Страница:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- Следующая »
- Последняя >>
Владислав Гончаров, Андрей Кузнецов, Мирослав Морозов, Александр Заблотский, Роман Ларинцев, Андрей Платонов
Десанты Великой Отечественной войны
От составителя
Война на Восточном фронте была маневренной, и на протяжении большей ее части Красная армия значительно уступала вермахту в подвижности. Поэтому одним из способов «переиграть» противника, раньше него оказаться в ключевой точке, стала десантная операция. Переброска сил по морю или по воздуху позволяла выиграть темп, перехватить инициативу, заставить противника маршировать, а не драться, и наступать там, где для него выгоднее было бы перейти к обороне.
В сборнике освещаются основные десантные операции обеих противостоящих сторон на советско-германском фронте – как имевшие стратегическое значение (Керченско-Феодосийская, Вяземская воздушно-десантная), так и локальные, предпринимавшиеся с целью улучшить текущее положение сухопутных войск. Помимо подробного описания хода операций, авторы сборника рассматривают теоретические взгляды советского военного руководства на ведение морских десантных действий, анализируют причины их успехов и неудач.
Особое внимание уделено десантным действиям противника в начальный период войны – операции немцев против Моонзундских островов в сентябре-октябре и финской высадке под Выборгом в сентябре 1941 года. Ранее эти события чрезвычайно скупо описывались в нашей литературе – а ведь именно на Моонзунде первый и единственный раз за всю советско-германскую войну противник применил воздушный десант.
Существует много легенд о немецких парашютистах, о них рассказывают многие мемуаристы и очевидцы, информация о таких десантах то и дело встречается в боевых донесениях войск, особенно за 1941 год. Но на самом деле за парашютные десанты в то время принимались подвижные отряды мотоциклистов, двигавшиеся впереди танковых колонн. Эти отряды, проникавшие через не сплошную линию фронта, то и дело оказывались в глубоком тылу советских войск, где вели разведку, а иногда и захватывали важные объекты и ключевые пункты местности – перекрестки дорог, высоты и мосты.
В отличие от вермахта, советские войска в 1941–1943 годах использовали воздушные десанты достаточно часто. Помимо тактических высадок (у Григорьевки, в районе Калинина и под Феодосией в 1941 году, под Майкопом в 1942-м и у Новороссийска в 1943-м) было проведено две воздушно-десантные операции: Вяземская в январе-феврале 1942 года и Днепровская в сентябре 1942 года. Обе эти операции не достигли поставленных целей, но как минимум одна из них, Вяземская, оказала существенное влияние на последующий ход боевых действий на центральном участке советско-германского фронта в весенне-летней кампании 1942 года.
В сборнике освещаются основные десантные операции обеих противостоящих сторон на советско-германском фронте – как имевшие стратегическое значение (Керченско-Феодосийская, Вяземская воздушно-десантная), так и локальные, предпринимавшиеся с целью улучшить текущее положение сухопутных войск. Помимо подробного описания хода операций, авторы сборника рассматривают теоретические взгляды советского военного руководства на ведение морских десантных действий, анализируют причины их успехов и неудач.
Особое внимание уделено десантным действиям противника в начальный период войны – операции немцев против Моонзундских островов в сентябре-октябре и финской высадке под Выборгом в сентябре 1941 года. Ранее эти события чрезвычайно скупо описывались в нашей литературе – а ведь именно на Моонзунде первый и единственный раз за всю советско-германскую войну противник применил воздушный десант.
Существует много легенд о немецких парашютистах, о них рассказывают многие мемуаристы и очевидцы, информация о таких десантах то и дело встречается в боевых донесениях войск, особенно за 1941 год. Но на самом деле за парашютные десанты в то время принимались подвижные отряды мотоциклистов, двигавшиеся впереди танковых колонн. Эти отряды, проникавшие через не сплошную линию фронта, то и дело оказывались в глубоком тылу советских войск, где вели разведку, а иногда и захватывали важные объекты и ключевые пункты местности – перекрестки дорог, высоты и мосты.
В отличие от вермахта, советские войска в 1941–1943 годах использовали воздушные десанты достаточно часто. Помимо тактических высадок (у Григорьевки, в районе Калинина и под Феодосией в 1941 году, под Майкопом в 1942-м и у Новороссийска в 1943-м) было проведено две воздушно-десантные операции: Вяземская в январе-феврале 1942 года и Днепровская в сентябре 1942 года. Обе эти операции не достигли поставленных целей, но как минимум одна из них, Вяземская, оказала существенное влияние на последующий ход боевых действий на центральном участке советско-германского фронта в весенне-летней кампании 1942 года.
Александр Заблотский, Роман Ларинцев
Оборона Моонзундских островов в 1941 году
Истории обороны Моонзундского архипелага повезло несравнимо меньше, чем, например, истории обороны полуострова Ханко. Причин здесь несколько. Документы обороны погибли, поэтому до сего дня даже временные рамки отдельных событий требуют уточнения. Руководитель обороны Ханко, генерал-лейтенант С. И. Кабанов, пережил войну и оставил довольно подробные мемуары. А командующий войсками на Моонзундских островах А. Б. Елисеев покончил жизнь самоубийством в конце 1942 года, что само по себе накладывает мрачный оттенок на и так трагические события. Ханковский гарнизон был, хотя и с потерями, эвакуирован. Защитники Моонзунда большей частью погибли или попали в плен. Наверное, когда должна выйти книга, которая без гнева и пристрастия расскажет о тех нелегких временах.[1] Мы же в данной работе попробуем в меру своих сил и возможностей осветить ряд моментов, по которым, мы надеемся, сможем сказать что-то новое.
