Клеон. Я отвечаю за каждое свое слово, Тиссаферн.
Тиссаферн (нервно). Не ошибись, Клеон, не ошибись! Такой ошибки я не прощу даже тебе (Человеку театра.) Уйди! Ты не должен это слушать…
Человек театра уходит.
(Клеону.) У тебя есть доказательства, свидетели? Клеон. Клементина не отрицает свое посещение Герострата. В суде находится тюремщик, он подтвердит это… Тиссаферн. Позови Клементину! Клеон. Слушаюсь.
Выходит и тут же возвращается, сопровождая Клементину.
Тиссаферн. Обожаемая Клементина, наш уважаемый архонт рассказывает какие-то странные истории.
Клементина. Он и со мной довольно странно разговаривал, если грубость можно считать странностью.
Тиссаферн (Клеону). Ты разговаривал с моей женой грубым тоном?
Клеон. Я разговаривал с ней тоном судьи. Тиссаферн (Клементине). Ты была у Герострата? Клементина. Нет!
Тиссаферн (Клеону). А ты утверждаешь, что она была там?
Клеон. Утверждаю!
Тиссаферн. Значит, один из вас лжет? Ложь должна быть наказана! Клянусь всеми богами греков и персов, лжец будет наказан!!!
Клеон (кричит за сцену). Приведите тюремщика!
Тиссаферн. Послушаем тюремщика. Если меня обманул мой друг, он мне не друг, если – жена, она мне не жена!!!
Клементина. Прекрасные слова, мы внесем их в дворцовую книгу…
Возвращается Человек театра.
Клеон (бросаясь ему навстречу). Ну?! Где тюремщик?! Человек театра. Он убит.
Пауза. Тиссаферн подозрительно смотрит на Клементину и Клеона.
Клеон. Кто подослал убийцу? (Глядя на Клементину и Тиссаферна.) Ты или ты?
Клементина. А может быть, ты, архонт? (Берет Тиссаферна под руку.) Пойдем, милый! Он сошел с ума от подозрений…
Оба уходят.
Клеон (в отчаянии протягивает руку к Человеку театра). Верни мне нож, человек! Прошу тебя, верни мне нож…
«Тюремщик! Тюремщик!» – этот крик Герострата звучит все время, пока разгораются светильники, высвечивая тюремную камеру. Камера уже приняла более благоустроенный вид, чем в первой и третьей картинах: появилось ложе, возле него – низенький столик для еды, на столике – пустые тарелки и килик для питья, в углу камеры – большая расписная ваза.
Герострат (нервно ходит по камере). Тюремщик! Тюремщик! Где же ты, порази тебя гром?! Мерзавец!… Эй, придет ко мне кто-нибудь или нет?! Тюремщик!
Входит Клеон.
Клеон. Что ты кричишь?
Герострат (зло). Я кричу, потому что это не тюрьма, а свинарник! Второй день ко мне никто не приходит. Прикажи-ка хорошенько всыпать своим тюремщикам, архонт, они зря получают жалованье… Заключенных положено кормить, поить и убирать за ними урыльник, а этот бездельник отлынивает от своих обязанностей… (Снова кричит.) Эй, тюремщик!
Клеон. Не кричи, он не придет.
Герострат. Почему?
Клеон. Он убит.
Герострат. Убит?… Вот так так… Кем?
Клеон. Пока неизвестно.
Герострат. Жаль, он был неплохим малым.
Клеон. Особенно для тебя.
Герострат. А хоть бы и для меня? Кому же любишь тюремщиков, как не их подопечным… (Задумчиво подходит к столику, хочет выпить, но килик пуст.) Проклятье! Никто за два дня не принес глотка воды! Пора бы назначить нового тюремщика, архонт!
Клеон. Он назначен.
Герострат. Где же он?
Клеон. Перед тобой.
Герострат. Ты шутишь?
Клеон. С тобой шутить недостойно!
Герострат (удивленно смотрит на Клеопа). Вот это да! Ай да Герострат, ай да фигура! Сам архонт-басилей приставлен к тебе тюремщиком… Вот не ожидал! Ха-ха, ну чудеса!
Клеон (сердито). Не понимаю, чему ты радуешься?
Герострат. Как – чему? Думал ли я когда-нибудь, что достопочтенный Клеон будет охранять меня и выносить за мной урыльник?
Клеон (зло). Урыльник будешь выносить сам, негодяй!
Герострат (давясь от смеха). Все равно, ты-то будешь идти рядом и нюхать… Ой, не могу, смешно!
Клеон. Замолчи!
Герострат (продолжает смеяться). Бедненький Клеон, за что ж тебя так понизили? Чем же ты прогневал народ Эфеса?
Клеон. Я сам попросил назначить меня твоим тюремщиком, Герострат.
Герострат (перестав смеяться). Сам?… Странно. Ну да мне все равно. Раз ты тюремщик, будь добр, принеси мне еду и питье… Я голоден!
Клеон молча поворачивается и уходит.
(Кричит ему вслед.) Принеси за два дня, тюрьма мне задолжала! И поживей поворачивайся, новенький!! (Смеется.) Веселые дела творятся в Эфесе! (Садится на ложе.)
Появляется Человек театра, как всегда, садится в углу сцены.
(Заметив его, мрачнеет.) Зачем пришел? Человек театра. Тебя волнует мое присутствие? Герострат. Меня волнует, что ты суешь свой нос куда не надо.
Человек театра. Я ни во что не вмешиваюсь, я только слежу за логикой событий.
Герострат (злобно). Надоел ты со своей логикой! Оставь в покое меня и мое имя. Повелитель издал указ: забыть Герострата! Так забудьте!!
Человек театра. Вот как? Ты уже согласен на забвение? Нет, не получится… Забыть – значит простить!
Герострат. «Простить», «не простить»… О боги, сколько архонтов на мою бедную голову! Никогда не думал, что удастся отсрочить суд на две тысячи лет…
Человек театра. Тем строже будет этот суд, Герострат.
Человек театра и Герострат некоторое время с неприязнью смотрят друг на друга.
Входит Клеон, вносит миску с едой и кувшин.
Герострат (усмехаясь, Человеку театра). Вот еще один мыслитель… Потомки, наверное, вдоволь насмеются, изучая эту персону… (Клеону.) Ну, что там настряпали повара?
Клеон (сорвавшись на крик). Встать! Встать немедленно! Заключенный должен стоять, когда входит надзиратель!!! Ну?! (Замахивается, чтобы выплеснуть на Герострата содержимое миски.)
Герострат (испуганно вскочив с ложа). Но-но, Клеон! Что ты? Осторожно!!
Клеон. Молчать! Иначе я плесну все это в твою наглую физиономию. Еды не получишь, пока не уберешь в камере! Чтоб через минуту здесь было чисто!
Герострат (поспешно). Понял, понял! Зачем так волноваться? (Подбирает с полу мусор, корки, кожуру фруктов.)
Клеон. Что это у тебя?
Герострат. Это? (Показывает кожуру.) Кожура! Это – апельсиновая, это – банановая!
Клеон. Неплохой десерт был у заключенного! Многие жители города могли бы тебе позавидовать. (Осматривает килик.) И вино тебе приносили?
Герострат (с улыбкой). Из сострадания, Клеон, только из сострадания. Разве так страшно, если в предсмертные минуты человек хорошо поест и попьет?!
Клеон. Твои предсмертные минуты слишком затянулись, Герострат! (Замечает вазу.) А это что?
Герострат. Ваза.
