- Я не смотрю все подряд, только путешествия и концерты. И моды...
   Илья снова засмеялся, чмокнул жену в щеку.
   - Смотри, что хочешь, детеныш, я верю, что ты сама отличишь ложь от правды и добро от зла. Ну что, пойдем спать? Поздно уже.
   - Я еще хочу посидеть, люблю смотреть на пламя.
   - Хорошо, посиди. Я схожу в лес, посмотрю на звезды. Владислава улыбнулась, устроилась поудобнее: легла животом вниз на плащ-накидку и утвердила подбородок на сжатые кулачки. На огонь она могла смотреть, не мигая и не отрываясь, очень долго, что, как знал Илья, способствовало энергетической подпитке и очищению души.
   Он накинул на плечи ветровку - к ночи похолодало - и направился за палатку в лес. Однако далеко заходить не стал. Вдруг показалось, что деревья вокруг, доброжелательно смотревшие на человека в мирном оцепенении вечера, буквально _поежились_, и по их ветвям пробежал бестелесный шепоток. Илья замер, прислушиваясь к ставшей настороженной тишине, и метнулся назад, к палатке, где у него лежал зачехленный охотничий карабин "Тайга" двенадцатого калибра. К лагерю с востока, со стороны Бабьего болота, приближались гости, причем гости опасные, судя по реакции леса, с которым Пашин умел разговаривать почти как с человеком.
   Его встретила обеспокоенная Владислава, дотронулась до своего амулета на цепочке.
   - Свентик _светится_. Ты кого-нибудь не...
   Илья прижал палец к губам, подтолкнул жену к палатке.
   - Спрячься, возьми ружье и жди.
   Владислава, понимавшая мужа с полуслова, послушно скрылась в палатке, зашелестела чехлом, вынимая карабин.
   Илья вернулся к костру, сел на валежину, подбросил в огонь веток. Рассредоточив внимание, он перешел в состояние "сторожевой паутины" и - не услышал - почувствовал приближение людей. К лагерю шли трое, очень тихо, не поднимая ни малейшего шума, не наступая на сухие ветки и не шелестя одеждой о кусты. Все трое были абсолютно _закрыты_ - Илья не видел их аурного свечения - и очень опасны, особенно тот, что шел последним.
   Сама собой сработала защитная система организма, переводя сознание в особое измененное состояние ПАО [1], состояние предбоевого транса.
   [1] ПАО - пространство адекватного ответа, в котором мастер боя волен провести любой останавливающий противника прием.
   Незнакомцы остановились в двадцати шагах от костра, прячась за деревьями.
   Илья повернул в их сторону освещенное пламенем костра лицо, сделал приглашающий жест.
   - Присоединяйтесь, гости нежданные, погрейтесь у _живого_ огонька, чайку испейте.
   Некоторое время было тихо, потом зашевелились ветки ольховника и на поляну с палаткой вышли двое, одетые не по-летнему тепло. Один - в плотную серую рубаху и черную безрукавку, в штаны, заправленные в сапоги, плотного сложения, черноволосый и чернобородый. Второй, опиравшийся на суковатый посох, - в длинный черный плащ до пят, напоминающий рясу, с необычным медальоном на груди в форме "недокрученной" свастики. Он был горбат, но высок, с длинной бородой, в которой серебрились седые пряди, и с такими же полуседыми волосами. Судя по сухому лицу, это был глубокий старик. Хотя глаза его сверкали молодо и прятали брезгливо-высокомерную _силу_.
   Они подошли к костру, остановились напротив спокойно сидевшего с веточкой в руке Пашина, разглядывая бивуак и его владельца.
   - А третий-то что ж не выходит? - простодушно поинтересовался Илья. Неужели стесняется? Или боится? Один я, чего бояться-то?
   Гости переглянулись, однако смолчали, продолжая всматриваться в хозяина лодки и палатки. Не вышел к костру третий визитер, только бесшумно переместился на другое место, огибая открытое пространство, прячась за деревьями. Показалось Илье, что он _слышит_ еще одного человека в глубине леса, но в это время горбатый монах заговорил низким голосом:
   - Не страшно одному-то в наши времена по диким местам бродить, Илья Константинович?
   Гости _знали_ Пашина, а это означало, что искали они именно его.
   - Не один он, - хриплым басом отозвался чернобородый угрюмый спутник горбуна, производивший странное впечатление ожившего мертвеца. - Баба в палатке прячется.
   - Так ведь дикие эти места только для тех, - безмятежно произнес Илья, - кто природу не любит. Для меня они - открытая книга. Да и кого бояться? Лихие люди по лесам да по болотам редко шастают, к тому же против них у меня оружие имеется. А звери - братья мои меньшие, с ними я всегда договориться могу.
   Горбатый усмехнулся.
   - А ну как врази твоея настигнут? Вряд ли оружье поможет. Даже если ты _посвящен_ в Витязи.
   Илья остался с виду невозмутимым и спокойным, только "взвел курок" _темпа_, готовясь к действию. Он уже понял, кто перед ним: хха - охранники храма Морока, целый год не подававшие о себе весточки. Илья знал, что после боя с охраной и жрецами храма особая команда ФСБ прочесала весь остров Бойцы и окрестности озера Нильского [1], на берегу которого стоял храм, но ничего не нашла. Храм как сквозь землю провалился, а вместе с ним и его владельцы, служители дьявольского культа Морока. И вот они появились за сотни километров от озера Ильмень, в дремучем лесу, безошибочно определив местонахождение одного из тех, кто украл у них каменную плиту с Ликом Беса - Врата Морока - и нарушил все их планы.