Моонзундский архипелаг, состоящий из двух крупных островов Эзель (Саарема) и Даго (Хийума) и ряда мелких, играл важную роль в системе обороны Российского и Советского Военно-морского флота. Северный остров, Даго, являлся левым флангом минно-артиллерийской позиции в устье Финского залива. Южный, Эзель, прикрывал вход в Рижский залив.
С присоединением в 1940 году Эстонии к Советскому Союзу на островах развернулись обширные инженерные работы по сооружению береговых батарей, аэродромов и пунктов базирования кораблей. К началу войны на Эзеле имелись две 180-мм, три 130-мм и одна 100-мм батареи, а к 10 сентября 1941 года было закончено сооружение еще одной 130-мм батареи. На Даго были установлены одна 180-мм, одна 152-мм, три 130-мм и одна 100-мм береговые батареи. Еще одна 130-мм батарея была смонтирована на острове Абрука у южного побережья Эзеля, а две (180-мм и 130-мм) – на острове Осмуссаар в устье Финского залива. В связи с угрозой выхода противника с восточного направления на острове Муху (Моон) на временных основаниях была смонтирована 100-мм батарея.
Следует отметить, что только 180-мм батареи (кроме осмусаарской) строились в башенном исполнении. Остальные были открытыми, т. е. личный состав и материальная часть защищались лишь кольцевыми орудийными двориками.
Если строительство береговых батарей, шедшее по линии Наркомата Военно-морского флота, шло более или менее интенсивно, то противодесантная оборона начала создаваться с весны 1941 года, когда на острова прибыли 3-я стрелковая бригада и два батальона 16-й стрелковой дивизии Прибалтийского военного округа. Мы не скажем ничего особо нового, если подчеркнем, что для строительства обороны на столь протяженной береговой линии очень важно правильно определить места предполагаемой высадки противника. Весной 1941 года никто не предполагал быстрого и столь трагического для нас развития событий в Прибалтике. Естественно, противодесантная оборона создавалась для отражения высадки с западного направления, как это и было в Первую мировую войну. К сожалению, отражать нападение пришлось не с той стороны, откуда ждали.
Кроме того, на состояние противодесантной обороны не могла не повлиять двойственность подчинения: Эзель находился в зоне ответственности Прибалтийского, а Даго – Ленинградского военного округа. Да и сама береговая оборона до 29 июня 1941 года относилась к двум разным инстанциям: к Береговой обороне Рижского залива, которой командовал генерал А. Б. Елисеев и к береговой обороне Главной базы КБФ – Таллина. Только после падения Риги их объединили в Береговую оборону Балтийского района (БОБР).
Достойное внимание уделялось островам и в планах вермахта. Захват Моонзундского архипелага намечался уже в рамках проведения операции «Барбаросса». Группе армий «Север» давались следующие указания относительно островов Эзель, Даго и Моон: «…должны быть приняты такие подготовительные меры, которые обеспечат их скорейшее занятие, как только позволит обстановка».
Быстрое продвижение вермахта в Прибалтике потребовало ускорить разработку более конкретных планов, получивших название «Беовульф-1» и «Беовульф-2». Согласно первому, высадка должна была производиться с северного побережья Курляндии в районе города Аренсбург силами одного пехотного полка. Данный вариант предполагалось осуществить только в случае полной деморализации войск, оборонявших острова. План «Беовульф-2» более полно учитывал реалии быстроменяющихся событий. Согласно ему, операцию предполагалось проводить из материковой Эстонии, используя в качестве промежуточного плацдарма остров Моон.[2] Дополнительным стимулом к овладению архипелагом стали налеты на Берлин, совершавшиеся с начала августа самолетами морской и дальней авиации, базировавшимися на аэродром Кагул на Эзеле.
Выход 7 августа частей 18-й армии противника к побережью Финского залива, а также общее неблагоприятное развитие обстановки на ленинградском направлении потребовали от Военного Совета КБФ принятия решения о судьбе оставшихся на западе соединений армии и флота. Одним из вариантов, предлагавшихся на рассмотрение вышестоящему руководству, был план совместного наступления на приморском участке объединенных сил таллиннской, моонзундской и ханковской группировок. Другой, менее оптимистичный, предполагал усиление войск 10-го стрелкового корпуса в районе Таллина гарнизонами Ханко и Моонзунда.
Сегодня трудно сказать, насколько выигрышными могли стать эти решения. Но был выбран вариант жесткой обороны занимаемых плацдармов. И если из Таллина и с Ханко значительную часть войск удалось эвакуировать, то бойцам БОБР досталась худшая доля. Вопрос о планах на эвакуацию Моонзунда интересен и сам по себе, поэтому ниже мы еще к нему вернемся.
После непродолжительной паузы части немецкого 42-го армейского корпуса (61-я, 217-я и 254-я пехотные дивизии) 20 августа перешли в наступление на оборонявшие Таллин части 10-го стрелкового корпуса 8-й армии. Левый фланг наступающего корпуса обеспечивала группа «Фридрих» в составе усиленного полка 291-й пехотной дивизии. Немцам постепенно удалось продвинуться к окраинам города. 26 августа было принято решение об эвакуации, которая и была относительно успешно проведена в ночь на 28 августа. В течение нескольких дней еще продолжались бои с остатками советских частей, не успевших эвакуироваться с материка. Группа «Фридрих», в частности, была сменена частями 61-й дивизии.
Надо отметить, что минимальная попытка использовать войска с Даго и Эзеля в боях за Главную базу КБФ все-таки была предпринята. 27 августа по приказу главкома Северо-Западного направления была организована высадка одного батальона 156-го стрелкового полка в Рохукюля и двух батальонов 3-й стрелковой бригады в Виртсу. Высадка и некоторое продвижение в глубь материка были произведены без особого сопротивления противника. Это объясняется в первую очередь тем, что немцы сосредоточили основные силы для наступления на Таллин с юго-восточного направления. Части, действовавшие на левом фланге 42-го армейского корпуса, решали вспомогательные задачи, ограничившись прикрытием побережья. После взятия Таллина противник вынудил десант отойти обратно на острова.
