Страница:
Мы тепло попрощались, и я вышел с весьма противоречивыми ощущениями. С одной стороны, решение проблемы оказалось возможным, причем путем, о котором и не думали, – методом, так сказать, хозяйствующего субъекта.
А чего – забабахать промысловую охотничье-рыболовную артель, без вырубки получить разрешение не так сложно.
Проблема лишь в том, что прибыльность если и будет, то очень не сразу: иждивенцев получится многовато. А для поддержания штанов и охраны угодий и потребуются указанные выше полтора миллиона.
Сумма, прямо скажем, смешная, если результат – сохранение этноса.
Проблема только одна – где ее взять?
Шаман денег за свои услуги не берет. А для меня – что полтора миллиона, что пятнадцать тысяч – одинаково невиданная сумма.
И все же это был хоть и слабенький, но свет. Я имею в виду – в конце туннеля. Теперь есть с чем ехать к Шаману. Спасибо Ефиму.
Глава 7
Глава 8
А чего – забабахать промысловую охотничье-рыболовную артель, без вырубки получить разрешение не так сложно.
Проблема лишь в том, что прибыльность если и будет, то очень не сразу: иждивенцев получится многовато. А для поддержания штанов и охраны угодий и потребуются указанные выше полтора миллиона.
Сумма, прямо скажем, смешная, если результат – сохранение этноса.
Проблема только одна – где ее взять?
Шаман денег за свои услуги не берет. А для меня – что полтора миллиона, что пятнадцать тысяч – одинаково невиданная сумма.
И все же это был хоть и слабенький, но свет. Я имею в виду – в конце туннеля. Теперь есть с чем ехать к Шаману. Спасибо Ефиму.
Глава 7
Трасса Москва – Казань, 15 июля
Первые потери, первые находки
Ехали уже два полных часа, а не добрались даже до Владимира. Сначала балашихинские да купавинские светофоры, потом ремонт путепровода за Ногинском.
Но в езду потихоньку втягивались, и глаза уже не лезли самопроизвольно то и дело к одометру, посмотреть, сколько там еще отмотали километров.
Ефим, крутнув непривычную рукоятку – у него-то в машине давно все электрическое, – чуток приоткрыл окошко. Ветерок засвистел, вытягивая в щель остатки кислого табачного перегара – Док успел-таки слегка навонять своей цигаркой.
– Хорошо едем! – отметил задний пассажир.
– Неплохо, – согласился водитель. – Хотя на «Ниссане Патрол» было бы лучше.
– У вас, богатых, свои причуды, – буркнул Док. – Если б мне достался «Патрол», я б его точно на всякие дурацкие пробеги не расходовал.
– А по мне, коли есть, то чего же хомячить? Эксплуатировать надо. Интересно, когда тебе какой-нибудь томограф компьютерный обломится, больных по-прежнему пальцами простукивать будешь? Они же дешевле.
– Не обломится. Не с чего. А пальцы – неплохая штука, – отчего-то обиделся Док. – Особенно когда к ним голова приложена.
– Не сомневаюсь, – гнул свое Береславский. – Но с томографом лучше.
Немного помолчали, разглядывая пейзажи. Ефим – между делом, на мгновения отрываясь от дороги. Док – целеустремленно, видно, давно за городом не был.
Разглядывать было что. Подмосковье вообще красивое, а здесь особенно. Несильно рельефное, но и возвышенности встречаются, и низины – вполне живописно. А уж когда какая-нибудь церквушка выскочит на пригорке, играя синими куполами, то вообще красота. Недаром храм на Нерли, тоже в этих краях, уже столько веков притягивает людей.
Мотор ровно жужжал, честно отдавая лошадиные силы. Не такие уж большие для без малого двух литров объема, но, как заверил механик пробега Саша, вполне надежные.
А если Сашка заверяет – можно быть спокойным. Потому что он и сам вполне надежен.
Сзади вдруг раздался неформатный звук, что-то засвистело и захрюкало. Береславский в дороге всегда между делом слушал машину – даже радио не любил, поскольку мешало. Поэтому мгновенно насторожился и голову, насколько мог, вывернул: звук был явно внутрисалонный.
Разгадка явилась сразу: Док запрокинул свою большую башку назад, приоткрыл рот под пышными усами и этим вот самым ртом выдавал довольно мелодичные рулады.
«Молодец», – одобрил сразу успокоившийся водитель. И шум не опасный, и Док ему нравился. Нормальные люди и должны так отдыхать, в каждую свободную минутку. Потому что у нормальных людей свободных минуток не так много…
Ефим откинулся поудобнее на водительском кресле – кстати, он ожидал от «Нивы» худшего – и приготовился размышлять на приятные темы. Он очень любил размышлять на приятные темы, можно сказать, это было его хобби. К сожалению, оно сильно зависело от обстоятельств. Но сейчас обстоятельства были на его стороне.
Итак, они едут. Едут хорошей компанией. Парни, конечно, слегка заморочены большими деньгами, выпавшими им, на взгляд Ефима, чуть рановато. Это проявляется по мелочам: в выборе гостиниц и графика (они обсуждались заранее), в общении с обслугой. Но, по сути, парни неплохие. А в дороге это чертовски важно. И об этом приятно размышлять.
Еще приятнее размышлять о том, что он материально практически не напряг пробегом свой «Беор». Уже двенадцать лет исполнилось их агентству, машины печатные собственные, компьютеров куча, а десятка баксов – по-прежнему была бы весьма заметной прорехой в скудном летнем бюджете.
Береславский так и представил себе лицо Александра Ивановича Орлова, своего главбуха, друга и компаньона, вошедшего двумя буквами фамилии в нэйм фирмы.
Ефим ему – мне, мол, нужна десятка на пробег. А он в ответ не откажет, конечно, но губки надует, глазки опустит, ручки на круглом животике печально сложит – ну точь-в-точь Карлсон, у которого отняли банку с вареньем.
И сразу почувствует себя г-н Береславский аморальным растратчиком и финансовым извращенцем.
Нет, Ефим не в обиде. Если б не Сашка, то неизвестно, куда покатился бы «Беор» во время одного из приступов творческой активности Береславского. Хотя если б не Ефим, то известно, где бы сейчас находился Сашка – в тюрьме. И вытащить его оттуда после того, как тихий бухгалтер в собственной квартире грохнул группу ублюдков, было бы ох как непросто!
Ну да какие счеты могут быть между людьми, которые – хоть никогда об этом не скажут вслух – давно и бесповоротно дружат?
