Страница:
Нет, это уж слишком! Мне пора убираться отсюда и поскорее – иначе я перестану владеть собой и поставлю под угрозу мою любовь к Габриэль. У меня возникло такое ощущение, будто я участвую в какой-то замедленной съемке, мизансцена которой вдруг полностью исчезает, остается одна лишь роковая женщина, развратная и похотливая, соблазняющая беспомощного героя (меня!). Нет, она заходит слишком уж далеко; правда, вроде бы ее прихваты ни на кого, кроме меня не действовали. Может быть потому, что ее маленький спектакль (как это ни удивительно) игрался исключительно для вашего покорного слуги. Никого больше в баре, казалось, не волновало то, что она делает...
Это была просто пытка какая-то, но я оказался в ловушке и пребывал в совершенно беспомощном состоянии. Мое тело продолжало предавать меня: торчок был такой, что дальше просто некуда. Я даже встать и уйти не мог. Глубоко вздохнув, я повернулся к выходу, надеясь, что наконец-то увижу ту, из-за которой попал в эту переделку. Но не пришло и секунды, как дела приняли еще более крутой оборот. Рыжеволосая направлялась ко мне. Я бросил еще один отчаянный взгляд на входную дверь. Никаких признаков Габриэль. Народа в баре становилось все меньше. Рыжеволосая приближалась – двигалась она грациозно, несмотря на свою немыслимую обувь, с каждым шагом в высоком вырезе мелькали ее шелковистые длинные ноги. А ее сосочки... господи, они торчали так, что, казалось, вот-вот прорвутся сквозь ткань платья... а эти алые ногти на длинных пальцах, которые держали стакан...
Она остановилась за моим стулом и прошептала мне в ухо:
– Ваша подружка так и не появилась? Позвольте к вам присоединиться?
Низкий, грудной голос с легким британским акцентом. Головокружительные, терпкие духи... В брюках у меня новый приступ активности.
Я чуть приподнялся и пробормотал:
– Она скоро придет. Уже в любую минуту, я точно знаю...
– На вашем месте я бы не вставала... Не смущайтесь на мой счет. Может, в другой раз, а?
– О да. Может.
Она обошла мой столик и встала передо мной во всей своей красе, медленно сняла очки. Устремив на меня многозначительный взгляд, она прикусила нижнюю губу – в точности Габриэль – а потом на ее алых губах появилась игривая улыбка. Теперь она была так близко, что я смог разглядеть детали, которые ускользали от меня раньше, и тогда реальность, хотя и медленно, но стала доходить до меня. Если тебя обуяло желание, то ты словно бы слепнешь и глохнешь. Но наконец-то я увидел, что у нее на глазах цветные линзы, а брови выкрашены в тот же цвет, что и парик. Косметикой – в особенности помадой – в таком обилии она никогда не пользовалась, но сомнений не было: передо мной стояла Габриэль!
– Ну, что, хочешь и дальше продолжать игру?
– Габриэль! Я не верю своим глазам.
– Кажется, тебе понравилось... Ну, так продолжим?
– Давай. Но мне не встать.
– А зачем тебе вставать?
Снова надев очки, она уселась передо мной. Локти она положила на стол, согнулась и снова принялась чувственно растирать свои груди о столешницу. Я был очарован, ошеломлен, ошарашен...
– Как ты это делаешь?
– Слушай, ты играешь или нет?
– Играю. Г-мм, благодарю за выпивку.
– Не за что. Просто заглянула сюда и подумала – ну почему это обаятельный мужчина должен сидеть в одиночестве... Я бы хотел познакомиться с вами поближе, пока не пришла ваша подружка.
Я почувствовал, как что-то скользнуло мне вверх по ноге. Она откинулась к спинке своего стула и провела языком по губам – словно довольный котенок облизнулся. Потом она улыбнулась мне.
Я был потрясен. Я не мог поверить в происходящее. Она преобразилась совершенно. Но вот те психологические и физические реакции, которые это невероятное существо вызывало во мне, остались неизменными, разве что чувство вины – к моего неизмеримому облегчению – испарилось.
– Вы ведь не здешняя, правда? Я вас прежде тут не видел.
– Я сегодня прилетела из Лондона. – Ее нога скользнула по моей еще выше. – Я приехала сюда на демонстрацию мод.
– Вы модель?
– Нет, я фотограф.
Больше я не мог произнести ни слова. Она обхватила обеими ногами мой член, который уже стоял наподобие дубины, и принялась ласкать и массировать его – поначалу легонько, а потом расходясь все больше. Я знал – и она тоже это знала – что если она не прекратит, то в брюках у меня, как у какого-нибудь прыщавого подростка, вскоре разольется море. По спине у меня бежал пот, и я дергался – не видят ли происходящего другие посетители бара? Но ее подстольные прихваты, к счастью, были никому не видны – скатерть доходила почти до пола. Без всяких сомнений, Габриэль учла это обстоятельство, составляя свой план. Она, наконец-то, дала мне передышку, убрав одну ногу. Она небрежно подняла свой стакан, а свободную руку сунула под скатерть. Через несколько секунд она отняла стакан от губ и посмотрела на меня долгим внимательным взглядом, а потом чуть подалась вперед. Она поднесла губы к моему уху.
– Держите, у меня есть для вас кое-что.
Она протянула мне маленькие трусики, которые каким-то незаметным для меня образом стащила с себя под столом – этот незаметный метод ведом только женщинам. Я взял их и, стараясь, чтобы этого никто не видел, поднес к своему лицу. Ее духи, смешавшиеся с терпковатым запахом ее тела могли кого угодно свести с ума.
