As Conan neared the camp, he saw that the last of his warriors had not yet retired. Instead, several stood staring curiously at the distant firelight. As he appeared, they turned upon him, crying out: ‘Where have you been, Captain? What is that blaze? Where is the duke?’
‘Ho, you gaping oafs!’ he roared as he strode into the firelight (эй, вы, зевающие олухи! — он проревел, когда вошел в свет костра; to stride — шагать (большими шагами)). ‘Wake the boys and saddle up to run for it (будите парней и седлайте коней, чтобы мчаться изо всех сил). The Jaga headhunters caught us, and they’ll be here any time (джага — охотники за головами — заманили нас, и они будут здесь в любой момент). They got the duke, but I broke free (они схватили князя, но я освободился; to break free — освободиться). Khusro! Mulai! Hop to it, if you do not want your heads hung up in their devil-devil huts! (Кхусро! Мулай! Пошевеливайтесь, если вы не хотите, /чтобы/ ваши головы висели в их нечистых: «дьявольских» хижинах!) And I hope to Crom you’ve left me some of that wine!’ (и я надеюсь на Крома, /что/ вы оставили мне немного того вина!)
caught [kO: t], hope [houp], some [sAm]
‘Ho, you gaping oafs!’ he roared as he strode into the firelight. ‘Wake the boys and saddle up to run for it. The Jaga headhunters caught us, and they’ll be here any time. They got the duke, but I broke free. Khusro! Mulai! Hop to it, if you do not want your heads hung up in their devil-devil huts! And I hope to Crom you’ve left me some of that wine!’
The Castle of Terror
(Замок ужаса)
1. Burning Eyes
(Горящие глаза)
Beyond the trackless deserts of Stygia lay the vast grasslands of Kush (за непроходимыми пустынями Стигии лежали огромные луга Куша;
to lie — лежать). For over a hundred leagues, there was naught but endless stretches of thick grass (на протяжении более сотни лиг /не/ было ничего, кроме бесконечных просторов густой травы). Here and there a solitary tree rose to break the gently rolling monotony of the veldt (тут и там одинокое дерево поднималось, чтобы разрушить мерно волнующуюся монотонность степи): spiny acacias, sword-leaved dragon trees (колючие акации, драконники с мечевидными листьями), emerald-spired lobelias, and thick-fingered, poisonous spurges (изумрудные заостренные лобелии и густо-пальчатый ядовитый молочай;
poison — яд). Now and then a rare stream cut a shallow dell across the prairie (время от времени редкий ручей прорезал мелкую лощину через прерию), giving rise to a narrow gallery forest along its banks (давая начало узкому припойменному леску вдоль его берегов;
to give rise — давать начало, вызывать). Herds of zebra, antelope, buffalo, and other denizens of the savanna drifted athwart the veldt, grazing as they went (стада зебр, антилоп, буйволов и других обитателей саванны проносились через степь, пасясь по мере того, как они проходили =
по ходу).
desert [dezqt], vast [vQ: st], hundred [hAndrqd]
Beyond the trackless deserts of Stygia lay the vast grasslands of Kush. For over a hundred leagues, there was naught but endless stretches of thick grass. Here and there a solitary tree rose to break the gently rolling monotony of the veldt: spiny acacias, sword-leaved dragon trees, emerald-spired lobelias, and thick- fingered, poisonous spurges. Now and then a rare stream cut a shallow dell across the prairie, giving rise to a narrow gallery forest along its banks. Herds of zebra, antelope, buffalo, and other denizens of the savanna drifted athwart the veldt, grazing as they went.
The grasses whispered and nodded in the wandering winds beneath skies of deep cobalt (травы шелестели и качались на бродячих ветрах под небесами /из/ темно-кобальтовой сини) in which a fierce tropical sun blazed blindingly (в которой неистовое тропическое солнце пылало слепяще). Now and then clouds boiled up (иногда облака закипали); a brief thunderstorm roared and blazed with catastrophic fury (короткая гроза разражалась и сверкала от гибельного гнева), only to die and clear as quickly as it had arisen (только /для того чтобы/ умереть и рассеяться так /же/ быстро, как она вспыхнула; to arise — возникать, появляться, происходить).
fierce [fIqs], clouds [klaudz], brief [bri: f]
The grasses whispered and nodded in the wandering winds beneath skies of deep cobalt in which a fierce tropical sun blazed blindingly. Now and then clouds boiled up; a brief thunderstorm roared and blazed with catastrophic fury, only to die and clear as quickly as it had arisen.
Across this limitless waste, as the day died, a lone, silent figure trudged (через эти безграничные просторы, когда умер день = на исходе дняодинокая безмолвная фигура устало тащилась; to trudge — устало тащиться, идти с трудом). It was a young giant, strongly built (это был молодой гигант/великан, крепко сложенный), with gliding thews that swelled under a sun-bronzed hide scored with the white traces of old wounds (с перекатывающимися мускулами, которые раздувались под бронзовой от солнца кожей, изборожденной белыми следами от старых ран; to score — делать зарубки, метить, оставлять глубокие следы). Deep of chest and broad of shoulder and long of limb was he; his scanty costume of loinclout and sandals revealed his magnificent physique (/с/ мощной грудью и широкими плечами и длинными конечностями был он, его скудное одеяние из набедренной повязки и сандалий раскрывало = не скрывалоего великолепного телосложения). His chest, shoulders, and back were burnt nearly as black as the natives of this land (его грудь, плечи и спина были загоревшими почти так же дочерна, как у аборигенов этой земли).
thews [Tju: z], broad [brO: d], scanty ['skxntI]
Across this limitless waste, as the day died, a lone, silent figure trudged. It was a young giant, strongly built, with gliding thews that swelled under a sun- bronzed hide scored with the white traces of old wounds. Deep of chest and broad of shoulder and long of limb was he; his scanty costume of loinclout and sandals revealed his magnificent physique. His chest, shoulders, and back were burnt nearly as black as the natives of this land.
The tangled locks of an unkempt mane of coarse black hair framed a grim, impassive face (спутанные пряди всклокоченной гривы грубых волос обрамляли мрачное, бесстрастное лицо). Beneath scowling black brows, fierce eyes of burning blue roamed restlessly from side to side (под нахмуренными черными бровями живые глаза, горящие синим, рыскали неустанно из стороны в сторону) as he marched with a limber, tireless stride across the level lands (когда он шагал быстрым неутомимым шагом через плоские земли = равнины). His wary gaze pierced the thick, shadowy grasses on either side, reddened by the angry crimson of sunset (его настороженный взгляд пронизывал густые тенистые травы, покрасневшие от грозного малинового цвета заката). Soon night would come swiftly across Kush (скоро ночь наступит быстро над Кушем); under the gloom of its world-shadowing wings, danger and death would prowl the waste (под сумраком ее затеняющих мир крыльев опасность и смерть будут рыскать /по/ просторам/пустоши).
coarse [kO: s], hair [hFq], level [levl]
The tangled locks of an unkempt mane of coarse black hair framed a grim, impassive face. Beneath scowling black brows, fierce eyes of burning blue roamed restlessly from side to side as he marched with a limber, tireless stride across the level lands. His wary gaze pierced the thick, shadowy grasses on either side, reddened by the angry crimson of sunset. Soon night would come swiftly across Kush; under the gloom of its world-shadowing wings, danger and death would prowl the waste.
Yet the lone traveler, Conan of Cunmeria, was not afraid (но одинокий путник, Конан из Киммерии, не боялся; to be afraid — бояться, быть боящимся). A barbarian of barbarians, bred on the bleak hills of distant Cunmeria, the iron endurance and fierce vitality of the wild were his (варвар из варваров, воспитанный на холодных холмах далекой Киммерии, железная выносливость и неистовая живучесть дикаря был /присущи/ ему; wild — дебри, дикая местность, свободное / естественное состояние (человека)), granting him survival where civilized men, though more learned, more courteous, and more sophisticated than he, would miserably have perished (даруя ему выживание /там/, где цивилизованные люди, хотя более ученые, более учтивые и более искушенные, чем он, презренно погибли бы). Although the wanderer had gone afoot for eight days, with no food save the game he had slain with the great Bamula hunting bow slung across his back (хотя странник шел пешком /уже/ восемь дней без /никакой/ пищи за исключением дичи, /которую/ он убил с = избольшого бамульского охотничьего лука, переброшенного через плечо за /его/ спину), the mighty barbarian had nowhere nearly approached the limits of his strength (мощный варвар нисколько не приблизился /к/ пределам его силы; to sling — вешать через плечо).
eight [eIt], nearly ['nIqlI], mighty ['maItI]
Yet the lone traveler, Conan of Cunmeria, was not afraid. A barbarian of barbarians, bred on the bleak hills of distant Cunmeria, the iron endurance and fierce vitality of the wild were his, granting him survival where civilized men, though more learned, more courteous, and more sophisticated than he, would miserably have perished. Although the wanderer had gone afoot for eight days, with no food save the game he had slain with the great Bamula hunting bow slung across his back, the mighty barbarian had nowhere nearly approached the limits of his strength.