Надо признать, что высадка тактических десантов во фланг наступающего противника была «модной» в 1941 году. Но, к сожалению, в большинстве случаев, кроме потерь, эти мероприятия ничего не приносили. Впрочем, немецкие историки отмечают, что при «зачистке» побережья части группы «Фридрих» и сменивший ее 162-й полк 61-й пехотной дивизии встретили серьезное сопротивление.[3]
Какими же силами в середине сентября располагали для отражения десанта защитники Моонзунда? В современной литературе приводятся цифры численности войск с точностью до человека: 18 615 на Эзеле и Вормсе и 5048 на Даго и Мооне. Правда, не указывается дата подсчетов. Мы думаем, что реальной численности защитников на начало вторжения не существует в природе. Во-первых, документы обороны Моонзунда с советской стороны, как мы уже отмечали, были утрачены. Во-вторых, в начале сентября часть моонзундского гарнизона вела бои на материке и понесла потери, а часть войск, формально к нему не принадлежавшая, могла тогда же на острова и отойти. То есть правильнее будет оперировать круглыми цифрами: около 23 тысяч человек. 3-я стрелковая бригада была полнокровным соединением, имевшим два стрелковых и артиллерийский полки. Кроме того, на островах находилось несколько специальных подразделений и нештатных формирований.
Довольно трудно определиться с составом авиационной группы на архипелаге. В последней по времени публикации говорится о 12 самолетах-истребителях, базировавшихся на Эзель.[4] В то же время существуют и иные данные, хотя опять без точной привязки ко времени.[5] Согласно им, авиагруппа насчитывала 86 машин, в том числе 24 И-153, 28 И-15, 17 МБР-2, три СБ, 6 МиГ-3, три Як-1 и пять Ил-2. Насколько изменилась численность островной авиации к моменту высадки, не известно, но можно предположить, что речь идет о цифре большей, чем 12 истребителей. Не следует забывать, что существовала (и реально была использована в ходе боев) возможность усиления моонзундской группы силами частей ВВС КБФ, базировавшихся на Ханко.
Взятие Таллина позволило немцам непосредственно начать подготовку к высадке на Моонзундские острова. Для операции привлекался тот же 42-й армейский корпус – правда, без 254-й пехотной дивизии. В качестве ударной силы предполагалось использовать 61-ю пехотную дивизию. На 217-ю пехотную дивизию возлагалась задача охраны побережья и содействия десанту, в частности, 389-й пехотный полк и дивизион 150-мм гаубиц были подчинены 61-й пехотной дивизии.
Силы десанта получили весьма солидное усиление: около четырех саперных батальонов, четыре тяжелых артиллерийских дивизиона, дивизион АИР[6]. Артиллерийская группировка получила в качестве органов управления 114-е артиллерийское командование (Arko 114) и штаб 609-го артполка.[7] Надо признать, что эта группа, имевшая в составе орудия калибром от 100 до 210 мм, могла эффективно воздействовать как на полевую артиллерию оборонявшихся, так и на стационарные батареи открытого типа. С силами десанта взаимодействовали три береговые батареи (две вермахта и одна ВМС). Специально для проведения операции III дивизион 161-го артполка 61-й пехотной дивизии был оснащен горными орудиями.
Группировка Люфтваффе тоже была достаточно солидной для столь ограниченной задачи. В первом ударе приняли участие самолеты бомбардировочной авиации из авиагрупп KGr806, I./KG77, истребители Ме-109 отряда из состава запасной группы JG54 и тяжелые истребители Ме-110 из II./ZG26. Разведывательные и специальные задачи над морем решали гидросамолеты 125-й морской разведывательной авиагруппы. Разминирование проливов от собственных магнитных мин вели самолеты-тральщики «Мауси». С 21 сентября в Риге базировалась также 506-я бомбардировочная авиагруппа, оснащенная самолетами «Юнкерс-88». Но к этому времени часть первоначальной группировки Люфтваффе была уже переброшена под Ленинград. Точный график передислокации нам, к сожалению, выяснить не удалось. Впрочем, судя по имеющимся данным, осуществлялась и обратная переброска для обеспечения десанта на Даго.
Высадка основных сил десанта должна была производиться на штурмботах 904-й, 905-й и 906-й команд. Емкость высадочных средств позволяла одновременно поднять не более пехотного батальона. В первый эшелон высадки назначался 1-й батальон 151-го пехотного полка, затем с интервалом в 100 минут – остальные подразделения полка. Погрузка второго эшелона, 162го полка, должна была начаться через 4,5 часа после отхода первых штурмботов. Вспомогательный десант в составе 161-го разведбатальона (район высадки – северная оконечность Моона) высаживался на более мореходных плавсредствах: четырех быстроходных десантных баржах, таком же количестве буксиров и нескольких катерах.[8]
Первоначально высадка планировалась на 11 сентября, но вследствие задержки с сосредоточением 61-й дивизии была перенесена на 14 число.
Почему мы считаем началом моонзундской операции 14 сентября, хотя еще девятого части 217-й дивизии высадились на Вормс и через три дня овладели островом? Этот десант имел вспомогательный характер и не получил дальнейшего развития.[9] Основной удар был нанесен в другом месте.
К ночи 13 сентября войска 61-й пехотной дивизии были сосредоточены в выжидательных районах. Ночью началась погрузка подразделений первой волны. Переправа через пролив производилась еще в темноте. Первые катера с десантниками 151-го полка причалили к берегам Моона в утренних сумерках 14 сентября. Плохая видимость привела к тому, что немцы высадились южнее, чем планировалось, непосредственно перед нашим опорным пунктом Куйвасту. Одна рота вообще потеряла ориентировку в темноте, сделала круг и в результате оказалась на материковом берегу.