Габриэль протянула мне руку, я схватил ее и поцеловал, сразу же почувствовав запах и вкус ее сладковатых, тяжелых духов, от которых кружилась голова. Я страстно лизнул ее руку. Вырвав ее у меня, она сама провела языком – медленно и чувственно – между пальцами, а потом провела этой рукой по шее, потом рука направилась вниз, в вырез платья между грудей. Потом быстрым, преднамеренно небрежным движением она сбросила на пол мою подставку для стакана.
– Подберите-ка, – пробормотала она.
Я наклонился и как бы между делом заглянул под скатерть. Она задрала свое платье на бедра, и между широко разведенных ног я отчетливо увидел ее увлажненные потаенные складки. Одну руку она завела под чулок, а другой ласкала свою киску. Эти алые ногти завораживали меня... Губы ее от наслаждения стали еще более пухлыми, и она с каждой секундой заводилась все сильней и сильней.
Больше я не мог сдерживаться.
– Поднимайся. Мы уходим.
– Я еще не допила вино.
– Я больше не могу.
– Здесь командую я. И потом мы еще не поели.
– Мы поедим потом...
– Нет, я заказала специальное такси – оно отвезет нас в ресторан. Я решила, что в отеле есть мы не будем.
Однако взглянув на мое удрученное лицо, она смягчилась, и я понял, что, в конце концов, она сжалится надо мной.
Она вывела меня из бара в вестибюль отеля. Нас ждал длинный черный лимузин. Габриэль подтолкнула меня внутрь и дала шоферу команду ехать. Черная перегородка между передними и задними сидениями с жужжанием поднялась и полностью отделила нас от любопытных взглядов шофера.
– Куда мы едем?
– Скоро узнаешь. А вообще-то сейчас этот вопрос тебя перестанет интересовать.
Не отводя от меня взгляда, она принялась стягивать с себя платье. Но только платье. На ней остался черный бюстгальтер без бретелек, шелковые чулки, босоножки и нитка жемчуга. Шампанское теперь было очень ко времени – она потянулась за бутылкой, умело хлопнула пробкой и налила один бокал. Тоном, не допускавших никаких возражений, она приказала мне выпить. Потом она взяла свою сумочку и вытащила оттуда шелковый шарф; я позволил ей завязать мне его на запястьях, а потом она обмотала его о подлокотник двери.
– Еще немного тебя помучаю, – сказала она. – С днем рождения, Франсуа.
Она снова наполнила стакан, отхлебнула шампанского и стала медленно выпускать его из своего рта в мой. Я чувствовал, как в меня перетекает шипучая жидкость – чуть теплая и со сладким привкусом, оставленным Габриэль. Она слизала несколько капель с моего подбородка и принялась страстно – чуть ли не агрессивно – целовать меня; ее язык проникал в мой рот, потом обжигал мое лицо, шею. Она капнула шампанское себе на грудь, потом слизнула его. На ее губах играла едва заметная стыдливая улыбка.
Я не мог ни двигаться, ни говорить. Оставалось только смотреть, но то, что я видел, не давало мне оснований жаловаться на судьбу. Она налила еще немного шампанского себе на груди и дала мне слизать его, чтобы я мог почувствовать вкус этой необыкновенной, несравнимой смеси шампанского и аромата ее кожи. Каждый раз делая глоток шампанского, она делила его со мной – наша слюна перемешивалась, отчего сладко кружилась голова.
Потом Габриэль села лицом ко мне. Она раздвинула ноги и снова начала неторопливо ласкать себя. Ее алые ногти развели нежные розоватые губы, и она занялась серьезной работой – конечно для того, чтобы помучить меня еще немного.
Эта моя женщина... которая еще была и той, другой... я бы все отдал, чтобы прикоснуться к ней, поцеловать ее, довести до оргазма своим языком и пальцами. Она тяжело дышала от возбуждения, продолжая ласкать себя. Потом вдруг остановилась – она явно почувствовала опасность достигнуть экстаза слишком рано.
Наконец она встала передом мной на колени и невыносимо медленно начала расстегивать мою рубашку. Стащив с меня брюки, она принялась ласкать меня самыми легкими прикосновениями, отчего меня сотрясали судороги почти невероятного наслаждения. Я подумал, что вот теперь-то уж она позволит мне войти в нее. Но тут она сказала:
– Я хочу посмотреть на тебя – посиди минутку. Я хочу увидеть, как тебя снедает нетерпение. Я хочу увидеть тебя в полной готовности.
С нетерпением не было никаких проблем!
Но она не доставила мне наслаждения, которого я так ждал. Вместо этого она полила себя шампанским и снова принялась ласкать свое тело. Шипучая жидкость бежала по ее грудям, животу и дальше – между ее ног. Одним движением она сняла с себя нитку жемчуга. Удерживая ее за концы пальцами, она стала спускать нитку по своей коже все ниже и ниже – миновала живот, а потом перламутровые шарики исчезли во влажных складках ее нижних губ. Она то извлекала их из себя, то снова погружала их в свое лоно, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Я с вожделением смотрел, как поблескивают жемчужины, покрываясь ее предоргазменными соками. Потом она намотала нитку на палец и глубоко погрузила в себя. Начались размеренные движения, от которых все ее тело бесконтрольно содрогалось. Я сам хотел стать этими жемчужинами и проникать в сокровенные глубины ее тела.
