Страница:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- Следующая »
- Последняя >>
Николай Васильевич Гоголь
Комментарии к произведениям
<ПРЕДИСЛОВИЕ>
Написано, вероятно, в начале ноября 1834 г., перед представлением рукописи сборника в цензуру. Однако не исключена возможность, что предисловие написано и позднее, в декабре 1834 г., когда сборник уже печатался. Такой вывод можно сделать из письма Гоголя к Пушкину от конца декабря 1834 г. — начала января 1835 г., вместе с которым Гоголь посылал Пушкину на просмотр текст предисловия (из письма неясно, была ли это рукопись или корректура). При этом Гоголь писал: «…если что, то поправьте и перемените тут жe чернилами. Я ведь, сколько вам известно, сурьезных предисловий еще не писал, и потому в этом деле совершенно неопытен». Были ли внесены Пушкиным какие-либо поправки в текст предисловия, — остается неизвестным, так как предисловие дошло до нас только в тексте «Арабесок».
СКУЛЬПТУРА, ЖИВОПИСЬ И МУЗЫКА
Печатается по Ар.
Черновой автограф статьи «Скульптура, живопись и музыка» в ЛБ18 предшествует черновым редакциям других статей и повестей Гоголя (первые страницы тетради заполнены ее прежним владельцем — В. Тариовским, от которого Гоголь получил в подарок тетрадь). Однако, хотя автограф «Скульптуры, живописи и музыки» занимает в тетради первое место, по-видимому, статья эта писалась позже последующих статей, по крайней мере части их. Это видно из того, что, работая над «Скульптурой, живописью и музыкой», Гоголь одновременно записал на стр. 47–48 вставку к статье «Несколько слов о Пушкине», которая в тетради занимает место между отрывками «Скульптуры, живописи и музыки». Из этого следует, что Гоголь работал над статьей «Скульптура, живопись и музыка», когда основной текст статьи о Пушкине, к которому относится эта вставка, уже был в тетради. Это подтверждается и тем, что в первом наброске плана «Арабесок», относящемся к февралю 1834 г.,«Скульптура, живопись и музыка» еще отсутствует, в то время как статья «О Пушкине» в нем уже названа. Так как в позднейшем плане «Арабесок» «Скульптура, живопись и музыка» также уже фигурирует, то статью эту нужно датировать временем с февраля по август—сентябрь 1834 г. (несмотря на выставленную Гоголем под статьей более раннюю дату «1831»; в рукописи эта дата отсутствует).
Черновой текст статьи длиннее ее окончательного текста. Перед помещением в «Арабесках» статья подвергалась значительной переработке.
Статья посвящена теме о связи между развитием искусства и эпохами исторической жизни человечества. Расцвет скульптуры, живописи и музыки, по мысли Гоголя, соответствует главным эпохам исторической жизни — древности, средневековью и новому времени. В статье Гоголь резко критикует «эгоизм», «бесстыдство и наглость» верхов современного ему общества и призывает искусство к активной борьбе против мира общественного «эгоизма» и «усыпления». В ней намечен тот взгляд на искусство как на активную силу общественной жизни, который получил свое дальнейшее развитие в последующих высказываниях Гоголя об искусстве вплоть до «Мертвых душ» и «Театрального разъезда».
Черновой автограф статьи «Скульптура, живопись и музыка» в ЛБ18 предшествует черновым редакциям других статей и повестей Гоголя (первые страницы тетради заполнены ее прежним владельцем — В. Тариовским, от которого Гоголь получил в подарок тетрадь). Однако, хотя автограф «Скульптуры, живописи и музыки» занимает в тетради первое место, по-видимому, статья эта писалась позже последующих статей, по крайней мере части их. Это видно из того, что, работая над «Скульптурой, живописью и музыкой», Гоголь одновременно записал на стр. 47–48 вставку к статье «Несколько слов о Пушкине», которая в тетради занимает место между отрывками «Скульптуры, живописи и музыки». Из этого следует, что Гоголь работал над статьей «Скульптура, живопись и музыка», когда основной текст статьи о Пушкине, к которому относится эта вставка, уже был в тетради. Это подтверждается и тем, что в первом наброске плана «Арабесок», относящемся к февралю 1834 г.,«Скульптура, живопись и музыка» еще отсутствует, в то время как статья «О Пушкине» в нем уже названа. Так как в позднейшем плане «Арабесок» «Скульптура, живопись и музыка» также уже фигурирует, то статью эту нужно датировать временем с февраля по август—сентябрь 1834 г. (несмотря на выставленную Гоголем под статьей более раннюю дату «1831»; в рукописи эта дата отсутствует).
Черновой текст статьи длиннее ее окончательного текста. Перед помещением в «Арабесках» статья подвергалась значительной переработке.
Статья посвящена теме о связи между развитием искусства и эпохами исторической жизни человечества. Расцвет скульптуры, живописи и музыки, по мысли Гоголя, соответствует главным эпохам исторической жизни — древности, средневековью и новому времени. В статье Гоголь резко критикует «эгоизм», «бесстыдство и наглость» верхов современного ему общества и призывает искусство к активной борьбе против мира общественного «эгоизма» и «усыпления». В ней намечен тот взгляд на искусство как на активную силу общественной жизни, который получил свое дальнейшее развитие в последующих высказываниях Гоголя об искусстве вплоть до «Мертвых душ» и «Театрального разъезда».
О СРЕДНИХ ВЕКАХ
Печатается по Ар.
Черновая редакция статьи была напечатана К. Михайловым в «Историческом вестнике», 1902, № 2, стр. 630–642. Черновой автограф статьи содержит набросок ее начала, первоначальную редакцию всей статьи и вторую редакцию ее начала. Первый набросок начала статьи состоит всего из двух фраз: «Приступ в изложении материи. О чем говорит важность истор<ии> средних веков». Сделав этот набросок, Гоголь затем приступил к работе над статьей. Судя по тому, что название статьи было включено Гоголем уже в первый план «Арабесок», составленный во второй половине февраля 1834 г. (см. выше), черновую редакцию статьи следует отнести к началу 1834 г. Очевидно, она была задумана, как и статья «О преподавании всеобщей истории», в связи с хлопотами Гоголя о получении кафедры всеобщей истории в Киевском университете и писалась непосредственно после указанной статьи (см. комментарий к статье «О преподавании всеобщей истории»).