Long had Conan been accustomed to the Spartan life of the wilderness (давно Конан привык к спартанской жизни /в/ дикой местности; to be accustomed to — привыкнуть к). Although he had tasted the languid luxuries of civilized life in half the walled, glittering cities of the world, he missed them not (хотя он попробовал безжизненных наслаждений цивилизованной жизни в половине обнесенных стенами блистающих городах мира, он не скучал по ним: «скучал их не»). He plodded on toward the distant horizon, now obscured by a murky purple haze (он брел дальше к далекому горизонту, теперь затемненному мрачным багровым туманом).
tasted ['teIstId], languid ['lxNgwId], horizon [hq'raIzn]
Long had Conan been accustomed to the Spartan life of the wilderness. Although he had tasted the languid luxuries of civilized life in half the walled, glittering cities of the world, he missed them not. He plodded on toward the distant horizon, now obscured by a murky purple haze.
Behind him lay the dense jungles of the black lands beyond Kush (за ним лежали густые джунгли черных земель за Кушем), where fantastic orchids blazed amid foliage of somber dark green (где фантастические орхидеи пламенели среди листвы мрачного темно-зеленого /цвета/), where fierce black tribes hacked a precarious living out of the smothering bush (где свирепые черные племена довольствовались опасной жизнью /среди/ удушливых кустарников), and where the silence of the dank, shadowed jungle pathways was broken only by the coughing snarl of the hunting leopard (и где тишина влажных тенистых тропинок в джунглях нарушалась лишь кашляющим рычанием охотящегося леопарда), the grunt of the wild pig, the brassy trumpeting of the elephant (хрюканьем дикой свиньи, грубым / металлическим ревом слона), or the sudden scream of an angered ape (или неожиданным воплем разгневанной /человекообразной/ обезьяны; to hack — рубить, сносить, принимать, одобрять, тесать, подрезать). For over a year, Conan had dwelt there as the war chief of the powerful Bamula tribe (/для/ более года Конан прожил там, как военный вождь могущественного бамульского племени). At length the crafty black priests, jealous of his rise to power (наконец, хитроумные черные жрецы ревнивые от = кего возвышению к власти) and resentful of his undisguised contempt for their bloodthirsty gods and their cruel, sanguinary rites (и негодующие на его неприкрытое презрение к их кровожадным божкам и их жестоким кровавым ритуалам), had poisoned the minds of the Bamula warriors against their white-skinned leader (отравили умы бамульских воинов /и настроили их/ против их белокожего предводителя).
length [leNT], crafty [krQ: ftI], jealous ['Gelqs]
Behind him lay the dense jungles of the black lands beyond Kush, where fantastic orchids blazed amid foliage of somber dark green, where fierce black tribes hacked a precarious living out of the smothering bush, and where the silence of the dank, shadowed jungle pathways was broken only by the coughing snarl of the hunting leopard, the grunt of the wild pig, the brassy trumpeting of the elephant, or the sudden scream of an angered ape. For over a year, Conan had dwelt there as the war chief of the powerful Bamula tribe. At length the crafty black priests, jealous of his rise to power and resentful of his undisguised contempt for their bloodthirsty gods and their cruel, sanguinary rites, had poisoned the minds of the Bamula warriors against their white-skinned leader.