Я уже не знал, куда мне смотреть. Я чуть ли не с ума сходил, мои глаза прыгали, пытаясь уследить за руками, которые любовно нежили эти влажные нежные губы, за копной рыжих волос, которые словно ласкали ее груди, шею и живот. Никогда еще я не чувствовал такого возбуждения, даже когда в первый раз был с женщиной. Она смотрела на меня и, казалось, ее вполне удовлетворяло то, что я могу взорваться в любую минуту. Наконец, сжалившись, она попросила меня войти в нее. Но я все еще был связан, а она пока еще не имела намерения освобождать меня! Она принялась ласкать себя быстрее и быстрее, ее киска истекала шампанским и желанием. Ее полузакрытые глаза и влажный рот внезапно сжались – волна оргазма прокатилась по ее телу, и она потеряла контроль над собой. Тело ее ходило ходуном, мышцы сокращались, а все ее лицо исказила гримаса наслаждения...
Наконец она встала, развязала шарф и взгромоздилась на меня. А машина на полной скорости мчалась по шоссе. Ее длинные рыжие волосы попали мне на глаза, в рот – точно так, как я представлял себе это чуть раньше. Я занимался любовью с Габриэль и с той иностранкой! Ощущение было невероятное, неописуемое...
Мы любили друг друга со всем безумным неистовством – так, как это бывало в начале наших отношений, но только лучше... Я больше не мог сдерживаться. Какое странное ощущение! Я был с женщиной, которую знал, как ни одну другую, но эта же женщина была мне незнакома! Я смотрел в голубые глаза Габриэль, и видел, как они преображаются в зеленоватые кошачьи. Я ласкал тело Габриэль, но эти длинные рыжие волосы были мне совершенно незнакомы. Наконец, она позволила мне кончить, и я простонал: «Габриэль», потому что хотел именно ее, а не какую-то другую женщину.
Когда мы наконец приехали домой, я обнял ее и поцеловал со страстью, которая передавала лишь малую толику моих чувств.
– С днем рождения, любимый...
– Я люблю тебя, Габриэль. Но я должен попросить тебя об одном одолжении... Как ты думаешь, мы можем теперь отпустить эту британскую мисс? Я бы хотел любить только мою единственную. Я чувствую, что виноват перед нею...
– Я вернусь через минуту.
Она удалилась в спальню, и я, глядя на нее в последний раз, восхитился той, другой женщиной, потому что когда она вернулась, на ней был ее любимый халатик. Я снова увидел мою Габриэль. Мою дорогую, светловолосую, щедрую Габриэль. Увидев ее (без косметики и такую маленькую в огромном халате), я с такой силой загорелся желанием, что мы даже не успели добраться до спальни...
Рев толпы
Должна немного сказать о себе. Прежде я была тем, что называется «женщина с ограниченными перспективами». По завершении последнего моего романа, когда Дени меня бросил, я два года провела в одиночестве. Только не надо ничего выдумывать: в данном случае «в одиночестве» и в самом деле значит в одиночестве. Нет, меня конечно, изредка приглашали мужчины, мы выпивали стаканчик вина в ресторане, но на том дело и кончалось. Моя сексуальная жизнь полностью прекратилась (и в самом деле, не считать же сексуальной жизнью применение кое-каких приспособлений), если конечно не говорить о моем воображении, которое постоянно рисовало мне живые и мучительные сцены. Но в мои намерения никогда не входило ничего подобного! Просто после того разрыва мне не попадался мужчина, с которым я бы захотела снова начать эту игру. Говоря «игра», я имею в виду эти бесконечные компромиссы и бесчисленные несбывшиеся надежды, которые мы приобретаем в одной корзине с новыми любовниками.
Друзья и знакомые конечно же пытались свести меня с «хорошими кандидатами», но тщетно... Попробовав два-три раза, я решила оставить эту гонку, и сделала это без малейшего сожаления. Но вот в один прекрасный день не так давно он совершенно неожиданно вошел в мою жизнь.
Моя хорошая приятельница и талантливая художница Рене немногим более месяца назад организовывала свою первую серьезную выставку в одной известной галерее. Из какого-то каприза я решила купить три ее картины под тем предлогом, что лучше купить их сейчас, пока они еще мне доступны по цене. Я сразу же дала свое согласие на то, чтобы она выставила их в галерее, она же обещала по окончании выставки доставить их ко мне домой. На картинах, которые я выбрала, были талантливо изображены парочки, занимающиеся любовью, и мне даже не сразу пришло в голову, что, постоянно находясь у меня дома, они будут только разжигать чувства, которые в моем положении лучше бы, наоборот, заливать холодной водой... Эти слившиеся фигуры купались в брызгах живой, безумной яркой краски; их тела, переплетение кривых и прямых линий, передавали страсть и нежность с такой силой, что...
Через два дня после закрытия выставки, Рене поинтересовалась, когда мне доставить картины. Мы договорились, что она приедет в тот же вечер, и она появилась минута в минуту в «его» компании.
Открывая дверь, я и не подозревала, что моя жизнь сейчас изменится самым крутым образом. Рене спряталась за одной из своих картин, а Даниэль стоял перед ней и вид имел очаровательно застенчивый, чем сразу же сразил меня наповал. Представление было коротким, и я сама себе удивилась, покраснев, как последняя идиотка.
Я отвела Рене на кухню, чтобы узнать побольше об этом неожиданном явлении, а Даниэлю мы поручили распаковывать картины. Рене принадлежит к тем моим немногочисленным друзьям, которые никогда не пытались играть по отношению ко мне роль свахи. Она призналась, что у нее и в мыслях ничего подобного не было, пока ей недавно не пришло в голову, что ее двоюродный брат, с которым она довольно часто встречалась, находится в таком же положении, что и я.
– Надеюсь, ты ему не сказала, что привезла его сюда по этой причине?
– Конечно нет! Он предложил мне помочь развести картины, а когда я ему сказала, что должна заехать к тебе, он просто настоял на поездке...
– Г-мм... Знаешь, он действительно очень мил... Что у него за проблема?
– Он был женат четыре года и один день, а потом его жена ушла к другому... Но это было довольно давно... Он теперь о ней и не думает. Но он такой застенчивый...
– Он восхитительный! Так что с ним не так?
– Да ничего, насколько мне известно...
Больше мы на эту тему не говорили. Вечер мы провели, болтая о самых разных предметах и попивая кофе. У меня все больше крепло намерение попросить у Рене номер телефона ее двоюродного брата. Ведь если он и на самом деле такой застенчивый, то, может, я больше вообще его не увижу, если только сама не предприму каких-нибудь шагов. Я внезапно снова почувствовала уверенность в себе, в своей способности быть соблазнительной, но тем не менее дала себе слово что несколько дней не буду ничего предпринимать.
Мне и не пришлось ничего предпринимать. Он позвонил мне на следующий же вечер и пригласил на стаканчик вина. Я сразу же приняла предложение, и с тех пор мы вместе...
Наш первый проведенный вместе месяц был типичным страстным началом: чарующие беседы, долгие прогулки, восхитительные походы к знакомым, неконтролируемые приступы смеха, признания, от которых на щеках проступает краска, и горячие, страстные поцелуи. Но не больше – только горячие, страстные поцелуи.
Странную мы затеяли игру. Мы фактически проводили эксперимент, который поначалу показался мне бессмысленным и садистским, но, подумав немного, я все же решила, что мысль эта восхитительна. Мы быстро нашли общий язык по одному вопросу – оказалось, что мы оба убеждены: первый сексуальный контакт между новыми знакомыми часто приносит одни разочарования. А потому, испытывая наш новообретенный уровень зрелой мудрости, терпения и самоконтроля, мы условились лечь в первый раз с постель только спустя месяц. В первые дни нашего знакомства мы испытывали такую тягу друг к другу, что сразу стали подумывать о серьезных отношениях (или по крайней мере о моногамных), если только нам не покажется, что любовные приемы другой стороны для нас неприемлемы. Короче говоря, мы хотели быть стопроцентно уверены, что абсолютно совместимы на всех уровнях, и только после этого начать отношения в физическом, так сказать, плане. А еще мы хотели, чтобы желание физической близости между нами достигло такого пика, чтобы первый любовный опыт навсегда запечатлелся в нашей памяти.
Вот по этим-то романтическим причинам мы и стали проводить наш план в жизнь... Но вообще-то наше решение к тому же было основано и на кое-каких практических соображениях. Даниэль как-то раз оказался в довольно затруднительной ситуации, после того как улегся в постель с одной девицей, не приняв никаких мер предосторожности. Я несколько раз точно так же попадала. Но к счастью, ничего серьезного – визит к доктору, и все в порядке...
Но все это было как бы вторичным. Мы просто хотели, чтобы наша первая ночь была идеальной, и Даниэль сразу же приступил к своим «исследованиям». Он, стесняясь, сказал, что будет мне благодарен за любые как бы случайно оброненные намеки и, когда настанет день, удовлетворит все мои тайные фантазии так, что я никогда об этом не забуду. Я несколько раз пыталась сказать ему, что вообще-то не стоит копать так глубоко, если он хочет меня ублажить, но он пребывал в убеждении, что сможет выявить такие мои подспудные желания, о которых я и сама не знаю, и с какой это стати я препятствую ему в выполнении такой увлекательной миссии... Каковы были результаты? Да, я его, конечно, недооценила, потому что с тех пор он не переставал удивлять меня в сексуальном плане, я все время задаю себе вопрос – что же он припас на сей раз?
В течение всего этого месяца мне не позволялось открыто говорить о моих сексуальных предпочтениях, потому что в таком случае он не сможет меня удивить. Но по озорной уверенности в его глазах я чувствовала: в том, что касается моих фантазий, он в себе не сомневается. В день перед великим событием он заставил меня пообещать не заниматься мастурбацией и не пытаться увидеть его в этот предпоследний вечер.
Мне было разрешено только предаваться мечтам. Тело, к которому мне практически было запрещено прикасаться, будет моим через двадцать четыре часа. Я еще не видела Даниэля без одежды и пыталась себе представить его во всей красе, стараясь при этом ничуть не идеализировать. Он был худощав и выше меня почти на целую голову. В своем вельветовом пиджаке с заплатами на локтях он был похож на студента, а если надевал свои маленькие очки для чтения с круглыми стеклами – ну просто становился настоящим студентом. Интересно, в постели он тоже будет в них? Да нет, конечно же, нет. Интересно, а ноги у него мускулистые? Волосатые? Руки и плечи у него, насколько я могла судить, довольно крепкие, но при этом не перекаченные. У него была тонкая талия, стройные бедра и маленькие, круглые, налитые ягодицы.