В августе—сентябре 1834 г. черновой текст статьи был заново переработан Гоголем, — может быть, дважды — сначала в связи с подготовкой к лекциям в Петербургском университете, затем — для публикации в «Журнале министерства народного просвещения».
Статьей «О средних веках», прочитанной в качестве вступительной лекции. Гоголь в сентябре 1834 г. начал свой курс по истории средних веков в Петербургском университете.
Н. И. Иваницкий, слушавший лекции Гоголя, так вспоминает о впечатлении, которое произвела на него и его товарищей лекция «О средних веках»:
«Не знаю, прошло ли и пять минут, как уж Гоголь овладел совершенно вниманием слушателей. Невозможно было спокойно следить за его мыслью, которая летела и преломлялась, как молния, освещая беспрестанно картину за картиной в этом мраке средневековой истории. Впрочем, вся эта лекция напечатана в „Арабесках“, …не доверяя сам себе, Гоголь выучил наизусть предварительно написанную лекцию, и хотя во время чтения одушевился и говорил совершенно свободно, но уж не мог оторваться от затверженных фраз, и потому не прибавил к ним ни одного слова.
Лекция продолжалась три четверти часа. Когда Гоголь вышел из аудитории, мы окружили его в сборной зале и просили, чтобы он дал нам эту лекцию в рукописи. Гоголь сказал, что она у него набросана только вчерне, но что со временем он обработает ее и даст нам; а потом прибавил: „На первый раз я старался, господа, показать вам только главный характер истории средних веков; в следующий раз мы примемся за самые факты я должны будем вооружиться для этого анатомическим ножом“» («Отечественные записки», 1853, № 2, отд. VII, стр. 120).
Вскоре после прочтения лекции она была напечатана в сентябрьской книжке «Журнала министерства народного просвещения» (вышла в октябре) под названием: «О средних веках. Вступительная лекция, читанная в С.-Петербургском университете адъюнкт-профессором Н. Гоголем». В конце сентября Гоголь держал ее корректуру и при этом отклонил поправку редактора «Журнала министерства народного просвещения» К. С. Сербиновича, просившего о замене в третьем абзаце лекции слова «чутье» (см. письмо Гоголя к Сербиновичу от 29 сентября 1834 г.). В дальнейшем, перепечатывая статью в «Арабесках», Гоголь ограничился лишь тем, что выбросил первую фразу журнального текста, придававшую статье характер лекции, и внес в нее несколько стилистических исправлений.
Статья-лекция «О средних веках» иллюстрирует одно из существенных положений Гоголя-педагога (высказанное им в статьях «О преподавании всеобщей истории» и «Мысли о географии»), согласно которому, прежде чем приступить к аналитическому изложению отдельных вопросов курса, преподаватель должен набросать перед своими слушателями общий эскиз «в немногих, но сильных словах», «чтобы они вдруг обняли всё то, о чем будут слышать», ибо только живо представляя себе целое, они могут «погрузиться глубже в каждую часть».
Рисуя в статье общую картину развития средневековой Европы, Гоголь полемизирует в ней как с историками-просветителями XVIII века, видевшими в средневековье только эпоху варварства и суеверия, так и с реакционными историками-романтиками начала XIX века, которые идеализировали средневековье и призывали к его возрождению. В духе прогрессивной исторической мысли своего времени Гоголь рассматривает средние века, как необходимую в своем историческом своеобразии, но отошедшую в прошлое эпоху, задача которой заключалась в подготовке элементов для следующей, исторически более высокой эпохи, когда «народы достигли состояния управлять собою». С этой точки зрения Гоголь сравнивает средние века с «юностью», с временем «воспитания человека в школе», а власть папы и другие средневековые учреждения — с подмостками и лесами, которые сносятся прочь после того, как построено здание. Такой взгляд на средневековье имел живое общественное значение, так как он был объективно направлен против пережитков средневековья в русской общественной жизни. Слабой стороной исторических взглядов Гоголя является религиозно-идеалистическая трактовка исторической необходимости (как «провидения»).
Черновая редакция статьи была напечатана К. Михайловым в «Историческом вестнике», 1902, № 2, стр. 630–642. Черновой автограф статьи содержит набросок ее начала, первоначальную редакцию всей статьи и вторую редакцию ее начала. Первый набросок начала статьи состоит всего из двух фраз: «Приступ в изложении материи. О чем говорит важность истор<ии> средних веков». Сделав этот набросок, Гоголь затем приступил к работе над статьей. Судя по тому, что название статьи было включено Гоголем уже в первый план «Арабесок», составленный во второй половине февраля 1834 г. (см. выше), черновую редакцию статьи следует отнести к началу 1834 г. Очевидно, она была задумана, как и статья «О преподавании всеобщей истории», в связи с хлопотами Гоголя о получении кафедры всеобщей истории в Киевском университете и писалась непосредственно после указанной статьи (см. комментарий к статье «О преподавании всеобщей истории»).
В августе—сентябре 1834 г. черновой текст статьи был заново переработан Гоголем, — может быть, дважды — сначала в связи с подготовкой к лекциям в Петербургском университете, затем — для публикации в «Журнале министерства народного просвещения».
Статьей «О средних веках», прочитанной в качестве вступительной лекции. Гоголь в сентябре 1834 г. начал свой курс по истории средних веков в Петербургском университете.
Н. И. Иваницкий, слушавший лекции Гоголя, так вспоминает о впечатлении, которое произвела на него и его товарищей лекция «О средних веках»:
«Не знаю, прошло ли и пять минут, как уж Гоголь овладел совершенно вниманием слушателей. Невозможно было спокойно следить за его мыслью, которая летела и преломлялась, как молния, освещая беспрестанно картину за картиной в этом мраке средневековой истории. Впрочем, вся эта лекция напечатана в „Арабесках“, …не доверяя сам себе, Гоголь выучил наизусть предварительно написанную лекцию, и хотя во время чтения одушевился и говорил совершенно свободно, но уж не мог оторваться от затверженных фраз, и потому не прибавил к ним ни одного слова.