Клеон. Ваза с дорогой росписью в тюремной камере?! Да! Если б тюремщик сейчас ожил, я бы прибил его вторично!… (Разглядывает вазу.) Кто здесь изображен?
Герострат. Не узнаешь?… Странно…
Клеон (переводя взгляд с вазы на Герострата). Кто посмел писать твой портрет?
Герострат. Художник Варнатий. Он сказал, что у меня поразительные черты лица. Я с ним согласен. (Оглядывая вазу.) Не очень получились глаза, но это можно поправить. Работа еще не закончена…
Клеон. Варнатий дорого поплатится за свою дерзость. Как архонт Эфеса…
Герострат (перебивая). Бывший.
Клеон. Как гражданин Эфеса я вызову его в суд за прославление разбойника!!! Или пусть он ведет меня в суд за то, что я разбил его вазу!!! (В бешенстве разбивает вазу.)
Герострат (печально). За что ты так не любишь меня, Клеон?
Клеон. Я тебя ненавижу!
Герострат. Жаль! Значит, вдвоем нам будет тесно на этой земле…
Секунду они с ненавистью смотрят друг на друга, затем Герострат отводит взгляд, садится за столик, начинает есть похлебку.
Клеон (властно). После того как поешь, вымоешь миску и пол в камере! Беспорядка больше не допущу! За каждую соринку будешь наказан плетьми!…
Герострат. Сорят посетители, а не я…
Клеон. Посетителей больше не будет! Понял? Здесь тюрьма, а не театр.
Появляется Тиссаферн.
Тиссаферн. Ты абсолютно прав, Клеон, но иногда все-таки придется делать исключение…
Увидев повелителя, Клеон и Герострат почтительно кланяются.
Клеон (мрачно). Повелитель Эфеса может посещать кого угодно и когда ему вздумается.
Тиссаферн. Вот и я так думаю. Должен же хозяин города знать, как содержатся опасные преступники? (Подходит к Клеону.) Я хотел поговорить с тобой… Послушай, Клеон, мне жаль, что все так получилось. Я думал лишь слегка наказать тебя, но не смещать с поста архонта.
Клеон. Народное собрание приняло решение – я подчинился.
Тиссаферн (миролюбиво). Не хитри, Клеон. Ты прекрасно понимаешь, что стоило тебе извиниться, и все было бы забыто… Друг мой, надо укрощать свою гордость, когда не прав!
Клеон. Мне не в чем извиняться, повелитель… Обстоятельства оказались сильнее меня…
Тиссаферн. Жаль! Жаль, что ты упорствуешь в своем заблуждении. Согласись, что человек, не верящий в своих повелителей, не может быть архонтом.
Клеон. Согласен! Поэтому и попросил отставку.
Тиссаферн. Это твое право. Но почему ты захотел стать простым тюремщиком?! Что это? Вызов? Каприз? Такая обидчивость достойна нервного юноши, а не тебя. Несолидно, друг мой, не-со-лид-но!
Клеон. Меньше всего, повелитель, я думал о солидности. Мне важно было принести пользу своему народу. Сегодня Эфес в опасности, опасность исходит от этого человека (жест в сторону Герострата), значит, мое место здесь!
Тиссаферн. Ты преувеличиваешь опасность этого негодяя. Кто он? Комар, не более.
Клеон. Я тоже так думал, Тиссаферн, но теперь вижу, что ошибался…
Тиссаферн. Почему?
Клеон. Повелители не приходят на свидание с комаром!
Тиссаферн (смутившись). Ты считаешь, – что я пришел к нему на свидание?… Ерунда… (Столкнувшись со взглядом Клеопа, сразу сдается.) Ну да, да! Я пришел побеседовать с Геростратом! Что из этого? Почему я должен оправдываться в своих поступках?!
Клеон. Я не прошу тебя об этом, повелитель.
Тиссаферн, Еще бы! Еще бы ты просил!… Вечный укор я вижу в твоих глазах, Клеон, мне это надоело… Всему есть предел. (Зло.) Ступай прочь!
Клеон (вспыхнув от обиды). Ты никогда раньше не говорил так со мной, повелитель!
Тиссаферн. Раньше ты был архонтом, а теперь – тюремщик! Привыкай к своему новому положению… Ступай! Когда надо будет, я позову.
Клеон уходит.
Герострат (весело). Браво, Тиссаферн, браво! Так его! Пора поставить на место этого гордеца.
Тиссаферн (мрачно). Меньше всего мне нужна твоя похвала.
Герострат. Ну зачем же так начинать разговор? Столько дней я ждал твоего прихода, и вот первыми же словами ты хочешь меня обидеть?
Тиссаферн. Ты ждал моего прихода?
Герострат. Конечно! Все эти дни, все эти долгие часы заточения я ждал тебя, Тиссаферн. Я чувствовал, что тебе хочется встретиться со мной, и я молил богов, чтобы они укрепили тебя в этом желании.
Тиссаферн. Оставим богов, Герострат, у тебя с ними сложные взаимоотношения… Что касается меня, то мне действительно хотелось поболтать с тобой кое о чем… Герострат. Это большая честь.
Тиссаферн. Конечно! Я и придворным своим не часто оказываю такую милость…
Герострат. Ценю, повелитель, ценю твою доброту.
Тиссаферн. Ну хорошо. Перейдем к делу. Весь город болтает о том, что ты влюблен в Клементину…
Герострат (поспешно). Не верь, повелитель!
Тиссаферн. Я не тороплю тебя с ответом. Речь идет о моей жене, но это вовсе не значит, что ты должен бояться сказать правду…
Герострат. Я говорю тебе правду, Тиссаферн! Я никогда не испытывал к Клементине ничего похожего на любовь.
Тиссаферн (чуть обиженно). Как же так? Все говорят…
Герострат. Мало ли чего болтают, повелитель? Людям скучно без сплетен…
Тиссаферн. В этом нет ничего удивительного… Клементина молода, умна, первая красавица в городе… В кого же влюбляться, как не в нее?
Герострат. Согласен с тобой, повелитель, но меня ее чары обошли стороной. Сам не знаю, почему. Должно быть, я слишком груб для подлинного чувства…
Тиссаферн (начинает нервничать). Странно, странно… Я был уверен, что ты сжег храм из-за безответной любви, так сказать, в благородном помешательстве…
Герострат. Нет, Тиссаферн, ничего подобного! Я лишь собирался обессмертить свое имя. Глупое тщеславие, не больше…
Тиссаферн (задумавшись). Жаль…
Герострат. Увы…
Тиссаферн. Печально…
Герострат. К сожалению…
Тиссаферн (со вздохом). Нет так нет! Значит, это действительно только сплетня?
Герострат. Конечно, повелитель. И я даже знаю, из-за чего она появилась… Дело в том, что Клементина влюблена в меня…
Возникла пауза.
Человек театра от изумления раскрыл рот и пробормотал что-то вроде: «Ну, знаете ли, это уже черт-те что!»
Тиссаферн (Герострату). Как ты сказал? Повтори!
Герострат. Я сказал, что Клементина влюбилась в меня.
Тиссаферн. Ложь.
Герострат. Смею ли я лгать повелителю? Это так, Тиссаферн.
Тиссаферн. Какие у тебя доказательства?
Герострат. Какие доказательства могут быть у любви, кроме того, что она была?
Тиссаферн. Ты хочешь сказать, что Клементина приходила к тебе сюда?
Герострат. Ну, не я же ходил к ней во дворец…
Тиссаферн (в бешенстве). Замолчи!… Отвечай прямо на вопрос.
Герострат. Я отвечаю, повелитель… Пришла Клементина, сказала о своих чувствах, бросилась мне на шею…
Тиссаферн. Замолчи!!