Тем комфортнее было Береславскому сообщить Сашке, что деньги практически не нужны. Так, мелочи, на личное проживание босса. Да и те в значительной степени были оплачены принимающей стороной: они ж не просто кататься покатили, а продвигать рекламно-технический прогресс по просторам необъятной Родины. И в этом деле, чего уж там, у Ефима Аркадьевича Береславского имелась кое-какая репутация, о чем тоже было приятно поразмышлять.
А на его машину «Беор» действительно не потратил ни копейки.
Остальные парни свои «Нивы» купили сами. Ефим же ехал на рекламном экспонате, предоставленном некоей строительной фирмой, возжелавшей, чтобы ее светлое имя, нанесенное на обоих бортах, узрели от Москвы до Владика. И даже оплатившей тонну бензина. Если и не хватит, то крохи. Единственное, что доработали, – парни поставили на нее электроусилитель руля. Но даже и за это денег не взяли, хотя он предлагал.
Вот такой Ефим умный и бережливый.
Тут Береславский себя маленько осек. Если честно, строитель позвонил ему сам. И сразу же приехал подписать договор. Здоровый такой детина с недобрыми глазками.
Но звон-то устроил Ефим! Не было бы пробега и рекламного звона, не было бы звонка и приезда.
Короче, машина пришла очень поздно, прямо к обкатке, но уже полностью подготовленной и даже раскрашенной – Ефим лично сбрасывал строителю по мейлу общий, единый для всех макет. Добавилось только мелко написанное имя фирмы – «СтройДина».
Забавно, но, поискав ради интереса по «Яндексу», Береславский ничего больше об этой компании не нашел.
Ну и ладно. Главное, нашел «Ниву-2131». Более того, у ребят они просто раскрашены винилом, а у него еще и обвесы стоят и спереди, и сзади. Причем впереди все очень солидно: хромированная труба могучего диаметра, «кенгурятник», стальной «гриль», чтоб картер от любой напасти защитить.
На крыше – багажник, точнее, релинги, тоже из нержавеющей трубы, но диаметром, конечно, поменьше, чем на «морде». А еще пробежные ребята установили электроусилитель руля, так что теперь его «Нива» – лучшая тачка в походном ордере.
Да, очень правильная фирма «СтройДина», даже если ее нет в «Яндексе».
И отдельно хорошо, что такая машина во всей компашке одна.
«Чего-то я распавлинился. Может, тоже слишком рано получил свои деньги?» – вновь остановил себя Ефим.
И сам себя успокоил – это ж не деньги. Это ж халява.
– Шеф, где мы сейчас?
О! Док проснулся.
– Думаю, где-то в районе Гороховца.
– Виды тут знатные! – потягиваясь на тесноватом заднем сиденье, произнес Док.
– Да уж, – согласился Ефим. Дорога сейчас шла поверху, а справа далеко внизу была большая река, и видимость была такая, что, казалось, предела ей вообще нет.
И все это – с еще не успевшей поблекнуть зеленью листьев, с пестрым разнотравьем лугов, с желтым радостным солнцем, которому совсем не мешали заливать землю легкие белые облачка на ярко-синем небесном фоне.
– Фантастика! – еще раз восхитился Док.
– Обычная жизнь, которая обычно проходит мимо, – мрачновато подытожил Ефим.
– Ну, не все проходит мимо, – возразил пассажир.
– Не все, – не стал спорить водитель. – Вот мы, например, сейчас в правильном месте. А могли бы в кабинетах торчать.
– Деньги делать… – уязвил Док.
– Или клизмы ставить, – ответил Ефим.
В общем, они друг другу нравились.
– А все равно несправедливо, – вдруг начал новую тему доктор.
– Что – несправедливо?
– Ну, был Союз. Было все общее. А теперь у одних – все, а у других…
– Клизма, – подсказал Ефим.
– Да отвали ты со своей клизмой! Я ж не только о себе. Хотя и о себе тоже.
– Правильно ставишь вопрос, Док. Только ответ давно известен.
– Ну вот и просвети аполитичного медика.
– А тут особого ума не надо. Была очень плохая система, самоедская. Была долго, семьдесят лет держалась. Сначала – на идеях. Потом – на штыках. В конце – на привычке и западносибирской нефти. А в итоге она просто съела себя сама. И знаешь почему?
– Ну?
– Потому что перла против здравого смысла. А это такая штука, которую не убить ни идеями, ни штыками. Приглушить можно. Загнать на время в подсознание тоже можно. Но рано или поздно оно всплывет.
– Что – всплывет?
– Понимание идиотизма ситуации. Это и есть здравый смысл.
– В чем идиотизм-то был?
– А будто ты сам не знаешь? Строили лучшие в мире ракеты и не имели хороших авто. Вон едем на фиатовском отпрыске, безнадежно устаревшем еще лет двадцать назад.
Перекрывали гигантские реки, а жрать покупали в очередях или из-под прилавка. Фабрики все вроде работали, а выпускали продукцию для плана, не для людей.
Ты просто многое забыл, Док. Вспомни хотя бы собрания тогдашние. При Сталине – беда, при Брежневе – фарс и скучища. Все клялись в любви к человеку, про которого через полчаса травили анекдоты.
А теперь делаем вывод: жрачки было мало, а вся общественная жизнь была вранье и проституция. – Ефим употребил более адекватные, но менее литературные термины. – Вот здравый смысл и не выдержал. Вместе с экономикой.
– Ладно, пусть так, – не стал спорить Док. – Но почему одним – нефть, а другим…
– … Возможность зарабатывать самому, – опять спокойно перебил Ефим. – Ни ты, ни я ничего не уперли у советской власти. К сожалению… – после маленькой паузы честно добавил он. – Но с другой стороны, те, кто умеет только воровать, все равно выйдут из игры. Рано или поздно. Останутся те, кто умеет работать.
– О-о, – усомнился Док, – свежо предание.
– Я и сам в это слабо верю, – сознался Береславский. – Когда смотришь, как воруют чиновники, – это что-то! Насквозь и без намеков, даже не на совесть, а на все тот же здравый смысл. Ну нельзя так воровать, если хочешь воровать долго!
– Ну и что нас ждет?
– А я тебе президент, что ли? – неожиданно разозлился Ефим, задетый за живое. Ему действительно не нравилось, куда поворачивает страна. Свободы становилось все меньше, а вот порядка не увеличивалось. Наоборот, чем больше прав забирало государство у своих граждан, тем безумнее становилось воровство и беззаконие. – Впрочем, думаю, что совсем плохо уже не будет, – не вполне логично закончил он.
– Откуда оптимизм?
