Страница:
Роберт Говард
Эксперимент Джона Старка
* * *
Марджори плакала над потерей Бозо, ее жирного "мальтийца", не вернувшегося домой после обычной ночной прогулки в поисках добычи. В последнее время в округе бушевала настоящая эпидемия исчезновений среди кошек и Марджори была безутешна. Поскольку я не переносил вида плачущей Марджори, я отправился на поиски пропавшего любимца, хотя не питал большой надежды найти его. Время от времени некий садист ублажает свои прихоти, отравляя домашних животных, и я был убежден, что Бозо и десятки ему подобных, пропавших за последние несколько месяцев, пали жертвой одного из этих дегенератов.Покинув лужайку дома Эша, я пересек несколько заросших сорняками вакантных участков и подошел к последнему дому по эту сторону улицы – неухоженному громоздкому особняку, куда он недавно вселился (не думая подновить его) мистер Старк – одинокий, как это бывает с пенсионерами, старик с восточного побережья. При виде старого дома, высившегося среди огромных дубов и удаленного на сотню ярдов вглубь от улицы, мне вдруг показалось, что Старк действительно сможет чем-то прояснить загадочное исчезновение животного.
Пройдя через просевшие заржавленные ворота, я зашагал по усеянной трещинами дорожке, подмечая общее запустение этого места. О нынешнем владельце было мало что известно, и, хотя он был моим соседом почти полгода, я ни разу не видел его вблизи. Ходили слухи, что он живет один и даже без слуг, хотя он калека. Общее мнение нарекло его эксцентричным и угрюмым по натуре типом, не имеющим денег для потакания своим причудам.
Широкое крыльцо, наполовину заросшее плющом, занимало весь фасад дома, огибая его с обеих сторон. Я собрался было поднять старомодную дверную колотушку, как вдруг услышал шарканье прихрамывающих шагов и, повернувшись, увидел показавшегося из-за угла крыльца владельца особняка. Несмотря на искалеченную фигуру, у него была поразительная внешность аскета и мыслителя с великолепным лбом, густыми, почти сросшимися черными бровями и пронзительными глазами в глубоких глазницах. У старика был тонкий, с высокой переносицей нос, загнутый наподобие клюва хищной птицы и узкие жесткие губы, а его массивная челюсть выдавалась вперед, что говорило о жестком и решительном характере. Он был невысок, даже распрямившись во весь рост, но короткая толстая шея и массивные плечи указывали на таящуюся в нем силу. Он действительно двигался медленно, с явным трудом и опираясь на костыль – я заметил, что одна нога у него была неестественно подвернута и обута в ботинок наподобие ортопедического.
Старик вопросительно посмотрел на меня и я сказал:
– Доброе утро, мистер Старк и простите за беспокойство. Меня зовут Майкл Стрэнг, я живу на другом конце улицы и заглянул к вам, чтобы узнать, не попадался ли вам на днях большой мальтийский кот.
Он впился в меня взглядом.
– Вы уверены, что я могу что-то знать о вашем коте? – спросил он низким по тембру голосом.
– Вообще-то, не уверен, – сознался я, чувствуя себя довольно глупо. – Это кот моей невесты, она ужасно переживает о его пропаже. Поскольку вы ближайший ее сосед по эту сторону, я предположил, что животное могло случайно попасться вам на глаза.
– Понимаю, – вежливо улыбнулся старик. – Нет, к великому сожалению, я не могу помочь вам. Я отчетливо слышал прошлой ночью "кошачий концерт" под деревьями, потому что меня мучил очередной приступ бессонницы – но не видел интересующего вас кота. Мне жаль, что он пропал. Вы не войдете в дом?
Горя желанием узнать о соседе побольше, я принял приглашение и он провел меня в пропахший табаком и кожаными переплетами кабинет. Я с любопытством покосился на выстроившиеся вдоль стен от пола до потолка книги, но у меня не было возможности ознакомиться с названиями, поскольку хозяин оказался на удивление разговорчив. Кажется, его обрадовало мое посещение, а я знал, что гости у него бывали редко, если вообще бывали. Я нашел его высоко культурным человеком, восхитительным собеседником и любезнейшим из хозяев. Старик извлек из старинного лакированного шкафчика, дверца которого, похоже, представляла собой до блеска отполированную серебряную пластину, виски и содовую, и мы наслаждались напитком, углубившись в разговор на многие интересные темы. Узнав из случайного замечания о моем глубоком интересе к антропологическим исследованиям профессора Хендрика Брулера, он некоторое время рассуждал о них и прояснил для меня несколько совершенно недоступных моему разумению вопросов.