Герострат. Я не могу отвечать на вопросы молча, Тиссаферн… Если тебе неприятно это слушать, зачем ты спрашиваешь меня?… Странно! Я был уверен, что ты все знаешь.
Тиссаферн. Откуда я мог это знать, идиот?!
Герострат. Но тогда зачем ты убил тюремщика?
Снова возникает пауза, и снова Человек театра изумленно бормочет что-то…
Тиссаферн (тихо). Откуда тебе известно?
Герострат. Я догадался. Когда мне сказали, что тюремщик убит, я прикинул, кому он мог мешать?
Тиссаферн. У тебя неплохо скроены мозги, Герострат. Да, это я приказал убить его… Я не хотел иметь свидетелей семейного позора. Но я не думал, что дело зашло так далеко…
Герострат. Ты правильно сделал, что убрал его.
Тиссаферн. Остался ты.
Герострат. Я не свидетель, я соучастник.
Тиссаферн. Все равно тебе придется исчезнуть. Ты умрешь сегодня же!
Герострат. Погоди, Тиссаферн! Не спеши. Меня убить легче, чем тюремщика, но после смерти он молчит, а я заговорю… Любовное свидание с твоей женой уже описано в новом папирусе, и свиток спрятан в надежном месте, у друзей. Если я погибну, эфесцы завтра же прочтут о том, как Клементина ласкала Герострата…
Тиссаферн. Кто поверит твоим запискам? Мало ли что мог выдумать сумасшедший?
Герострат. Там есть такие пикантные подробности, которые не оставляют сомнений в правдивости автора… Родинка на левой груди, маленький шрам на правом бедре… Это нельзя придумать, это можно только увидеть…
Тиссаферн (подавлен). Да, ты не лжешь…
Герострат. Я порядочный человек, Тиссаферн. Не в моем характере хвастаться победами над женщинами. Что было, то было.
Тиссаферн. Ну что ж, значит, и ей придется умереть!
Герострат. Не слишком ли много смертей, повелитель? И чего ты добьешься? Сочувствия? Никогда! Обманутым мужьям не сочувствуют, над ними смеются. Рогоносец – повелитель Эфеса! Это не понравится ни эфесцам, ни самому персидскому царю. Подумай о своем авторитете, Тиссаферн!
Тиссаферн задумывается, подходит к ложу, садится, начинает молча есть похлебку.
Тиссаферн (продолжая думать о чем-то). Какой бурдой тебя здесь кормят!
Герострат. Это проделки Клеона. Раньше кормили лучше.
Тиссаферн. Когда я волнуюсь, я должен что-то съесть.
Герострат (гостеприимно). О чем разговор? Не стесняйся, ешь на здоровье.
Тиссаферн (отодвигает миску). Ну, что же ты мне советуешь делать?
Герострат. Ты нуждаешься в моем совете, повелитель?
Тиссаферн. Конечно. Раз ты так хорошо придумал всю эту аферу, значит, уже придумал и ее развязку. Слушаю тебя, Герострат.
Герострат. Я слишком маленький человек.
Тиссаферн (недовольно). Хватит ломаться! Будь ты Тиссаферном, что бы ты сделал?
Герострат. О, будь я Тиссаферном, я поступил бы хитро: я не стал бы казнить Герострата, но я бы его и не помиловал, я бы дал ему свободу, но такую, чтобы он зависел от меня!
Тиссаферн. Туманно. Слишком туманно. И потом, не я собирался казнить тебя, а твои сограждане. Сегодня-завтра вернется посланник из Дельф и сообщит волю богов. Уверен, что боги хотят твоей смерти.
Герострат (встал, прошелся по камере). Послушай, Тиссаферн, хочешь, я расскажу тебе о том, как перестал верить в силу богов?… Не пугайся, ничего кощунственного в моем рассказе не будет. Так вот, случилось это два года назад. Дела мои тогда шли плохо, я был разорен, но не терял надежды. Я мечтал о том, что добуду много денег – и сразу! Так мечтают только азартные игроки, а я всегда был им… Решил сорвать крупный куш на петушиных боях. Занял у ростовщика пятьсот драхм и купил родосского бойцового петуха. Это был чудо-петух! Рыжий, с орлиным клювом и шпорами, которым мог позавидовать любой твой всадник. Целый месяц я готовил своего петуха к победным боям, тренировал и кормил чесноком. Наконец, когда увидел, что мой петух стал злым и могучим, как какой-нибудь скиф, я пошел на рынок к богачу Феодору, который держит в Эфесе лучших петухов, и ударился с ним об заклад, что мой рыжий победит любого его питомца. Он согласился и выставил против моего бойца черного петуха. А заклад мы поставили тысячу драхм, я их тоже занял у ростовщика, потому что твердо верил в победу своего рыжего… На этот бой собрался весь рынок. Мой рыжий был вдвое больше, чем его черный противник, и, когда Феодор это увидел, он побледнел и сказал: «Твой петух, Герострат, на вид значительно сильнее моего. Но позволь мне просить богов покровительствовать моему черному малышу?» Я засмеялся и сказал: «Проси. Это ему не поможет!…» Начался бой! Рыжий наскочил на черного так, что полетели перья… Они дрались минут пять, и черный стал сдавать, и я видел, что моему рыжему осталось немного – и он раздерет своего противника на части. Но тут Феодор оттащил своего петуха и сказал: «Позволь, Герострат, мне еще раз просить богов о покровительстве моему черненькому?» – «Валяй!» – сказал я. Мы вытерли нашим бойцам раны. Феодор пошептал что-то над своим черным и снова бросил его в бой. И что ты думаешь, Тиссаферн? Этот черный начал драться так, будто в него влили свежие силы, словно мой рыжий и не молотил его до этого своим клювом. Но рыжий мой не собирался сдаваться. Я же говорю, что это был чудо-петух, Геракл среди петухов! Он опять налетел на черного и, хотя сам потерял в бою глаз, все равно так наподдал черному, что тот закудахтал словно курица и стал валиться набок. И снова Феодор прервал бой и стал просить разрешения обратиться к богам за помощью. Я видел, что черному осталось до смертного часа немного, и потому великодушно согласился. Феодор снова помолился над своим петухом, и бой возобновился! О чудо! Черный петух опять словно воскрес! Откуда у него появилась сила? Он набросился на моего уставшего рыжего, повалил его, разорвал шпорами его грудь и клюнул в самое сердце… Мой рыжий испустил дух! Я швырнул Феодору тысячу драхм, выбежал на улицу, поднял руки к небу и закричал: «Простите, боги, что я не верил в вашу силу! Вы совершили чудо, я наказан!» Но тут подошел ко мне старый раб и, смеясь, сказал: «Глупец! При чем здесь боги? Ты слеп. Каждый раз, когда бой прерывался для молитвы, слуги Феодора незаметно подменяли одного черного петуха другим, свеженьким…» Я заплакал от обиды, а потом засмеялся. Потому что я открыл для себя великую истину: сильнее богов – наглость человеческая! Эта истина стоила мне тысячу драхм, Тиссаферн, а тебе я отдаю ее даром…
Тиссаферн (задумчиво). Занятно. Но я не понял, что ты советуешь мне?
Герострат. Подмени петуха, Тиссаферн! Посланец из Дельф может сообщить волю богов, которая выгодна повелителю. А повелителю выгодно, чтобы я жил и служил ему.
Тиссаферн. Ты уверен?
Герострат. Конечно! В Эфесе беспорядки, греки не жалуют персов, они только делают вид, что покорны сатрапу, а сами ждут минуты, чтобы выбросить тебя из дворца. Поставь меня над ними надсмотрщиком! Сейчас у меня найдется добрая тысяча верных слуг, которые за умеренную плату пойдут за мной в огонь и в воду. Мы разгоним Народное собрание, распустим суды гелиастов. Порядок в Эфесе установишь ты, а следить за ним буду я! Герострата станут почитать и бояться, ведь сами боги ему простили дерзость. А может быть, Герострат сам из богов? А? Говорят, гадалка на базаре кричала, что я – сын Зевса?
Тиссаферн (c усмешкой). Сколько ты заплатил ей?
Герострат. Я подменил петуха, Тиссаферн! И буду это делать до тех пор, пока рыжий не упадет замертво!
Тиссаферн. А что скажут жрецы?
Герострат. Жрецы будут молчать! Они и так опозорились. Где карающая молния Зевса? Где священная стрела Артемиды? Я жив, здоров!… Одно из двух: либо богов нет вообще, либо я – божество!
Тиссаферн. Неглупо, совсем неглупо… А как решатся наши личные дела?
Герострат. Какие дела, Тиссаферн? Твоя жена верна тебе, а сплетникам я сам вырву языки на городской площади!… Подумай, повелитель, над моим предложением. Ты чужой среди греков, и ты стар…
Тиссаферн. Но-но, не забывайся!
Герострат. Прости меня, Тиссаферн. Но годы есть годы. Ты уже не тот, что был тридцать лет назад. Сейчас тебе нужна твердая рука в городе, и лучше меня человека для этого не найти.
Тиссаферн. Надо подумать. (Медленно ест похлебку, потом откладывает ложку, низко опускает голову.)
Герострат. Что случилось, повелитель? У тебя на глазах слезы?
Тиссаферн. Похлебка… Они переложили луку и перца.
Герострат (Усмехнувшись). Не замечал.
Тиссаферн. Помолчи, Герострат! Тебе не понять, как печальна старость… Ты знаешь, я ведь не хотел быть повелителем, в душе я всего-навсего рыболов. Я люблю рыбу, и рыба любит меня. Мне бы сидеть с удочкой на берегу моря, а вместо этого приходится жить во дворце и править людьми, которые тебя ненавидят. Я очень люблю свою жену, Герострат, но я стар и не имею права просить ее о взаимности. Я ждал измены, но думал, что это будет только моя боль, а она превратилась в государственную проблему… Мне не надо быть правителем. Последние дни хочется жить для себя, а не для истории. Но кто спрашивает нас о наших желаниях? (Решительно). Выпустить тебя не могу, Герострат. Это возмутит народ. Вот бы случилось так, что ты сам бежал из тюрьмы…
Герострат. Раньше это было возможно, но теперь, когда меня сторожит Клеон…
Тиссаферн. Вот я про это и говорю… С ним не сторгуешься.
Герострат. Что же делать?
Тиссаферн. Я думаю, думаю… (Ест похлебку.) Чем ты режешь хлеб, Герострат?
Герострат. Я не режу его, повелитель, я ломаю его руками.
Тиссаферн. Ай-ай, руки ведь грязны… (Достает кинжал.) Вот возьми! Он острый и удобный…
Герострат (пряча кинжал). Благодарю, повелитель! Ты мудр и великодушен…
Человек театра (возмущенно). Что ты делаешь, Тиссаферн?
Тиссаферн (недовольно). Я не спрашивал твоего мнения, человек! Оставь нас в покое и не мешай!
Человек театра молча садится в углу сцены.
Ну, мне пора! (Кричит.) Клеон!
Входит Клеон.
Я побеседовал с этим мошенником, беседа меня развлекла. Теперь не спускай с него глаз и в назначенный день доставь его в суд целым и невредимым.
Клеон. Повинуюсь, повелитель… Когда ты ожидаешь посланника из Дельф?
Тиссаферн. Он на обратном пути, и если ничего не случится…
Клеон (подозрительно). Что может с ним случиться?
Тиссаферн. Мало ли… Море бурное… Корабли часто тонут…
Клеон. Что ты хочешь этим сказать, повелитель?
Тиссаферн. Все во власти богов, Клеон, все в их власти. (Уходит.)
Клеон (Герострату). О чем вы сговорились с Тиссаферном? Отвечай!
Герострат. Сговорились? Он – повелитель, я – комар. Какой между нами может быть сговор?
Клеон. О чем вы беседовали?
Герострат. О погоде…
Клеон. Не время шутить, Герострат! Я чувствую, что в Эфесе готовится заговор! Отвечай, иначе…
Герострат. Не пугай меня! Я уже ничего не боюсь. И потом, кто ты такой, чтобы мне отвечать на твой вопрос? Тюремщик должен знать свое место и не спрашивать о том, что ему знать не положено.
Клеон. Послушай, Герострат, я обращаюсь к тебе в надежде, что твоя душа хранит остаток совести! Ты – грек, ты – эфесец! Молю тебя, не приноси в наш город новые разрушения и смерти! О чем ты шептался с Тиссаферном? От имени всех эфесцев молю тебя: не помогай его темным замыслам… Ну, хочешь, я стану на колени? Остановись, Герострат! Самый страшный преступник может рассчитывать на снисхождение, если…
Герострат (зло). Замолчи, бывший архонт! Ты уже понял, что властью со мной ничего не сделать, теперь надеешься разжалобить меня? Не выйдет! Ступай вон!
Клеон (Человеку театра). О чем они сговорились?
В это время Герострат вынимает кинжал и подходит сзади к Клеону.
Человек театра (вскочив с места). Клеон, обернись!
Клеон оборачивается. Герострат замирает с кинжалом в руках.
Герострат (в бешенстве, Человеку театра). Ты обещал не вмешиваться!!!
Человек театра. Извини, но это уже выше моих сил.
Герострат (Клеону). Сейчас я выйду из тюрьмы и, если ты не станешь мне мешать, подарю тебе жизнь.
Клеон. Я не выпущу тебя, Герострат!
Герострат. Тогда конец! (Надвигается на Клеона, тот отступает к краю сцены.)
Человек театра (протягивает Клеону нож). Твой нож, архонт.
Герострат (в исступлении). Ты не можешь вмешиваться!
Человек театра (Клеону). Возьми нож, архонт! У тебя нет выбора. Живи я две тысячи лет назад, сделал бы это сам…
Клеон берет нож из рук Человека театра.
Герострат (в испуге). Ты не убьешь меня, Клеон! Человек, убивший преступника до суда, сам будет казнен! Клеон. Я знаю это, Герострат. (Надвигается на него.)
Гаснет свет в камере.
Слышны звуки борьбы, потом они стихают, и в тишине возникает глухой стук падающих камней, а потом начинает звучать песня. Ее поют мужские голоса, поют сначала тихо, а потом все громче и торжественней.
Свет разгорается вновь, Клеон с поникшей головой стоит над трупом Герострата.
(Человеку театра.) Впервые в жизни я убил человека… Человек театра. Ты привел приговор в исполнение. Клеон (в отчаянии). Я убил!…
Человек театра. Началась борьба!!!
Стук падающих камней и песня усиливаются.
Что это?
Клеон. Они восстанавливают храм Артемиды…
Человек театра. Кто?
Клеон. Они… Эфесцы…
Человек театра. Их имена? Назови хоть одно имя… Это так важно для нас… Ну?
Клеон (беспомощно). Не помню…
Человек театра. Вспомни, Клеон! Несправедливо, что они всегда остаются безымянными. Вспомни!…
Из глубины сцены доносятся удары падающих камней и песня.