Лекция продолжалась три четверти часа. Когда Гоголь вышел из аудитории, мы окружили его в сборной зале и просили, чтобы он дал нам эту лекцию в рукописи. Гоголь сказал, что она у него набросана только вчерне, но что со временем он обработает ее и даст нам; а потом прибавил: „На первый раз я старался, господа, показать вам только главный характер истории средних веков; в следующий раз мы примемся за самые факты я должны будем вооружиться для этого анатомическим ножом“» («Отечественные записки», 1853, № 2, отд. VII, стр. 120).
Вскоре после прочтения лекции она была напечатана в сентябрьской книжке «Журнала министерства народного просвещения» (вышла в октябре) под названием: «О средних веках. Вступительная лекция, читанная в С.-Петербургском университете адъюнкт-профессором Н. Гоголем». В конце сентября Гоголь держал ее корректуру и при этом отклонил поправку редактора «Журнала министерства народного просвещения» К. С. Сербиновича, просившего о замене в третьем абзаце лекции слова «чутье» (см. письмо Гоголя к Сербиновичу от 29 сентября 1834 г.). В дальнейшем, перепечатывая статью в «Арабесках», Гоголь ограничился лишь тем, что выбросил первую фразу журнального текста, придававшую статье характер лекции, и внес в нее несколько стилистических исправлений.
Статья-лекция «О средних веках» иллюстрирует одно из существенных положений Гоголя-педагога (высказанное им в статьях «О преподавании всеобщей истории» и «Мысли о географии»), согласно которому, прежде чем приступить к аналитическому изложению отдельных вопросов курса, преподаватель должен набросать перед своими слушателями общий эскиз «в немногих, но сильных словах», «чтобы они вдруг обняли всё то, о чем будут слышать», ибо только живо представляя себе целое, они могут «погрузиться глубже в каждую часть».
Рисуя в статье общую картину развития средневековой Европы, Гоголь полемизирует в ней как с историками-просветителями XVIII века, видевшими в средневековье только эпоху варварства и суеверия, так и с реакционными историками-романтиками начала XIX века, которые идеализировали средневековье и призывали к его возрождению. В духе прогрессивной исторической мысли своего времени Гоголь рассматривает средние века, как необходимую в своем историческом своеобразии, но отошедшую в прошлое эпоху, задача которой заключалась в подготовке элементов для следующей, исторически более высокой эпохи, когда «народы достигли состояния управлять собою». С этой точки зрения Гоголь сравнивает средние века с «юностью», с временем «воспитания человека в школе», а власть папы и другие средневековые учреждения — с подмостками и лесами, которые сносятся прочь после того, как построено здание. Такой взгляд на средневековье имел живое общественное значение, так как он был объективно направлен против пережитков средневековья в русской общественной жизни. Слабой стороной исторических взглядов Гоголя является религиозно-идеалистическая трактовка исторической необходимости (как «провидения»).
О ПРЕПОДАВАНИИ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
Рукописных источников статьи не сохранилось. Печатается по Ар.
Статья написана Гоголем в декабре 1833 г. Получив в начале или в середине декабря письмо от М. А. Максимовича, в котором последний извещал его о своем намерении добиваться перевода в Киевский университет и звал туда Гоголя (см. ответ Гоголя на это письмо), Гоголь решил хлопотать перед министром народного просвещения С. С. Уваровым о назначении на кафедру всеобщей истории в Киев. В связи с этим Гоголем и была написана настоящая статья — для представления Уварову в качестве программы своего будущего преподавания и для подтверждения своих прав на получение кафедры. Об этом официальном назначении статьи Гоголь писал Пушкину в письме от 23 декабря 1833 г.: «Я решился, однако ж, не зевать и вместо словесных представлений набросать мои мысли и план преподавания на бумагу… Во мне живет уверенность, что если я дождусь прочитать план мой, то в глазах Уварова он меня отличит от толпы вялых профессоров, которыми набиты университеты» (там же). Через посредство Жуковского статья была в на чале 1834 г. представлена Уварову, одобрена им и напечатана в февральской книжке «Журнала министерства народного просвещения» под названием «План преподавания всеобщей истории». При печатании статьи Гоголю пришлось, как это видно из его записки к редактору «Журнала- министерства народного просвещения» К. С. Сербиновичу от конца января—начала февраля 1834 г. (там же), переделать ряд мест статьи в соответствии с замечаниями Уварова и Сербиновича. В упомянутой записке к Сербиновичу Гоголь указывает на одно из добавлений, сделанное Сербиновичем: «Я очень вам благодарен за ваше присовокупление об истинной религии» — имея, очевидно, в виду конец следующей фразы, находящейся в VI разделе статьи: «Я должен изобразить восток с его древними патриархальными царствами, с религиями, облеченными в глубокую таинственность, так непонятную для простого народа, кроме религии евреев, между коими сохранилось чистое, первобытное ведение истинного бога» (подчеркнутые слова, по-видимому, внесены в текст статьи Гоголя Сербиновичем).
При подготовке статьи для «Арабесок» Гоголь ограничился переменой названия и несколькими незначительными стилистическими исправлениями. Официальное назначение статьи, которая должна была служить в глазах Уварова не только свидетельством достаточной научной подготовленности Гоголя для профессуры, но и ручательством за его политическую благонадежность, несомненно наложило отпечаток на некоторые ее места, особенно в V и X разделах. Кроме того, уже по одному известному нам «присовокуплению» Сербиновича, нетрудно судить, какой характер имели те «замечания» — его и Уварова, — с которыми Гоголь был вынужден посчитаться. Однако та дань, которую Гоголь отдал официальным требованиям, имела более или менее внешний характер.
Исторические взгляды Гоголя, нашедшие свое выражение в статье «О преподавании всеобщей истории», направлены, с одной стороны, против реакционного романтического «местничества» и партикуляризма, отрицавших единство и связь исторического развития различных народов, с другой — против либерально-буржуазной историографии, стремившейся растворить национальную историю во всеобщей. Основной пафос исторических взглядов Гоголя, как они выражены в статье, состоит в защите идеи единства всеобщей истории, которую Гоголь стремится связать с идеей национального своеобразия истории отдельных народов и стран. При этом одной из главных задач всеобщей истории Гоголь считает изображение исторического прогресса, — той борьбы «с невежеством, природой и исполинскими препятствиями», которую «кровавыми трудами» вел на протяжении всей истории «свободный дух человека». С этими прогрессивными идеями Гоголя-историка тесно связаны и передовые взгляды Гоголя-педагога, которые он защищал в статье «О преподавании всеобщей истории», — протест Гоголя против бюрократического, казенного преподавания, стремление к живому, творческому восприятию науки, основанному на согласной работе ума и воображения.
Статья написана Гоголем в декабре 1833 г. Получив в начале или в середине декабря письмо от М. А. Максимовича, в котором последний извещал его о своем намерении добиваться перевода в Киевский университет и звал туда Гоголя (см. ответ Гоголя на это письмо), Гоголь решил хлопотать перед министром народного просвещения С. С. Уваровым о назначении на кафедру всеобщей истории в Киев. В связи с этим Гоголем и была написана настоящая статья — для представления Уварову в качестве программы своего будущего преподавания и для подтверждения своих прав на получение кафедры. Об этом официальном назначении статьи Гоголь писал Пушкину в письме от 23 декабря 1833 г.: «Я решился, однако ж, не зевать и вместо словесных представлений набросать мои мысли и план преподавания на бумагу… Во мне живет уверенность, что если я дождусь прочитать план мой, то в глазах Уварова он меня отличит от толпы вялых профессоров, которыми набиты университеты» (там же). Через посредство Жуковского статья была в на чале 1834 г. представлена Уварову, одобрена им и напечатана в февральской книжке «Журнала министерства народного просвещения» под названием «План преподавания всеобщей истории». При печатании статьи Гоголю пришлось, как это видно из его записки к редактору «Журнала- министерства народного просвещения» К. С. Сербиновичу от конца января—начала февраля 1834 г. (там же), переделать ряд мест статьи в соответствии с замечаниями Уварова и Сербиновича. В упомянутой записке к Сербиновичу Гоголь указывает на одно из добавлений, сделанное Сербиновичем: «Я очень вам благодарен за ваше присовокупление об истинной религии» — имея, очевидно, в виду конец следующей фразы, находящейся в VI разделе статьи: «Я должен изобразить восток с его древними патриархальными царствами, с религиями, облеченными в глубокую таинственность, так непонятную для простого народа, кроме религии евреев, между коими сохранилось чистое, первобытное ведение истинного бога» (подчеркнутые слова, по-видимому, внесены в текст статьи Гоголя Сербиновичем).
При подготовке статьи для «Арабесок» Гоголь ограничился переменой названия и несколькими незначительными стилистическими исправлениями. Официальное назначение статьи, которая должна была служить в глазах Уварова не только свидетельством достаточной научной подготовленности Гоголя для профессуры, но и ручательством за его политическую благонадежность, несомненно наложило отпечаток на некоторые ее места, особенно в V и X разделах. Кроме того, уже по одному известному нам «присовокуплению» Сербиновича, нетрудно судить, какой характер имели те «замечания» — его и Уварова, — с которыми Гоголь был вынужден посчитаться. Однако та дань, которую Гоголь отдал официальным требованиям, имела более или менее внешний характер.
Исторические взгляды Гоголя, нашедшие свое выражение в статье «О преподавании всеобщей истории», направлены, с одной стороны, против реакционного романтического «местничества» и партикуляризма, отрицавших единство и связь исторического развития различных народов, с другой — против либерально-буржуазной историографии, стремившейся растворить национальную историю во всеобщей. Основной пафос исторических взглядов Гоголя, как они выражены в статье, состоит в защите идеи единства всеобщей истории, которую Гоголь стремится связать с идеей национального своеобразия истории отдельных народов и стран. При этом одной из главных задач всеобщей истории Гоголь считает изображение исторического прогресса, — той борьбы «с невежеством, природой и исполинскими препятствиями», которую «кровавыми трудами» вел на протяжении всей истории «свободный дух человека». С этими прогрессивными идеями Гоголя-историка тесно связаны и передовые взгляды Гоголя-педагога, которые он защищал в статье «О преподавании всеобщей истории», — протест Гоголя против бюрократического, казенного преподавания, стремление к живому, творческому восприятию науки, основанному на согласной работе ума и воображения.
ВЗГЛЯД НА СОСТАВЛЕНИЕ МАЛОРОССИИ
Печатается по Ар.
Черновые наброски, положенные Гоголем в основу данной статьи, относятся, как это видно из писем Гоголя этого времени, к периоду с ноября 1833 г. по январь 1834 г. Первоначально эти наброски мыслились Гоголем не в качестве набросков отдельной статьи, но представляли начало задуманного им большого труда по истории Украины, над которым Гоголь работал в 1833–1834 гг. В письме к М. А. Максимовичу от 9 ноября 1833 г Гоголь писал об этом: «Теперь я принялся за историю нашей единственной бедной Украины. Ничто так не успокаивает, как история. Мои мысли начинают литься тише и стройнее. Мне кажется, что я напишу ее, что я скажу много того, что до меня не говорили» (Гоголь, АН СССР, т. X, стр. 284). Начатую работу над историей Украины Гоголь продолжал с перерывами в декабре 1833 г. — январе 1834 г. 11 января 1834 г. он писал Погодину: «Я весь теперь погружен в Историю Малороссийскую и Всемирную; и та и другая у меня начинают двигаться…» И далее: «Малороссийская история моя чрезвычайно бешена, да иначе, впрочем, и быть ей нельзя. Мне попрекают, что слог в ней слишком уже горит, не исторически жгуч и жив; но что за история, если она скучна!» (там же) 30 января 1834 г. Гоголь поместил в «Северной пчеле» «Объявление об издании истории Малороссии», прося присылать ему материалы по истории Украины для начатого им большого труда. Однако к началу марта 1834 г. (несмотря на то, что еще в письме к М. А. Максимовичу от 12 февраля Гоголь обещает написать всю «Историю Малороссии» «от начала до конца», «в шести малых или в четырех больших томах», там же) Гоголь начал постепенно охладевать к начатой работе. Об этом, как и о причинах своего охлаждения, Гоголь 6 марта 1834 г. писал к И. И. Срезневскому в ответ на письмо, в котором последний выразил свою готовность помогать Гоголю предоставлением нужных ему материалов. Гоголь писал здесь: «Я к нашим летописям охладел, напрасно силясь в них отыскать то, что хотел бы отыскать. Нигде ничего о том времени, которое должно бы быть богаче всех событиями. Народ, которого вся жизнь состояла из движений, которого невольно (если бы он даже был совершенно недеятелен от природы) соседи, положение земли, опасность бытия выводили на дела и подвиги, этот народ… Я недоволен польскими историками, они очень мало говорят об этих подвигах… И потому-то каждый звук песни мне говорит живее о протекшем, нежели наши вялые и короткие летописи».
