Говард Роберт Ирвин. Холмы смерти (Соломон Кейн - 5)

   Кейн тотчас вернулся к своим проблемам, в его глазах вновь зарябило море тошнотворных серых рож с горящими угольями глаз. Пока его спасало лишь то, что подоспевшие последними магруды не могли пробиться вперед.
   Те вампиры, что атаковали в первых рядах, были уже вовсе не похожи на человеческие существа - черепа проломлены, лица размозжены, руки и ноги переломаны. Однако твари не оставляли попыток, причем многие - ползком, добраться до человеческой плоти.
   Пуританин с головы до ног был вымазан кровью, сочившейся из многочисленных мелких - и не очень - ран, запах которой доводил ходячих мертвецов до неистовства. Давно иссохшие жилы вампиров уже не могли выдать ни капельки жизненных соков.
   Сзади неожиданно прозвучал пронзительный сильный крик. Чем бы ни занимался Н'Лонга, он закончил свое дело. Казалось, его голос взлетел до небес и, отразившись от их поверхности, вернулся обратно, заглушив омерзительный хруст сминаемых костей и треск мушкетного приклада, врезающегося в одеревеневшие тела магрудов.
   Но вот Кейн не устоял перед новым натиском магрудов, мушкет оказался вырван из его рук, а крючковатые пальцы вцепились в него со всех сторон. Толпа серых демонов повалила англичанина, и тот оказался погребенным под грудой костлявых тел. Острые когти рвали его плоть, к свежим ранам жадно приникали омерзительные сухие губы магрудов. Каким-то чудом пуританину удалось стряхнуть с себя нечисть и подняться на ноги. Он, растерзанный, залитый кровью, отогнал было от себя пожирателей душ взмахом покореженного мушкета, но вновь был сбит с ног.
   "Вот и все! Прими, Господь, мою грешную душу!" - подумалось Кейну. В следующий миг пуританин перестал ощущать судорожную хватку десятков намертво вцепившихся в него магрудов, и мир вокруг него заполнился странным шелестящим гулом. Англичанин решил, что так, должно быть, умирают...
   Однако он явно еще был живым. Почувствовав, что действительно свободен, Кейн, шатаясь, умудрился подняться на ноги. И хотя силы его иссякли, сдаваться он не собирался и, более того, был преисполнен решимости продолжать неравный бой, пока его не остановит смерть. Кровь заливала его глаза, и он не видел ничего вокруг. Наконец он протер глаза и... замер на месте.
   Вся свора магрудов в беспорядке удирала вниз по склону. А прямо на головы ходячих мертвецов пикировали огромные птицы! Стервятники!.. Стало быть, ему вовсе не померещилось хлопанье тысяч крыльев. Кейн никогда в жизни не мог подумать, что когда-нибудь испытает столь великую радость при виде этих пожирателей падали!
   Крылатые создания алчно рвали свои жертвы, на лету погружая длинные изогнутые когти и клювы в сухую плоть и буквально пожирая бегущих магрудов. Соломон, глядя на эту вакханалию смерти, расхохотался безумным смехом.
   - Вот вам, дети Сатаны! Небеса не проведешь! Уж стервятники-то отличат мертвое от живого!
   Н'Лонга стоял на вершине скалы, точно Моисей, говорящий с Богом, а над ним реяли громадные черные птицы. Руки колдуна мелькали в воздухе, как будто он сам собирался взмыть в небо, и, уносясь вдаль, с губ слетали странные слова неведомого языка. Отвечая на его призыв, со всех сторон света к Н'Лонге устремились стервятники. Кейн даже приблизительно не смог бы сказать, сколько уже пожирателей падали слетелось на пир, подобного которому они еще не знали!
   Заслоненное неисчислимым множеством гигантских птиц, померкло синее небо, и средь бела дня на землю пали сумерки. От хлопанья мириадов крыльев поднялся свирепый ветер, взметнувший в воздух клубы пыли. Пуританин оказался свидетелем совершенно фантастического зрелища: птицы садились на камни и просто на голые склоны и, помогая себе крыльями, врывались в узкие жерла пещер, откуда слышалось лишь устрашающее клацанье мощных клювов. На тех же магрудов, что пытались покинуть пещеры, с неба обрушивались десятки изголодавшихся пожирателей мертвечины, и крепкие когти в клочья раздирали ходячих мертвецов, так долго наводивших ужас на все живое в этих краях.