Тиссаферн (нервно). Не ошибись, Клеон, не ошибись! Такой ошибки я не прощу даже тебе (Человеку театра.) Уйди! Ты не должен это слушать…
Человек театра уходит.
(Клеону.) У тебя есть доказательства, свидетели? Клеон. Клементина не отрицает свое посещение Герострата. В суде находится тюремщик, он подтвердит это… Тиссаферн. Позови Клементину! Клеон. Слушаюсь.
Выходит и тут же возвращается, сопровождая Клементину.
Тиссаферн. Обожаемая Клементина, наш уважаемый архонт рассказывает какие-то странные истории.
Клементина. Он и со мной довольно странно разговаривал, если грубость можно считать странностью.
Тиссаферн (Клеону). Ты разговаривал с моей женой грубым тоном?
Клеон. Я разговаривал с ней тоном судьи. Тиссаферн (Клементине). Ты была у Герострата? Клементина. Нет!
Тиссаферн (Клеону). А ты утверждаешь, что она была там?
Клеон. Утверждаю!
Тиссаферн. Значит, один из вас лжет? Ложь должна быть наказана! Клянусь всеми богами греков и персов, лжец будет наказан!!!
Клеон (кричит за сцену). Приведите тюремщика!
Тиссаферн. Послушаем тюремщика. Если меня обманул мой друг, он мне не друг, если – жена, она мне не жена!!!
Клементина. Прекрасные слова, мы внесем их в дворцовую книгу…
Возвращается Человек театра.
Клеон (бросаясь ему навстречу). Ну?! Где тюремщик?! Человек театра. Он убит.
Пауза. Тиссаферн подозрительно смотрит на Клементину и Клеона.
Клеон. Кто подослал убийцу? (Глядя на Клементину и Тиссаферна.) Ты или ты?
Клементина. А может быть, ты, архонт? (Берет Тиссаферна под руку.) Пойдем, милый! Он сошел с ума от подозрений…
Оба уходят.
Клеон (в отчаянии протягивает руку к Человеку театра). Верни мне нож, человек! Прошу тебя, верни мне нож…
Картина пятая
«Тюремщик! Тюремщик!» – этот крик Герострата звучит все время, пока разгораются светильники, высвечивая тюремную камеру. Камера уже приняла более благоустроенный вид, чем в первой и третьей картинах: появилось ложе, возле него – низенький столик для еды, на столике – пустые тарелки и килик для питья, в углу камеры – большая расписная ваза.
Герострат (нервно ходит по камере). Тюремщик! Тюремщик! Где же ты, порази тебя гром?! Мерзавец!… Эй, придет ко мне кто-нибудь или нет?! Тюремщик!
Входит Клеон.
Клеон. Что ты кричишь?
Герострат (зло). Я кричу, потому что это не тюрьма, а свинарник! Второй день ко мне никто не приходит. Прикажи-ка хорошенько всыпать своим тюремщикам, архонт, они зря получают жалованье… Заключенных положено кормить, поить и убирать за ними урыльник, а этот бездельник отлынивает от своих обязанностей… (Снова кричит.) Эй, тюремщик!
Клеон. Не кричи, он не придет.
Герострат. Почему?
Клеон. Он убит.
Герострат. Убит?… Вот так так… Кем?
Клеон. Пока неизвестно.
Герострат. Жаль, он был неплохим малым.
Клеон. Особенно для тебя.
Герострат. А хоть бы и для меня? Кому же любишь тюремщиков, как не их подопечным… (Задумчиво подходит к столику, хочет выпить, но килик пуст.) Проклятье! Никто за два дня не принес глотка воды! Пора бы назначить нового тюремщика, архонт!
Клеон. Он назначен.
Герострат. Где же он?
Клеон. Перед тобой.
Герострат. Ты шутишь?
Клеон. С тобой шутить недостойно!
Герострат (удивленно смотрит на Клеопа). Вот это да! Ай да Герострат, ай да фигура! Сам архонт-басилей приставлен к тебе тюремщиком… Вот не ожидал! Ха-ха, ну чудеса!
Клеон (сердито). Не понимаю, чему ты радуешься?
Герострат. Как – чему? Думал ли я когда-нибудь, что достопочтенный Клеон будет охранять меня и выносить за мной урыльник?
Клеон (зло). Урыльник будешь выносить сам, негодяй!
Герострат (давясь от смеха). Все равно, ты-то будешь идти рядом и нюхать… Ой, не могу, смешно!
Клеон. Замолчи!
Герострат (продолжает смеяться). Бедненький Клеон, за что ж тебя так понизили? Чем же ты прогневал народ Эфеса?
Клеон. Я сам попросил назначить меня твоим тюремщиком, Герострат.
Герострат (перестав смеяться). Сам?… Странно. Ну да мне все равно. Раз ты тюремщик, будь добр, принеси мне еду и питье… Я голоден!
Клеон молча поворачивается и уходит.
(Кричит ему вслед.) Принеси за два дня, тюрьма мне задолжала! И поживей поворачивайся, новенький!! (Смеется.) Веселые дела творятся в Эфесе! (Садится на ложе.)
Появляется Человек театра, как всегда, садится в углу сцены.
(Заметив его, мрачнеет.) Зачем пришел? Человек театра. Тебя волнует мое присутствие? Герострат. Меня волнует, что ты суешь свой нос куда не надо.
Человек театра. Я ни во что не вмешиваюсь, я только слежу за логикой событий.
Герострат (злобно). Надоел ты со своей логикой! Оставь в покое меня и мое имя. Повелитель издал указ: забыть Герострата! Так забудьте!!
Человек театра. Вот как? Ты уже согласен на забвение? Нет, не получится… Забыть – значит простить!
Герострат. «Простить», «не простить»… О боги, сколько архонтов на мою бедную голову! Никогда не думал, что удастся отсрочить суд на две тысячи лет…
Человек театра. Тем строже будет этот суд, Герострат.
Человек театра и Герострат некоторое время с неприязнью смотрят друг на друга.
Входит Клеон, вносит миску с едой и кувшин.
Герострат (усмехаясь, Человеку театра). Вот еще один мыслитель… Потомки, наверное, вдоволь насмеются, изучая эту персону… (Клеону.) Ну, что там настряпали повара?
Клеон (сорвавшись на крик). Встать! Встать немедленно! Заключенный должен стоять, когда входит надзиратель!!! Ну?! (Замахивается, чтобы выплеснуть на Герострата содержимое миски.)
Герострат (испуганно вскочив с ложа). Но-но, Клеон! Что ты? Осторожно!!
Клеон. Молчать! Иначе я плесну все это в твою наглую физиономию. Еды не получишь, пока не уберешь в камере! Чтоб через минуту здесь было чисто!
Герострат (поспешно). Понял, понял! Зачем так волноваться? (Подбирает с полу мусор, корки, кожуру фруктов.)
Клеон. Что это у тебя?
Герострат. Это? (Показывает кожуру.) Кожура! Это – апельсиновая, это – банановая!
Клеон. Неплохой десерт был у заключенного! Многие жители города могли бы тебе позавидовать. (Осматривает килик.) И вино тебе приносили?
Герострат (с улыбкой). Из сострадания, Клеон, только из сострадания. Разве так страшно, если в предсмертные минуты человек хорошо поест и попьет?!
Клеон. Твои предсмертные минуты слишком затянулись, Герострат! (Замечает вазу.) А это что?
Герострат. Ваза.
Клеон. Ваза с дорогой росписью в тюремной камере?! Да! Если б тюремщик сейчас ожил, я бы прибил его вторично!… (Разглядывает вазу.) Кто здесь изображен?
