Страница:
Нельзя сказать, что молодой преподаватель и студент Дугин подружились. Но общались они много. Паша часто провожал Игоря Борисовича домой после занятий, делился своими мыслями, задавал вопросы, живо интересовался задачами, которые решает современная физика. Его увлекали полевые структуры, квантовая механика, физика элементарных частиц, единая теория поля и, особенно, теория струн. В итоге Игорь Борисович привлек пытливого студента к научной работе, и Паша почти все свободное время стал пропадать в лаборатории.
К занятиям наукой у Паши был свой интерес. Он хотел научиться управлять теми способностями, которыми его так щедро наделила природа. Но сначала нужно было эти способности понять. То есть «привести хаотичное многообразие чувственного опыта в соответствие с единой системой мышления», как говорил когда-то Эйнштейн. Паша к словам великого физика относился с особым доверием. Тем более что чувственного опыта у него было в достатке. Эксперименты, которые он проводил в школе, и три общие тетради, где тщательно фиксировал свои наблюдения, давали широкое поле для обобщений и теоретических выводов. Оставалось только вооружиться математическим аппаратом и погрузиться в мир высоких абстракций.
Если его способности подчинялись физическим законам, то рано или поздно, по мнению Паши, хаос из фактов будет упорядочен, обнаружится некая единая закономерность, и он сможет описать ее языком математики, то есть выразить в форме количественных характеристик. Потом, зная эту закономерность, он сможет прогнозировать будущее и даже сможет управлять событиями. Как любой человек, знакомый, например, с теорией движения тел и основными законами классической механики, способен предвидеть, через какое время он окажется в городе X, если ему известно расстояние до города X и скорость, с которой движется его автомобиль. А если этот человек считает, что прибудет не в то время, то он сможет легко изменить будущее. Например, просто прибавит скорость…
Через год Паша вынырнул из глубин своих абстракций и понял, что так же далек от цели, как в начале пути. Но Паша искренне верил в объективную реальность и в познаваемость природы. Значит, решил он, проблема в недостатке практического опыта. И пока студент физфака, а впоследствии аспирант кафедры общей физики Паша Дугин проводил новую серию практических экспериментов, всем окружающим его людям удача улыбалась практически беспрерывно. Игорь Борисович Тиль, например, защитил докторскую диссертацию, через полгода после ее утверждения получил должность профессора, а еще спустя год возглавил кафедру общей физики. При этом ему только-только исполнилось тридцать пять, так что молодому ученому все коллеги прочили блестящее будущее.
Пашины однокурсницы стройными рядами стали выходить замуж. Женихи шли буквально косяком. Все, как на подбор, высокие кареглазые брюнеты при деньгах, связях и хороших должностях. Эпидемия везения охватила и Пашиных однокурсников. Одному отец подарил свою машину, другой переехал в освободившуюся от прабабушки квартиру, третий выиграл рекордно большую сумму денег в преферанс. Кто-то из Пашиной группы, как поговаривали, даже американское гражданство успел получить. Ему выпал сектор «Приз» в ежегодном розыгрыше «грин кард».
В аспирантуре Пашу тоже окружали исключительно счастливые и везучие люди. Правда, чем шире становился круг счастливых людей, тем несчастнее становился он сам. Пашу преследовало гнетущее и томительное ощущение человеческой неблагодарности. И преследовало долго. До тех пор, пока его вообще не выгнали из аспирантуры. И приказ об отчислении, кстати, недрогнувшей рукой подписал новый заведующий кафедрой, а по совместительству Пашин научный руководитель - Игорь Борисович Тиль. И не только подписал, но и начертал в уголке листа примечательную резолюцию: «Хватит покрывать бездельников». Конечно, с формальной точки зрения, Тиль был прав. Если за два года аспирант Дугин не опубликовал ни одной статьи и не написал ни строчки будущей диссертации, то иначе как бездельником его и назвать было нельзя.
О том, что Паша времени даром не терял, не знал никто. А он все же ухватил за кончик уха долгожданную закономерность и даже миллиметр за миллиметром начал вытаскивать ее из норы. К своему двадцать пятому дню рождения Паша сформулировал уже два из трех главных принципов фазового перехода открытых самоорганизующихся систем. И даже в общих чертах стал понимать, как можно управлять своими способностями. Ведь исполнение мечты - это, по сути, выход открытой системы на новый уровень упорядоченности в границах локальной вероятностной сферы. Проблема в том, что такой переход требует больших энергий. Но если самоорганизующуюся систему зацепить в тот момент времени, когда она максимально неустойчива, то и энергии потребуется минимум.
Раньше Паша интуитивно чувствовал это состояние максимальной неустойчивости и за миллисекунду от момента фазового смещения интуитивно вносил такие изменения, из-за которых система выходила на новый уровень с другими параметрами. А теперь он способен был контролировать процесс и мог сделать его управляемым. До открытия, в общем, оставалось совсем немного: еще раз проверить теорию на практике, потом систематизировать механизмы воздействий и определить величину и круг лиц, которых затрагивали последствия воздействий. Но Паша не успел. Он встретил свою первую любовь - студентку третьего курса филфака Викторию Токмакову.
Невысокая изящная девушка с тонкой талией, короткой стрижкой и вечно припухшими губами заполнила его жизнь на все сто процентов. Наука, как и все остальное, потеряла для Паши всякий смысл. Зато в его жизнь ворвались Александр Блок, Борис Пастернак, Арсений Тарковский и последний русский лауреат Нобелевской премии в области литературы Иосиф Бродский. И Паша был счастлив. Пусть со стороны это выглядело крайне глупо, но он был счастлив каждый день и каждую секунду. Даже когда Вики не было рядом, все равно он был счастлив. Ни о чем, кроме Вики, он думать уже не мог. Даже об отчислении из аспирантуры узнал лишь спустя полгода. Когда Вика ушла. Нехорошо ушла. Без всяких объяснений. Просто сделала Паше прощальный жест своей изящной ручкой…
В левом углу кто-то смеялся. В правом углу негромко играла гитара. Несколько женских голосов нестройно выводили «Темную ночь». Их пытался поддержать низкий мужской голос. Паша откинулся на спинку стула и задумался о том, почему за эти годы он так и не стал для этих людей своим. Может, потому что не пытался? Ведь мог бы сейчас подсесть поближе и тоже спеть про огонь в тесной печурке. Или про танкиста, которого не дождется любимая. Так нет же - не хочет…
Аэлита перехватила его взгляд и с демонстративным кокетством поправила волосы. В этот момент она так сильно напомнила ему Вику, что Пашу обожгло изнутри. Есть сходство. Определенно есть. Только волосы у Аэлиты чуть длинней, глаза серые, а не зеленые. А вообще-то с сегодняшней Викой они были бы очень похожи. Почему же он раньше не замечал ни этого сходства, ни этой улыбки? Или замечал, но запрещал себе даже думать об этом? Почему все, что было связано с Викой, это табу? Нет ответа. Хоть и десять лет прошло, и жизнь изменилась, и женщин он любил с тех пор многих, а рана все еще гноится и болит…
- Тебе плохо? - шепотом поинтересовалась Аэлита.
- Нет, мне хорошо, - покачал головой Паша. - Я бы даже сказал: очень хорошо. Вот сижу и начинаю понимать. Еще не знаю что, но скоро узнаю…
- Заметил, как на тебя Пал Палыч весь вечер смотрит?
- Как смотрит? - не понял Паша.
- Очень подозрительно. - Аэлита сделала вид, что прицеливается вилкой в огрызок соленого огурца. - Вот, опять в нашу сторону уставился. Прямо сейчас. Глазки свои поросячьи выпучил, вампирюга…
- Наплюй.
- Не могу. Он ко мне цепляется по любому поводу, - огорченно заметила Аэлита. - То я счет-фактуру не так оформила, то не ту платежку в банк отправила. А что я могу, если Олеся - полная дура? Так запутать, как она, никто не сумеет. А попробуй ей сказать хоть слово. Что ты! Олеся у нас - лучший работник. И ответственная, и исполнительная. Она и сейчас сидит - в рот шефу заглядывает…
- Слушай, будь другом, там с твоей стороны стопка бумаги завалялась. В ящике стола, который ближе к окну. Если не трудно, найди пару чистых листочков.
Несколько минут Аэлита шарила рукой по всем ближним ящикам.
- А помятые сгодятся?
- Без разницы, только давай быстрей. - Паша выхватил бумагу чуть не силой, но сразу виновато улыбнулся. - Все будет хорошо, марсианка. Я тебе точно говорю…
Рука, как ни странно, ничего не забыла. Стоило листку оказаться на краешке стола, как по его сероватой поверхности рассыпались математические символы. Цепочка из интегралов смотрелась в этом кабинете так неожиданно и дико, что Паша даже тряхнул головой. Нет, первая формула не пропала, как наваждение. Наоборот, в памяти стали всплывать остальные. После третьей рука окрепла, и дело пошло быстрей. Писал Паша крупно, размашисто и азартно. Первый листок быстро кончился. Он перевернул второй листок на чистую сторону и ненадолго задумался, глядя в потолок.
- Только не сбивай, - попросил он удивленную Аэлиту. - Не могу сконцентрироваться, когда отвлекают…
Впрочем, результат Паша знал еще задолго до того, как поставил в конце второй страницы жирную точку. Знал, что у него получится в итоге полукольцо для простой системы пятого уровня с периодом фазового смещения сигма три. Много ума здесь не нужно. И локальная вероятность - девяносто девять и четыре девятки после запятой. Почти идеальный вариант. Просто с некоторых пор он перестал доверять своим ощущениям. Интуицию лучше проверить расчетами. Хотя бы приблизительными. А вот тонкая доводка - это уже как масть пойдет. Сегодня Паша чувствовал: масть у него пойдет такая, что мало никому не покажется. Третий звонок уже прозвучал. Зрители могут занимать места согласно купленным билетам…
- Сиди, как сидишь, - шепотом предупредил он Аэлиту. - Не крути головой, ничему не удивляйся, ничего не говори и ни во что не вмешивайся. Что бы ни случилось, молчи, как будто тебя здесь нет. Поняла?
Аэлита озадаченно кивнула.
- Вот и хорошо. Паша резко поднялся.
- Дамы и господа, прошу минуточку вашего внимания. Можно мне произнести тост?
Общий гул затихал несколько долгих секунд. Все головы повернулись к Паше.
- Я бы хотел сказать несколько слов о нашем совместном будущем. С вашего разрешения, естественно, Павел Павлович…
Ничего не подозревающий шеф развел руками и великодушно кивнул. Давай, мол, не робей, воробей. А Паша и не думал робеть. Он коротко и ясно сказал все, что накопилось в душе за эти три года. А потом в вязкой тишине медленно наполнил свой стакан остатками отвратительного вина, выбрался из-за стола, плеснул красную жидкость в лицо Пал Палычу и добавил:
- Спасибо вам за все!
Лица коллег вытянулись. Кто-то из женщин охнул. Кто-то не растерялся и протянул шефу салфетку. Трясущейся рукой Пал Палыч вытер лицо и указал на дверь.
- Идите вон, Дугин, вы пьяны!
Паша изобразил на лице свою самую издевательскую ухмылку.
- Позвольте мне самому решать, что мне теперь делать и куда идти! Красное пятно уже расползлось по галстуку и по белой рубашке
Пал Палыча. Пятно, которое не смывается ничем. Шоу удалось на славу. Жаль, что никто не поймет его истинного смысла… Аэлита догнала Пашу уже на улице.
- Ну, ты дал, Сын Неба! - рассмеялась она. - Славный переполох устроил. Благодаря тебе у меня сегодня был самый счастливый день в году. Я даже мечтать о таком празднике не могла. Спасибо тебе, Паша. Вот только дальше что? Он же тебя уволит. Может, мне тоже уволиться?
Паша отмахнулся.
- Без работы я не останусь. А тебе советую не напрягаться. Будет лучше, если ты прямо сейчас вернешься в офис. Покрутись там еще полчасика, пока шум не утихнет. Надо выждать. Пусть Пал Палыч перекипит. Понимаешь, марсианка, не такой уж он плохой человек, как кажется. На самом деле он просто запутался слегка. И поправить его было некому. Думаю, теперь все изменится.
- Думаешь? - засомневалась Аэлита.
- Уверен. Через полгода ты эту контору не узнаешь…
Паша не мог ничего рассказать. Да и не поверила бы ему Аэлита. А кто бы поверил, что Пал Палыч после бокала красного вина, эффектно вылитого ему на рубашку, с вероятностью девяносто девять и четыре девятки после запятой подпишет через месяц очень выгодный договор? А еще через месяц он станет эксклюзивно продавать продукцию молодой московской фирмы «Танго», которая только неделю назад вышла на рынок. Сегодня еще никто не знает, что программа «Танго amp;Кэш» пойдет буквально на ура. Даже сами производители в себе не уверены. Никто не знает и о том, что всего через год капитализация и обороты фирмы «ПариС» позволят ей переехать пусть и в небольшой, но очень уютный особнячок в тихом центре.