Что касается его «инструмента», то приближаться к нему мне запрещалось, но судя по тому, что упиралось мне в живот, когда он прижимал меня к себе, инструмент его явно на меня реагировал...
Все это меня очень волновало, но я к тому же была необыкновенно возбуждена. Что если он не оправдает моих ожиданий? Я заранее предупредила Даниэля, что в моих фантазиях несколько больше остроты, чем у обычной средней женщины (по крайней мере, так мне хотелось думать), но не особенно настаивала на этом тезисе. Мое представление об остроте включало обстановку, непохожую на обстановку спальни и... у меня была некоторая склонность к эксгибиционизму, без каких-либо возможностей или смелости ее реализовать. Меня всегда волновала идея стать центром внимания как можно большего числа людей. Но при этом мне нужно было быть уверенной, что они меня не узнают. Оргии меня не привлекают по целому ряду причин, включая и боязнь испортить себе репутацию. Меня нередко посещала мечта продемонстрировать свою чувственность публично, но уж конечно не перед людьми, которых я знала или могла встретить на улице.
Такова была черта моего характера, и для себя я уже решила, что никогда не смогу удовлетворить эту свою страсть, и «маленькая положительная девочка» во мне торжествовала. Мне кажется, что любой женщине хочется, чтобы ее желало как можно большее количество мужчин, чтобы эти зрители-мужчины смотрели на нее во все глаза, возбуждались и были сведены до состояния страждущих рабов. Правда, я не уверена, что этим женщинам понравится, когда с ними при этом будут обращаться, как со «шлюхами», что неизбежно должно сопутствовать реализации таких фантазий.
В конце концов, я не выдержала и совершенно недвусмысленно дала знать Даниэлю об этой моей тайной страсти. Он возразил, сказав, что его застенчивость (обаятельная, но иногда слишком уж парализующая) будет непреодолимым препятствием на пути воплощения в жизнь такой фантазии. Одно дело быть желаемым, но перед толпой... Ни в коем случае! Насколько я могла судить, его собственные фантазии были весьма скудными: он воображал себя в компании с двумя этакими богинями по типу амазонок, предпочтительно двойняшками, с которыми у него будет безумно страстная любовь втроем. Я ответила ему, что реализовать такой сценарий вполне возможно, но только без моего участия, поскольку у меня нет сестренки-близняшки... Еще он воображал себя зрителем сцены лесбийской любви. Он даже спросил меня, не чувствовала ли я когда-либо прежде тяги к женщинам... Когда я ответила – нет, не чувствовала, у него на лице появилась гримаса напускного разочарования. Но ведь это же он предложил устроить для меня что-нибудь особенное, тогда как я ему ничего необычного не обещала.
Однако в то время я чувствовала, что буду просто счастлива, если он придет ко мне, когда ему заблагорассудится, чтобы я могла сорвать с него все тряпки и заниматься с ним любовью без всяких выкрутасов – в моей постели, на моем диване или на полу... Мне было все равно. Я была так заведена, что не могла усидеть на одном месте.
Вечером ближе к полуночи того дня, следом за которым должно было произойти долгожданное событие, мои мысли прервал настойчивый телефонный звонок. Звонил Даниэль.
– Как ты там?
– Вся нетерпение...
– Ты мне веришь?
– Да, но я немного нервничаю...
Это была просто пытка какая-то, но я оказался в ловушке и пребывал в совершенно беспомощном состоянии. Мое тело продолжало предавать меня: торчок был такой, что дальше просто некуда. Я даже встать и уйти не мог. Глубоко вздохнув, я повернулся к выходу, надеясь, что наконец-то увижу ту, из-за которой попал в эту переделку. Но не пришло и секунды, как дела приняли еще более крутой оборот. Рыжеволосая направлялась ко мне. Я бросил еще один отчаянный взгляд на входную дверь. Никаких признаков Габриэль. Народа в баре становилось все меньше. Рыжеволосая приближалась – двигалась она грациозно, несмотря на свою немыслимую обувь, с каждым шагом в высоком вырезе мелькали ее шелковистые длинные ноги. А ее сосочки... господи, они торчали так, что, казалось, вот-вот прорвутся сквозь ткань платья... а эти алые ногти на длинных пальцах, которые держали стакан...
Она остановилась за моим стулом и прошептала мне в ухо:
– Ваша подружка так и не появилась? Позвольте к вам присоединиться?
Низкий, грудной голос с легким британским акцентом. Головокружительные, терпкие духи... В брюках у меня новый приступ активности.
Я чуть приподнялся и пробормотал:
– Она скоро придет. Уже в любую минуту, я точно знаю...
– На вашем месте я бы не вставала... Не смущайтесь на мой счет. Может, в другой раз, а?
– О да. Может.
Она обошла мой столик и встала передо мной во всей своей красе, медленно сняла очки. Устремив на меня многозначительный взгляд, она прикусила нижнюю губу – в точности Габриэль – а потом на ее алых губах появилась игривая улыбка. Теперь она была так близко, что я смог разглядеть детали, которые ускользали от меня раньше, и тогда реальность, хотя и медленно, но стала доходить до меня. Если тебя обуяло желание, то ты словно бы слепнешь и глохнешь. Но наконец-то я увидел, что у нее на глазах цветные линзы, а брови выкрашены в тот же цвет, что и парик. Косметикой – в особенности помадой – в таком обилии она никогда не пользовалась, но сомнений не было: передо мной стояла Габриэль!
– Ну, что, хочешь и дальше продолжать игру?
– Габриэль! Я не верю своим глазам.
– Кажется, тебе понравилось... Ну, так продолжим?
– Давай. Но мне не встать.
– А зачем тебе вставать?
Снова надев очки, она уселась передо мной. Локти она положила на стол, согнулась и снова принялась чувственно растирать свои груди о столешницу. Я был очарован, ошеломлен, ошарашен...
– Как ты это делаешь?
– Слушай, ты играешь или нет?
– Играю. Г-мм, благодарю за выпивку.
– Не за что. Просто заглянула сюда и подумала – ну почему это обаятельный мужчина должен сидеть в одиночестве... Я бы хотел познакомиться с вами поближе, пока не пришла ваша подружка.
Я почувствовал, как что-то скользнуло мне вверх по ноге. Она откинулась к спинке своего стула и провела языком по губам – словно довольный котенок облизнулся. Потом она улыбнулась мне.
Я был потрясен. Я не мог поверить в происходящее. Она преобразилась совершенно. Но вот те психологические и физические реакции, которые это невероятное существо вызывало во мне, остались неизменными, разве что чувство вины – к моего неизмеримому облегчению – испарилось.
– Вы ведь не здешняя, правда? Я вас прежде тут не видел.
– Я сегодня прилетела из Лондона. – Ее нога скользнула по моей еще выше. – Я приехала сюда на демонстрацию мод.
– Вы модель?
– Нет, я фотограф.
Больше я не мог произнести ни слова. Она обхватила обеими ногами мой член, который уже стоял наподобие дубины, и принялась ласкать и массировать его – поначалу легонько, а потом расходясь все больше. Я знал – и она тоже это знала – что если она не прекратит, то в брюках у меня, как у какого-нибудь прыщавого подростка, вскоре разольется море. По спине у меня бежал пот, и я дергался – не видят ли происходящего другие посетители бара? Но ее подстольные прихваты, к счастью, были никому не видны – скатерть доходила почти до пола. Без всяких сомнений, Габриэль учла это обстоятельство, составляя свой план. Она, наконец-то, дала мне передышку, убрав одну ногу. Она небрежно подняла свой стакан, а свободную руку сунула под скатерть. Через несколько секунд она отняла стакан от губ и посмотрела на меня долгим внимательным взглядом, а потом чуть подалась вперед. Она поднесла губы к моему уху.
– Держите, у меня есть для вас кое-что.
Она протянула мне маленькие трусики, которые каким-то незаметным для меня образом стащила с себя под столом – этот незаметный метод ведом только женщинам. Я взял их и, стараясь, чтобы этого никто не видел, поднес к своему лицу. Ее духи, смешавшиеся с терпковатым запахом ее тела могли кого угодно свести с ума.
Габриэль протянула мне руку, я схватил ее и поцеловал, сразу же почувствовав запах и вкус ее сладковатых, тяжелых духов, от которых кружилась голова. Я страстно лизнул ее руку. Вырвав ее у меня, она сама провела языком – медленно и чувственно – между пальцами, а потом провела этой рукой по шее, потом рука направилась вниз, в вырез платья между грудей. Потом быстрым, преднамеренно небрежным движением она сбросила на пол мою подставку для стакана.
– Подберите-ка, – пробормотала она.
Я наклонился и как бы между делом заглянул под скатерть. Она задрала свое платье на бедра, и между широко разведенных ног я отчетливо увидел ее увлажненные потаенные складки. Одну руку она завела под чулок, а другой ласкала свою киску. Эти алые ногти завораживали меня... Губы ее от наслаждения стали еще более пухлыми, и она с каждой секундой заводилась все сильней и сильней.
Больше я не мог сдерживаться.
– Поднимайся. Мы уходим.
– Я еще не допила вино.
– Я больше не могу.
– Здесь командую я. И потом мы еще не поели.
– Мы поедим потом...
– Нет, я заказала специальное такси – оно отвезет нас в ресторан. Я решила, что в отеле есть мы не будем.
Однако взглянув на мое удрученное лицо, она смягчилась, и я понял, что, в конце концов, она сжалится надо мной.
Она вывела меня из бара в вестибюль отеля. Нас ждал длинный черный лимузин. Габриэль подтолкнула меня внутрь и дала шоферу команду ехать. Черная перегородка между передними и задними сидениями с жужжанием поднялась и полностью отделила нас от любопытных взглядов шофера.
– Куда мы едем?
– Скоро узнаешь. А вообще-то сейчас этот вопрос тебя перестанет интересовать.
Не отводя от меня взгляда, она принялась стягивать с себя платье. Но только платье. На ней остался черный бюстгальтер без бретелек, шелковые чулки, босоножки и нитка жемчуга. Шампанское теперь было очень ко времени – она потянулась за бутылкой, умело хлопнула пробкой и налила один бокал. Тоном, не допускавших никаких возражений, она приказала мне выпить. Потом она взяла свою сумочку и вытащила оттуда шелковый шарф; я позволил ей завязать мне его на запястьях, а потом она обмотала его о подлокотник двери.
– Еще немного тебя помучаю, – сказала она. – С днем рождения, Франсуа.
Она снова наполнила стакан, отхлебнула шампанского и стала медленно выпускать его из своего рта в мой. Я чувствовал, как в меня перетекает шипучая жидкость – чуть теплая и со сладким привкусом, оставленным Габриэль. Она слизала несколько капель с моего подбородка и принялась страстно – чуть ли не агрессивно – целовать меня; ее язык проникал в мой рот, потом обжигал мое лицо, шею. Она капнула шампанское себе на грудь, потом слизнула его. На ее губах играла едва заметная стыдливая улыбка.
Я не мог ни двигаться, ни говорить. Оставалось только смотреть, но то, что я видел, не давало мне оснований жаловаться на судьбу. Она налила еще немного шампанского себе на груди и дала мне слизать его, чтобы я мог почувствовать вкус этой необыкновенной, несравнимой смеси шампанского и аромата ее кожи. Каждый раз делая глоток шампанского, она делила его со мной – наша слюна перемешивалась, отчего сладко кружилась голова.
Потом Габриэль села лицом ко мне. Она раздвинула ноги и снова начала неторопливо ласкать себя. Ее алые ногти развели нежные розоватые губы, и она занялась серьезной работой – конечно для того, чтобы помучить меня еще немного.
Эта моя женщина... которая еще была и той, другой... я бы все отдал, чтобы прикоснуться к ней, поцеловать ее, довести до оргазма своим языком и пальцами. Она тяжело дышала от возбуждения, продолжая ласкать себя. Потом вдруг остановилась – она явно почувствовала опасность достигнуть экстаза слишком рано.
Наконец она встала передом мной на колени и невыносимо медленно начала расстегивать мою рубашку. Стащив с меня брюки, она принялась ласкать меня самыми легкими прикосновениями, отчего меня сотрясали судороги почти невероятного наслаждения. Я подумал, что вот теперь-то уж она позволит мне войти в нее. Но тут она сказала:
– Я хочу посмотреть на тебя – посиди минутку. Я хочу увидеть, как тебя снедает нетерпение. Я хочу увидеть тебя в полной готовности.
С нетерпением не было никаких проблем!
Но она не доставила мне наслаждения, которого я так ждал. Вместо этого она полила себя шампанским и снова принялась ласкать свое тело. Шипучая жидкость бежала по ее грудям, животу и дальше – между ее ног. Одним движением она сняла с себя нитку жемчуга. Удерживая ее за концы пальцами, она стала спускать нитку по своей коже все ниже и ниже – миновала живот, а потом перламутровые шарики исчезли во влажных складках ее нижних губ. Она то извлекала их из себя, то снова погружала их в свое лоно, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Я с вожделением смотрел, как поблескивают жемчужины, покрываясь ее предоргазменными соками. Потом она намотала нитку на палец и глубоко погрузила в себя. Начались размеренные движения, от которых все ее тело бесконтрольно содрогалось. Я сам хотел стать этими жемчужинами и проникать в сокровенные глубины ее тела.
Я уже не знал, куда мне смотреть. Я чуть ли не с ума сходил, мои глаза прыгали, пытаясь уследить за руками, которые любовно нежили эти влажные нежные губы, за копной рыжих волос, которые словно ласкали ее груди, шею и живот. Никогда еще я не чувствовал такого возбуждения, даже когда в первый раз был с женщиной. Она смотрела на меня и, казалось, ее вполне удовлетворяло то, что я могу взорваться в любую минуту. Наконец, сжалившись, она попросила меня войти в нее. Но я все еще был связан, а она пока еще не имела намерения освобождать меня! Она принялась ласкать себя быстрее и быстрее, ее киска истекала шампанским и желанием. Ее полузакрытые глаза и влажный рот внезапно сжались – волна оргазма прокатилась по ее телу, и она потеряла контроль над собой. Тело ее ходило ходуном, мышцы сокращались, а все ее лицо исказила гримаса наслаждения...
Наконец она встала, развязала шарф и взгромоздилась на меня. А машина на полной скорости мчалась по шоссе. Ее длинные рыжие волосы попали мне на глаза, в рот – точно так, как я представлял себе это чуть раньше. Я занимался любовью с Габриэль и с той иностранкой! Ощущение было невероятное, неописуемое...
Мы любили друг друга со всем безумным неистовством – так, как это бывало в начале наших отношений, но только лучше... Я больше не мог сдерживаться. Какое странное ощущение! Я был с женщиной, которую знал, как ни одну другую, но эта же женщина была мне незнакома! Я смотрел в голубые глаза Габриэль, и видел, как они преображаются в зеленоватые кошачьи. Я ласкал тело Габриэль, но эти длинные рыжие волосы были мне совершенно незнакомы. Наконец, она позволила мне кончить, и я простонал: «Габриэль», потому что хотел именно ее, а не какую-то другую женщину.
Когда мы наконец приехали домой, я обнял ее и поцеловал со страстью, которая передавала лишь малую толику моих чувств.
– С днем рождения, любимый...
– Я люблю тебя, Габриэль. Но я должен попросить тебя об одном одолжении... Как ты думаешь, мы можем теперь отпустить эту британскую мисс? Я бы хотел любить только мою единственную. Я чувствую, что виноват перед нею...
– Я вернусь через минуту.
Она удалилась в спальню, и я, глядя на нее в последний раз, восхитился той, другой женщиной, потому что когда она вернулась, на ней был ее любимый халатик. Я снова увидел мою Габриэль. Мою дорогую, светловолосую, щедрую Габриэль. Увидев ее (без косметики и такую маленькую в огромном халате), я с такой силой загорелся желанием, что мы даже не успели добраться до спальни...
