Гордон Люси. Нежданно-негаданно

   – Только чуть-чуть.
   Мимо прогрохотал встречный поезд. Наблюдая за мелькающими огнями, Ферн представила Данте каким-нибудь магистром оккультных наук: он притягателен и более чем загадочен, потому что скрывает свою истинную сущность под очарованием.
   – О чем вы думаете? – спросил он.
   – Я гадала, из какой части потустороннего мира вы могли появиться.
   – Даже не сомневайтесь, седьмой круг ада, – заявил Данте, вскинув бровь.
   Она поняла. Седьмой круг предназначен для тех, кто чрезмерно предавался сладким грехам.
   – Так и есть, – пробормотала Ферн.
   Несколько минут они пили шампанское в молчании. Затем он сказал:
   – Вы погостите у нас конечно же?
   – По мнению Хоуп, у меня нет другого выхода, по крайней мере на ближайшие несколько дней.
   – Дольше, намного дольше, – тут же возразил Данте. – Итальянская бюрократия нетороплива, но мы постараемся сделать ваше пребывание у нас приятным.
   В его намерении нельзя было ошибиться. «Что ж, почему бы и нет?» – решила Ферн. Ее устраивает флирт с мужчиной, который будет воспринимать его так же легко, как и она. Данте – привлекательный мужчина, интересный собеседник, и они оба знают, что к чему.
   – Жду с нетерпением, – отозвалась она. – Вообще-то Хоуп хочет, чтобы я рассказала ей об Англии.
   – Да, должно быть, ей не хватает общения с соотечественниками, – согласился Данте. – Но, заметьте, она всегда была одной из Ринуччи, и вся семья любит ее. Мои родители умерли, когда мне было пятнадцать, и с тех пор она заменила мне мать.
   – Вы живете с ними?
   – Нет, я живу в Милане, но считаю, что в Неаполе большие возможности для бизнеса. Поэтому, осмотревшись, я могу там остаться.
   – Чем вы занимаетесь?
   – Недвижимостью. Специализируюсь на необычных строениях, старых домах, которые трудно продать.
   Подняв глаза, Ферн увидела, что Данте устремил взгляд во тьму. Взгляд его был несколько отстраненным, словно он видел во мраке нечто такое, что скрыто от нее и тревожит его.
   Он взглянул на нее, улыбнулся, неохотно поднялся и протянул ей руку:
   – Пойдемте.
   У двери в купе Данте остановился и мягко проговорил:
   – Ни о чем не беспокойтесь. Обещаю, что все образуется. Спокойной ночи.
   Ферн проскользнула в купе, двигаясь тихо, чтобы не разбудить спящую Хоуп. В один момент она поднялась по лесенке и улеглась на полке, размышляя о мужчине, с которым только что рассталась. Он безумно привлекателен, и она не против того, чтобы провести какое-то время в его обществе, если это будет ни к чему не обязывающий флирт.
   Но долго предаваться размышлениям ей не пришлось. Она быстро уснула.
   На следующее утро они с трудом успели перекусить до прибытия в Неаполь. Хоуп нетерпеливо выглядывала в окно, гадая, кто из сыновей будет их встречать.
   – Джастин в Англии, а Люк в Риме, – перечисляла она. – Карло на Сицилии и вернется только через пару дней. Значит, кто-то из оставшихся троих.
   В конце концов оказалось, что все трое ждут на вокзале, весело приветствуя их. Они горячо обняли родителей, похлопали Данте по плечу и с интересом оглядели Ферн.
   – Это Франческо, Раггьеро и Примо, – представил Тони. – Не пытайтесь сейчас определить, кто есть кто. Знакомство состоится позже.
   – С Ферн приключилась неприятность, и она поживет у нас, пока все не утрясется, – сказала Хоуп. – А сейчас мне хочется поскорее домой.
   Машин было две. Хоуп, Тони и Ферн ехали в первой. Всю дорогу до дома Хоуп с нетерпением поглядывала в окно, пока, наконец, не схватила Ферн за руку:
   – Смотрите, вон вилла Ринуччи.
   На вершине поросшего лесом холма стояла большая вилла, обращенная фасадом к Неаполю и морю. Это место, словно окутанное золотистыми лучами солнца, просто очаровало Ферн.