Правда, Пашин прогноз воплотится в реальность только в том случае, если он третьего января подаст заявление об уходе. Без Паши локальная система выйдет на расчетные параметры, а с ним - нет. И так всегда. Паша умеет делать людей счастливыми. Но никак не может сделать счастливым себя. Ему остается только успокаиваться тем, что «сбыча мечт» - не такое уж утомительное дело. А иногда даже приятное. Как сегодня, например, когда совпало сразу несколько вероятностных линий. Все равно с этой работой ему скоро пришлось бы распрощаться. А так и развлекся, и Аэлиту порадовал, и Пал Палычу помог, да и всем бывшим уже коллегам обеспечил спокойное будущее лет на десять вперед. Такие дела…
- Ты точно не обидишься, если я сейчас вернусь? - осторожно поинтересовалась Аэлита.
- Иди, пока нас не увидели вместе, - поторопил ее Паша. - И не вздумай ко мне приближаться, когда я появлюсь заявление об уходе подписывать. Не дразни гусей…
- Позвони, как устроишься. Только обязательно. Дай мне слово, Сын Неба.
- Позвоню. Даю слово, - кивнул Паша. Он не хотел ее сегодня расстраивать…
Аэлита ушла. Паша остался один на улице Химиков. Порыв ветра размазал холод по щеке и донес звук знакомой мелодии. Где-то невдалеке терзал гитару Карлос Сантана. Паша похлопал себя по карманам, вспомнил, что сигареты у него давно закончились, и огляделся в поисках киоска. Что за черт? Еще на прошлой неделе напротив магазина стоял киоск, а теперь его нет. Придется, значит, терпеть до самого дома. Стрелять сигареты на улице - не в его правилах. Правда, дома он окажется еще не скоро. Нужно будет пройти четыре квартала, дождаться нужной маршрутки, потом забиться в ее теплое и сырое нутро и еще полчаса петлять по городу. Ведь ему нужно на самую окраину, где нет взлетающих в холодное небо больших зеленых елок, а есть лишь тоска и горы черного снега по обочинам дорог…
К занятиям наукой у Паши был свой интерес. Он хотел научиться управлять теми способностями, которыми его так щедро наделила природа. Но сначала нужно было эти способности понять. То есть «привести хаотичное многообразие чувственного опыта в соответствие с единой системой мышления», как говорил когда-то Эйнштейн. Паша к словам великого физика относился с особым доверием. Тем более что чувственного опыта у него было в достатке. Эксперименты, которые он проводил в школе, и три общие тетради, где тщательно фиксировал свои наблюдения, давали широкое поле для обобщений и теоретических выводов. Оставалось только вооружиться математическим аппаратом и погрузиться в мир высоких абстракций.
Если его способности подчинялись физическим законам, то рано или поздно, по мнению Паши, хаос из фактов будет упорядочен, обнаружится некая единая закономерность, и он сможет описать ее языком математики, то есть выразить в форме количественных характеристик. Потом, зная эту закономерность, он сможет прогнозировать будущее и даже сможет управлять событиями. Как любой человек, знакомый, например, с теорией движения тел и основными законами классической механики, способен предвидеть, через какое время он окажется в городе X, если ему известно расстояние до города X и скорость, с которой движется его автомобиль. А если этот человек считает, что прибудет не в то время, то он сможет легко изменить будущее. Например, просто прибавит скорость…
Через год Паша вынырнул из глубин своих абстракций и понял, что так же далек от цели, как в начале пути. Но Паша искренне верил в объективную реальность и в познаваемость природы. Значит, решил он, проблема в недостатке практического опыта. И пока студент физфака, а впоследствии аспирант кафедры общей физики Паша Дугин проводил новую серию практических экспериментов, всем окружающим его людям удача улыбалась практически беспрерывно. Игорь Борисович Тиль, например, защитил докторскую диссертацию, через полгода после ее утверждения получил должность профессора, а еще спустя год возглавил кафедру общей физики. При этом ему только-только исполнилось тридцать пять, так что молодому ученому все коллеги прочили блестящее будущее.
