Горчев Дмитрий. Сволочи

   И живёт с тех пор этот человек в Коричневом доме с Чорным потолком, и каждую ночь он идёт к непослушным детям и пугает их Красной Рукой или Зелёными Зубами. Тех, которые совсем не боятся, душит Чорной Простынёй и съедает — но не для удовольствия, а потому что так надо.
   Потом возвращается в свой Коричневый дом, достаёт из-под матраса надежду в поплиновом платье, надувает её велосипедным насосом и засыпает, уткнувшись носом в Розовые цветочки на её Голубенькой спине. Уборщица в Синем халате придёт только в семь часов.
   Так и проводит он свою Смерть.
   Иногда ещё он мечтает устроиться Клоуном в макдональдс на Тверской — к детям, но там всё на двести лет вперёд уже занято.

Лом

   С тех пор, как от нас ушли Коммунисты, не стало в нашей жизни последовательности.
   Когда Коммунисты отключали, например, отопление, они тут же отключали электричество, чтобы не включали обогреватели, и перекрывали газ. Потому что понятно же, что пока по радио ещё не объявили Коммунизм, где-то есть несколько несознательных сволочей, которые начнут греть свои Жопы над газовой плитой, вместо того, чтобы отправить этот газ, например, положительным финским буржуям и купить нашим любимым женщинам финские сапоги, чтобы не мёрзли у наших любимых женщин ноги и не простужались у наших любимых женщин придатки, и чтобы нарожали они нам детишек здоровых и много, а то скоро одни узбеки будут в СССР жить, хотя против узбеков никто ничего против не имеет, очень хороший они хлопок выращивают на портянки нашим солдатам, и на ХБ нашим сержантам, и на ПШ нашим офицерам.
   Вот как надо глобально мыслить, сейчас уже никто так не умеет.
   А если кто сильно замёрз, тот может взять лом и обколупать лёд вокруг подъезда: тогда и сам завтра на этом месте руку не сломает, и людям приятно, а тепло-то как. А потом прийти домой, зажечь свечечку, зачерпнуть на балконе из эмалированного ведра квашеной капусты да с брусникой и выпить стопку ледяной водки, а потом плясать и петь, а потом ебать жену под ватным одеялом, а там утро и на работу. А на работе хорошо: там и свет, и тепло, и в столовой стакан сметаны дадут, только точи свою гайку, дери зубов побольше и рисуй свой чертёж огромный, чистый и прекрасный, как Летающий Остров Солнца. И слепят с него за это обобщённый барельеф с цыркулем и отбойным молотком на фронтоне городского педагогического института.
   Но никто уже не пользуется ломом, вообще никто.
   А ведь раньше миллионы людей ходили с ломом, с киркой, с кайлом, с сучкорубом.
   Вот хоть кто-нибудь из вас умеет толком обрубать сучки? Хуй. Никто не умеет. А раньше все умели, и пели песни, и шли на парад, и рожали детей, здоровых и много.
   И нас тоже рожали здоровыми.
   Мы, когда родились, орали басом, ссали в палец толщиной и разгрызали молочными зубами деревянные прутья. А потом ссутулились, сморщились, надели на нос очёчки, у нас повылезли волосы и стали мы фрустрированные невротики и латентные шизофреники. Как жизнь? — спрашивают нас. Да всё нормально, отвечаем мы, да.

В рабочий полдень

   В тысяча девятьсот семьдесят девятом году в одной ленинградской радиостанции сотрудники, празднуя седьмое ноября, перепутали магнитофонную катушку и пустили в эфир такую песню Аркаши Северного:

 
Из рэстурана вишьла блять
Глаза её осоловэли
Она сказала: в рот ебать
И села срать около двэри
 

