Страница:
– Через что?
– «Поддувало». Это специальная программа-буфер, в которой будет накапливаться предназначенная для отправки информация. Но передавать ее нам предстоит не отдельными пакетами, а мизерными порциями, и не самостоятельно, а лишь вместе с информацией чистильщиков. Образно говоря, наши ничтожно мелкие файлы-прилипалы станут цепляться к файлам-китам хозяина сети и незаметно плавать туда, куда нужно, под китовым брюхом. Правда, скорость работы нашей сети-паразита окажется небольшой, и данные из других локаций будут приходить к нам с задержкой. И все же согласитесь: медленная, но устойчивая связь так или иначе лучше, чем вообще никакая, верно?
Я был слегка обескуражен тем, как быстро этот тип нашел решение нашей главной на сегодня технической проблемы, даже не притронувшись к клавиатуре. Хотя удивляться тут в общем-то нечему. Я же сам выпросил у Стратега матерого эксперта по связи. И потому немудрено, что Мамлюк взялся прямо с порога тыкать меня носом в незнание мною тонкостей этой сложнейшей науки.
– Сколько понадобится времени на то, чтобы открыть это твое… «поддувало»? – спросил я.
– Часа полтора-два, – пожал плечами коротышка. – Могу заняться этим сразу, как только распакую чемоданы и настрою все нужное оборудование.
– Да-да, займись этим вопросом как можно скорее, – наказал я ему. – И если к вечеру я скачаю данные хотя бы из наших Чернобыльских серверов, обещаю: после ужина ты будешь вознагражден по-настоящему крутым оперативным псевдонимом.
Мамлюк оценил мою шутку вежливой улыбкой, но за работу взялся с похвальным усердием. И трудился в поте лица несколько часов кряду, отвлекаясь лишь на то, чтобы прямо на ходу глотнуть кофейку или сжевать бутерброд. Парню явно не терпелось доказать нам свою исключительную полезность, что сразу же повысило бы его рейтинг в глазах старших и более опытных сослуживцев. Иными словами, коротышка вел себя вполне естественно для новичка, стремящегося заслужить уважение пока что малознакомых ему товарищей по команде.
Развернутая им кипучая деятельность оставила, однако, без работы нас, так как мы не могли пользоваться оборудованием в процессе его апгрейда. Правда, Вектор и Астат быстро нашли себе занятие и, усевшись в дальнем углу бункера, приступили к чистке оружия и обмундирования. Я собрался тоже составить им компанию, но, подумав, решил потратить выпавшую на мою долю передышку более практично. А именно: посвятить неофита в детали нашей операции, пока тот занят рутинной и не обременительной для его мозгов сборкой и отладкой электроники. Разве только вспомогательные видеоматериалы по теме Мамлюку предстояло изучить уже самостоятельно – пока он копался в компьютерах, у меня не было к ним доступа.
– Твоя главная задача, для выполнения которой тебя сюда прислали, в целом проста, – начал я свой вводный инструктаж, – но в то же время именно от тебя будет зависеть успех всего нашего мероприятия. Все, что от тебя потребуется, – это в урочный день и час активировать по моему приказу нужную программу, похожую на те, с какими ты не раз имел дело…
Я едва не сказал «на свободе», но вовремя себя одернул и выразился корректнее:
– …С какими ты имел дело в прошлой жизни. У тебя будет время подробно ознакомиться с этой программой и, возможно, внести в нее какие-либо усовершенствования. И если в итоге после ее запуска кто-то из здешних плохих парней разорится и пойдет по миру, значит, мы не зря рисковали своими шкурами в этой аномальной дыре.
– Кто эти плохие парни и насколько большую сумму вы намерены с них стрясти? – оживился коротышка, распаковывая очередной контейнер с оборудованием.
– Наша цель – группа высокопрофессиональных иностранных агентов, работающих на международную коммерческую организацию Guarantee Of Defense and Support, или G.O.D.S. Официальная сфера деятельности этой компании: поддержание закона и порядка в зонах широкомасштабных стихийных бедствий. Количество которых, ты знаешь, после Катастрофы на планете выросло многократно. Довольно благородное занятие, но только на словах. На деле выходит иначе. Оплату услуг «гарантов» их клиент – пострадавшая от природного катаклизма страна, – как правило, производит с отсрочкой – после того, как выберется из разрухи и хаоса. Оплата принимается в любом приемлемом виде. А поскольку с деньгами у правительств бедствующих стран всегда туго, они с радостью рассчитываются с G.O.D.S. землей, природными ресурсами, акциями ведущих госпредприятий, торговыми и таможенными льготами и прочими подобными вещами…
– …И «гаранты» сразу обретают в этой стране большое политическое влияние, – догадался коротышка. – Неплохо придумано. И бабла наварить можно, и «левое» бабло отмыть, если понадобится.
– Все верно. Только этим занимается не G.O.D.S. как таковая, а тот, кто в действительности за ней стоит: ЦРУ, – уточнил я. – G.O.D.S. с ее благородными целями для Управления – всего лишь ширма. Тот же самый трюк оно планировало провернуть в Зоне. Уж тут-то ЦРУ было где развернуться, да вот законным путем этот номер у него не прошел. Мы знали о том, кому служат «гаранты», и поделились этим секретом с Украиной и Белоруссией. Им также не захотелось влетать в долги и потом продаваться с потрохами американским спецслужбам, поэтому G.O.D.S. получила от наших стран официальный отказ.
– …Но неофициально она сюда все-таки пробралась. Не под своим именем, конечно, а инкогнито.
– Да, и никто из нас не сомневался, что рано или поздно это произойдет. Появление в Пятизонье G.O.D.S. было предсказуемо, и мы готовились встретить ее со всеми подобающими почестями. Сегодня за ней стоят огромные деньги, часть из которых она с удовольствием вложила бы в любой перспективный проект, разрабатываемый под куполами Барьеров. Предвидя это, Ведомство готовилось подсунуть «гарантам» свой заманчивый сверхприбыльный объект для инвестирования. Разумеется, фальшивку – троянского коня, с помощью которого мы планировали получить доступ к банковским счетам G.O.D.S. и основательно их почистить. Все было на мази, но тут вдруг в поле зрения компании нарисовался Давид Талерман со своим Исгором и спутал нам все карты!
– Впервые слышу это имя.