– От все того же здравого смысла. Люди пожили при увеличенном количестве здравого смысла. А новых идей, способных ему противостоять, я пока не вижу.
– А новые штыки? – съехидничал Док.
– По этому поводу один умный человек уже сказал. На штыках долго не усидишь, заднице больно.
– Так и сказал?
– Нет, это вольная интерпретация. Но смысл передан точно.
Некоторое время ехали молча. Разговоры о политике, как и сама политика, мгновенно убивают ощущение красоты жизни. Только Док чего-то там сзади шебаршился: он был слишком велик для того, чтобы сразу удобно угнездиться.
– А я, между прочим, с Бокассой встречался, – вдруг сказал Док.
– С африканским? – оживился Ефим. – Ты был в Африке?
– С тем самым. И был в Африке. За ручку здоровался. Ты в курсе, как он своих политических противников кушал?
– Можно подумать, у нас их не кушают.
– Но не столь же буквально! Холодильную камеру прямо во дворце воздвиг. И жрал оппозицию почем зря.
– Вот это радикально! – одобрил Ефим. – Никакой генпрокурор не нужен. А то начинается нытье про споры хозяйствующих субъектов… Чего ты там делал, в Африке-то?
– Детей лечил. Посланец Союза Советских Социалистических Республик, но по линии ВОЗ. Между прочим, уже через два месяца их мамаши не боялись ко мне хроменьких подвозить – я ортопедией занимался. Сначала к колдуну – потом ко мне. И представь, неплохо конкурировал.
– Представляю, – усмехнулся Ефим, действительно мысленно представив Дока в одеянии колдуна.
– Меня однажды Бокасса во дворец пригласил.
– За успехи в лечении детей?
– Нет, слушай. Еще французов позвал, тоже медиков. Сначала с ними о чем-то шептался. Потом меня позвал.
Веришь, я холодным потом облился: слухи-то ходили. Если б не деньги, по тем временам сумасшедшие, ни в жизнь бы не поехал.
– Ну и чего он тебе отжевал? – поинтересовался Береславский.
– Ничего. Но когда смотрел на меня вначале – знаешь, задумчиво так, – я свои печень и филей просто физически ощутил. И спрашивает, можно ли человеку дополнительно ливера пересадить – желудок, почки, легкие, – тогда как раз бум в трансплантологии начался.
Я ему объяснил, что это делают только по неотложным показаниям, да еще очень сложно подобрать подходящих доноров. А он мягко так поправляет: «Ну, это мы как раз легко порешаем». Веришь, я даже когда с вертолетом падал, так не трясся.
– А ты и с вертолета падал?
– Не с вертолета, а с вертолетом.
– Ну и пересадил бы Бокассе чего-нибудь. От гиены, – дал добрый совет Ефим.
– Нет уж. Лучше хроменьких лечить. Обещал подобрать информацию, тянул резину. Пока смена не подошла. Только когда «Ил-62» взлетел – успокоился.
– Ну вот, видишь, – сделал неожиданный вывод Ефим. – А ты говоришь, у нас все плохо. Ни фига, бывает хуже.
– Но реже, – оставил за собой последнее слово Док.
Перед Нижним Новгородом пошла отличная четырехполосная дорога с разделительной полосой. «Нивы» и так шли шустро, а тут вообще понеслись под полторы сотни.
– Вот же советская техника, – заржал Береславский. – В паспорте написано – максимум сто тридцать два километра в час! Может, это дезинформация для врагов?
– Вот же советские карты! – бурчал сзади Док, листая атлас. – Сусанин, видать, редактировал!
Они явно нашли общий язык на почве критики Родины.
Проехали Нижний Новгород, за ним – объехали Кстово. Заправились на красивой заправке: Ефим диву давался, как все изменилось. Раньше от АЗС до АЗС язык высунешь, без запасной канистры ни один нормальный шоферюга не выезжал. А теперь – на каждом шагу! И каждая – чудо бензозаправочной архитектуры. Нет, есть все-таки и позитивные перемены в этой жизни!
В Лыскове механик Саша осмотрел машины. На «двойке» в движении якобы был слышен нехороший стук.
Водитель, Петька, невысокий, но крепкий малый, залез на задний бампер и покачался на нем. Стук проявил себя немедленно.
Все собрались вокруг подозрительной «Нивы». Ефим тоже старательно сымитировал участие, постучав ногой по колесу.
А Сашка молча переоделся и залез под машину. Потом попросил оттуда нож. Потом так же молча вылез, объявив, что можно ехать.
Ефим верил ему безоговорочно, потому что знал много лет и в пробег пригласил лично. Мужики же попросили разъяснений.
Сашка разъяснил. Поставленные дополнительные пластиковые подкрылки обо что-то там – Ефим не расслышал обо что – бились. Маленькое обрезание – и все стало хорошо.
– За то и люблю отечественную технику, – только и сказал Сашка. – В ней все легко ломается и все легко чинится.
(Первый болт, кстати, покинул один из тормозных суппортов все той же «двойки» еще до Ногинска. Ефим, который вел третью машину, даже испугаться не успел: болт шарахнул ему в край капота и, оставив заметную вмятину, перелетел через кабину.)
Еще через полсотни километров снова остановились, поели в придорожном трактире – благо их тоже стало видимо-невидимо, больше, чем заправок, – и помчались дальше.
Док опять слегка вздремнул, а проснувшись, внезапно решил начать записывать дорожные впечатления. Он уже достал блокнот и ручку, как вдруг Ефиму под колеса с лаем метнулась с обочины какая-то грязно-белая шавка.
Береславский совершил довольно жесткий маневр – водить он не только любил, но и умел.
В итоге собачка осталась цела и горда собой. А вот Док совершил непредусмотренные сумбурные перемещения по всему задку «Нивы».
– Ну ты водила! – оценил он шоферское мастерство Ефима. И еще пару эпитетов добавил, подчеркивающих и усиливающих сказанное.
– Что ж мне ее, давить было? – оправдывался Береславский. – И кто из нас не пристегнут?
– Попробуй пристегни мой живот!
– Ну я же свой пристегнул, – резонно возразил Ефим.
На это Доку ответить было нечего, а потому он потер ушибленные места и, засопев, нагнулся вниз, зашарив руками под сиденьем у двери – именно туда, как ему показалось, закатилась ручка.
– Ну чего, нашел свое стило? – прервал его сопение Береславский. – Хочешь, остановлюсь? По рации предупредим, чтоб не ждали, потом догоним.
– Погоди, – неделикатно ответил Док. – Не мешай. – После чего раздался треск отдираемой то ли материи, то ли пленки.