   Поскольку это происходило именно седьмого ноября, уже через шесть минут в студию вошли автоматчики, тогда они ещё ходили без масок, и расстреляли на месте весь присутствовавший персонал.
   Затем перерубили силовые кабели, засыпали трупы негашёной известью, залили подходы бетоном и опечатали круглой печатью.
   Через много лет, в середине девяностых, один радиолюбитель из Киришей поймал довольно сильный радиосигнал, по которому передавали концерт в рабочий полдень, при том что ни одна радиостанция не была зарегистрирована на этой частоте.
   Радиолюбитель сообщил об этом в комитет по радиочастотам. Радиостанцию запеленговали: оказалось, что концерт идёт из опечатанного помещения. При этом все печати и бетон были в полном порядке, и никакое электричество внутрь помещения не подавалось.
   Органы поначалу собирались предпринять какие-нибудь меры, например, всё взорвать нахуй, но прослушав передачи, решили оставить как есть: ну и что что Мёртвые, зато песни передают хорошие, зарплату изнутри не просят, электричества и горячей воды не потребляют.
   Так и идёт до сих пор по этой радиостанции бесконечная программа в рабочий полдень: «Мария Степановна Смирнова из города Кустанай просит поздравить своего мужа Степана Васильевича с сорокалетием и передать для него песню нежность в исполнении Майи Кристалинской».
   Крутят песни в исполнении только тех артистов, которые уже умерли: Юрия Гуляева, Марка Бернеса, Гелены Великановой. Когда убили Талькова, стали часто передавать его песню Россия. А вот Виктора Цоя не любят передавать, не нравится он им там: ни слуха у него, ни голоса.
 
   У певцов есть такое поверье, что если их по этой радиостанции передадут, а они ещё не умерли, то значит будут долго жить.
   Но там редко ошибаются. Да никогда вообще не ошибаются.

Православная Бомба

   Давным-давно, ещё при коммунистах в прошлом веке, жадные империалисты изобрели Нейтронную Бомбу.
   Нейтронная Бомба была устроена очень Цынично: после её взрыва люди испарялись тут же, а вещи все оставались целые. Заходишь в дом — никого нет, ни души. Суп на плите, котлеты в холодильнике, бельё в шифоньере. Надевай хозяйские кальсоны и живи.
   Американские империалисты предполагали использовать эту бомбу, чтобы переселить из америки в советский союз негров, потому что к тому времени негры их уже довольно сильно заебали. Но несколько негров съездили посмотреть квартиры под видом туристов и вернулись с кривыми мордами: не понравилось им — в америке квартиры лучше. Кроме того, за три дня негры не увидели в советском союзе ни одной посудомоечной машины, ни одной, даже в кремле.
   В общем, бомба так и не пригодилась, и империалисты её забросили.
   Да и хуй с ними, с империалистами, всё равно мы их ещё похороним, но тогда же академики Зельдович и Шнеерзон изобрели в ответ не то Позитронную, не то Гиперонную бомбу, которую затем, чтобы угодить империалистам, тоже забросили. И совершенно зря, потому что на самом деле Бомба была никакая не позитронная и не гиперонная, а самая настоящая Православная.
   Она действовала прямо наоборот американской: если такую бомбу сбросить, например, на Москву, а на Москву её обязательно надо сбросить, то все москвичи останутся живые, но будут стоять Голые посреди чиста поля. Ну, может быть, рощица там ещё кудрявится на месте бывшего кремля.
   Половина москвичей, конечно же, сразу часа через три без своих мобильников и палм-пилотов околеет, это понятно. Другая же половина погорюет слегка по квартирке своей в бирюлёво, а потом прикроет срам лопухом, откопает на участке самогонный аппарат, ещё дедом-покойничком так закопанный, что никакая человеческая бомба не достанет, и заживёт наконец как указано: про завтра не думая и про вчера не сокрушаясь. Тихо, скромно. Что выросло — то и выросло. Откусил от дерева и съел.