– И немудрено. Его даже в Пятизонье слышали фактически единицы, хотя Талерман, он же Умник, проворачивает здесь такие дела, на какие ни Орден, ни Ковчег отродясь не замахивались… Давид Эдуардович Талерман – бывший сотрудник военно-научного центра «Светоч», покинувший его после того, как его идея выращивания гигантских колоний окультуренных металлорастений – искусственных Городищ или Исгоров, – была отвергнута из-за ее дороговизны и рискованности. Однако Умник не отчаялся и решил заняться Исгором сам, без участия военных.
– И какую же прибыль должны были принести ему окультуренные автоны и искусственные Городища?
– Довольно ощутимую, если довести процесс их выращивания до совершенства и получить на это патент. Представь, что любые детали, какие отливаются, вытачиваются или штампуются мировой металлургией, можно будет производить ценой гораздо меньших затрат и усилий, просто выращивая их по технологии Талермана, словно какие-нибудь фрукты. Причем с учетом высокой скорости роста металлорастений их плоды будут способны созревать за считаные минуты. Сразу же отпадет надобность во всяких сталелитейных и металлопрокатных заводах – гигантских, энергоемких, шумных и грязных. Второе перспективное применение данной технологии: быстрое возведение металлических каркасов любого размера и сложности. Это на несколько порядков ускорит строительство и улучшит качество новых зданий, особенно высотных. Как видишь, Умник в своих научных изысканиях далеко не идеалист и преследует вполне конкретную выгоду.
– Но в «Светоче» его гений тем не менее сильно недооценили?
– Тогда Исгор существовал только на бумаге и в голове Талермана, причем выглядел довольно безумной и дорогостоящей затеей. Если бы он потерпел фиаско, «Светоч» разорился бы, так что запрет на этот проект был наложен обоснованно. Впрочем, сегодня Умнику уже есть чем похвастаться. После нескольких неудачных попыток ему удалось возвести в Химках небольшое искусственное Городище на базе заброшенного военного полигона. Недавно я беседовал с тремя сталкерами, которые там побывали. Как им это удалось – долгая история, и я не буду тебя в нее посвящать. Скажу лишь, что один из этих сталкеров – сам Мерлин, – поэтому информация, которую они мне предоставили, наверняка точная. И чертовски полезная. Заполучив ее, мы были вынуждены пересмотреть свои планы насчет Талермана и его изобретения. Так вот, по словам Мерлина, сегодня для питания Химкинского Городища используется имеющийся на полигоне атомный реактор. Однако Давиду недостаточно его энергии, и в течение лета он планирует подключить Исгор к генератору собственного изобретения. Эта штука – Давид зовет ее «Кладезем» – будет обладать просто запредельной мощностью. В ее основе лежит энергия аномалий и артефактов Пятизонья, которую Талерману удалось выделить, аккумулировать и канализировать. Переход на новый источник питания заставит Городище в Химках вымахать до таких размеров, что оно погребет под собой весь север Московской локации. И тогда с Умником уже хочешь не хочешь, придется считаться. А вот как нам с ним быть – бомбить или договариваться, – мы еще не определились. Сначала нужно убедиться, что его заигрывание с неведомой энергией выгорит, а не накроется медным тазом. Разбомбить Исгор просто, но это слишком радикальный, никому не выгодный метод. Гораздо эффективнее перекупить Талермана и заставить его снова работать на нас. Но чтобы сделать это, необходимо прежде дискредитировать его нынешних спонсоров – G.O.D.S. И лучшего способа, чем обобрать их до нитки, в природе не существует. Чем все мы тут сейчас, собственно говоря, и занимаемся.
– А не слишком ли это опасная игра – разорять опекунов Умника? – засомневался Мамлюк. – Ведь если они поймут, что Давид больше не желает с ними сотрудничать, его же попросту пришьют и дело с концом. Типа в духе «так не доставайся же ты никому!».
– Если ты думаешь, что Талерман – некий хрестоматийный, витающий в облаках ученый-романтик, то ты глубоко заблуждаешься. Он вовсе не так безобиден, каким может показаться на словах. И вполне способен защитить себя не только от наемников, но и от целого полка чистильщиков. Скажу больше: сегодня я опасаюсь Талермана гораздо сильнее, чем его опекунов-«гарантов». Во-первых, потому что помимо Исгора и «Кладезя» он создал целый отряд уникальных боевых ботов. Каждый из них живуч и смертоносен настолько, что может в одиночку растерзать стадо местных биомехов. И все эти твари подчиняются лишь Давиду и больше никому. Во-вторых, в ходе работы над Исгором ему довелось завести дружбу с самым умным монстром Пятизонья – Трояном. Насколько я в курсе, эти двое довольно долго и взаимовыгодно сотрудничали. Так что стоит лишь первому свистнуть, как второй тут же примчится ему на подмогу. И, в-третьих, не так давно Умник обзавелся помощником, которого «Кладезь» наделил способностями, каких нет даже у самых крутых сталкеров, включая Мерлина. Этот человек… хотя вряд ли теперь его можно так назвать, не кто иной, как сам Алмазный Мангуст…
– Про него я кое-что слышал, – припомнил коротышка, продолжая слушать меня и одновременно делать свое дело. – Одна из местных легендарных личностей, которую Зона изуродовала самым извращенным способом: вживила в этого типа большие, с куриное яйцо, алмазы. После чего ему пришлось годами бегать от охотников за сокровищами, так как сам он воспользоваться ими тоже почему-то не мог… Прямо какая-то библейская притча, а не сталкерская байка.
– Да, о нем я и толкую, – подтвердил я. – И он – вовсе не мифический, а вполне реальный герой. Только с недавних пор никакой он не Алмазный, а просто Мангуст. Талерман излечил его от этой болезни и вдобавок научил новому трюку: телепортации в пределах Пятизонья без помощи гиперпространственных тамбуров. Как он это вытворяет, можешь посмотреть в нашем видеоархиве. Мне удалось дважды заснять процесс его телепортации: первый раз, когда он навестил таким образом Упыря – забавный ролик, к слову, – и второй раз, когда он пришел убивать меня на нашу московскую точку «Ларго» и не застал там никого. Ту самую точку, которая была им же и рассекречена.
– То есть вы хотите сказать, что Мангуст вас знает и может в любой момент разыскать вас и убить?! Даже здесь и сейчас?! – Мамлюк оторопел настолько, что отложил отвертку, которой в этот момент что-то прикручивал.