   Когда они подъехали ближе, она увидела, что дом даже больше, чем ей показалось вначале. Какая-то пухленькая женщина и две пышногрудые девушки вышли встречать путешественников.
   – Это Елена, моя экономка, – объяснила Хоуп. – Девушки – ее племянницы. Они поработают здесь пару недель, потому что гостей ожидается много, и много детей, к моей огромной радости. Я позвонила Елене из поезда и попросила подготовить для вас комнату.
   В следующую секунду машина остановилась, дверца распахнулась, и Ферн повели по ступенькам на террасу, опоясывающую дом, а потом и в дом.
   – Почему бы вам сразу не подняться к себе в комнату? – предложила Хоуп. – Спуститесь, когда будете готовы. Тогда и познакомитесь с этими негодниками, которых я зову своими сыновьями.
   «Негодники» улыбались от удовольствия по поводу возвращения своих родителей, и Ферн потихоньку удалилась, понимая, что семье Ринуччи хочется некоторое время побыть без посторонних.
   Комната ее была роскошной, с отдельной ванной и широкой, удобной кроватью. Подойдя к окну, молодая женщина обнаружила, что из него открывается изумительный вид на Неаполитанский залив. Сейчас он был особенно красив: вода блестела, простираясь до самого горизонта и, казалось, предлагая бесконечные удовольствия и неведомые радости.
   Она быстро приняла душ и переоделась в светло-голубое платье, простое, но модное.
   Ферн услышала внизу смех и выглянула в сад. Семейство Ринуччи устроилось под деревьями, за простым деревянным столом. Все разговаривали и смеялись так дружно, что сердце ее вдруг наполнилось теплом.
   Сама Ферн была единственным ребенком, ее отец и мать не имели братьев или сестер. Родители отца умерли рано, а мамины эмигрировали в Австралию.
   Теперь и папы не стало, а мама уехала в Австралию. Ферн тоже могла поехать, но предпочла остаться в Лондоне и делать карьеру. Поэтому приходилось винить только себя в том, что ей одиноко и что некому было поплакаться в жилетку, когда произошел разрыв с Сандором Джейли.
   У нее, разумеется, есть приятельницы, с которыми она с удовольствием общается, но все они заняты карьерой, как и Ферн, и скорее склонны поздравить ее с успехом в работе, чем посочувствовать по поводу личных неурядиц. Она всегда возвращается в пустую квартиру, к тишине и воспоминаниям.
   А вот вилла Ринуччи, судя по всему, никогда не пустует.
   Хоуп заметила ее и помахала рукой, приглашая присоединиться к ним. Ферн с готовностью сбежала по лестнице. Когда она приблизилась к столу, мужчины встали со старомодной вежливостью, которую она нашла очаровательной. Данте взял ее за руку и подвел к остальным. Хоуп поднялась и поцеловала Ферн.
   – Это та леди, которая присоединилась к нам в поезде. Она немного погостит у нас, – сказала синьора Ринуччи.
   Затем она начала представлять молодых людей: вначале Примо, затем Раггьеро и Франческо. Все мужчины были высокими и черноволосыми. Черты лица Раггьеро слегка напоминали его кузена Данте.
   Франческо был погружен в себя, словно мысли его отягощены каким-то бременем. Он в свою очередь тепло приветствовал Ферн, но затем обратился к матери:
   – Я, пожалуй, поеду. Хочу оказаться дома раньше Селии.
   – А у нее не возникает подозрений насчет того, что ты постоянно опережаешь ее? – спросила Хоуп.
   – Она твердит, чтобы я перестал, но… – Франческо пожал плечами. – Я все равно тороплюсь. – Обращаясь к Ферн, он добавил: – Моя жена слепая и ужасно сердится, если замечает, что я слишком опекаю ее, но я ничего не могу с собой поделать.
   – Поезжай домой, – сказала Хоуп сыну. – Только не забудь о завтрашней вечеринке.
   Он нежно обнял мать и уехал. Почти сразу же подъехала другая машина, из которой вылезли две молодые женщины. Одна была черноволосой и такой грациозной, что даже заметный животик не портил ее красоту. Другая, белокурая и очень хорошенькая, вела за руку прелестного карапуза.
   – Это моя жена Олимпия, – сказал Примо, выводя беременную женщину вперед.
   – А это моя жена Полли. – Раггьеро указал на блондинку.