Сверхчеловеки

   В семидесятых годах прошлого века советские учёные много работали над выведением сверхчеловека. Не такого неприятного, как у фашистов, а хорошего советского сверхчеловека, в основном для космических нужд: станция Салют тогда уже довольно сильно разваливалась — то гайка открутится, то телескоп отломится и уплывёт в космос, гоняйся там за ним. Поэтому космонавтам постоянно нужно было вылезать наружу что-нибудь подкручивать, привязывать, заклеивать и замазывать, чтобы, например, воздух не выходил. А скафандры были страшно дорогие: миллион тогдашних рублей за один ботинок. Два раза в космос вышел — и выбрасывай скафандр: там рукав порвался, здесь космические лучи дырку проели, не напасёшься. Вот и решили вывести специальных людей, которые могут выходить в космос без скафандра.
   Для этого открыли секретную лабораторию в научном городе Пущино-на-Оке и стали там крыс облучать, травить всякой дрянью, бить током, а то и просто пинать сапогами: если какая-то крыса от этого не сдохнет, тогда её с другой крысой скрещивают, которая в кипятке не утонула.
   Так продолжалось довольно много лет, пока наконец не произошёл случай.
   Всем известно, как происходили открытия в советских лабораториях: кто-то нажрался спирту, нажал не ту кнопку, разбил колбу, потом перепутал провода — вот вам и сверхпроводимость.
   В этот раз пьяный лаборант уронил крысу в цистерну с жидким азотом, а когда вылавливал её пожарным багром, свалился туда сам. Позже безуспешно пытались выяснить, что пил этот лаборант и что у него было в карманах, потому что после его падения в цистерну жидкий азот внезапно превратился в стеклянную массу, до того вонючую, что все разбежались кто куда.
   Только через два дня сантехник, зажав нос, пробрался в помещение и обнаружил там разбитую вдребезги цистерну и мумию лаборанта с откушенной головой. Крысу не нашли, нашли прогрызенную в бетонной стене дыру диаметром где-то метр.
   Через некоторое время из окрестностей научного города Пущино-на-Оке стали поступать известия: в овощеводческом совхозе был съеден весь урожай капусты, пусть и гнилой, но всё равно жалко, а также загрызены три коровы из частного сектора. Свидетели, тоже все до единого пьяные, утверждали, что видели в лесу крысу размером со свинью, но им, конечно, не поверили.
   Однако вскоре в винно-водочном магазине утром действительно была обнаружена огромная крыса: она храпела вверх животом среди горы разгрызенных водочных бутылок. Продавщица ударила крысу по голове молотком, после чего крыса пошатываясь встала, наблевала на пол битым стеклом, перекусила продавщице щиколотку и неторопливо ушла в сторону леса. Больше про неё в Пущино-на-Оке никто ничего не слышал.
   Зато в подмосковном городе Коломна, во время ежепятилетней обязательной чистки сусловаренных чанов на местном пивоваренном заводе, в одном из чанов был обнаружен труп огромной крысы. Труп был вполне хорошо сохранившийся, несмотря на то, что в чан довольно часто заливали кипяток и другие агрессивные жидкости. Пивовары не стали очень уж сильно по этому поводу переживать, потому что мышей в пивные бутылки разливали довольно регулярно, а слишком принципиального отличия мыши от крысы ещё никто не обнаружил. Ну крыса и крыса, делов-то.
   Поэтому не стали связывать этот факт с некоторыми происшествиями среди любителей местного жигулёвского пива, когда например простой фрезеровщик металлоремонта по пьяной лавочке повалил башенный кран, или тихая домохозяйка забила мужа шумовкой до такой степени, что труп не удалось опознать.
   Ещё был случай, когда пенсионер-садовод за ночь разобрал десять километров железнодорожного пути, чтобы построить забор вокруг своего участка.
   Однако когда простой двоешник Серёжа, любитель допивания из кружек в пивном ларьке, сбил из рогатки самолёт ТУ-154, органы заволновались: в те времена этот самолёт ещё ни разу не падал— это потом он стал валиться каждую неделю, а тогда он был ещё вполне летучий.
   А уж после того, как два автослесаря, опять же во время пьяной драки после совместного распития, вдребезги разбили памятник Владимиру Ильичу Ленину и смяли в лепёшку танк Т-34 на постаменте, органы забеспокоились уже не на шутку и стали принимать меры. Во-первых, они довольно быстро всё выяснили: про лаборанта, про крысу, про пиво и прочие факты. Во-вторых, был составлен список особенно больших любителей пива в городе Коломна.
