Горланова Нина. Вечер с прототипом (Рассказы)

   Перед регистрацией в ЗАГСе Рая будущему мужу брови поправляла: в таком возрасте брови стремятся куда-то вниз...
   У Роберта было два взрослых сына. Он рассказал: когда купил магнитофон, сыновья подошли и пожали ему руку.
   Именно в это время Раю часто в транспорте стали замечать пожилые мужчины. Один даже сказал:
   - Предлагаю купить бутылку хорошего вина и идти к вам!
   - Муж мой бутылке хорошего вина будет рад, а вот обрадуется ли он вам?
   Роберт - двигателист (на заводе авиадвигателей). Где и когда он учился, Рая не могла запомнить, хотя муж много про это рассказывал. Но ее душа от счастья в это время куда-то улетала просто.
   Когда они стали съезжаться, оказалось, что все у них одинаковое: книги, книжные полки, стол-ушастик. Только кастрюли разные. Когда мамина посуда вся уже прохудилась, Раечка привыкла картошку варить в сковородке - так быстрее (одной ей много не надо). А теперь накупила книг с кулинарными рецептами, гречневую крупу, не ленясь, смешивала с сырым яйцом, потом подсушивала в духовке и лишь затем варила кашу. Пушистая получалась!
   Оказалось, что у Роберта есть дача.
   - Я могу березу обнять, - призналась Рая. - Ты не будешь смеяться?
   - Что ты! Там как раз есть береза с элементами плакучести.
   Рая счастливо засмеялась - с элементами! Речь инженера. Но иногда он выказывал чутье к языку, все-таки ее ученик!
   - Меня хотели познакомить с женщиной по имени Бронислава. Я отказался. Что хорошего может быть у женщины с таким именем!
   Роберт уехал в субботу, чтоб дачу как следует приготовить для Раечки. Она в воскресенье приезжает туда - в доме пусто. Пусто стало внутри - от страха.
   А что оказалось: он в пруду ковры полоскал - к моторке привязал и вперед, а ковер полощется.
   Вечером пили чай на веранде. Пятнистая луна. В подлунном виде все красивы. Но Роберт казался ей похожим на самого Бондарчука! Ее подруга Ася гордилась, что она замужем за Андреем Волконским. Еще бы одну букву изменить, тогда - любимый герой Толстого! А Рае нравился всегда Пьер.
   - По нашему гороху вчера побродили пьяные соседи - все истоптали, весело сказал Роберт.
   Точно Пьер!
   Из года в год Раиса Константиновна давала старшеклассникам свободную тему по "Трем мушкетерам". Дала и на этот раз. Все мальчики написали: "Портос - это я". Все меньше с каждым годом Д'Артаньянов... Но в поколении Роберта они еще остались.
   - До сих пор помню, как ты сказала нам на уроке: Хлестаков - паразит второго порядка, он паразитирует на таких же паразитах - чиновниках...
   - Я продолжаю это говорить в классе. А что?
   - Хочу радар на лоджии установить. Записать пение птиц, а потом включать на большой громкости иногда - пусть весь район слушает, радуется.
   Рая подумала: по этому бы устройству передавать: "Верьте в любовь! Она может прийти к вам в любом возрасте!".
   - А еще вот что! Хочу три кедра посадить. Говорят: в еловом лесу работай, в сосновом - Богу молись, а в кедровом отдыхай.
   Вечер с прототипом
   Залезла в "закрома родины" - так младшая дочь Агния называет мои мешки с записями. Нужно было выбрать много чего, чтоб замаскировать прототипов. Это у нас называется "рыбная ловля".
   Мой приятель недавно - как бы между прочим - сказал: живой прототип опасен. Мне ли этого не знать! Один до сих пор в отместку пугает по телефону: "Вам позвонил компьютер с телефонной станции Уралсвязьинформ. Ваша задолженность составляет восемь тысяч триста семь рублей...". В первый раз мы задергались, испугались этих тысяч рублей задолженности (откуда им быть?), бегали, выясняли, а потом - раза так с третьего - я уже узнавала его голос...
   Три месяца тому назад другой прототип - наш близкий друг - узнал себя в опубликованном рассказе и перестал звонить и приходить. Хотя я не знаю даже, на что он обиделся (герой там остроумный, страстный, распрекрасный). Видимо, само нарушение принципа частной жизни... как-то ранит. Неприятно читать о себе вообще. Даже когда имя другое: Арнольд.
   Кстати, под этим именем я его оставляю и в этом повествовании.
   Сказать-то легко: бросил близкий друг! А в жизни у меня такая тоска под сердцем поселилась. Любовь бывает в сердце, а тоска - под сердцем...
   Ведь друг приходил через день да каждый день! Один раз так спорили о Горбачеве, что пожар начался (забыли про кашу на плите).
   Я загоревала, когда Арнольд нас бросил! Через месяц написала ему большое письмо: просила простить. "Кровь моя начинает веселее бежать в любимом поле притяжения друзей!" Но ответа не было.
   Я тут, конечно, сильнее запечалилась. Вспомнила ливень милостей! Пролился на нас в свое время ливень милостей от щедрого друга! Раз так пять-шесть благопоспешал он с помощью (материальной). То есть мы тоже ему помогали, но об этом не нам судить, а вот его помощь точно была тогда выражена в деньгах, и немалых!
   Написала я второе письмо - еще длиннее, еще просительнее. Но порвала его, так и не послав...
   Вообще наш прототип - самый непредсказуемый прототип в мире. Ему не угодишь! В одном рассказе я заменила поездку в Югославию поездкой в Болгарию, так подруга возмутилась - зачем?! Я ей: по закону защиты прототипов. А она свое: зачем изменила - стало хуже!
   Ну, хватит об этом, надо работать.
   Начинаю искать фамилию для героя - у меня они записаны в отдельной тетради.
   Жлобич - нет, тут слышится "жлоб", а я своих героев люблю!
   Лекторов - не поверит читатель, что есть такая фамилия, хотя она существует.
   Российкин - уменьшительный суффикс тут меня смущает.
   Немов - герой как раз златоуст, не подходит.
   Кусаев - не надо!
   Надсадов - что-то не то...
   Прямов - слишком прямо.
   Непонятливый - мой герой как раз понятливый!
   Огрызко, Пиявко - это уничижительно как-то.
   Тролль - слишком экзотично.
   Философенко - трудно будет читателю полюбить героя с такой фамилией! Недавно моя приятельница-писательница возмутилась, что я описала ее под именем Мура, которое так легко исказить, если ударение поставить на последний слог. Я говорю: "Ну, ты тоже меня опиши где-нибудь, и будем квиты". - "Нин, это будет уже как в анекдоте, когда съели нашего посла в Африке, МИД - ноту протеста, а те отвечают: так съешьте нашего посла!".
   Шлюхин - еще труднее полюбить героя с такой фамилией.
   Погоняйло - но герой никого не погоняет.
   Накопюк - и не копит.
   Рыжкин - будут представлять его рыжим, а он брюнет.
   Хлюпин - не хлюпик!
   Пустомельский - для сатиры, а я не сатирик.
   Наливкин - прототип любит делать наливки, но именно поэтому эту фамилию исключаю.
   Плуталов - подумать надо...
   Мордочкин - Аля Эфрон, дочь Цветаевой, писала в одном письме кому-то: "Крепко тебя, мордочка, обнимаю". Но не все могут уловить тут ласковый оттенок.
   Вихорков - детская словно фамилия...
   Диалектов - заумно.
   Рынков - не то.
   Сметанников - слащаво.
   Горчинский - наоборот, слишком много горького...
   Уралов - скажут: дешевый символизм.
   Червиченко - станут искать червоточину.
   Захваткин - ничего он не захватил.
   Болтаев - не болтун.
   Прыщиков - будут представлять его в прыщах, а мне это зачем!
   Сало - мало любви к герою...
   Теплицкий - вот! Ура! Нашла. Теперь нужно еще имя найти. Это даже важнее. Без фамилии в конце концов можно и обойтись...
   И тут звонок телефона. Это Арнольд! Три месяца не звонил и вдруг говорит: сейчас к вам приду. Мужа нет дома. А если прототип скандал затеет? Что же делать? У меня голова зачесалась - псориаз, наверно, начнется на нервной почве. Почесала я в голове и, чтобы оправдать этот жест перед дочерьми, спрашиваю их (закрыв трубку рукой): "Как спастись от Арнольда?".
   - Мама, ты ведь в Москву собираешься!
   Точно - как это я сама не догадалась! Я же завтра еду!
   - Ой, - кричу в трубку, - я в цейтноте! Завтра еду в Москву - срочно дописываю рассказ...
   - Нина, я давно понял, что у тебя только два состояния: первое - ты очень больна и не можешь принять гостей, второе - ты едешь в Москву и вся в цейтноте. Я приду всего на полчаса.
   Ну, думаю, что же будет-то?! Неужели он идет выяснять отношения? Муж придет только в девять часов вечера. Страх меня обуял. Но на всякий случай ставлю чайник, режу сыр.
   Вспоминаю, как вчера, на дне рождения Агнии, девочки устроили гадание на открытках - написали сами разное и мне предложили тоже поучаствовать. И выпало вот что: "Завтра не падай, когда что-то узнаешь!". Как бы не упасть...
   Встаю перед иконами и начинаю молиться: "Господи, спаси меня!!! А ты, Пикассо, отойди от Христа!" (это я двигаю стекло в шкафу, где икона - дело в том, что на стекле приклеена репродукция "Женщины с вороном", она-то и наехала на плечо Спасителя).