   Тут Ферн разглядела, что Полли тоже беременна, месяцев пять примерно.
   Приближалось время ленча. Хоуп пошла проверить, что готовит Елена, попробовать блюда и высказать свое мнение. К ней присоединились не только невестки, но и сыновья, которые смаковали яства и щедро давали советы – иногда слишком щедро, как заявила их мать.
   – Значит, то, что говорят об итальянских мужчинах, правда, – заметила развеселившаяся Ферн.
   – А что о нас говорят? – пробормотал Данте ей на ухо. – Умираю от любопытства.
   – Ну как же, итальянцы – фантастические повара, разумеется. А вы что подумали?
   Он разочарованно вздохнул:
   – Нет, нет, ничего. Ну да, мы интересуемся кулинарией, в отличие от англичан, которым хватает бекона и овсянки. – Внезапно он пристально вгляделся в ее лицо. – Что такое? Почему вы забеспокоились?
   – Возможно, пора позвонить в консульство. Вдруг у них уже появились какие-нибудь новости.
   – Сегодня днем я отвезу вас в Неаполь, и мы навестим здешнее консульство, а они свяжутся с Миланом. А сейчас давайте забудем о скучной реальности и сосредоточимся на главном – получении удовольствия.
   – Да, давайте, – с готовностью согласилась Ферн.
   После ленча Данте, верный своему слову, взял машину Тони и доставил молодую женщину в консульство.
   Новости ее ждали неутешительные. Ни паспорта, ни кредитных карточек обнаружено не было.
   – Похоже, кто-то их прикарманил, – предположил Данте. – Но, будем надеяться, вор не сможет ими воспользоваться.
   – Мы готовы выписать временный паспорт, – сказала молодая сотрудница консульства. – Но это займет несколько дней. Вон там будка, где можно сфотографироваться.
   – Нет надобности, я сам сфотографирую, – возразил Данте. Оглядев сумку Ферн, он добавил: – Если вы одолжите мне камеру.
   Она достала фотоаппарат и вручила ему:
   – Почему вы уверены, что я не потеряла и его?
   – Женщина, которая запечатлела на пленку измену своего любовника, наверняка никогда не расстается с фотоаппаратом.
   Следующие несколько минут они провели на улице, и Ферн поворачивалась то так, то этак по команде Данте.
   – Чуть-чуть спустите бретели топа, – велел он. – У вас красивые плечи, давайте покажем их. Хорошо. А теперь тряхните головой, чтобы волосы распушились.
   – Для паспорта такие снимки не подойдут, – бросила Ферн.
   Он ухмыльнулся:
   – А кто говорит о снимках на паспорт? Может, у меня своя коварная цель.
   Вернувшись в здание, они показали результаты сотруднице, которая просматривала их с терпением святого.
   – Ничего не годится. Думаю, вам все же следует воспользоваться фотобудкой, – подвела она итог.
   – Надо было сразу так сделать, – проворчала Ферн.
   – Но тогда моя коварная цель не была бы достигнута, – легкомысленно возразил Данте. – Идемте и сделаем ваши фотографии, на которых вы будете выглядеть скучной и добродетельной.
   – А вы намекаете, что я не скучная и не добродетельная?
   – На какую часть вопроса вы хотите услышать ответ?
   – Давайте просто поскорее покончим с этим, – поспешно проговорила она.
   Когда формальности были улажены, Данте отвел Ферн в кафе на набережной и заказал по чашечке кофе.
   – Если вам кажется, что вилла Ринуччи перенаселена, – сказал он, – советую не торопиться с выводами. Подождите до завтра, когда прибудут остальные члены семейства.
   – Их довольно много, да?
   – Совершенно верно, хотя не все живут поблизости. Люк с Минни приезжают из Рима. Джастин с Эви из Англии, вместе с Марком, сыном Джастина, и их близнецами.
   Ужасная мысль поразила Ферн:
   – А где они будут жить?
   – На вилле, разумеется.
   – Значит, я заняла чью-то комнату? Кому-то придется спать на диване, а я не могу это допустить. Мне надо уехать.
   – И где вы остановитесь? В отеле? Без денег и документов?
   – Ну, если бы вы одолжили мне денег, я бы все вернула…
   Данте покачал головой:
   – Извините, нет. Заверять служащих отеля, что вы лицо благонадежное, хотя на самом деле я о вас ничего не знаю, было бы крайне неприлично. А мы всегда должны вести себя прилично, не так ли?