   После гибели спецподразделения при попытке ареста уже упоминавшейся домохозяйки, органы сильно задумались. Затем недолго посовещались и выжгли весь подмосковный город Коломна напалмом.
   Советский напалм славился тем, что горел он так себе, зато дыму от него было просто пиздец сколько — никто не выживал, абсолютно. Страшное это было, антигуманное оружие, его потом запретили.
   Через четыре часа после применения напалма из чёрной стены дыма к окружившим город установкам град вышли двенадцать закопчёных человек. Двоешника Серёжи среди них не было — видимо, недостаточно он выпил пива.
   Кроме него, все были на месте: и домохозяйка, и два автослесаря, и пенсионер, и фрезеровщик. Ещё среди них были сторож вневедомственной охраны и учитель рисования из восьмилетней школы. Остальные тоже где-то записаны в документах КГБ, но документы очень секретные, а так всех не упомнишь.
   Сверхчеловеки изза напалма были не очень активны, поэтому на выстрелы в упор отреагировали вяло: перевернули несколько установок град и в буквальном смысле оторвали голову какому-то не в меру энергичному майору. После этого они образовали цепь и побрели куда-то на юго-восток.
   Военная разведка тщательно отслеживала их маршрут. На их пути было установлено несколько сотен мин, в пустыне Кзыл-Кум группа подверглась мощной бомбардировке. В результате группа без потерь вышла к советско-китайской границе в районе посёлка Кульджа и затерялась на территории Синдзянь-Уйгурского национального округа.
   Далее, по сведениям внешней разведки, сверхчеловеки в конечном итоге оказались в дружественной Советскому Союзу народной республике Кампучия, где поступили на службу к тогдашним её руководителям товарищам Пол Поту и Йенг Сари, которые как раз затеяли установить в Кампучии всеобщее и безграничное счастье.
   Однако когда число жертв превысило пять миллионов человек, товарищи Пол Пот и Йенг Сари забеспокоились и попытались как-то урезонить сверхчеловеков, напирая на буддистские принципы, но понимания не нашли. Тогда товарищи Пол Пот и Йенг Сари обратились за помощью к советскому правительству.
   Попытки сбить сверхчеловеков при помощи наиновейшего лазера из космоса, а также накрыть их баллистической ракетой с ядерной боеголовкой закончились ничем. Правда, погибло ещё несколько миллионов местных жителей, но их к тому времени уже никто не считал.
   Советские военные уже не знали, что бы ещё придумать, но к счастью всё разрешилось само собой: сверхчеловеки стали пропадать. То есть, вот стоял сверхчеловек, и вдруг рассыпался в пыль.
   Видимо, чтото у них в организме поломалось из-за сверхчеловечности. Так и рассыпались все, кроме почему-то фрезеровщика Николая, который жив и по сей день.
   Кампучийские матери пугают Николаем своих детей: мол, выйдет из леса страшный человек и сожрёт. И не врут при этом: действительно выйдет и действительно сожрёт — уже несколько тысяч сожрал. Чтобы задобрить Николая, местные жители отправляют ему не нужных в кампучийском хозяйстве девочек. Девочки в основном очень мелкие, но Николай ничего — берёт.
   На исходе века он вдруг затосковал по родине, только не знал, где она, родина. Поплыл наобум, добрался до Индонезии — не понравилось: одни чучмеки, исповедуют ислам, православия не понимают.
   Сходил в Гималаи, взобрался на самую высокую горку, огляделся: где там Россия? Не видать России, облака. Чиркнула по небу звёздочка — то упала в океан последняя русская станция Мир.
   Вздохнул Николай и вернулся назад в Кампучию — всё-таки там привычно.
   В научном городе Пущино-на-Оке некоторое время исследовали Вонючее Стекло, но вскоре забросили: сильно уж оно воняет, даже исследовать неприятно. Тут началась перестройка, и почти все учёные поразъехались кто куда, в основном в город Сан-Диего в Калифорнии.
   В середине ельцинского правления вновь занялись было выведением сверхчеловеков: даже вывели двоих — Гусинского и Березовского, но таких сверхчеловеков забраковала приёмная комиссия, так что обоих прогнали на улицу, потому что кормить нечем. Позже, уже при президенте Путине, из-за них весь институт полтора года сидел без зарплаты.
   Так что ничего хорошего пока со сверхчеловеками не вышло.

План Спасения

   Людей необходимо уничтожать.
   От них уже просто житья никакого не стало: в метро сесть некуда, в магазинах не протолкнёшься, семечками всё заплевали.
   Люди расхватали все прекрасные вещи: зайдёшь в магазин, а там остались одни картонные сосиски и кособокие пиджаки. Даже продавцы уже спохватились: на те вещи, которые им самим нравятся, они специально ломят такие цены, чтобы никто не купил.
   И главное, нет от них никакого спасения.
   Запрёшься у себя в квартире, так нет: звонят, сволочи! В дверь, по телефону, в пять утра, сорок восемь звонков. «Да!!! Алло!!!» «Что новенького?» — спрашивают. Всех уничтожать.
   Чтобы от людей убежать, нужно сначала полчаса в метро на эскалатор проталкиваться, потом в электричке два часа про пластмассовые чудо-верёвки слушать и ещё час через бурьян в самую чорную чащу прогрызаться, чтобы выйти, наконец, на поляну. А там уже насрано, в самой середине. И бутылка от кока-колы.
   Пустыня, джомолунгма, антарктида, луна — нигде спасения нет. Вылезут и бутылочку спросят. Или как дела.
   Поэтому — уничтожать.
   Для начала нужно всем желающим раздать автоматы и сказать, что им ничего не будет.
   Уже через день половина начальников, зятьёв, тёщ, свекровей и тамбовских родственников будет валяться в лесопосадке.
   Трамваи утопить, метро засыпать, нечего шастать туда-сюда, пусть дома сидят, детей воспитывают как следует, а то все стены хуями изрисовали уже.
   Отключить воду. Когда спросят, где вода, ответить: «Выпили. Сами знаете, кто».
   Бани взорвать, сказать, что чеченцы. Электричество отключить, сказать, что хохлы.
   Через неделю ещё живых собрать на площади и рассчитать на первый-четвёртый. Первых-вторых расстрелять на месте, третьих объявить сраным говном, четвёртых — сверхчеловеками.
   Сраное говно поселить в бараки и кормить червивым горохом. Сверхчеловеков поселить в Кремль и Эрмитаж и кормить одними устрицами. В туалет не выпускать. Каждую пятницу проводить среди сверхчеловеков розыгрыш лотереи. Кто выиграл, того уничтожать.
   Установить полную диктатуру. Диктатора назначать по понедельникам из сраного говна. В воскресенье вечером расстреливать. С вечера воскресенья до утра понедельника — полная анархия. Все ебут всех. Кого не ебут, того уничтожать. В шесть утра все на работу.
   Через год оставшихся посадить в баржу и утопить.
   Выйти на поляну, проверить — если опять насрано, всё повторить.

План Спасения-2

   Прежде чем спасать население, его необходимо рассортировать.
   Для этого устраивается коридор, в нём пятьдесят, например, дверей. Двери в случайном порядке открываются на себя и от себя. На них в случайном же порядке развешиваются таблички НА СЕБЯ и ОТ СЕБЯ.
   Если кто ни разу не угадал — того отправлять налево, кто все до единой угадал — направо. А остальных — в телогрейки и в Лагерь.
   Которые ничего не угадали, тех назначают придумывать мысли, как бы сделать так, чтобы всем хорошо. А которые всё угадали заставляют тех, которые в телогрейках, это в жизнь воплощать.
   Можно, например, придумать построить забор от тихого океана до атлантического, чтобы на каждой его дощечке слово ХУЙ было так написано, что ни одна буква на другую во всём заборе не похожа.
   Да много разных смешных штук можно выдумать.

План Спасения-3

   Для полного и окончательного наступления Нового Православного Порядка необходимо следующее:
   Вкопать на обоих полюсах чугунные столбы высотой километров триста. Чугуна у нас дохуя и девать нам его совершенно некуда. На каждом столбе сверху устанавливаются реактивные двигатели с ракеты протон, штук сто или двести, лучше тысячу, и эти двигатели дуют на северном и южном полюсах в противоположные стороны. Керосину нам тоже не жалко, а Европа обойдется, потому что скоро он ей всё равно не понадобится. Лет через десять-двадцать земная ось изменит угол наклона и америка окажется на Тёмной Стороне Земли, а Европу всю смоет тайфунами и цунами в результате таяния антарктиды. На Руси установится приятный мягкий климат, наподобие того, который сейчас на сейшельских островах, а весь талибан окажется в зоне вечной мерзлоты.
   Если Православному захочется зимушки-зимы и прокатиться на с бубенцами тройке, он может поехать в Африку. В Африке будет климат как сейчас в сибири, негры научатся лепить пельмени, бить белку в глаз и сбивать кедровые орехи при помощи деревянных колотушек — это у них должно хорошо получаться. Немного жалко австралию, она в общем-то никому ничего плохого не сделала, но и хорошего тоже, так что да и хуй с ней.
   В дальнейшем необходимо будет установить такие же столбы в противоположных точках экватора и замедлить скорость вращения земли вокруг оси раза в два, потому что нынешнюю продолжительность суток наверняка установили нетерпеливые Жыдомасоны, которым хочется, чтобы у них почаще наступала ханука. А Православному не надо, чтобы чаще, ему надо чтобы Новый Год был в два раза длиннее. Кроме того, Православный при нынешних сутках только продрал глаза и совсем уже было собрался поработать — а уже вечер и необходимо пить Водку. Из-за этого Жыдомасоны пока ещё всегда выигрывают.
   Те люди, которые окажутся на Тёмной Стороне Земли, они конечно сразу запросятся назад и мы их пустим, потому что мы в общемто не такие уж злые. Мы пошлём их добывать цырконий из месторождений в оттаявшей антарктиде. Нам самим этот цырконий нахуй не нужен, но главное в нём то, что он страшно ядовитый и добывать его очень неприятно. И когда бывшие наши соотечественники изблюют гамбургеры и кока-колу из чрева своего, вот тогда мы может быть их и пустим пожить гденибудь за чертой оседлости.
   В общем пиздато всё будет.