   [1] Озерцо Нильское соединяется с озером Ильмень протокой.
   - Откуда вы знаете о _посвящении_? - тем же индифферентным, обманчиво-простодушным тоном осведомился Илья. - Разве мы встречались с вами... господин колдун?
   Брови горбатого старика прыгнули вверх.
   - Неужель признал?
   - У вас на лбу написано, - усмехнулся Илья. - Да и кто другой может с такой легкостью пройти по здешним болотам?
   - Это надо понимать так, что колдунов ты тоже не боишься?
   - Боюсь, - признался Пашин. - Хотя точно знаю, что они тоже _смертны_.
   Старик нахмурился, сверкнул глазами.
   - Зело ты остер на язык, Илья Константинович, как бы это не отразилось на твоем здоровье.
   Принахмурился и Пашин.
   - Вот что, господа хорошие, или говорите, зачем пожаловали, или убирайтесь подобру-поздорову. Лес велик, везде остановиться можно.
   - Не груби, невежа, - покачал головой чернобородый мужик, чей облик стал казаться Илье знакомым. - Мы ведь можем и осерчать.
   - Так ведь и я могу рассердиться, - совсем холодно проговорил он, раздумывая, как поступить с гостями, добавил с иронией: - Я тебя сюда не звал, сотник.
   Гости снова переглянулись, озадаченные не столько спокойствием Пашина, сколько его осведомленностью.
   - Я из него душу вытрясу! - мрачно пообещал чернобородый. Илья узнал его - это был Потап Лиховский, командир хха и слуга жрицы Пелагеи.
   - Сначала пусть ответит на пару вопросов, - медленно проговорил старик, пытаясь взглядом загипнотизировать Пашина. - Скажи-ка нам, молодец, кому Евстигней передал свою последнюю _руновязь_? А тако ж цату, знак волховской власти?
   - Это ты у него спроси, колдун, - посоветовал Илья, слыша поплывший в ушах звон; горбатый визитер был очень сильным магом, знал _повеление_, и бороться с ним в пси-поле на равных было невозможно.
   Старик взялся рукой за перекладину засветившегося креста-свастики.
   - Не тебе ли он завещал свой консуетал [1]?
   [1] Консуетал - сфера свободы выбора.
   - Консуетал у каждого свой, - качнул головой Илья, не понимая, почему он продолжает сидеть на бревне, вместо того чтобы встать и отогнать странных гостей. - У вас ко мне все?
   - Говори, где этот старый дурень спрятал руновязь и цату? Иначе на всю оставшуюся жизнь сделаешься немым! Ну?!
   Илья с неимоверным трудом заставил себя подняться на ослабевших ногах.
   - Шел бы ты своей дорогой, несвятой отец! Убирайся вон! Глаза горбуна полыхнули черным огнем. Он поднял посох, направляя острие в грудь Пашину, и в это мгновение из палатки выскочила Владислава с карабином в руках.
   - Прекратите сейчас же! Уходите! Я буду стрелять!
   Посох повернулся к ней, метнул извилистую зелено-фиолетовую молнию, вонзившуюся в карабин. Девушка вскрикнула, отшатнулась, роняя оружие, и упала на палатку.
   Илья кинулся было к ней, потом уловил краем глаза движение горбуна и изменил направление, ныряя на траву и пропуская над собой новый энергетический разряд. И все же справиться с разъяренным его сопротивлением магом он, наверное, не смог бы, если бы не вмешательство другого действующего лица.
   Что-то просвистело над плечом Пашина, и в руку горбатого монаха вонзилось льдисто мерцающее лезвие ножа. Старик гортанно вскрикнул, выронил посох.
   Илья бросился к нему, наткнулся на чернобородого Потапа и вынужден был некоторое время отбивать его вполне профессиональные атаки, пока не поймал его на прием и не бросил противника боковым хватом через бедро прямо в костер. Бывший сотник Пелагеи ошалело подхватился на ноги, начал сбивать искры с бороды и с рубахи на груди, кинулся было на Пашина, и в этот момент раздался гулкий, разорвавший тишину леса на каркающие отголоски выстрел. Пуля попала в другую руку колдуна, дотянувшуюся до посоха, - нож из правой руки он уже успел вытащить, - и старик вторично уронил свое неказистое с виду, но грозное оружие, представляющее собой разрядник черной _силы_.
   Костер, разметанный по сторонам телом сотника, почти погас, однако на фоне темно-синего неба шевельнулся человеческий силуэт с карабином в руке, раздался сильный уверенный баритон:
   - Мужчина, вы стрельбу-то прекратите!
   Горбатый монах вытянул в сторону незнакомца руку, сжатую в кулак. С перстня на указательном пальце сорвалась пронзительно голубая искра, но в человека не попала, с треском пробила полог палатки и погасла. В ответ раздался еще один выстрел - совсем не с того места, где только что стоял неожиданный союзник Пашина. Пуля звучно вошла в ствол сосны за спиной горбуна.
   - Не мечи икру, Хрис, - посоветовал тот же голос. - Ты нынче не в форме, пожалей ниргуну, чай, запасов-то мало осталось. Не следовало тебе расходовать юаньшэньши на женщин.
   - Кто ты? - прохрипел горбатый монах.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента