Говард Роберт Ирвин. Кинжалы Джезма

   При виде посторонних они молча подняли свои сабли; они были немыми. Полные страстного желания приступить к мести, зуагирцы налетели на этих двух негров. Пока остальные схватили их и повалили на пол, человек с мечами стал наносить им жестокие, беспощадные смертельные удары, сотрясаясь от усилий. Это было жестоко, но необходимо.
   — Охраняй здесь, — приказал Конан одному из зуагирцев. Он бросился через открытую дверь и зашагал через сад, который сейчас, при свете звезд был пустым. В нем смутно виднелись лишь белые цветы, густые деревья да полные загадочности заросли кустарника. Зуагирцы, теперь вооруженные мечами негров, важно шли за ним.
   Конан привел всех к балкону, выходившему в сад, замаскированному ветвями деревьев. Зуагирцы подставили ему свои спины и он взобрался на них. Мгновенно он нашел окно, через которое смотрел с Виратой в сад. В следующее мгновение он пролез в него, произведя шума не больше чем кошка.
   Из-за покрывала, скрывавшего балконный альков, доносились звуки: женские стоны и голос Вираты.
   Вглядевшись сквозь занавеску, Конан увидел Мага, восседавшего на троне под усыпанным жемчугом навесом. С другой стороны, недалеко от него находились охранники, словно эбонитовые статуи. Они присели на корточки перед возвышением в центре зала, натачивая кинжалы и нагревая железо на горячей жаровне. Нанайя, обнаженная, лежала между ними раскинув руки. Ее запястья и колени были привязаны к колышкам, вставленным в отверстия в полу. Больше в комнате никого не было, а тяжелая бронзовая дверь была закрыта на засов.
   — Скажи мне, как ты сбежала из камеры, — приказал Вирата.
   — Нет! Никогда! — она закусила губу, чтобы не потерять самообладания.
   — Это был Конан?
   — Ты спрашиваешь обо мне? — сказал Конан, шагнув в комнату с мрачной ухмылкой на темном, покрытом шрамами лице.
   Вирата с криком вскочил. Кушиты выпрямились, огрызнулись и схватились за оружие.
   Конан прыгнул вперед и всадил свой кинжал одному в горло до того, как тот смог вытащить свою саблю. Другой бросился к девушке и занес саблю, чтобы убить ее до того, как умрет сам. Конан перехватил удар своим ножом и нанес ответный удар, всадив по рукоятку нож в ему в диафрагму. Кушит по инерции полетел вперед на Конана, который припал к земле упер свободную руку в живот негра и выпрямился, подняв кушита над головой. Кушит скорчился и застонал. Конан бросил его на бок, тот с тяжелым стуком упал и затих.
   Конан снова повернулся к Магу, который вместо того, чтобы попытаться бежать, приближался, приковав к нему пристальный взгляд широко раскрытых глаз. В его глазах появились какие-то особые огоньки, которые поймали взгляд Конана и удерживали его как магнит.
   Конан, потянувшись к колдуну со своим ножом, вдруг почувствовал, что он будто скован цепью, или будто он продирается сквозь вязкие стигийские болота, на которых растет черный лотос. Его мышцы выступили железными буграми. Пот струился по коже, когда он тянул невидимые оковы.
   Вирата медленно приближался к киммерийцу, протягивая к нему руки, делая небольшие ритмические жесты своими пальцами и не отводя своего сверхъестественного взгляда от глаз Конана. Руки приближались к гору Конана. Конан почувствовал, что с помощью своего колдовского искусства этот хрупко выглядящий человек может переломать даже бычью шею киммерийца, как гнилую ветку.
   Тянущиеся руки приближались все ближе. Конан напрягся еще сильнее, но казалось, что сопротивление только ускорила приближение Мага к нему.
   И тогда Нанайя закричала длинным, высоким, пронзительным криком, как кричат наверное души, с которых сдирают кожу в Аду.
   Маг слегка обернулся и на мгновение отвел свои глаза от глаз Конана. Словно целая тонна свалилась в этот миг со спины Конана. Вирата снова бросил взгляд на Конана, но киммериец уже знал, что с ним лучше не встречаться. Глядя сквозь прищуренные веки на подбородок Мага, он нанес сокрушительный удар своим ножом. Но удар пришелся по воздуху, так как косалец отскочил назад с нечеловеческой легкостью, повернулся и побежал к двери, крича:
   — На помощь! Охрана! Ко мне!
   Люди завопили и замолотили по двери с той стороны. Конан подождал, пока пальцы Мага схватятся за засов. Затем он метнул свой нож так, что он ударил Вирату между лопаток и прошел сквозь тело, пригвоздив его к двери, как насекомое к доске.

8. ВОЛКИ В ЗАПАДНЕ

   Конан шагнул к двери и выдернул нож. Тело Мага скользнуло на пол. За дверью нарастал гул голосов, а в саду зуагирцы закричали, в безопасности ли он и нужно ли им присоединиться к нему. Он крикнул им подождать и поспешил освободить девушку, затем схватил с дивана кусок шелка и обернул вокруг нее. Она с истерическими рыданиями обхватила его шею.
   — О Конан, я знала, что ты придешь. Они говорили мне, что ты мертв, но я знала, что они не смогут убить тебя…
   — Оставь эти разговоры на потом, — сказал он резко. Подобрав сабли кушитов, он пошел на балкон и вручил Нанайю в руки зуагирцев, затем спрыгнул сам.
   — Что теперь, лорд? — спросил зуагирец с отчаянной жаждой деятельности.
   — Назад, по пути, по которому мы пришли, через тайный проход к двери в Ад.
   Они побежали через сад, Конан держал Нанайю за руку. Не сделали они и дюжины шагов, как услышали впереди себя лязганье стали, перекрывавшее шум во дворце за их спиной. Сильные ругательства смешивались с лязгом металла, дверь хлопнула словно грохот грома, и сквозь кустарник отчаянно понеслась чья-то фигура. Это оказался зуагирец, которого они оставили охранять позолоченную дверь. Он выкрикивал проклятия и зажимал рану на разрубленном предплечье.
   — Гирканские собаки у двери! — закричал он. — Кто-то увидел как мы убили кушитов и побежал к Захаку. Я всадил меч ему в живот меч и захлопнул дверь, но они скоро ее выломают.
   — Антар, есть ли какой-нибудь путь из сада, который не идет через дворец? — спросил Конан.
   — Этот путь! — Зуагирец побежал к северной стене, скрытой в листве. Позади себя они могли слышать, как раскалывается позолоченная дверь под натиском степных кочевников. Антар рубил и срывал ветви с листьями пока не нашел мастерски замаскированную дверь, сделанную в стене. Конан вставил рукоятку своего ножа в звено цепи старого замка и начал сгибать тяжелое оружие за лезвие. Его мускулы напряглись: зуагирцы наблюдали за ним тяжело дыша. Шум за ними нарастал. Последним усилием Конан разорвал цепь. Они прошли в меньший сад, освещенный висящими фонарями как раз тогда, когда позолоченная дверь была выбита и поток вооруженных людей наполнил Райский Сад.
   Посреди сада, в который попали беглецы, стояла высокая стройная башня, которую Конан заметил, когда в первый раз вошел во дворец. На втором этаже на несколько футов из нее выходил зарешеченный балкон. Над балконом башня поднималась прямо вверх в высоту больше сотни ярдов, а затем расширялась в обнесенную стеной площадку для наблюдения.
   — Есть другой путь отсюда? — спросил Конан.
   — Вот эта дверь ведет во дворец к месту недалеко от лестницы, спускающейся в тюрьму, — показал Антар.
   — Тогда к ней! — сказал Конан, захлопывая за собой дверь и заклинивая ее ножом. — Это сможет задержать их по крайней мере на несколько секунд.
   Они помчались через сад к указанной двери, но она оказалась закрытой на засов изнутри. Конан бросился на нее пытаясь выбить, но безуспешно.
   Мстительные крики за ними достигли высшей точки, когда заклиненная кинжалом дверь раскололась. Проем наполнился дикими лицами и размахивающими руками, когда люди Захака протискивались в нее в безумном нетерпении.
   — Башня! — прокричал Конан. — Если мы сможем попасть туда…
   — Маг часто занимался магией в верхней комнате, — сказал задыхаясь зуагирец, бегущий за Конаном. Он не пускал в эту комнату никого, кроме Тигра, но люди говорят, что там хранится оружие. Внизу спят охранники.
   — Давай! — прорычал Конан на бегу, так потянув Нанайю, что казалось, будто она летит по воздуху. Дверь в стене была окончательно выбита и оттуда в сад хлынули гирканцы, сбивая друг друга в суматохе. По шуму, доносившемуся с остальных сторон было ясно, что через несколько секунд Сад Башни будет кишеть людьми, бегущими сюда из остальных дверей.
   Когда Конан приблизился к башне, дверь у ее основания открылась и наружу вышло пятеро охранников. Они взвизгнули при виде людей, летящих на них с горящими глазами и сверкая зубами при свете висящих фонарей. Не успели они схватиться за оружие, как Конан оказался между ними. Двое напоролись на его вращающееся лезвие, в то время как зуагирцы занялись остальными тремя, нанося режущие и колющие удары, пока сверкающие фигуры не свалились залитые темно-красной кровью.
   Но гирканцы из Райского Сада уже бежали к башне, сверкая оружием и звякая снаряжением. Зуагирцы ворвались в башню. Конан захлопнул бронзовую дверь и вставил на место засов, который мог выдержать натиск слона, как раз в тот момент, когда гирканцы столпились толпой у двери снаружи.
   Конан и его люди поднялись наверх по лестнице, блестя глазами и зубами, все кроме одного, упавшего на полпути от потери крови. Конан понес его на оставшемся пути, потом положил на полу и сказал Нанайе перевязать страшную, глубокую рану, сделанную мечом одного из охранников, которых они только что убили. Затем он осмотрелся по сторонам. Они были в верхней комнате с маленькими окнами и дверью, выходящей на зарешеченный балкон. Свет от фонарей в саду, слабыми отблесками проходящий через решетку и окна, слегка освещал подставки для оружия стоящие вдоль стен: шлемы, кирасы, небольшие круглые щиты, копья, мечи, топоры, булавы, луки и пучки стрел. Оружия здесь было достаточно, чтобы снарядить целое войско и без сомнения его было еще больше в комнатах наверху. Вирата сделал в башне свой арсенал и охранял его также, как и магическую часовню.
   Зуагирцы весело загалдели, хватая луки и колчаны со стены, и пошли на балкон. Несмотря на то, что некоторые из них были легко ранены, они начали стрелять сквозь дыры в решетке в вопящую толпу солдат, собравшихся внизу.
   Им ответили штормом стрел, трескавшихся об решетку и некоторые из них пролетели внутрь. Люди снаружи стреляли наугад, так как они не могли видеть зуагирцев в тени. Со всех сторон к башне прибывали люди. Захака не было видно, но здесь были около сотни его гирканцев, а также толпились люди дюжины других национальностей. Они бегали по саду, вопя как демоны.
   Фонари, раскачиваясь от толчков тел, спотыкавшихся о небольшие деревья, освещали массу искаженных лиц с бешено вращающимися зрачками. По всему саду сверкали лезвия. Кусты были вытоптаны от беготни и суматохи этой толпы. Бам! Они где-то достали балку и использовали ее как таран, пытаясь выбить дверь.
   — Займитесь теми людьми с тараном! — крикнул Конан, натягивая самый упругий лук, какой только смог найти на подставках.
   Выступ балкона мешал увидеть тех осаждавших, которые были у передней части тарана, но когда они подстрелили тех, кто был сзади, то передние выронили бревно, не выдержав его тяжести. Осмотревшись по сторонам, Конан с удивлением увидел Нанайю, которая обернула шелковую простыню вокруг талии, сделав из нее рубашку, и стреляла вместе с зуагирцами.
   — Мне казалось, я говорил тебе… — начал он, но она только коротко ответила:
   — Будь все это проклято, у тебя нет чего-нибудь, что я могла бы использовать как скобу? Эта тетива скоро разрежет мне руку на клочки.
   Конан отвернулся сбитый с толку и продолжил стрельбу из своего собственного лука. Он быстро понял, что он и его люди оказались в западне. В этот момент он услышал голос Ольгерда Владислава, который поднялся над гулом, словно раскат грома. Запорожец уже знал о смерти Вираты и мгновенно принял командование на себя.
   — Они несут лестницы, — сказал Антар.
   Конан всмотрелся в темноту. При свете раскачивающихся фонарей он увидел три лестницы, каждую из которых тянули в сторону башни по несколько человек. Он вышел в арсенал и вскоре снова вернулся на балкон с копьем.
   Пара человек удерживала основание лестницы у земли, в то время как еще двое поднимали ее, идя по направлению к башне и удерживая стойки лестницы у себя над головой. Конец лестницы уткнулся в балкон.
   — Толкай ее! Сбрось ее вниз! — закричали зуагирцы, и один начал тыкать своим мечем через решетку.
   — Назад! — зарычал Конан. — Я сам побеспокоюсь об этом.
   Он подождал, пока несколько человек начнут карабкаться по лестнице. Самым верхним из них оказался плотный парень с топором. Когда он замахнулся своим топором, чтобы разрубить хрупкую деревянную решетку, Конан просунул свою копье сквозь одну из дыр, размещенных как раз напротив перекладины, и толкнул его. Лестница качнулась назад. Люди на ней закричали и побросали свое оружие, схватившись за перекладины. Лестница и ее груз обрушились на передние ряды осаждавших.
   — Сюда! Здесь еще одна! — крикнул зуагирец и Конан поспешил к другой стороне балкона, чтобы столкнуть вторую лестницу. Третью успели поднять только наполовину, когда стрелы уложили двух человек, поднимавших ее, и он упала обратно.
   — Продолжайте стрелять, — проревел Конан, положив свое копье и натягивая большой лук.
   Непрерывный дождь стрел, на который нельзя было эффективно ответить, остудил боевой пыл толпы внизу. Она распалась и люди разбежались под укрытия, а зуагирцы с ликующими возгласами посылали им вслед длинные залпы стрел.
   Через несколько секунд в саду не осталось никого, кроме мертвых и умирающих, но Конан заметил какое-то движение людей вдоль окружающих сад стен и крыш.
   Он снова вернулся в арсенал и поднялся по лестнице. Пройдя еще несколько комнат с оружием, он оказался в колдовской лаборатории Мага. Бросив мимолетный взгляд на пыльные манускрипты, странные инструменты и диаграммы, Конан двинулся дальше и выбрался на наблюдательную площадку.
   Отсюда он мог оценить их позицию. Дворец, как он теперь видел, был окружен садами со всех сторон, кроме фасада, перед которым находился внутренний двор. Все было обнесено наружной стеной. Более низкие внутренние стены отделяли друг от от друга сады, напоминая по форме спицы в колесе с высокой наружной стеной в качестве обода.
   Сад, в котором они оказались в ловушке, находился на северо-западе от дворца, сразу за внутренним двориком, который был отделен стеной. Другая стена лежала между ним и другим садом на западе. Оба этих сада и Сад Башни находились с внешней стороны от Райского Сада, который был наполовину окружен стенами самого дворца.
   За наружной стеной, которая окружала все дворцовые земли, Конан увидел внизу крыши города. Ближайший дом был не дальше тридцати шагов от стены. Везде горел свет: во дворце, в садах и примыкающих домах.
   Шум, крики, стоны, проклятия и бряцанье оружия постепенно стихли. Затем из-за стены внутреннего дворика поднялся голос Ольгерда Владислава:
   — Ты готов сдаться, Конан?
   — Приди и проверь! — засмеялся Конан в ответ.
   — Я приду… на рассвете, — уверил его запоросканец. — Можешь считать, что ты уже мертв.
   — То же самое ты говорил мне, когда оставил в ущелье обезьяны-дьявола, но я жив, а обезьяна мертва.
   Конан говорил по-гиркански. Шум недоверия и злости поднялся со всех сторон. Конан продолжал:
   — Езмиты знают, что Маг мертв, Ольгерд?
   — Они знают, что Ольгерд Владислав — истинный правитель Янаидара, каким был и всегда! Я не знаю ни как ты убил обезьяну, ни как ты вытащил этих зуагирских собак из камер, но я повешу твою шкуру на эту стену раньше, чем через час после рассвета!
   Вскоре с другой, скрытой от взора части внутреннего двора, донеслись грохочущие звуки молотков. Ольгерд закричал:
   — Ты слышишь это, ты, киммерийская свинья? Мои люди строят гелеполис
   — осадную башню на колесах, которая сможет укрыть пятьдесят человек от твоих стрел. На рассвете мы подкатим ее к башне и ворвемся внутрь. Это будет твой конец, собака!
   — Попробуй послать своих людей. Башня или не башня, а мы быстренько их всех перестреляем.
   Запорожец ответил ироническим смехом, и переговоры на этом прекратились. Конан обдумал вариант неожиданного удара, чтобы вырваться из западни, но отбросил эту идею. Люди плотно засели за каждой стеной вокруг сада, и такая попытка была бы самоубийством. Крепость стала тюрьмой.
   Конан подумал про себя, что если кушафцы не появятся вовремя, то это будет конец для него и для его отряда, несмотря на всю его силу, быстроту, свирепость и помощь зуагирцев.
   Стучали невидимые молотки. Даже если кушафцы придут с восходом солнца, это может оказаться слишком поздно. Езмитам потребуется разбить часть садовой стены, чтобы провести машину в сад, но это не займет много времени.
   Зуагирцы не разделяли дурные предчувствия своего командира. Они уже устроили хорошую резню; у них была сильная позиция, командир, которого они боготворили, и неограниченный запас стрел. Чего еще может желать воин?
   Зуагирец, получивший серьезную рану мечом, умер на рассвете, когда стал бледнеть свет фонарей в саду. Конан посмотрел на свой жалкий отряд. Зуагирцы уселись на балконе, вглядываясь сквозь решетку, а Нанайя забылась во сне на полу, завернувшись в шелковую простыню.
   Стук молотков прекратился. Вскоре в тишине Конан услышал скрип массивных колес. Он еще не мог видеть, что за сокрушительную силу построили езмиты, но мог различить темные силуэты людей, скопившихся на крышах домов за наружной стеной. Он посмотрел дальше, за крыши домов и кучки деревьев, в сторону северного края плато. В утреннем свете в укреплениях, тянувшихся вдоль окружавших плато утесов, не было видно никаких признаков жизни. Очевидно охранники, не напуганные судьбой Антара и его друзей, оставили свои посты чтобы присоединиться к дерущимся во дворце. Но, понаблюдав больше, Конан увидел группу из дюжины человек, тащившихся по дороге, которая вела к Лестнице. Ольгерд не хотел надолго оставлять это место без охраны.
   Конан повернулся к зуагирцам. Их налитые кровью глаза молча смотрели на него с бородатых лиц.
   — Кушафцы не пришли, — сказал он. — Скоро Ольгерд пошлет на нас своих убийц под прикрытием огромного щита на колесах. Они вскарабкаются под прикрытием этого щита по лестницам наверх и ворвутся сюда. Некоторых из них мы убьем; потом мы умрем.
   — Как будет угодно Хануману, — ответили они. — Мы убьем многих, до того как умрем. Они ухмыльнулись, как голодные волки и взялись за оружие.
 
   Конан выглянул наружу и увидел, как штурмующая машина грохочет через внутренний двор. Это было массивное сооружений из бревен, бронзы и железа на восьмиугольных колесах. По крайней мере пятьдесят человек могли укрыться за ним в безопасности от стрел. Оно подъехало к стене и остановилось. Сокрушительные удары начали разбивать стену.
   Шум разбудил Нанайю. Она вскочила, протерла глаза, осмотрелась вокруг и подбежала к Конану с криком.
   — Тихо, тихо. Мы намнем им еще бока, — сказал он грубовато, хотя сам думал иначе. Сейчас он ничего не мог сделать, только стоять и успокаивать ее, и возможно приберечь для нее последний милосердный удар меча.
   — Стена рушится, — прошептал зуагирец с глазами рыси, всматриваясь через решетку. — Пыль поднимается от ударов. Скоро мы увидим людей, которые раскачивают тараны.
   Камни выскакивали из слабеющей стены; затем рухнула целая секция. Люди вбежали в брешь, подбирая камни и унося их. Конан натянул сильный гирканский лук, который все время использовал, и послал по длинной дуге стрелу в брешь. Она вонзилась в езмита, который упал, крича и извиваясь. Другие люди оттащили раненого человека с пути и продолжали очищать проход. За ними виднелась осадная башня. Люди за ней нетерпеливо кричали тем, кто работал у бреши, чтобы те побыстрее очистили путь. Конан посылал стрелу за стрелой в толпу. Некоторые отскакивали от камней, но другие достигали цели. Когда люди отскочили, бросив работу, резкий голос Ольгерда погнал их обратно.
   Когда поднялось солнце, бросив длинные тени через дворы, последние остатки стены перед башней были убраны с пути. Затем, с сильным скрежетом и скрипом башня тронулась вперед. Зуагирцы стреляли в нее, но их стрелы попадали только в покрытие на ее передней части. Башня была такой же высоты, что и этаж, на котором они стояли, с лестницами, поднимающимися к ее верхушке с внутренней стороны. Когда она достигла башни в саду, езмиты стали карабкаться вверх, чтобы пересечь маленькую платформу наверху и прорваться сквозь хрупкую решетку балкона, на которой присели Конан и его люди.
   — Вы хорошо дрались, — сказал он им. — Давайте и закончим хорошо, уничтожив столько езмитских собак, сколько сможем. Вместо того, чтобы ждать, когда они прорвутся сюда, давайте сами разрубим решетку, выскочим на платформу и сбросим оттуда езмитов. Затем мы сможем убить тех, кто будет подниматься по лестницам.
   — Их лучники изрешетят нас с земли, — сказал Антар.
   Конан пожал плечами, мрачно скривив губы.
   — Мы тем временем успеем повеселиться. Пусть люди сходят в арсенал и возьмут копья; в таком бою они нам очень пригодятся. И там есть большие щиты; пусть те из нас, кто пойдут по бокам, несут их, чтобы защитить остальных.
   Спустя некоторое время Конан выстроил в линию своих оставшихся в живых шестерых зуагирцев с копьями, а сам встал перед ними с массивным боевым топором, готовый разрубить решетку и пойти штурмом на платформу.
   Башня приближалась все ближе, из-за нее доносились триумфальные крики.
   Затем, когда осадная башня была на расстоянии длины копья от балкона, она остановилась. Но в это время затрубили трубы, поднялся сильный шум и люди за башней побежали обратно в сторону бреши в стене.

9. СУДЬБА ЯНАИДАРА

   — Кром, Митра и Асура! — рявкнул Конан, бросив свой топор. — Не могли же собаки удрать до того, как их хотя бы ранили!
   Он шагал взад и вперед по балкону, пытаясь рассмотреть, что же случилось, но масса брошенной осадной башни заслоняла ему обзор. Тогда он бросился в арсенал и поднялся по винтовой лестнице на наблюдательную площадку.
   Он посмотрел на север, мимо крыш Янаидара, вдоль дороги, которая простиралась за ним в утреннем свете. С полдюжины людей бежали по этой дороге. За ними через укрепления на краю плато неслись другие фигуры. Свирепый, глубокий вой доходил до ушей, прислушивающихся в неожиданно затихшем городе. И в этой тишине Конан снова услышал загадочный барабанный бой, который встревожил его в прошлые разы. Но сейчас его не волновало бы, если бы и все дьяволы Ада барабанили под Янаидаром.
   — Балаш! — закричал он.
   Снова небрежность часовых на Лестнице помогла ему. Кушафцы спустились по не охраняемой Лестнице как раз тогда, когда часовые только приближались к ней. Число несущихся по плато людей было больше, чем мог обеспечить Кушаф, и Конан даже отсюда смог узнать красные шелковые брюки своих казаков.
   В Янаидаре оцепенелое изумление сменилось торопливой деятельностью. Люди кричали на крышах и бежали по улице. С крыши на крышу неслась новость о вторжении. Конан не удивился, когда несколько секунд спустя услышал резкий голос Ольгерда, отдающего приказы.
   Вскоре люди начали заполнять площадь, выбегая из садов, дворов и домов вокруг площади. Конан увидел Ольгерда далеко внизу на улице среди сверкающей группы вооруженных гирканцев, впереди которых блестел украшенный плюмажем шлем Захака. За ними шли сотни езмитских воинов, выстроившись в боевой порядок. Очевидно, Ольгерд обучил их основам грамотного ведения войны.
   Они двинулись вперед, будто собирались выйти на открытое место и встретить приближающуюся орду в бою, но в конце улицы рассеялись, укрывшись в садах и домах по бокам улицы.
   Кушафцы были еще слишком далеко, чтобы видеть, что творилось в городе. Когда они достигли места, с которого была видна улица, та казалась пустой. Конан, с его возвышенного места, мог видеть сады на северном краю города, где угрожающе собрались в группки фигуры, крыши, на которых засели люди с луками, приготовившись к действию. Кушафцы шли в ловушку, а он стоял здесь и ничем не мог им помочь. Конан издал сжатый стон.
   Один из зуагирцев тяжело дыша поднялся по лестнице и встал рядом с Конаном, наматывая примитивную повязку вокруг раненого запястья. Он сказал сквозь зубы, которыми удерживал лоскут.
   — Это твои друзья? Глупцы несутся прямо в зубы смерти.
   — Я знаю, — проворчал Конан.
   — Я знаю, что сейчас произойдет. Когда я был в дворцовой охране, я слышал, как Тигр рассказывал офицерам его план защиты. Ты видишь вон тот фруктовый сад, на конце улицы, с восточной стороны? Там прячется пятьдесят человек с мечами. Через дорогу находится сад, который мы называем Стигийским Садом. Там тоже засели в засаде пятьдесят воинов. В следующем за ним доме полно воинов, как и в первых трех домах на другой стороне
   улицы.
   — Зачем ты мне это рассказываешь? Я и сам вижу собак, приникших в фруктовом саду и на крышах.
   — Да! Потом люди в фруктовом и Стигийском садах подождут, пока иллбарцы не минуют их и не окажутся между домами. Тогда лучники на крышах засыпят их стрелами, а мечники зажмут со всех сторон. Ни один человек не спасется.
   — Если бы я мог их предупредить! — прошептал Конан. — Идем, спустимся вниз.
   Он спустился вниз по лестнице и позвал Антара и других зуагирцев.
   — Мы идем драться.
   — Семеро против семисот? — спросил Антар. — Я не трус, но…