Седьмое Ноября

   Нужно немедленно вернуть обратно праздник Седьмое Ноября. Чтобы не эта наёбка с зюгановым-анпиловым под балалайку, а чтобы правильная Демонстрация Трудящихся, чтобы портвейну выпить и пройти с азербайджанским флагом перед трибунами с хорошими уважаемыми людьми, где Безумный Человек всё время кричит про то, что слава нам, таким славным, и ура всем до единого: и крутильщикам, и вертельщикам, и копателям, и всем нашим дорогим и любимым, они тоже заработали, и ещё раз нам ура и слава, и какие мы молодцы, что все сюда пришли, и ещё три раза ура.
   А потом пойти в гости есть там салат-оливье. Какой-то человек ведь специально придумывал салат-оливье, чтобы в нём пьяной харей было удобно лежать, но на самом деле в салат-оливье никто никогда мордой не падает, не для того он на стол поставлен, а для того, чтобы тушить в нём окурки. Нет лучше места, чтобы тушить окурки, чем салат-оливье, это все знают.
   В общем, так: хуй с ним, с бывшим советским союзом, а салат-оливье на Седьмое Ноября верните, сволочи.

Справедливость

   Обязательно должна быть Справедливость. Без Справедливости нельзя.
   Справедливость это или, наоборот, Несправедливость — вычисляется математическим путём. При этом Справедливость всегда должна быть больше, чем Несправедливость.
   Вот, допустим, пришёл человек в магазин, дал продавцу десять рублей и ждёт, что тот даст ему взамен бутылку пива. Если так оно и произошло, то говорить не о чем: нет тут никакой ни Справедливости, ни Несправедливости. А вот если продавец деньги взял и говорит: давай-давай, ступай отсюда, что стоишь, как пень? — тогда это Несправедливость, и чтобы снова была Справедливость, нужно поджечь магазин, чтобы сгорело тысяч на пятьдесят, это как минимум.
   Но лучше бы конечно ещё расстрелять продавца, да и его хозяина тоже неплохо бы.
   Или ещё: если кто-то расскажет, что в такомто году Сталин расстрелял миллион человек, его тут же спросят — а что это за люди были? Может быть, они все были Жулики? Тогда это Справедливо. И если даже из них сто тысяч были не Жулики, то это всё равно Справедливо, потому что сто тысяч гораздо меньше, чем девятьсот.
   И даже если наоборот было всего сто тысяч Жуликов — то это всё равно Справедливо, потому что если бы их вовремя не расстреляли, они бы ещё десять миллионов человек ограбили, потом украли бы у всех продуктовые карточки и продали Россию фашыстам.
   Хорошо бы написать специальную компьютерную программу, которая считает Справедливость. А то все считают в уме, считать мало кто хорошо умеет, поэтому у всех разное получается — у одних вроде бы Справедливость, а у других — совсем Несправедливость, и все от этого спорят, ругаются, потом не здороваются друг с другом, в общем, непорядок.

Пионерка

   Одна пионерка с бабушкой попала в оккупацию, и у них поселился Фашыстский Офицер. Однажды Офицер позвал в гости других офицеров, тоже Фашыстов, чтобы выпить шнапсу за победу германского оружия, и велел Пионерке приготовить им супу.
   Пионерка решила помочь Красной Армии и всыпала в суп полкило крысиной отравы.
   Когда она принесла Фашыстам суп, те сразу закричали: что, мол, это так воняет? «Да нет, ничего, — говорит Пионерка. — Очень вкусный супчик, кушайте на здоровье». «Неет! — говорят эти сволочи. — Ты давай сама сначала покушай».
   Пионерка села есть суп, съела две ложки, её тут же вырвало, она извинилась и стала есть дальше. Съела весь суп, ну и померла, конечно.