– Эй, полегче там! – заорал Ефим, не выносящий грубых вмешательств в тонкие технические сферы. – Это тебе не в кишках копаться!
– Слушай, я тут что-то странное нашел, – после паузы наконец прорезался Док.
– Золото, бриллианты?
– Не-а, – помолчав еще секунду, ответил тот. – Скорее дырки от пуль. И кровь засохшая.
Первые потери, первые находки
Ехали уже два полных часа, а не добрались даже до Владимира. Сначала балашихинские да купавинские светофоры, потом ремонт путепровода за Ногинском.
Но в езду потихоньку втягивались, и глаза уже не лезли самопроизвольно то и дело к одометру, посмотреть, сколько там еще отмотали километров.
Ефим, крутнув непривычную рукоятку – у него-то в машине давно все электрическое, – чуток приоткрыл окошко. Ветерок засвистел, вытягивая в щель остатки кислого табачного перегара – Док успел-таки слегка навонять своей цигаркой.
– Хорошо едем! – отметил задний пассажир.
– Неплохо, – согласился водитель. – Хотя на «Ниссане Патрол» было бы лучше.
– У вас, богатых, свои причуды, – буркнул Док. – Если б мне достался «Патрол», я б его точно на всякие дурацкие пробеги не расходовал.
– А по мне, коли есть, то чего же хомячить? Эксплуатировать надо. Интересно, когда тебе какой-нибудь томограф компьютерный обломится, больных по-прежнему пальцами простукивать будешь? Они же дешевле.
– Не обломится. Не с чего. А пальцы – неплохая штука, – отчего-то обиделся Док. – Особенно когда к ним голова приложена.
– Не сомневаюсь, – гнул свое Береславский. – Но с томографом лучше.
Немного помолчали, разглядывая пейзажи. Ефим – между делом, на мгновения отрываясь от дороги. Док – целеустремленно, видно, давно за городом не был.
Разглядывать было что. Подмосковье вообще красивое, а здесь особенно. Несильно рельефное, но и возвышенности встречаются, и низины – вполне живописно. А уж когда какая-нибудь церквушка выскочит на пригорке, играя синими куполами, то вообще красота. Недаром храм на Нерли, тоже в этих краях, уже столько веков притягивает людей.
Мотор ровно жужжал, честно отдавая лошадиные силы. Не такие уж большие для без малого двух литров объема, но, как заверил механик пробега Саша, вполне надежные.
А если Сашка заверяет – можно быть спокойным. Потому что он и сам вполне надежен.
Сзади вдруг раздался неформатный звук, что-то засвистело и захрюкало. Береславский в дороге всегда между делом слушал машину – даже радио не любил, поскольку мешало. Поэтому мгновенно насторожился и голову, насколько мог, вывернул: звук был явно внутрисалонный.
Разгадка явилась сразу: Док запрокинул свою большую башку назад, приоткрыл рот под пышными усами и этим вот самым ртом выдавал довольно мелодичные рулады.
«Молодец», – одобрил сразу успокоившийся водитель. И шум не опасный, и Док ему нравился. Нормальные люди и должны так отдыхать, в каждую свободную минутку. Потому что у нормальных людей свободных минуток не так много…
Ефим откинулся поудобнее на водительском кресле – кстати, он ожидал от «Нивы» худшего – и приготовился размышлять на приятные темы. Он очень любил размышлять на приятные темы, можно сказать, это было его хобби. К сожалению, оно сильно зависело от обстоятельств. Но сейчас обстоятельства были на его стороне.
Итак, они едут. Едут хорошей компанией. Парни, конечно, слегка заморочены большими деньгами, выпавшими им, на взгляд Ефима, чуть рановато. Это проявляется по мелочам: в выборе гостиниц и графика (они обсуждались заранее), в общении с обслугой. Но, по сути, парни неплохие. А в дороге это чертовски важно. И об этом приятно размышлять.
Еще приятнее размышлять о том, что он материально практически не напряг пробегом свой «Беор». Уже двенадцать лет исполнилось их агентству, машины печатные собственные, компьютеров куча, а десятка баксов – по-прежнему была бы весьма заметной прорехой в скудном летнем бюджете.
Береславский так и представил себе лицо Александра Ивановича Орлова, своего главбуха, друга и компаньона, вошедшего двумя буквами фамилии в нэйм фирмы.
Ефим ему – мне, мол, нужна десятка на пробег. А он в ответ не откажет, конечно, но губки надует, глазки опустит, ручки на круглом животике печально сложит – ну точь-в-точь Карлсон, у которого отняли банку с вареньем.
И сразу почувствует себя г-н Береславский аморальным растратчиком и финансовым извращенцем.
Нет, Ефим не в обиде. Если б не Сашка, то неизвестно, куда покатился бы «Беор» во время одного из приступов творческой активности Береславского. Хотя если б не Ефим, то известно, где бы сейчас находился Сашка – в тюрьме. И вытащить его оттуда после того, как тихий бухгалтер в собственной квартире грохнул группу ублюдков, было бы ох как непросто!
Ну да какие счеты могут быть между людьми, которые – хоть никогда об этом не скажут вслух – давно и бесповоротно дружат?
Тем комфортнее было Береславскому сообщить Сашке, что деньги практически не нужны. Так, мелочи, на личное проживание босса. Да и те в значительной степени были оплачены принимающей стороной: они ж не просто кататься покатили, а продвигать рекламно-технический прогресс по просторам необъятной Родины. И в этом деле, чего уж там, у Ефима Аркадьевича Береславского имелась кое-какая репутация, о чем тоже было приятно поразмышлять.
А на его машину «Беор» действительно не потратил ни копейки.
Остальные парни свои «Нивы» купили сами. Ефим же ехал на рекламном экспонате, предоставленном некоей строительной фирмой, возжелавшей, чтобы ее светлое имя, нанесенное на обоих бортах, узрели от Москвы до Владика. И даже оплатившей тонну бензина. Если и не хватит, то крохи. Единственное, что доработали, – парни поставили на нее электроусилитель руля. Но даже и за это денег не взяли, хотя он предлагал.
Вот такой Ефим умный и бережливый.
Тут Береславский себя маленько осек. Если честно, строитель позвонил ему сам. И сразу же приехал подписать договор. Здоровый такой детина с недобрыми глазками.
Но звон-то устроил Ефим! Не было бы пробега и рекламного звона, не было бы звонка и приезда.
Короче, машина пришла очень поздно, прямо к обкатке, но уже полностью подготовленной и даже раскрашенной – Ефим лично сбрасывал строителю по мейлу общий, единый для всех макет. Добавилось только мелко написанное имя фирмы – «СтройДина».