Изучая исторические источники, Гоголь искал в них прежде всего живого и правдивого рассказа о жизни и борьбе народа, но сведений о народе он не находил ни у польских шляхетских историков, ни у украинских церковных писателей и книжников XVII–XVIII веков (см. об этом в книге С. Машинского «Историческая повесть Гоголя». М., 1940, стр. 183–189). Поэтому от чтения исторических записок и официальных бумаг Гоголь переходил постепенно к новому углубленному изучению украинских народных песен, которыми он горячо интересовался и раньше, но которые теперь, прочитанные на этот раз глазами не только писателя и этнографа, но и историка, предстали перед ним в качестве живой, поэтической летописи истории народа, созданной самими народными массами, отразившей «все изгибы и оттенки» их мыслей и чувств. Результатом погружения Гоголя в изучение народной песни явилась статья «О малороссийских песнях», написанная в феврале—марте 1834 г. и отразившая следующий этап в работе Гоголя — историка Украины. Окончив эту последнюю статью, Гоголь не оставляет еще мысли о продолжении работы над «Историей Малороссии». Очевидно, параллельно с работой над статьей «О малороссийских песнях» он перерабатывает и прежние наброски введения к украинской истории и придает им ту форму, в которой «Взгляд на составление Малороссии» был опубликован в апрельском номере «Журнала министерства народного просвещения» (статья еще не имела здесь того названия, под которым она появилась в «Арабесках», а была озаглавлена: «Отрывок из истории Малороссии. Том I, книга I, глава 1»), Однако постепенно изучение украинских песен и исторических материалов о казачестве привело к другому результату, чем тот, к которому Гоголь стремился вначале: в марте—апреле 1834 г. Гоголь на основе собранного и изученного им исторического материала создает черновую редакцию «Тараса Бульбы», где он не в научной, но в художественной форме гениально воссоздает историческое прошлое Украины, жизнь казачества и его национально-освободительную борьбу против шляхты, подчеркивает единство стремлений и родство украинского и русского народов. Таким образом, задачу, которую Гоголь поставил перед собой как историк, стремясь по летописям и песням воссоздать облик народа и его подвиги, Гоголь разрешил как художник; исторические наброски по истории Украины сыграли роль подготовительных этюдов для гоголевской исторической повести-эпопеи (и отчасти для других повестей «Миргорода»). В «Отчете по СПб. учебному округу за 1835 год» говорится о двух томах гоголевской «Истории малороссиян» (С. Машинский. Гоголь, 1852–1952. М., 1951, стр. 65); однако до нас дошли лишь разрозненные наброски.
Черновые наброски, положенные Гоголем в основу данной статьи, относятся, как это видно из писем Гоголя этого времени, к периоду с ноября 1833 г. по январь 1834 г. Первоначально эти наброски мыслились Гоголем не в качестве набросков отдельной статьи, но представляли начало задуманного им большого труда по истории Украины, над которым Гоголь работал в 1833–1834 гг. В письме к М. А. Максимовичу от 9 ноября 1833 г Гоголь писал об этом: «Теперь я принялся за историю нашей единственной бедной Украины. Ничто так не успокаивает, как история. Мои мысли начинают литься тише и стройнее. Мне кажется, что я напишу ее, что я скажу много того, что до меня не говорили» (Гоголь, АН СССР, т. X, стр. 284). Начатую работу над историей Украины Гоголь продолжал с перерывами в декабре 1833 г. — январе 1834 г. 11 января 1834 г. он писал Погодину: «Я весь теперь погружен в Историю Малороссийскую и Всемирную; и та и другая у меня начинают двигаться…» И далее: «Малороссийская история моя чрезвычайно бешена, да иначе, впрочем, и быть ей нельзя. Мне попрекают, что слог в ней слишком уже горит, не исторически жгуч и жив; но что за история, если она скучна!» (там же) 30 января 1834 г. Гоголь поместил в «Северной пчеле» «Объявление об издании истории Малороссии», прося присылать ему материалы по истории Украины для начатого им большого труда. Однако к началу марта 1834 г. (несмотря на то, что еще в письме к М. А. Максимовичу от 12 февраля Гоголь обещает написать всю «Историю Малороссии» «от начала до конца», «в шести малых или в четырех больших томах», там же) Гоголь начал постепенно охладевать к начатой работе. Об этом, как и о причинах своего охлаждения, Гоголь 6 марта 1834 г. писал к И. И. Срезневскому в ответ на письмо, в котором последний выразил свою готовность помогать Гоголю предоставлением нужных ему материалов. Гоголь писал здесь: «Я к нашим летописям охладел, напрасно силясь в них отыскать то, что хотел бы отыскать. Нигде ничего о том времени, которое должно бы быть богаче всех событиями. Народ, которого вся жизнь состояла из движений, которого невольно (если бы он даже был совершенно недеятелен от природы) соседи, положение земли, опасность бытия выводили на дела и подвиги, этот народ… Я недоволен польскими историками, они очень мало говорят об этих подвигах… И потому-то каждый звук песни мне говорит живее о протекшем, нежели наши вялые и короткие летописи».
Изучая исторические источники, Гоголь искал в них прежде всего живого и правдивого рассказа о жизни и борьбе народа, но сведений о народе он не находил ни у польских шляхетских историков, ни у украинских церковных писателей и книжников XVII–XVIII веков (см. об этом в книге С. Машинского «Историческая повесть Гоголя». М., 1940, стр. 183–189). Поэтому от чтения исторических записок и официальных бумаг Гоголь переходил постепенно к новому углубленному изучению украинских народных песен, которыми он горячо интересовался и раньше, но которые теперь, прочитанные на этот раз глазами не только писателя и этнографа, но и историка, предстали перед ним в качестве живой, поэтической летописи истории народа, созданной самими народными массами, отразившей «все изгибы и оттенки» их мыслей и чувств. Результатом погружения Гоголя в изучение народной песни явилась статья «О малороссийских песнях», написанная в феврале—марте 1834 г. и отразившая следующий этап в работе Гоголя — историка Украины. Окончив эту последнюю статью, Гоголь не оставляет еще мысли о продолжении работы над «Историей Малороссии». Очевидно, параллельно с работой над статьей «О малороссийских песнях» он перерабатывает и прежние наброски введения к украинской истории и придает им ту форму, в которой «Взгляд на составление Малороссии» был опубликован в апрельском номере «Журнала министерства народного просвещения» (статья еще не имела здесь того названия, под которым она появилась в «Арабесках», а была озаглавлена: «Отрывок из истории Малороссии. Том I, книга I, глава 1»), Однако постепенно изучение украинских песен и исторических материалов о казачестве привело к другому результату, чем тот, к которому Гоголь стремился вначале: в марте—апреле 1834 г. Гоголь на основе собранного и изученного им исторического материала создает черновую редакцию «Тараса Бульбы», где он не в научной, но в художественной форме гениально воссоздает историческое прошлое Украины, жизнь казачества и его национально-освободительную борьбу против шляхты, подчеркивает единство стремлений и родство украинского и русского народов. Таким образом, задачу, которую Гоголь поставил перед собой как историк, стремясь по летописям и песням воссоздать облик народа и его подвиги, Гоголь разрешил как художник; исторические наброски по истории Украины сыграли роль подготовительных этюдов для гоголевской исторической повести-эпопеи (и отчасти для других повестей «Миргорода»). В «Отчете по СПб. учебному округу за 1835 год» говорится о двух томах гоголевской «Истории малороссиян» (С. Машинский. Гоголь, 1852–1952. М., 1951, стр. 65); однако до нас дошли лишь разрозненные наброски.
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПУШКИНЕ
Печатается по Ар.
В ЛБ2 статья «Несколько слов о Пушкине», начатая на стр. 135, занимает такое положение, которое дает возможность заключить, что она принадлежит к наиболее ранним среди вписанных в нее статей; по-видимому, именно с нее Гоголь начал работу над статьями и повестями для «Арабесок» (все остальные статьи, вошедшие в «Арабески», следуют в ЛБ18 после статьи «Несколько слов о Пушкине», кроме «Скульптуры, живописи и музыки», написанной, однако, несомненно позже, одновременно с позднейшей вставкой к статье «Несколько слов о Пушкине» на стр. 47–48).
Вывод, что черновой текст статьи хронологически предшествовал другим статьям, записанным в ЛБ18 («Об архитектуре нынешнего времени», «Скульптура, живопись и музыка», «Шлецер, Миллер и Гердер», «Жизнь», «Последний день Помпеи», «Ал-Мамун») подтверждается тем, что из статей, вписанных в эту тетрадь, только статьи «Несколько слов о Пушкине» (под заглавием «О Пушкине») и «Об архитектуре» упомянуты в первом плане «Арабесок», относящемся к февралю 1834 г.
В феврале 1834 г. статья еще, по-видимому, не была кончена даже в черновом виде (этим можно объяснить то, что, включив название «О Пушкине» в первоначальный план сборника, Гоголь затем зачеркнул его и уже не повторил снова). Дописывался черновой текст статьи в одно время с работой Гоголя над «Скульптурой, живописью и музыкой» (в период с февраля по сентябрь 1834 г.) — во втором плане «Арабесок» упомянуты уже обе эти статьи (первая пока под тем же заглавием «О Пушкине»).
Подготовляя статью к печати, Гоголь изменил ее название и внес в нее ряд существенных исправлений и изменений. Наиболее важное из них — исключение из окончательного текста статьи той ярко-сочувственной характеристики вольнолюбивой лирики молодого Пушкина, которая содержится в черновой редакции статьи: «Он был каким-то идеалом молодых людей. Его смелые, всегда исполненные оригинальности, поступки и случаи жизни заучивались ими и повторялись, разумеется, как обыкнов<енно> бывает, с прибавлениями и вариантами… И если сказать истину, то его стихи воспитали и образовали истинно-благород<ные> чувства, несмотря на то, что старики и богомольные тетушки старались уверить, что они рассевают вольнодумство, потому только, что смелое благородство мыслей и выражений и отвага души были слишком противоположны их бездейственной вялой жизни, бесполезной и для них и для государства». Не может быть сомнения в том, что эти горячие слова в защиту декабристской вольнолюбивой лирики Пушкина, имеющие решающее значение для понимания всего мировоззрения Гоголя в период создания «Арабесок», были исключены из печатного текста статьи (как предшествующий им в рукописи конец предыдущей фразы — о молодежи, которая «ненавидит стеснения») по цензурным соображениям: они не могли быть напечатаны в 30-е годы, не говоря уже о том, что опубликование их могло повредить Пушкину, с чем Гоголь не мог не считаться.
