него упала хотя бы тень подозрения? А значит, концы в воду... Нет, это лишь предположения. Ну, узнали, чём болен, и что? Эх, как надо посмотреть кассету! Сименс пошел перекусить ,6 знакомый китайский ресторанчик, плотно поел, полюбовался маленькой официанткой и попросил телефон. На звонок Сименса Барбара ответила мгновенно, как будто ждала его. Так оно и оказалось: - Сим, ты где? Сейчас как раз время, офис почти пуст - важная встреча назначена. Ключи у меня есть, охрана там плевая, да они знают меня и все уважают по инерции. Так где ты? У китайца? Нашел место, любитель Востока. Жди. Через десять минут я там. Сименс расплатился и вышел. Подлетел красный "пежо", Барбара распахнула дверцу и нетерпеливо махнула рукой, приглашая его в машину. Сименс не успел захлопнуть дверцу, как машина уже рванулась вперед. Охранник вяло пытался возражать против Сименса, но быстро сдался, когда Барбара объяснила ему, что ей надо помочь спустить вниз связку с тяжелыми книгами. Вскоре они были в кабинете Хенка. Барбара сдвинула картину с морским пейзажем, сунула продолговатый ключ в прорезь, часть стенки отошла в сторону, и перед Сименсом оказался приемник кассет. Барбара включила систему, нажала клавишу на столе. Часть стены против стола расступилась, и появились два экрана, засветившиеся бледно-голубым светом. Сименс сунул кассету в приемник - на экране появился домашний кабинет Хенка, Хенк что-то писал, дверь открылась, вошел Хук, стал рядом. Хенк окончил писать, показал лист Хуку. Включился звук. - Спасибо, отец, я постараюсь продолжить ваши дела, думаю, что они пойдут не хуже, чем сейчас, я постараюсь, - голос Хука. - Я уверен в этом, - убедительно произнес Хенк, потом встал, обнял Хука, а завещание положим в сейф, пусть будет поблизости. Хенк подошел к сейфу, открыл его, положил внутрь бумагу, закрыл сейф и передал ключ Хуку. Хук принял ключ и в свою очередь протянул Хенку пакет. Хенк радостно заулыбался и взял пакет. - Спасибо, спасибо, посмотрим, что там, - голос Хенка был возбужден и радостен. Отчетливо было видно, как Хенк вскрыл пакет, что-то вынул оттуда, прочитал и поднял руку, большой и указательный пальцы образовали кольцо, остальные были вытянуты вверх: "о' кей!" означал этот жест. Далее все происходило как в немом кино и придавало происходящему зловещую таинственность. Хенк подошел к проигрывателю и вставил тонкий диск в щель.