Глазунов Александр. Костры на Устюрте

   - Кочевые племена начали создавать араны, очевидно, еще в XIV-XII веках до нашей эры, - рассказал Галкин, когда мы замеряли очередную "стрелу", - то есть в эпоху бронзы. Обнаруженный каменный наконечник стрелы - меж камней завалился - эту датировку мне и подсказал. Других свидетельств пока нет...
   Я вспомнил, что когда мы заезжали в Таучек за водой, Лев Леонидович показывал мне огромные емкости располагавшегося недалеко от поселка нефтехранилища. И пояснил, что нефть туда поступает с известного месторождения Каламкас. Местность эта названа по имени девушки, которая, как повествует легенда, погибла во время загона муфлонов, попав в яму вместе с животными. Когда и как это случилось - неизвестно. Традиция строить араны просуществовала вплоть до XIX века. В старые добрые времена по Устюрту бродили многочисленные стада сайгаков, горных баранов (муфлонов), куланов и диких лошадей - тарпанов...
   Третий час в пути, а вокруг пустынное плоскогорье, и вид его утомляет даже больше, чем тряска. Поэтому, когда на горизонте возникли две округлые возвышенности, мы с облегчением вздохнули - Байте...
   В 1984 году археологическая экспедиция Галкина обнаружила здесь каменные изваяния. Некоторые из них достигали четырехметровой высоты, но были и двухметровые, и небольшие - около метра. Однако целых скульптур оказалось не так уж и много, в основном вокруг были разбросаны отдельные фрагменты изваянии: мужские торсы с узкой талией, каменные головы. Когда-то они все стояли, обратив в сторону заката лица, но потом, очевидно, их сбросили на землю и разбили. Некоторые обломки были настолько массивными, что их не могли даже сдвинуть с места.
   У группы курганов Байте-I археологи нашли около 25 скульптур, а в пяти километрах от них - на Байте-III - оказалось еще почти 50 изваяний, и тоже в большинстве своем разбитых. Как сказал Лев Леонидович, тогда его просто поразило такое количество идолов, расставленных на сравнительно небольшой площади. Аналогов у нас в стране нет. Примерно столько же было найдено скифских каменных стел в степях Причерноморья более чем за сто лет.
   На некоторых изваяниях сохранились изображения оружия, доспехов, атрибутов власти в виде гривнов и браслетов. форма стрел и мечей вроде бы говорила о сарматском вооружении. Однако Галкин хотел знать точно, что за народ, создал эту загадочную и величественную галерею статуй. Когда раскопали курган на Байте-I, то оказалось, что его разграбили еще в древности - только и нашли что клювовидный каменный жертвенник.
   Лев Леонидович не сомневался лишь в одном - изваяния были разбиты преднамеренно. В окрестностях Байте находились колодцы, и здесь с древнихвремен останавливались местные скотоводы. Кочевники боялись "дурного глаза", поэтому и сшибали головы у каменных идолов.
   ...Машина остановилась у кургана, вокруг которого земля была перекопана на сотню метров. На фоне нетронутой пустынной целины этот "огород" выглядел непривычно и смешно.
   - Вот здесь они и стояли, - сказал Лев Леонидович, отворачиваясь от сильного ветра. - А вон каменный жертвенник... Нечто похожее находили в сакских могильниках Южного Урала VI-IV веков до нашей эры. И все же мы установили, что погребения совершались в каменных ящиках, которые прикрывали плитами. Похожий ритуал существовал и на Устюрте, на территории Каракалпакии. Предположительно, эти курганы оставлены массагетами. Вполне вероятно, что и святилище - тоже их работа. Говорю так неопределенно, потому что о массагетах нам до сих пор очень мало известно.
   - Куда же делось это каменное войско? - с недоумением оглядываясь, спросил Аким Борисович.
   - Лучший способ сохранить находки, - усмехнулся Галкин, - это заново предать их земле. Тем более такие. Скульптуры нам задали немало загадок. Сегодня мы даже не можем сказать, например, что за знаки высечены на изображении пояса одного из изваяний...