Статья «Несколько слов о Пушкине» развивает дальше те оценки Пушкина и отдельных его произведений, которые высказывались Гоголем с начала 30-х годов (см. письма Гоголя этого периода, а также его статьи «Борис Годунов» и «О поэзии Козлова»). Центральной мыслью всей статьи является мысль о Пушкине как о русском национальном поэте. Мысль эта была высказана и гениально обоснована Гоголем в настоящей статье впервые и впоследствии развита Белинским, Герценом и всей последующей передовой демократической русской критикой. В противовес врагам Пушкина из реакционного лагеря (Булгарин), в противовес либеральным, половинчатым оценкам Пушкина, которые давали в конце 20-х и в начале 30-х годов Надеждин и И. Киреевский, утверждавшие, что Пушкин лишь после «Бориса Годунова» освободился от посторонних влияний и в его творчестве с этого времени начался новый период «самобытности» и «народности», Гоголь смело заявил о Пушкине в своей статье: «Он при самом начале своем уже был национален…», утверждая, что личность Пушкина, его жизнь и его творчество, свободолюбивые стремления поэта — являются выражением лучших сторон русского национального характера. Строки статьи о «судье в истертом фраке», защита «обыкновенного» в поэзии и требование к поэту быть верным «одной истине» ярко формулировали художественную программу самого Гоголя, легшую в основу «Ревизора» и «Мертвых душ».
В ЛБ2 статья «Несколько слов о Пушкине», начатая на стр. 135, занимает такое положение, которое дает возможность заключить, что она принадлежит к наиболее ранним среди вписанных в нее статей; по-видимому, именно с нее Гоголь начал работу над статьями и повестями для «Арабесок» (все остальные статьи, вошедшие в «Арабески», следуют в ЛБ18 после статьи «Несколько слов о Пушкине», кроме «Скульптуры, живописи и музыки», написанной, однако, несомненно позже, одновременно с позднейшей вставкой к статье «Несколько слов о Пушкине» на стр. 47–48).
Вывод, что черновой текст статьи хронологически предшествовал другим статьям, записанным в ЛБ18 («Об архитектуре нынешнего времени», «Скульптура, живопись и музыка», «Шлецер, Миллер и Гердер», «Жизнь», «Последний день Помпеи», «Ал-Мамун») подтверждается тем, что из статей, вписанных в эту тетрадь, только статьи «Несколько слов о Пушкине» (под заглавием «О Пушкине») и «Об архитектуре» упомянуты в первом плане «Арабесок», относящемся к февралю 1834 г.
В феврале 1834 г. статья еще, по-видимому, не была кончена даже в черновом виде (этим можно объяснить то, что, включив название «О Пушкине» в первоначальный план сборника, Гоголь затем зачеркнул его и уже не повторил снова). Дописывался черновой текст статьи в одно время с работой Гоголя над «Скульптурой, живописью и музыкой» (в период с февраля по сентябрь 1834 г.) — во втором плане «Арабесок» упомянуты уже обе эти статьи (первая пока под тем же заглавием «О Пушкине»).
Подготовляя статью к печати, Гоголь изменил ее название и внес в нее ряд существенных исправлений и изменений. Наиболее важное из них — исключение из окончательного текста статьи той ярко-сочувственной характеристики вольнолюбивой лирики молодого Пушкина, которая содержится в черновой редакции статьи: «Он был каким-то идеалом молодых людей. Его смелые, всегда исполненные оригинальности, поступки и случаи жизни заучивались ими и повторялись, разумеется, как обыкнов<енно> бывает, с прибавлениями и вариантами… И если сказать истину, то его стихи воспитали и образовали истинно-благород<ные> чувства, несмотря на то, что старики и богомольные тетушки старались уверить, что они рассевают вольнодумство, потому только, что смелое благородство мыслей и выражений и отвага души были слишком противоположны их бездейственной вялой жизни, бесполезной и для них и для государства». Не может быть сомнения в том, что эти горячие слова в защиту декабристской вольнолюбивой лирики Пушкина, имеющие решающее значение для понимания всего мировоззрения Гоголя в период создания «Арабесок», были исключены из печатного текста статьи (как предшествующий им в рукописи конец предыдущей фразы — о молодежи, которая «ненавидит стеснения») по цензурным соображениям: они не могли быть напечатаны в 30-е годы, не говоря уже о том, что опубликование их могло повредить Пушкину, с чем Гоголь не мог не считаться.
Статья «Несколько слов о Пушкине» развивает дальше те оценки Пушкина и отдельных его произведений, которые высказывались Гоголем с начала 30-х годов (см. письма Гоголя этого периода, а также его статьи «Борис Годунов» и «О поэзии Козлова»). Центральной мыслью всей статьи является мысль о Пушкине как о русском национальном поэте. Мысль эта была высказана и гениально обоснована Гоголем в настоящей статье впервые и впоследствии развита Белинским, Герценом и всей последующей передовой демократической русской критикой. В противовес врагам Пушкина из реакционного лагеря (Булгарин), в противовес либеральным, половинчатым оценкам Пушкина, которые давали в конце 20-х и в начале 30-х годов Надеждин и И. Киреевский, утверждавшие, что Пушкин лишь после «Бориса Годунова» освободился от посторонних влияний и в его творчестве с этого времени начался новый период «самобытности» и «народности», Гоголь смело заявил о Пушкине в своей статье: «Он при самом начале своем уже был национален…», утверждая, что личность Пушкина, его жизнь и его творчество, свободолюбивые стремления поэта — являются выражением лучших сторон русского национального характера. Строки статьи о «судье в истертом фраке», защита «обыкновенного» в поэзии и требование к поэту быть верным «одной истине» ярко формулировали художественную программу самого Гоголя, легшую в основу «Ревизора» и «Мертвых душ».
ОБ АРХИТЕКТУРЕ НЫНЕШНЕГО ВРЕМЕНИ
Печатается по Ар.
Статья в ЛБ18 (занимает место между статьями «Несколько слов о Пушкине» и «Шлецер, Миллер и Гердер». Черновую редакцию ее можно предположительно датировать концом 1833 г. или началом 1834 г. К февралю 1834 г. черновая редакция статьи уже существовала — это видно из первоначального плана «Арабесок», куда Гоголь внес название статьи «Об архитектуре» вместе с названием статьи о Пушкине.