Все же немцы смогли под огнем закрепиться на узком плацдарме глубиной не более 50 метров. К сожалению, командование БОБР не успело организовать контрудар еще в темноте. А с рассветом, помимо улучшившихся условий ведения артиллерийского огня в дело вступили Люфтваффе. Немецкие авторы подчеркивают тот факт, что в удержании плацдарма основную роль сыграла авиация. Противнику удалось постепенно накопить силы, достаточные для развития наступления, в том числе перебросить около полудня артиллерию для непосредственной поддержки пехоты.[10]
Надо сказать, что в первый день высадки советские войска оказали десанту довольно серьезное сопротивление. К полудню из строя вышла почти половина штурмботов. Потери их экипажей 14 сентября составили 74 человека (из 295 общих потерь в этот день).[11] Высадка пошла с отставанием от графика. Машина вермахта дала сбой, но же сумела справиться с кризисом. К вечеру плацдарм был расширен до шести километров по фронту. К этому же времени произошло соединение основных сил десанта с высаженным на северной оконечности острова 161-м разведывательным батальоном.
15 сентября немцы стали использовать для переброски третьего, 176-го, полка паромы Зибеля и БДБ. Командование противника, учитывая сильное сопротивление советских частей на подступах к Орисарской дамбе, запланировало атаку на дамбу с утра 16-го. Благодаря опять же поддержке Люфтваффе задача была решена и путь на Эзель открыт. Уже к вечеру там был создан плацдарм, с которого началось наступление вглубь острова по трем направлениям. По северному побережью наступал 176-й пехотный полк, по южному, на Аренсбург, – 162-й, а на центральном направлении действовал 151-й полк. Со взятием 18 сентября 43-й батареи на полуострове Кюбассаар немцы организовали прямую перевозку артиллерии и тылов на двадцати паромах Зибеля и девяти БДБ. 21 сентября пал Аренсбург. С 24 сентября начались ожесточенные бои на полуострове Сворбе.
Интересно отметить, что единственный воздушный, точнее, планерный десант, осуществленный на Восточном фронте немецкими ВВС, имел место именно в Монзундской операции.
Для успеха высадки на Моон необходимо было нейтрализовать береговую батарею № 43 (три 130-мм пушки, командир батареи старший лейтенант В. Г. Букоткин) на полуострове Кюбассаар (остров Эзель). Батарея сильно мешала сосредоточению сил и средств для предстоящей высадки и могла затруднить само проведение переправы через пролив.
По неизвестной нам причине выполнение этой задачи было поручено Люфтваффе. Правда, личный состав десанта, названного «группой Бенеша» (по имени командира капитана Бенеша), состоял из роты элитного полка специального назначения «Бранденбург». Треть роты высаживалась на планерах, две трети – на разнотипных судах, собранных в портах эстонского побережья. Высадка первого планерного десанта (пять планеров), вероятно, производилась силами отряда 6./LLG1, вооруженного планерами DFS-230.
13 сентября 1941 года отряд, имевший десять планеров, прибыл в Пярну, откуда и совершал вылеты на десантирование. Посадочный десант планировалось провести в стиле захвата бельгийского форта Эбен-Эмаэль. «Бранденбуржцы» должны были ошеломить советских артиллеристов, в буквальном смысле свалившись им на голову. Успех должны были закрепить основные силы десанта, высаживающиеся с судов на побережье. Однако в реальности все пошло совсем не по утвержденным планам.
Операция началась ночью 14 сентября. Видимо, опытных судоводителей у немцев не нашлось, поэтому группы десантных судов сбились с курса и в заданном районе не высадились. Не лучше обстояли дела и у планеристов. Планерный десант вместо огневых позиций батареи высадился в километре севернее. Это дало возможность бойцам Букоткина не только организовать оборону, но и контратаковать противника. Для ликвидации десанта была выделена часть артиллеристов под руководством старшего политрука Г. А. Карпенко. «Брандербуржцев» оттеснили к побережью, атака со стороны моря была отбита беглым огнем прямой наводкой, и положение спасло лишь вмешательство Люфтваффе. Самолеты не только помешали нашим бойцам добить незадачливых планеристов, но и сбросили последним надувные лодки. На них немцы смогли на следующие сутки добраться до пришедших на помощь кораблей. Батарейцам достались в качестве трофеев пистолеты-пулеметы, боеприпасы и даже несколько фляг с ромом. По отечественным источникам, численность планерного десанта составила 125 человек[12], но, учитывая, что планер DFS-230 принимал на борт только 8-10 бойцов, это число явно сильно завышено. По немецким данным, потери «группы Бенеша» составили 12 человек убитыми, шесть ранеными и четыре пропавшими без вести.
К сожалению, нам не известны подробности операции с немецкой стороны. То, что она была неудачной, в общем-то подтверждается лаконичностью доступных зарубежных источников. Еще меньше информации по второму планерному десанту на Эзеле, который, по советским источникам, был высажен 20 сентября в районе Мустьяла.[13] Десант численностью до 150 человек[14] был уничтожен бойцами 2-го батальона 46-го стрелкового полка совместно с артиллеристами 39-го артполка. В документах Кригсмарине этот эпизод упомянут несколько позднее как «первое применения четырех 16-тонных планеров». Скорее всего, в этом случае речь идет о первом боевом применении тяжелых десантных планеров Me-321 «Гигант», принадлежавших 1-му особому отряду большегрузных планеров «Sonderstaffel (GS)1». Отряд, насчитывавший по штату 5 планеров и 15 буксировщиков Me-110, базировался на Ригу. По данным В. Хубача, «Гиганты» использовались и для снабжения передовых частей дивизии.[15]
Оба планерных десанта не оказали особого влияния на ход боев на островах. Вот какую оценку дал (правда, мимоходом) этим специальным операциям Люфтваффе швейцарский историк Юрг Майстер: «Взаимодействие между различными видами вооруженных сил может быть оценено как хорошее. Отклонением от „генеральной линии” стали Люфтваффе с их неудачной высадкой „группы Бенеша” и не вызванным необходимостью использованием на Эзеле планеров „Гигант”.[16] В дальнейшем транспортные части, оснащенные планерами, активно использовались командованием Люфтваффе для снабжения все чаще возникавших на Восточном фронте больших и малых «котлов». Но ни разу – для высадки посадочных десантов.