   Смерть, которую красноглазые твари обманывали вот уже сотни лет, нашла-таки способ получить свое. В поисках спасения магруды устремились к городу, веками служившему им защитой. Инстинкт самосохранения заставлял чудищ искать защиты среди полуразрушенных стен, за которыми они не раз отсиживались, пережидая отчаянные набеги воинов племени Зунны и Краана.
   А Н'Лонга наблюдал за тем, как мчавшихся к своему городу вампиров на бегу склевывают пернатые хищники. Его глаза горели дьявольской радостью, и колдун смеялся так, что эхо его зловещего хохота испуганно билось между холмами.
   Наконец все уцелевшие магруды, а надо сказать, что их осталось еще не так уж и мало, собрались в мертвом городе, над которым грозно бурлила черная туча птиц. Те же стервятники, что не кружили в небе, бесконечными рядами расселись на стенах обреченного города. Воздух наполнял яростный клекот и вызывающий дрожь жуткий скрежет. Сперва пуританин никак не мог понять, что это были за звуки, но потом смекнул, что мудрые птицы точат когти и клювы о камень...
   И тут Н'Лонга, рассмеявшись особенно жутко, что-то прошептал и подкинул в воздух горсть листьев, принесенных с собой. На пуританина со всех сторон обрушились тугие струи воздуха, и ветер подхватил сухие листочки, которые вдруг вспыхнули ярким белым пламенем. Словно огненный дождь они обрушились на долину, рассыпавшись веером искр. Иссушенная трава вспыхнула одновременно со всех сторон долины вампиров.
   Кейн мрачно усмехнулся, полностью разделяя яростное веселье Н'Лонги. Пуританин всем своим существом ощутил Ужас, жутким покрывалом павший на безмолвный город внизу под ногами.
   - Давай гори жарче! - обратился он к огню. - Гори, трава! Недаром тебя сушило жаркое солнце, недаром тебя обходили грозовые тучи!
   Пожар распространялся с умопомрачительной скоростью, огненный багрово-черный вал со всех сторон несся к каменным стенам. Даже стоя на вершине утеса в полной безопасности, англичанин чувствовал то жуткое напряжение, с которым слепили за приближением огненного прибоя сотни глаз, укрывшихся за высокими и толстыми стенами магрудов. Вот уже пламенный дракон достиг каменных стен. Соломон напрягся в ожидании неминуемой развязки. Стервятники, сидящие на стенах, неохотно поднялись в воздух и присоединились к своим кружащимся в воздухе собратьям. И вдруг неведомо откуда на долину обрушился страшный порыв ветра. Он подхватил пламя, и оно разом вскинулось до небес по всему периметру стен, объяв город алыми лепестками. Даже с такого расстояния до ушей англичанина донесся грозный рев огня.
   И вот уже вспыхнул травостой, заполнявший улицы. Город в несколько секунд превратился в кратер вулкана. Багровая вихрящаяся пелена затянула улицы и дома, и сквозь огненную завесу Кейн с Н'Лонгой наблюдали за мятущимися в огненном пекле серыми тенями. Магруды кидались из стороны в сторону, тщетно ища спасения, падали и корчились, превращаясь в жаркие клубки пламени. Жирная тошнотворная сажа хлопьями падала с неба. Вонь сделалась невыносимой.
   Соломон Кейн замер, не в силах оторвать взгляда от гибнущего города. Черные фигурки отчаянно сражались со смертью, пропадая одна за другой. Представшее его глазам зрелище напоминало геенну огненную. Так, видимо, бьются души грешников в огненном котле...
   Пламя вздымалось на добрую сотню футов в вышину, и неожиданно его рев заглушил жуткий, леденящий кровь вопль. Так мог бы стенать какой-нибудь демон, бьющийся в тенетах небытия. Это, умирая в огне, подал голос один из магрудов, нарушивший заклятие молчания, веками довлевшее над его племенем. Вибрирующий нечеловеческий крик плыл над Городом Безмолвия - предсмертный вопль навсегда уходящей в бездны ада расы...