Завороженный блестящей эрудицией хозяина, я опомнился едва не через час, охваченный глубоким чувством вины при мысли о бедной Марджори, ожидающей новостей о пропавшем Бозо. я распрощался, пообещав вскоре вернуться и отправился к выходу с мыслью о том, что мне все же удалось узнать кое-что о хозяине. Хотя он придерживался в разговоре не относящихся к цели моего визита тем, и, по-видимому, ничем не мог нам помочь, пропажа кота могла сыграть мне на руку. Несколько раз во время нашей беседы я слышал наверху подозрительный шум, отнюдь не характерный для грызунов. Он напоминал, скорее, стук маленьких копыт – будто по полу разгуливал козленок или ягненок.
Тщательные поиски по соседству не показали никаких следов пропавшего Бозо, и я неохотно вернулся к Марджори, приведя с собой, в качестве незначительного утешения ковыляющего криволапого бульдога с физиономией гаргульи и самым преданным из бьющихся в груди представителей собачьего рода сердцем. Марджори поплакала над пропавшим котом и нарекла своего нового вассала именем "Бозо" в память усопшего, после чего я оставил ее забавляться с псом на лужайке, будто ей было десять, а не двадцать лет.
Воспоминание о беседе с мистером Старком не давало мне покоя, и я вновь посетил его на следующей неделе. И снова меня поразили его глубокие и всесторонние знания. Я намеренно касался в разговоре самых разных тем и каждый раз он показывал себя специалистом, углубляющимся в предмет чуть более любого из моих прежних собеседников. Наука, искусство, экономика, философия – везде он чувствовал себя одинаково вольготно. Зачарованный его ходом мысли, я все же прислушивался к странным звукам над головой и был вознагражден. На этот раз стук казался более громким и я решил, что его таинственный домашний любимец немного подрос. Я предположил, что он держит его в доме, опасаясь, что животное может постичь участь пропавших кошек, а поскольку я знал, что в доме нет подвала или погреба, с его стороны было естественно прятать животное в одной из чердачных комнат. Вполне возможно, что одинокий и лишенный друзей старик почувствовал глубокую привязанность к какому бы то ни было животному.
Мы проговорили до глубокой ночи и, по сути, я заставил себя откланяться, когда ночь уже близилась к рассвету. Старик извинился, что не может отплатить мне тем же, поскольку, по его словам, инвалидность позволяет ему лишь обходить, хромая, свое имение ранним утром до того, как начнет припекать жаркое летнее солнце.
Я пообещал вскоре навестить его снова, но, несмотря на желание сдержать обещание, дела воспрепятствовали этому на несколько недель, а тем временем я узнал о новых таинственных происшествиях, столь интригующих жизнь в замкнутых сельских общинах и обычно забывающихся, оставаясь необъяснимыми навсегда. Дело было в том, что отныне пришла пора исчезать собакам, которых ранее не трогал неизвестный ненавистник кошек, и это постоянно приводило в ярость владельцев собак.
Марджори подсадила меня в свой маленький "роудстер", когда я возвращался из города и я сразу понял, что она чем-то расстроена. Ее постоянный спутник Бозо осклабился мне по-крокодильи и радостно лизнул в лицо длинным влажным языком.
– Прошлой ночью кто-то пытался похитить Бозо, Майкл, – пожаловалась девушка и ее темные глаза затуманились беспокойством и негодованием. – Держу пари, это все тот же ужасный зверь, охотящийся за домашними животными.
Она поделилась со мной подробностями: вышло так, что Бозо оказался для таинственного негодяя слишком крепким орешком. Поздно ночью семья Эш услышала внезапный шум свирепой возни, перемежающейся озверелым рычанием огромного пса. Все кинулись из дома и прибежали к конуре Бозо, но слишком поздно, чтобы задержать незнакомца, звук убегающих шагов которого они явственно расслышали. Собака рвалась с цепи, ее глаза горели, шерсть стояла дыбом, а из глотки вырывалось утробное рычание. Но от нападающего не осталось и следа; по-видимому, он вырвался и сбежал через высокую садовую стену.
Кажется, этот случай внушил Бозо подозрительность к чужакам, потому что уже на следующее утро я вынужден был спасать от него Старка.