Несколько слов об участии в боях частей, сформированных из местных жителей – эстонцев. В отечественных публикациях упоминаются эстонский оперативный батальон и две саперные роты. Шла ли речь о 12-м истребительном батальоне, сформированном в первые дни войны, или это какая-то иная часть, сказать трудно. Одна эстонская рота была введена в бой на острове Вормс, «оперативный» батальон – на завершающей стадии боев за орисаарскую дамбу. В обоих случаях эстонцы в подавляющем большинстве, не принимая боя, перешли на сторону противника. Первый сводный труд по истории войны на Балтике, изданный в 1945 году, прямо связывает проигрыш боев на орисаарской позиции с изменой эстонского батальона.[17] Не отрицая самого факта, осмелимся утверждать, что в данном случае виновато наше же командование, бросившее в ответственную контратаку неустойчивое подразделение. Тем более, что на Вормсе аналогичный случай произошел почти на неделю раньше.
В боях за полуостров Сворбе приняли участие и относительно крупные корабли «Кригсмарине» – крейсера «Эмден» и «Лейпциг». Их участие было в известной мере делом случайным. Когда командованию ВМС Германии стало ясно, что советский флот не намерен прорываться из Ленинграда в Швецию, специально сформированное для его перехвата соединение стало возвращаться к местам базирования. «По пути» два не очень новых и не очень ценных крейсера были привлечены для обстрела стойко сражавшихся последних защитников Эзеля.
26 сентября оба крейсера выпустили по 360 шестидюймовых снарядов. Результат обстрела не наблюдался вследствие плохой видимости. На следующий день крейсера совершили два выхода к побережью полуострова. На этот раз им энергично отвечала 315-я батарея – правда, всего двумя орудиями. Советские торпедные катера провели смелую, хотя и безуспешную атаку. И, наконец, на кораблях заметили следы двух торпед, выпущенных с подводной лодки. Эта атака стала причиной того, что действия крейсеров у Сворбе были запрещены. Лодкой, сорвавшей планы гитлеровцев, была скорее всего Щ-319, не вернувшаяся из боевого похода. В дальнейшем против Сворбе действовали корабли не крупнее тральщика типа «М».
Моонзундский архипелаг, состоящий из двух крупных островов Эзель (Саарема) и Даго (Хийума) и ряда мелких, играл важную роль в системе обороны Российского и Советского Военно-морского флота. Северный остров, Даго, являлся левым флангом минно-артиллерийской позиции в устье Финского залива. Южный, Эзель, прикрывал вход в Рижский залив.
С присоединением в 1940 году Эстонии к Советскому Союзу на островах развернулись обширные инженерные работы по сооружению береговых батарей, аэродромов и пунктов базирования кораблей. К началу войны на Эзеле имелись две 180-мм, три 130-мм и одна 100-мм батареи, а к 10 сентября 1941 года было закончено сооружение еще одной 130-мм батареи. На Даго были установлены одна 180-мм, одна 152-мм, три 130-мм и одна 100-мм береговые батареи. Еще одна 130-мм батарея была смонтирована на острове Абрука у южного побережья Эзеля, а две (180-мм и 130-мм) – на острове Осмуссаар в устье Финского залива. В связи с угрозой выхода противника с восточного направления на острове Муху (Моон) на временных основаниях была смонтирована 100-мм батарея.
Следует отметить, что только 180-мм батареи (кроме осмусаарской) строились в башенном исполнении. Остальные были открытыми, т. е. личный состав и материальная часть защищались лишь кольцевыми орудийными двориками.
Если строительство береговых батарей, шедшее по линии Наркомата Военно-морского флота, шло более или менее интенсивно, то противодесантная оборона начала создаваться с весны 1941 года, когда на острова прибыли 3-я стрелковая бригада и два батальона 16-й стрелковой дивизии Прибалтийского военного округа. Мы не скажем ничего особо нового, если подчеркнем, что для строительства обороны на столь протяженной береговой линии очень важно правильно определить места предполагаемой высадки противника. Весной 1941 года никто не предполагал быстрого и столь трагического для нас развития событий в Прибалтике. Естественно, противодесантная оборона создавалась для отражения высадки с западного направления, как это и было в Первую мировую войну. К сожалению, отражать нападение пришлось не с той стороны, откуда ждали.
Кроме того, на состояние противодесантной обороны не могла не повлиять двойственность подчинения: Эзель находился в зоне ответственности Прибалтийского, а Даго – Ленинградского военного округа. Да и сама береговая оборона до 29 июня 1941 года относилась к двум разным инстанциям: к Береговой обороне Рижского залива, которой командовал генерал А. Б. Елисеев и к береговой обороне Главной базы КБФ – Таллина. Только после падения Риги их объединили в Береговую оборону Балтийского района (БОБР).
Достойное внимание уделялось островам и в планах вермахта. Захват Моонзундского архипелага намечался уже в рамках проведения операции «Барбаросса». Группе армий «Север» давались следующие указания относительно островов Эзель, Даго и Моон: «…должны быть приняты такие подготовительные меры, которые обеспечат их скорейшее занятие, как только позволит обстановка».