   О массагетских кочевых племенах, обитавших на бескрайней равнине, простирающейся "на восток от Кавказа", писал еще Геродот. Это был могущественный и во многом таинственный народ. Поклонялись массагеты Солнцу, ему и приносили в жертву коней, полагая, что "самому быстрому богу жертвовать надо самое быстрое существо на свете". Одевались они почти так же, как и скифы, да и образ жизни вели похожий. По словам Геродота, если массагету нравилась женщина, он просто вешал колчан со стрелами на ее кибитку - чтобы другой не вошел - и оставался со своей избранницей. Сражались массагеты на конях и в пешем строю, вооружались луками, копьями, кинжалами и боевыми секирами.
   Однако насчет секир Галкин все же сомневается, несмотря на все его уважение к "отцу истории", так как раскопками до сих пор это не подтверждено. Зато о мужестве и могуществе массагетских воинов говорят исторические факты.
   Именно в IV веке до нашей эры эти кочевые племена остановили продвижение на восток персидских завоевателей. Во главе их стоял властитель огромного государства Ахеменидов царь Кир. Но ему не удалось покорить массагетов ни многочисленной конницей, ни хитростью. Когда послы Кира, рассказывает Геродот, передали царице Томирис, управлявшей массагетскими племенами, предложение их господина выйти за него замуж, Томирис сразу поняла, что не она нужна Киру, а ее обширные земли. И наотрез отказала.
   Вскоре с многочисленным войском Кир уже стоял на берегу Аракса - за рекой начинались владения массагетов. Недолго думая, царь велел строить мосты и наводить переправы. Узнав об этом, Томирис направила Киру послание, в котором говорилось: "Царь мидян, отступись от своего намерения... Если же ты страстно желаешь напасть на массагетов... переходи спокойно в нашу страну, так как мы отойдем от реки на расстояние трехдневного пути, а если ты предпочитаешь пропустить нас в свою землю, сделай так же..."
   Кир собрал своих приближенных и долго совещался с ними, как поступить. Все в один голос советовали ему биться на своей земле, и лишь лидиец Крез выступил против. Даже если в этом случае.и будет одержана победа, убеждал он, она все равно для царя и истории окажется не совсем полной. И чтобы так не случилось, необходимо сразиться с массагетами обязательно на их земле. В том, что враг потерпит поражение, Крез нисколько не сомневался. Он хорошо знал массагетов и предложил Киру заколоть много баранов, запастись вином, и с этими яствами переправить часть войска - самых слабых воинов - за Аракc. Конница пусть переправится в другом месте и ждет удобного часа.
   Кир так и поступил. Массагеты быстро справились с персидскими воинами. Закончив битву, обнаружили яства и вино и закатили победное пиршество. Вскоре сытые и изрядно захмелевшие массагеты заснули.
   Вот тогда-то Кир со всем своим войском и напал на них. Большинство массагетов было перебито, остальные попали в плен. Среди пленников оказался и сын царицы Спаргапис. Когда это печальное известие дошло до Томирис, она срочно направила к царю персов вестника с таким посланием: "Кровожадный Кир, не кичись этим своим подвигом, плодом виноградной лозы, которая и вас также лишает рассудка, когда вино бросается в голову и когда вы, персы (напившись), начинаете извергать потоки недостойных речей - вот этим-то зельем ты коварно одолел моего сына, а не силой оружия в честном бою. Так вот, послушайся теперь моего доброго совета: выдай моего сына и уходи подобру-поздорову из моей земли... после того, как тебе нагло удалось погубить третью часть войска массагетов. Если же ты этого не сделаешь, то клянусь тебе богом Солнца, владыкой массагетов, я действительно напою тебя кровью, как бы ты ни был ненасытен..."
   Но так получилось, что и второй раз Кир не выполнил совета Томирис. А вскоре массагеты напали на персов.