Забавно, но, поискав ради интереса по «Яндексу», Береславский ничего больше об этой компании не нашел.
Ну и ладно. Главное, нашел «Ниву-2131». Более того, у ребят они просто раскрашены винилом, а у него еще и обвесы стоят и спереди, и сзади. Причем впереди все очень солидно: хромированная труба могучего диаметра, «кенгурятник», стальной «гриль», чтоб картер от любой напасти защитить.
На крыше – багажник, точнее, релинги, тоже из нержавеющей трубы, но диаметром, конечно, поменьше, чем на «морде». А еще пробежные ребята установили электроусилитель руля, так что теперь его «Нива» – лучшая тачка в походном ордере.
Да, очень правильная фирма «СтройДина», даже если ее нет в «Яндексе».
И отдельно хорошо, что такая машина во всей компашке одна.
«Чего-то я распавлинился. Может, тоже слишком рано получил свои деньги?» – вновь остановил себя Ефим.
И сам себя успокоил – это ж не деньги. Это ж халява.
– Шеф, где мы сейчас?
О! Док проснулся.
– Думаю, где-то в районе Гороховца.
– Виды тут знатные! – потягиваясь на тесноватом заднем сиденье, произнес Док.
– Да уж, – согласился Ефим. Дорога сейчас шла поверху, а справа далеко внизу была большая река, и видимость была такая, что, казалось, предела ей вообще нет.
И все это – с еще не успевшей поблекнуть зеленью листьев, с пестрым разнотравьем лугов, с желтым радостным солнцем, которому совсем не мешали заливать землю легкие белые облачка на ярко-синем небесном фоне.
– Фантастика! – еще раз восхитился Док.
– Обычная жизнь, которая обычно проходит мимо, – мрачновато подытожил Ефим.
– Ну, не все проходит мимо, – возразил пассажир.
– Не все, – не стал спорить водитель. – Вот мы, например, сейчас в правильном месте. А могли бы в кабинетах торчать.
– Деньги делать… – уязвил Док.
– Или клизмы ставить, – ответил Ефим.
В общем, они друг другу нравились.
– А все равно несправедливо, – вдруг начал новую тему доктор.
– Что – несправедливо?
– Ну, был Союз. Было все общее. А теперь у одних – все, а у других…
– Клизма, – подсказал Ефим.
– Да отвали ты со своей клизмой! Я ж не только о себе. Хотя и о себе тоже.
– Правильно ставишь вопрос, Док. Только ответ давно известен.
– Ну вот и просвети аполитичного медика.
– А тут особого ума не надо. Была очень плохая система, самоедская. Была долго, семьдесят лет держалась. Сначала – на идеях. Потом – на штыках. В конце – на привычке и западносибирской нефти. А в итоге она просто съела себя сама. И знаешь почему?
– Ну?
– Потому что перла против здравого смысла. А это такая штука, которую не убить ни идеями, ни штыками. Приглушить можно. Загнать на время в подсознание тоже можно. Но рано или поздно оно всплывет.
– Что – всплывет?
– Понимание идиотизма ситуации. Это и есть здравый смысл.
– В чем идиотизм-то был?
– А будто ты сам не знаешь? Строили лучшие в мире ракеты и не имели хороших авто. Вон едем на фиатовском отпрыске, безнадежно устаревшем еще лет двадцать назад.
Перекрывали гигантские реки, а жрать покупали в очередях или из-под прилавка. Фабрики все вроде работали, а выпускали продукцию для плана, не для людей.
Ты просто многое забыл, Док. Вспомни хотя бы собрания тогдашние. При Сталине – беда, при Брежневе – фарс и скучища. Все клялись в любви к человеку, про которого через полчаса травили анекдоты.
А теперь делаем вывод: жрачки было мало, а вся общественная жизнь была вранье и проституция. – Ефим употребил более адекватные, но менее литературные термины. – Вот здравый смысл и не выдержал. Вместе с экономикой.
– Ладно, пусть так, – не стал спорить Док. – Но почему одним – нефть, а другим…
– … Возможность зарабатывать самому, – опять спокойно перебил Ефим. – Ни ты, ни я ничего не уперли у советской власти. К сожалению… – после маленькой паузы честно добавил он. – Но с другой стороны, те, кто умеет только воровать, все равно выйдут из игры. Рано или поздно. Останутся те, кто умеет работать.
– О-о, – усомнился Док, – свежо предание.
– Я и сам в это слабо верю, – сознался Береславский. – Когда смотришь, как воруют чиновники, – это что-то! Насквозь и без намеков, даже не на совесть, а на все тот же здравый смысл. Ну нельзя так воровать, если хочешь воровать долго!
– Ну и что нас ждет?
– А я тебе президент, что ли? – неожиданно разозлился Ефим, задетый за живое. Ему действительно не нравилось, куда поворачивает страна. Свободы становилось все меньше, а вот порядка не увеличивалось. Наоборот, чем больше прав забирало государство у своих граждан, тем безумнее становилось воровство и беззаконие. – Впрочем, думаю, что совсем плохо уже не будет, – не вполне логично закончил он.
– Откуда оптимизм?
– От все того же здравого смысла. Люди пожили при увеличенном количестве здравого смысла. А новых идей, способных ему противостоять, я пока не вижу.
– А новые штыки? – съехидничал Док.
– По этому поводу один умный человек уже сказал. На штыках долго не усидишь, заднице больно.
– Так и сказал?
– Нет, это вольная интерпретация. Но смысл передан точно.
Некоторое время ехали молча. Разговоры о политике, как и сама политика, мгновенно убивают ощущение красоты жизни. Только Док чего-то там сзади шебаршился: он был слишком велик для того, чтобы сразу удобно угнездиться.
– А я, между прочим, с Бокассой встречался, – вдруг сказал Док.
– С африканским? – оживился Ефим. – Ты был в Африке?
– С тем самым. И был в Африке. За ручку здоровался. Ты в курсе, как он своих политических противников кушал?
– Можно подумать, у нас их не кушают.
– Но не столь же буквально! Холодильную камеру прямо во дворце воздвиг. И жрал оппозицию почем зря.
– Вот это радикально! – одобрил Ефим. – Никакой генпрокурор не нужен. А то начинается нытье про споры хозяйствующих субъектов… Чего ты там делал, в Африке-то?
– Детей лечил. Посланец Союза Советских Социалистических Республик, но по линии ВОЗ. Между прочим, уже через два месяца их мамаши не боялись ко мне хроменьких подвозить – я ортопедией занимался. Сначала к колдуну – потом ко мне. И представь, неплохо конкурировал.