Быстрое продвижение вермахта в Прибалтике потребовало ускорить разработку более конкретных планов, получивших название «Беовульф-1» и «Беовульф-2». Согласно первому, высадка должна была производиться с северного побережья Курляндии в районе города Аренсбург силами одного пехотного полка. Данный вариант предполагалось осуществить только в случае полной деморализации войск, оборонявших острова. План «Беовульф-2» более полно учитывал реалии быстроменяющихся событий. Согласно ему, операцию предполагалось проводить из материковой Эстонии, используя в качестве промежуточного плацдарма остров Моон.[2] Дополнительным стимулом к овладению архипелагом стали налеты на Берлин, совершавшиеся с начала августа самолетами морской и дальней авиации, базировавшимися на аэродром Кагул на Эзеле.
Выход 7 августа частей 18-й армии противника к побережью Финского залива, а также общее неблагоприятное развитие обстановки на ленинградском направлении потребовали от Военного Совета КБФ принятия решения о судьбе оставшихся на западе соединений армии и флота. Одним из вариантов, предлагавшихся на рассмотрение вышестоящему руководству, был план совместного наступления на приморском участке объединенных сил таллиннской, моонзундской и ханковской группировок. Другой, менее оптимистичный, предполагал усиление войск 10-го стрелкового корпуса в районе Таллина гарнизонами Ханко и Моонзунда.
Сегодня трудно сказать, насколько выигрышными могли стать эти решения. Но был выбран вариант жесткой обороны занимаемых плацдармов. И если из Таллина и с Ханко значительную часть войск удалось эвакуировать, то бойцам БОБР досталась худшая доля. Вопрос о планах на эвакуацию Моонзунда интересен и сам по себе, поэтому ниже мы еще к нему вернемся.
После непродолжительной паузы части немецкого 42-го армейского корпуса (61-я, 217-я и 254-я пехотные дивизии) 20 августа перешли в наступление на оборонявшие Таллин части 10-го стрелкового корпуса 8-й армии. Левый фланг наступающего корпуса обеспечивала группа «Фридрих» в составе усиленного полка 291-й пехотной дивизии. Немцам постепенно удалось продвинуться к окраинам города. 26 августа было принято решение об эвакуации, которая и была относительно успешно проведена в ночь на 28 августа. В течение нескольких дней еще продолжались бои с остатками советских частей, не успевших эвакуироваться с материка. Группа «Фридрих», в частности, была сменена частями 61-й дивизии.
Надо отметить, что минимальная попытка использовать войска с Даго и Эзеля в боях за Главную базу КБФ все-таки была предпринята. 27 августа по приказу главкома Северо-Западного направления была организована высадка одного батальона 156-го стрелкового полка в Рохукюля и двух батальонов 3-й стрелковой бригады в Виртсу. Высадка и некоторое продвижение в глубь материка были произведены без особого сопротивления противника. Это объясняется в первую очередь тем, что немцы сосредоточили основные силы для наступления на Таллин с юго-восточного направления. Части, действовавшие на левом фланге 42-го армейского корпуса, решали вспомогательные задачи, ограничившись прикрытием побережья. После взятия Таллина противник вынудил десант отойти обратно на острова.
Надо признать, что высадка тактических десантов во фланг наступающего противника была «модной» в 1941 году. Но, к сожалению, в большинстве случаев, кроме потерь, эти мероприятия ничего не приносили. Впрочем, немецкие историки отмечают, что при «зачистке» побережья части группы «Фридрих» и сменивший ее 162-й полк 61-й пехотной дивизии встретили серьезное сопротивление.[3]
Какими же силами в середине сентября располагали для отражения десанта защитники Моонзунда? В современной литературе приводятся цифры численности войск с точностью до человека: 18 615 на Эзеле и Вормсе и 5048 на Даго и Мооне. Правда, не указывается дата подсчетов. Мы думаем, что реальной численности защитников на начало вторжения не существует в природе. Во-первых, документы обороны Моонзунда с советской стороны, как мы уже отмечали, были утрачены. Во-вторых, в начале сентября часть моонзундского гарнизона вела бои на материке и понесла потери, а часть войск, формально к нему не принадлежавшая, могла тогда же на острова и отойти. То есть правильнее будет оперировать круглыми цифрами: около 23 тысяч человек. 3-я стрелковая бригада была полнокровным соединением, имевшим два стрелковых и артиллерийский полки. Кроме того, на островах находилось несколько специальных подразделений и нештатных формирований.
Довольно трудно определиться с составом авиационной группы на архипелаге. В последней по времени публикации говорится о 12 самолетах-истребителях, базировавшихся на Эзель.[4] В то же время существуют и иные данные, хотя опять без точной привязки ко времени.[5] Согласно им, авиагруппа насчитывала 86 машин, в том числе 24 И-153, 28 И-15, 17 МБР-2, три СБ, 6 МиГ-3, три Як-1 и пять Ил-2. Насколько изменилась численность островной авиации к моменту высадки, не известно, но можно предположить, что речь идет о цифре большей, чем 12 истребителей. Не следует забывать, что существовала (и реально была использована в ходе боев) возможность усиления моонзундской группы силами частей ВВС КБФ, базировавшихся на Ханко.
Взятие Таллина позволило немцам непосредственно начать подготовку к высадке на Моонзундские острова. Для операции привлекался тот же 42-й армейский корпус – правда, без 254-й пехотной дивизии. В качестве ударной силы предполагалось использовать 61-ю пехотную дивизию. На 217-ю пехотную дивизию возлагалась задача охраны побережья и содействия десанту, в частности, 389-й пехотный полк и дивизион 150-мм гаубиц были подчинены 61-й пехотной дивизии.