Как я уже упоминал, дом Старка был последним по его стороне улицы, а мой – последний по моей стороне. Фактически, последний дом на улице, расположенный в трех сотнях ярдов от ближайшего угла широкой, обсаженной деревьями лужайки Старка. На другом углу, выходящем на улицу и граничащем с улицей неподалеку от дома Эша находилась небольшая роща маленьких деревьев, отделяющая имение Старка от имения Эш. Проходя через эту рощицу к дому Марджори, я вдруг услышал вопли человека, призывающего на помощь и разъяренное рычание собаки.
Ринувшись через заросли, я увидел огромного пса, неустанно пытающегося прыжками достичь человека, повисшего на одной из нижних ветвей дерева. Пес был Бозо, а человек – Старк, ухитрившийся, несмотря на свое увечье, влезть на дерево на безопасную высоту. Устрашенный и пораженный этим зрелищем, я бросился на помощь и с немалым усилием оттащил Бозо от возможной намеченной жертвы и отправил разочарованного пса домой. Затем я помог Старку слезть с дерева и он обессиленно рухнул на землю, едва коснувшись ее ногой.
Впрочем, я не обнаружил на нем видимых ран и вскоре он обратился ко мне, с трудом переводя дух и заверил, что он вполне цел, не считая потрясения от испуга и изнеможения. Он рассказал, что утомившись после долгой прогулки вокруг имения решил отдохнуть в тени рощи, как вдруг появился этот пес и набросился на него. Я принес ему все мыслимые извинения за Бозо, пообещал старику, что этого более не случится и помог ему добраться до кабинета, где он удобно устроился полулежа на диване, смакуя мелкими глотками виски с содовой, которые я приготовил ему из содержимого лакированного шкафчика. Старк отнесся к случившемуся весьма терпимо, заверил меня, что не потерпел какого-либо ущерба и приписал нападение пса тому факту, что он был для него чужим.
Пока старик говорил, я вдруг снова услышал наверху топот копыт и был напуган тем, что звук казался гораздо более тяжелым, нежели прежде, хотя и приглушенным. Теперь он напоминал прогулку годовалого животного по устланному ковровой дорожкой полу. Мое любопытство было настолько подогрето, что я еле удержался от вопроса хозяину по поводу источника шума, но сочтя это бестактностью и чувствуя, что Старк нуждается в отдыхе и покое, поспешил распрощаться.
Почти через неделю случилось первое из новой серии леденящих кровь происшествий. Это было опять исчезновение, только на этот раз не кошки или собаки. Исчез трехлетний малыш, которого видели играющим возле своего дворика как раз перед заходом солнца, и после этого его уже не видел никто на свете. Излишне говорить, что город всполошился. Кое-кто усмотрел некий злой умысел в исчезновении животных, ну а теперь это бесспорно указывало на тайные происки некой зловещей шайки преступников.
Прочесав город и пригороды, полиция не обнаружила никаких следов пропавшего ребенка, но менее, чем за две недели после этого в разных районах города исчезли еще четыре малыша. Их семьи не получили ни писем с требованием выкупа, ни каких-либо подтверждений того, что то был акт мести со стороны тайного врага. Молчание просто-напросто поглотило своим гигантским зевом жертвы и осталось ненарушенным. Люди лихорадочно взывали к гражданским властям, но безрезультатно, поскольку те сделали все, что могли, оказавшись беспомощными наравне с общественностью.
Поговаривали о том, чтобы попросить губернатора отрядить солдат для патрулирования города, мужчины начали ходить вооруженными и спешить по домам к семьям задолго до наступления ночи. Среди жителей пошли темные слухи о действии каких-то сверхъестественных сил, люди с опаской рассуждали о том, что ни один смертный не мог похищать детей, оставаясь при этом неизвестным и вне подозрений. Но в этих происшествиях не было какой-либо таинственной подоплеки: невозможно патрулировать каждый дюйм в большом городе и приглядывать за каждым ребенком. Дети продолжали играть в пустынных парках, бродили после наступления темноты, несмотря на предупреждения и уговоры, и бежали по домам в сгустившихся сумерках. Неизвестному похитителю не составляло особого труда вытянуть из-за темного дерева или из кустарника в парке руку и схватить ребенка, отставшего от товарищей по играм. Это можно было повторить и на пустых улицах или в полутемных переулках. Ужас заключался не в способах похищений, а в самом факте, что они происходят. Похоже, в этих происшествиях отсутствовали как повод, так и здравый смысл. Атмосфера страха пеленой окутала город и его пронизывало ледяной волной ужаса.