Пашины однокурсницы стройными рядами стали выходить замуж. Женихи шли буквально косяком. Все, как на подбор, высокие кареглазые брюнеты при деньгах, связях и хороших должностях. Эпидемия везения охватила и Пашиных однокурсников. Одному отец подарил свою машину, другой переехал в освободившуюся от прабабушки квартиру, третий выиграл рекордно большую сумму денег в преферанс. Кто-то из Пашиной группы, как поговаривали, даже американское гражданство успел получить. Ему выпал сектор «Приз» в ежегодном розыгрыше «грин кард».
В аспирантуре Пашу тоже окружали исключительно счастливые и везучие люди. Правда, чем шире становился круг счастливых людей, тем несчастнее становился он сам. Пашу преследовало гнетущее и томительное ощущение человеческой неблагодарности. И преследовало долго. До тех пор, пока его вообще не выгнали из аспирантуры. И приказ об отчислении, кстати, недрогнувшей рукой подписал новый заведующий кафедрой, а по совместительству Пашин научный руководитель - Игорь Борисович Тиль. И не только подписал, но и начертал в уголке листа примечательную резолюцию: «Хватит покрывать бездельников». Конечно, с формальной точки зрения, Тиль был прав. Если за два года аспирант Дугин не опубликовал ни одной статьи и не написал ни строчки будущей диссертации, то иначе как бездельником его и назвать было нельзя.
О том, что Паша времени даром не терял, не знал никто. А он все же ухватил за кончик уха долгожданную закономерность и даже миллиметр за миллиметром начал вытаскивать ее из норы. К своему двадцать пятому дню рождения Паша сформулировал уже два из трех главных принципов фазового перехода открытых самоорганизующихся систем. И даже в общих чертах стал понимать, как можно управлять своими способностями. Ведь исполнение мечты - это, по сути, выход открытой системы на новый уровень упорядоченности в границах локальной вероятностной сферы. Проблема в том, что такой переход требует больших энергий. Но если самоорганизующуюся систему зацепить в тот момент времени, когда она максимально неустойчива, то и энергии потребуется минимум.
Раньше Паша интуитивно чувствовал это состояние максимальной неустойчивости и за миллисекунду от момента фазового смещения интуитивно вносил такие изменения, из-за которых система выходила на новый уровень с другими параметрами. А теперь он способен был контролировать процесс и мог сделать его управляемым. До открытия, в общем, оставалось совсем немного: еще раз проверить теорию на практике, потом систематизировать механизмы воздействий и определить величину и круг лиц, которых затрагивали последствия воздействий. Но Паша не успел. Он встретил свою первую любовь - студентку третьего курса филфака Викторию Токмакову.
Невысокая изящная девушка с тонкой талией, короткой стрижкой и вечно припухшими губами заполнила его жизнь на все сто процентов. Наука, как и все остальное, потеряла для Паши всякий смысл. Зато в его жизнь ворвались Александр Блок, Борис Пастернак, Арсений Тарковский и последний русский лауреат Нобелевской премии в области литературы Иосиф Бродский. И Паша был счастлив. Пусть со стороны это выглядело крайне глупо, но он был счастлив каждый день и каждую секунду. Даже когда Вики не было рядом, все равно он был счастлив. Ни о чем, кроме Вики, он думать уже не мог. Даже об отчислении из аспирантуры узнал лишь спустя полгода. Когда Вика ушла. Нехорошо ушла. Без всяких объяснений. Просто сделала Паше прощальный жест своей изящной ручкой…
В левом углу кто-то смеялся. В правом углу негромко играла гитара. Несколько женских голосов нестройно выводили «Темную ночь». Их пытался поддержать низкий мужской голос. Паша откинулся на спинку стула и задумался о том, почему за эти годы он так и не стал для этих людей своим. Может, потому что не пытался? Ведь мог бы сейчас подсесть поближе и тоже спеть про огонь в тесной печурке. Или про танкиста, которого не дождется любимая. Так нет же - не хочет…
Аэлита перехватила его взгляд и с демонстративным кокетством поправила волосы. В этот момент она так сильно напомнила ему Вику, что Пашу обожгло изнутри. Есть сходство. Определенно есть. Только волосы у Аэлиты чуть длинней, глаза серые, а не зеленые. А вообще-то с сегодняшней Викой они были бы очень похожи. Почему же он раньше не замечал ни этого сходства, ни этой улыбки? Или замечал, но запрещал себе даже думать об этом? Почему все, что было связано с Викой, это табу? Нет ответа. Хоть и десять лет прошло, и жизнь изменилась, и женщин он любил с тех пор многих, а рана все еще гноится и болит…
- Тебе плохо? - шепотом поинтересовалась Аэлита.