   "Эту битву я считаю самой жестокой из тех битв, - пишет Геродот, которые были у варваров... Говорят, что вначале, находясь на расстоянии, они стреляли друг в друга из луков, а затем, когда стрелы у них вышли, они, бросившись друг на друга, бились врукопашную копьями и кинжалами. Сражаясь, они стойко держались в течение долгого времени, и ни те, ни другие не желали спасаться бегством, но в конце концов массагеты одержали верх. Большая часть персидского войска была уничтожена тут же на месте, и сам Кир погиб..."
   За разговором мы все дальше удалялись от кургана. Галкин вдруг резко шагнул в сторону и нагнулся к едва выступавшему из рыжей травы камню. Осторожно подняв его и очистив от земли, Лев Леонидович с довольной улыбкой произнес:
   - Как, похоже на человеческий лик?
   Сходство было довольно отдаленным. Но когда вскоре мы нашли и часть туловища, а затем попытались составить их вместе, то даже такая неполная скульптура своим угрюмым, явно отрешенным от всего земного видом напомнила мне некогда реально существовавшего человека, в котором угадывался твердый характер, бесстрашие и глубокая вера в то, что он пришел на землю с великими целями...
   Возможно, конечно, что все это мне показалось. Но разве не могли стоять здесь тысячелетия назад застывшие в камне воины массагетской царицы Томирис - самые храбрые и самые достойные?
   - А вы знаете, - с хмурой сосредоточенностью произнес Галкин, массагеты воспринимали смерть как величайшее счастье. Да, они верили в загробную жизнь, но эта вера обязывала хранить память о предках, заставляла строить святилища вроде этого и оберегать их пуще жизни своей. Вернее, это была их потребность, жизненная необходимость. И здесь у массагетов много общего со скифами. Видимо, эти священные места сродни тем, в скифских степях, и тоже были неприкосновенными...
   Но самое сокровенное Лев Леонидович высказал чуть позже. У него есть некоторые основания предполагать, что массагеты каким-то образом повлияли и на дальнейшую судьбу Хорезма. Оказалось, что на каменных изваяниях, массагетских жертвенных блюдах и на хорезмийских монетах выбито изображение одного и того же знака. Однако здесь потребуются серьезные и длительные исследования.
   УСТЮРТСКАЯ ТРОЯ
   То неожиданное, что открывал нам казавшийся теперь не таким уж и пустынным Устюрт, рождало почему-то грустные мысли. То ли от долгого соприкосновения с давно ушедшим, то ли просто от усталости, а может, от сознания того, что историческое прошлое человечества несправедливо быстро забывается и становится достоянием археологии. Со временем обращается в прах и великое, и ничтожное. А память? Жизнь человеческая настолько же жестока, насколько и коротка. Не потому ли древние массагеты или скифы превыше городов и плодов земли ставили память о прошлом, свою историю? Знали, что если не сохранить могилы предков для будущих поколений, то не простят им те, для кого они живут и продолжают свой род. Ибо его существование невозможно без вечно горящего огня - национального духа народа, его корней, его начала.
   - Ты знаешь, - с усмешкой произнес вдруг Аким Борисович, - никогда не думал, что эти устюртские пустыри столь много таят в себе. Да сюда не одну экспедицию, а десять надо ежегодно отправлять, и работы всем до пенсии хватит...
   Но, как выяснилось, дело здесь не столько в количестве, сколько в качестве организуемых археологических экспедиций. Ведь археологам приходится, так сказать, почти на ощупь исследовать Устюрт, даже карт у них нет. Заказать их - для института слишком накладно, ибо стоимость карт вдвое превышает затраты на снаряжение экспедиции. Больной и неразрешимый вопрос бензин, который добывается правдами и неправдами, потому как на маршрут выписывают по расстоянию от пункта А до пункта Б. А эти пункты такими кольцами дорог опутаны, что пройденный километраж можно смело умножать в три или в четыре раза. Иначе будет не археологический поиск и разведка, а туристское путешествие.
   Летом здесь археологи работают в тяжелейших условиях - пустыня есть пустыня, - и без средств связи (совершенно оторваны от мира на все пять месяцев полевых работ), без надлежащих медикаментов (от укусов змей, каракуртов). Не потому ли и нет особого желания у археологов работать на Мангышлаке и Устюрте?
   Первое время мы как-то с иронией относились к всеохватывающей археологической жадности Галкина, но вскоре поняли, откуда это у него. В поселке Сай-Утес мы зашли к давнему знакомому Льва Леонидовича, можно сказать, местному краеведу Анатолию Коняшкину. Он и сказал нам, что километрах в пятнадцати от поселка видел развалины какого-то древнего сооружения, скорее всего крепости, так как в "стенах" четко прослеживаются остатки оснований круглых "башен". Рядом находится кладбище, правда, там больше недавних могил, и они выложены из крепостных камней. Неподалеку Анатолий заметил груду сложенных таких же плоских каменных плит, кем-то приготовленных, чтобы увезти для своих нужд. Год-другой - и эти древние развалины разберут по камешку...
   Галкин встрепенулся.
   - Ну и насколько обломки этих твоих стен возвышаются над землей? торопливо спросил он.
   - Где на метр примерно, а где и до двух доходит...
   Нетрудно было догадаться по выражению лица Льва Леонидовича, что эту крепость мы уже не минуем. И я знал почему. В прошлый полевой сезон Галкин обнаружил в урочище Таксамбай подобные развалины. Правда, высота сохранившихся стен там не превышала полметра. Археологи успели раскопать 120 квадратных метров, нашли керамику в жилищах, обломки стрел. Выяснили, что внутри находились три полуовальных помещения. По находкам удалось приблизительно определить, что сооружение относится к XVIII - XVII векам до нашей эры. В последний момент раскопали и кости животных, которые сейчас отданы на анализ. Лев Леонидович считал, что сделать им удалось немало. А тут в сохранности двухметровые стены...
   - Мы найдем твою крепость? - заволновался Галкин. - Так же, как с мечетью, не получится? - И уже обращаясь к нам: - Год назад Анатолий случайно наткнулся на старинную мечеть в скале, сказал мне, мы и поехали. Целый день колесили, все овраги по пути излазали, а пещеры его так и не нашли.
   - Ну за мечеть страдать не надо, - несколько смутился Анатолий, - она никуда не денется, отыщу. А крепость пропадет...
   Вот это "пропадет" и не дает Льву Леонидовичу покоя. Поэтому каждый полевой сезон он обязательно заканчивает разведкой, фиксируя любые следы, которые смогли бы хоть немного приоткрыть завесу прошлого. И тем более Галкин не думал упускать так хорошо сохранившиеся развалины крепости...
   Солнце торопливо скатывалось к горизонту, расцвечивая редкие перистые облака в бледные зеленовато-красновато-розовые тона, когда впереди на равнине мы заметили ершистый каменный гребень.
   - Пока не стемнело, - сразу же, как только подъехали, засуетился Галкин, - надо обязательно зарисовать развалины и сделать все промеры...
   Здесь край плато обрывался отвесными уступами на глубину не менее шестидесяти метров, образовав коридор каньона. По дну его бежал ручей, поодаль он разливался озерцом, заросшим по краям травой и кустарником. Над самым обрывом громоздились круглые завалы камней, острием вбитых в землю (очевидно, остатки "башен" крепостных ворот), от которых широкой полосой и тянулись "стены". Они опоясывали мыс с трех сторон огромной буквой П. Во многих местах ширина "стен" доходила до полутора метров. Та, которая некогда возвышалась над обрывом, имела три "башни", а обращенная к "материку" - уже шесть. Именно с этой стороны и могли напасть на крепость враждебные племена. Сейчас земля внутри ее заросла густой джусапой, сухой и жесткой.
   Мы разбрелись по территории крепости, которая занимала, по приблизительным подсчетам, 800 - 900 квадратных метров. Что же за люди здесь жили? Куда ушли и когда?.. Вопросов возникало много, рядом с этими древними камнями просто невозможно было оставаться безучастным, но пока и Галкин не мог на все ответить.
   Со стороны расщелины багровый закат уже плавился в водах озерца, подсвечивая лишь овалы камней передовых "башен". А за ними покоились в сумраке холодные и мрачноватые развалины "стен". На их фоне выделялись фигуры Льва Леонидовича и Акима Богатырева, который решил исследовать крепость биорамками. Уже несколько раз он прошел ее вдоль и поперек. Когда я к нему приблизился, у него в руках уже был "маятник" - маленький шарик на нитке - который то раскачивался над камнями, то начинал крутиться.
   - Удалось выявить что-нибудь? - спросил я.
   - Здесь много любопытного, сам не ожидал. Вдоль "стен" рамки показывают в глубине наличие пустот - очень похоже на подземные ходы. И выходят на эту "башню". Под ней тоже что-то есть. То ли пустота, то ли какие-то подземные сооружения. Чтобы определить более конкретно, не один день надо работать. Да и состояние после многочасовой тряски не то, - Аким Борисович спрятал "маятник" в карман.
   - А вот что касается крепости, - после недолгого молчания продолжал он, - то ей около 5 тысяч лет. А точнее - 4700. Спустя 200 лет она была разрушена, где-то 4200 лет назад ее заново построили, и вскоре она стала центром культуры. Продержалась уже дольше, потому как снова ее разрушили 3400 лет назад, правда, спустя лет сто уже восстановили. Лучший свой период крепость переживала 3200-3000 лет назад, а упадок начался спустя четыре-пять веков, хотя 900 лет назад здесь еще жизнь текла нормально.
   - Да, но утвердит ли твою "биографию" крепости Лев Леонидович? пошутил я. - Вон он к нам как раз направляется...
   Конечно, в тот момент я и не думал знакомить Галкина с результатами "исследований" Богатырева, знал, как тот к ним отнесется. И по-своему будет прав - человеку, который привык, в прямом смысле слова, из-под земли добывать материальные следы прошлого, методы "раскрытия" истории биолокационной рамкой или "маятником" покажутся просто недостойными внимания, а тем более обсуждения. Ведь неоднократно встречаясь с Тукумбаем, Лев Леонидович и не подозревал, что он хальфе или, по-современному, экстрасенс. У каждого своя вера...
   - Ну вот, - сказал подошедший Галкин, показывая два каменных обломка, - теперь есть возможность хоть приблизительно определить, когда сооружена крепость. По этим остаткам дротика и топора. Так что предварительно датируем рубежом III - II тысячелетия до нашей эры. Понимаете, что это значит? За две тысячи лет до знаменитой Трои здесь уже кипела жизнь. И такая непостижимая сохранность развалин...
   Однако, несмотря на открытие, голос Льва Леонидовича прозвучал странно буднично. Правда, теперь я уже догадывался, что за его сдержанностью скрывалась горечь - исторический памятник, который должен был бы стать достоянием мировой культуры, местом паломничества тех, кому далеко не безразлично прошлое устюртской земли - обречен. И если земля эта год от года становится пустынней, то, может, и не климат вовсе виноват в этом, а людское забвение собственной истории? Ведь именно память и духовная потребность сохранить святые места своих предков и делают землю обитаемой. И все дороги прошлого ведут к нам, современникам, и через нас протягиваются в будущее.
   Собрав сухой травы, мы разожгли небольшой костер, уподобясь древним кочевникам. От камней метнулись, заплясали длинные тени. Но каждому из нас огонь освещал нечто большее, чем просто молчаливые развалины.
   Вернувшись из экспедиции, я вспомнил "биографию" крепости Богатырева только после встреч с болгарскими ясновидящими Момерой Пенчевой и Верой Крумовой-Кочевской. И тогда мне подумалось: "А что, если они хотя бы наполовину или даже на треть "увидели" правду?.."
   Шетпе - Сай-Утес - Бейнеу