   Несмотря на свое смятение, Ферн не могла не рассмеяться.
   – Вы, – проговорила она нарочито медленно, – не заметили бы приличие, даже если б оно подошло и щелкнуло вас по носу.
   – Проклятье! – напыщенно воскликнул Данте. – Она видит меня насквозь. Ну ладно, признаюсь. Я намерен удерживать вас на вилле в качестве пленницы, покорной моей воле. Наличные помогут вам сбежать, и я не достигну своей порочной цели.
   – Интересно, смогу ли я угадать вашу порочную цель? – сухо заметила Ферн.
   – Вы всецело в моей власти.
   – Мечтать не вредно, – усмехнулась она.
   – Вот именно, человеку свойственно мечтать. – Данте многозначительно поглядывал на нее.
   – Да мечтайте себе на здоровье, только не стоит смешивать мечты с реальностью, – отозвалась молодая женщина. – И вы не ответили на мой вопрос. Чью комнату я занимаю?
   Он промолчал.
   – О нет, пожалуйста, только не говорите мне…
   – Если хотите, мы можем разделить ее, – предложил он.
   – Перестаньте, ради бога!
   – Ну хорошо, хорошо, больше не буду. Нельзя ругать меня всего лишь за попытку.
   – Можно и нужно.
   – Если бы вы оказались на моем месте и сидели бы, как сижу я, любуясь прекрасной женщиной…
   Она сдалась. Как можно вразумить мужчину, у которого в глазах отплясывают чертики?

Глава 3

   – Если вы собираетесь отвергнуть меня, тогда мне придется утешаться теми снимками, которые я сделал, – заметил Данте.
   – Я их удалила, – тут же сообщила Ферн.
   – Как бы не так! Если вы сохранили доказательства измены своего любовника, то уж снимки, на которых вы выглядите как мечта любого мужчины, точно не стерли.
   – Бога ради, перестаньте так разговаривать со мной.
   – Почему?
   Что ему ответить? Не объяснять же, что словесная перепалка с ним пробуждает в ней некое чувственное волнение.
   Данте совершенно ясно дает понять, что его влечет к ней, но делает это легко и непринужденно. Ей приятно его общество, рядом с ним она может расслабиться. Ферн не сомневалась, что он прыгнул бы к ней в постель при первом же намеке. Ну а пока Данте Ринуччи вынужден молоть чепуху, дожидаясь благоприятного момента.
   Интересно, сколько женщин побывало в его объятиях и чем все заканчивалось? Она подозревала, что Данте часто говорит девушкам «прощай», относясь к любви легко и не задерживаясь у одной пассии слишком долго. Но на самом деле в нем скрыты такие глубины, о которых не знает никто, – так подсказывала ей женская интуиция…
   – Впрочем, если подумать… – Тон Данте изменился, стал будничным. Он полез в свой бумажник и протянул Ферн пачку банкнот. – Вы не можете обходиться совсем без денег.
   – Но вы сказали, что не…
   – Мы вернулись в реальный мир. У вас должно что-то быть. Возьмите.
   Она поглядела на пачку:
   – Так много? Нет, Данте, пожалуйста… Я не могу это взять. – Отделив несколько бумажек, Ферн попыталась вернуть ему остальные.
   – Вы же не знаете, сколько вам может понадобиться, – твердо сказал Данте, отстраняя ее руку. – Кроме того, с деньгами вы будете независимы. Припрячьте их хорошенько. – Он говорил как школьный учитель.
   – А как же насчет того, чтобы держать меня в плену? – поинтересовалась она, убирая деньги в сумочку. – Моя независимость не способствует достижению вашей коварной цели.
   – Верно, – задумчиво протянул он. – С другой стороны, ничто из того, что завоевывается силой, не приносит удовольствия. Лучше, когда женщина сама стучит в дверь и заявляет, что больше жить не может без твоих пылких объятий. Так гораздо интереснее.
   – А вы полагаете, я поступлю именно так?
   Данте, казалось, задумался.
   – Нет, вы скорее пойдете на костер, чем уступите хоть дюйм. Но, как я уже говорил, человек имеет право помечтать.
   Между ними воцарилось полнейшее шутливое понимание.