- Нет, мне хорошо, - покачал головой Паша. - Я бы даже сказал: очень хорошо. Вот сижу и начинаю понимать. Еще не знаю что, но скоро узнаю…
- Заметил, как на тебя Пал Палыч весь вечер смотрит?
- Как смотрит? - не понял Паша.
- Очень подозрительно. - Аэлита сделала вид, что прицеливается вилкой в огрызок соленого огурца. - Вот, опять в нашу сторону уставился. Прямо сейчас. Глазки свои поросячьи выпучил, вампирюга…
- Наплюй.
- Не могу. Он ко мне цепляется по любому поводу, - огорченно заметила Аэлита. - То я счет-фактуру не так оформила, то не ту платежку в банк отправила. А что я могу, если Олеся - полная дура? Так запутать, как она, никто не сумеет. А попробуй ей сказать хоть слово. Что ты! Олеся у нас - лучший работник. И ответственная, и исполнительная. Она и сейчас сидит - в рот шефу заглядывает…
- Слушай, будь другом, там с твоей стороны стопка бумаги завалялась. В ящике стола, который ближе к окну. Если не трудно, найди пару чистых листочков.
Несколько минут Аэлита шарила рукой по всем ближним ящикам.
- А помятые сгодятся?
- Без разницы, только давай быстрей. - Паша выхватил бумагу чуть не силой, но сразу виновато улыбнулся. - Все будет хорошо, марсианка. Я тебе точно говорю…
Рука, как ни странно, ничего не забыла. Стоило листку оказаться на краешке стола, как по его сероватой поверхности рассыпались математические символы. Цепочка из интегралов смотрелась в этом кабинете так неожиданно и дико, что Паша даже тряхнул головой. Нет, первая формула не пропала, как наваждение. Наоборот, в памяти стали всплывать остальные. После третьей рука окрепла, и дело пошло быстрей. Писал Паша крупно, размашисто и азартно. Первый листок быстро кончился. Он перевернул второй листок на чистую сторону и ненадолго задумался, глядя в потолок.
- Только не сбивай, - попросил он удивленную Аэлиту. - Не могу сконцентрироваться, когда отвлекают…
Впрочем, результат Паша знал еще задолго до того, как поставил в конце второй страницы жирную точку. Знал, что у него получится в итоге полукольцо для простой системы пятого уровня с периодом фазового смещения сигма три. Много ума здесь не нужно. И локальная вероятность - девяносто девять и четыре девятки после запятой. Почти идеальный вариант. Просто с некоторых пор он перестал доверять своим ощущениям. Интуицию лучше проверить расчетами. Хотя бы приблизительными. А вот тонкая доводка - это уже как масть пойдет. Сегодня Паша чувствовал: масть у него пойдет такая, что мало никому не покажется. Третий звонок уже прозвучал. Зрители могут занимать места согласно купленным билетам…
- Сиди, как сидишь, - шепотом предупредил он Аэлиту. - Не крути головой, ничему не удивляйся, ничего не говори и ни во что не вмешивайся. Что бы ни случилось, молчи, как будто тебя здесь нет. Поняла?
Аэлита озадаченно кивнула.
- Вот и хорошо. Паша резко поднялся.
- Дамы и господа, прошу минуточку вашего внимания. Можно мне произнести тост?
Общий гул затихал несколько долгих секунд. Все головы повернулись к Паше.
- Я бы хотел сказать несколько слов о нашем совместном будущем. С вашего разрешения, естественно, Павел Павлович…
Ничего не подозревающий шеф развел руками и великодушно кивнул. Давай, мол, не робей, воробей. А Паша и не думал робеть. Он коротко и ясно сказал все, что накопилось в душе за эти три года. А потом в вязкой тишине медленно наполнил свой стакан остатками отвратительного вина, выбрался из-за стола, плеснул красную жидкость в лицо Пал Палычу и добавил:
- Спасибо вам за все!
Лица коллег вытянулись. Кто-то из женщин охнул. Кто-то не растерялся и протянул шефу салфетку. Трясущейся рукой Пал Палыч вытер лицо и указал на дверь.
- Идите вон, Дугин, вы пьяны!
Паша изобразил на лице свою самую издевательскую ухмылку.
- Позвольте мне самому решать, что мне теперь делать и куда идти! Красное пятно уже расползлось по галстуку и по белой рубашке
Пал Палыча. Пятно, которое не смывается ничем. Шоу удалось на славу. Жаль, что никто не поймет его истинного смысла… Аэлита догнала Пашу уже на улице.
- Ну, ты дал, Сын Неба! - рассмеялась она. - Славный переполох устроил. Благодаря тебе у меня сегодня был самый счастливый день в году. Я даже мечтать о таком празднике не могла. Спасибо тебе, Паша. Вот только дальше что? Он же тебя уволит. Может, мне тоже уволиться?
Паша отмахнулся.
- Без работы я не останусь. А тебе советую не напрягаться. Будет лучше, если ты прямо сейчас вернешься в офис. Покрутись там еще полчасика, пока шум не утихнет. Надо выждать. Пусть Пал Палыч перекипит. Понимаешь, марсианка, не такой уж он плохой человек, как кажется. На самом деле он просто запутался слегка. И поправить его было некому. Думаю, теперь все изменится.
- Думаешь? - засомневалась Аэлита.
- Уверен. Через полгода ты эту контору не узнаешь…
Паша не мог ничего рассказать. Да и не поверила бы ему Аэлита. А кто бы поверил, что Пал Палыч после бокала красного вина, эффектно вылитого ему на рубашку, с вероятностью девяносто девять и четыре девятки после запятой подпишет через месяц очень выгодный договор? А еще через месяц он станет эксклюзивно продавать продукцию молодой московской фирмы «Танго», которая только неделю назад вышла на рынок. Сегодня еще никто не знает, что программа «Танго amp;Кэш» пойдет буквально на ура. Даже сами производители в себе не уверены. Никто не знает и о том, что всего через год капитализация и обороты фирмы «ПариС» позволят ей переехать пусть и в небольшой, но очень уютный особнячок в тихом центре.
Правда, Пашин прогноз воплотится в реальность только в том случае, если он третьего января подаст заявление об уходе. Без Паши локальная система выйдет на расчетные параметры, а с ним - нет. И так всегда. Паша умеет делать людей счастливыми. Но никак не может сделать счастливым себя. Ему остается только успокаиваться тем, что «сбыча мечт» - не такое уж утомительное дело. А иногда даже приятное. Как сегодня, например, когда совпало сразу несколько вероятностных линий. Все равно с этой работой ему скоро пришлось бы распрощаться. А так и развлекся, и Аэлиту порадовал, и Пал Палычу помог, да и всем бывшим уже коллегам обеспечил спокойное будущее лет на десять вперед. Такие дела…
- Ты точно не обидишься, если я сейчас вернусь? - осторожно поинтересовалась Аэлита.
- Иди, пока нас не увидели вместе, - поторопил ее Паша. - И не вздумай ко мне приближаться, когда я появлюсь заявление об уходе подписывать. Не дразни гусей…
- Позвони, как устроишься. Только обязательно. Дай мне слово, Сын Неба.
- Позвоню. Даю слово, - кивнул Паша. Он не хотел ее сегодня расстраивать…
Аэлита ушла. Паша остался один на улице Химиков. Порыв ветра размазал холод по щеке и донес звук знакомой мелодии. Где-то невдалеке терзал гитару Карлос Сантана. Паша похлопал себя по карманам, вспомнил, что сигареты у него давно закончились, и огляделся в поисках киоска. Что за черт? Еще на прошлой неделе напротив магазина стоял киоск, а теперь его нет. Придется, значит, терпеть до самого дома. Стрелять сигареты на улице - не в его правилах. Правда, дома он окажется еще не скоро. Нужно будет пройти четыре квартала, дождаться нужной маршрутки, потом забиться в ее теплое и сырое нутро и еще полчаса петлять по городу. Ведь ему нужно на самую окраину, где нет взлетающих в холодное небо больших зеленых елок, а есть лишь тоска и горы черного снега по обочинам дорог…