   Пламя неожиданно спало. Степной пожар оказался столь же кратковременным, сколь и свирепым. Долина превратилась в выжженную бесплодную пустыню, а город - в бесформенный навал дымящегося, закопченного камня. На прямых и ровных улицах даже зоркий глаз пуританина не смог выискать ни одного тела - мертвая века плоть магрудов полностью обратилась в прах и пепел. Стервятники еще кружились плотными стаями, но и они начинали потихоньку рассеиваться. Умные птицы понимали, что после прожорливой огненной стихии им поживиться будет нечем.
   Стаи стервятников, хлопая крыльями, разлетались во все стороны на поиски новой добычи.
   Соломон с наслаждением вглядывался в синее безоблачное небо... Его девственно-чистая голубизна, подобно целительному морскому ветру, изгоняла из сознания пуританина жуткие образы. И вот уже зазвучали птичьи голоса, а откуда-то из холмов донесся львиный рык - дыхание жизни вновь наполнило места, где еще недавно владычествовала смерть.
   5
   Кейн с наслаждением развалился на камне рядом с пещерой, где они оставили Зунну, а Н'Лонга хлопотал над ним, изучая многочисленные раны. Остатки платья пуританина свисали с плеч кровавыми клочьями, руки и грудь были покрыты глубокими царапинами и страшными синяками, но судьба его уберегла от действительно серьезных повреждений.
   - Твоя и моя - два могучие воина! - в обычной хвастливой манере, так раздражавшей пуританина, объявил Н'Лонга. Правда, на этот раз Кейн вполне разделял его восторг. - Теперь город древний магруда затих навсегда. Холмы спать спокойно, их больше не тревожить ходячий мертвец!
   - Я все-таки не понимаю, как ты проделываешь свои фокусы. - Пуританин почесал в затылке. - Н'Лонга, ты можешь толком объяснить, как ты разговаривал со мной во сне? Как ты можешь находиться телом Бог знает где, а душой - тут? И как, во имя все святого, тебе удалось накликать стервятников?
   Колдун перестал хихикать и бахвалиться.
   - Мы с тобой кровные братья. - Н'Лонга перешел с пиджин-инглиш, владением которым страшно гордился, на язык речных племен, который прекрасно знал англичанин. - Я так стар, брат мой, что, вздумай я тебе открыть свой истинный возраст, ты обозвал бы меня лжецом. И всю свою неимоверно долгую жизнь я посвятил овладению магией вуду. Сперва я лишь смиренно сидел у ног могучих кудесников востока и юга. Позже я начал под их руководством изучать Мастерство. Пришло время, и мой учитель, чтобы проверить, насколько я прочен, продал меня в рабство на плантации сахарного тростника. Но и там я продолжал постигать источники мощи вуду.
   Брат мой, могу ли я тебе в двух словах растолковать то, на изучение чего потратил всю свою жизнь, а стал понимать лишь к старости? Я бессилен объяснить тебе даже такую сравнительно простую вещь, как лишенные души магруды-вампиры веками избегали разложения, поддерживая свое существование жизнями других людей.
   Попытайся представить, что, когда я впадаю в своего рода особый транс, моя душа мчится над джунглями и речными заводями, горами и долинами, чтобы потолковать с душами других существ - и необязательно человеческих. А теперь попытайся понять, что ты в своих руках держишь величайший талисман вуду, хранящий древнее великое волшебство. Я знаю о твоих приключениях в подземельях Негари. Так вот, этот магический жезл был создан невообразимыми силами в те времена, когда атланты были не более чем дикими обезьянами. Дух любого мага притягивается этим посохом так же верно, как стрелка компаса белых людей указывает на север.
   Кейн заворожено слушал своего побратима. С таким Н'Лонгой он еще не сталкивался. Пуританин пристально вглядывался в бездонные древние зрачки колдуна, и в их мерцающих глубинах ему впервые увиделась огромная мудрость и печаль, так непохожие на алчный безумный блеск глаз адептов чернокнижия. Пуританин почувствовал, будто заглянул в таинственные, прозревающие грядущие события глаза библейского патриарха. На мгновение его душу наполнила сладкая томительная боль сопричастности к великим тайнам.
   - Для меня не составило никакого труда, - продолжал Н'Лонга, поговорить с тобой во сне, а потом отправить в волшебное путешествие души Зунны и Краана. Вскоре они в целости и сохранности вернутся из страны духов, и молодые люди проснутся, сохраняя в памяти лишь причудливые грезы и даже не подозревая, что с ними случилось в действительности.
   Мой нетерпеливый брат, все склоняется перед волшебством, и ветра, и звери, и птицы повинуются волшебному слову. Там, в холмах, я совершил могучее вуду, призывая стервятников, и крылатые хозяева поднебесья не замедлили явиться на мой зов,
   Я сам - плоть от плоти того мира, который несведущие зовут волшебным, и законы других планов бытия мне ясны и понятны. Но могу ли я сделать их такими для тебя? Кровный мой брат, ты воистину могучий воин, не знающий себе равных крепостью духа, но во всем, что касается магии, ты подобен новорожденному младенцу. Но как втолковать сокровенные тайны оккультных знаний такому младенцу?
   Брат мой, я даже не говорю о том, что есть тайны, которые должны оставаться тайнами, дабы светила не поколебались на своих орбитах и не пошатнулись основы мироздания. А ты хочешь просто удовлетворить свое любопытство... Ты называешь мою магию черной и подразумеваешь, что я вступил в сговор с теми силами, которые ты, по незнанию, именуешь адскими. Но посуди сам: будь я закоренелым злодеем, а моя сила - от Сатаны, неужто я не оставил бы себе прекрасное молодое тело юного Краана, вместо того чтобы вернуться в свое собственное, сморщенное и иссохшее? Но ведь у меня и в мыслях не было так поступить. Вот видишь, все не так просто, как может показаться со стороны...
   Что же до посоха вуду, пусть он останется при тебе, кровный брат. Он убережет тебя и от злых колдунов, и от лесных хищников, и от действительно ужасающих сил, перед которыми твои бесы показались бы безрогими ягнятами. Как некогда служил верой и правдой одному из самых могучих волшебников, которого также звали Соломоном.
   А мне уже, пожалуй, пора возвращаться в дом духов, где спит мое настоящее тело... Куда ты направишься дальше, побратим?
   Соломон Кейн махнул рукой на восток:
   - Зов джунглей манит меня дальше и дальше...
   Н'Лонга понимающе кивнул и протянул пуританину руку, по обычаю белых людей. Кейн, не раздумывая, крепко сжал сильную ладонь. Глаза колдуна вновь хитро заблестели, но англичанин уже прекрасно знал, что это была лишь одна из масок мудрого и опасного существа. Его больше не мог обмануть смех в глазах дракона.
   - Моя пора уходить, кровная брат, - сказал колдун, привычно коверкая слова (как ни странно, этот воистину могучий маг гордился знанием пиджин-инглиша, как восьмилетний ребенок - коллекцией солдатиков). - Твоя смотреть внимательно, держать нос по ветру! Так? Черная душа джунглей смотреть и смотреть, как бы ты оступиться! Главное, твоя не забывать о могучий посох вуду, брат! Ну, наша договориться! Так! - И с этими словами Н'Лонга опустился на песок.
   Прямо на глазах Соломона юношеское лицо разгладилось, глаза покинули хитрый блеск и змеиная мудрость умудренного жизнью старца. Перед Кейном снова был простой симпатичный юноша из безвестной африканской деревни. Пуританин, который вроде бы должен был уже привыкнуть ко всяческим чудесам, все же вздрогнул. Ему явственно привиделось, как далеко-далеко отсюда, на океанском побережье, в хижине духов старого Н'Лонги, зашевелилось, пробуждаясь после сна, подобного смерти, сморщенное высохшее тело. И, представив себе выражение глаз могучего заклинателя вуду, Кейн вздрогнул еще раз.
   Между тем Краан сел, зевнул и потянулся. Глаза его еще наполняли отголоски волшебных снов. Рядом с ним зашевелилась просыпающаяся Зунна.
   - Прости, господин. - Краан в смущении прижал руку к сердцу. - Мы тут, кажется, задремали...