Роберт Говард
Лал Сингх, рыцарь Востока

* * *
   На базаре было шумно и оживленно. Разноликая толпа, на первый взгляд казавшаяся беспорядочной и хаотичной, на самом деле уверенно двигалась вниз, к реке. В этой массе людей можно было разглядеть самые разные типы, населяющие необъятную Индию: вот группа паломников-индусов тихо, но твердо прокладывает себе путь вперед, без устали работая локтями; вот огромный джат, не обращая внимания на толпу, решительно перешагивает через любые скопления людей, которые при этом нисколько не сопротивляются, – ведь всем известно, что джаты драчливы и агрессивны, к тому же никогда не расстаются со своей любимой окованной железом дубинкой. В толпе мелькали еще акали,[1] их длинные волосы и фанатично горящие глаза сразу привлекали к себе внимание; очень заметны были также и мусульмане, которые демонстративно подбирали фалды своих одеяний, чтобы ненароком не коснуться ими индусов, – при этом презрительные усмешки не сходили с лиц правоверных. У самой реки людской поток становился бурлящим водоворотом, в центре которого, погрузившись в глубокую медитацию, неподвижно сидел факир. Ему бросали монеты и складывали к его ногам различные подношения. Кружка для сбора денег была уже полна – никто не решился бы утащить оттуда хоть монетку, за исключением разве что мусульман, но сейчас и они не сделали бы этого, потому что в Бенаресе стоял самый разгар сезона паломничества.
   Вместе с толпой к реке неторопливо двигался человек, который даже при первом взгляде разительно отличался от остальных. Это был рослый худощавый сикх, с высоким лбом, выдававшим в нем личность незаурядную, с тонким прямым носом, такими же тонкими губами и резко очерченными скулами – в отличие от большинства представителей его касты, он не носил бороды. Его лицо украшали лишь небольшие усики, постриженные на европейский или американский манер.
   Одетый в простую одежду, с тяжелой саблей, висевшей у него на поясе, сикх задумчиво наблюдал за толпой. Можно было только гадать, какие причины побудили его прибыть в Бенарес. Само собой разумеется, он не появился здесь как простой паломник, ведь его каста соблюдает исключительную чистоплотность и воздерживается от сомнительного ритуала смывания своих грехов в водах Ганга одновременно с несколькими тысячами человек всех каст и национальностей. Вряд ли он приехал просто из любопытства или для знакомства с достопримечательностями города, хотя отчасти это было и верно.
   Но главная причина, которая привела Лала Сингха в Бенарес, конечно же, оказалась совсем другой. Как известно, индийцы не очень охотно доверяют свои деньги банкам; обычно они прячут их дома, а когда совершают паломничество, то многие берут накопленное с собой. Естественно, подобные привычки привлекают к процессии паломников множество воров, людей хитрых и проницательных, обладающих определенной смелостью и знанием человеческой природы. Именно к такого рода знатокам людской натуры и принадлежал Лал Сингх, который чуял поживу, как никто другой, ведь недаром же он был сикхом!
   По той же самой причине, что и Лал Сингх, в Бенарес прибыло немалое количество мусульман и индусов низших каст – в основном профессиональных воров и мошенников, которых называли здесь тхаги. Эти господа, как правило, сколачивали шайки, начиная от трех человек. Лал Сингх предпочитал оставаться одиноким волком; у него был, пожалуй, только один сообщник – бабу, по должности государственный чиновник, а по натуре – гениальный мошенник. Они заключили между собой договор о равноправном партнерстве, в западном понимании этого слова. В данный момент бабу Марендра Мукерджи проворачивал какую-то аферу в Дели, поэтому Лал Сингх работал в Бенаресе в одиночку.
   Пока что настоящего успеха не удалось достигнуть, да он особенно и не старался прилагать какие-либо усилия ради скромной награды. Это тхаги могли без зазрения совести отбирать у танцовщиц незатейливые украшения или убивать индусов из-за нескольких рупий – но не Лал Сингх. Он закинул свои сети для более крупной рыбы и мелочиться не собирался.
   Поэтому, когда мимо него прошла группа людей, в которой он безошибочно распознал воровскую шайку, Лал Сингх тут же незаметно отправился следом за ними. Он знал, что у тхагов уже припрятана где-то немалая добыча, ведь они не теряли времени даром, грабя и воруя все, что попадалось под руку. Сикх следил за действиями воришек и выжидал, как тигр терпеливо ждет, наблюдая, как олень откармливается и жиреет, и только потом нападает на него. Он решил дать тхагам возможность собрать по крохам как можно больше денег, после чего броситься на шайку, как бросается птица-фрегат на ястреба, несущего в клюве только что пойманную сочную рыбу. Конечно, определенный риск тут имелся, но Лала Сингха это только притягивало и будоражило – почти так же сильно, как и мысль о деньгах.
   Невидимой тенью следуя за тхагами, он напустил на себя как можно более беспечный вид, производя впечатление бесцельно бредущего куда-то человека. Шайка направлялась куда-то в центр города, нигде не задерживаясь и уверенно поворачивая в нужных местах, что говорило о хорошем знакомстве с городом. Сикх следовал за ними на достаточном расстоянии, перебегая от угла к углу, прячась за деревьями и выступами, подобно тигру, крадущемуся по джунглям за своей добычей.
   Через некоторое время тхаги свернули в какой-то арочный вход, напоминавший дверь в некие сказочные владения, и пошли по спускавшейся вниз извилистой аллее, пока Лал Сингх не потерял их из виду. Прибавив шагу, он почти вбежал в маленький внутренний дворик – что было крайне неосторожно с его стороны – и тут же столкнулся с шайкой лицом к лицу! Семь мужчин и одна женщина, выстроившись полукругом, медленно приближались к сикху, смыкая вокруг него кольцо. Двор оказался наглухо отгорожен от внешнего мира высокими зданиями, и призыв о помощи вряд ли услышал бы кто-нибудь, кроме самих тхагов. Кроме того, жители Бенареса отнюдь не отличаются излишней торопливостью в реакции на подобные призывы; во всяком случае, на помощь Лал Сингх звать не стал.
   Он просто прижался спиной к стене и вытащил саблю, окинув взглядом приближавшихся противников. Это были сильные, крепкого телосложения люди, вооруженные, правда, только кинжалами и дубинками.
   Увидев, что сикх собирается оказать сопротивление, разбойники заколебались, вопросительно поглядывая на одного из них – высокого тхага с кастовой меткой Кали над бровью. Зловеще улыбнувшись, тот сделал шаг вперед:
   – Что ты здесь делаешь, сикх?
   – Я недавно в Бенаресе, – с наивным видом ответил Лал Сингх. – Ходил по улицам, заблудился – и попал в лапы к ворам!
   Главарь шайки – а это был, несомненно, главарь – мрачно взглянул на Лала Сингха, остальные столпились за его спиной, тихо перешептываясь. Лал напряг слух, и до него донеслись обрывки их разговоров: "Да он просто дурак...", "Нет, он явно хитрит...", "Вишну! О чем тут говорить? Надо просто убить его...", "Нет, видишь, он сильный воин – кто-нибудь из нас обязательно погибнет...", "К тому же в Бенаресе есть и другие сикхи, может быть, он здесь не один...".
   – А ну-ка тихо! – грозно рявкнул на спорящих главарь и, повернувшись к Лалу Сингху, вкрадчиво заговорил: – Друг сикх, ты несправедлив к нам, мы всего лишь мирные паломники, пришли в Бенарес очиститься от грехов...
   Все это время он продолжал медленно приближаться к сикху и вдруг, как будто непроизвольно, вытащил из-за пазухи шелковый платок.
   – А ну, назад, жрец Кали! – сурово предупредил его Лал Сингх. – Или, клянусь Анандой, эта сабля освободит тебя от грехов гораздо быстрее и успешнее, чем это когда-либо делали воды Ганга.
   Главарь остановился и, криво ухмыляясь, принялся размышлять. Он явно находился в затруднении, так как не мог понять, что в действительности привело сикха в их логово, – а может быть, он и вправду заблудился, хотя тхаг все же сильно сомневался в этом. С другой стороны, маловероятным казалось и то, что сикх в одиночку следил за целой шайкой и вторгся в убежище воров с корыстными намерениями. Скорее всего, следовало просто убить незваного гостя, а не ломать голову над причинами, по которым он оказался здесь, но главарю что-то не особенно нравилась эта мысль. Разбойник смотрел на саблю сикха, длинную и острую как бритва, и не сомневался, что тот, кто держал ее сейчас в руках, владел своим оружием весьма искусно.
   Главарь перевел взгляд на горевшее решимостью лицо незнакомца и понял, что этот человек не ведает страха и будет сражаться до последней капли крови, пока рука его сможет держать саблю или кинжал. И кроме того – вдруг он действительно не один? Возможно, где-то поблизости прячется целая толпа вооруженных такими же острыми саблями сикхов, которые только и ждут сигнала, чтобы выскочить из укрытия и наброситься на тхагов! Эта мысль окончательно убедила главаря, что с сикхом надо быть поосторожнее.
   – Мы рады гостю, который посетил наше скромное жилище, – мягко заговорил он, не спуская с Лала Сингха настороженных глаз. – Но если ты не желаешь воспользоваться нашим гостеприимством, мы сочтем, что ты вправе так поступить. Ты и ты, – повернувшись, он ткнул пальцем в двоих из шайки, – проводите господина, чтобы он снова не заблудился.
   Те осторожно приблизились к Лалу Сингху, и он направился в сопровождении разбойников по аллее к выходу. Покидая двор, сикх бросил быстрый взгляд через плечо на остальных и заметил, как они начали входить в один из домов.
   Клинок Лал Сингх вложил в ножны, но его рука продолжала сжимать рукоять, а другую он засунул за пояс, нащупав спрятанный там кинжал. В голове уже созрел план действий, и, выбрав подходящий момент, сикх не мешкая приступил к его выполнению. Внезапным движением толкнув одного из провожатых на другого, он со всех ног помчался по аллее в выходу. Оба рухнули на землю, но, немного побарахтавшись, вскочили и с угрожающими криками бросились следом, размахивая сверкающими кинжалами.
   Лал Сингх с легкостью оторвался от погони, но продолжал нестись изо всех сип, пока не добежал до арки. Бросив быстрый взгляд назад, он убедился, что преследователей не видно. Не останавливаясь, сикх пробежал через арку и, высоко подпрыгнув, ухватился за выступающие резные детали свода, украшавшие строение согласно традициям индуистской архитектуры. Бенарес – очень старый город; он был уже старым, когда египтяне строили первую пирамиду, и может быть, сотни лет назад эта арка являлась входом в какой-нибудь древний храм. Одним словом, Лал Сингх висел, уцепившись за старинную резьбу, и наблюдал, как его преследователи подбежали к арке и, не останавливаясь, проскочили через нее, устремившись по улице, ведущей к базару.
   Едва они исчезли из виду, как сикх спрыгнул на землю и помчался по аллее назад, к внутреннему двору. Отбросив всякую предосторожность, решительно вбежал во двор, повернув к дому, в который, как он заметил, вошли разбойники. Найдя свисавшую с крыши водосточную трубу, Лал Сингх ухватился за нее и полез, как кошка, наверх, упираясь ногами в ровную отвесную стену. Добравшись до крыши, он замер и прислушался, а затем осторожно пошел по ней, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук, который мог бы указать на местонахождение шайки.
   Через некоторое время сикху показалось, что слышен приглушенный шум голосов, и, распластавшись на крыше, он начал искать какую-нибудь трещину или щель, через которую можно было бы заглянуть внутрь. Наконец ему повезло – щель оказалась как раз там, где надо, и, осторожно расковыряв ее кинжалом, Лал Сингх стал всматриваться вниз. Он угадал правильно – прямо под ним находилась вся шайка, за исключением тех двух индусов, которые пустились за ним в погоню.
   Правда, теперь к шайке присоединились и те, кого он видел впервые. Их было двое, поэтому общее число разбойников вновь стало восемь человек – семь мужчин и одна женщина.
   Поскольку у Лала Сингха появилась возможность спокойно рассмотреть своих противников, он стал с интересом вглядываться в их лица. Рядом с высоким тхагом, с которым сикх уже имел счастье немного поболтать, сидел чем-то похожий на него, но более молодой разбойник, также имевший метку Кали на лбу. Он явно приходился родственником главарю – возможно, племянником, а может быть, и кем-то еще.
   По левую руку юноши расположился огромный, мрачного вида джат, который насупившись поглядывал на предводителя шайки. Следом – пара индусов низшей касты, совершенно отвратительной наружности, подобные тем, что преследовали Лала Сингха. Внешность еще двоих указывала на мусульманское происхождение одного, скорее всего, турка из Хайдерабада, а другой – молодой человек с наглыми глазами, – видимо, был раджпутом, чье пребывание в воровской шайке казалось довольно странным.
   И наконец, Лал Сингх окинул оценивающим взглядом женщину. Молодая и гибкая, отличавшаяся чувственной красотой, она явно была когда-то танцовщицей, а теперь, по всей видимости, прибилась к шайке из-за любви к юному раджпуту. Похоже, здесь женщину использовали как приманку, с помощью ее привлекательности завлекая жертвы в сети воров.
   Внизу постепенно разгорался спор, который вдруг решительно прервал главарь, стукнув кулаком по столу:
   – Будет так, как я сказал, и все тут! Разговоры о нас дошли до британского наместника – вы что, не понимаете, чем это нам грозит? Мы слишком засветились здесь, и выследят нас гораздо быстрее, чем вы думаете. Мы и так уже слишком долго торчим в Бенаресе, пора бы отсюда двигаться!
   – А деньги? – спросила девушка.
   Главарь повернулся к стене, плотно прижав к ней руку. Открылась потайная дверь, за которой находился сейф. Вытащив оттуда увесистую кожаную сумку, тхаг швырнул ее на стол, и комната тотчас огласилась звоном металла, что было самой сладкой музыкой для ушей Лала Сингха.
   – Все деньги здесь, – произнес главарь. – Три тысячи рупий.
   – Давайте их разделим, – нетерпеливо проговорил джат, облизывая губы и не сводя с сумки жадного взгляда. – Я хочу получить свою долю!
   – Подожди! – жестом остановил его главарь. – Мы здесь не все в сборе – нет еще двоих наших.
   Но в этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвались два запыхавшихся, вспотевших индуса – преследователи Лала Сингха.
   Главарь поднял голову.
   – Ну, что там с сикхом? – торопливо спросил он.
   – Убежал, – едва переводя дух, ответил один из преследователей. – Мы неотступно шли следом, пока не потеряли его из виду в толпе на базаре. Он был страшно напуган и больше сюда близко не подойдет.
   На крыше Лал Сингх скривился в презрительной усмешке.
   – Зря мы все-таки отпустили его, дурачье! – подал голос джат. – Он еще накликает на нас беду.
   – Но я не заметил, что ты очень уж рвался вступить с ним в бой, – язвительно заметил мусульманин. Джат вскинул на турка глаза и злобно пробормотал что-то себе под нос.
   – Хватит! – приказал главарь. – Мы пришли сюда, чтобы поговорить о деньгах, а не о бродягах-сикхах. Итак, у нас три тысячи рупий...
   – Мою долю! – грубо потребовал джат. – Дай мне мою долю!
   – Некоторые желают разделить деньги и смыться, – сквозь зубы процедил главарь, даже не удостоив его взглядом. – А некоторые хотят остаться, чтобы заработать побольше.
   – Мы устали от тебя, я и мой возлюбленный, – заявила девица. – Дай нам нашу долю, и мы уйдем.
   Джат молчал, но продолжал пожирать глазами сумку, набитую золотом. Турок посмотрел главарю в глаза.
   – Лично я остаюсь, – сказал он. – Три тысячи рупий – не такая уж большая сумма, чтобы разделить ее на десятерых.
   – Давай возьмем нашу долю и уйдем, – прошептала девица раджпуту, который, однако, даже не шелохнулся.
   – А теперь слушайте меня! – резко произнес главарь. – Гхулаб Расс, ты прав. Три тысячи рупий, разделенные на десять частей, – сумма просто смехотворная.
   – А надо ли ее делить на десять частей? – вполголоса спросил джат, постукивая пальцами по своей дубинке.
   Главарь вытащил из-за пазухи носовой платок, который Лал Сингх уже видел.
   – Убью всякого, кто попытается внести раздор в наши ряды, – спокойно сказал он, и джат, вздохнув, мрачно отвернулся. – А теперь слушайте мой план. Мы остаемся в Бенаресе, пока не наберем сумму в пять тысяч рупий. Потом мы разделим ее, и у каждого будет по пять сотен – а это уже совсем другое дело!
   Все молчали, не сводя глаз с горсти золота, которую главарь высыпал на стол. Кроме монет Лал Сингх разглядел там еще несколько банкнот и ювелирных изделий разной степени ценности. Да, по всему видно, что шайка работала весьма усердно!
   – Нам потребовалось несколько недель, чтобы собрать эти три тысячи рупий, – заговорил один из отвратительных индусов. – Я думаю, нам придется пробыть здесь дольше, чем ты хочешь, чтобы добыть еще две.
   – Я думал об этом, – покачал головой главарь. – Теперь в Бенарес прибывают как раз самые богатые слои паломников – могущественные землевладельцы и ростовщики из Дакки, южных провинций и Мирута. А вот мы появились здесь слишком рано, так что полиция уже поглядывает на нас с подозрением. Поэтому мы уйдем отсюда, но сначала заглянем в кошельки этих паломников. Я думаю, наковырять оттуда две тысячи не займет много времени.
   Ответом ему был одобрительный шепот. Главарь, прищурившись, оглядел членов своей шайки:
   – Уверен, что у некоторых из вас есть еще кое-что при себе. Выкладывайте все на стол.
   Переглянувшись, разбойники начали неохотно извлекать из карманов, поясов и из-за пазух монеты, банкноты и ювелирные изделия; джат при этом сделался мрачнее тучи, турок криво ухмылялся, раджпут беззаботно улыбался, а остальные зорко поглядывали друг на друга, следя, чтобы никто не уклонился от неприятной процедуры.
   Главарь сгреб все, что лежало на столе, засунул в сумку и, застегнув ее, вновь поместил в тайник.
   – Последнее время некоторые из вас стали что-то слишком много болтать, – ледяным тоном произнес он. – И я не уверен, что теперь им можно доверять. Поэтому Гхулаб Расс и Джала Нош останутся здесь и будут днем и ночью стеречь золото. Остальные будут заниматься, как и прежде, нашей обычной работой. И пусть только кто-нибудь попробует припрятать добычу – обещаю, тому несдобровать! Сдавать мне все, до последней медной монеты, а после мы поделим общую сумму поровну.
   Вновь раздался одобрительный гул. Главарь явно пользовался авторитетом и был весьма искусен в умении манипулировать людьми.
   – Ну а сейчас отправляемся работать, – добавил он. – Гхулаб Расс и Джала Нош, как я уже сказал, остаются здесь и охраняют наше богатство. – Он вглянул на турка и своего родственника, и те молча кивнули.
   Лал Сингх понял, что узнал достаточно и пора уходить. Бесшумно пройдя по крыше, он спустился на землю и через несколько мгновений уже летел по аллее к выходу. Выбежав на улицу, сикх замедлил шаг и пошел в сторону базара, размышляя об увиденном и услышанном. Он нашел то, что хотел, – место, где шайка прячет свои сокровища, – и теперь его мозг напряженно работал, обдумывая дальнейшие действия.
   Внезапно Лал Сингх резко остановился, поняв, что решение готово, и на тонких губах заиграла хитрая усмешка. План был великолепен, но для его осуществления сикху требовалась помощь, потому что он собирался не только захватить золото, но и перебить всю шайку, – ведь, как известно, Лал Сингх никогда не довольствовался маленькими победами! Шайку необходимо уничтожить, иначе разбойники могут попытаться помешать сикху унести добычу, и он начал размышлять о том, где найти помощника для выполнения этой непростой задачи. Конечно, в таком случае Лалу Сингху придется поделиться золотом со своим напарником, но тут уж ничего не поделаешь. Самое главное – не допустить попыток сообщника взять лишнее и отхватить себе долю побольше!
   Сикх стал вглядываться в лица людей, толпившихся на базаре. Ему нужен был человек, умеющий владеть оружием, обладающий железными нервами и отчаянной смелостью. Лучше всего подошел бы какой-нибудь турок или афганец, ведь именно они, как правило, обладали перечисленными качествами в полной мере.
   Кроме того, сикху было бы намного легче делить с таким напарником добычу, он не чувствовал бы больших угрызений совести, оставив ему меньшую часть, – но не смог бы так поступить по отношению к представителю своей касты.
   Был бы сейчас здесь его друг турок Али Бег! Но, увы, он уехал в далекую Бокахару покупать ковры и лошадей, надеясь потом с выгодой сбыть товар на рынках Индии. И Лалу Сингху ничего не оставалась, как пристально вглядываться в лица людей, заполонивших улицы Бенареса, с надеждой отыскать подходящего человека. Вскоре он действительно увидел того, кто ему требовался, – свирепого вида, крепкого, плечистого афганца, праздно разгуливавшего по базару.
   И Лал Сингх немедля направился к нему.
   – О, достойнейший господин, – начал он на пушту, но афганец резко прервал его потоком проклятий, который он принялся извергать на назойливых индусов.
   Затем афганец внезапно осекся.
   – А, ты же сикх, – более миролюбиво произнес он, разглядев наконец своего собеседника. – Ну, это куда лучше, чем если бы ты был безмозглым индусом!
   Но вид его оставался по-прежнему свирепым, и Лал Сингх решил не тратить больше слов попусту.
   – Тысяча рупий, – глядя в сторону, как бы невзначай прошептал он.
   – А? – мгновенно оживился афганец, и в глазах его тут же появился жгучий интерес. – Тысяча рупий, говоришь?
   Сикх неторопливо повернулся к нему, окинув афганца пытливым взглядом.
   – Умеешь владеть мечом? – спросил он.
   – Владеть мечом? Клянусь Аллахом, мне нет равных в этом деле! – торопливо воскликнул афганец. – Никто не сможет устоять передо мной! Всех изрублю! Всех разорву на куски! Клянусь Аллахом...
   – Достаточно, – сухо прервал его Лал Сингх. – Не сомневаюсь в твоих достоинствах. Мне сейчас нужен человек, который принял бы участие вместе со мной в одном приключении, – соответственно, и участие в дележе награды. Возможно, ты как раз тот самый человек.
   – Именно, – нетерпеливо кивнул афганец. – Там большие деньги?
   – Приличные. Золото и драгоценности.
   Глаза афганца алчно засверкали.
   – Клянусь Аллахом, ты только покажи где, и я уж как следует поработаю мечом, чтобы заполучить их!
   – Пошли, – коротко бросил сикх и указал направление, в котором надо было идти. – Следуй за мной, и я все расскажу тебе.
   Он привел афганца к лавке, которую держал земляк сикха, и в одной из комнат, где – он точно знал – их никто не мог подслушать, изложил ему свой план.
   – Дело обстоит таким образом, – рассказывал Лал Сингх. – В Бенаресе орудует некая шайка грабителей, в основном индусы из низших каст, промышляющие воровством, – мы их зовем тхаги. Они уже наворовали и награбили много денег, их главарь спрятал все в тайнике, а свою шайку заставил работать дальше. А теперь слушай мой план: мы с тобой будем болтаться по базару и изображать полных дураков, вспух разговаривать о нашем золоте. Затем ты пойдешь в дом, который я тебе покажу. Я устрою так, чтобы часть шайки последовала за тобой, а другую часть возьму на себя. Сначала я расправлюсь с ними, потом приду к тебе, и мы вместе убьем остальных и разделим добычу.
   Лал Сингх уточнил еще некоторые детали, и афганец, которого звали Лутуф Абдулла, после недолгого размышления признал, что план хорош. Через некоторое время жители Бенареса уже могли видеть парочку бесцельно прогуливающихся в самых оживленных местах людей – сикха и афганца, которые, судя по их виду, искали место, где можно было бы потратить деньги. За ними по пятам неотступно следовала знакомая шайка.
   Вскоре сикх повернулся к своему товарищу и сказал ему достаточно громко, так, чтобы мог услышать тхаг, находившийся неподалеку:
   – Лутуф, отправляйся-ка в такой-то дом и подожди меня там. Будь осторожен, следи, чтоб тебя никто не ограбил. Две тысячи рупий – большая сумма.
   – Меня? – гневно нахмурился афганец. – Да ни один индус не посмеет меня ограбить!
   Сикх повернулся и исчез в толпе, а афганец зашагал в противоположном направлении. Если кто из прохожих и заметил бы шайку разбойников, идущую за афганцем, то ни за что не сказал бы об этом вслух – на лбу у главаря шайки красовалась кастовая отметка черной богини Кали.
   Лал Сингх шел торопливо, почти бегом, пока не добрался до украшенной резьбой арки. Бросив быстрый взгляд назад и убедившись, что за ним никто не следит, он побежал по аллее, стараясь держаться поближе к стене. Беспрепятственно добравшись до внутреннего дворика, сикх уцепился за водосточную трубу и вновь, как и в прошлый раз, залез на крышу. Бесшумно дойдя до нужного места, он припал к знакомой щели и стал всматриваться вниз.
   Оба разбойника, приставленные охранять сокровища, сидели в той же комнате, покуривая из длинных трубок. Лал Сингх внимательно осмотрел щель и вдруг сделал неожиданное открытие – это было не что иное, как люк, ведущий прямо в комнату! Тщательно замаскированный и плотно пригнанный – за исключением одной щели, – он был почти не виден, и сикх мог поклясться, что разбойники и не подозревают о его существовании; по крайней мере, они не пользовались им, потому что он был заперт на старый, совершенно проржавевший замок. Лал Сингх достал из-за пазухи маленькую ножовку и пузырек с маслом и принялся за работу. Он перепиливал замок, постоянно смазывая дужку маслом во избежании скрежета. Сикх торопился, но движения его оставались точными и выверенными.