Страница:
Догоняет леди Моркомб и выходит вместе с ней.
Редактор. Нет, так у нас ничего не получится. Если они доберутся до этой девчонки и увезут ее, чем мы сможем подтвердить нашу заметку? Это наш козырь, и мы не должны выпускать его из рук. Мистер Форман, оставьте все дела и немедленно увезите ее куда-нибудь сами.
Репортер. Если удастся, сэр. (Уходит.)
Редактор. Вот тигрица! А этот старый набоб, ирландец!
Редактор отдела происшествий. Сущий дьявол!
Редактор. Они, по-видимому, воображают, что мы только и думаем, как бы уязвить их чувства.
Входит секретарша.
Секретарша. Мистер Иглис, вас хочет видеть инспектор сыскной службы Флайн из Скотлэнд-Ярда.
Редактор (со стоном). Что я вам говорил, Кентин! Просите.
Входит инспектор, окидывает взглядом того и другого.
Инспектор. Я по поводу вашей заметки в связи о самоубийством Моркомба, сэр.
Редактор. Да?
Инспектор. Что это такое насчет какой-то девушки?
Редактор. Так вот, инспектор, у нас оказались сведения, которых у вас еще нет.
Инспектор. Простите, что я так напрямик, но дело пока что находится непосредственно в ведении полиции. Мы не допустим никакого вмешательства. Если вам угодно сообщить мне эти сведения, пожалуйста, в противном случае, я боюсь, нам придется наложить на вас арест за неуважение к суду.
Редактор. Вряд ли это у вас выйдет. Ведь дело-то еще не перешло в судебные инстанции.
Инспектор (сухо). Посмотрим.
Редактор. Видите ли, инспектор, мы как никак несем ответственность и перед обществом, не только перед вами. Дело действительно загадочное, ведь Моркомба все знают, ни один пилот не пользовался такой широкой известностью, как он.
Инспектор. Мне нужно имя и адрес этой молодой женщины.
Редактор. Хорошо, хорошо, инспектор, мы рады оказать вам всяческое содействие. Но, мне кажется, газета вправе рассчитывать, чтобы и ей кое-что перепало.
Инспектор. Ну, знаете, сэр, любая попытка препятствовать закону...
Редактор. Содействовать, инспектор, содействовать. Мы вам дадим эти сведения, а от вас взамен - все, что вы сообщите в печать, получаем в первую очередь. Идет?
Инспектор. Ну что ж, это можно.
Редактор. Дайте ему адрес, Кентин.
Редактор отдела происшествий. Дэзи Одихем, дом 48, Бердэллс, Фулхем.
Инспектор (записывает в записную книжку). Благодарю вас. До свидания.
Уходит.
Редактор отдела происшествий (уже не первый раз смотрит на свои часы). Если у Формана все сошло гладко, птичка уже упорхнула, наши друзья останутся ни с чем. А дальше что?
Редактор. Посмотрим. Признаться, Кентин, мне все это надоело. Естественные человеческие инстинкты, а за все отдувается пресса. Все равно, что бы там ни говорили, а на свете нет ничего сильнее любопытства; мне вот и самому очень интересно, почему Моркомб покончил с собой. Ведь уж, кажется, сомневаться не приходится, он действительно застрелился сам?
Редактор отдела происшествий. Да. Тут уж ничего не изменишь.
Редактор (рассуждая сам с собой вслух). Ну должен же кто-нибудь входить в интересы обыкновенного, рядового человека, прохожего с улицы! Почему, ему ведь тоже хочется знать? Давайте ему все новости - лишь бы это была правда. Нет, я не позволю этим людям командовать собой! Будем действовать так, как если бы их вовсе не было. Конечно, соблюдая осторожность, благопристойность, это уж само собой разумеется. Ну, если полиция потребует, мы выдадим им эту девчонку. А все-таки мы им дадим почувствовать, что им за нами не угнаться. Вот так, Кентин, все. Пошлите-ка мне сюда мисс Прайс.
Редактор отдела происшествий уходит, а он усаживается за стол и погружается
в свои бумаги.
КАРТИНА ВТОРАЯ
В то же утро, несколько позже. Кабинет Моркомба, по-прежнему с занавешенными окнами, узкие полоски света
пробиваются сквозь шторы. Занавес поднимается, входит горничная, включает свет я пропускает мистера Одихема и его дочь. Девушка едва держится на ногах, видно, что она только что плакала. Отец, человек невысокого роста, рабочий, типа маляра или штукатура, со всеми характерными особенностями и трезвой рассудительностью
кокни.
Горничная. Миссис Моркомб завтракает. Как о вас доложить?
Одихем. Оддиум (так он произносит). И не откажите сказать: по важному делу.
Горничная уходит. Отец с дочерью стоят с безнадежный видом.
Дэзи (внезапно). Ах, папа, я не выдержу, я не могу ее увидеть.
Одихем. Ну полно, Дэзи; ведь не съест же она тебя, если они давно разошлись, как ты говоришь...
Дэзи. Да! Разошлись, разошлись...
Одихем. Ну приободрись же! Скажи себе: с этим все кончено. Это единственный способ отвязаться от этих проныр. (Достает из кармана сложенную газету.)
Входит Энн.
Энн. Вы хотели меня видеть?
Девушка судорожно переводит дыхание.
Одихем. Так точно, мэм. Надеюсь, вы в добром здравии. (В смущении поглаживает себя по брюкам.) Может, оно и не следовало бы приводить к вам сюда дочку, да ведь вот оно какое дело-то, ежели с ним не разделаешься, того и гляди увязнешь.
Энн (пристально глядя на девушку). Да, я понимаю.
Одихем. Видели вы это во вчерашней "Ивнинг Сан", мэм?
Энн (берет у него из рук газету). Да.
Одихем. Я ее обыкновенно за ужином почитывай. Но, конечно, когда я ее вчера вечером читал, я понятия не имел, что это про мою дочку. Просто показал ей - и вот тут-то она мне все и выложила, что она с вашим мужем... Вот когда я только все и узнал, правду вам говорю, можете мне поверить, мэм. Ну, а что вам насчет этого известно, я, конечно, не могу знать.
Энн. Я ничего не знала.
Одихем. Так, так! Вот то-то я всегда говорю, только признаешься в чем, скажешь правду, так она за собой одно за другим и потянет. Ну, было у них такое дело, что уж там скрывать. Мать-то у нее была ирландка, в строгости ее держала, а вот поступила она в ресторан, там ее, конечно, разбаловали. Только мне, правду сказать, в голову не приходило, что у нее вдруг какая-то своя жизнь пошла, так вот, стало быть, я и пришел вас просить, чтоб вы на нас не гневались, простили ей.
Энн (холодно). Мне нечего прощать.
Одихем. Да, вот видите, они в этой газете намекают, будто "эта девушка, вне себя от горя" - так они называют ее, - из-за нее-то и произошло такое несчастье. А она, конечно, уверяет, что нет. Ну-ка, Дэзи, расскажи леди то, что ты мне говорила о том, как вы последний раз виделись с майором.
Энн. Да, расскажите мне.
