Страница:
Кейн, дрожа, вытер кинжал о траву. Ястреб ободряюще похлопал его по плечу:
— Ну что, старина, еще не потерял вкуса к кровавой сече? — Англичанину все было нипочем. — Клянусь крыльями сатаны, я буду на троне до захода луны! — И Ястреб стал стрелять по воротам.
Все стояли в ожидании. Почему город такой затихший? Почему никто не вышел на грохот выстрелов? Были ли люди заняты ритуалом или просто готовили засаду?
Вдруг ворота заскрипели, и створки медленно подались назад, словно раздвинулась гора, открыв вид на пирамиды, пестрые от лунных бликов и теней. За воротами молча стояли люди, высокие и коренастые, мужчины и женщины. Впереди них виднелся силуэт высокого, истощенного человека в ниспадающей складками одежде.
Он подошел ближе. Худой как скелет старик выступал величаво и гордо, но что-то поникшее и затравленное было в его надменном виде. Одежду украшали вышивки лунных лучей, опутавших человека, как паутина. Что излучали его глаза: злобный блеск или просто отражение света луны? Но блеск потух, лишь он узнал того, кто встал перед ним.
Ястреб прошипел пуританину на ухо, что это и есть Агара, хотя Кейн уже сам догадался об этом. Экс-король направил пистолет в лицо старца. Жрец широко развел руки в приветственном жесте, словно приглашая желанных гостей. Длинные ногти Агары просвечивали. Он низко поклонился Ястребу, а затем, с легкой улыбкой приятного удивления, Кейну.
— Басти приветствует тех, кого выбрала Луна, — произнес он холодным, мертвенным голосом.
В ту же секунду безмолвные люди простерлись ниц, касаясь лбами земли.
— Клянусь кишками сатаны, Кейн, — прошептал Ястреб, — старый людоед понял, что проиграл.
Кейн забеспокоился. Возможно, Агара признал, что его время истекло и предпочел сдаться сам. Но жизненный опыт подсказывал Соломону, что жрецы так просто не уходят.
Ястреб казался поглощенным приветствием жителей Басти, которые уже поднялись с земли и стояли, склонив головы.
Он махнул рукой воинам за спиной и торжественно вошел в город. За воротами все еще стонал один из стражников.
— Позаботьтесь о нем, — приказал он жрецу с выражением великодушия на лице. Кейн почувствовал, что Ястребу хотелось, чтобы эти слова прозвучало по-королевски.
Пират приказал воинам построиться ровнее.
— Так должна шествовать свита короля, — сказал он Кейну, а потом воинам:
— Вы будете сопровождать меня к трону!
— Нет! — воскликнул Агара. Это прозвучало как мольба. — Все должно быть совершено по закону нашего бога. Завтра, — закричал он, обращаясь к бастийцам, — Басти будет приветствовать белых людей по подобающей им чести.
Если бы Агара требовал, а Ястреб согласился на его требования, то это могло бы усилить власть жреца. Но жрец молил исполнить обряд согласно древним ритуалам, а это могло укрепить законность прав Ястреба.
— Хорошо, — согласился пират. — Раз я король, то не нарушу традиций.
Агара повел англичан по широким улицам. Пирамиды на фоне черного неба возвышались, как горы. Город казался вымершим. Без сомнения, битва между Ястребом и Агарой сильно сократила население Басти. В центре города на одной из самых высоких пирамид сотни ступенек вели к круглому храму Луны.
Держа в руках факелы, Кейн и Ястреб поднимались по узкой, круто ведущей вверх лестнице одной из пирамид, оставляя на каждой ступени воинов. Наконец они оказались в комнате под самой верхушкой пирамиды. Там по углам висели гамаки, в центре стояло несколько столиков с искусно изготовленной глиняной посудой. На занавесях были изображены битвы и подвиги героев, над которыми светила вышитая луна. Кейн шагнул на каменный балкон, решив убедиться, что они достаточно высоко и ничто не грозит им снизу. Он увидел, как Агара, словно тень, поднимается по ступеням к своему храму.
— Кости сатаны! Кейн, — воскликнул Ястреб, — король не должен взбираться так высоко к своей постели!
Они решили спать по очереди. Ястреб поклялся, что не сомкнет глаз, раз он теперь король. Во сне пуританин увидел Н'Лонгу, жреца вуду. Черное сморщенное лицо плавало в тумане, и Кейн не мог его четко разглядеть, но знакомый монотонный голос произнес на искаженном английском, которым так гордился старый колдун:
— Не бойся отдавать свой посох Ястребу.
Прежде чем Кейн спросил, что означают слова Н'Лонги, раздался душераздирающий вопль. Так мог кричать лишь человек в предсмертной агонии. Кейн выпрыгнул из гамака, держа пистолет наготове, и выбежал вместе с Ястребом на балкон. Но улицы были тихи, только эхо повторило вопль.
Кейну показалось, что крик оборвался как-то неестественно, словно кто-то заткнул несчастному рот. Ястреб покрасневшими глазами вглядывался в пустынные улицы.
— Если это опять изуверства Агары, то я сдеру с него кожу собственными руками, — сказал он, осыпая жреца проклятиями.
Усталость предыдущего дня приглушила ярость англичанина. Кейн встал на часы, а его товарищ уснул. Проснувшись через несколько часов, пират загремел:
— Клянусь святыми, пусть меня протащат под килем, если я не узнаю, кто кричал. Возможно, это был стражник, за которым я велел ухаживать людоеду.
Ястреб, словно вихрь, слетел по ступеням пирамиды, где провел ночь, и стал взбираться к храму Агары. Кейн следовал за ним. На полпути англичанин с багровым от гнева лицом заревел:
— Агара!
Жрец появился на площадке храма. В дневном освещении он выглядел пепельно-серым, казалось, кости черепа просвечивают сквозь его бледную, не тронутую солнцем кожу.
— Где стражник, которого я доверил тебе? — спросил Ястреб.
— Он умер ночью от раны, — тихо произнес Агара безжизненным голосом. — Он захлебнулся собственной кровью.
Обезоруженный, Ястреб однако крикнул:
— Покажи мне его труп!
— Он уже предан земле, — проговорил Агара холодным, как луна, голосом.
— Кто кричал ночью, проклятый язычник?
— Стражник, когда умирал. Он очень страдал от ужасной раны.
Жрец исчез в храме. Пылая гневом, Ястреб проорал:
— Клянусь костями всех святых, я этого так не оставлю! — и застучал каблуками по ступеням, спеша наверх. Двигаясь следом, Кейн почувствовал надвигающуюся опасность и проверил пистолет. Но жрец оказался один и смотрел на них с ехидной улыбкой. Нигде не было видно ни следов крови, ни тела стражника. Круглый храм немного возвышался над стенами города. Под открытым небом на вершине храма стояло несколько алтарей, от которых спускались желобки. Всюду были вырезаны изображения луны, словно камень покрылся пузырями.
— Тогда мы обыщем город, — заявил Ястреб Агаре.
Кейн сопровождал белого короля и его воинов в поисках, но знал: они бесполезно тратят дневное время. В конце концов жертва полной луне уже принесена, теперь ничего не исправишь. Многие комнаты в пирамидах, которые они обыскали, стояли пустыми, и даже там, где жили люди, почти ничего не было, кроме самой примитивной мебели. Как и религия, этот город вымирал.
— Кто кричал ночью? — непрестанно спрашивал англичанин, но люди молчали.
Кейн понял, что тогда у ворот, они безмолвствовали не от благоговейного страха перед Ястребом, а от ужаса перед Агарой. Все эти, похожие на улей жилища были испещрены изображениями луны. Местами проглядывали другие полусоскобленные рисунки. Значит, религия Агары вытеснила собой другие верования.
Ястреб обшарил весь город. Наконец они обнаружили в поле следы примятого жнивья и капли крови, ведущие в глубину поля и постепенно исчезающие. Ничего не найдя по кровавому следу, усталые, они вернулись в город. Англичанин был чернее тучи:
— Высохший людоед не подчиняется мне, Ястребу Басти, — шептал он, и Кейн понял, что пирата волновали вовсе не страдания стражника.
Хотя ворота стояли открытыми, улицы пустовали. Только пирамиды возвышались среди стен Басти. В тихих сумерках они еще больше походили на огромные могилы. Кейн и Ястреб вернулись в город в воинственном настроении.
— Если это одна из проделок старого язычника, — прошептал Ястреб, — то я разбросаю его кишки по ступеням храма.
Он сделал резкий жест рукой, приказывая воинам свиты остановиться. Стараясь двигаться неслышно, Кейн и Ястреб приблизились к пирамиде, над которой возвышался храм Луны.
У подножия пирамиды стояли двенадцать длинных столов, за которыми собралось все население Басти. Люди сидели неподвижно, словно у алтарей.
Один из столов оставался незанятым. На ступенях храма в одиночестве расположился Агара. По бокам от него пустовали два искусно украшенных резьбой деревянных кресла. На столе перед ним сверкала корона.
Жрец встал. Он не мог заметить англичан, хотя смотрел в их сторону.
— Наконец-то нам возвращена честь, — прокричал Агара.
Пират вышел из укрытия с мрачным, сердитым видом и приблизился к Агаре. Ястреб бросил на жреца горящий ненавистью взгляд и сел рядом с ним. Кейн занял второе кресло, а воины расселись за свободным столом.
Казалось, все были поглощены ритуальным таинством и с нетерпением смотрели на жреца, пока тот не провозгласил:
— Начнем наше празднество!
Голос Агары прозвучал высоко и радостно, но глаза оставались пустыми. Кейн доверял ему так же мало, как вампиру, играющему роль гостеприимного хозяина.
Ястреб расплылся в улыбке, когда девушки поставили перед ним блюда с искусно приготовленной пищей и кувшин с рисовым вином. Он осушил кувшин и потребовал еще один. Похоже, он даже не заметил, что рис и приправленное специями мясо затейливо уложены в виде лун с загнутыми лучами.
Агара пил мало, даже когда провозгласил: «Выпьем за белых людей, спасителей Басти!» Кейн делал вид, что пьянеет, но на самом деле выливал вино обратно в кувшин. Лунный свет заливал город. Пират потребовал еще вина, не обратив внимания на предостережение товарища. Его естественная осторожность и недоверчивость путешественника были заглушены вином и тщеславием. Он посмотрел на вернувшуюся с полным кувшином девушку маслянистым, похотливым взглядом.
— Пусть сатана лишит меня мужской силы, если она не будет сегодня моей, — бормотал он.
Кейн чувствовал себя отяжелевшим от еды. Не входило ли это в план Агары?
— Больше не хочу, — отодвинул он блюдо, которое держала перед ним девушка. — Мне кажется, — произнес он тоном приказания, обращаясь к жрецу, — что настало время коронации.
— Ты прав, — усмехнулся жрец. С пронзительным криком он подпрыгнул и указал рукой на луну.
Луна медленно, словно балансируя над макушкой храма, выплыла наконец из-за него целиком и засияла в полную силу. Это была вторая ночь полнолуния. Внезапно нож девушки-служанки перерезал пояс Кейна. Она схватила оружие пуританина и отбросила его далеко в темноту. То же самое проделал Агара с пиратом, и несколько воинов с луками наизготовку окружили людей Ястреба. Жрец схватил корону и, уверенно возложив ее себе на голову, закричал:
— Мой народ! Белые люди посланы Луной, чтобы спасти нас! Она направила свой свет на них как знак! Их кровь, пролившись на жертвенный алтарь, сделает Басти снова великим!
Из толпы поднялся робкий, но одобрительный шепот. Отчаянно ища какое-нибудь оружие, Кейн бросил взгляд на лежащий перед ним посох вуду. Он протянул к нему руку, но англичанин опередил его. Секунду они боролись.
— Пусти, олух, — прорычал Ястреб. — Дай мне вызвать его на бой!
В голове Кейна пронеслись слова, сказанные во сне Н'Лонгой. Он неохотно отступил, и Ястреб вскочил на ноги.
— Пусть королем будет тот, кто более искусен в магии! — выкрикнул он.
Возможно, если б пират не был так пьян, то не бросил бы столь безрассудный вызов. Но толпа осмелилась поддержать его. Агара не стал отказываться. Усмехнувшись ехидно, он махнул рукой, чтобы англичанин начинал демонстрацию своего искусства.
Ястреб повернул посох в руках, при этом чуть не уронив его. Тень от лунного света повторяла его неуклюжие движения. Не нырнуть ли сейчас Кейну в темноту, пока на него не обращают внимания, и не поискать ли оружие? Но за спиной стояла женщина с ножом, следящая за ним.
Затем Ястреб повел себя по-другому. Казалось, он обрел неожиданную ловкость. Посох в его руках размножился. Он держал уже три посоха, два из которых бросил, и они поплыли по воздуху. Кейн потерял их из виду, но не видел и не слышал, чтобы они упали на землю. Посох стал извиваться, как змея, хотя пуританин знал, что посох тверд, как железо. Он извивался у ног Ястреба, а потом прыгнул обратно к нему в руки. Англичанин казался озадаченным собственным мастерством: наверное, вудуист Н'Лонга помогал ему через этот посох.
Толпа была в восхищении. Ястреб пропустил посох через свое тело, словно волшебный меч, рассекающий, но не убивающий. Лицо Агары сморщилось. Он вскочил, вытянул вверх руку, как будто хотел схватить Луну с неба, и визгливо что-то выкрикнул.
Власть этого слова была ужасна. Оно наполнило город чем-то темным и огромным, скрывающимся за пирамидами и проникающим в глубину сознания тех, кто его услышал. Толпа задрожала, словно началось землетрясение. Ястреб остолбенел в замешательстве.
Рука Агары опустилась на лицо и закрыла его на мгновение. Затем он убрал ладонь, и все содрогнулись от ужаса. Лицо старика стало неестественно белым, глаза и черты расплывались. Это был лик Луны. Агара натянул капюшон.
Толпа застонала. Жрец повернулся к ним со светящимся сквозь ткань капюшона лицом. Он как будто что-то сдергивал с лица и бросал в толпу. Лица людей сразу изменились, на шеях вместо голов появилось множество лун — уродливых шаров.
Луна в капюшоне повернулась к англичанам. Ястреб замахнулся посохом, громко стуча зубами. Посох ходил ходуном в его руках, как волшебная палочка в руках бессильного мага. Внезапно пират, всем телом подавшись вперед, метнул посох в жреца. Удар попал в цель.
Луна исчезла из капюшона, и возникло искаженное болью лицо Агары. Он упал, пригвожденный посохом к земле, но был еще жив.
Женщина, следившая за Кейном, застыла в шоке, как и вся толпа, вновь обретшая свои лица.
Кейн выбил нож из ее рук и нырнул в темноту. Нашарив на земле пистолеты, он схватил их и один отдал пирату.
Пуританин удивился, что Ястреб не спешит убить скорчившегося жреца. Злорадно посматривая на жертву, он резким, чуть пьяным движением водрузил корону себе на голову и произнес:
— Теперь, мой неудачливый претендент на престол, мы посмотрим, сколько времени понадобится, чтобы снять с тебя шкуру.
Но Кейн выстрелил в старика, размозжив ему голову. Ястреб, рыча, схватился за пистолет. Тонкие губы гневно дрожали, глаза хищно сверкали.
Один из воинов Агары нерешительно приблизился, но англичанин в бешенстве выстрелил ему в лицо.
— Так погибнет каждый, кто не поклянется в верности Ястребу Басти! — закричал он, размахивая посохом, как скипетром.
Он свирепо посмотрел на Кейна. Неужели после всего пройденного вместе начнется дуэль?
Но внезапно глаза пирата погасли. Руки его беспомощно разжались, пистолет упал на землю. Ястреб с напыщенным и самодовольным видом заходил кругами на одном месте, похожий на глупую курицу. Вдруг он широко улыбнулся Кейну.
Когда-то пуританин уже наблюдал подобную перемену в лице. Он не верил своим глазам. Он видел перед собой не глаза Ястреба, а чьи-то другие. Кейн смотрел озадаченно, пока не услышал голос:
— Что же ты, не узнаешь Н'Лонгу, брат?
Кейн беспомощно покачал головой. Он слишком был рад, чтобы осудить колдовство мага, и только спросил:
— Что ты сделал с Ястребом?
— Он ушел в страну теней. Может быть, узнав, как стать королем, он вернется, — засмеялся Н'Лонга, но глаза его остались старыми и усталыми. — Это тело будет сидеть на королевском троне, и оно должно иметь короля внутри. Ястреб не король. Н'Лонга лучше.
Кейн внутренне не мог не согласиться с этим. Люди испуганно жались друг к другу. Народу Басти король был необходим. А назвать правителя новым именем — значило еще больше смутить толпу. Н'Лонга поднял руку:
— Приветствуйте короля, — закричал он. — Ястреба Басти!
На рассвете Кейн подошел к берегу. Бастийцы уже работали на полях. Ястреб, или тот, кто жил в его теле, помогал и руководил ими. Он широко улыбнулся Кейну, когда тот проходил мимо.
Пуританин велел неграм в каноэ перевезти его на другой берег. Последний взгляд пуританина на остров был печален. Ему казалось, что город будет вечно жить в тревоге. И хотя вокруг уже рассвело, над пирамидами висела бледная луна, словно призрак лица, выглядывающего из капюшона.
— Ну что, старина, еще не потерял вкуса к кровавой сече? — Англичанину все было нипочем. — Клянусь крыльями сатаны, я буду на троне до захода луны! — И Ястреб стал стрелять по воротам.
Все стояли в ожидании. Почему город такой затихший? Почему никто не вышел на грохот выстрелов? Были ли люди заняты ритуалом или просто готовили засаду?
Вдруг ворота заскрипели, и створки медленно подались назад, словно раздвинулась гора, открыв вид на пирамиды, пестрые от лунных бликов и теней. За воротами молча стояли люди, высокие и коренастые, мужчины и женщины. Впереди них виднелся силуэт высокого, истощенного человека в ниспадающей складками одежде.
Он подошел ближе. Худой как скелет старик выступал величаво и гордо, но что-то поникшее и затравленное было в его надменном виде. Одежду украшали вышивки лунных лучей, опутавших человека, как паутина. Что излучали его глаза: злобный блеск или просто отражение света луны? Но блеск потух, лишь он узнал того, кто встал перед ним.
Ястреб прошипел пуританину на ухо, что это и есть Агара, хотя Кейн уже сам догадался об этом. Экс-король направил пистолет в лицо старца. Жрец широко развел руки в приветственном жесте, словно приглашая желанных гостей. Длинные ногти Агары просвечивали. Он низко поклонился Ястребу, а затем, с легкой улыбкой приятного удивления, Кейну.
— Басти приветствует тех, кого выбрала Луна, — произнес он холодным, мертвенным голосом.
В ту же секунду безмолвные люди простерлись ниц, касаясь лбами земли.
— Клянусь кишками сатаны, Кейн, — прошептал Ястреб, — старый людоед понял, что проиграл.
Кейн забеспокоился. Возможно, Агара признал, что его время истекло и предпочел сдаться сам. Но жизненный опыт подсказывал Соломону, что жрецы так просто не уходят.
Ястреб казался поглощенным приветствием жителей Басти, которые уже поднялись с земли и стояли, склонив головы.
Он махнул рукой воинам за спиной и торжественно вошел в город. За воротами все еще стонал один из стражников.
— Позаботьтесь о нем, — приказал он жрецу с выражением великодушия на лице. Кейн почувствовал, что Ястребу хотелось, чтобы эти слова прозвучало по-королевски.
Пират приказал воинам построиться ровнее.
— Так должна шествовать свита короля, — сказал он Кейну, а потом воинам:
— Вы будете сопровождать меня к трону!
— Нет! — воскликнул Агара. Это прозвучало как мольба. — Все должно быть совершено по закону нашего бога. Завтра, — закричал он, обращаясь к бастийцам, — Басти будет приветствовать белых людей по подобающей им чести.
Если бы Агара требовал, а Ястреб согласился на его требования, то это могло бы усилить власть жреца. Но жрец молил исполнить обряд согласно древним ритуалам, а это могло укрепить законность прав Ястреба.
— Хорошо, — согласился пират. — Раз я король, то не нарушу традиций.
Агара повел англичан по широким улицам. Пирамиды на фоне черного неба возвышались, как горы. Город казался вымершим. Без сомнения, битва между Ястребом и Агарой сильно сократила население Басти. В центре города на одной из самых высоких пирамид сотни ступенек вели к круглому храму Луны.
Держа в руках факелы, Кейн и Ястреб поднимались по узкой, круто ведущей вверх лестнице одной из пирамид, оставляя на каждой ступени воинов. Наконец они оказались в комнате под самой верхушкой пирамиды. Там по углам висели гамаки, в центре стояло несколько столиков с искусно изготовленной глиняной посудой. На занавесях были изображены битвы и подвиги героев, над которыми светила вышитая луна. Кейн шагнул на каменный балкон, решив убедиться, что они достаточно высоко и ничто не грозит им снизу. Он увидел, как Агара, словно тень, поднимается по ступеням к своему храму.
— Кости сатаны! Кейн, — воскликнул Ястреб, — король не должен взбираться так высоко к своей постели!
Они решили спать по очереди. Ястреб поклялся, что не сомкнет глаз, раз он теперь король. Во сне пуританин увидел Н'Лонгу, жреца вуду. Черное сморщенное лицо плавало в тумане, и Кейн не мог его четко разглядеть, но знакомый монотонный голос произнес на искаженном английском, которым так гордился старый колдун:
— Не бойся отдавать свой посох Ястребу.
Прежде чем Кейн спросил, что означают слова Н'Лонги, раздался душераздирающий вопль. Так мог кричать лишь человек в предсмертной агонии. Кейн выпрыгнул из гамака, держа пистолет наготове, и выбежал вместе с Ястребом на балкон. Но улицы были тихи, только эхо повторило вопль.
Кейну показалось, что крик оборвался как-то неестественно, словно кто-то заткнул несчастному рот. Ястреб покрасневшими глазами вглядывался в пустынные улицы.
— Если это опять изуверства Агары, то я сдеру с него кожу собственными руками, — сказал он, осыпая жреца проклятиями.
Усталость предыдущего дня приглушила ярость англичанина. Кейн встал на часы, а его товарищ уснул. Проснувшись через несколько часов, пират загремел:
— Клянусь святыми, пусть меня протащат под килем, если я не узнаю, кто кричал. Возможно, это был стражник, за которым я велел ухаживать людоеду.
Ястреб, словно вихрь, слетел по ступеням пирамиды, где провел ночь, и стал взбираться к храму Агары. Кейн следовал за ним. На полпути англичанин с багровым от гнева лицом заревел:
— Агара!
Жрец появился на площадке храма. В дневном освещении он выглядел пепельно-серым, казалось, кости черепа просвечивают сквозь его бледную, не тронутую солнцем кожу.
— Где стражник, которого я доверил тебе? — спросил Ястреб.
— Он умер ночью от раны, — тихо произнес Агара безжизненным голосом. — Он захлебнулся собственной кровью.
Обезоруженный, Ястреб однако крикнул:
— Покажи мне его труп!
— Он уже предан земле, — проговорил Агара холодным, как луна, голосом.
— Кто кричал ночью, проклятый язычник?
— Стражник, когда умирал. Он очень страдал от ужасной раны.
Жрец исчез в храме. Пылая гневом, Ястреб проорал:
— Клянусь костями всех святых, я этого так не оставлю! — и застучал каблуками по ступеням, спеша наверх. Двигаясь следом, Кейн почувствовал надвигающуюся опасность и проверил пистолет. Но жрец оказался один и смотрел на них с ехидной улыбкой. Нигде не было видно ни следов крови, ни тела стражника. Круглый храм немного возвышался над стенами города. Под открытым небом на вершине храма стояло несколько алтарей, от которых спускались желобки. Всюду были вырезаны изображения луны, словно камень покрылся пузырями.
— Тогда мы обыщем город, — заявил Ястреб Агаре.
Кейн сопровождал белого короля и его воинов в поисках, но знал: они бесполезно тратят дневное время. В конце концов жертва полной луне уже принесена, теперь ничего не исправишь. Многие комнаты в пирамидах, которые они обыскали, стояли пустыми, и даже там, где жили люди, почти ничего не было, кроме самой примитивной мебели. Как и религия, этот город вымирал.
— Кто кричал ночью? — непрестанно спрашивал англичанин, но люди молчали.
Кейн понял, что тогда у ворот, они безмолвствовали не от благоговейного страха перед Ястребом, а от ужаса перед Агарой. Все эти, похожие на улей жилища были испещрены изображениями луны. Местами проглядывали другие полусоскобленные рисунки. Значит, религия Агары вытеснила собой другие верования.
Ястреб обшарил весь город. Наконец они обнаружили в поле следы примятого жнивья и капли крови, ведущие в глубину поля и постепенно исчезающие. Ничего не найдя по кровавому следу, усталые, они вернулись в город. Англичанин был чернее тучи:
— Высохший людоед не подчиняется мне, Ястребу Басти, — шептал он, и Кейн понял, что пирата волновали вовсе не страдания стражника.
Хотя ворота стояли открытыми, улицы пустовали. Только пирамиды возвышались среди стен Басти. В тихих сумерках они еще больше походили на огромные могилы. Кейн и Ястреб вернулись в город в воинственном настроении.
— Если это одна из проделок старого язычника, — прошептал Ястреб, — то я разбросаю его кишки по ступеням храма.
Он сделал резкий жест рукой, приказывая воинам свиты остановиться. Стараясь двигаться неслышно, Кейн и Ястреб приблизились к пирамиде, над которой возвышался храм Луны.
У подножия пирамиды стояли двенадцать длинных столов, за которыми собралось все население Басти. Люди сидели неподвижно, словно у алтарей.
Один из столов оставался незанятым. На ступенях храма в одиночестве расположился Агара. По бокам от него пустовали два искусно украшенных резьбой деревянных кресла. На столе перед ним сверкала корона.
Жрец встал. Он не мог заметить англичан, хотя смотрел в их сторону.
— Наконец-то нам возвращена честь, — прокричал Агара.
Пират вышел из укрытия с мрачным, сердитым видом и приблизился к Агаре. Ястреб бросил на жреца горящий ненавистью взгляд и сел рядом с ним. Кейн занял второе кресло, а воины расселись за свободным столом.
Казалось, все были поглощены ритуальным таинством и с нетерпением смотрели на жреца, пока тот не провозгласил:
— Начнем наше празднество!
Голос Агары прозвучал высоко и радостно, но глаза оставались пустыми. Кейн доверял ему так же мало, как вампиру, играющему роль гостеприимного хозяина.
Ястреб расплылся в улыбке, когда девушки поставили перед ним блюда с искусно приготовленной пищей и кувшин с рисовым вином. Он осушил кувшин и потребовал еще один. Похоже, он даже не заметил, что рис и приправленное специями мясо затейливо уложены в виде лун с загнутыми лучами.
Агара пил мало, даже когда провозгласил: «Выпьем за белых людей, спасителей Басти!» Кейн делал вид, что пьянеет, но на самом деле выливал вино обратно в кувшин. Лунный свет заливал город. Пират потребовал еще вина, не обратив внимания на предостережение товарища. Его естественная осторожность и недоверчивость путешественника были заглушены вином и тщеславием. Он посмотрел на вернувшуюся с полным кувшином девушку маслянистым, похотливым взглядом.
— Пусть сатана лишит меня мужской силы, если она не будет сегодня моей, — бормотал он.
Кейн чувствовал себя отяжелевшим от еды. Не входило ли это в план Агары?
— Больше не хочу, — отодвинул он блюдо, которое держала перед ним девушка. — Мне кажется, — произнес он тоном приказания, обращаясь к жрецу, — что настало время коронации.
— Ты прав, — усмехнулся жрец. С пронзительным криком он подпрыгнул и указал рукой на луну.
Луна медленно, словно балансируя над макушкой храма, выплыла наконец из-за него целиком и засияла в полную силу. Это была вторая ночь полнолуния. Внезапно нож девушки-служанки перерезал пояс Кейна. Она схватила оружие пуританина и отбросила его далеко в темноту. То же самое проделал Агара с пиратом, и несколько воинов с луками наизготовку окружили людей Ястреба. Жрец схватил корону и, уверенно возложив ее себе на голову, закричал:
— Мой народ! Белые люди посланы Луной, чтобы спасти нас! Она направила свой свет на них как знак! Их кровь, пролившись на жертвенный алтарь, сделает Басти снова великим!
Из толпы поднялся робкий, но одобрительный шепот. Отчаянно ища какое-нибудь оружие, Кейн бросил взгляд на лежащий перед ним посох вуду. Он протянул к нему руку, но англичанин опередил его. Секунду они боролись.
— Пусти, олух, — прорычал Ястреб. — Дай мне вызвать его на бой!
В голове Кейна пронеслись слова, сказанные во сне Н'Лонгой. Он неохотно отступил, и Ястреб вскочил на ноги.
— Пусть королем будет тот, кто более искусен в магии! — выкрикнул он.
Возможно, если б пират не был так пьян, то не бросил бы столь безрассудный вызов. Но толпа осмелилась поддержать его. Агара не стал отказываться. Усмехнувшись ехидно, он махнул рукой, чтобы англичанин начинал демонстрацию своего искусства.
Ястреб повернул посох в руках, при этом чуть не уронив его. Тень от лунного света повторяла его неуклюжие движения. Не нырнуть ли сейчас Кейну в темноту, пока на него не обращают внимания, и не поискать ли оружие? Но за спиной стояла женщина с ножом, следящая за ним.
Затем Ястреб повел себя по-другому. Казалось, он обрел неожиданную ловкость. Посох в его руках размножился. Он держал уже три посоха, два из которых бросил, и они поплыли по воздуху. Кейн потерял их из виду, но не видел и не слышал, чтобы они упали на землю. Посох стал извиваться, как змея, хотя пуританин знал, что посох тверд, как железо. Он извивался у ног Ястреба, а потом прыгнул обратно к нему в руки. Англичанин казался озадаченным собственным мастерством: наверное, вудуист Н'Лонга помогал ему через этот посох.
Толпа была в восхищении. Ястреб пропустил посох через свое тело, словно волшебный меч, рассекающий, но не убивающий. Лицо Агары сморщилось. Он вскочил, вытянул вверх руку, как будто хотел схватить Луну с неба, и визгливо что-то выкрикнул.
Власть этого слова была ужасна. Оно наполнило город чем-то темным и огромным, скрывающимся за пирамидами и проникающим в глубину сознания тех, кто его услышал. Толпа задрожала, словно началось землетрясение. Ястреб остолбенел в замешательстве.
Рука Агары опустилась на лицо и закрыла его на мгновение. Затем он убрал ладонь, и все содрогнулись от ужаса. Лицо старика стало неестественно белым, глаза и черты расплывались. Это был лик Луны. Агара натянул капюшон.
Толпа застонала. Жрец повернулся к ним со светящимся сквозь ткань капюшона лицом. Он как будто что-то сдергивал с лица и бросал в толпу. Лица людей сразу изменились, на шеях вместо голов появилось множество лун — уродливых шаров.
Луна в капюшоне повернулась к англичанам. Ястреб замахнулся посохом, громко стуча зубами. Посох ходил ходуном в его руках, как волшебная палочка в руках бессильного мага. Внезапно пират, всем телом подавшись вперед, метнул посох в жреца. Удар попал в цель.
Луна исчезла из капюшона, и возникло искаженное болью лицо Агары. Он упал, пригвожденный посохом к земле, но был еще жив.
Женщина, следившая за Кейном, застыла в шоке, как и вся толпа, вновь обретшая свои лица.
Кейн выбил нож из ее рук и нырнул в темноту. Нашарив на земле пистолеты, он схватил их и один отдал пирату.
Пуританин удивился, что Ястреб не спешит убить скорчившегося жреца. Злорадно посматривая на жертву, он резким, чуть пьяным движением водрузил корону себе на голову и произнес:
— Теперь, мой неудачливый претендент на престол, мы посмотрим, сколько времени понадобится, чтобы снять с тебя шкуру.
Но Кейн выстрелил в старика, размозжив ему голову. Ястреб, рыча, схватился за пистолет. Тонкие губы гневно дрожали, глаза хищно сверкали.
Один из воинов Агары нерешительно приблизился, но англичанин в бешенстве выстрелил ему в лицо.
— Так погибнет каждый, кто не поклянется в верности Ястребу Басти! — закричал он, размахивая посохом, как скипетром.
Он свирепо посмотрел на Кейна. Неужели после всего пройденного вместе начнется дуэль?
Но внезапно глаза пирата погасли. Руки его беспомощно разжались, пистолет упал на землю. Ястреб с напыщенным и самодовольным видом заходил кругами на одном месте, похожий на глупую курицу. Вдруг он широко улыбнулся Кейну.
Когда-то пуританин уже наблюдал подобную перемену в лице. Он не верил своим глазам. Он видел перед собой не глаза Ястреба, а чьи-то другие. Кейн смотрел озадаченно, пока не услышал голос:
— Что же ты, не узнаешь Н'Лонгу, брат?
Кейн беспомощно покачал головой. Он слишком был рад, чтобы осудить колдовство мага, и только спросил:
— Что ты сделал с Ястребом?
— Он ушел в страну теней. Может быть, узнав, как стать королем, он вернется, — засмеялся Н'Лонга, но глаза его остались старыми и усталыми. — Это тело будет сидеть на королевском троне, и оно должно иметь короля внутри. Ястреб не король. Н'Лонга лучше.
Кейн внутренне не мог не согласиться с этим. Люди испуганно жались друг к другу. Народу Басти король был необходим. А назвать правителя новым именем — значило еще больше смутить толпу. Н'Лонга поднял руку:
— Приветствуйте короля, — закричал он. — Ястреба Басти!
На рассвете Кейн подошел к берегу. Бастийцы уже работали на полях. Ястреб, или тот, кто жил в его теле, помогал и руководил ими. Он широко улыбнулся Кейну, когда тот проходил мимо.
Пуританин велел неграм в каноэ перевезти его на другой берег. Последний взгляд пуританина на остров был печален. Ему казалось, что город будет вечно жить в тревоге. И хотя вокруг уже рассвело, над пирамидами висела бледная луна, словно призрак лица, выглядывающего из капюшона.