Герострат. Не узнаешь?… Странно…
Клеон (переводя взгляд с вазы на Герострата). Кто посмел писать твой портрет?
Герострат. Художник Варнатий. Он сказал, что у меня поразительные черты лица. Я с ним согласен. (Оглядывая вазу.) Не очень получились глаза, но это можно поправить. Работа еще не закончена…
Клеон. Варнатий дорого поплатится за свою дерзость. Как архонт Эфеса…
Герострат (перебивая). Бывший.
Клеон. Как гражданин Эфеса я вызову его в суд за прославление разбойника!!! Или пусть он ведет меня в суд за то, что я разбил его вазу!!! (В бешенстве разбивает вазу.)
Герострат (печально). За что ты так не любишь меня, Клеон?
Клеон. Я тебя ненавижу!
Герострат. Жаль! Значит, вдвоем нам будет тесно на этой земле…
Секунду они с ненавистью смотрят друг на друга, затем Герострат отводит взгляд, садится за столик, начинает есть похлебку.
Клеон (властно). После того как поешь, вымоешь миску и пол в камере! Беспорядка больше не допущу! За каждую соринку будешь наказан плетьми!…
Герострат. Сорят посетители, а не я…
Клеон. Посетителей больше не будет! Понял? Здесь тюрьма, а не театр.
Появляется Тиссаферн.
Тиссаферн. Ты абсолютно прав, Клеон, но иногда все-таки придется делать исключение…
Увидев повелителя, Клеон и Герострат почтительно кланяются.
Клеон (мрачно). Повелитель Эфеса может посещать кого угодно и когда ему вздумается.
Тиссаферн. Вот и я так думаю. Должен же хозяин города знать, как содержатся опасные преступники? (Подходит к Клеону.) Я хотел поговорить с тобой… Послушай, Клеон, мне жаль, что все так получилось. Я думал лишь слегка наказать тебя, но не смещать с поста архонта.
Клеон. Народное собрание приняло решение – я подчинился.
Тиссаферн (миролюбиво). Не хитри, Клеон. Ты прекрасно понимаешь, что стоило тебе извиниться, и все было бы забыто… Друг мой, надо укрощать свою гордость, когда не прав!
Клеон. Мне не в чем извиняться, повелитель… Обстоятельства оказались сильнее меня…
Тиссаферн. Жаль! Жаль, что ты упорствуешь в своем заблуждении. Согласись, что человек, не верящий в своих повелителей, не может быть архонтом.
Клеон. Согласен! Поэтому и попросил отставку.
Тиссаферн. Это твое право. Но почему ты захотел стать простым тюремщиком?! Что это? Вызов? Каприз? Такая обидчивость достойна нервного юноши, а не тебя. Несолидно, друг мой, не-со-лид-но!
Клеон. Меньше всего, повелитель, я думал о солидности. Мне важно было принести пользу своему народу. Сегодня Эфес в опасности, опасность исходит от этого человека (жест в сторону Герострата), значит, мое место здесь!
Тиссаферн. Ты преувеличиваешь опасность этого негодяя. Кто он? Комар, не более.
Клеон. Я тоже так думал, Тиссаферн, но теперь вижу, что ошибался…
Тиссаферн. Почему?
Клеон. Повелители не приходят на свидание с комаром!
Тиссаферн (смутившись). Ты считаешь, – что я пришел к нему на свидание?… Ерунда… (Столкнувшись со взглядом Клеопа, сразу сдается.) Ну да, да! Я пришел побеседовать с Геростратом! Что из этого? Почему я должен оправдываться в своих поступках?!
Клеон. Я не прошу тебя об этом, повелитель.
Тиссаферн, Еще бы! Еще бы ты просил!… Вечный укор я вижу в твоих глазах, Клеон, мне это надоело… Всему есть предел. (Зло.) Ступай прочь!
Клеон (вспыхнув от обиды). Ты никогда раньше не говорил так со мной, повелитель!
Тиссаферн. Раньше ты был архонтом, а теперь – тюремщик! Привыкай к своему новому положению… Ступай! Когда надо будет, я позову.
Клеон уходит.
Герострат (весело). Браво, Тиссаферн, браво! Так его! Пора поставить на место этого гордеца.
Тиссаферн (мрачно). Меньше всего мне нужна твоя похвала.
Герострат. Ну зачем же так начинать разговор? Столько дней я ждал твоего прихода, и вот первыми же словами ты хочешь меня обидеть?
Тиссаферн. Ты ждал моего прихода?
Герострат. Конечно! Все эти дни, все эти долгие часы заточения я ждал тебя, Тиссаферн. Я чувствовал, что тебе хочется встретиться со мной, и я молил богов, чтобы они укрепили тебя в этом желании.
Тиссаферн. Оставим богов, Герострат, у тебя с ними сложные взаимоотношения… Что касается меня, то мне действительно хотелось поболтать с тобой кое о чем… Герострат. Это большая честь.
Тиссаферн. Конечно! Я и придворным своим не часто оказываю такую милость…
Герострат. Ценю, повелитель, ценю твою доброту.
Тиссаферн. Ну хорошо. Перейдем к делу. Весь город болтает о том, что ты влюблен в Клементину…
Герострат (поспешно). Не верь, повелитель!
Тиссаферн. Я не тороплю тебя с ответом. Речь идет о моей жене, но это вовсе не значит, что ты должен бояться сказать правду…
Герострат. Я говорю тебе правду, Тиссаферн! Я никогда не испытывал к Клементине ничего похожего на любовь.
Тиссаферн (чуть обиженно). Как же так? Все говорят…
Герострат. Мало ли чего болтают, повелитель? Людям скучно без сплетен…
Тиссаферн. В этом нет ничего удивительного… Клементина молода, умна, первая красавица в городе… В кого же влюбляться, как не в нее?
Герострат. Согласен с тобой, повелитель, но меня ее чары обошли стороной. Сам не знаю, почему. Должно быть, я слишком груб для подлинного чувства…
Тиссаферн (начинает нервничать). Странно, странно… Я был уверен, что ты сжег храм из-за безответной любви, так сказать, в благородном помешательстве…
Герострат. Нет, Тиссаферн, ничего подобного! Я лишь собирался обессмертить свое имя. Глупое тщеславие, не больше…
Тиссаферн (задумавшись). Жаль…
Герострат. Увы…
Тиссаферн. Печально…
Герострат. К сожалению…
Тиссаферн (со вздохом). Нет так нет! Значит, это действительно только сплетня?
Герострат. Конечно, повелитель. И я даже знаю, из-за чего она появилась… Дело в том, что Клементина влюблена в меня…
Возникла пауза.
Человек театра от изумления раскрыл рот и пробормотал что-то вроде: «Ну, знаете ли, это уже черт-те что!»
Тиссаферн (Герострату). Как ты сказал? Повтори!
Герострат. Я сказал, что Клементина влюбилась в меня.
Тиссаферн. Ложь.
Герострат. Смею ли я лгать повелителю? Это так, Тиссаферн.
Тиссаферн. Какие у тебя доказательства?
Герострат. Какие доказательства могут быть у любви, кроме того, что она была?
Тиссаферн. Ты хочешь сказать, что Клементина приходила к тебе сюда?
Герострат. Ну, не я же ходил к ней во дворец…
Тиссаферн (в бешенстве). Замолчи!… Отвечай прямо на вопрос.
Герострат. Я отвечаю, повелитель… Пришла Клементина, сказала о своих чувствах, бросилась мне на шею…
Тиссаферн. Замолчи!!