Однажды в одном из самых отдаленных парков на окраине города некую целующуюся в кустах молодую парочку вспугнул ужасающий вопль из черной рощи деревьев и молодые люди, не смея шевельнуться, увидели, как из-за деревьев появилась сутулая тень, несущая на спине не что иное, как человеческое тело. Ужас исчез среди деревьев, а одержимая страхом пара поспешно уселась в свой автомобиль и бешено помчалась в направлении городских огней. Они, едва переводя дыхание, рассказали о случившемся шефу полиции и вскоре кордон патрульных оцепил парк. Но было слишком поздно: неизвестный убийца успел сбежать. В роще, из которой он появился, была найдена старая убогая шляпа, мятая и в пятнах крови; один из полицейских узнал в ней шляпу, которую носил бродяга, задержанный им днем раньше и вскоре выпущенный. Бедняга, по-видимому, спал в парке, когда ему выпал сей тяжкий жребий.
Но ни единой дополнительной улики найдено не было. На жесткой упругой почве и на густой траве не осталось отпечатков, и тайна осталась неразгаданной. Теперь окутавшая город пелена страха еще более сгустилась. Я нередко думал о Старке, этом живущем в угрюмом старом доме калеке, практически изолированном от людей, и всегда опасался за него. Я вменил себе в обязанность заглядывать к нему почти ежедневно, чтобы убедиться в его безопасности. Эти посещения были очень непродолжительны: я чувствовал, что не следует навязывать себя старику и даже не входил, зачастую, к нему в дом, потому что как правило находил его ковыляющим по лужайке или отдыхающим в гамаке меж двух огромных дубов. Вроде бы, собственная немощь беспокоила его ныне больше обычного, либо на него как-то повлияла нависшая над городом ужасная тайна. Старик почти постоянно казался усталым, под глазами у него появились глубокие тени переживаний или физической усталости.
Через несколько дней после исчезновения бродяги, городские власти предупредили всех жителей о том, что, судя по недавним событиям, неизвестный убийца вскоре нанесет новый удар и это вполне может случиться нынешней ночью. Полицейские силы были увеличены почти вдвое против обычного и десятки горожан были приведены к присяге в качестве добровольных помощников. Хмурые, до зубов вооруженные мужчины патрулировали улицы и с приходом ночи на город опустилась атмосфера тяжелого, напряженного ожидания.
Едва стемнело, как у меня зазвонил телефон. Это был Старк.
– Не могли бы вы зайти? – попросил он извиняющимся голосом. – Дверцу моего шкафчика заклинило и я не могу открыть его. Я не побеспокоил бы вас, но сейчас слишком поздно, чтобы вызвать слесаря – все мастерские уже закрыты. В шкафчике находятся мои снотворные порошки, и если я не добуду их, меня ожидает мучительная ночь: я уже ощущаю все признаки приступа бессонницы.
Я пообещал прийти немедленно, и вскоре он открыл мне дверь своего дома, рассыпаясь в извинениях.
– Мне ужасно неприятно, что я причинил вам столько беспокойства, – сказал Старк, – но у меня нет сил, чтобы взломать эту дверцу, а без моих снотворных препаратов я проворочаюсь на постели всю ночь напролет.
В доме не было электропроводки, но несколько больших свечей на столе обеспечивали достаточное освещение. Наклонившись над лакированным шкафчиком, я занялся дверцей. Я уже рассказывал о серебряной пластине, из которой, очевидно, была сделана дверца. В процессе работы мой взгляд упал на эту отполированную почти до зеркального блеска пластину и вдруг у меня застыла в жилах кровь. Над моим плечом я заметил отражение лица Джона Старка, показавшееся мне незнакомым и ужасно искаженным. В руке у него был деревянный молоток и, держа его над головой, он подкрадывался ко мне. Я внезапно выпрямился и быстро повернулся к нему. Лицо старика казалось как обычно непроницаемым, не считая слабого удивления моей поспешностью. Он протянул мне молоток.
– Возможно, это вам понадобится, – предложил хозяин.
Я молча взял молоток, не спуская со старика глаз, и одним сильнейшим ударом распахнул дверцу. Его глаза изумленно расширились и мы с минуту смотрели друг на друга. Атмосфера напряженности сгустилась, будто пронизывая
комнату электрическим током, затем над головой снова послышался стук копыт. Меня вдруг охватил странный необъяснимый ужас – ведь я готов был поклясться, что наверху по комнатам бегает не что иное, как взрослая лошадь!
Отбросив молоток, я повернулся и молча заспешил прочь из дома. С трудом переводя дух я очутился в собственной библиотеке, где, наконец, успокоился и попытался разобраться в сумятице обуревающих мозг мыслей. Не обмануло ли меня искаженное отражение, показав дьявольски хитрой физиономию подкрадывающегося Старка? Может, я уже не владею своим воображением? Или же (как шепнул темный страх в уголке моего подсознания) отражение в серебряной пластине, напротив, спасло мне жизнь? Я содрогнулся при этой мысли. Что если именно Старк виновен в недавних отвратительных преступлениях? Эта теория казалась несостоятельной – какую цель мог преследовать утонченный пожилой ученый, похищая детей и убивая бродяг? И снова опасения шепнули мне, что поводом могла быть некая жуткая лаборатория, где безумный ученый проделывает ужасные опыты над людьми.
При этой мысли я едва не рассмеялся. Даже предполагая, что Старк помешанный, ясно, что недавние преступления были ему явно не по силам. Только мужчина почти сверхчеловеческих сил и ловкости мог бесшумно похищать крепких детишек и унести на плечах труп убитого человека. Само собой, ни один калека не способен на это, а потому мне необходимо вернуться в дом Старка и извиниться за свой глупый поступок – тут меня, вдруг, окатило ледяным душем сомнений, а из подсознания выплыл важный факт, оставленный прежде без внимания: когда я отвернулся от лакированного шкафчика, чтобы посмотреть на Джона Старка, он стоял прямо, без своего костыля.
Ошеломленно тряхнув головой, я выбросил эту мысль из головы и, взяв наугад одну из книг, устроился почитать. Выбранный том вряд ли мог рассеять преследующие меня тени. Это было чрезвычайно редкое дюссельдорфское издание работы фон Юнтца "Безымянные секты", называемое также "Черной книгой" – не по цвету его кожаного, с железными застежками переплета, а благодаря его темному содержимому. Открыв книгу наугад, я начал неторопливо читать главу о вызове демонов из Пустоты. Невероятные утверждения автора более, чем когда-либо внушили мне доверие к глубокой и зловещей мудрости, скрытой в теории фон Юнтца; он говорил об оказывающих влияние на нашу вселенную невидимых мирах из неких демонических измерений и о нечестивых обитателях этих Внешних миров, прорывающих иногда, по мысли автора, Вуаль по зову злых чародеев из тех, что спешат устроить пир на крови людей...
Задремав над книгой, я очнулся с пеленой холодного страха на душе. Сквозь прерывистый сон до меня смутно донесся голос зовущей меня Марджори, как бы находящейся по ту сторону ужасной бездны, и в голосе ее слышался леденящий кровь страх, как будто девушке угрожали неподвластные человеческому разуму силы ада. Я очнулся, дрожа как в лихорадке, в холодном поту кошмара.
Подняв трубку телефона, я позвонил в дом Эша. Мне ответила миссис Эш и я попросил позвать Марджори.
– Марджори ушла из дому больше часа назад! – с волнением произнесла хозяйка. – Как же так, Майкл – ведь я слышала, как она разговаривала по телефону, затем сказала мне, что ты хотел встретить ее на углу имения Старка, чтобы прокатиться. Мне еще показалось странным, что ты не заехал за ней домой, как обычно, и мне не понравилось, что она пошла одна, но я решила, что тебе виднее – ты знаешь, как я тебе доверяю, Майкл – поэтому я отпустила ее. Ведь ты не думаешь, что...
– Вовсе нет! – рассмеялся я, но мой смех прозвучал невесело, а в горле пересохло. – Ничего не случилось, миссис Эш. Я сейчас же приведу ее домой.
Повесив трубку и повернувшись, я услышал за дверью царапанье и скулеж. Подобная нелепица иногда способна внушить неведомый страх – мои волосы зашевелились, а язык прилип к гортани. Ожидая увидеть неизвестно что, я распахнул дверь. У меня вырвался невольный вопль при виде пыльного окровавленного существа, которое хромая вошло в дом и, пошатываясь, прижалось к моим ногам. Это был Бозо, пес Марджори. Очевидно, он был жестоко избит: одно ухо у него было рассечено, а шкура носила следы побоев и была порвана в полудюжине мест.
