Горин Григорий Израилевич. Трехрублевая опера

   – Что?! – спросил Режиссер так громко, что немецкий гость оторвался от рассматривания фотографий. – Вы уже сговорились?! Кто здесь режиссер, в конце концов?.. Все утверждено! Какую роль? Мужскую? Женскую!
   – Йа! – подтвердил Браун.
   – И кто ее будет играть?
   – Йа! – повторил Браун.
   – В каком смысле «йа»? – оторопел Режиссер. – Переведите!
   – «Йа» – это по-ихнему – «он», – вздохнул Директор. – У них так принято...
   – Йа! – подтвердил Браун и неожиданно перешел на довольно четкий русский язык. – Вот фотопробы! – он разложил на столе фотографии, где был изображен в женских платьях. – Полли... Дженни...
   – Это в китайской опере мужчины играют женщин! – сказал Режиссер, разглядывая фотографии.
   – У нас тоже! Зритель это любит! – сухо сказал Браун и достал кассету. – А теперь – видеопробы... Это у вас что? – спросил он, указывая на телевизор.
   – Телевизор.
   – Отправьте в Кустанай. В сиротский дом.
   Он сделал жест. Мгновенно охранники внесли огромный телевизор, компьютер и видеоприставку.
   – Музыкальный номер: Мэкки и одна из его женщин!
   – Кто – Мэкки? – спросил Режиссер.
   – Вы! – сказал Браун. – Компьютерный монтаж!..
   Он нажал кнопку, и на экране возник

Музыкальный номер 9

   в котором компьютерный «Режиссер – Мэкки» довольно лихо на псевдонемецком языке пел и танцевал с полногрудой женщиной, которую забавно изображал мистер Браун.
   Все это происходило в типичной баварской пивной и сопровождалось пением посетителей и стуком огромных пивных кружек...
 
   Номер закончился восторженными восклицаниями Префекта и Директора. Охранники радостно поаплодировали.
   Режиссер был мрачно-задумчив.
   – Кого из женщин вы хотите заменить? – наконец спросил он.
   – Это уж вам решать! – господин Браун неожиданно ласково потрепал Режиссера по щеке. – Майне либе Мэкки!..
 
   Над островом кружил вертолет.
   Сверху было видно, как вдоль крепости вывели несколько карет.
   Трюкачи, одетые в форму английских полисменов, приготовились к съемке.
   Помощник Режиссера раздавала ружья и пистолеты...
 
   – «Погоня! Дубль первый!» – скомандовала Ассистентка Режиссера.
   Хлопушка.
   Макхит вскочил на подножку кареты...
   – Стой! – крикнул полисмен, и раздался выстрел. Макхит схватился за плечо. Из-под пальцев засочилась кровь...
   Превозмогая боль, он столкнул кучера и погнал лошадей... Карета с полисменами понеслась за ним...
   Грохотали выстрелы...
   Полисмены картинно падали в придорожную пыль...
 
   Вертолеты кружились над островом, наблюдая за съемкой.
   Сквозь грохот лопастей прорывались отрывки переговоров:
   – Восьмой! Я – девятый!.. Что у них за разборка? Совсем ох... – треск – ...ели?
   – Я – восьмой! Вижу разборку! Вижу! Но, думаю, – холостыми бьют!
   – Восьмой! Я – девятый! Думать будет трибунал! А ты что видишь, то и принимай решение! Не то – чревато боком! Как понял?
   – Девятый! Я – восьмой! Понял хорошо. А что именно – не понял!
   – Даю сигнал к зачистке территории!
   – Уй... Е!..
   – Восьмой! Отставить разговоры! Я кому – тебе сказал?!
   Вертолеты перестроились и приготовились к снижению...
 
   Экипаж с Макхитом, сопровождаемый автомобилем с операторами, выскочил на дорогу перед открытой площадкой...
   На площадку с грохотом опустился вертолет.
   Кони сбились... Встали на дыбы...
   Сзади подлетел экипаж с полисменами...
 
   Из вертолета высыпал взвод вооруженныхдесантников в масках....
   Впереди бежал Майор с мегафоном и пистолетом. Из пистолета он периодически палил в воздух. В мегафон выкрикивал короткие команды:
   – Бросай оружие!.. Всем лежать!.. Лицом в землю!..
   – Вы что, с ума сошли? – крикнул Режиссер. – У нас – съемка!
   – Ща всех сниму от пуза веером! Лежать!!! Взвод! Занять территорию! Окопаться!!!
   Помещение крепости было мгновенно переоборудовано в своеобразный блиндаж.
   Поставили стол. Лавку. Керосиновую лампу. Небольшой сейф.
   Повесили карту острова со стрелками боевой операции.
   Десантники свалили в угол реквизированное оружие: пистолеты, ружья.
   Майор сел за стол. Закурил.
   Десантники ввели Режиссера и Директора.
   – Я протестую! – сказал Режиссер. – Мы – кинематографисты. Снимаем кино...
   – Разберемся! – мрачно перебил его Майор. – Кинематографисты... Вам только бы армию чернить!.. Где разрешение на съемку?
   – Вот! Пожалуйста... – Директор поспешно достал бумагу. – И подпись Префекта...
   – При чем тут «префект-дефект»? – Майор отшвырнул бумагу. – Мне от коменданта ксива нужна. Это – секретный военный объект.
   – Остров?
   – Не остров, а «база особого назначения»...
   – Господи... Ну, откуда мы могли знать? – ахнул Директор.
   – И не должны знать... Военная тайна!.. Откуда оружие?
   – Да какое оружие? – засуетился Директор. – Муляжи... Восемнадцатый век.
   – Какой век? – усмехнулся Майор и, подойдя к куче оружия, извлек оттуда пистолет. – Это – «Макаров»... С полным боекомплектом! – К удивлению Директора и Режиссера, он вынул из пистолета обойму. – Что вы мне лапшу вешаете?! Она в армейский паек не входит!!
   – А... – начал соображать Директор. – Это, наверное, у кого-то из охранников немца отобрали...
   – У кого?! – замер майор.
   – Немец к нам прилетел. На воздушном шаре... Спонсор...
   – То есть, как это «прилетел»?.. Как Руст, что ли?! – У Майора гневно заходили желваки. – Ну, мужики, вы даете... Думал – просто инцидент. А это – «ЧП» по всем штабам! Вам это будет чревато боком!.. – Он повернулся к десантникам. – Взять немца! Живым!
   Десантники надвинули маски на глаза и исчезли.
   – Так! – продолжал Майор, расхаживая перед арестованными. – Кино, значит, снимаете? Зря! Я, когда был пацаном, всегда в экран из рогатки стрелял. Как чувствовал, от него добра не жди. Ну ничего! На то и голова у солдата, чтоб думать, а мозги, чтоб соображать! Я – где нормальный, а где беспощадный! Я могу и в чистом поле стенку найти и к ней приставить!
   Десантники ввели Отто Брауна.
   Немец был слегка помят, но смотрел холодно и спокойно.
   – Так! – оглядел его Майор. – Гутен морген, гутен таг!
   – И вам того же! – дерзко ответил немец.
   – Документы попрошу!
   – Сначала вы!
   Наступила пауза. Майор начал багроветь.
   – Мои до-ку-менты, – сказал, растягивая слово по слогам и надвигаясь на Брауна, – вот тута... на плечах! – и ткнул пальцем в свои погоны.
   – А мои документы, козел ты эдакий, – на груди! – неожиданно лихо, по-блатному крикнул немец и рванул на груди рубаху, обнажив перед собравшимися огромную татуировку. – Ты, фраер набушмаченный, помой фары и не при бугром! Ты кому ломаешь вытирку?! На кого варганку крутишь?! Да у меня такие рогачи беспредельные шопена лабали за две птюхи с Тюмени на Караганду!!!
   Далее немец неожиданно перешел на резкий гортанный казахский язык, что выглядело еще страшнее... Майор оторопел и сделал шаг назад.
   – Так... Аллес ферштеен! – забормотал он и, нагнувшись, схватил оружие, которое, к сожалению, оказалось картонным пистолетом. – Это тебе, гад, будет чревато... За такие слова!
   Он стал с отчаянием жать на курок, который не нажимался.
   – Отставить!
   В помещение бодро вошел пожилой генерал, в высоких резиновых сапогах. За ним – адъютант с большим чемоданом и спиннингами.
   Десантники встали по струнке.
   Майор отдал честь:
   – Товарищ генерал! Разрешите доложить! На острове задержана вооруженная группа...
   – Киногруппа! – поправил Режиссер.
   – Отставить! – оборвал его Генерал и добавил, обращаясь к Майору: – Докладывайте!
   – ...вооруженная группа, – продолжал Майор, – в числе которой иностранный... германец... перелетевший границу... путем воздушного шара...
   Генерал перевел взгляд на Брауна, и его лицо озарилось простодушной улыбкой:
   – Отто! Ты ли? Ядреный корень!
   – Михалыч! – крикнул Браун, и они бросились друг другу в объятия.
   Собравшиеся изумленно уставились на них.
   – Вот так сюрприз! Е-ка-ле-ме-не! Я ж тебя сколько лет не видел? – радовался Генерал и пояснял: – Это – Отто! Наш партнер по ГДР-е! Западная группа. Танки покупал... списанные! Не чаял с ним встретиться и вдруг... Ну, улет! Майор, молодец! Подарок мне устроил!
   – Стараемся, товарищ генерал! – быстро перестроился Майор.
   – Как ты здесь, Отто? Каким ветром?
   – Западным! – пошутил Браун. – Кино хочу купить.
   – Кино? Это здорово... А я смотрю – лица знакомые! – радовался Генерал, глядя на Режиссера. – И актрисочки симпатичные бегают!
   – Но не дают снимать. Говорят – секретный объект, – робко заметил Директор.
   – Секретный! – подтвердил Генерал. – Я сюда на рыбалку езжу. Окунь здесь клюет, как чумовой... Поэтому и остров так прозвали! Чумовой! Но вам разрешаю, по дружбе... Снимайте! Вот нас с Отто снимите на память! Боевые друзья... «Встреча на Эльбе»...
   Он обнял Брауна.
   – Конечно... Конечно! – обрадовался Директор. – Сейчас оператора приглашу...
   – Подождите вы... – недовольно остановил его Режиссер. – Какая «Эльба?» У нас – другой фильм. Мюзикл.
   – Что еще за «мьюзикл»? – поморщился Генерал. – Песни-танцы? Это я люблю. Сам в самодеятельности начинал... Где инструмент? – Адъютант мгновенно раскрыл чемодан, в котором оказался аккордеон. Генерал быстро водрузил его на себя, провел пальцами по клавиатуре. – По телеку все рокеров с гитарами показывают... Пузочесы!.. А настоящей песни не дождешься! Эх!.. – он развел мехи и запел.
   Адъютант и Майор подхватили. Десантники быстро перестроились в традиционный военный хор.
   В дверях появился оператор с камерой, начал снимать

Музыкальный номер 10

    Похарактеру это было нечто среднее между традиционной русской песней типа «На муромской дороженьке стояли три сосны» и «Служили два товарища у нас в одном полку...»
 
   Режиссер ошалело несколько минут слушал ее, потом тихо вышел из блиндажа...
 
   ...на вечернюю набережную острова.
   Мрачный Режиссер шагал к морю.
   Его мгновенно окружили несколько корреспондентов с магнитофонами и видеокамерами.
   Сыпались вопросы, на которые Режиссер сквозь зубы ронял ответы...
   – Фильм покажут под Новый год?
   – Не знаю...
   – А в чем его концепция?
   – Не знаю...
   – А если в двух словах?
   – Я и сказал в двух: «Не знаю»!
   – Финал скоро?
   – Надеюсь, что да...
   – А что по сценарию в финале?
   – Мэкки арестуют и повесят!
   – Это будет смешно?
   – Да уж куда веселей?!
   Корреспонденты отстали, зато обступили «нищие и убогие», тянули руки...
   – Рольку бы нам! Рольку!
   – Нету у меня ролей! Кончились...
   – Ну, хоть реплику...
   – И реплики кончились!
   – А мы и молча согласны...
   – Вот и молчите!!
   Нищие отцепились.
   Но появились взбудораженные проститутки... Их вела разгневанная миссис Пичем.
   – Это как понимать? Вместо нас мужики будут сниматься? – кричала она. – Все у нас отняли! Юбки! Колготки! Роли! Тогда отдайте свои причиндалы, раз не нужны!
   Женщины со смехом попытались ухватить Режиссера за штаны, он с трудом вырвался. Побежал к морю. За ним бежал декоратор:
   – Товарищ режиссер! Мы эшафот сколотили...
   – Какой эшафот?
   – Ну, где Мэкки вешают... Вам бы надо утвердить!..
   – Не хочу... Я вам доверяю!
   Декоратор отстал, но на пути Режиссера вдруг появилась Полли, с чемоданчиком в руках.
   – Ты не мучайся.... – тихо сказала она. – Раз надо кого-то заменить, пусть это буду я... Я исчезну...
   – Почему это вы? – рядом появилась Дженни. – Жена важнее, чем любовница!..
   – Только не в этом фильме! – сказала Полли.
   – Но вы как актриса – лучше! – настаивала Дженни.
   – Кто это вам сказал? Я в кадре плакать не умею... – пробормотала Полли и расплакалась...
   Режиссер молча смотрел на женщин. И тут к нему подскочил Музыкант.
   – Это – издевательство!! – забормотал он. – ...Вы художник или нет?.. Плюньте на этих мафиози... Что они понимают в опере?! Опера – высокий жанр. В ней главное – любовь! У меня есть музыка... Вот ноты! – он стал совать Режиссеру исписанные нотные листы.
   – Ты меня достал, мальчик! – зарычал Режиссер и схватил Музыканта за ворот. – Для кино нужны деньги! У тебя есть деньги? Нет? Тогда исчезни! У кого деньги, тот и заказывает музыку!
   Музыкант отпрянул. Листки с нотами рассыпались по песку.
   – Хорошо! – забормотал Музыкант, собирая разлетевшиеся листки. – Я вас заставлю выслушать. Я найду средства!!
   – Вот тогда и поговорим!
   Режиссер на бегу стянул рубаху, штаны и с разбега нырнул в морскую волну...
   Зазвучала музыка. Засеребрилась вечерняя морская вода.
   Странные причудливые блики закружились вокруг плывущего под водой Режиссера...
   И он сам, погружаясь в глубину, стал принимать какое-то причудливое очертание... Почти рисованное... Рядом возникли обнаженные женщины, напоминавшие русалок.
   Они закружили рисованного Режиссера в каком-то плавном эротическом танце.
   Впрочем, это уже и был

Музыкальный номер 11

   проще говоря, «клип», выполненный в жанре компьютерной графики.
   Рисованный танец закончился. Тело Режиссера, сплетенное с грудой женских тел, замерло в оргазме на экране компьютера... Вода вспенилась разноцветными пузырьками. Появился улыбающийся Нептун, с лицом, напоминающим лицо Генерала. В руках он держал пивную кружку.
   – «Unzere beer – ihre fantazion!» – сказал Нептун и подмигнул...
   – Наше пиво – ваша фантазия! – перевел Браун, сидевший за монтажным столом, и выключил экран. В «блиндаже» кроме него у экрана сидели Генерал, Префект, Директор. Чуть в сторонке – Режиссер.
   – Ну, улет! – одобрил Генерал и глотнул из кружки реального пива. – И ты можешь любого туда, – он указал на экран, – запузырить?
   – Натюрлих! – ответил за продюсера Префект. – Двадцать первый век! Компьютер – он и «фатер», он и «мутер»! Верно рифмую, пан директор?
   – В общем, да! – неуверенно сказал Директор и повернулся к Режиссеру. – Вы поняли идею, маэстро?
   Режиссер не ответил. Отрешенно смотрел на экран.
   – Наш коопродюсер... господин Браун предлагает нарезать отснятый материал на клипы... – Директор достал счетную машинку. – Отснято тысячи метров... Если нарезать по сто... сто пятьдесят – защелкал машинкой... – Получаются... хорошие деньги... На них можно отснять оставшуюся часть фильма...
   – И по новой нарезать! – радостно добавил Префект.
   – Кого нарезать?! – ошалело спросил Режиссер. – Зачем нарезать?
   – Чтоб выпускать в кассетах! – пояснил Директор. – Если вы, маэстро, конечно, согласны...
   – Я? А при чем здесь я? Я вообще не нужен! Без меня берут мое лицо, голос... Спаривают с кем хотят!
   – На все есть авторское право... За это он готов платить! – заметил Директор. – «Копи райт, копи райт – кого хочешь выбирайт!»
   Режиссер тупо посмотрел на Директора, потом вдруг зло произнес:
   – Хорошо! Но – в банке!..
   – Наин проблем! – кивнул Браун. – «Дойчбанк»? «Ситибанк»?
   – В банке с пивом!! – крикнул Режиссер. – Чтоб открыли, а оттуда – я с голыми бабами!..
   Наступила пауза.
   – Улет! – ахнул Генерал. – И такое, оказывается, можно?!
   Никто не успел ему ответить. Дверь «блиндажа» распахнулась, и влетел взволнованный Майор.
   – Товарищ генерал! – закричал он. – На острове «ЧП»! Террорист!!!
 
   Звучала тревожная музыка.
   Во дворе крепости замелькали фонари и факелы. Испуганные обитатели острова бежали к центральному дворику, где были сколочены высокий помост и виселица. Выскочившие из «блиндажа» смешались с толпой.
   Взволнованный Майор докладывал на бегу Генералу:
   – Псих какой-то, товарищ генерал! Обмотал себя взрывчаткой и грозится рвануть, сука!
   – Откуда взрывчатка? – рявкнул Генерал.
   – Так на рыбалку ж летели... – пробормотал Майор. – Думал: вдруг клева не будет?..
   – Ну, майор! – задохнулся Генерал. – Это тебе будет чревато!..
   Они протиснулись во двор.
   На помосте, в лучах прожекторов, стоял Музыкант, обвешанный пакетами. В руках он держал гранату и пачку бумаг.
   – Князь! – закричал Директор. – Слазь! Я кому сказал... Князь!
   – Перестаньте рифмовать, черт вас подери! – Режиссер зажал Директору рот... – Всем молчать! Говорите, Музыкант! Ваши условия!
   Толпа смолкла.
   – Я ничего особенного не прошу... – тихо сказал Музыкант. – Я хочу, чтоб прозвучала моя музыка... Я написал для финала... Апофеоз! Это – опера...
   – Хорошо! – сказал Режиссер. – Оркестранты, возьмите ноты!
   «Слепые» музыканты стали робко протискиваться к помосту, Музыкант кинул им пачку бумаг.
   – Надо, чтоб все участвовали! – сказал Музыкант. – Я иду по сценарию... Это ведь и ваш замысел...
   – Договорились! – сказал Режиссер. – «Финал». Дубль первый!
   Он снял пиджак и оказался в белоснежной рубахе, в какой преступников обычно ведут на казнь.
   – Не пущу! – повис на Режиссере Директор, но Мэкки – а это был уже Мэкки – оттолкнул его и решительно направился к эшафоту...
   Его хватали за руки нищие и бродяги, пытались что-то говорить любившие его женщины, но он отшучивался и решительно продвигался к помосту...
   Легко вспрыгнул.
   Подошел к петле.
   Встал на лавку.
   Сунул голову в петлю...
   – Что дальше? – спросил он у Музыканта. – Командуйте!
   – Это вы командуйте! – тихо сказал Музыкант. – Вы – режиссер. Я умею только дирижировать...
   – Я те подирижирую! Брось гранату, сука! – крикнул Майор, но Генерал заткнул ему рот ладонью...
   – Всем приготовиться к съемке! – скомандовал Режиссер. – Надеть парики и костюмы... У нас – восемнадцатый век!
   – Правильно! – тихо сказал Музыкант. – И пусть пойдет снег. Это – важно! Ведь все случилось под Новый год!
   – Совсем охренел! – тихо изумился Генерал. – Какой снег в августе?
   – Это как раз «ноу проблем»! – сказал Директор. – Чего-чего, а снега у нас по дешевке всегда достать можно...
   – Пошел снег! – крикнул Режиссер.
   Завыли ветродуи, на двор посыпался и начал кружить белый снег...
   Толпа нищих начала поспешно переодеваться в камзолы и парики...
   – Ну, улет! – похвалил Генерал...
   – Свет – на меня! – скомандовал Режиссер.
   Прожектор высветил его бледное лицо.
   – Камера!
   – Есть камера!
   – Звук!
   – Есть звук!..
   – Бери меня средним планом! – крикнул Режиссер. – Я текст не помню... Потом переозвучим... А сейчас – последнее слово... Буду говорить всякую лабуду...
   Он оглядел преобразившуюся массовку, улыбнулся:
   – Леди и джентльмены! Господа артисты! В общем, ребята! Это у нас финал! И снять его надо слаженно, четко, не переигрывая... И чтоб было весело! Такая у нас работа! Не тяжелее других и не легче... Просто кино с музыкой... Вот все, что хотел вам сказать Мэкки в последнюю минуту... А теперь, Музыкант, давай!.. Чего ты там насочинял?..
   Музыкант взмахнул руками...

Музыкальный номер 12

   Это и был тот оперный финал с хором, оркестром и танцем, в котором соединились мелодия Музыканта и танец, который репетировал Режиссер.
   Дворик задвигался, затанцевал...
 
   Снег усиливался.
   Музыкант вдохновенно размахивал руками, пока не подошла кода... Тогда он в азарте вскинул руки, и... граната полетела куда-то в сторону....
   – Ложись! – крикнул Генерал. Все в ужасе упали на землю.
   Но граната, как и положено на съемках, взорвалась сотней новогодних петард и фейерверками во всех окнах крепости...
   Все, смеясь, начали подниматься со снега...
   Счастливый Режиссер шагнул к своей киногруппе, забыв, что у него на шее петля...
   Лавка выскочила из-под ног.
   Раздался общий крик, но... виселица не выдержала и свалилась на помост.
   Директор первым вскочил на помост, помог Режиссеру подняться.
   – Халтура! – крикнул Режиссер. – Кто ставил виселицу? Всех уволю!.. И массовка ужасно двигалась! Я же показывал! Раз-два-три-четыре!.. Раз-два-три-четыре! А ну, еще дубль! – Он вместе с Директором вновь поставил виселицу, влез на скамейку, сунул голову в петлю.
   – И запомните, будем снимать, пока не получится, как надо... Начали!..
   Вновь грянула музыка. Пошли титры.
   А Режиссер все совал голову в петлю... а виселица падала... а он снова и снова лез на скамью...