Силы десанта получили весьма солидное усиление: около четырех саперных батальонов, четыре тяжелых артиллерийских дивизиона, дивизион АИР[6]. Артиллерийская группировка получила в качестве органов управления 114-е артиллерийское командование (Arko 114) и штаб 609-го артполка.[7] Надо признать, что эта группа, имевшая в составе орудия калибром от 100 до 210 мм, могла эффективно воздействовать как на полевую артиллерию оборонявшихся, так и на стационарные батареи открытого типа. С силами десанта взаимодействовали три береговые батареи (две вермахта и одна ВМС). Специально для проведения операции III дивизион 161-го артполка 61-й пехотной дивизии был оснащен горными орудиями.
Группировка Люфтваффе тоже была достаточно солидной для столь ограниченной задачи. В первом ударе приняли участие самолеты бомбардировочной авиации из авиагрупп KGr806, I./KG77, истребители Ме-109 отряда из состава запасной группы JG54 и тяжелые истребители Ме-110 из II./ZG26. Разведывательные и специальные задачи над морем решали гидросамолеты 125-й морской разведывательной авиагруппы. Разминирование проливов от собственных магнитных мин вели самолеты-тральщики «Мауси». С 21 сентября в Риге базировалась также 506-я бомбардировочная авиагруппа, оснащенная самолетами «Юнкерс-88». Но к этому времени часть первоначальной группировки Люфтваффе была уже переброшена под Ленинград. Точный график передислокации нам, к сожалению, выяснить не удалось. Впрочем, судя по имеющимся данным, осуществлялась и обратная переброска для обеспечения десанта на Даго.
Высадка основных сил десанта должна была производиться на штурмботах 904-й, 905-й и 906-й команд. Емкость высадочных средств позволяла одновременно поднять не более пехотного батальона. В первый эшелон высадки назначался 1-й батальон 151-го пехотного полка, затем с интервалом в 100 минут – остальные подразделения полка. Погрузка второго эшелона, 162го полка, должна была начаться через 4,5 часа после отхода первых штурмботов. Вспомогательный десант в составе 161-го разведбатальона (район высадки – северная оконечность Моона) высаживался на более мореходных плавсредствах: четырех быстроходных десантных баржах, таком же количестве буксиров и нескольких катерах.[8]
Первоначально высадка планировалась на 11 сентября, но вследствие задержки с сосредоточением 61-й дивизии была перенесена на 14 число.
Почему мы считаем началом моонзундской операции 14 сентября, хотя еще девятого части 217-й дивизии высадились на Вормс и через три дня овладели островом? Этот десант имел вспомогательный характер и не получил дальнейшего развития.[9] Основной удар был нанесен в другом месте.
К ночи 13 сентября войска 61-й пехотной дивизии были сосредоточены в выжидательных районах. Ночью началась погрузка подразделений первой волны. Переправа через пролив производилась еще в темноте. Первые катера с десантниками 151-го полка причалили к берегам Моона в утренних сумерках 14 сентября. Плохая видимость привела к тому, что немцы высадились южнее, чем планировалось, непосредственно перед нашим опорным пунктом Куйвасту. Одна рота вообще потеряла ориентировку в темноте, сделала круг и в результате оказалась на материковом берегу.
Все же немцы смогли под огнем закрепиться на узком плацдарме глубиной не более 50 метров. К сожалению, командование БОБР не успело организовать контрудар еще в темноте. А с рассветом, помимо улучшившихся условий ведения артиллерийского огня в дело вступили Люфтваффе. Немецкие авторы подчеркивают тот факт, что в удержании плацдарма основную роль сыграла авиация. Противнику удалось постепенно накопить силы, достаточные для развития наступления, в том числе перебросить около полудня артиллерию для непосредственной поддержки пехоты.[10]
Надо сказать, что в первый день высадки советские войска оказали десанту довольно серьезное сопротивление. К полудню из строя вышла почти половина штурмботов. Потери их экипажей 14 сентября составили 74 человека (из 295 общих потерь в этот день).[11] Высадка пошла с отставанием от графика. Машина вермахта дала сбой, но же сумела справиться с кризисом. К вечеру плацдарм был расширен до шести километров по фронту. К этому же времени произошло соединение основных сил десанта с высаженным на северной оконечности острова 161-м разведывательным батальоном.
15 сентября немцы стали использовать для переброски третьего, 176-го, полка паромы Зибеля и БДБ. Командование противника, учитывая сильное сопротивление советских частей на подступах к Орисарской дамбе, запланировало атаку на дамбу с утра 16-го. Благодаря опять же поддержке Люфтваффе задача была решена и путь на Эзель открыт. Уже к вечеру там был создан плацдарм, с которого началось наступление вглубь острова по трем направлениям. По северному побережью наступал 176-й пехотный полк, по южному, на Аренсбург, – 162-й, а на центральном направлении действовал 151-й полк. Со взятием 18 сентября 43-й батареи на полуострове Кюбассаар немцы организовали прямую перевозку артиллерии и тылов на двадцати паромах Зибеля и девяти БДБ. 21 сентября пал Аренсбург. С 24 сентября начались ожесточенные бои на полуострове Сворбе.
Интересно отметить, что единственный воздушный, точнее, планерный десант, осуществленный на Восточном фронте немецкими ВВС, имел место именно в Монзундской операции.
Для успеха высадки на Моон необходимо было нейтрализовать береговую батарею № 43 (три 130-мм пушки, командир батареи старший лейтенант В. Г. Букоткин) на полуострове Кюбассаар (остров Эзель). Батарея сильно мешала сосредоточению сил и средств для предстоящей высадки и могла затруднить само проведение переправы через пролив.
По неизвестной нам причине выполнение этой задачи было поручено Люфтваффе. Правда, личный состав десанта, названного «группой Бенеша» (по имени командира капитана Бенеша), состоял из роты элитного полка специального назначения «Бранденбург». Треть роты высаживалась на планерах, две трети – на разнотипных судах, собранных в портах эстонского побережья. Высадка первого планерного десанта (пять планеров), вероятно, производилась силами отряда 6./LLG1, вооруженного планерами DFS-230.