Герострат. Я не могу отвечать на вопросы молча, Тиссаферн… Если тебе неприятно это слушать, зачем ты спрашиваешь меня?… Странно! Я был уверен, что ты все знаешь.
Тиссаферн. Откуда я мог это знать, идиот?!
Герострат. Но тогда зачем ты убил тюремщика?
Снова возникает пауза, и снова Человек театра изумленно бормочет что-то…
Тиссаферн (тихо). Откуда тебе известно?
Герострат. Я догадался. Когда мне сказали, что тюремщик убит, я прикинул, кому он мог мешать?
Тиссаферн. У тебя неплохо скроены мозги, Герострат. Да, это я приказал убить его… Я не хотел иметь свидетелей семейного позора. Но я не думал, что дело зашло так далеко…
Герострат. Ты правильно сделал, что убрал его.
Тиссаферн. Остался ты.
Герострат. Я не свидетель, я соучастник.
Тиссаферн. Все равно тебе придется исчезнуть. Ты умрешь сегодня же!
Герострат. Погоди, Тиссаферн! Не спеши. Меня убить легче, чем тюремщика, но после смерти он молчит, а я заговорю… Любовное свидание с твоей женой уже описано в новом папирусе, и свиток спрятан в надежном месте, у друзей. Если я погибну, эфесцы завтра же прочтут о том, как Клементина ласкала Герострата…
Тиссаферн. Кто поверит твоим запискам? Мало ли что мог выдумать сумасшедший?
Герострат. Там есть такие пикантные подробности, которые не оставляют сомнений в правдивости автора… Родинка на левой груди, маленький шрам на правом бедре… Это нельзя придумать, это можно только увидеть…
Тиссаферн (подавлен). Да, ты не лжешь…
Герострат. Я порядочный человек, Тиссаферн. Не в моем характере хвастаться победами над женщинами. Что было, то было.
Тиссаферн. Ну что ж, значит, и ей придется умереть!
Герострат. Не слишком ли много смертей, повелитель? И чего ты добьешься? Сочувствия? Никогда! Обманутым мужьям не сочувствуют, над ними смеются. Рогоносец – повелитель Эфеса! Это не понравится ни эфесцам, ни самому персидскому царю. Подумай о своем авторитете, Тиссаферн!
Тиссаферн задумывается, подходит к ложу, садится, начинает молча есть похлебку.
Тиссаферн (продолжая думать о чем-то). Какой бурдой тебя здесь кормят!
Герострат. Это проделки Клеона. Раньше кормили лучше.
Тиссаферн. Когда я волнуюсь, я должен что-то съесть.
Герострат (гостеприимно). О чем разговор? Не стесняйся, ешь на здоровье.
Тиссаферн (отодвигает миску). Ну, что же ты мне советуешь делать?
Герострат. Ты нуждаешься в моем совете, повелитель?
Тиссаферн. Конечно. Раз ты так хорошо придумал всю эту аферу, значит, уже придумал и ее развязку. Слушаю тебя, Герострат.
Герострат. Я слишком маленький человек.
Тиссаферн (недовольно). Хватит ломаться! Будь ты Тиссаферном, что бы ты сделал?
Герострат. О, будь я Тиссаферном, я поступил бы хитро: я не стал бы казнить Герострата, но я бы его и не помиловал, я бы дал ему свободу, но такую, чтобы он зависел от меня!
Тиссаферн. Туманно. Слишком туманно. И потом, не я собирался казнить тебя, а твои сограждане. Сегодня-завтра вернется посланник из Дельф и сообщит волю богов. Уверен, что боги хотят твоей смерти.
Герострат (встал, прошелся по камере). Послушай, Тиссаферн, хочешь, я расскажу тебе о том, как перестал верить в силу богов?… Не пугайся, ничего кощунственного в моем рассказе не будет. Так вот, случилось это два года назад. Дела мои тогда шли плохо, я был разорен, но не терял надежды. Я мечтал о том, что добуду много денег – и сразу! Так мечтают только азартные игроки, а я всегда был им… Решил сорвать крупный куш на петушиных боях. Занял у ростовщика пятьсот драхм и купил родосского бойцового петуха. Это был чудо-петух! Рыжий, с орлиным клювом и шпорами, которым мог позавидовать любой твой всадник. Целый месяц я готовил своего петуха к победным боям, тренировал и кормил чесноком. Наконец, когда увидел, что мой петух стал злым и могучим, как какой-нибудь скиф, я пошел на рынок к богачу Феодору, который держит в Эфесе лучших петухов, и ударился с ним об заклад, что мой рыжий победит любого его питомца. Он согласился и выставил против моего бойца черного петуха. А заклад мы поставили тысячу драхм, я их тоже занял у ростовщика, потому что твердо верил в победу своего рыжего… На этот бой собрался весь рынок. Мой рыжий был вдвое больше, чем его черный противник, и, когда Феодор это увидел, он побледнел и сказал: «Твой петух, Герострат, на вид значительно сильнее моего. Но позволь мне просить богов покровительствовать моему черному малышу?» Я засмеялся и сказал: «Проси. Это ему не поможет!…» Начался бой! Рыжий наскочил на черного так, что полетели перья… Они дрались минут пять, и черный стал сдавать, и я видел, что моему рыжему осталось немного – и он раздерет своего противника на части. Но тут Феодор оттащил своего петуха и сказал: «Позволь, Герострат, мне еще раз просить богов о покровительстве моему черненькому?» – «Валяй!» – сказал я. Мы вытерли нашим бойцам раны. Феодор пошептал что-то над своим черным и снова бросил его в бой. И что ты думаешь, Тиссаферн? Этот черный начал драться так, будто в него влили свежие силы, словно мой рыжий и не молотил его до этого своим клювом. Но рыжий мой не собирался сдаваться. Я же говорю, что это был чудо-петух, Геракл среди петухов! Он опять налетел на черного и, хотя сам потерял в бою глаз, все равно так наподдал черному, что тот закудахтал словно курица и стал валиться набок. И снова Феодор прервал бой и стал просить разрешения обратиться к богам за помощью. Я видел, что черному осталось до смертного часа немного, и потому великодушно согласился. Феодор снова помолился над своим петухом, и бой возобновился! О чудо! Черный петух опять словно воскрес! Откуда у него появилась сила? Он набросился на моего уставшего рыжего, повалил его, разорвал шпорами его грудь и клюнул в самое сердце… Мой рыжий испустил дух! Я швырнул Феодору тысячу драхм, выбежал на улицу, поднял руки к небу и закричал: «Простите, боги, что я не верил в вашу силу! Вы совершили чудо, я наказан!» Но тут подошел ко мне старый раб и, смеясь, сказал: «Глупец! При чем здесь боги? Ты слеп. Каждый раз, когда бой прерывался для молитвы, слуги Феодора незаметно подменяли одного черного петуха другим, свеженьким…» Я заплакал от обиды, а потом засмеялся. Потому что я открыл для себя великую истину: сильнее богов – наглость человеческая! Эта истина стоила мне тысячу драхм, Тиссаферн, а тебе я отдаю ее даром…
Тиссаферн (задумчиво). Занятно. Но я не понял, что ты советуешь мне?
Герострат. Подмени петуха, Тиссаферн! Посланец из Дельф может сообщить волю богов, которая выгодна повелителю. А повелителю выгодно, чтобы я жил и служил ему.
Тиссаферн. Ты уверен?