Статья в черновой редакции написана Гоголем в несколько приемов, с большим количеством исправлений, добавлений и вставок. Перед помещением в «Арабесках» вся статья была переработана заново, а ее заключительная мысль — о возможности создания новых архитектурных форм, образцы для которых дает не природа, а искусство и техника, получила новое, более полное развитие.
В статье «Об архитектуре нынешнего времени» Гоголь выступил с критикой как официозной, казарменной архитектуры, так и реакционных упадочных тенденций буржуазной культуры и искусства той эпохи. Эта критика нашла свое дальнейшее развитие в статье «Последний день Помпеи». Критикуя буржуазную архитектуру за ее тенденции к отказу от творческого Полета мысли, от величественных замыслов и общенародных задач, за пренебрежение лучшим в архитектурном наследстве прошлых веков, Гоголь стремится указать иные пути для русской архитектуры. Он призывает последнюю к творческому решению задач, поставленных перед современной ему архитектурой, с учетом не только художественных форм, созданных в прошлом, но и новых возможностей, создаваемых развитием культуры и техническим прогрессом.
Статья в ЛБ18 (занимает место между статьями «Несколько слов о Пушкине» и «Шлецер, Миллер и Гердер». Черновую редакцию ее можно предположительно датировать концом 1833 г. или началом 1834 г. К февралю 1834 г. черновая редакция статьи уже существовала — это видно из первоначального плана «Арабесок», куда Гоголь внес название статьи «Об архитектуре» вместе с названием статьи о Пушкине.
Статья в черновой редакции написана Гоголем в несколько приемов, с большим количеством исправлений, добавлений и вставок. Перед помещением в «Арабесках» вся статья была переработана заново, а ее заключительная мысль — о возможности создания новых архитектурных форм, образцы для которых дает не природа, а искусство и техника, получила новое, более полное развитие.
В статье «Об архитектуре нынешнего времени» Гоголь выступил с критикой как официозной, казарменной архитектуры, так и реакционных упадочных тенденций буржуазной культуры и искусства той эпохи. Эта критика нашла свое дальнейшее развитие в статье «Последний день Помпеи». Критикуя буржуазную архитектуру за ее тенденции к отказу от творческого Полета мысли, от величественных замыслов и общенародных задач, за пренебрежение лучшим в архитектурном наследстве прошлых веков, Гоголь стремится указать иные пути для русской архитектуры. Он призывает последнюю к творческому решению задач, поставленных перед современной ему архитектурой, с учетом не только художественных форм, созданных в прошлом, но и новых возможностей, создаваемых развитием культуры и техническим прогрессом.
АЛ-МАМУН
Печатается по Ар.
В ЛБ18 текст «Ал-Мамуна» занимает последнее место. Это, а также то, что «Ал-Мамун» не включен ни в один из планов «Арабесок», показывает, что статья является последним по времени произведением из всех вошедших в «Арабески». Более точно время написания статьи устанавливается свидетельством студента Петербургского университета Н. И. Иваницкого, вспоминающего о том, что статья эта была в октябре 1834 г. прочитана Гоголем в виде лекции в университете, где ее слушали приглашенные Гоголем Пушкин и Жуковский («Отечеств. записки», 1853, № 2, Смесь, стр. 120). Содержание статьи шире, чем свидетельствует данный Гоголем подзаголовок — «Историческая характеристика». Характеристика арабского калифа Ал-Мамуна (IX век) и его царствования служит в ней лишь иллюстрацией для идей, имеющих более широкий смысл — о вреде, который приносит правитель, не знающий условий жизни и нужд своего народа, а также о вреде наносной, космополитической культуры, оторванной от национальной жизни. Эти идеи статьи, непосредственно связанные с вопросами русской общественной жизни, отражают прогрессивные общественно-политические взгляды молодого Гоголя и перекликаются с такими его произведениями 30-х годов, как «Тарас Бульба», «Альфред» и «Ревизор».
То, что статья «Ал-Мамун» посвящена не столько специально историческим, сколько историко-политическим проблемам, делает вероятным, что статья эта явилась осуществлением (в иной форме) того замысла, который в плане «Арабесок» обозначен как «Тракт<ат?> о правлении». Задумав первоначально изложить идею о значении «национальных стихий» в жизни народа и государства в особой теоретической статье, Гоголь затем мог отказаться от этого намерения и облечь свою мысль в более близкую ему как художнику и более зашифрованную в цензурном отношении форму «исторической характеристики».
В ЛБ18 текст «Ал-Мамуна» занимает последнее место. Это, а также то, что «Ал-Мамун» не включен ни в один из планов «Арабесок», показывает, что статья является последним по времени произведением из всех вошедших в «Арабески». Более точно время написания статьи устанавливается свидетельством студента Петербургского университета Н. И. Иваницкого, вспоминающего о том, что статья эта была в октябре 1834 г. прочитана Гоголем в виде лекции в университете, где ее слушали приглашенные Гоголем Пушкин и Жуковский («Отечеств. записки», 1853, № 2, Смесь, стр. 120). Содержание статьи шире, чем свидетельствует данный Гоголем подзаголовок — «Историческая характеристика». Характеристика арабского калифа Ал-Мамуна (IX век) и его царствования служит в ней лишь иллюстрацией для идей, имеющих более широкий смысл — о вреде, который приносит правитель, не знающий условий жизни и нужд своего народа, а также о вреде наносной, космополитической культуры, оторванной от национальной жизни. Эти идеи статьи, непосредственно связанные с вопросами русской общественной жизни, отражают прогрессивные общественно-политические взгляды молодого Гоголя и перекликаются с такими его произведениями 30-х годов, как «Тарас Бульба», «Альфред» и «Ревизор».
То, что статья «Ал-Мамун» посвящена не столько специально историческим, сколько историко-политическим проблемам, делает вероятным, что статья эта явилась осуществлением (в иной форме) того замысла, который в плане «Арабесок» обозначен как «Тракт<ат?> о правлении». Задумав первоначально изложить идею о значении «национальных стихий» в жизни народа и государства в особой теоретической статье, Гоголь затем мог отказаться от этого намерения и облечь свою мысль в более близкую ему как художнику и более зашифрованную в цензурном отношении форму «исторической характеристики».