– Представляю, – усмехнулся Ефим, действительно мысленно представив Дока в одеянии колдуна.
– Меня однажды Бокасса во дворец пригласил.
– За успехи в лечении детей?
– Нет, слушай. Еще французов позвал, тоже медиков. Сначала с ними о чем-то шептался. Потом меня позвал.
Веришь, я холодным потом облился: слухи-то ходили. Если б не деньги, по тем временам сумасшедшие, ни в жизнь бы не поехал.
– Ну и чего он тебе отжевал? – поинтересовался Береславский.
– Ничего. Но когда смотрел на меня вначале – знаешь, задумчиво так, – я свои печень и филей просто физически ощутил. И спрашивает, можно ли человеку дополнительно ливера пересадить – желудок, почки, легкие, – тогда как раз бум в трансплантологии начался.
Я ему объяснил, что это делают только по неотложным показаниям, да еще очень сложно подобрать подходящих доноров. А он мягко так поправляет: «Ну, это мы как раз легко порешаем». Веришь, я даже когда с вертолетом падал, так не трясся.
– А ты и с вертолета падал?
– Не с вертолета, а с вертолетом.
– Ну и пересадил бы Бокассе чего-нибудь. От гиены, – дал добрый совет Ефим.
– Нет уж. Лучше хроменьких лечить. Обещал подобрать информацию, тянул резину. Пока смена не подошла. Только когда «Ил-62» взлетел – успокоился.
– Ну вот, видишь, – сделал неожиданный вывод Ефим. – А ты говоришь, у нас все плохо. Ни фига, бывает хуже.
– Но реже, – оставил за собой последнее слово Док.
Перед Нижним Новгородом пошла отличная четырехполосная дорога с разделительной полосой. «Нивы» и так шли шустро, а тут вообще понеслись под полторы сотни.
– Вот же советская техника, – заржал Береславский. – В паспорте написано – максимум сто тридцать два километра в час! Может, это дезинформация для врагов?
– Вот же советские карты! – бурчал сзади Док, листая атлас. – Сусанин, видать, редактировал!
Они явно нашли общий язык на почве критики Родины.
Проехали Нижний Новгород, за ним – объехали Кстово. Заправились на красивой заправке: Ефим диву давался, как все изменилось. Раньше от АЗС до АЗС язык высунешь, без запасной канистры ни один нормальный шоферюга не выезжал. А теперь – на каждом шагу! И каждая – чудо бензозаправочной архитектуры. Нет, есть все-таки и позитивные перемены в этой жизни!
В Лыскове механик Саша осмотрел машины. На «двойке» в движении якобы был слышен нехороший стук.
Водитель, Петька, невысокий, но крепкий малый, залез на задний бампер и покачался на нем. Стук проявил себя немедленно.
Все собрались вокруг подозрительной «Нивы». Ефим тоже старательно сымитировал участие, постучав ногой по колесу.
А Сашка молча переоделся и залез под машину. Потом попросил оттуда нож. Потом так же молча вылез, объявив, что можно ехать.
Ефим верил ему безоговорочно, потому что знал много лет и в пробег пригласил лично. Мужики же попросили разъяснений.
Сашка разъяснил. Поставленные дополнительные пластиковые подкрылки обо что-то там – Ефим не расслышал обо что – бились. Маленькое обрезание – и все стало хорошо.
– За то и люблю отечественную технику, – только и сказал Сашка. – В ней все легко ломается и все легко чинится.
(Первый болт, кстати, покинул один из тормозных суппортов все той же «двойки» еще до Ногинска. Ефим, который вел третью машину, даже испугаться не успел: болт шарахнул ему в край капота и, оставив заметную вмятину, перелетел через кабину.)
Еще через полсотни километров снова остановились, поели в придорожном трактире – благо их тоже стало видимо-невидимо, больше, чем заправок, – и помчались дальше.
Док опять слегка вздремнул, а проснувшись, внезапно решил начать записывать дорожные впечатления. Он уже достал блокнот и ручку, как вдруг Ефиму под колеса с лаем метнулась с обочины какая-то грязно-белая шавка.
Береславский совершил довольно жесткий маневр – водить он не только любил, но и умел.
В итоге собачка осталась цела и горда собой. А вот Док совершил непредусмотренные сумбурные перемещения по всему задку «Нивы».
– Ну ты водила! – оценил он шоферское мастерство Ефима. И еще пару эпитетов добавил, подчеркивающих и усиливающих сказанное.
– Что ж мне ее, давить было? – оправдывался Береславский. – И кто из нас не пристегнут?
– Попробуй пристегни мой живот!
– Ну я же свой пристегнул, – резонно возразил Ефим.
На это Доку ответить было нечего, а потому он потер ушибленные места и, засопев, нагнулся вниз, зашарив руками под сиденьем у двери – именно туда, как ему показалось, закатилась ручка.
– Ну чего, нашел свое стило? – прервал его сопение Береславский. – Хочешь, остановлюсь? По рации предупредим, чтоб не ждали, потом догоним.
– Погоди, – неделикатно ответил Док. – Не мешай. – После чего раздался треск отдираемой то ли материи, то ли пленки.
– Эй, полегче там! – заорал Ефим, не выносящий грубых вмешательств в тонкие технические сферы. – Это тебе не в кишках копаться!
– Слушай, я тут что-то странное нашел, – после паузы наконец прорезался Док.
– Золото, бриллианты?
– Не-а, – помолчав еще секунду, ответил тот. – Скорее дырки от пуль. И кровь засохшая.
Глава 8
Автодорога Волга, 15 июля
Жизнь и смерть старшего лейтенанта Фаткуллина
«Хорошо, что не поехали на ночь глядя», – думал Марат, умело управляя довольно большим автомобилем. Во-первых, Али немного пришел в себя: он после такого ожога и контузии еще долго не будет в форме. Да и при свете все равно езда получается быстрее.
Еще один плюс: с ментами меньше вероятность встретиться – машин-то на дороге днем гораздо больше.
Марат почему-то вспомнил фильм Би-би-си про дикую природу. Там какие-то огромные орлы время от времени с аппетитом ели фламинго. Тех самых, розовых.
Но фламинго, мирно пасущиеся на мелком болоте, на них даже внимания не обращали. Кроме тех, понятное дело, кого ели. А все потому, что этих фламинго было так много, что сожрут или нет орлы одну из них – или даже одну тысячу, – для птичьего стада не будет никакой разницы.
Хотя нет, сравнение здесь непригодно. Ну какие из гаишников орлы? Скорее жадные воробьи. Так, денег маленько с ладони склюнуть.