   Потом они не спеша поехали обратно на виллу, где как раз готовился ужин.
   – Некоторые появляются удивительно вовремя, – съязвил Франческо, дружески ткнув Данте в плечо. Он съездил домой и вернулся со своей женой Селией.
   Ферн ни за что не догадалась бы, что Селия слепая. Она была весела, жизнерадостна и вертела головой, будто с удовольствием рассматривая окружавшее ее. Они завели непринужденную беседу, сидя на террасе и болтая о работе. Селия занималась тем, что делала окружающий мир приемлемым для незрячих.
   – Я работаю над проектом, как сделать театры более удобными, – рассказывала она. – Например, необходимо аудиосопровождение через наушники с описанием происходящего. Пару месяцев назад мы с Франческо были в Лондоне, посетили много представлений, чтобы меня осенили какие-нибудь идеи. На одном спектакле все сходили с ума по звезде, Сандору Джейли. Говорят, он выглядит невероятно сексуально в короткой тунике. Но Франческо мне ничего не сказал, и я узнала об этом уже потом, когда в газетах появились какие-то невероятно скандальные снимки Сандора. Эй, в чем дело?
   Данте резко втянул в себя воздух. При виде его испуганного лица Ферн расхохоталась.
   – Я сказала что-то не то? – спросила Селия.
   – Вовсе нет, – выдавила Ферн, – просто…
   Она коротко поведала свою историю, и Селия в ужасе прикрыла рот рукой:
   – О нет! Что я наделала? Я не хотела… Пожалуйста, пожалуйста…
   – Все в порядке, – поспешила заверить ее Ферн. – Я уже давно вижу во всем этом исключительно забавную сторону. О господи! – Она снова рассмеялась, затем постаралась заверить Селию, что совсем не убита горем.
   Подняв взгляд, она обнаружила, что Данте наблюдает за ней со странной улыбкой, а выражение его лица можно, пожалуй, назвать восхищенным.
   Послышался голос Хоуп:
   – Ферн, дорогая, где вы? Мне нужна ваша помощь.
   – Я вернусь через минуту. – Ферн поспешила прочь.
   Селия прислушивалась к ее удаляющимся шагам и, когда они стихли, повернулась к Данте:
   – Она прелесть. Тебе повезло.
   – С чего ты взяла, что она моя?
   – Франческо говорит, ты не сводишь с нее глаз.
   – И не без причины. Есть на что посмотреть.
   – Думаю, лицо у нее мягкое и доброе, как и голос. Судя по голосу, она чудо.
   – Она и есть чудо, – пробормотал Данте.
   – Она правда уже переболела тем парнем… ну, которого прозвали Мистер Сексуальные Ноги?
   – Я уклонюсь от ответа, – бросил он через секунду. – Идем ужинать?
 
   Тот вечер оказался одним из самых приятных вечеров в жизни Ферн. Когда солнце село, в саду зажгли фонари, и в конце концов все отошли от стола, предпочитая выпить вина под деревьями.
   – Полагаю, ваша семья нашла секрет счастливого брака, – задумчиво проговорила Ферн. – Все ведут себя как влюбленные в период ухаживания, даже Тони и Хоуп – после стольких-то лет совместной жизни.
   Данте кивнул:
   – Хоуп считает, это заслуга Тони, милейшего человека в мире. Он всегда был очень добр ко мне. Я рад, что сейчас он счастлив, даже если жизнь ближе к закату, чем к рассвету.
   – А что лучше?
   – Можно только гадать.
   – Гадать – еще одно из удовольствий? – улыбнулась Ферн.
   Он чуть заметно пожал плечами и сменил тему:
   – Пойдемте полюбуемся неаполитанским закатом.
   Они наслаждались чудом, которое творилось над заливом. На одно ослепительное мгновение свет стал насыщенно красным, и, казалось, солнце вот-вот вспыхнет.
   – Не важно, сколько раз я видел это, – пробормотал Данте. – Никогда не надоедает. Пока в мире так много красоты… – Он замолчал.
   – Вы много времени проводили здесь? – поинтересовалась Ферн.
   – С тех пор как умерли родители, я, так сказать, курсировал между родственниками, жил с тетями, дядями, дедушками и бабушками. Однажды летом я приехал сюда и влюбился во все это. Здесь я почувствовал себя почти как дома.
   – Это звучит так грустно – переходить от родственников к родственникам, не имея родного гнезда.
   – Мне нравится, что у меня большая семья. Ничто не сравнится с ощущением, что у тебя за спиной целый клан.
   – Разве нет ни одного члена клана, в котором вы нуждаетесь больше, чем в остальных?
   – Хоуп и Тони стали для меня вторыми родителями. Как и вы, я единственный ребенок, зато у меня целая куча кузенов и кузин.
   Наконец все снова вернулись в дом. Детей надо было укладывать спать, да и Хоуп хотела лечь пораньше. Ферн была рада возможности удалиться в свою комнату, побыть в одиночестве и подумать обо всем, что с ней произошло.
   Поразмышлять о Данте Ринуччи.
   Он привлекательный, забавный, сексуальный и явно не прочь поразвлечься. Поскольку она тоже не против, нет никакой проблемы, за исключением ее внутреннего голоса, который то и дело твердит: «Остерегайся!»
   Но чего остерегаться? Есть в нем нечто не укладывающееся ни в какие рамки. Чепуха! Она все выдумывает.
   Ферн надела ночную рубашку, взяла свой ноутбук и подсоединила его к цифровой камере. Секунду спустя она рассматривала снимки, которые сделал Данте.
   Кто эта женщина с дразнящим взглядом, зазывно улыбающаяся мужчине? Не может быть! Это Данте заставил ее так посмотреть на него. Этот мужчина – прирожденный шоумен, обладающий даром вовлекать в свое шоу всех.
   Послышался стук в дверь и голос Данте:
   – Это я.
   Ферн испустила вздох отчаяния. Она, конечно, ожидала, что он появится у ее двери, но не так скоро. Где же опытный, чуткий мужчина, чью ненавязчивость она оценила? Неужели он окажется в конце концов вульгарно банальным? Жестокое разочарование.
   Пока Ферн подбирала слова для отказа, он постучал еще раз:
   – Можно войти?
   – Да, – поспешно отозвалась она, хватая халат и набрасывая его.
   – А, вы вывели снимки на экран, – заметил он. – Я надеялся посмотреть на них. Хороший я фотограф?
   – Э… да, некоторые снимки очень неплохи, – растерянно проговорила она.
   Данте был полностью одет и, казалось, не замечал, что Ферн уже переоделась ко сну. Его заинтересованный взгляд был устремлен на экран компьютера.
   – Мило. Вы фотогеничны, и освещение было удачное.
   Он просмотрел снимки до конца, затем в обратном порядке, потом еще раз сначала, пока не выбрал тот, который ему особенно нравился. На нем Ферн только что встряхнула волосами, и они легли мягкими волнами вокруг лица, обрамляя улыбку.
   – Я бы хотел копию вот этого снимка, – сказал Данте. – Вы выглядите просто классно.
   Вот он, первый ход. Следует быть осторожной.
   Но трудно осторожничать, когда ты внезапно осознаешь свою наготу под тонкой рубашкой. Все тело Ферн ожило и не обращало внимания на ее попытки держать себя в руках.
   – Боюсь, на это может потребоваться некоторое время, – пробормотала она. – У меня нет с собой принтера.
   – Никаких проблем. Вот мой электронный адрес. Пришлите ее мне, я сам распечатаю. А сейчас я бы на вашем месте лег спать. У вас был напряженный день, а завтрашний будет еще напряженнее. – В дверях он обернулся. – Спокойной ночи. Извините, что потревожил. Приятных снов.
   Дверь закрылась.
   Этот звук закрывающейся двери услышала пара, умиротворенно лежащая в объятиях друг друга в спальне, расположенной чуть дальше по коридору.
   – Так скоро уходит? – удивился Тони. – Данте теряет сноровку. Обычно он сразу получает любую женщину, какую пожелает… На какое-то время.
   – Знаю, – вздохнула Хоуп. – Как только отношения начинают становиться серьезными, он исчезает. Но можно ли его винить? Подумай, каково это – жить, зная, что… Ох, какой ужас!
   – Он не позволяет никому заговаривать на эту тему, – мрачно подхватил Тони. – Ему хочется делать вид, что все в порядке, но, если застигнуть его врасплох, в глазах мальчика мелькает страх.
   – Стоит ли нам рассказать об этом Ферн? – спросила Хоуп. – Ну на всякий случай?
   – Предостеречь ее, ты имеешь в виду? Не сейчас. Может, позже. Данте придет в ярость, если узнает, что его тайна стала известна.
   – А разве она в конце концов не выйдет наружу?
   – Не знаю, – печально отозвался Тони. – Может, о ней вообще придется молчать… пока не станет слишком поздно.
 
   Рассвет был лучшим временем суток. Чистый, прозрачный воздух придавал заливу и виднеющемуся вдалеке Везувию особую яркость. Каким спокойным выглядит вулкан сейчас, когда спит, и с каким трудом, должно быть, завоеван сей покой. Этому научила Ферн прошедшая ночь.
   Она считала себя хорошо подготовленной, готовой отразить любые авансы со стороны Данте. Но когда он по-джентльменски пожелал ей спокойной ночи и ушел, она не справилась с теми реакциями, которые нахлынули на нее.
   Сначала неверие, потом ярость, ощущение потери и, наконец, смертельная обида. От одной лишь мысли о том, чтобы заняться с ним любовью, тело ее расцветало. А ему это совсем неинтересно. Да у него просто-напросто дурные манеры!
   Она бы с радостью запустила чем-нибудь в дверь, которую Данте закрыл за собой. Потребовалась чуть ли не вся ночь, чтобы утихомирить вулкан в душе.
   Догадался ли он о ее слабости? Ферн бросало то в жар, то в холод.
   Она ощутила неотложную потребность спрятаться от Данте Ринуччи. Вчера он приходил сюда с ней полюбоваться закатом. А если появится и на рассвете?
   Решив удрать, Ферн повернулась и обнаружила, что он стоит позади нее. Давно ли?
   – Доброе утро, – пробормотала она, пытаясь пройти мимо.
   Но он задержал женщину, легко коснувшись ее руки ладонью:
   – Останьтесь.
   – Вы слишком легко отдаете приказы, – резко бросила она.
   – Я оскорбил вас?
   – Разумеется, нет. Но наверное, вы хотите побыть один.
   – Нет, с вами.
   Он повернул ее так, что она снова оказалась лицом к морю, затем встал позади, скрестив руки у нее на груди и мягко привлекая к себе. Каким-то таинственным образом его прикосновение смягчило Ферн. Она подняла руки не для того, чтобы оттолкнуть его, а чтобы положить их поверх его рук.
   – Такой близкий и в то же время такой далекий, – пробормотал он.
   – А как далеко отсюда Везувий?
   – Около шести земных миль, но ведь он из другого мира. Когда-то, много лет назад, я слышал, как он рокотал, и это походило на волшебство. Я всегда надеюсь снова это услышать.
   – Не посчастливилось?
   – Пока нет. Он держит меня в ожидании.
   – Возможно, он не знает, чего хочет.
   – Или знает, но никак не решит, что с этим делать, – задумчиво проговорил он. – Даже когда чего-то сильно хочешь, путь не всегда ясен.
   Теперь она получила ответ насчет прошедшей ночи. Данте не хочет держаться в стороне от нее, но, похоже, по какой-то причине считает, что должен. Поэтому следующий шаг за ней.
   Они вернулись и обнаружили, что вилла уже просыпается. Все были взбудоражены предстоящим приездом Джастина из Англии и Люка из Рима. Представительная делегация отправилась в аэропорт встречать Джастина, его жену и детей, а Данте и Ферн остались на вилле дожидаться Люка и его жену.
   Сразу после полудня приехали Примо и Олимпия, а вскоре появилась еще одна машина, из которой вышли властного вида мужчина и хорошенькая светловолосая женщина.
   – Люк и Минни, – представил их Данте.
   По заинтересованным взглядам, которые они бросали на Ферн, было ясно, что уже все семейство в курсе ее истории. Минни, устроившись в своей комнате, спустилась вниз и потребовала, чтобы Ферн все-все ей рассказала. Но едва та начала, послышались крики и все поспешили во двор приветствовать гостей из Англии.
   Джастин, старший сын Хоуп, был внешне суров и вначале казался не к месту в этой оживленной компании, но Ферн заметила, что на мать он смотрит с любовью и покровительственно. Так же Джастин смотрел на свою жену Эви, живую и энергичную молодую женщину.