Герострат. Конечно! В Эфесе беспорядки, греки не жалуют персов, они только делают вид, что покорны сатрапу, а сами ждут минуты, чтобы выбросить тебя из дворца. Поставь меня над ними надсмотрщиком! Сейчас у меня найдется добрая тысяча верных слуг, которые за умеренную плату пойдут за мной в огонь и в воду. Мы разгоним Народное собрание, распустим суды гелиастов. Порядок в Эфесе установишь ты, а следить за ним буду я! Герострата станут почитать и бояться, ведь сами боги ему простили дерзость. А может быть, Герострат сам из богов? А? Говорят, гадалка на базаре кричала, что я – сын Зевса?
Тиссаферн (c усмешкой). Сколько ты заплатил ей?
Герострат. Я подменил петуха, Тиссаферн! И буду это делать до тех пор, пока рыжий не упадет замертво!
Тиссаферн. А что скажут жрецы?
Герострат. Жрецы будут молчать! Они и так опозорились. Где карающая молния Зевса? Где священная стрела Артемиды? Я жив, здоров!… Одно из двух: либо богов нет вообще, либо я – божество!
Тиссаферн. Неглупо, совсем неглупо… А как решатся наши личные дела?
Герострат. Какие дела, Тиссаферн? Твоя жена верна тебе, а сплетникам я сам вырву языки на городской площади!… Подумай, повелитель, над моим предложением. Ты чужой среди греков, и ты стар…
Тиссаферн. Но-но, не забывайся!
Герострат. Прости меня, Тиссаферн. Но годы есть годы. Ты уже не тот, что был тридцать лет назад. Сейчас тебе нужна твердая рука в городе, и лучше меня человека для этого не найти.
Тиссаферн. Надо подумать. (Медленно ест похлебку, потом откладывает ложку, низко опускает голову.)
Герострат. Что случилось, повелитель? У тебя на глазах слезы?
Тиссаферн. Похлебка… Они переложили луку и перца.
Герострат (Усмехнувшись). Не замечал.
Тиссаферн. Помолчи, Герострат! Тебе не понять, как печальна старость… Ты знаешь, я ведь не хотел быть повелителем, в душе я всего-навсего рыболов. Я люблю рыбу, и рыба любит меня. Мне бы сидеть с удочкой на берегу моря, а вместо этого приходится жить во дворце и править людьми, которые тебя ненавидят. Я очень люблю свою жену, Герострат, но я стар и не имею права просить ее о взаимности. Я ждал измены, но думал, что это будет только моя боль, а она превратилась в государственную проблему… Мне не надо быть правителем. Последние дни хочется жить для себя, а не для истории. Но кто спрашивает нас о наших желаниях? (Решительно). Выпустить тебя не могу, Герострат. Это возмутит народ. Вот бы случилось так, что ты сам бежал из тюрьмы…
Герострат. Раньше это было возможно, но теперь, когда меня сторожит Клеон…
Тиссаферн. Вот я про это и говорю… С ним не сторгуешься.
Герострат. Что же делать?
Тиссаферн. Я думаю, думаю… (Ест похлебку.) Чем ты режешь хлеб, Герострат?
Герострат. Я не режу его, повелитель, я ломаю его руками.
Тиссаферн. Ай-ай, руки ведь грязны… (Достает кинжал.) Вот возьми! Он острый и удобный…
Герострат (пряча кинжал). Благодарю, повелитель! Ты мудр и великодушен…
Человек театра (возмущенно). Что ты делаешь, Тиссаферн?
Тиссаферн (недовольно). Я не спрашивал твоего мнения, человек! Оставь нас в покое и не мешай!
Человек театра молча садится в углу сцены.
Ну, мне пора! (Кричит.) Клеон!
Входит Клеон.
Я побеседовал с этим мошенником, беседа меня развлекла. Теперь не спускай с него глаз и в назначенный день доставь его в суд целым и невредимым.
Клеон. Повинуюсь, повелитель… Когда ты ожидаешь посланника из Дельф?
Тиссаферн. Он на обратном пути, и если ничего не случится…
Клеон (подозрительно). Что может с ним случиться?
Тиссаферн. Мало ли… Море бурное… Корабли часто тонут…
Клеон. Что ты хочешь этим сказать, повелитель?
Тиссаферн. Все во власти богов, Клеон, все в их власти. (Уходит.)
Клеон (Герострату). О чем вы сговорились с Тиссаферном? Отвечай!
Герострат. Сговорились? Он – повелитель, я – комар. Какой между нами может быть сговор?
Клеон. О чем вы беседовали?
Герострат. О погоде…
Клеон. Не время шутить, Герострат! Я чувствую, что в Эфесе готовится заговор! Отвечай, иначе…
Герострат. Не пугай меня! Я уже ничего не боюсь. И потом, кто ты такой, чтобы мне отвечать на твой вопрос? Тюремщик должен знать свое место и не спрашивать о том, что ему знать не положено.
Клеон. Послушай, Герострат, я обращаюсь к тебе в надежде, что твоя душа хранит остаток совести! Ты – грек, ты – эфесец! Молю тебя, не приноси в наш город новые разрушения и смерти! О чем ты шептался с Тиссаферном? От имени всех эфесцев молю тебя: не помогай его темным замыслам… Ну, хочешь, я стану на колени? Остановись, Герострат! Самый страшный преступник может рассчитывать на снисхождение, если…
Герострат (зло). Замолчи, бывший архонт! Ты уже понял, что властью со мной ничего не сделать, теперь надеешься разжалобить меня? Не выйдет! Ступай вон!
Клеон (Человеку театра). О чем они сговорились?
В это время Герострат вынимает кинжал и подходит сзади к Клеону.
Человек театра (вскочив с места). Клеон, обернись!
Клеон оборачивается. Герострат замирает с кинжалом в руках.
Герострат (в бешенстве, Человеку театра). Ты обещал не вмешиваться!!!
Человек театра. Извини, но это уже выше моих сил.
Герострат (Клеону). Сейчас я выйду из тюрьмы и, если ты не станешь мне мешать, подарю тебе жизнь.
Клеон. Я не выпущу тебя, Герострат!
Герострат. Тогда конец! (Надвигается на Клеона, тот отступает к краю сцены.)
Человек театра (протягивает Клеону нож). Твой нож, архонт.
Герострат (в исступлении). Ты не можешь вмешиваться!
Человек театра (Клеону). Возьми нож, архонт! У тебя нет выбора. Живи я две тысячи лет назад, сделал бы это сам…
Клеон берет нож из рук Человека театра.
Герострат (в испуге). Ты не убьешь меня, Клеон! Человек, убивший преступника до суда, сам будет казнен! Клеон. Я знаю это, Герострат. (Надвигается на него.)
Гаснет свет в камере.
Слышны звуки борьбы, потом они стихают, и в тишине возникает глухой стук падающих камней, а потом начинает звучать песня. Ее поют мужские голоса, поют сначала тихо, а потом все громче и торжественней.
Свет разгорается вновь, Клеон с поникшей головой стоит над трупом Герострата.
(Человеку театра.) Впервые в жизни я убил человека… Человек театра. Ты привел приговор в исполнение. Клеон (в отчаянии). Я убил!…
Человек театра. Началась борьба!!!
Стук падающих камней и песня усиливаются.
Что это?
Клеон. Они восстанавливают храм Артемиды…
Человек театра. Кто?
Клеон. Они… Эфесцы…
Человек театра. Их имена? Назови хоть одно имя… Это так важно для нас… Ну?
Клеон (беспомощно). Не помню…
Человек театра. Вспомни, Клеон! Несправедливо, что они всегда остаются безымянными. Вспомни!…
Из глубины сцены доносятся удары падающих камней и песня.