Однако возникшая в памяти картинка с безмятежными фламинго продолжала волновать. И он вдруг понял почему. И понимание не было приятным.
Это они с Али – хищники. Не одни, конечно. Сотни таких. Может, даже тысячи.
А русские – фламинго. Они дают себя взрывать, убивать, грабить.
Но джихад при этом что-то особо не продвигается.
А дальше совсем помрачнел Марат.
Иногда эти фламинго вдруг начинают больно огрызаться. Из той боевой десятки, которая по зову сердца пришла в тренировочный лагерь Хаттаба, в живых осталось только четверо.
Один, правда, погиб в междоусобицах. Неверные здесь ни при чем.
Но остальные были убиты в боях. Кто в Чечне, кто в Дагестане. А кто и в Москве.
Нет, Марат не боится смерти, он знает, за что воюет. Однако война без надежды на победу настроения не поднимает.
И еще одна загвоздка. Бесланские варианты джихада ему все-таки не по душе. На его, может, и неправильный взгляд – ведь такие решения принимают главные руководители священной войны, – расстрелы детей не приведут заблудших к восприятию святых истин. А приведут только к еще большей крови с обеих сторон.
Впрочем, это не его дело, отбросил он неприятные мысли. Его дело вести машину – если говорить про текущий момент. И исполнять все приказания Али – если говорить про ближайшее будущее. А каким оно станет, это ближайшее будущее, ведает лишь Аллах…
Вот Марат и вел машину – неприметную, но достаточно вместительную и мощную «Опель Омегу». Не новая, она тем не менее была вполне пригодна для намеченной миссии. В багажнике, в умело выполненном тайнике, хранилось кое-какое оружие, кроме двух «стечкиных», самых «модных» в Чечне пистолетов, которые были под рукой обитателей «Омеги» постоянно.
В заднем зеркальце Марат время от времени ловил взглядом «шестерку». В ней ехали еще два бойца. Чтобы не привлекать лишнего внимания, вторая машина старалась держаться не впритык, а через одну или две. Или время от времени подтормаживала, отпуская «Омегу» вперед. А потом понемногу нагоняла.
Солнце прекрасно освещало дорогу и уже не слепило глаза – время шло к полудню.
Али сидел, как всегда, насупленный. Он никак не мог понять логику действий Скрепера.
Что дома никого у него не осталось – понятно. Перед войной всех эвакуировал, избавляясь от «окон уязвимости». Что фирму почти прибанкротил – тоже ясно: видно, собрался менять не только город, но и страну проживания. Из компании все изъял, у Али денег схватил (здесь он болезненно поморщился: не только деньги потерял Али; на Скрепере еще кровь Руслана) да плюс груз героина примерно на ту же сумму.
А что он собирается делать дальше, пока неведомо. Не повезет же в Европу или Америку такую прорву порошка? Его сначала надо сбыть.
На цыганского барона у Скрепера надежды не было. Слишком долго, слишком заметно. Значит, его задача – вывезти груз из Москвы. Но куда?
В последний раз его видели в Лыскове, в сотне километров за Нижним Новгородом. Ночевал в придорожном мотеле «Бриг». Уехал на восток часа за три до появления Али. На небольшой «праворульке». Небольшой, но быстрой: сумел-таки оторваться от их человечка.
Ну да ничего: и в Чебоксарах, и в Казани люди предупреждены. Сквозь землю Скрепер больше не провалится.
Вот только в машине его ничего не оказалось. Человек честно ее ночью обшарил. Жаль, не догадался не очень заметно машиненку попортить. Но такая мысль вчера Али в голову не пришла, а на самодеятельность его порученец не рискнул.
И где же героин? Если б тайник оказался в «праворульке», все бы стало на свои места: Скрепер желал увезти товар подальше от места его розыска. Но героина в маленькой голубой «Хонде Лего» не было: Владимир имел большой опыт подобных поисков, и если бы груз действительно имелся, он был бы найден.
Мысли Али переключились на Владимира. Им тоже не следовало рисковать попусту, слишком ценный кадр. Никаких кавказских корней, чистый славянин. К исламу пришел самостоятельно. Ну, или почти самостоятельно: просидев после первой чеченской в земляной яме месяца два, сменил не только веру, но и имя, оставшись Владимиром лишь по документам и для «командировок» в Россию.
Зато потом быстро освоился: еще через два месяца уже расстреливал своих бывших однополчан. Так что обратного хода ему теперь нет.
Так где же все-таки Скрепер? Или, что еще более важно – Скрепер-то теперь вряд ли насовсем потеряется, – где сейчас товар и деньги? Ответ здесь один: куда едет Скрепов, там и товар, и деньги.
А значит, по дороге его брать нельзя. Его надо брать только у пункта назначения. Либо обнаружив тайник с деньгами и героином.
Впрочем, тогда можно и не брать: Али аж глаза прикрыл, представив, как он будет убивать Скрепера.
Равиль Фаткуллин служил в милиции уже более десяти лет. А все оставался старшим лейтенантом. Не то чтобы это его слишком волновало: семейное денежное довольствие складывалось вовсе не из доплат за звездочки. Но все-таки неприятно.
Сначала мешало отсутствие полного среднего – вообще рядовым был, хоть и не пацаном пришел, и то взяли лишь по личному распоряжению полковника-односельчанина. Потом, доучившись до аттестата, стал сержантом.
А через десять лет – снова учиться: какому-то умнику пришла в голову мысль, что следить за порядком на дороге можно как минимум со среднеспециальным…
Ладно, окончил заочный техникум, не столь это и сложно оказалось. Так новые препоны начали ставить. Об обязательном высшем образовании только поговорили. А вот про обязательную командировку в мятежную Чечню даже не намекали, а прямым текстом шпарили.
Не хочешь в Чечню – не жди новых звездочек.
Он и не ждал.
А в Чечню все-таки поехал. Пришел новый начальник. Старый – тот самый полковник-односельчанин – что-то там неудачно провернул и отправился на заслуженный отдых. А у нового начальника, видать, свои односельчане.
Жизнь и смерть старшего лейтенанта Фаткуллина
«Хорошо, что не поехали на ночь глядя», – думал Марат, умело управляя довольно большим автомобилем. Во-первых, Али немного пришел в себя: он после такого ожога и контузии еще долго не будет в форме. Да и при свете все равно езда получается быстрее.
Еще один плюс: с ментами меньше вероятность встретиться – машин-то на дороге днем гораздо больше.