Пес ухватил меня за брючину и с утробным рычанием потянул к двери. Сам не свой от волнения, я приготовился следовать за ним. Мне пришла в голову мысль об оружии, но я тут же вспомнил, что одолжил свой револьвер приятелю, боящемуся ходить ночью по улице невооруженным. Мой взор упал на висящий на стене огромный меч. Это оружие было в нашей семье уже восемь веков и отворяло кровь во многих битвах, потому что изначально оно висело на поясе моего предка-крестоносца.
Я вырвал его из ножен, где он покоился последнюю сотню лет и холодная сталь блеснула на свету безупречной синевой. Потом я последовал за рычащим псом в ночь. Он бежал пошатываясь, но быстро, и я с трудом успевал за ним. Он направился туда, куда мне уже подсказало мое сердце – к дому Джона Старка.
Очутившись на углу имения Старка, я схватил Бозо за ошейник и оттащил от крошащейся стены, через которую он попытался было перебраться. Я уже знал достаточно. Джон Старк был воплощением дьявола, опустившим на город завесу страха. Я понял и "механизм" – телефонный звонок, заманивающий жертву в ловушку. Я тоже попался в нее, но меня спас случай. Итак, он выбрал девушку – а подделать мой голос было не сложно. Кем бы ни был Старк – сумасшедшим экспериментатором или маньяком-убийцей, я знал: где-то в чреве этого темного особняка лежит Марджори – пленницей или трупом. Но я не собирался дарить Старку возможность подстрелить меня в открытом поединке. Меня охватила черная ярость с присущей сильной страсти хитроумной изворотливостью. Я собирался войти в этот темный дом и отделить Джону Старку голову от тела этим лезвием, рубившим в старые времена головы сарацинам, пиратам и предателям.
Наказав Бозо держаться позади меня, я повернул с улицы и поспешно, но осторожно шел вдоль стены до тех пор, пока не поравнялся с тыльной стороной дома. Поднимавшееся на востоке над деревьями зарево говорило о восходе луны и мне хотелось попасть в особняк прежде, чем лунный свет выдаст мое присутствие случайному наблюдателю. Перебравшись через осыпающуюся стену, я пересек вместе со следующим за мной Бозо лужайку, держась в тени деревьев.
Я крадучись поднялся на заднее крыльцо безмолвного дома, держа меч наготове. Бозо обнюхал дверь и тихо зарычал. Я притаился у двери, ожидая любой неприятности. Неизвестно, что за опасности таились в этом мрачном неосвещенном жилище – вдруг меня поджидает не одинокий маньяк, а шайка убийц? Я не считаю себя храбрецом, но поселившаяся в моем мозгу черная ярость отмела прочь любые мысли о персональной безопасности. Я осторожно попробовал открыть дверь. Не слишком хорошо зная дом, я все же полагал, что эта дверь вела в кладовую. Но она оказалась заперта изнутри. Просунув кончик меча между дверью и косяком, я осторожно, но с усилием нажал. Затем, не опасаясь сломать выкованное по древним, забытым рецептам лезвие, я нажал сильнее, а поскольку не был обижен силой, результат не заставил себя ждать. Замок устаревшей конструкции поддался моим усилиям и дверь с гулким скрежетом приоткрылась.
Напрягая зрение, я неслышно двинулся в черный дверной проем. Бозо молча обогнал меня и исчез во мраке. Кругом царила абсолютная тишина. Вдруг где-то звякнула цепь и меня охватил озноб страха. С поднявшимися дыбом волосами, я быстро повернулся, поднимая меч – и услышал приглушенные всхлипывающие звуки.
Осмелившись зажечь спичку, я разглядел в свете ее пламени огромную пыльную комнату, заполненную всяческим хламом – и съежившуюся в углу жалкую фигурку девушки. Это была Марджори и Бозо, поскуливая, лизал ее лицо. Единственный другой выход из кладовой был заперт на засов. Шагнув к двери, я торопливо отодвинул старинный засов. Затем зажег огарок свечи, который обнаружил на столе и быстро подошел к Марджори. Старк мог войти сюда в любую минуту через входную дверь, но я доверил Бозо задачу предупредить меня при появлении хозяина. Пес не выказывал признаков волнения или ярости, указывающих на близкое присутствие затаившегося врага, но он то и дело поглядывал на потолок и зловеще рычал.