   Прошло два часа! Чайник остыл, а гостя все нет. Сыр уже подсох (кончики сырных треугольников загнулись кверху). Как бы и мне не загнуться.
   Когда-то Арнольд учил меня: если тебе страшно, нарисуй свой страх. И вот я беру лист бумаги, ручку, пытаюсь нарисовать. Получается что-то... кто-то вроде муравьеда с длинным узким носом - нечто в стиле Шемякина. Но страх не уходит, увы.
   Агния видит, что я вся красная - хотела окропить меня святой водой, но резко взмахнула бутылкой и налила мне полное ухо святой воды. Однако после этого в моей голове стало яснее, волнение улеглось. Арнольда все нет. Наверное, он раздумал приходить. Просто так - попугал...
   Я включила телевизор. Там показывают ковры по рисункам Кандинского и Миро. Думаю, что Кандинский и Миро ТАМ довольны этими коврами. Или нет? И вдруг испуг снова написался в голове прямо словами: как же я буду умирать-то? Прототипы узнают, что мне плохо, будут злорадствовать...
   И тут - звонок в дверь. Арнольд вошел, снял пиджак и натужную маску с лица. Выставил бутылку коньяку. Сейчас начнет с излюбленной фразы: "Сардонизм еще тот".
   - Нина, представляешь - сардонизм еще тот! Иду я к вам, а навстречу мне...
   - Ой, - нервно перебиваю я, - Славы нет, а я же не могу выпить!
   - Ничего, ты выпьешь одну рюмочку за примирение. И депрессию снимешь у тебя на лице она написана.
   Мой муж говорит, что в старости реже бывает депрессия. И это правда. Всему ведь радуешься: что утром встаешь, Господь с нами, работа идет... Тут я спохватываюсь и замолкаю. Такая у меня работа, что друзья бросают потом!
   Между тем, гость разливает коньяк.
   А наш кот Кузя в это время сбросил с батареи половую тряпку - играет с ней.
   - Что, Кузя, пол мыть собрался? - Арнольд чокается со мной. - Нина, чего ты так смотришь? Это я должен смотреть на тебя с чувством законной настороженности... ну, мы много пить не будем, а то появится чувство незаконной привязанности...
   Я выпила три глотка - коньяк дает такое ощущение, что изнутри растет сила. Это хорошо! Силы мне сейчас явно понадобятся.
   - Вот что, Нина, у тебя все типы в рассказах - одни и те же.
   Началось! Сейчас будет вразумлять, критиковать, уличать, а потом и обличать.
   - А у Достоевского, - защищаюсь, - вообще только два типа: бес и идиот.
   Повисла мхатовская пауза. Святая Нина, моли Бога обо мне!
   - Ладно... Нина, я хочу одну историю рассказать. Может, тебе куда пригодится. Помнишь Лилю? Ту самую, которую жених украл прямо в школьной форме. Они потом развелись, и вот вчера - представь - на Лилю напал маньяк! Нанес восемь ножевых ран. Но пустяковые ранки. Она подозревает, что его муж подослал...
   - Бедная Лилечка! - я записываю сюжет. - За что такое? Помню ее слова: если в день не потрачено много денег, то день прошел зря...
   Гость нервно налил себе в рюмку и быстро выпил:
   - Я так и знал... началось. Ну почему, Нина, почему ты всегда ищешь причину в плохом?
   - Неправда! Далеко не всегда я ищу причину в плохом.
   - Но у тебя в рассказе я - не я, а какой-то Залуп Залупович! Зачем было упоминать три моих брака?
   - Так все твои дети сдали кровь, чтоб спасти отца! Не каждому дети от всех браков... помогают. А тебе - кровь сдали, Арнольд!
   - Пойми ты, сантехник человеческих душ: дело не в том, что сдали кровь! Не поэтому я остался жив после аварии.
   Развожу театрально руками - коньяк на меня уже подействовал, видимо.
   - Я выжил после аварии только потому, что долгие годы сам был ДОНОРОМ (он выделил это слово усилением громкости). У донора кроветворение хорошее. Врачи думали: звездец мне - столько крови потерял!..
   Боже мой! Да если б можно было написать все точно ТАК, КАК РЕАЛЬНО случилось!.. История из жизни всегда богаче смыслами и деталями - всегда! Но если буду в полном объеме ее брать, то прототипы работать не дадут вообще. Право на частную жизнь я должна уважать! Поэтому маскирую, маскирую и еще раз маскирую. Но это мои проблемы.
   Другу я говорю:
   - Арнольд! Причина одна - донорства твоего... и что дети сдали кровь! Да ты сам знаешь, в чем дело - в твоем характере.
   Характер счастливый у моего друга! В нем клубится невидимая вечность доброты. Но и видимая - через поступки. Арнольд - психолог по профессии. Психологи в жизни редко бывают простыми, ведут себя, как мэтры. Но он не такой. Ненавязчиво умеет успокоить. Помню: моя средняя дочка в детстве была полнушкой и страдала от этого. Арнольд однажды ей сказал:
   - Если я вижу: стоят две продавщицы - худая и полная. К кому подойти? Я всегда иду к полной, она добрее.
   Но все же не так уж и прост наш Арнольд. Когда я предлагаю ему закусить сыром, хотя он уже загнулся, он отодвигает от себя тарелку:
   - Нет, это не для белого человека!
   Вскоре после ухода гостя пришел муж. Я ему рассказала про примирение с Арнольдом:
   - Одно испытание позади, но впереди - встреча с другим прототипом! На днях выйдет из печати мой роман, где изображен Щ. И уж он-то меня точно прибьет за это!
   И муж стал говорить: да, Щ. придет к нам - в кармане торчит что-то страшное. Ты подумаешь - монтировка... а он достает - это та же бутылка коньяку, только очень дорогого, потому что Щ. сильно разбогател за эти годы. "Выпьем, Ниночка! Спасибо, что напомнили мне мою молодость".
   Да, роман-то написан двадцать лет тому назад - там буйный он очень, наш Щ. А теперь постарел, говорят, сильно болен. Жена его месяц назад просила молиться за его здоровье, и я молюсь каждый день.
   - А ты ему: за прототипство спасибо!
   - Ничего себе - я столько от Щ. в жизни перенесла!
   Он говорил:
   - Оська Бродский - мой приятель по ленинградской юности.
   - Приятель? Вам повезло!
   - Это ему повезло. Я-то не в восторге от него был...
   Муж смеется: ЭТО разве только одно ты от Щ. перенесла?
   Да, что же я за глупости мелю, не в отношении к Бродскому дело было. На самом деле мы оба знаем, что пришлось пережить от Щ., но не хочется сейчас об этом говорить. В общем, легли мы на диван и включили телевизор. В это время стул, стоящий у стола, вдруг... повернулся! Стоял так, а стал иначе.
   Мы посмотрели друг на друга. Я сказала:
   - Дети, наверное, ниточки привязали к ножке, с кухни дергают.
   Муж встал - никаких ниточек нет. Да и детей на кухне нет, они в детской.
   Не успели мы это чудо хоть как-то осмыслить - звонок в дверь. Это Лина пришла.
   - Ребята, простите, что я так поздно! Я - знаете откуда? С поминок. Мы ведь сегодня похоронили нашего Щ. Да. Жалко его. Очень жалко.
   Мы рассказали Лине, как стул повернулся. Сам по себе. Лина заахала на вдохе. Я предположила: может, это так покойничек дал нам понять ОТТУДА, чтоб мы не боялись публикации романа?
   Но никогда эта странная история так и не прояснилась.
   Я пишу эти строки в ноябре 2003 года, когда уже многие газеты опубликовали... в общем, я уже знаю про скандал на Франкфуртской книжной ярмарке, когда прототип дал пощечину автору.
   И нет мне покоя. Я, конечно, стараюсь вычерпать из себя всю любовь - до капли! К героям любовь. Но если прототипы и дальше будут обижаться, то винить можно только себя. Мало любви, значит, было...
   Что же делать - как жить и писать?
   Ответ пришел по телефону. Позвонила старшая наша дочь Соня.
   Но сначала - предыстория. Я дружу с племянницей Булгакова. И однажды в Москве, будучи у нее в гостях, выпросила шишку пинии. Их много там стояло, а мне хотелось что-то дома иметь от Булгакова как бы. Все-таки Михаил Афанасьевич крестил Лену (Елену Андреевну). Ну и эта шишка пинии... В общем, Е.А. держала в руках ее.
   А наша Соня знает чуть не наизусть "Мастера и Маргариту". И она выпросила у меня эту околобулгаковскую шишку пинии...
   - Мама, помнишь ту шишку пинии? Ну, за эти годы она запылилась, я ее решила вымыть. Раз - под кран! И слышу треск. Представляешь: это шишка стала закрываться - видимо, в ней заложено, что семена нужно спасать... И трещала целый час! Пока не закрылась полностью. Причем некоторые чешуйки даже сломались от усердия. Она, может, еще в Москве лет десять стояла и сохла, да? Но какая сила заложена! А потом высохла и снова раскрылась. Старая шишка, но героически спасала семена! За это можно тост сказать.
   И тут муж прочитал этот рассказ, выхватывая с экрана компьютера не успевшие застыть строки:
   - Почему ты меня Славой называешь здесь! - насупился он. - Почему я не Жорж? Непременно я должен быть Жоржем.
   Пермь