Марат почему-то вспомнил фильм Би-би-си про дикую природу. Там какие-то огромные орлы время от времени с аппетитом ели фламинго. Тех самых, розовых.
Но фламинго, мирно пасущиеся на мелком болоте, на них даже внимания не обращали. Кроме тех, понятное дело, кого ели. А все потому, что этих фламинго было так много, что сожрут или нет орлы одну из них – или даже одну тысячу, – для птичьего стада не будет никакой разницы.
Хотя нет, сравнение здесь непригодно. Ну какие из гаишников орлы? Скорее жадные воробьи. Так, денег маленько с ладони склюнуть.
Однако возникшая в памяти картинка с безмятежными фламинго продолжала волновать. И он вдруг понял почему. И понимание не было приятным.
Это они с Али – хищники. Не одни, конечно. Сотни таких. Может, даже тысячи.
А русские – фламинго. Они дают себя взрывать, убивать, грабить.
Но джихад при этом что-то особо не продвигается.
А дальше совсем помрачнел Марат.
Иногда эти фламинго вдруг начинают больно огрызаться. Из той боевой десятки, которая по зову сердца пришла в тренировочный лагерь Хаттаба, в живых осталось только четверо.
Один, правда, погиб в междоусобицах. Неверные здесь ни при чем.
Но остальные были убиты в боях. Кто в Чечне, кто в Дагестане. А кто и в Москве.
Нет, Марат не боится смерти, он знает, за что воюет. Однако война без надежды на победу настроения не поднимает.
И еще одна загвоздка. Бесланские варианты джихада ему все-таки не по душе. На его, может, и неправильный взгляд – ведь такие решения принимают главные руководители священной войны, – расстрелы детей не приведут заблудших к восприятию святых истин. А приведут только к еще большей крови с обеих сторон.
Впрочем, это не его дело, отбросил он неприятные мысли. Его дело вести машину – если говорить про текущий момент. И исполнять все приказания Али – если говорить про ближайшее будущее. А каким оно станет, это ближайшее будущее, ведает лишь Аллах…
Вот Марат и вел машину – неприметную, но достаточно вместительную и мощную «Опель Омегу». Не новая, она тем не менее была вполне пригодна для намеченной миссии. В багажнике, в умело выполненном тайнике, хранилось кое-какое оружие, кроме двух «стечкиных», самых «модных» в Чечне пистолетов, которые были под рукой обитателей «Омеги» постоянно.
В заднем зеркальце Марат время от времени ловил взглядом «шестерку». В ней ехали еще два бойца. Чтобы не привлекать лишнего внимания, вторая машина старалась держаться не впритык, а через одну или две. Или время от времени подтормаживала, отпуская «Омегу» вперед. А потом понемногу нагоняла.
Солнце прекрасно освещало дорогу и уже не слепило глаза – время шло к полудню.
Али сидел, как всегда, насупленный. Он никак не мог понять логику действий Скрепера.
Что дома никого у него не осталось – понятно. Перед войной всех эвакуировал, избавляясь от «окон уязвимости». Что фирму почти прибанкротил – тоже ясно: видно, собрался менять не только город, но и страну проживания. Из компании все изъял, у Али денег схватил (здесь он болезненно поморщился: не только деньги потерял Али; на Скрепере еще кровь Руслана) да плюс груз героина примерно на ту же сумму.
А что он собирается делать дальше, пока неведомо. Не повезет же в Европу или Америку такую прорву порошка? Его сначала надо сбыть.
На цыганского барона у Скрепера надежды не было. Слишком долго, слишком заметно. Значит, его задача – вывезти груз из Москвы. Но куда?
В последний раз его видели в Лыскове, в сотне километров за Нижним Новгородом. Ночевал в придорожном мотеле «Бриг». Уехал на восток часа за три до появления Али. На небольшой «праворульке». Небольшой, но быстрой: сумел-таки оторваться от их человечка.
Ну да ничего: и в Чебоксарах, и в Казани люди предупреждены. Сквозь землю Скрепер больше не провалится.
Вот только в машине его ничего не оказалось. Человек честно ее ночью обшарил. Жаль, не догадался не очень заметно машиненку попортить. Но такая мысль вчера Али в голову не пришла, а на самодеятельность его порученец не рискнул.
И где же героин? Если б тайник оказался в «праворульке», все бы стало на свои места: Скрепер желал увезти товар подальше от места его розыска. Но героина в маленькой голубой «Хонде Лего» не было: Владимир имел большой опыт подобных поисков, и если бы груз действительно имелся, он был бы найден.
Мысли Али переключились на Владимира. Им тоже не следовало рисковать попусту, слишком ценный кадр. Никаких кавказских корней, чистый славянин. К исламу пришел самостоятельно. Ну, или почти самостоятельно: просидев после первой чеченской в земляной яме месяца два, сменил не только веру, но и имя, оставшись Владимиром лишь по документам и для «командировок» в Россию.
Зато потом быстро освоился: еще через два месяца уже расстреливал своих бывших однополчан. Так что обратного хода ему теперь нет.
Так где же все-таки Скрепер? Или, что еще более важно – Скрепер-то теперь вряд ли насовсем потеряется, – где сейчас товар и деньги? Ответ здесь один: куда едет Скрепов, там и товар, и деньги.
А значит, по дороге его брать нельзя. Его надо брать только у пункта назначения. Либо обнаружив тайник с деньгами и героином.
Впрочем, тогда можно и не брать: Али аж глаза прикрыл, представив, как он будет убивать Скрепера.
Равиль Фаткуллин служил в милиции уже более десяти лет. А все оставался старшим лейтенантом. Не то чтобы это его слишком волновало: семейное денежное довольствие складывалось вовсе не из доплат за звездочки. Но все-таки неприятно.
Сначала мешало отсутствие полного среднего – вообще рядовым был, хоть и не пацаном пришел, и то взяли лишь по личному распоряжению полковника-односельчанина. Потом, доучившись до аттестата, стал сержантом.
А через десять лет – снова учиться: какому-то умнику пришла в голову мысль, что следить за порядком на дороге можно как минимум со среднеспециальным…
Ладно, окончил заочный техникум, не столь это и сложно оказалось. Так новые препоны начали ставить. Об обязательном высшем образовании только поговорили. А вот про обязательную командировку в мятежную Чечню даже не намекали, а прямым текстом шпарили.
Не хочешь в Чечню – не жди новых звездочек.
Он и не ждал.
А в Чечню все-таки поехал. Пришел новый начальник. Старый – тот самый полковник-односельчанин – что-то там неудачно провернул и отправился на заслуженный отдых. А у нового начальника, видать, свои односельчане.