It had come about in this wise (это произошло таким образом; to come about — происходить, случаться). A time of long, unbroken drought had come upon the tribes of the jungle (время долгой непрерывной засухи навалилось на племена джунглей; to come upon — напасть на, навалиться на). With the shrinking of the rivers and the drying up of the water holes had come red, roaring war (с пересыханием рек и высыханием водяных скважин пришла кровавая, яростная война), as the ebon tribes locked in desperate battle to secure the few remaining sources of the precious fluid (когда черные: «эбеновые» племена сцепились в отчаянной битве, чтобы защитить немногие оставшиеся запасы драгоценной жидкости). Villages went up in flame; whole clans had been slaughtered and left to rot (поселки сгорали в пламени, целые кланы были убиты и оставлены на вымирание; to rot — гнить, разлагаться; деградировать). Then, in the wake of drought, famine, and war, had come plague to sweep the land (затем после засухи, голода и войны пришла чума, чтобы вымести землю = пронестись / пройтись метлой по земле; to sweep — сметать, смывать, «смахивать», сбрасывать интенсивным движением, нестись, мчаться, проноситься; in the wake of — на поводу у, в кильватере, впоследствии).
drought [draut], war [wO: ], famine ['fxmIn]
It had come about in this wise. A time of long, unbroken drought had come upon the tribes of the jungle. With the shrinking of the rivers and the drying up of the water holes had come red, roaring war, as the ebon tribes locked in desperate battle to secure the few remaining sources of the precious fluid. Villages went up in flame; whole clans had been slaughtered and left to rot. Then, in the wake of drought, famine, and war, had come plague to sweep the land.
The malicious tongues of the cunning priests laid these terrors to Conan (злые языки хитроумных жрецов свалили эти ужасы на Конана / приписали эти ужасы Конану). It was he, they swore, who had brought these disasters upon Bamula (это был он =
desert [dezqt], vast [vQ: st], hundred [hAndrqd]
Beyond the trackless deserts of Stygia lay the vast grasslands of Kush. For over a hundred leagues, there was naught but endless stretches of thick grass. Here and there a solitary tree rose to break the gently rolling monotony of the veldt: spiny acacias, sword-leaved dragon trees, emerald-spired lobelias, and thick- fingered, poisonous spurges. Now and then a rare stream cut a shallow dell across the prairie, giving rise to a narrow gallery forest along its banks. Herds of zebra, antelope, buffalo, and other denizens of the savanna drifted athwart the veldt, grazing as they went.
The grasses whispered and nodded in the wandering winds beneath skies of deep cobalt (травы шелестели и качались на бродячих ветрах под небесами /из/ темно-кобальтовой сини) in which a fierce tropical sun blazed blindingly (в которой неистовое тропическое солнце пылало слепяще). Now and then clouds boiled up (иногда облака закипали); a brief thunderstorm roared and blazed with catastrophic fury (короткая гроза разражалась и сверкала от гибельного гнева), only to die and clear as quickly as it had arisen (только /для того чтобы/ умереть и рассеяться так /же/ быстро, как она вспыхнула; to arise — возникать, появляться, происходить).
fierce [fIqs], clouds [klaudz], brief [bri: f]
The grasses whispered and nodded in the wandering winds beneath skies of deep cobalt in which a fierce tropical sun blazed blindingly. Now and then clouds boiled up; a brief thunderstorm roared and blazed with catastrophic fury, only to die and clear as quickly as it had arisen.
Across this limitless waste, as the day died, a lone, silent figure trudged (через эти безграничные просторы, когда умер день = на исходе дняодинокая безмолвная фигура устало тащилась; to trudge — устало тащиться, идти с трудом). It was a young giant, strongly built (это был молодой гигант/великан, крепко сложенный), with gliding thews that swelled under a sun-bronzed hide scored with the white traces of old wounds (с перекатывающимися мускулами, которые раздувались под бронзовой от солнца кожей, изборожденной белыми следами от старых ран; to score — делать зарубки, метить, оставлять глубокие следы). Deep of chest and broad of shoulder and long of limb was he; his scanty costume of loinclout and sandals revealed his magnificent physique (/с/ мощной грудью и широкими плечами и длинными конечностями был он, его скудное одеяние из набедренной повязки и сандалий раскрывало = не скрывалоего великолепного телосложения). His chest, shoulders, and back were burnt nearly as black as the natives of this land (его грудь, плечи и спина были загоревшими почти так же дочерна, как у аборигенов этой земли).
thews [Tju: z], broad [brO: d], scanty ['skxntI]
Across this limitless waste, as the day died, a lone, silent figure trudged. It was a young giant, strongly built, with gliding thews that swelled under a sun- bronzed hide scored with the white traces of old wounds. Deep of chest and broad of shoulder and long of limb was he; his scanty costume of loinclout and sandals revealed his magnificent physique. His chest, shoulders, and back were burnt nearly as black as the natives of this land.