Дэзи (срывающимся голосом, задыхаясь, но постепенно овладевая собой). О; мэм, мы виделись с ним накануне того вечера, когда он... он... мы были с ним в Ричмонде. Я уверена, мэм, что он... что это случилось не из-за меня. Он был такой же, как всегда, ласковый, и я никогда не доставляла ему неприятностей, никогда. Мы никогда не ссорились. (Закрывает лицо руками, потом внезапно откидывает голову.) Уж как я его любила; обожала его. Я бы никогда не позволила себе чем-нибудь его огорчить.
Энн (тихо). Вы приходили сюда вчера утром?
Дэзи. Я просто себя не помнила. А когда я отсюда вышла, меня нагнал какой-то человек. Он сказал, что ему придется заявить в полицию, если я не скажу ему всю правду. Тут уж я совсем потеряла голову и не помню, что я ему говорила. А они потом все напечатали в газете. А зачем им понадобилось вытаскивать это на свет! Это про меня-то, будто я могла причинить ему зло! Огорчить его, да ни за что на свете! (С трудом овладевает собой.)
Од их ем (горячась). Да от этих проныр-газетчиков не знаешь куда деться! Шагу ступить нельзя. Вот теперь к ней еще один привязался, предлагает увезти куда-то, говорит, надо ей скрыться покуда. Я ему говорю: это еще что за фокусы? Она к этой истории не имеет никакого касательства. А он не отстает. Ну тут я и подумал, надо положить этому конец. Ну что делать, прямо хоть в полицию иди! Не хотелось мне приводить ее к вам, а пришлось. И боюсь я, не хуже бы вышло: мне сдается, он за нами и сюда увязался.
Энн. Наверное.
Одихем. Ну так пусть поостережется. Может, моя дочь и дурно поступила, но она честная девушка, и я ее в обиду не дам. По тому, как она мне все рассказала, видно, что она к делу непричастна. Так вот, мэм, если бы вы сказали этому газетному прихвостню, почему ваш супруг учинил это над собой, они бы перестали совать нос, куда не след.
Энн. Я не знаю, почему он это сделал.
Одихем (ошарашен). Гм... Значит, "окутано тайной"... Я думал, так только в газете болтают, а уж вы-то наверняка знаете. (Почесывает затылок.) Ну, как бы там ни было, а надо это прекратить. Пока еще ее имя не названо.
Энн. Мой отец и мать моего мужа были сегодня в редакции газеты; боюсь только, что это уже поздно. Полиция, конечно, видела заметку и не оставит такую вещь без расследования.
Одихем (в негодовании). Вот вам англичане! Ведь это ужасно для моей дочери, ославят на весь свет в газетах!
Энн. Это ужасно для всех нас, мистер...
Одихем. Оддиум.
Энн (девушке). Вы получили сегодня утром письмо от майора Моркомба?
Дэзи. Нет. И он даже ничего не сказал мне на прощание, когда мы с ним расставались в воскресенье вечером. Я просто не могу поверить, что его нет.
Энн. Вам не приходит в голову, что могло его заставить?
Дэзи (качает головой). Нет! Только иногда с ним случалось, он вдруг замолчит и смотрит так...
Энн. Да, да.
Одихем. Простите, что я так при вас говорю, мэм, но мне думается: человек не имеет права лишить себя жизни вот так и оставить своих близких гадать, отчего да почему; по совести сказать, не годится это.
Энн. Он, по-видимому, написал письмо, но кому, мы не знаем; если бы это письмо нашлось, может быть, из него что-то выяснилось.
Одихем. Да... вот, стало быть, так оно и выходит, нельзя свою жизнь тайком строить, нельзя прятаться.
Входит горничная.
Горничная. Опять тот же молодой человек из газеты спрашивает этого мистера...
Одихем. Так я и знал, что он здесь объявится.
Энн. Вы хотите его видеть, мистер Одихем?
Одихем (переминается с ноги на ногу). Право, мэм, для меня это все так непривычно. Как вы мне посоветуете?
Энн. Пожалуй, вам лучше повидаться с ним. Просите его, Эллен.
Эллен открывает дверь, входит репортер.
Репортер (к Энн). Доброе утро, мэм. Пожалуйста, простите меня, но моя газета старается принять все меры, чтобы эта заметка не повлекла за собой никаких неприятных последствий...
Одихем (угрюмо). Об этом надо было думать раньше. Кто вас тянул за язык? А мне-то всегда так нравилась ваша газета.
Репортер. Вот именно, мистер Одихем.
Одихем (в недоумении). Как это надо понимать?
Репортер. Да видите ли, если бы вам не нравилось читать про такие происшествия, мы бы их и не печатали.
Одихем. Хм...
Репортер. Я надеюсь, вы все-таки передумали. Пожалуйста, позвольте мне вывезти мисс Одихем за город, и пусть она поживет там спокойно, пока не кончится следствие. Это единственный способ оградить ее от всего и помешать припутать ее к этому делу.
Одихем. А как же с ее работой?
Репортер. Она может сказаться больной. Мы оплатим все расходы.
Одихем. Ну, что ты скажешь на это, Дэзи?
Дэзи. О да, да!
Репортер. Тогда идемте сейчас же. Мы пошлем потом за вашими вещами, попозднее.
Одихем (внезапно с опасением). А откуда мне знать, для чего это вы так стараетесь, нет ли тут какого обмана?
Репортер (с подкупающим жестом, просто и чистосердечно). Мистер Одихем, ведь всякому видно, что ваша дочь очень расстроена. А я как-никак порядочный человек.
Энн. Вы можете ему довериться.
Репортер. Благодарю вас.
В то время, как он это произносит, дверь слева открывается, входят леди Моркомб и полковник Роуленд; оба останавливаются и окидывают взглядом всех
присутствующих.
Леди Моркомб. Это та самая молодая женщина?
Энн. Да.
Леди Моркомб (девушке). Мы были у вас дома.
Энн. Они пришли узнать, нельзя ли что-нибудь сделать.
Леди Моркомб (репортеру). А вы?
Репортер. Мне поручено постараться пресечь последствия нашей заметки, леди Моркомб.
Леди Моркомб (подходит к девушке). Так это правда, что говорит этот человек... У вас была... связь с моим сыном?
Дэзи (очень тихо). Да,
Леди Моркомб. Это правда, что он совершил это из-за вас?
Дэзи (горячо). Нет.
Леди Моркомб (репортеру, который пытается что-то сказать). Вы слышали? Оставьте нас, пожалуйста.
Репортер. Я очень сожалею...
Леди Моркомб. Вы! Сожалеете о том, что увеличивает сбыт вашей газеты? Не может быть.
Репортер. Простите меня, но это несправедливо! Я ненавижу все это так же, как и вы, но мы не в силах изменить вкусы читателей. Спросите мистера Одихсма, спросите кого угодно. (Уходит в дверь направо.)
Полковник Роуленд (идет через комнату). Энн, мне надо поговорить с тобой.
Берет ее под руку и уходит с ней в дверь налево.
Леди Моркомб. Вы отняли моего сына у его жены?
Дэзи. Нет! О нет!
Леди Моркомб. Что вы собой представляете?
Одихем. Уж вы сделайте такое одолжение, мам, не пытайте ее. Как-никак для нее это тяжелый удар.
Леди Моркомб. Для меня тоже.
Одихем. Тогда, простите, мэм, вы должны бы ей посочувствовать.
Дэзи. Я для него на все была готова.
Леди Моркомб (смягчаясь). Я старая женщина, и на меня свалилось такое горе. Я только хочу знать правду, чтобы не дать опорочить память моего сына.
Дэзи. Скажите мне, что я должна сделать, я сделаю все, что в моих силах.
Одихем. Похоже, нас с вами одной веревочкой скрутили, вот теперь и распутывайся.
Леди Моркомб. Вы правы. Вы можете скисать, что у вас не было никаких отношений с моим сыном?
Одихем (почесывая голову). Под присягой солгать? Не годится!
Леди Моркомб. Кроме этого журналиста, никто об этом не знает?
Дэзи. Я никому не говорила.
Одихем. Да разве такую вещь скроешь, если полиция копаться начнет! Сбиться с пути - это одно, а присягу нарушить, сказать "не было" про то, что было, - это дело серьезное, может к большим неприятностям повести.
Леди Моркомб. Как давно вы знакомы с моим сыном?
Дэзи. Почти год.
Леди Моркомб. Вы были у него на содержании?
Дэзи. Нет. Я по любви с ним сошлась.
Леди Моркомб. Вы согласны уехать куда-нибудь сейчас же, не откладывая?
Дэзи. О да!
В эту минуту открывается дверь слева, и входит полковник Роуленд с
чрезвычайно озабоченным видом.
Леди Моркомб (обращаясь к нему). Она уедет сама, немедленно.
Полковник Роуленд. Невозможно.
Леди Моркомб. Почему?
Он качает головой. Леди Моркомб глядит на него с изумлением, потом
обращается к Одихему и его дочери.
Будьте добры, подождите минутку в столовой, здесь напротив.
Одихем с дочерью уходят в дверь направо,.
Почему невозможно, полковник?
Полковник Роуленд. Энн.
Леди Моркомб. Она изменяла ему?
Полковник Роуленд. Они с Колэном жили каждый своей жизнью. Но у Колэна была эта девушка, и, во всяком случае, поведение Энн не могло быть причиной его смерти. Если полиция будет осведомлена обо всем, она сама в этом убедится.
Леди Моркомб. Вы намерены выдать им девушку, сообщить ее имя? (Полковник Роуленд кивает.) Это - предательство по отношению к покойнику.
Полковник Роуленд. Я не могу допустить, чтобы позорили Энн.
Леди Моркомб. Она предпочитает обесчестить имя Колэна?
Полковник Роуленд. Нет. Но Энн для меня все. Как я могу допустить, чтобы ее обливали грязью у меня на глазах!
Леди Моркомб. А я? (С горечью.) Разве не довольно того, что мой сын умер! (Берется за ручку двери, и в этот момент входит горничная.)
Горничная. Инспектор из сыска, миледи. Пойти доложить миссис Моркомб?
Леди Моркомб (в смятении). Где он?
Горничная. В передней, миледи.
Леди Моркомб. А те двое?
Горничная. В столовой.
Леди Моркомб. Он их не видел?
Горничная. Кажется, нет.
Леди Моркомб. Проводите его сейчас же сюда.
Горничная уходит.
Полковник Роуленд! Вы не скажете ему. Вы этого не сделаете.
Полковник Роуленд откидывает назад голову и застывает на месте. В
комнату быстро входит инспектор.
Инспектор. Леди Моркомб, честь имею. Полковник Роуленд, если не ошибаюсь, Я пришел побеседовать с вашей дочерью, сэр.
Полковник Роуленд. Я позову ее. (Уходит в дверь направо.)
Инспектор. Прискорбное событие, миледи. Вы ничего не можете нам сказать, у вас нет никаких предположений?
Леди Моркомб. Нет.
Инспектор. Вы не получали письма от вашего сына?
Леди Моркомб. Нет.
Инспектор. Вы хотите остаться здесь?
Леди Моркомб. Да.
Инспектор. Может быть, для вас лучше было бы удалиться, не подвергать себя такому испытанию.
Леди Моркомб. Нет, благодарю вас. Я останусь.
Инспектор. Как вам угодно, миледи. Но только это может оказаться довольно огорчительно для вас.
Леди Моркомб. Мне ли теперь бояться огорчений!
Инспектор (в то время как Энн с отцом входят в двери справа). Простите, а майор Моркомб не был... никогда контужен?
Леди Моркомб. Нет; но он прошел через все ужасы войны.
Инспектор (трезво). Да, все мы через это прошли. (Поворачивается к Энн.) Я получил сведения, миссис Моркомб, что на следующий день после этого несчастья сюда утром приходила молодая женщина, вне себя от горя. У меня есть ее адрес, но, прежде чем пойти к ней, я хотел спросить вас, что вы об этом знаете. (Стоя посреди комнаты, он не упускает из виду никого из присутствующих; он видит, как полковник Роуленд одобрительно кивает, леди Моркомб застыла в напряженном ожидании, Энн стоит, стиснув губы.)
Энн. Ничего.
Инспектор. Вы не представляете себе, что могло заставить ее сюда прийти?
Энн. Нет.
Инспектор. Вы ее никогда не видали? (И опять его зоркий глаз успевает уловить и невольное движение руки полковника Роуленда и то, как леди Моркомб, вдруг повернувшись, пристально смотрит на Энн, а Энн стоит, опустив глаза, потом медленно поднимает на него взгляд и отвечает.)
Энн. Нет.
Инспектор. Вы меня простите, я понимаю, это, конечно, очень щекотливое дело, но я бы хотел от кого-нибудь узнать правду. Кому из вас было известно об отношениях майора с этой молодой женщиной? (К Энн.) Вы знали об этом, мэм?
Энн. Нет, не знала.
Инспектор (к леди Моркомб). Вы, миледи?
Леди Моркомб. Нет.
Инспектор (полковнику Роуленду). А вы, сэр?
Все застыли в ожидании, Энн чуть заметно качает головой, леди Моркомб
судорожно сжала руки.
Полковник Роуленд (почти закрыв глаза). Нет.
Минутное молчание.
Инспектор. В таком случае, поскольку они сейчас здесь, в столовой, я попрошу позвать ее с отцом сюда. (Наблюдает, какое это на всех произвело впечатление.) Не откажите послать за ней, мэм.
Энн подходит к камину, звонит.
Полковник Роуленд облегченно вздыхает.
Леди Моркомб. Оставьте в покое моего сына.
Инспектор (невозмутимо). Миледи!
Леди Моркомб пошатывается, стискивает свои маленькие сухие ручки, затем опускается в кресло у письменного стола. В дверь справа входит горничная.
Энн. Попросите сюда мистера и мисс Одихем.
Инспектор. Я вполне понимаю, как это для вас неприятно, но простите меня: мы должны выяснить правду.
Одихем с дочерью входят в дверь справа. Инспектор, пронизывая взглядом
девушку, жестом подзывает ее к себе.
Инспектор. Я инспектор, которому поручено расследовать это дело. Вы Дэзи Одихем, проживающая в доме Бердэллс, 48?
Дэзи. Да.
Отец подходит вместе с Дэзи; полковник Роуленд стоит у камина, Энн у кресла.
Инспектор. Вы приходили сюда вчера утром?
Дэзи в смятении переводит глаза с одного на другого,
Отвечайте, пожалуйста.
Дэзи. Да.
Инспектор. Зачем?
Дэзи. Себя не помнила.
Инспектор. Почему?
Одихем (делает шаг вперед). Что вы из нее душу тянете? Ничего она про это не знает.
Инспектор. А вот увидим. Вы услышали, что майор застрелился. А какое вам до этого дело?
Дэзи. Как можно быть таким бессердечным! (Внезапно закрывает руками лицо.)
Одихем. Ну как это, по-вашему, хорошо? Я же вам говорю, ничего она не знает, откуда ей знать, почему майор застрелился.
Инспектор. Если она не ответит мне сейчас, ей придется завтра давать показания под присягой. (К Дэзи.) Ну, отвечайте, что вам до того, что майор умер?
Дэзи (отнимает руки от лица и выкрикивает). Все на свете!
Инспектор. Вы хотите сказать, что он был для вас всем на свете?
Дэзи. Да.
Инспектор. А вы для него?
Леди Моркомб (резко). Только мой сын мог бы вам ответить на это.
Инспектор (сверля Дэзи взглядом). Она понимает, о чем ее спрашивают. Так как же?
Дэзи (вдруг словно окаменев). Нет. (Изумленные лица Энн и полковника Роуленда, явное облегчение, которого не скрывает леди Моркомб, смущение и замешательство Одихема - все это прекрасно видит инспектор.)
Инспектор. Когда вы последний раз виделись с майором?
Дэзи. За день до того, как он...
Инспектор. Где?
Дэзи. В Ричмонде.
Испектор. Так, говорите правду: у вас были с ним близкие отношения?
Дэзи. Нет.
Инспектор (с легкой усмешкой). И тем не менее он был для вас всем на свете. Чем вы занимаетесь?
Дэзи (угрюмо). Официантка.
Инспектор. Почтенная профессия. Так вы что же, преследовали этого джентльмена?
Дэзи. Я любила его.
Инспектор. И между вами ничего не было.
Дэзи. Я не буду больше ничего отвечать.
Инспектор (успокаивающе). Ну полно, полно!
Одихем подвигается поближе к дочери и дергает ее за рукав.
Вот вы понимаете, что закону не годится лгать. Ваша дочь была с майором... Ну, признайтесь же, и все будут удовлетворены, я спрашиваю вас, отвечайте.
Одихем. Вы что, не видите, она сейчас разревется!
Инспектор (Дэзи). Дайте мне письмо, которое вы получили от майора вчера утром.
Дэзи. Ничего я не получала.
Инспектор. Что? Вы же из этого письма и узнали о том, что заставило вас прибежать сюда.
Дэзи. Неправда! Я прочла об этом в газете.
Инспектор (впервые суровым тоном). Вы со мной так не разговаривайте. Отвечайте только на вопросы и отдайте мне это письмо.
Дэзи. О! Хоть бы кто-нибудь за меня заступился!
Полковник Роуленд (делает шаг к инспектору). Оставьте в покое эту несчастную девушку. (Властным тоном, каким он, бывало, командовал в прежние дни.) Вы слышите меня, инспектор?
Инспектор. Да, сэр, но мы с вами сейчас не в армии. И вы простите меня, это совсем не в ваших интересах и не в интересах вашей дочери, то, что она отказывается отвечать.
Леди Моркомб (вставая). Она ответила вам. И то, что она сказала, она может повторить под присягой. Она восхищалась моим сыном - и не она одна, если хотите, можно сказать - она любила его. И это все. (Она произносит это, отчеканивая каждое слово и с такой решительностью, что инспектор не сразу находится, что возразить.)
Инспектор. Скажите мне, почему ваш сын покончил с собой, миледи, и я этим удовлетворюсь.
Леди Моркомб. Я ничего не могу вам сказать; но что бы там ни было, вы должны этим удовлетвориться.
Инспектор (овладевая собой). Конечно, я понимаю, все это совершенно естественно, но только ведь мы так с места не сдвинемся. (К девушке.) Подумайте, я вас последний раз спрашиваю; если вы сейчас не сознаетесь во всем, подвергнем вас перекрестному допросу; не знаю, как вам это понравится.
Дэзи (исступленно). Ничего я вам не скажу - ничего, что бы со мной ни делали. Ни слова не скажу ему во вред.
Од их ем (предостерегающе). Дэзи!
Дэзи. Не скажу, все равно. Он умер. Леди Моркомб кладет на руку Дэзи свою маленькую, сухую ручку и пожимает ее.
Инспектор (невозмутимо). Это, чтобы не сказать больше, неповиновение закону.
Полковник Роуленд. De mortuis nil nisi bonum {О мертвых ничего или хорошо (лат.).}, сержант.
Инспектор. Так точно, полковник! Мне эта пословица известна. Но я выполняю свои обязанности, я должен представить это дело коронеру, изложить все обстоятельства, не упуская ничего, что может способствовать выяснению этого самоубийства. (Идет к двери, открывает ее и говорит.) Симпсон, позовите сюда этого репортера.
Одихем. Да что же это, сущая инквизиция! Идем, Дэзи!
Инспектор (спокойно). Вы можете идти, а ваша дочь останется.
Входит репортер. Инспектор становится спиной к двери.
Инспектор. Повторите, пожалуйста, что вы мне сказали, вот только что, когда я говорил с вами на улице.
Репортер оглядывается по сторонам, стараясь уяснить ситуацию, и
поворачивается к инспектору.
Репортер. Ну зачем это, инспектор? Только зря мучить людей, и ведь всем это уже известно.
Леди Моркомб. А вы все еще продолжаете пакостить?
Инспектор. Повторите просто то, что вы сказали. Эта девушка была любовницей майора Моркомба?
Репортер (уязвленный словами леди Моркомб). Так она сказала вчера нашему сотруднику.
Инспектор (девушке). И вы по-прежнему отрицаете это?
Дэзи стоит, закрыв глаза, и вдруг пошатывается.
Энн (бросается к ней). Ей дурно, - она сейчас упадет.
Леди Моркомб (строго). Не падай, девочка!
Дэзи открывает глаза.
Инспектор. И вы по-прежнему утверждаете, что не получали письма?
Дэзи (безжизненным голосом). Не получала я никакого письма.
Инспектор (Одихему). Можете увести ее. (Репортеру.) Вы тоже можете идти. Но имейте в виду: всякая попытка подговорить ее на что-нибудь до следствия будет рассматриваться как противодействие закону. Если мне не вручат этого письма, ей придется давать показания на следствии.
Одихем. Вот прилипала!
Инспектор. Благодарю.
Одихем уходит, поддерживая дочь, которая почти без чувств повисла у него на руках, репортер нерешительно мнется, но инспектор, мотнув головой, грозно
указывает ему на дверь, и он тоже уходит.
Инспектор. Письмо было ей, это совершенно ясно. (Круто поворачивается к Энн.) А может быть, вы теперь скажете, мэм, кому было это письмо? У вас было время подумать.
Редактор. Нет, так у нас ничего не получится. Если они доберутся до этой девчонки и увезут ее, чем мы сможем подтвердить нашу заметку? Это наш козырь, и мы не должны выпускать его из рук. Мистер Форман, оставьте все дела и немедленно увезите ее куда-нибудь сами.
Репортер. Если удастся, сэр. (Уходит.)
Редактор. Вот тигрица! А этот старый набоб, ирландец!
Редактор отдела происшествий. Сущий дьявол!
Редактор. Они, по-видимому, воображают, что мы только и думаем, как бы уязвить их чувства.
Входит секретарша.
Секретарша. Мистер Иглис, вас хочет видеть инспектор сыскной службы Флайн из Скотлэнд-Ярда.
Редактор (со стоном). Что я вам говорил, Кентин! Просите.
Входит инспектор, окидывает взглядом того и другого.
Инспектор. Я по поводу вашей заметки в связи о самоубийством Моркомба, сэр.
Редактор. Да?
Инспектор. Что это такое насчет какой-то девушки?
Редактор. Так вот, инспектор, у нас оказались сведения, которых у вас еще нет.
Инспектор. Простите, что я так напрямик, но дело пока что находится непосредственно в ведении полиции. Мы не допустим никакого вмешательства. Если вам угодно сообщить мне эти сведения, пожалуйста, в противном случае, я боюсь, нам придется наложить на вас арест за неуважение к суду.
Редактор. Вряд ли это у вас выйдет. Ведь дело-то еще не перешло в судебные инстанции.
Инспектор (сухо). Посмотрим.
Редактор. Видите ли, инспектор, мы как никак несем ответственность и перед обществом, не только перед вами. Дело действительно загадочное, ведь Моркомба все знают, ни один пилот не пользовался такой широкой известностью, как он.
Инспектор. Мне нужно имя и адрес этой молодой женщины.
Редактор. Хорошо, хорошо, инспектор, мы рады оказать вам всяческое содействие. Но, мне кажется, газета вправе рассчитывать, чтобы и ей кое-что перепало.
Инспектор. Ну, знаете, сэр, любая попытка препятствовать закону...
Редактор. Содействовать, инспектор, содействовать. Мы вам дадим эти сведения, а от вас взамен - все, что вы сообщите в печать, получаем в первую очередь. Идет?
Инспектор. Ну что ж, это можно.
Редактор. Дайте ему адрес, Кентин.
Редактор отдела происшествий. Дэзи Одихем, дом 48, Бердэллс, Фулхем.
Инспектор (записывает в записную книжку). Благодарю вас. До свидания.
Уходит.
Редактор отдела происшествий (уже не первый раз смотрит на свои часы). Если у Формана все сошло гладко, птичка уже упорхнула, наши друзья останутся ни с чем. А дальше что?
Редактор. Посмотрим. Признаться, Кентин, мне все это надоело. Естественные человеческие инстинкты, а за все отдувается пресса. Все равно, что бы там ни говорили, а на свете нет ничего сильнее любопытства; мне вот и самому очень интересно, почему Моркомб покончил с собой. Ведь уж, кажется, сомневаться не приходится, он действительно застрелился сам?
Редактор отдела происшествий. Да. Тут уж ничего не изменишь.
Редактор (рассуждая сам с собой вслух). Ну должен же кто-нибудь входить в интересы обыкновенного, рядового человека, прохожего с улицы! Почему, ему ведь тоже хочется знать? Давайте ему все новости - лишь бы это была правда. Нет, я не позволю этим людям командовать собой! Будем действовать так, как если бы их вовсе не было. Конечно, соблюдая осторожность, благопристойность, это уж само собой разумеется. Ну, если полиция потребует, мы выдадим им эту девчонку. А все-таки мы им дадим почувствовать, что им за нами не угнаться. Вот так, Кентин, все. Пошлите-ка мне сюда мисс Прайс.
Редактор отдела происшествий уходит, а он усаживается за стол и погружается
в свои бумаги.
КАРТИНА ВТОРАЯ
В то же утро, несколько позже. Кабинет Моркомба, по-прежнему с занавешенными окнами, узкие полоски света
пробиваются сквозь шторы. Занавес поднимается, входит горничная, включает свет я пропускает мистера Одихема и его дочь. Девушка едва держится на ногах, видно, что она только что плакала. Отец, человек невысокого роста, рабочий, типа маляра или штукатура, со всеми характерными особенностями и трезвой рассудительностью
кокни.
Горничная. Миссис Моркомб завтракает. Как о вас доложить?
Одихем. Оддиум (так он произносит). И не откажите сказать: по важному делу.
Горничная уходит. Отец с дочерью стоят с безнадежный видом.
Дэзи (внезапно). Ах, папа, я не выдержу, я не могу ее увидеть.
Одихем. Ну полно, Дэзи; ведь не съест же она тебя, если они давно разошлись, как ты говоришь...
Дэзи. Да! Разошлись, разошлись...
Одихем. Ну приободрись же! Скажи себе: с этим все кончено. Это единственный способ отвязаться от этих проныр. (Достает из кармана сложенную газету.)
Входит Энн.
Энн. Вы хотели меня видеть?
Девушка судорожно переводит дыхание.
Одихем. Так точно, мэм. Надеюсь, вы в добром здравии. (В смущении поглаживает себя по брюкам.) Может, оно и не следовало бы приводить к вам сюда дочку, да ведь вот оно какое дело-то, ежели с ним не разделаешься, того и гляди увязнешь.
Энн (пристально глядя на девушку). Да, я понимаю.
Одихем. Видели вы это во вчерашней "Ивнинг Сан", мэм?
Энн (берет у него из рук газету). Да.
Одихем. Я ее обыкновенно за ужином почитывай. Но, конечно, когда я ее вчера вечером читал, я понятия не имел, что это про мою дочку. Просто показал ей - и вот тут-то она мне все и выложила, что она с вашим мужем... Вот когда я только все и узнал, правду вам говорю, можете мне поверить, мэм. Ну, а что вам насчет этого известно, я, конечно, не могу знать.
Энн. Я ничего не знала.
Одихем. Так, так! Вот то-то я всегда говорю, только признаешься в чем, скажешь правду, так она за собой одно за другим и потянет. Ну, было у них такое дело, что уж там скрывать. Мать-то у нее была ирландка, в строгости ее держала, а вот поступила она в ресторан, там ее, конечно, разбаловали. Только мне, правду сказать, в голову не приходило, что у нее вдруг какая-то своя жизнь пошла, так вот, стало быть, я и пришел вас просить, чтоб вы на нас не гневались, простили ей.
Энн (холодно). Мне нечего прощать.
Одихем. Да, вот видите, они в этой газете намекают, будто "эта девушка, вне себя от горя" - так они называют ее, - из-за нее-то и произошло такое несчастье. А она, конечно, уверяет, что нет. Ну-ка, Дэзи, расскажи леди то, что ты мне говорила о том, как вы последний раз виделись с майором.
Энн. Да, расскажите мне.
Дэзи (срывающимся голосом, задыхаясь, но постепенно овладевая собой). О; мэм, мы виделись с ним накануне того вечера, когда он... он... мы были с ним в Ричмонде. Я уверена, мэм, что он... что это случилось не из-за меня. Он был такой же, как всегда, ласковый, и я никогда не доставляла ему неприятностей, никогда. Мы никогда не ссорились. (Закрывает лицо руками, потом внезапно откидывает голову.) Уж как я его любила; обожала его. Я бы никогда не позволила себе чем-нибудь его огорчить.
Энн (тихо). Вы приходили сюда вчера утром?
Дэзи. Я просто себя не помнила. А когда я отсюда вышла, меня нагнал какой-то человек. Он сказал, что ему придется заявить в полицию, если я не скажу ему всю правду. Тут уж я совсем потеряла голову и не помню, что я ему говорила. А они потом все напечатали в газете. А зачем им понадобилось вытаскивать это на свет! Это про меня-то, будто я могла причинить ему зло! Огорчить его, да ни за что на свете! (С трудом овладевает собой.)
Од их ем (горячась). Да от этих проныр-газетчиков не знаешь куда деться! Шагу ступить нельзя. Вот теперь к ней еще один привязался, предлагает увезти куда-то, говорит, надо ей скрыться покуда. Я ему говорю: это еще что за фокусы? Она к этой истории не имеет никакого касательства. А он не отстает. Ну тут я и подумал, надо положить этому конец. Ну что делать, прямо хоть в полицию иди! Не хотелось мне приводить ее к вам, а пришлось. И боюсь я, не хуже бы вышло: мне сдается, он за нами и сюда увязался.
Энн. Наверное.
Одихем. Ну так пусть поостережется. Может, моя дочь и дурно поступила, но она честная девушка, и я ее в обиду не дам. По тому, как она мне все рассказала, видно, что она к делу непричастна. Так вот, мэм, если бы вы сказали этому газетному прихвостню, почему ваш супруг учинил это над собой, они бы перестали совать нос, куда не след.
Энн. Я не знаю, почему он это сделал.
Одихем (ошарашен). Гм... Значит, "окутано тайной"... Я думал, так только в газете болтают, а уж вы-то наверняка знаете. (Почесывает затылок.) Ну, как бы там ни было, а надо это прекратить. Пока еще ее имя не названо.
Энн. Мой отец и мать моего мужа были сегодня в редакции газеты; боюсь только, что это уже поздно. Полиция, конечно, видела заметку и не оставит такую вещь без расследования.
Одихем (в негодовании). Вот вам англичане! Ведь это ужасно для моей дочери, ославят на весь свет в газетах!
Энн. Это ужасно для всех нас, мистер...
Одихем. Оддиум.
Энн (девушке). Вы получили сегодня утром письмо от майора Моркомба?
Дэзи. Нет. И он даже ничего не сказал мне на прощание, когда мы с ним расставались в воскресенье вечером. Я просто не могу поверить, что его нет.
Энн. Вам не приходит в голову, что могло его заставить?
Дэзи (качает головой). Нет! Только иногда с ним случалось, он вдруг замолчит и смотрит так...
Энн. Да, да.
Одихем. Простите, что я так при вас говорю, мэм, но мне думается: человек не имеет права лишить себя жизни вот так и оставить своих близких гадать, отчего да почему; по совести сказать, не годится это.
Энн. Он, по-видимому, написал письмо, но кому, мы не знаем; если бы это письмо нашлось, может быть, из него что-то выяснилось.
Одихем. Да... вот, стало быть, так оно и выходит, нельзя свою жизнь тайком строить, нельзя прятаться.
Входит горничная.
Горничная. Опять тот же молодой человек из газеты спрашивает этого мистера...
Одихем. Так я и знал, что он здесь объявится.
Энн. Вы хотите его видеть, мистер Одихем?
Одихем (переминается с ноги на ногу). Право, мэм, для меня это все так непривычно. Как вы мне посоветуете?
Энн. Пожалуй, вам лучше повидаться с ним. Просите его, Эллен.
Эллен открывает дверь, входит репортер.
Репортер (к Энн). Доброе утро, мэм. Пожалуйста, простите меня, но моя газета старается принять все меры, чтобы эта заметка не повлекла за собой никаких неприятных последствий...
Одихем (угрюмо). Об этом надо было думать раньше. Кто вас тянул за язык? А мне-то всегда так нравилась ваша газета.
Репортер. Вот именно, мистер Одихем.
Одихем (в недоумении). Как это надо понимать?
Репортер. Да видите ли, если бы вам не нравилось читать про такие происшествия, мы бы их и не печатали.
Одихем. Хм...
Репортер. Я надеюсь, вы все-таки передумали. Пожалуйста, позвольте мне вывезти мисс Одихем за город, и пусть она поживет там спокойно, пока не кончится следствие. Это единственный способ оградить ее от всего и помешать припутать ее к этому делу.
Одихем. А как же с ее работой?
Репортер. Она может сказаться больной. Мы оплатим все расходы.
Одихем. Ну, что ты скажешь на это, Дэзи?
Дэзи. О да, да!
Репортер. Тогда идемте сейчас же. Мы пошлем потом за вашими вещами, попозднее.
Одихем (внезапно с опасением). А откуда мне знать, для чего это вы так стараетесь, нет ли тут какого обмана?
Репортер (с подкупающим жестом, просто и чистосердечно). Мистер Одихем, ведь всякому видно, что ваша дочь очень расстроена. А я как-никак порядочный человек.
Энн. Вы можете ему довериться.
Репортер. Благодарю вас.
В то время, как он это произносит, дверь слева открывается, входят леди Моркомб и полковник Роуленд; оба останавливаются и окидывают взглядом всех
присутствующих.
Леди Моркомб. Это та самая молодая женщина?
Энн. Да.
Леди Моркомб (девушке). Мы были у вас дома.
Энн. Они пришли узнать, нельзя ли что-нибудь сделать.
Леди Моркомб (репортеру). А вы?
Репортер. Мне поручено постараться пресечь последствия нашей заметки, леди Моркомб.
Леди Моркомб (подходит к девушке). Так это правда, что говорит этот человек... У вас была... связь с моим сыном?
Дэзи (очень тихо). Да,
Леди Моркомб. Это правда, что он совершил это из-за вас?
Дэзи (горячо). Нет.
Леди Моркомб (репортеру, который пытается что-то сказать). Вы слышали? Оставьте нас, пожалуйста.
Репортер. Я очень сожалею...
Леди Моркомб. Вы! Сожалеете о том, что увеличивает сбыт вашей газеты? Не может быть.
Репортер. Простите меня, но это несправедливо! Я ненавижу все это так же, как и вы, но мы не в силах изменить вкусы читателей. Спросите мистера Одихсма, спросите кого угодно. (Уходит в дверь направо.)
Полковник Роуленд (идет через комнату). Энн, мне надо поговорить с тобой.
Берет ее под руку и уходит с ней в дверь налево.
Леди Моркомб. Вы отняли моего сына у его жены?
Дэзи. Нет! О нет!
Леди Моркомб. Что вы собой представляете?
Одихем. Уж вы сделайте такое одолжение, мам, не пытайте ее. Как-никак для нее это тяжелый удар.
Леди Моркомб. Для меня тоже.
Одихем. Тогда, простите, мэм, вы должны бы ей посочувствовать.
Дэзи. Я для него на все была готова.
Леди Моркомб (смягчаясь). Я старая женщина, и на меня свалилось такое горе. Я только хочу знать правду, чтобы не дать опорочить память моего сына.
Дэзи. Скажите мне, что я должна сделать, я сделаю все, что в моих силах.
Одихем. Похоже, нас с вами одной веревочкой скрутили, вот теперь и распутывайся.
Леди Моркомб. Вы правы. Вы можете скисать, что у вас не было никаких отношений с моим сыном?
Одихем (почесывая голову). Под присягой солгать? Не годится!
Леди Моркомб. Кроме этого журналиста, никто об этом не знает?
Дэзи. Я никому не говорила.
Одихем. Да разве такую вещь скроешь, если полиция копаться начнет! Сбиться с пути - это одно, а присягу нарушить, сказать "не было" про то, что было, - это дело серьезное, может к большим неприятностям повести.
Леди Моркомб. Как давно вы знакомы с моим сыном?
Дэзи. Почти год.
Леди Моркомб. Вы были у него на содержании?
Дэзи. Нет. Я по любви с ним сошлась.
Леди Моркомб. Вы согласны уехать куда-нибудь сейчас же, не откладывая?
Дэзи. О да!
В эту минуту открывается дверь слева, и входит полковник Роуленд с
чрезвычайно озабоченным видом.
Леди Моркомб (обращаясь к нему). Она уедет сама, немедленно.
Полковник Роуленд. Невозможно.
Леди Моркомб. Почему?
Он качает головой. Леди Моркомб глядит на него с изумлением, потом
обращается к Одихему и его дочери.
Будьте добры, подождите минутку в столовой, здесь напротив.
Одихем с дочерью уходят в дверь направо,.
Почему невозможно, полковник?
Полковник Роуленд. Энн.
Леди Моркомб. Она изменяла ему?
Полковник Роуленд. Они с Колэном жили каждый своей жизнью. Но у Колэна была эта девушка, и, во всяком случае, поведение Энн не могло быть причиной его смерти. Если полиция будет осведомлена обо всем, она сама в этом убедится.
Леди Моркомб. Вы намерены выдать им девушку, сообщить ее имя? (Полковник Роуленд кивает.) Это - предательство по отношению к покойнику.
Полковник Роуленд. Я не могу допустить, чтобы позорили Энн.
Леди Моркомб. Она предпочитает обесчестить имя Колэна?
Полковник Роуленд. Нет. Но Энн для меня все. Как я могу допустить, чтобы ее обливали грязью у меня на глазах!
Леди Моркомб. А я? (С горечью.) Разве не довольно того, что мой сын умер! (Берется за ручку двери, и в этот момент входит горничная.)
Горничная. Инспектор из сыска, миледи. Пойти доложить миссис Моркомб?
Леди Моркомб (в смятении). Где он?
Горничная. В передней, миледи.
Леди Моркомб. А те двое?
Горничная. В столовой.
Леди Моркомб. Он их не видел?
Горничная. Кажется, нет.
Леди Моркомб. Проводите его сейчас же сюда.
Горничная уходит.
Полковник Роуленд! Вы не скажете ему. Вы этого не сделаете.
Полковник Роуленд откидывает назад голову и застывает на месте. В
комнату быстро входит инспектор.
Инспектор. Леди Моркомб, честь имею. Полковник Роуленд, если не ошибаюсь, Я пришел побеседовать с вашей дочерью, сэр.
Полковник Роуленд. Я позову ее. (Уходит в дверь направо.)
Инспектор. Прискорбное событие, миледи. Вы ничего не можете нам сказать, у вас нет никаких предположений?
Леди Моркомб. Нет.
Инспектор. Вы не получали письма от вашего сына?
Леди Моркомб. Нет.
Инспектор. Вы хотите остаться здесь?
Леди Моркомб. Да.
Инспектор. Может быть, для вас лучше было бы удалиться, не подвергать себя такому испытанию.
Леди Моркомб. Нет, благодарю вас. Я останусь.
Инспектор. Как вам угодно, миледи. Но только это может оказаться довольно огорчительно для вас.
Леди Моркомб. Мне ли теперь бояться огорчений!
Инспектор (в то время как Энн с отцом входят в двери справа). Простите, а майор Моркомб не был... никогда контужен?
Леди Моркомб. Нет; но он прошел через все ужасы войны.
Инспектор (трезво). Да, все мы через это прошли. (Поворачивается к Энн.) Я получил сведения, миссис Моркомб, что на следующий день после этого несчастья сюда утром приходила молодая женщина, вне себя от горя. У меня есть ее адрес, но, прежде чем пойти к ней, я хотел спросить вас, что вы об этом знаете. (Стоя посреди комнаты, он не упускает из виду никого из присутствующих; он видит, как полковник Роуленд одобрительно кивает, леди Моркомб застыла в напряженном ожидании, Энн стоит, стиснув губы.)
Энн. Ничего.
Инспектор. Вы не представляете себе, что могло заставить ее сюда прийти?
Энн. Нет.
Инспектор. Вы ее никогда не видали? (И опять его зоркий глаз успевает уловить и невольное движение руки полковника Роуленда и то, как леди Моркомб, вдруг повернувшись, пристально смотрит на Энн, а Энн стоит, опустив глаза, потом медленно поднимает на него взгляд и отвечает.)
Энн. Нет.
Инспектор. Вы меня простите, я понимаю, это, конечно, очень щекотливое дело, но я бы хотел от кого-нибудь узнать правду. Кому из вас было известно об отношениях майора с этой молодой женщиной? (К Энн.) Вы знали об этом, мэм?
Энн. Нет, не знала.
Инспектор (к леди Моркомб). Вы, миледи?
Леди Моркомб. Нет.
Инспектор (полковнику Роуленду). А вы, сэр?
Все застыли в ожидании, Энн чуть заметно качает головой, леди Моркомб
судорожно сжала руки.
Полковник Роуленд (почти закрыв глаза). Нет.
Минутное молчание.
Инспектор. В таком случае, поскольку они сейчас здесь, в столовой, я попрошу позвать ее с отцом сюда. (Наблюдает, какое это на всех произвело впечатление.) Не откажите послать за ней, мэм.
Энн подходит к камину, звонит.
Полковник Роуленд облегченно вздыхает.
Леди Моркомб. Оставьте в покое моего сына.
Инспектор (невозмутимо). Миледи!
Леди Моркомб пошатывается, стискивает свои маленькие сухие ручки, затем опускается в кресло у письменного стола. В дверь справа входит горничная.
Энн. Попросите сюда мистера и мисс Одихем.
Инспектор. Я вполне понимаю, как это для вас неприятно, но простите меня: мы должны выяснить правду.
Одихем с дочерью входят в дверь справа. Инспектор, пронизывая взглядом
девушку, жестом подзывает ее к себе.
Инспектор. Я инспектор, которому поручено расследовать это дело. Вы Дэзи Одихем, проживающая в доме Бердэллс, 48?
Дэзи. Да.
Отец подходит вместе с Дэзи; полковник Роуленд стоит у камина, Энн у кресла.
Инспектор. Вы приходили сюда вчера утром?
Дэзи в смятении переводит глаза с одного на другого,
Отвечайте, пожалуйста.
Дэзи. Да.
Инспектор. Зачем?
Дэзи. Себя не помнила.
Инспектор. Почему?
Одихем (делает шаг вперед). Что вы из нее душу тянете? Ничего она про это не знает.
Инспектор. А вот увидим. Вы услышали, что майор застрелился. А какое вам до этого дело?
Дэзи. Как можно быть таким бессердечным! (Внезапно закрывает руками лицо.)
Одихем. Ну как это, по-вашему, хорошо? Я же вам говорю, ничего она не знает, откуда ей знать, почему майор застрелился.
Инспектор. Если она не ответит мне сейчас, ей придется завтра давать показания под присягой. (К Дэзи.) Ну, отвечайте, что вам до того, что майор умер?
Дэзи (отнимает руки от лица и выкрикивает). Все на свете!
Инспектор. Вы хотите сказать, что он был для вас всем на свете?
Дэзи. Да.
Инспектор. А вы для него?
Леди Моркомб (резко). Только мой сын мог бы вам ответить на это.
Инспектор (сверля Дэзи взглядом). Она понимает, о чем ее спрашивают. Так как же?
Дэзи (вдруг словно окаменев). Нет. (Изумленные лица Энн и полковника Роуленда, явное облегчение, которого не скрывает леди Моркомб, смущение и замешательство Одихема - все это прекрасно видит инспектор.)
Инспектор. Когда вы последний раз виделись с майором?
Дэзи. За день до того, как он...
Инспектор. Где?
Дэзи. В Ричмонде.
Испектор. Так, говорите правду: у вас были с ним близкие отношения?
Дэзи. Нет.
Инспектор (с легкой усмешкой). И тем не менее он был для вас всем на свете. Чем вы занимаетесь?
Дэзи (угрюмо). Официантка.
Инспектор. Почтенная профессия. Так вы что же, преследовали этого джентльмена?
Дэзи. Я любила его.
Инспектор. И между вами ничего не было.
Дэзи. Я не буду больше ничего отвечать.
Инспектор (успокаивающе). Ну полно, полно!
Одихем подвигается поближе к дочери и дергает ее за рукав.
Вот вы понимаете, что закону не годится лгать. Ваша дочь была с майором... Ну, признайтесь же, и все будут удовлетворены, я спрашиваю вас, отвечайте.
Одихем. Вы что, не видите, она сейчас разревется!
Инспектор (Дэзи). Дайте мне письмо, которое вы получили от майора вчера утром.
Дэзи. Ничего я не получала.
Инспектор. Что? Вы же из этого письма и узнали о том, что заставило вас прибежать сюда.
Дэзи. Неправда! Я прочла об этом в газете.
Инспектор (впервые суровым тоном). Вы со мной так не разговаривайте. Отвечайте только на вопросы и отдайте мне это письмо.
Дэзи. О! Хоть бы кто-нибудь за меня заступился!
Полковник Роуленд (делает шаг к инспектору). Оставьте в покое эту несчастную девушку. (Властным тоном, каким он, бывало, командовал в прежние дни.) Вы слышите меня, инспектор?
Инспектор. Да, сэр, но мы с вами сейчас не в армии. И вы простите меня, это совсем не в ваших интересах и не в интересах вашей дочери, то, что она отказывается отвечать.
Леди Моркомб (вставая). Она ответила вам. И то, что она сказала, она может повторить под присягой. Она восхищалась моим сыном - и не она одна, если хотите, можно сказать - она любила его. И это все. (Она произносит это, отчеканивая каждое слово и с такой решительностью, что инспектор не сразу находится, что возразить.)
Инспектор. Скажите мне, почему ваш сын покончил с собой, миледи, и я этим удовлетворюсь.
Леди Моркомб. Я ничего не могу вам сказать; но что бы там ни было, вы должны этим удовлетвориться.
Инспектор (овладевая собой). Конечно, я понимаю, все это совершенно естественно, но только ведь мы так с места не сдвинемся. (К девушке.) Подумайте, я вас последний раз спрашиваю; если вы сейчас не сознаетесь во всем, подвергнем вас перекрестному допросу; не знаю, как вам это понравится.
Дэзи (исступленно). Ничего я вам не скажу - ничего, что бы со мной ни делали. Ни слова не скажу ему во вред.
Од их ем (предостерегающе). Дэзи!
Дэзи. Не скажу, все равно. Он умер. Леди Моркомб кладет на руку Дэзи свою маленькую, сухую ручку и пожимает ее.
Инспектор (невозмутимо). Это, чтобы не сказать больше, неповиновение закону.
Полковник Роуленд. De mortuis nil nisi bonum {О мертвых ничего или хорошо (лат.).}, сержант.
Инспектор. Так точно, полковник! Мне эта пословица известна. Но я выполняю свои обязанности, я должен представить это дело коронеру, изложить все обстоятельства, не упуская ничего, что может способствовать выяснению этого самоубийства. (Идет к двери, открывает ее и говорит.) Симпсон, позовите сюда этого репортера.
Одихем. Да что же это, сущая инквизиция! Идем, Дэзи!
Инспектор (спокойно). Вы можете идти, а ваша дочь останется.
Входит репортер. Инспектор становится спиной к двери.
Инспектор. Повторите, пожалуйста, что вы мне сказали, вот только что, когда я говорил с вами на улице.
Репортер оглядывается по сторонам, стараясь уяснить ситуацию, и
поворачивается к инспектору.
Репортер. Ну зачем это, инспектор? Только зря мучить людей, и ведь всем это уже известно.
Леди Моркомб. А вы все еще продолжаете пакостить?
Инспектор. Повторите просто то, что вы сказали. Эта девушка была любовницей майора Моркомба?
Репортер (уязвленный словами леди Моркомб). Так она сказала вчера нашему сотруднику.
Инспектор (девушке). И вы по-прежнему отрицаете это?
Дэзи стоит, закрыв глаза, и вдруг пошатывается.
Энн (бросается к ней). Ей дурно, - она сейчас упадет.
Леди Моркомб (строго). Не падай, девочка!
Дэзи открывает глаза.
Инспектор. И вы по-прежнему утверждаете, что не получали письма?
Дэзи (безжизненным голосом). Не получала я никакого письма.
Инспектор (Одихему). Можете увести ее. (Репортеру.) Вы тоже можете идти. Но имейте в виду: всякая попытка подговорить ее на что-нибудь до следствия будет рассматриваться как противодействие закону. Если мне не вручат этого письма, ей придется давать показания на следствии.
Одихем. Вот прилипала!
Инспектор. Благодарю.
Одихем уходит, поддерживая дочь, которая почти без чувств повисла у него на руках, репортер нерешительно мнется, но инспектор, мотнув головой, грозно
указывает ему на дверь, и он тоже уходит.
Инспектор. Письмо было ей, это совершенно ясно. (Круто поворачивается к Энн.) А может быть, вы теперь скажете, мэм, кому было это письмо? У вас было время подумать.