13 сентября 1941 года отряд, имевший десять планеров, прибыл в Пярну, откуда и совершал вылеты на десантирование. Посадочный десант планировалось провести в стиле захвата бельгийского форта Эбен-Эмаэль. «Бранденбуржцы» должны были ошеломить советских артиллеристов, в буквальном смысле свалившись им на голову. Успех должны были закрепить основные силы десанта, высаживающиеся с судов на побережье. Однако в реальности все пошло совсем не по утвержденным планам.
Операция началась ночью 14 сентября. Видимо, опытных судоводителей у немцев не нашлось, поэтому группы десантных судов сбились с курса и в заданном районе не высадились. Не лучше обстояли дела и у планеристов. Планерный десант вместо огневых позиций батареи высадился в километре севернее. Это дало возможность бойцам Букоткина не только организовать оборону, но и контратаковать противника. Для ликвидации десанта была выделена часть артиллеристов под руководством старшего политрука Г. А. Карпенко. «Брандербуржцев» оттеснили к побережью, атака со стороны моря была отбита беглым огнем прямой наводкой, и положение спасло лишь вмешательство Люфтваффе. Самолеты не только помешали нашим бойцам добить незадачливых планеристов, но и сбросили последним надувные лодки. На них немцы смогли на следующие сутки добраться до пришедших на помощь кораблей. Батарейцам достались в качестве трофеев пистолеты-пулеметы, боеприпасы и даже несколько фляг с ромом. По отечественным источникам, численность планерного десанта составила 125 человек[12], но, учитывая, что планер DFS-230 принимал на борт только 8-10 бойцов, это число явно сильно завышено. По немецким данным, потери «группы Бенеша» составили 12 человек убитыми, шесть ранеными и четыре пропавшими без вести.
К сожалению, нам не известны подробности операции с немецкой стороны. То, что она была неудачной, в общем-то подтверждается лаконичностью доступных зарубежных источников. Еще меньше информации по второму планерному десанту на Эзеле, который, по советским источникам, был высажен 20 сентября в районе Мустьяла.[13] Десант численностью до 150 человек[14] был уничтожен бойцами 2-го батальона 46-го стрелкового полка совместно с артиллеристами 39-го артполка. В документах Кригсмарине этот эпизод упомянут несколько позднее как «первое применения четырех 16-тонных планеров». Скорее всего, в этом случае речь идет о первом боевом применении тяжелых десантных планеров Me-321 «Гигант», принадлежавших 1-му особому отряду большегрузных планеров «Sonderstaffel (GS)1». Отряд, насчитывавший по штату 5 планеров и 15 буксировщиков Me-110, базировался на Ригу. По данным В. Хубача, «Гиганты» использовались и для снабжения передовых частей дивизии.[15]
Оба планерных десанта не оказали особого влияния на ход боев на островах. Вот какую оценку дал (правда, мимоходом) этим специальным операциям Люфтваффе швейцарский историк Юрг Майстер: «Взаимодействие между различными видами вооруженных сил может быть оценено как хорошее. Отклонением от „генеральной линии” стали Люфтваффе с их неудачной высадкой „группы Бенеша” и не вызванным необходимостью использованием на Эзеле планеров „Гигант”.[16] В дальнейшем транспортные части, оснащенные планерами, активно использовались командованием Люфтваффе для снабжения все чаще возникавших на Восточном фронте больших и малых «котлов». Но ни разу – для высадки посадочных десантов.
Несколько слов об участии в боях частей, сформированных из местных жителей – эстонцев. В отечественных публикациях упоминаются эстонский оперативный батальон и две саперные роты. Шла ли речь о 12-м истребительном батальоне, сформированном в первые дни войны, или это какая-то иная часть, сказать трудно. Одна эстонская рота была введена в бой на острове Вормс, «оперативный» батальон – на завершающей стадии боев за орисаарскую дамбу. В обоих случаях эстонцы в подавляющем большинстве, не принимая боя, перешли на сторону противника. Первый сводный труд по истории войны на Балтике, изданный в 1945 году, прямо связывает проигрыш боев на орисаарской позиции с изменой эстонского батальона.[17] Не отрицая самого факта, осмелимся утверждать, что в данном случае виновато наше же командование, бросившее в ответственную контратаку неустойчивое подразделение. Тем более, что на Вормсе аналогичный случай произошел почти на неделю раньше.
В боях за полуостров Сворбе приняли участие и относительно крупные корабли «Кригсмарине» – крейсера «Эмден» и «Лейпциг». Их участие было в известной мере делом случайным. Когда командованию ВМС Германии стало ясно, что советский флот не намерен прорываться из Ленинграда в Швецию, специально сформированное для его перехвата соединение стало возвращаться к местам базирования. «По пути» два не очень новых и не очень ценных крейсера были привлечены для обстрела стойко сражавшихся последних защитников Эзеля.
26 сентября оба крейсера выпустили по 360 шестидюймовых снарядов. Результат обстрела не наблюдался вследствие плохой видимости. На следующий день крейсера совершили два выхода к побережью полуострова. На этот раз им энергично отвечала 315-я батарея – правда, всего двумя орудиями. Советские торпедные катера провели смелую, хотя и безуспешную атаку. И, наконец, на кораблях заметили следы двух торпед, выпущенных с подводной лодки. Эта атака стала причиной того, что действия крейсеров у Сворбе были запрещены. Лодкой, сорвавшей планы гитлеровцев, была скорее всего Щ-319, не вернувшаяся из боевого похода. В дальнейшем против Сворбе действовали корабли не крупнее тральщика типа «М».