The tangled locks of an unkempt mane of coarse black hair framed a grim, impassive face (спутанные пряди всклокоченной гривы грубых волос обрамляли мрачное, бесстрастное лицо). Beneath scowling black brows, fierce eyes of burning blue roamed restlessly from side to side (под нахмуренными черными бровями живые глаза, горящие синим, рыскали неустанно из стороны в сторону) as he marched with a limber, tireless stride across the level lands (когда он шагал быстрым неутомимым шагом через плоские земли = равнины). His wary gaze pierced the thick, shadowy grasses on either side, reddened by the angry crimson of sunset (его настороженный взгляд пронизывал густые тенистые травы, покрасневшие от грозного малинового цвета заката). Soon night would come swiftly across Kush (скоро ночь наступит быстро над Кушем); under the gloom of its world-shadowing wings, danger and death would prowl the waste (под сумраком ее затеняющих мир крыльев опасность и смерть будут рыскать /по/ просторам/пустоши).
coarse [kO: s], hair [hFq], level [levl]
The tangled locks of an unkempt mane of coarse black hair framed a grim, impassive face. Beneath scowling black brows, fierce eyes of burning blue roamed restlessly from side to side as he marched with a limber, tireless stride across the level lands. His wary gaze pierced the thick, shadowy grasses on either side, reddened by the angry crimson of sunset. Soon night would come swiftly across Kush; under the gloom of its world-shadowing wings, danger and death would prowl the waste.
Yet the lone traveler, Conan of Cunmeria, was not afraid (но одинокий путник, Конан из Киммерии, не боялся; to be afraid — бояться, быть боящимся). A barbarian of barbarians, bred on the bleak hills of distant Cunmeria, the iron endurance and fierce vitality of the wild were his (варвар из варваров, воспитанный на холодных холмах далекой Киммерии, железная выносливость и неистовая живучесть дикаря был /присущи/ ему; wild — дебри, дикая местность, свободное / естественное состояние (человека)), granting him survival where civilized men, though more learned, more courteous, and more sophisticated than he, would miserably have perished (даруя ему выживание /там/, где цивилизованные люди, хотя более ученые, более учтивые и более искушенные, чем он, презренно погибли бы). Although the wanderer had gone afoot for eight days, with no food save the game he had slain with the great Bamula hunting bow slung across his back (хотя странник шел пешком /уже/ восемь дней без /никакой/ пищи за исключением дичи, /которую/ он убил с = избольшого бамульского охотничьего лука, переброшенного через плечо за /его/ спину), the mighty barbarian had nowhere nearly approached the limits of his strength (мощный варвар нисколько не приблизился /к/ пределам его силы; to sling — вешать через плечо).
eight [eIt], nearly ['nIqlI], mighty ['maItI]
Yet the lone traveler, Conan of Cunmeria, was not afraid. A barbarian of barbarians, bred on the bleak hills of distant Cunmeria, the iron endurance and fierce vitality of the wild were his, granting him survival where civilized men, though more learned, more courteous, and more sophisticated than he, would miserably have perished. Although the wanderer had gone afoot for eight days, with no food save the game he had slain with the great Bamula hunting bow slung across his back, the mighty barbarian had nowhere nearly approached the limits of his strength.
Long had Conan been accustomed to the Spartan life of the wilderness (давно Конан привык к спартанской жизни /в/ дикой местности; to be accustomed to — привыкнуть к). Although he had tasted the languid luxuries of civilized life in half the walled, glittering cities of the world, he missed them not (хотя он попробовал безжизненных наслаждений цивилизованной жизни в половине обнесенных стенами блистающих городах мира, он не скучал по ним: «скучал их не»). He plodded on toward the distant horizon, now obscured by a murky purple haze (он брел дальше к далекому горизонту, теперь затемненному мрачным багровым туманом).
tasted ['teIstId], languid ['lxNgwId], horizon [hq'raIzn]
Long had Conan been accustomed to the Spartan life of the wilderness. Although he had tasted the languid luxuries of civilized life in half the walled, glittering cities of the world, he missed them not. He plodded on toward the distant horizon, now obscured by a murky purple haze.
Behind him lay the dense jungles of the black lands beyond Kush (за ним лежали густые джунгли черных земель за Кушем), where fantastic orchids blazed amid foliage of somber dark green (где фантастические орхидеи пламенели среди листвы мрачного темно-зеленого /цвета/), where fierce black tribes hacked a precarious living out of the smothering bush (где свирепые черные племена довольствовались опасной жизнью /среди/ удушливых кустарников), and where the silence of the dank, shadowed jungle pathways was broken only by the coughing snarl of the hunting leopard (и где тишина влажных тенистых тропинок в джунглях нарушалась лишь кашляющим рычанием охотящегося леопарда), the grunt of the wild pig, the brassy trumpeting of the elephant (хрюканьем дикой свиньи, грубым / металлическим ревом слона), or the sudden scream of an angered ape (или неожиданным воплем разгневанной /человекообразной/ обезьяны; to hack — рубить, сносить, принимать, одобрять, тесать, подрезать). For over a year, Conan had dwelt there as the war chief of the powerful Bamula tribe (/для/ более года Конан прожил там, как военный вождь могущественного бамульского племени). At length the crafty black priests, jealous of his rise to power (наконец, хитроумные черные жрецы ревнивые от = кего возвышению к власти) and resentful of his undisguised contempt for their bloodthirsty gods and their cruel, sanguinary rites (и негодующие на его неприкрытое презрение к их кровожадным божкам и их жестоким кровавым ритуалам), had poisoned the minds of the Bamula warriors against their white-skinned leader (отравили умы бамульских воинов /и настроили их/ против их белокожего предводителя).
length [leNT], crafty [krQ: ftI], jealous ['Gelqs]
Behind him lay the dense jungles of the black lands beyond Kush, where fantastic orchids blazed amid foliage of somber dark green, where fierce black tribes hacked a precarious living out of the smothering bush, and where the silence of the dank, shadowed jungle pathways was broken only by the coughing snarl of the hunting leopard, the grunt of the wild pig, the brassy trumpeting of the elephant, or the sudden scream of an angered ape. For over a year, Conan had dwelt there as the war chief of the powerful Bamula tribe. At length the crafty black priests, jealous of his rise to power and resentful of his undisguised contempt for their bloodthirsty gods and their cruel, sanguinary rites, had poisoned the minds of the Bamula warriors against their white-skinned leader.
It had come about in this wise (это произошло таким образом; to come about — происходить, случаться). A time of long, unbroken drought had come upon the tribes of the jungle (время долгой непрерывной засухи навалилось на племена джунглей; to come upon — напасть на, навалиться на). With the shrinking of the rivers and the drying up of the water holes had come red, roaring war (с пересыханием рек и высыханием водяных скважин пришла кровавая, яростная война), as the ebon tribes locked in desperate battle to secure the few remaining sources of the precious fluid (когда черные: «эбеновые» племена сцепились в отчаянной битве, чтобы защитить немногие оставшиеся запасы драгоценной жидкости). Villages went up in flame; whole clans had been slaughtered and left to rot (поселки сгорали в пламени, целые кланы были убиты и оставлены на вымирание; to rot — гнить, разлагаться; деградировать). Then, in the wake of drought, famine, and war, had come plague to sweep the land (затем после засухи, голода и войны пришла чума, чтобы вымести землю = пронестись / пройтись метлой по земле; to sweep — сметать, смывать, «смахивать», сбрасывать интенсивным движением, нестись, мчаться, проноситься; in the wake of — на поводу у, в кильватере, впоследствии).
drought [draut], war [wO: ], famine ['fxmIn]
It had come about in this wise. A time of long, unbroken drought had come upon the tribes of the jungle. With the shrinking of the rivers and the drying up of the water holes had come red, roaring war, as the ebon tribes locked in desperate battle to secure the few remaining sources of the precious fluid. Villages went up in flame; whole clans had been slaughtered and left to rot. Then, in the wake of drought, famine, and war, had come plague to sweep the land.
The malicious tongues of the cunning priests laid these terrors to Conan (злые языки хитроумных жрецов свалили эти ужасы на Конана / приписали эти ужасы Конану). It was he, they swore, who had brought these disasters upon Bamula (это был он =
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента