– Ты-то откуда можешь это знать? – с внезапным раздражением спросил Майк. Он действительно был уверен, что Своллоу на Антеме погибла именно из-за него.
   – Я знаю, потому что я маршал. И хотя мне никогда не доводилось видеть ничего подобного тому, что произошло на базе Антеем, я тоже бывал в передрягах, когда одни оставались живы, а другие умирали. И живые впоследствии испытывали вину за то, что уцелели.
   Майк на мгновение задумался:
   – Хорошо, и что же вы рекомендуете, доктор Рейнор?
   Рейнор пожал плечами:
   – Ничего особенного. Продолжать жить своей жизнью. Делать то, что должен. Не вешать нос. Ты был напуган, но уже приходишь в себя.
   Майк кивнул:
   – Ты знаешь, если говорить о продолжении обычной жизни, есть у меня одно дело.
   – И что же это?
   – Научиться пользоваться этой боевой броней. Я упустил случай, когда летал с флотом, и с тех пор уже успел об этом пожалеть. Похоже, здесь это может оказаться жизненно важным.
   – Так оно и есть. – Рейнор взглянул на репортера поверх своей кружки. – Да, я думаю, у нас имеется запасной костюм двухсотого уровня. И мы собираемся разбить здесь лагерь, пока не получим известия от морской пехоты. Вполне подходящее время для тренировок.
   Спустя полчаса Майк уже стоял возле столовой, одетый в броню. Понадобилось всего десять минут, чтобы отыскать бронекостюм среди хлама, который эвакуируемые везли с собой, и еще двадцать, чтобы облачиться в него. Майк вспомнил, что Своллоу надевала свой всего за три минуты, не более. «Сначала научись ползать, а уж потом – ходить», – сказал он сам себе.
   В принципе, бронекомплект был похож на механизированные боевые скафандры, использовавшиеся экипажем «Норада-II». Он был неуязвим для ружейного огня, имел ограниченные функции жизнеобеспечения (в отличие от скафандров пехотинцев, позволявших находиться в космическом пространстве) и базовую защиту от ядерного, биологического и химического оружия. Однако это была более ранняя модель по сравнению со стандартными экземплярами пехотинцев, почти антиквариат. Местная власть получила от правительства Конфедерации явно подержанные комплекты.
   Костюм увеличил рост Майка на целый фут, ботинки огромного размера были оснащены собственными стабилизационными компьютерами, чтобы удерживать его в вертикальном положении. Кроме того, бронекостюм немного висел в паху, пока Рейнор не показал Майку рычажок для подъема ножных опор. Скафандр был герметичным и семь дней мог работать на переработанных отходах. Майк решил не уточнять, на каких именно.
   Плечевая часть также была увеличена и вмещала дополнительные комплекты боезапаса и сенсорные матрицы. Ранец являлся огромным кондиционером, не дающим телу перегреваться. Более совершенные модели снабжались глушителем, снижавшим уровень шума и тепла, но эта модель была изношенной и множество раз залатанной.
   В некоторых частях она казалась немного тесной, широкими полосами охватывала руки и ноги. Другие же части выглядели легкими и открытыми.
   – Уплотненные области – часть спасательной системы, – сказал Рейнор, – закрепляя костюм. – Если будет прямое попадание в руку или ногу, скафандр закроет брешь как турникет. Кое-что потеряешь, но остальное уцелеет.
   – Я чувствую какие-то пустоты под руками, – заметил Майк.
   – Да, точно, это осталось от пехотинцев. Там когда-то лежали стимпаки. Колониальная милиция их не использует. У многих появляется пристрастие к наркотику. – Он защелкнул последний зажим и загерметизировал Майка. Журналист качнулся назад и вперед, ощущая себя черепахой на ходулях.
   Рейнор был облачен в свою собственную броню, столь же потрепанную и поношенную. Маршал кивнул из-за открытого визора:
   – Броня выдержит стрельбу из большинства пулеметов, однако хороший игольник все-таки сможет пробить ее насквозь. Именно поэтому почти все отряды передней линии вооружены гауссовыми винтовками С-14 под названием «прокалыватель». Эти винтовки стреляют восьмимиллиметровыми иглами.
   – Что теперь?
   – Теперь ты пройдешься, – ответил Рейнор. За ними уже наблюдали несколько солдат, а у входа в столовую собралась небольшая толпа. – Пошел.
   Майк взглянул на сигнальное табло, расположенное вдоль края визора. Он читал инструкции раньше, на корабле, и знал: маленькие огоньки говорят о том, что все отлично. Он шагнул вперед.
   Майк полагал, что шаг будет подобен выползанию из болота, поскольку он поднимал огромный вес обутой ноги. Вместо этого ступня, соединенная с сенсорами и поддерживаемая целой тонной кабельных связей, поднялась почти до пояса. Высоко вскинув ногу, Майк потерял равновесие, и его повело назад. В ответ завыли сервоприводы, и он крутанулся, с гулким ударом грохнувшись на бок.
   Рейнор прикрыл лицо руками, пытаясь придать себе задумчивый вид, но не смог скрыть усмешку, что расцвела на его физиономии. Майк заметил, как несколько других военных обменялись деньгами. «Отлично, – подумал он, – они заключают на меня пари». Огоньки на его визоре предупредительно мигали желтым. Он взглянул на них, сверился по памяти с инструкцией и понял, что все они тараторят: «Эй, болван, ты упал».
   – Руку не подашь? – спросил Майк.
   – Будет лучше, если ты поднимешься сам. – Голос Рейнора звучал сдавленно от сдерживаемого смеха.
   «Прекрасно», – подумал Майк, медленно перекатываясь на живот. Он обнаружил, что может оттолкнуться одной рукой, но шевелить огромными ногами было очень и очень тяжело. Наконец он принял более или менее вертикальное положение.
   – Хорошо, – одобрил Рейнор. – Теперь иди. Давай.
   В этот раз Майк попробовал лишь шаркнуть ногой, и скафандр в ответ тяжело шагнул вперед, подняв тучу оранжевой пыли. Он прошаркал десять шагов вперед, повернулся и одолел еще десяток. На втором повороте он был уже достаточно уверен в себе, чтобы попробовать сделать настоящие шаги. Майк не упал и стал двигаться уже уверенно. Датчики снова мигали зеленым, и репортер успокоился, поняв, что не повредил костюм. Также он порадовался, что во время тренировок на «Нораде-II» не слишком насмехался над новичками.
   Рейнор сбегал к стоявшим неподалеку ополченцам и вернулся с гауссовой винтовкой. Он вручил ее Майку, и облаченная в броню рука репортера сомкнулась на большей из двух рукояток. Меньшая предназначалась для стрелка без брони, потому что тяжелый ствол нужно было держать обеими руками. Но в броне Рейнор мог поднять винтовку без труда.
   – Выстрели в тот валун, – произнес он, изо всех сил стараясь не улыбаться.
   Майк было решил, что маршал радуется его достижениям, но, прицелившись, он задумался: бронированная черепаха на ходулях собирается выстрелить из винтовки.
   – Подожди, – сказал репортер. – Как эта штука среагирует на отдачу?
   Рейнор повернулся к остальным ополченцам:
   – Видали? Я же говорил, он умнее, чем кажется.
   Несколько солдат потянулись к своим бумажникам.
   Он сказал Майку.
   – Ты упрись, широко расставив ноги. Бронекостюм скомпенсирует отдачу в руку с оружием.
   Майк снова повернулся к валуну, уперся и дал очередь. Поток игл вырвался из ствола винтовки и изрешетил валун. Каменные осколки разлетелись во все стороны, и Майк увидел белый шрам, вырезанный им на поверхности камня.
   – Неплохо, – заметил Рейнор, уже вовсю улыбаясь. – Эта скала теперь подумает дважды, прежде чем атаковать хранимых Богом людей.
   У Майка словно груз свалился с плеч. Своллоу мертва, а неизвестные ксеноморфы шастают по диким землям, наполненным беженцами. Но он уже кое-что предпринял для решения этой проблемы. Люди Рейнора намеревались держаться вместе, пока на них не выйдут пехотинцы. Майк посчитал разумным остаться с группой Рейнора еще день, может, два, а затем либо прибиться к группе пехотинцев, направлявшейся в город, либо самому добираться туда. Черт, раз уж история о схватке колониальных пехотинцев с зергами попала в местные новости, их группа вполне может оказаться одной из первых в очереди.
   Он не беспокоился о репортаже до конца следующего дня, когда прибыли настоящие морские пехотинцы.
   Они с ревом спускались с оранжевого неба, будто закованные в сталь фурии. Посадочные шлюпки конфедератов сели с четырех сторон вокруг лагеря беженцев, препятствуя побегу. Как только они приземлились, тотчас же высадились тяжело бронированные пехотинцы в полном современном снаряжении. Их сопровождали файрбэты 13, специальные отряды, вооруженные плазменными огнеметами. Из чрева одной шлюпки вышел единственный «голиаф» и стал вести наблюдение за дальним краем лагеря.
   Пехотинцы быстро окружили лагерь и рассредоточились среди беженцев. Они потребовали от колониальных военных немедленно разоружиться и сдаться. Застигнутые врасплох и ничего не понимающие, колониальные солдаты безропотно подчинились.
   Майк, уже облаченный в свою обычную гражданскую одежду и длинный плащ, направился к палатке Рейнора. Он зашел в нее как раз в тот момент, когда маршал кричал в свой видеоэкран:
   – Вы что, спятили?! Если бы мы не спалили проклятую фабрику, вся эта колония уже просто кишмя кишела бы этими тварями! Возможно, если бы вы не потратили свое драгоценное время, добираясь сюда…
   – Пока я прошу тебя по-хорошему, парень… – Знакомый голос из-за экрана заставил похолодеть сердце Майка. Он не мог видеть лицо говорившего, но знал: на другом конце видеосоединения находится полковник Дюк собственной персоной. – Я прибыл сюда не для того, чтобы болтать с вами. А теперь сдайте им оружие.
   Рейнор пробормотал:
   – Полагаю, ты не был бы настоящим конфедератом, не будь ты настоящим засранцем.
   После этого он отключил связь и, обернувшись к Майку, произнес:
   – Типичное мышление конфеда. Мы делаем за них их работу, и это, естественно, их раздражает.
   Два пехотинца в полной экипировке возникли в дверях.
   – Маршал Джим Рейнор, мы имеем предписание арестовать вас за измену…
   – Да, да… – вздохнул Рейнор. – Я уже получил любовное послание от вашего полковника. – Он положил оружие на стол. Пехотинцы забрали его.
   – Во время нападения на командный пост здесь также находился Майкл Либерти из Сети Новостей Вселенной, – сказал пехотинец, поворачиваясь к Майку.
   – Ну, он… – начал Рейнор.
   – Уехал, – оборвал его Майк, доставая удостоверение репортера. – Мое имя – Рурк. Местная пресса. Майки смылся вчера после отправки своего репортажа.
   Пехотинец провел выменянную идентификационную карту через считывающее устройство и хмыкнул. Майк надеялся, что появление дыр в глобальной коммуникационной системе не позволит показать фотографию Рурка. Наконец пехотинец произнес:
   – Мистер Рурк, вы находитесь в запретной зоне. Вам следует немедленно покинуть ее.
   – Что за… – начал было Рейнор.
   Но Майк перебил его:
   – Конечно, сэр. Я ухожу.
   Пехотинец продолжил:
   – Я должен предупредить вас, что по военному законодательству любой ваш репортаж об этих событиях будет предварительно рассмотрен военными цензорами. О всех недопустимых высказываниях будет немедленно доложено, а автора накажут по всей строгости закона.
   – Понятно, парень. Я хотел сказать «сэр», – поправился Майк.
   Рейнор окликнул Майка:
   – Эй, Рурк, ты мог бы взять мой байк. – Он передал репортеру ключи. – Похоже, что он не понадобится мне в ближайшее время.
   – Наверняка, маршал, – ответил Майк.
   Представитель закона пристально взглянул на него.
   – И если ты вдруг встретишь этого парня Либерти, – произнес он твердо, – передай: я надеюсь, ему удастся сделать что-нибудь во всей этой кутерьме. Ты понял?
   – Разумеется, старик, – ответил Майк. – Разумеется.
   И все же Майк не смог расслабиться, пока не удалился от лагеря беженцев на добрых пять километров. Когда он уезжал, людей Рейнора, всех вместе, заводили в посадочные шлюпки. Если Дюк следует стандартной военной процедуре конфедератов, их поднимут на тюремное судно на высокой орбите.
   Майк утешал себя тем, что на орбите они получат хоть какую-то защиту от зергов и протоссов.
   Изначально Майк собирался вернуться обратно в город, попасть на какой-нибудь корабль, покидающий планету, а затем (как только он вернется на Тарзонис) позволить Хэнди Андерсону разбираться с деталями его несанкционированного путешествия. Но мысль, что Рейнор останется гнить в какой-то тюрьме, остановила его. Черт побери, маршал оказался одним из старых добрых парней, которых достаточно развелось в пограничных мирах. К тому же в Антеме он спас Майку шкуру.
   На миг перед глазами всплыло лицо лейтенанта Своллоу. Она помогла ему, а он ее подвел. Не важно, что говорил Рейнор: Майк продолжал чувствовать себя виноватым. Неужели он подведет и Рейнора?
   – «Подводить» – такое мерзкое слово, – пробормотал он, уже понимая, что не сможет оставить товарища в лапах Дюка. Достигнув черты города, Майк уже решил, что должен забраться на челнок, идущий на «Норад-II», и выяснить отношения с полковником.
   «Черт подери, может статься, у нас окажутся соседние камеры», – подумал он.
   Город был уже полностью эвакуирован, и даже на главных въездах не стояли кордоны. Улицы выглядели необычно пустыми, не было даже ни одного отряда конфедератов. Пролетая по пустынным улицам, Майк размышлял о том, что же произошло с журналистами, коротавшими время в кафе. Сидели они еще там или их тоже эвакуировали на какую-нибудь свалку во внутренних районах?
   Вдруг раздался тяжелый удар, и ховерцикл дернулся под Майком. Оглянувшись назад, он обнаружил, что еще один «Стервятник» подкрался к нему и ударил в задний левый бампер. За поляризированным стеклом Майк разглядел силуэт водителя, указывавшего на свое ухо. Универсальное обозначение для фразы «Включи свое радио, идиот».
   Майк щелкнул тумблером на своем передатчике, и на экране возникло лицо Сары Керриган.
   – Следуйте за мной, – произнесла она.
   – Пытаетесь прибить меня?
   – Дурацкий вопрос, особенно если учесть, что вы и так уже мертвы.
   – Что? – вскрикнул он.
   – Об этом сообщали час назад. Говорилось, что несколько террористов в украденных бронескафандрах файрбэтов нанесли удар по автобусу, битком набитому репортерами. Жертвы идентифицировали по их жетонам. Поздравляю, вы на первом месте в списке погибших.
   – О боже! – Майк почувствовал тяжесть в желудке. Свои журналистские жетоны он отдал Рурку. Вдруг его осенила мысль, что строительный скандал настиг его и здесь, в этой дыре.
   Керриган рассмеялась:
   – На Тарзонисе нет никакого скандала со строительными поставками, господин репортер. Просто кто-то пожелал видеть вас мертвым. Вы слишком много знаете, Либерти.
   Живот Майка забурлил.
   – Что вы имеете в виду?
   Из передатчика раздался треск помех.
   – Я считаю, ваш отчет с полей вызвал бурные овации местных вооруженных сил. Тот факт, что они сражаются с зергами, а пехотинцы этого не делают, болезненно очевиден. Так что Дюку не оставалось ничего иного, кроме как арестовать местные отряды и вывезти их с планеты. Он хочет оставить территорию без защиты. Разве это не очевидно? Если вы действительно желаете помочь местным, следуйте за мной.
   Майк покачал головой:
   – А если я откажусь?
   – Тогда я столкну вас с дороги, а затем потащу за собой, – протрещал канал связи. – Господи, вы водите, как какая-нибудь бабуля.
   С этими словами Керриган резко рванула свой «Стервятник» вперед и взяла влево. Либерти последовал за ней, с испугом осознав, что входит в повороты по слишком широкой дуге.
   Они направлялись в район складов, часть из которых теперь представляла собой не более чем пустые оболочки. «Стервятник» Керриган проскользнул в открытую дверь одного из них. Майк также влетел внутрь, и дверь за ним захлопнулась.
   – Ваш маневр был довольно опасен, – произнес Майк, выбираясь из «Стервятника». – Должно быть, вы считаете себя очень хорошим водителем.
   – Да, так и есть. Еще я очень хорошо обращаюсь с ножами. И огнестрельным оружием тоже. Вы украли его? – спросила она, глядя на байк.
   – Получил от друга.
   – Ваш друг не слишком заботился об этом агрегате. Это безопасное место. Прежде чем мы продолжим путь, нам нужно уладить одно дельце.
   Раньше, чем Майк успел среагировать, Керриган молниеносно сорвала с него журналистские удостоверения. Легким движением она подбросила их в воздух, выхватила ручной лазер и спалила жетоны в верхней точке полета. Оплавленные остатки упали на бетонный пол.
   – Мы думаем, удостоверения репортеров отслеживаются. Это объясняет неприятное происшествие с парнем, у которого были ваши настоящие жетоны. В конце концов они обнаружат, что вы живы, и попробуют вас найти. Теперь идите сюда. Мне нужно установить кое-какое оборудование.
   Она отвернулась, оставив матерящегося Майка, и начала передвигать какие-то агрегаты в задней части помещения.
   – Теперь вам известно, что доверять отрядам Дюка нельзя. Так, может, хотя бы выслушаете нашу сторону? – Она наклонилась, чтобы проверить несколько соединений.
   Майк узнал оборудование:
   – Это же целая голографическая установка!
   – Самая современная, – с улыбкой подтвердила Керриган. – Мой командир был достаточно удачлив, чтобы достать лучшую.
   – В самом деле лучшую, если уж он может себе позволить собственного телепата. – Майк усмехнулся.
   – Да, верно, – произнесла Керриган после паузы. – Я не очень-то скрываю это, не правда ли?
   – Я чуть было не решил, что вы моя большая поклонница, – ответил Майк, – но как-то с трудом верится, что вы случайно натолкнулись на меня, когда я въезжал в город. Я был уверен, что телепатами были только солдаты-«призраки» из пехоты Конфедерации.
   – Ну когда-то я занималась этой работой. Надоело, и я бросила.
   – Не нужно быть телепатом, чтобы понять, что это лишь часть истории. – Майк пожал плечами, а затем добавил: – Это не та работа, с которой уходят на покой. А еще я думал, что у телепатов есть некие блокираторы, чтобы оградить нас, обычных людей.
   – Как раз наоборот, – с горечью проговорила Керриган. – Блокираторы держат ваши мелкие грязные мысли вдали от моего мозга. Тяжело знать, что никто из людей не заслуживает доверия. – Она с грустью посмотрела на Майка. – Ванная комната в дальнем углу. Нет, там нет окна, через которое можно было бы ускользнуть. Мне не хотелось бы стрелять вам по ногам, чтобы вы не сбежали. Но если потребуется, я это сделаю.
   – Почему я? – проворчал Майк, направляясь в уборную.
   – Потому, идиот, – крикнула ему вслед Керриган, – что вы нужны нам! А теперь попудрите носик и возвращайтесь сюда.
   Когда Майк вернулся, она уже завершила установку голографической системы. Система имела полноценную проекционную тарелку и могла уместиться в нескольких чемоданах.
   – Это не так, вы знаете, – сказала она, когда он приблизился.
   – Интересно, умение читать мысли было бы преимуществом для репортера? – Майк начинал привыкать к такому быстрому одностороннему общению.
   – Нет. – Керриган помотала головой. – Большинство того, что я получаю, лежит не на поверхности, и даже остаток обычно слишком туманен. Животные потребности, и все это дерьмо. И секреты. Черт побери, вся моя жизнь была наполнена этими секретами. И это очень старит, очень быстро.
   – Извините, – произнес Майк, внезапно поняв, что даже не знает, думает он так на самом деле или нет.
   – Да, вы так думаете. Только не знаете, что вы так думаете. И у меня нет сигарет. Пора.
   Она сдвинула переключатель и начала что-то шептать в микрофон. Небольшая тарелка голографического передатчика тихо зажужжала, и из света соткалась человеческая фигура: крупный мужчина, широкоплечий, в похожей на военную форме. Густые брови, горбатый нос, огромные усы и выдающийся подбородок, черные волосы с проблесками седины.
   Майк узнал его с первого взгляда по множеству объявлений о розыске по всей Конфедерации.
   – Мистер Либерти, я рад, что вы среди нас, – произнесла сияющая фигура. – Я Арктурус Менгск, лидер «Сынов Корала». Приглашаю вас присоединиться к нам.

Глава 7.
Сделки

   Арктурус Менгск. Это имя стало олицетворением террора, предательства и жестокости. Живой пример того, как цель оправдывает средства. Убийца Конфедерации Людей. Герой взорванного мира Корал IV. Властелин Вселенной. Дикий варвар, ничему и никому не позволяющий встать у него на пути.
   Но он обаятелен, эрудирован, умен. В его присутствии вы чувствуете, что он действительно прислушивается к вам, что ваше мнение интересно, что вы важная персона, когда соглашаетесь с ним.
   Это удивительно. Я часто поражался: люди, подобные Менгску, абсолютно не заботятся об обволакивающих их «пузырях, меняющих реальность». Но каждый собеседник, попавший в его окружение, переносился в другой мир, в котором все дьявольские слова и поступки Менгска вдруг обретали смысл.
   По крайней мере со мной он такое проделывал постоянно.
Манифест Либерти
 
   Сияющая фигура на миг смолкла, а затем продолжила:
   – Со связью проблем нет, лейтенант?
   – Мы принимаем вас четко и ясно, сэр, – ответила Керриган.
   – Мистер Либерти, вы слышите меня? – спросил Арктурус.
   – Да, я вас слышу, – произнес Майк. – Но только не знаю, могу ли я верить тому, что слышу. Вы тот человек, которого в Конфедерации ненавидят больше, чем кого-либо другого.
   Арктурус Менгск довольно хохотнул и сложил руки на груди.
   – Вы оказываете мне честь, однако должен заметить, что я менее всего любим как раз элитой Конфедерации. Элитой, которая задалась целью держать всех в кулаке. Тех, кто хочет думать по-другому, они просто «выбрасывают». Я же сумел выжить и поэтому представляю для нее опасность.
   Слова Менгска обволакивали Майка Либерти теплым медом. Все в нем изобличало политикана. Тип, который бы чувствовал себя как дома в Городском совете Тарзониса или же во время светского раута в домах старых семей Конфедерации.
   – Я знаю многих репортеров, которые желали бы поговорить с вами, – наконец произнес Майк.
   – Вы среди них, надеюсь? Я был вашим поклонником много лет. Должен признать, я удивился, увидев ваше прославленное имя в никудышных военных репортажах.
   Майк пожал плечами:
   – На то, вероятно, есть причины.
   – Конечно, – ответил Менгск, и его густые седые усы приподнялись в улыбке. – Точно так же, боюсь, и мой бродячий образ жизни помешал состояться подходящему интервью. Те несколько, что я давал, были тут же изуродованы Конфедерацией. Я думаю, вы понимаете, о чем я.
   Майк подумал о Рурке, погибшем с его репортерскими удостоверениями. О людях Рейнора, томящихся на орбите. О беженцах, ожидавших посадочные шлюпки, которые, по-видимому, не появятся. И кивнул.
   – Я знаю, моя репутация бежит впереди меня, Майкл. – Менгск осекся. – Могу я называть вас Майклом?
   – Если желаете.
   Менгск кивнул:
   – Так я должен сказать вам: эта репутация вполне заслуженная. По мнению Конфедерации, я террорист, несущий хаос взамен старого порядка. Моим отцом был Ангус Менгск, который первым повел людей Корала IV на борьбу против Конфедерации.
   – И результатом стала гибель планеты.
   Арктурус Менгск мрачно продолжил:
   – Да. Их призраки стоят рядом со мной каждый день моей жизни. Конфедерация заклеймила их, назвав мятежниками и революционерами. Но, как вам хорошо известно, историю пишут победители.
   Он выдержал паузу, однако Майк не высказал своего отношения к этому вопросу. Менгск продолжил:
   – Я не прошу прощения за дела «Сынов Корала». На моих руках кровь, но мне далеко до тех тридцати пяти миллионов жизней, которые Конфедерация отняла на Корале IV.
   – Это число – ваша цель? – спросил Майк, обнаружив трещину в его броне.
   Он ожидал вспышки ярости или гневного опровержения. Но Менгск лишь коротко усмехнулся:
   – Нет, я не пытаюсь соревноваться с безжалостной бюрократией Конфедерации Людей. Они размахивают знаменем старой Земли, но ни одно древнее правительство не было столь бесчеловечно, как Конфедерация. А тех, кто мог бы поднять тревогу, либо силой заставляют молчать, либо подачками склоняют к соучастию.
   – Так это делается и с нами, с прессой, – заявил Майк, вспомнив опостылевший офис Хэнди Андерсона.
   Арктурус Менгск пожал плечами:
   – В целом похоже, хотя и не совсем. Но не буду настаивать. Я знаю, что вы, например, относитесь к редкой породе людей, которые ни за что не откажутся от постоянного поиска истины.
   – Итак, все это, – Майк указал на оборудование и Керриган, – ради того, чтобы провести хорошее интервью?
   Менгск усмехнулся:
   – Позже будет время и для интервью, но сейчас есть более неотложные дела. Вам известно о положении беженцев во внутренних районах?
   Майк кивнул:
   – Я посетил некоторые из лагерей. Города очищены, и теперь люди в глуши ожидают, когда за ними прибудут шлюпки Конфедерации.
   – А что вы скажете, если я сообщу, что их не будет?
   Майк заметил, что Керриган смотрит на него.
   – В это трудно поверить. Они могут задержаться, но они не оставят население здесь.
   – Боюсь, это так, – вздохнул Менгск.
   Майку вдруг отчаянно захотелось и самому стать телепатом, чтобы, преодолев огромное расстояние, покопаться в мыслях тех, от кого зависела судьба многих людей.
   – Ни одной шлюпки в пути. Естественно, ведь полковник Дюк в последние несколько дней был крайне занят. Искоренял здесь военные структуры Конфедерации, готовился отступить при первом же появлении протоссов или успехе зергов.