– Здесь – крайне маловероятно, – утешил я опешившего коротышку. – Насколько я понял, Мангуст телепортируется лишь в те места, какие ему известны, а на «Ариозо» он никогда не был и вообще не знает о ее существовании. Да и со мной он знаком лишь поверхностно: незадолго до того, как он присоединился к Талерману, у нас с Мангустом были кое-какие общие дела. А ищет он меня вовсе не из мести – просто пытается выслужиться перед Умником, дабы тот почаще отпускал его к живущей за Барьером семье. Мангусту может повезти со мной лишь в двух случаях: если он прознает, где я буду находиться в тот или иной промежуток времени, или же наткнется на меня чисто случайно. Как видишь, оба варианта дают нам с Мангустом мало шансов столкнуться на узкой дорожке. Особенно с учетом того, что я умею полностью видоизменять свою внешность.
– Странно. – Мамлюк недоуменно наморщил лоб. – Что-то тут не вяжется… Если вы предугадали появление Мангуста на точке «Ларго», то почему не устроили там западню и не убили его, а дали спокойно уйти… в смысле телепортироваться оттуда?
– Несмотря на то, что Мангуст опасен, он в нашей игре фигура приоритетная и потому до поры до времени неприкосновенная, – пояснил я. – Именно через Мангуста и его жену нам удалось выведать реквизиты банков, пользуясь услугами которых G.O.D.S. финансирует проект Умника. Без этой информации разработка нашей операции застопорилась бы. Это во-первых. Во-вторых, у нас есть рычаг давления на нашего «прыгуна» – его семья, чье нынешнее местонахождение нам известно. «Гаранты», конечно, тоже за ней присматривают. Но Мангуст знает о наших возможностях и потому будет нервничать и колебаться, если вдруг однажды мы вступим с ним в открытое противостояние. Ну и, в-третьих, этот человек – правая рука Талермана, которую мы, теоретически, можем выкрутить болевым приемом и тем самым принудить Давида к капитуляции. Надо только надавить на него умело и ни в коем случае не переусердствовать, потому что со сломанной рукой он может стать неадекватным и непредсказуемым. Пока же ему фартит и его Исгор развивается более-менее стабильно, поведение Умника в целом укладывается в наши прогнозы. Как и поведение Мангуста, хотя прогнозировать его действия, а тем более перемещения по Пятизонью намного сложнее. Кроме Исгора, я знаю лишь одно место, где он наверняка еще не раз объявится. И оно расположено отсюда буквально в ста шагах. Это – бункер Упыря, которому Мангуст, насколько я понял из их последней беседы, задолжал денег и которому он прежде постоянно сливал добытую им в Зоне информацию. Вот почему Упырь также представляет для нас большую ценность.
– Спасибо, теперь все понятно… И с чего вы планируете начать подбираться к банковским счетам G.O.D.S.?
– С визита к Дьякону. И не намерен это откладывать. Я отправлюсь к нему уже сегодняшней ночью.
– Что-то я не улавливаю связи между этим религиозным фанатиком и покровителями Талермана. Разве они знакомы или у них есть какие-то общие интересы?
– Нету, насколько я в курсе. Но это не имеет для нас значения. У Дьякона я возьму, фигурально выражаясь, ключ зажигания, который запустит двигатель нашей операции и стронет ее с места. И едва это произойдет, вернуться на исходную точку и начать все сначала будет уже невозможно…
Невозможно вернуться на исходную точку… Девиз, который я непременно выбил бы на своем гербе, будь у меня таковой. Лишь однажды мне посчастливилось исправить допущенную мной фатальную ошибку и начать жизнь заново, но цена, какую я за это заплатил, устроила бы далеко не каждого. Даже удивительно, что она вообще оказалась мне по карману…
Трудно сказать, согласился бы я сегодня добровольно сгореть заживо, но четыре года назад эта идея не выглядела такой уж дикой. Почему? Ну, во-первых, меня намеревались поджарить в исключительно научных целях умнейшие на планете люди, которые, разумеется, не были заинтересованы в моей гибели. А во-вторых, мой жизненный путь на тот момент уперся в глухой, непроходимый тупик, и иного способа выбраться из него, кроме как подвергнув себя экспериментальному самосожжению, я попросту не видел.
У каждого Наполеона и Гарри Каспарова есть свои Ватерлоо и «Deep Blue». Ареной моего судьбоносного поражения стал Габон, где я – оперативный агент Ведомства, – противостоял давно спевшемуся альянсу сразу трех игроков: ЦРУ, египтян из «Мухабарат аль-Харбии» и СОР Иордании. Гражданская война, охватившая Габон в 2054 году, являлась благодатной почвой для того, чтобы пополнить Ведомственные банковские счета, в чем я по долгу службы был большой специалист. И хоть чутье подсказывало мне поумерить амбиции, взять передышку и уступить этот лакомый пирог кому-нибудь из сослуживцев, я не прислушался к собственной интуиции.
А зря.
Несколько побед подряд, одержанных мной до этого в других концах света, вскружили мне голову. Вот я и решил, пока прет масть, занести в свой послужной список еще один плюсовой пунктик. Тем более что грубые политические игры Африки с их изначально простыми – практически хрестоматийными – раскладами не требовали от нашего брата-комбинатора особого напряжения ума и сил.
Допущенная мной на сей раз ошибка заключалась в одном: как бы я ни спешил, как бы ни рвался из кожи, мои противники меня опередили. Проведя в нашей игре весьма изящную дебютную комбинацию, они изловчились одним махом настроить против меня всех моих потенциальных союзников. Чем и определили свой дальнейший успех в этой партии. Приноровиться к ней и отыграть инициативу я не сумел при всем старании. И в итоге был досадным образом разоблачен, после чего едва унес ноги, бежав с позором из Габона под дружный хохот оперативников трех разведок, а также перекупленных ими моих бывших резидентов.
После столь сокрушительного фиаско и рассекречивания моей личности мне светила лишь работа каким-нибудь инструктором или консультантом в нашем учебном центре. Это в лучшем случае. А в худшем – бесславная и бесперспективная служба до пенсии в Ведомственной бухгалтерии или архиве. Ни то, ни другое меня категорически не устраивало. Особенно беря во внимание то, сколько времени, сил и нервов мне стоило дослужиться до должности комбинатора – командира оперативной группы отдела «Гермес». К тому же этот пост мог стать плацдармом для продвижения вверх по служебной лестнице – из взмыленной, пропыленной полевой грязи в полноценные, гладко выбритые штабные князи.
Я был и по сей день остаюсь ярым приверженцем заповеди, гласящей, что плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Ну, или на худой конец – полковником. Но ткните пальцем в любого другого сотрудника Ведомства, и вы с высокой вероятностью попадете в такого же фанатика своего специфического ремесла. Мы живем в нашем закрытом шпионском мире и считаем его единственным реальным миром на этой планете. И он – отнюдь не аллегория, ибо его законы позволяют нам много такого, что под страхом смерти не дозволено обычным людям. Вот почему все обитатели этого мира, включая меня, в той или иной степени поражены синдромом бога. И мы тяжко страдаем, когда повелевающие нами, более могущественные боги лишают нас наших полномочий. Один серьезный провал – и мы низведены до уровня простых смертных, коим навсегда отрезаны все пути в элитарный клуб, на самую вершину Олимпа.
Я потерпел непростительное поражение, прогневал верховных богов и был низвергнут ими на окраину моей вселенной. Где, пребывая в глубокой депрессии, начал влачить жалкое существование, когда мне неожиданно представилась возможность реабилитироваться. Вот только назвать ее удачей язык не поворачивался. За шанс вернуть себе все, что у меня отняли, я должен был пройти через натуральный ад. А затем, если повезет, вернуться оттуда живым и в здравом уме, после чего сразу приступить к долгому обучению по специальному курсу. Его программа являлась экспериментальной и была опробована до меня всего на пяти или шести подобных мне «добровольцах поневоле». В каждом случае ее успех носил переменный характер, и поэтому благополучное начало моей переподготовки отнюдь не гарантировало, что я переживу последующую пару лет в шкуре подопытного кролика.
Меня честно предупредили, что мне уготовано, если вдруг мое возвращение в строй сорвется из-за сбоя научной программы. Мне показали жертву такого сбоя, списанную в запас после полутора лет экспериментов. Это был изуродованный, безвозвратно сошедший с ума, седой инвалид, в коем я едва опознал парня, с которым мы когда-то учились на параллельных курсах Ведомственной учебки. Короче говоря, командование поступило со мной предельно честно: без обиняков дало понять, чем я рискую, подписывая контракт с теми, кто может превратить меня в неизлечимого калеку-идиота. Такого, которому не только файлы в архиве сортировать не дадут, но даже улицу подметать не доверят.
И тем не менее я согласился. Это был, пожалуй, самый смелый мой поступок в жизни, и он, как мне тогда казалось, того стоил. Я горел желанием стать прежним комбинатором и вернуться в настоящую игру по крутым ставкам, а не прозябать на задворках, документируя подвиги более успешных сослуживцев. И если ради этого меня заставляли сыграть в научный аналог русской рулетки, что ж, так тому и быть. В конце концов, разве работа, какой я занимался восемь лет до своего габонского провала, была сахаром и не грозила мне всякий раз скоропостижной смертью или увечьями?..
Мне повезло: я не пополнил собой статистику неудач ученых-экспериментаторов. И стал именно тем, кого они пытались из меня сотворить: одним из первых в мире редупликантов – оборотней, способных менять свой облик одним лишь усилием воли.
Я могу за считаные минуты полностью перестроить собственный организм на клеточном уровне посредством вживленных мне в тело уникальных наномодификаторов. Из-за биотехнологических ограничений я не могу перевоплотиться в женщину, ребенка, дряхлого старца или животное – только в мужчину от восемнадцати до семидесяти лет. Зато я умею менять, помимо собственного роста и комплекции, также тембр голоса и национальность – естественно, тоже в разумных пределах. Именно этому искусству – искусству глобального перевоплощения, – меня и обучали на протяжении двух лет, что были отпущены на мое перерождение и переподготовку.
Я не оговорился: иначе как перерождением произошедшие со мной метаморфозы назвать нельзя. Чтобы перекроить меня, обычного человека, в оборотня-редупликанта, мой организм пришлось подвергнуть сильнейшему болевому стрессу. Такому, после которого он, балансируя на грани смерти, начал отчаянную борьбу за жизнь – главное условие, при котором клеточные наномодификаторы могли прижиться в моем теле, восстановить поврежденные ткани и вернуть меня с того света. Крайне опасная процедура, потому что в случае неудачи тело попросту отторгло бы их. После чего я скончался бы в страшных муках от усугубленной ожогами обширной интоксикации.
Хвала всесильной науке и грамотно проведенным подготовительным тестам! Ученая братия не подкачала. И когда я, заполучив по ее приказу обширные ожоги в печи Ведомственного крематория, был помещен в реанимацию, мой многострадальный организм отреагировал так, как от него и требовалось. Он воспринял введенные мне наномодификаторы как спасительную панацею, быстро «породнился» с ними и призвал их на борьбу с моим недугом. Не прошло и суток, а я уже был совершенно здоров, и на моей коже не осталось ни единого следа от ожогов.
Ну разве не замечательно? И впрямь, ради обладания таким полезным даром стоило побывать в шкуре сказочного феникса, пускай я и не ощутил себя после воскрешения сколько-нибудь помолодевшим.
Но радость моя продлилась недолго. Когда ученые начали открывать мне иные грани моего нового таланта, выяснилось, что адская боль от ожогов никуда не ушла. Она всего лишь трансформировалась и затаилась во мне, чтобы оскалить свои клыки сразу, как только я приступлю к тренировкам навыков оборотня. Боль и стала моей расплатой за обретенный дар. Крайне полезный дар в моей работе, к которой я жаждал вернуться, но высасывающий из меня все соки, когда приходило время использовать его на практике.
Только боль, что сопровождала каждое мое перерождение, мешала мне создавать абсолютно точных двойников тех личностей, за которых я себя выдавал. Моего терпения хватало лишь на пять, максимум восемь минут трансформации, после чего я или падал в обморок или сдавался и прекращал самоистязание. Продолжить же дублирование конкретного человека даже после короткой паузы, увы, не удавалось. Пока я концентрировался, пытаясь возобновить прерванный процесс, незавершенный образ успевал «расплыться», и тогда все приходилось начинать заново. Поэтому, дабы сэкономить время и не подвергать себя лишним мучениям, я доделывал свои специфические художества при помощи обычного театрального грима. Точнее, тех его современных разновидностей на основе био– и нанотехнологий, что ныне облегчают и ускоряют работу гримеров голливудских киностудий.
– «Поддувало». Это специальная программа-буфер, в которой будет накапливаться предназначенная для отправки информация. Но передавать ее нам предстоит не отдельными пакетами, а мизерными порциями, и не самостоятельно, а лишь вместе с информацией чистильщиков. Образно говоря, наши ничтожно мелкие файлы-прилипалы станут цепляться к файлам-китам хозяина сети и незаметно плавать туда, куда нужно, под китовым брюхом. Правда, скорость работы нашей сети-паразита окажется небольшой, и данные из других локаций будут приходить к нам с задержкой. И все же согласитесь: медленная, но устойчивая связь так или иначе лучше, чем вообще никакая, верно?
Я был слегка обескуражен тем, как быстро этот тип нашел решение нашей главной на сегодня технической проблемы, даже не притронувшись к клавиатуре. Хотя удивляться тут в общем-то нечему. Я же сам выпросил у Стратега матерого эксперта по связи. И потому немудрено, что Мамлюк взялся прямо с порога тыкать меня носом в незнание мною тонкостей этой сложнейшей науки.
– Сколько понадобится времени на то, чтобы открыть это твое… «поддувало»? – спросил я.
– Часа полтора-два, – пожал плечами коротышка. – Могу заняться этим сразу, как только распакую чемоданы и настрою все нужное оборудование.
– Да-да, займись этим вопросом как можно скорее, – наказал я ему. – И если к вечеру я скачаю данные хотя бы из наших Чернобыльских серверов, обещаю: после ужина ты будешь вознагражден по-настоящему крутым оперативным псевдонимом.
Мамлюк оценил мою шутку вежливой улыбкой, но за работу взялся с похвальным усердием. И трудился в поте лица несколько часов кряду, отвлекаясь лишь на то, чтобы прямо на ходу глотнуть кофейку или сжевать бутерброд. Парню явно не терпелось доказать нам свою исключительную полезность, что сразу же повысило бы его рейтинг в глазах старших и более опытных сослуживцев. Иными словами, коротышка вел себя вполне естественно для новичка, стремящегося заслужить уважение пока что малознакомых ему товарищей по команде.
Развернутая им кипучая деятельность оставила, однако, без работы нас, так как мы не могли пользоваться оборудованием в процессе его апгрейда. Правда, Вектор и Астат быстро нашли себе занятие и, усевшись в дальнем углу бункера, приступили к чистке оружия и обмундирования. Я собрался тоже составить им компанию, но, подумав, решил потратить выпавшую на мою долю передышку более практично. А именно: посвятить неофита в детали нашей операции, пока тот занят рутинной и не обременительной для его мозгов сборкой и отладкой электроники. Разве только вспомогательные видеоматериалы по теме Мамлюку предстояло изучить уже самостоятельно – пока он копался в компьютерах, у меня не было к ним доступа.
– Твоя главная задача, для выполнения которой тебя сюда прислали, в целом проста, – начал я свой вводный инструктаж, – но в то же время именно от тебя будет зависеть успех всего нашего мероприятия. Все, что от тебя потребуется, – это в урочный день и час активировать по моему приказу нужную программу, похожую на те, с какими ты не раз имел дело…
Я едва не сказал «на свободе», но вовремя себя одернул и выразился корректнее:
– …С какими ты имел дело в прошлой жизни. У тебя будет время подробно ознакомиться с этой программой и, возможно, внести в нее какие-либо усовершенствования. И если в итоге после ее запуска кто-то из здешних плохих парней разорится и пойдет по миру, значит, мы не зря рисковали своими шкурами в этой аномальной дыре.
– Кто эти плохие парни и насколько большую сумму вы намерены с них стрясти? – оживился коротышка, распаковывая очередной контейнер с оборудованием.
– Наша цель – группа высокопрофессиональных иностранных агентов, работающих на международную коммерческую организацию Guarantee Of Defense and Support, или G.O.D.S. Официальная сфера деятельности этой компании: поддержание закона и порядка в зонах широкомасштабных стихийных бедствий. Количество которых, ты знаешь, после Катастрофы на планете выросло многократно. Довольно благородное занятие, но только на словах. На деле выходит иначе. Оплату услуг «гарантов» их клиент – пострадавшая от природного катаклизма страна, – как правило, производит с отсрочкой – после того, как выберется из разрухи и хаоса. Оплата принимается в любом приемлемом виде. А поскольку с деньгами у правительств бедствующих стран всегда туго, они с радостью рассчитываются с G.O.D.S. землей, природными ресурсами, акциями ведущих госпредприятий, торговыми и таможенными льготами и прочими подобными вещами…
– …И «гаранты» сразу обретают в этой стране большое политическое влияние, – догадался коротышка. – Неплохо придумано. И бабла наварить можно, и «левое» бабло отмыть, если понадобится.
– Все верно. Только этим занимается не G.O.D.S. как таковая, а тот, кто в действительности за ней стоит: ЦРУ, – уточнил я. – G.O.D.S. с ее благородными целями для Управления – всего лишь ширма. Тот же самый трюк оно планировало провернуть в Зоне. Уж тут-то ЦРУ было где развернуться, да вот законным путем этот номер у него не прошел. Мы знали о том, кому служат «гаранты», и поделились этим секретом с Украиной и Белоруссией. Им также не захотелось влетать в долги и потом продаваться с потрохами американским спецслужбам, поэтому G.O.D.S. получила от наших стран официальный отказ.
– …Но неофициально она сюда все-таки пробралась. Не под своим именем, конечно, а инкогнито.
– Да, и никто из нас не сомневался, что рано или поздно это произойдет. Появление в Пятизонье G.O.D.S. было предсказуемо, и мы готовились встретить ее со всеми подобающими почестями. Сегодня за ней стоят огромные деньги, часть из которых она с удовольствием вложила бы в любой перспективный проект, разрабатываемый под куполами Барьеров. Предвидя это, Ведомство готовилось подсунуть «гарантам» свой заманчивый сверхприбыльный объект для инвестирования. Разумеется, фальшивку – троянского коня, с помощью которого мы планировали получить доступ к банковским счетам G.O.D.S. и основательно их почистить. Все было на мази, но тут вдруг в поле зрения компании нарисовался Давид Талерман со своим Исгором и спутал нам все карты!
– Впервые слышу это имя.
– И немудрено. Его даже в Пятизонье слышали фактически единицы, хотя Талерман, он же Умник, проворачивает здесь такие дела, на какие ни Орден, ни Ковчег отродясь не замахивались… Давид Эдуардович Талерман – бывший сотрудник военно-научного центра «Светоч», покинувший его после того, как его идея выращивания гигантских колоний окультуренных металлорастений – искусственных Городищ или Исгоров, – была отвергнута из-за ее дороговизны и рискованности. Однако Умник не отчаялся и решил заняться Исгором сам, без участия военных.
– И какую же прибыль должны были принести ему окультуренные автоны и искусственные Городища?
– Довольно ощутимую, если довести процесс их выращивания до совершенства и получить на это патент. Представь, что любые детали, какие отливаются, вытачиваются или штампуются мировой металлургией, можно будет производить ценой гораздо меньших затрат и усилий, просто выращивая их по технологии Талермана, словно какие-нибудь фрукты. Причем с учетом высокой скорости роста металлорастений их плоды будут способны созревать за считаные минуты. Сразу же отпадет надобность во всяких сталелитейных и металлопрокатных заводах – гигантских, энергоемких, шумных и грязных. Второе перспективное применение данной технологии: быстрое возведение металлических каркасов любого размера и сложности. Это на несколько порядков ускорит строительство и улучшит качество новых зданий, особенно высотных. Как видишь, Умник в своих научных изысканиях далеко не идеалист и преследует вполне конкретную выгоду.
– Но в «Светоче» его гений тем не менее сильно недооценили?
– Тогда Исгор существовал только на бумаге и в голове Талермана, причем выглядел довольно безумной и дорогостоящей затеей. Если бы он потерпел фиаско, «Светоч» разорился бы, так что запрет на этот проект был наложен обоснованно. Впрочем, сегодня Умнику уже есть чем похвастаться. После нескольких неудачных попыток ему удалось возвести в Химках небольшое искусственное Городище на базе заброшенного военного полигона. Недавно я беседовал с тремя сталкерами, которые там побывали. Как им это удалось – долгая история, и я не буду тебя в нее посвящать. Скажу лишь, что один из этих сталкеров – сам Мерлин, – поэтому информация, которую они мне предоставили, наверняка точная. И чертовски полезная. Заполучив ее, мы были вынуждены пересмотреть свои планы насчет Талермана и его изобретения. Так вот, по словам Мерлина, сегодня для питания Химкинского Городища используется имеющийся на полигоне атомный реактор. Однако Давиду недостаточно его энергии, и в течение лета он планирует подключить Исгор к генератору собственного изобретения. Эта штука – Давид зовет ее «Кладезем» – будет обладать просто запредельной мощностью. В ее основе лежит энергия аномалий и артефактов Пятизонья, которую Талерману удалось выделить, аккумулировать и канализировать. Переход на новый источник питания заставит Городище в Химках вымахать до таких размеров, что оно погребет под собой весь север Московской локации. И тогда с Умником уже хочешь не хочешь, придется считаться. А вот как нам с ним быть – бомбить или договариваться, – мы еще не определились. Сначала нужно убедиться, что его заигрывание с неведомой энергией выгорит, а не накроется медным тазом. Разбомбить Исгор просто, но это слишком радикальный, никому не выгодный метод. Гораздо эффективнее перекупить Талермана и заставить его снова работать на нас. Но чтобы сделать это, необходимо прежде дискредитировать его нынешних спонсоров – G.O.D.S. И лучшего способа, чем обобрать их до нитки, в природе не существует. Чем все мы тут сейчас, собственно говоря, и занимаемся.
– А не слишком ли это опасная игра – разорять опекунов Умника? – засомневался Мамлюк. – Ведь если они поймут, что Давид больше не желает с ними сотрудничать, его же попросту пришьют и дело с концом. Типа в духе «так не доставайся же ты никому!».
– Если ты думаешь, что Талерман – некий хрестоматийный, витающий в облаках ученый-романтик, то ты глубоко заблуждаешься. Он вовсе не так безобиден, каким может показаться на словах. И вполне способен защитить себя не только от наемников, но и от целого полка чистильщиков. Скажу больше: сегодня я опасаюсь Талермана гораздо сильнее, чем его опекунов-«гарантов». Во-первых, потому что помимо Исгора и «Кладезя» он создал целый отряд уникальных боевых ботов. Каждый из них живуч и смертоносен настолько, что может в одиночку растерзать стадо местных биомехов. И все эти твари подчиняются лишь Давиду и больше никому. Во-вторых, в ходе работы над Исгором ему довелось завести дружбу с самым умным монстром Пятизонья – Трояном. Насколько я в курсе, эти двое довольно долго и взаимовыгодно сотрудничали. Так что стоит лишь первому свистнуть, как второй тут же примчится ему на подмогу. И, в-третьих, не так давно Умник обзавелся помощником, которого «Кладезь» наделил способностями, каких нет даже у самых крутых сталкеров, включая Мерлина. Этот человек… хотя вряд ли теперь его можно так назвать, не кто иной, как сам Алмазный Мангуст…
– Про него я кое-что слышал, – припомнил коротышка, продолжая слушать меня и одновременно делать свое дело. – Одна из местных легендарных личностей, которую Зона изуродовала самым извращенным способом: вживила в этого типа большие, с куриное яйцо, алмазы. После чего ему пришлось годами бегать от охотников за сокровищами, так как сам он воспользоваться ими тоже почему-то не мог… Прямо какая-то библейская притча, а не сталкерская байка.
– Да, о нем я и толкую, – подтвердил я. – И он – вовсе не мифический, а вполне реальный герой. Только с недавних пор никакой он не Алмазный, а просто Мангуст. Талерман излечил его от этой болезни и вдобавок научил новому трюку: телепортации в пределах Пятизонья без помощи гиперпространственных тамбуров. Как он это вытворяет, можешь посмотреть в нашем видеоархиве. Мне удалось дважды заснять процесс его телепортации: первый раз, когда он навестил таким образом Упыря – забавный ролик, к слову, – и второй раз, когда он пришел убивать меня на нашу московскую точку «Ларго» и не застал там никого. Ту самую точку, которая была им же и рассекречена.
– То есть вы хотите сказать, что Мангуст вас знает и может в любой момент разыскать вас и убить?! Даже здесь и сейчас?! – Мамлюк оторопел настолько, что отложил отвертку, которой в этот момент что-то прикручивал.
– Здесь – крайне маловероятно, – утешил я опешившего коротышку. – Насколько я понял, Мангуст телепортируется лишь в те места, какие ему известны, а на «Ариозо» он никогда не был и вообще не знает о ее существовании. Да и со мной он знаком лишь поверхностно: незадолго до того, как он присоединился к Талерману, у нас с Мангустом были кое-какие общие дела. А ищет он меня вовсе не из мести – просто пытается выслужиться перед Умником, дабы тот почаще отпускал его к живущей за Барьером семье. Мангусту может повезти со мной лишь в двух случаях: если он прознает, где я буду находиться в тот или иной промежуток времени, или же наткнется на меня чисто случайно. Как видишь, оба варианта дают нам с Мангустом мало шансов столкнуться на узкой дорожке. Особенно с учетом того, что я умею полностью видоизменять свою внешность.
– Странно. – Мамлюк недоуменно наморщил лоб. – Что-то тут не вяжется… Если вы предугадали появление Мангуста на точке «Ларго», то почему не устроили там западню и не убили его, а дали спокойно уйти… в смысле телепортироваться оттуда?
– Несмотря на то, что Мангуст опасен, он в нашей игре фигура приоритетная и потому до поры до времени неприкосновенная, – пояснил я. – Именно через Мангуста и его жену нам удалось выведать реквизиты банков, пользуясь услугами которых G.O.D.S. финансирует проект Умника. Без этой информации разработка нашей операции застопорилась бы. Это во-первых. Во-вторых, у нас есть рычаг давления на нашего «прыгуна» – его семья, чье нынешнее местонахождение нам известно. «Гаранты», конечно, тоже за ней присматривают. Но Мангуст знает о наших возможностях и потому будет нервничать и колебаться, если вдруг однажды мы вступим с ним в открытое противостояние. Ну и, в-третьих, этот человек – правая рука Талермана, которую мы, теоретически, можем выкрутить болевым приемом и тем самым принудить Давида к капитуляции. Надо только надавить на него умело и ни в коем случае не переусердствовать, потому что со сломанной рукой он может стать неадекватным и непредсказуемым. Пока же ему фартит и его Исгор развивается более-менее стабильно, поведение Умника в целом укладывается в наши прогнозы. Как и поведение Мангуста, хотя прогнозировать его действия, а тем более перемещения по Пятизонью намного сложнее. Кроме Исгора, я знаю лишь одно место, где он наверняка еще не раз объявится. И оно расположено отсюда буквально в ста шагах. Это – бункер Упыря, которому Мангуст, насколько я понял из их последней беседы, задолжал денег и которому он прежде постоянно сливал добытую им в Зоне информацию. Вот почему Упырь также представляет для нас большую ценность.
– Спасибо, теперь все понятно… И с чего вы планируете начать подбираться к банковским счетам G.O.D.S.?
– С визита к Дьякону. И не намерен это откладывать. Я отправлюсь к нему уже сегодняшней ночью.
– Что-то я не улавливаю связи между этим религиозным фанатиком и покровителями Талермана. Разве они знакомы или у них есть какие-то общие интересы?
– Нету, насколько я в курсе. Но это не имеет для нас значения. У Дьякона я возьму, фигурально выражаясь, ключ зажигания, который запустит двигатель нашей операции и стронет ее с места. И едва это произойдет, вернуться на исходную точку и начать все сначала будет уже невозможно…
Невозможно вернуться на исходную точку… Девиз, который я непременно выбил бы на своем гербе, будь у меня таковой. Лишь однажды мне посчастливилось исправить допущенную мной фатальную ошибку и начать жизнь заново, но цена, какую я за это заплатил, устроила бы далеко не каждого. Даже удивительно, что она вообще оказалась мне по карману…
Трудно сказать, согласился бы я сегодня добровольно сгореть заживо, но четыре года назад эта идея не выглядела такой уж дикой. Почему? Ну, во-первых, меня намеревались поджарить в исключительно научных целях умнейшие на планете люди, которые, разумеется, не были заинтересованы в моей гибели. А во-вторых, мой жизненный путь на тот момент уперся в глухой, непроходимый тупик, и иного способа выбраться из него, кроме как подвергнув себя экспериментальному самосожжению, я попросту не видел.
У каждого Наполеона и Гарри Каспарова есть свои Ватерлоо и «Deep Blue». Ареной моего судьбоносного поражения стал Габон, где я – оперативный агент Ведомства, – противостоял давно спевшемуся альянсу сразу трех игроков: ЦРУ, египтян из «Мухабарат аль-Харбии» и СОР Иордании. Гражданская война, охватившая Габон в 2054 году, являлась благодатной почвой для того, чтобы пополнить Ведомственные банковские счета, в чем я по долгу службы был большой специалист. И хоть чутье подсказывало мне поумерить амбиции, взять передышку и уступить этот лакомый пирог кому-нибудь из сослуживцев, я не прислушался к собственной интуиции.
А зря.
Несколько побед подряд, одержанных мной до этого в других концах света, вскружили мне голову. Вот я и решил, пока прет масть, занести в свой послужной список еще один плюсовой пунктик. Тем более что грубые политические игры Африки с их изначально простыми – практически хрестоматийными – раскладами не требовали от нашего брата-комбинатора особого напряжения ума и сил.
Допущенная мной на сей раз ошибка заключалась в одном: как бы я ни спешил, как бы ни рвался из кожи, мои противники меня опередили. Проведя в нашей игре весьма изящную дебютную комбинацию, они изловчились одним махом настроить против меня всех моих потенциальных союзников. Чем и определили свой дальнейший успех в этой партии. Приноровиться к ней и отыграть инициативу я не сумел при всем старании. И в итоге был досадным образом разоблачен, после чего едва унес ноги, бежав с позором из Габона под дружный хохот оперативников трех разведок, а также перекупленных ими моих бывших резидентов.
После столь сокрушительного фиаско и рассекречивания моей личности мне светила лишь работа каким-нибудь инструктором или консультантом в нашем учебном центре. Это в лучшем случае. А в худшем – бесславная и бесперспективная служба до пенсии в Ведомственной бухгалтерии или архиве. Ни то, ни другое меня категорически не устраивало. Особенно беря во внимание то, сколько времени, сил и нервов мне стоило дослужиться до должности комбинатора – командира оперативной группы отдела «Гермес». К тому же этот пост мог стать плацдармом для продвижения вверх по служебной лестнице – из взмыленной, пропыленной полевой грязи в полноценные, гладко выбритые штабные князи.
Я был и по сей день остаюсь ярым приверженцем заповеди, гласящей, что плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Ну, или на худой конец – полковником. Но ткните пальцем в любого другого сотрудника Ведомства, и вы с высокой вероятностью попадете в такого же фанатика своего специфического ремесла. Мы живем в нашем закрытом шпионском мире и считаем его единственным реальным миром на этой планете. И он – отнюдь не аллегория, ибо его законы позволяют нам много такого, что под страхом смерти не дозволено обычным людям. Вот почему все обитатели этого мира, включая меня, в той или иной степени поражены синдромом бога. И мы тяжко страдаем, когда повелевающие нами, более могущественные боги лишают нас наших полномочий. Один серьезный провал – и мы низведены до уровня простых смертных, коим навсегда отрезаны все пути в элитарный клуб, на самую вершину Олимпа.
Я потерпел непростительное поражение, прогневал верховных богов и был низвергнут ими на окраину моей вселенной. Где, пребывая в глубокой депрессии, начал влачить жалкое существование, когда мне неожиданно представилась возможность реабилитироваться. Вот только назвать ее удачей язык не поворачивался. За шанс вернуть себе все, что у меня отняли, я должен был пройти через натуральный ад. А затем, если повезет, вернуться оттуда живым и в здравом уме, после чего сразу приступить к долгому обучению по специальному курсу. Его программа являлась экспериментальной и была опробована до меня всего на пяти или шести подобных мне «добровольцах поневоле». В каждом случае ее успех носил переменный характер, и поэтому благополучное начало моей переподготовки отнюдь не гарантировало, что я переживу последующую пару лет в шкуре подопытного кролика.
Меня честно предупредили, что мне уготовано, если вдруг мое возвращение в строй сорвется из-за сбоя научной программы. Мне показали жертву такого сбоя, списанную в запас после полутора лет экспериментов. Это был изуродованный, безвозвратно сошедший с ума, седой инвалид, в коем я едва опознал парня, с которым мы когда-то учились на параллельных курсах Ведомственной учебки. Короче говоря, командование поступило со мной предельно честно: без обиняков дало понять, чем я рискую, подписывая контракт с теми, кто может превратить меня в неизлечимого калеку-идиота. Такого, которому не только файлы в архиве сортировать не дадут, но даже улицу подметать не доверят.
И тем не менее я согласился. Это был, пожалуй, самый смелый мой поступок в жизни, и он, как мне тогда казалось, того стоил. Я горел желанием стать прежним комбинатором и вернуться в настоящую игру по крутым ставкам, а не прозябать на задворках, документируя подвиги более успешных сослуживцев. И если ради этого меня заставляли сыграть в научный аналог русской рулетки, что ж, так тому и быть. В конце концов, разве работа, какой я занимался восемь лет до своего габонского провала, была сахаром и не грозила мне всякий раз скоропостижной смертью или увечьями?..
Мне повезло: я не пополнил собой статистику неудач ученых-экспериментаторов. И стал именно тем, кого они пытались из меня сотворить: одним из первых в мире редупликантов – оборотней, способных менять свой облик одним лишь усилием воли.
Я могу за считаные минуты полностью перестроить собственный организм на клеточном уровне посредством вживленных мне в тело уникальных наномодификаторов. Из-за биотехнологических ограничений я не могу перевоплотиться в женщину, ребенка, дряхлого старца или животное – только в мужчину от восемнадцати до семидесяти лет. Зато я умею менять, помимо собственного роста и комплекции, также тембр голоса и национальность – естественно, тоже в разумных пределах. Именно этому искусству – искусству глобального перевоплощения, – меня и обучали на протяжении двух лет, что были отпущены на мое перерождение и переподготовку.
Я не оговорился: иначе как перерождением произошедшие со мной метаморфозы назвать нельзя. Чтобы перекроить меня, обычного человека, в оборотня-редупликанта, мой организм пришлось подвергнуть сильнейшему болевому стрессу. Такому, после которого он, балансируя на грани смерти, начал отчаянную борьбу за жизнь – главное условие, при котором клеточные наномодификаторы могли прижиться в моем теле, восстановить поврежденные ткани и вернуть меня с того света. Крайне опасная процедура, потому что в случае неудачи тело попросту отторгло бы их. После чего я скончался бы в страшных муках от усугубленной ожогами обширной интоксикации.
Хвала всесильной науке и грамотно проведенным подготовительным тестам! Ученая братия не подкачала. И когда я, заполучив по ее приказу обширные ожоги в печи Ведомственного крематория, был помещен в реанимацию, мой многострадальный организм отреагировал так, как от него и требовалось. Он воспринял введенные мне наномодификаторы как спасительную панацею, быстро «породнился» с ними и призвал их на борьбу с моим недугом. Не прошло и суток, а я уже был совершенно здоров, и на моей коже не осталось ни единого следа от ожогов.
Ну разве не замечательно? И впрямь, ради обладания таким полезным даром стоило побывать в шкуре сказочного феникса, пускай я и не ощутил себя после воскрешения сколько-нибудь помолодевшим.
Но радость моя продлилась недолго. Когда ученые начали открывать мне иные грани моего нового таланта, выяснилось, что адская боль от ожогов никуда не ушла. Она всего лишь трансформировалась и затаилась во мне, чтобы оскалить свои клыки сразу, как только я приступлю к тренировкам навыков оборотня. Боль и стала моей расплатой за обретенный дар. Крайне полезный дар в моей работе, к которой я жаждал вернуться, но высасывающий из меня все соки, когда приходило время использовать его на практике.
Только боль, что сопровождала каждое мое перерождение, мешала мне создавать абсолютно точных двойников тех личностей, за которых я себя выдавал. Моего терпения хватало лишь на пять, максимум восемь минут трансформации, после чего я или падал в обморок или сдавался и прекращал самоистязание. Продолжить же дублирование конкретного человека даже после короткой паузы, увы, не удавалось. Пока я концентрировался, пытаясь возобновить прерванный процесс, незавершенный образ успевал «расплыться», и тогда все приходилось начинать заново. Поэтому, дабы сэкономить время и не подвергать себя лишним мучениям, я доделывал свои специфические художества при помощи обычного театрального грима. Точнее, тех его современных разновидностей на основе био– и нанотехнологий, что ныне облегчают и ускоряют работу гримеров голливудских киностудий.