Рев толпы
Эротическая новелла
Некоторое время назад уклад моей жизни резко изменился. Теперь я живу в мире, не знающем ограничений, в мире, где самые невероятные фантазии могут стать реальностью и, вероятно, станут ею. Дни и ночи я задаю себе вопрос – что же он еще выдумает, и ожидание становится восхитительно невыносимым.Должна немного сказать о себе. Прежде я была тем, что называется «женщина с ограниченными перспективами». По завершении последнего моего романа, когда Дени меня бросил, я два года провела в одиночестве. Только не надо ничего выдумывать: в данном случае «в одиночестве» и в самом деле значит в одиночестве. Нет, меня конечно, изредка приглашали мужчины, мы выпивали стаканчик вина в ресторане, но на том дело и кончалось. Моя сексуальная жизнь полностью прекратилась (и в самом деле, не считать же сексуальной жизнью применение кое-каких приспособлений), если конечно не говорить о моем воображении, которое постоянно рисовало мне живые и мучительные сцены. Но в мои намерения никогда не входило ничего подобного! Просто после того разрыва мне не попадался мужчина, с которым я бы захотела снова начать эту игру. Говоря «игра», я имею в виду эти бесконечные компромиссы и бесчисленные несбывшиеся надежды, которые мы приобретаем в одной корзине с новыми любовниками.
Друзья и знакомые конечно же пытались свести меня с «хорошими кандидатами», но тщетно... Попробовав два-три раза, я решила оставить эту гонку, и сделала это без малейшего сожаления. Но вот в один прекрасный день не так давно он совершенно неожиданно вошел в мою жизнь.
Моя хорошая приятельница и талантливая художница Рене немногим более месяца назад организовывала свою первую серьезную выставку в одной известной галерее. Из какого-то каприза я решила купить три ее картины под тем предлогом, что лучше купить их сейчас, пока они еще мне доступны по цене. Я сразу же дала свое согласие на то, чтобы она выставила их в галерее, она же обещала по окончании выставки доставить их ко мне домой. На картинах, которые я выбрала, были талантливо изображены парочки, занимающиеся любовью, и мне даже не сразу пришло в голову, что, постоянно находясь у меня дома, они будут только разжигать чувства, которые в моем положении лучше бы, наоборот, заливать холодной водой... Эти слившиеся фигуры купались в брызгах живой, безумной яркой краски; их тела, переплетение кривых и прямых линий, передавали страсть и нежность с такой силой, что...
Через два дня после закрытия выставки, Рене поинтересовалась, когда мне доставить картины. Мы договорились, что она приедет в тот же вечер, и она появилась минута в минуту в «его» компании.
Открывая дверь, я и не подозревала, что моя жизнь сейчас изменится самым крутым образом. Рене спряталась за одной из своих картин, а Даниэль стоял перед ней и вид имел очаровательно застенчивый, чем сразу же сразил меня наповал. Представление было коротким, и я сама себе удивилась, покраснев, как последняя идиотка.
Я отвела Рене на кухню, чтобы узнать побольше об этом неожиданном явлении, а Даниэлю мы поручили распаковывать картины. Рене принадлежит к тем моим немногочисленным друзьям, которые никогда не пытались играть по отношению ко мне роль свахи. Она призналась, что у нее и в мыслях ничего подобного не было, пока ей недавно не пришло в голову, что ее двоюродный брат, с которым она довольно часто встречалась, находится в таком же положении, что и я.
– Надеюсь, ты ему не сказала, что привезла его сюда по этой причине?
– Конечно нет! Он предложил мне помочь развести картины, а когда я ему сказала, что должна заехать к тебе, он просто настоял на поездке...
– Г-мм... Знаешь, он действительно очень мил... Что у него за проблема?
– Он был женат четыре года и один день, а потом его жена ушла к другому... Но это было довольно давно... Он теперь о ней и не думает. Но он такой застенчивый...
– Он восхитительный! Так что с ним не так?
– Да ничего, насколько мне известно...
Больше мы на эту тему не говорили. Вечер мы провели, болтая о самых разных предметах и попивая кофе. У меня все больше крепло намерение попросить у Рене номер телефона ее двоюродного брата. Ведь если он и на самом деле такой застенчивый, то, может, я больше вообще его не увижу, если только сама не предприму каких-нибудь шагов. Я внезапно снова почувствовала уверенность в себе, в своей способности быть соблазнительной, но тем не менее дала себе слово что несколько дней не буду ничего предпринимать.
Мне и не пришлось ничего предпринимать. Он позвонил мне на следующий же вечер и пригласил на стаканчик вина. Я сразу же приняла предложение, и с тех пор мы вместе...
Наш первый проведенный вместе месяц был типичным страстным началом: чарующие беседы, долгие прогулки, восхитительные походы к знакомым, неконтролируемые приступы смеха, признания, от которых на щеках проступает краска, и горячие, страстные поцелуи. Но не больше – только горячие, страстные поцелуи.
Странную мы затеяли игру. Мы фактически проводили эксперимент, который поначалу показался мне бессмысленным и садистским, но, подумав немного, я все же решила, что мысль эта восхитительна. Мы быстро нашли общий язык по одному вопросу – оказалось, что мы оба убеждены: первый сексуальный контакт между новыми знакомыми часто приносит одни разочарования. А потому, испытывая наш новообретенный уровень зрелой мудрости, терпения и самоконтроля, мы условились лечь в первый раз с постель только спустя месяц. В первые дни нашего знакомства мы испытывали такую тягу друг к другу, что сразу стали подумывать о серьезных отношениях (или по крайней мере о моногамных), если только нам не покажется, что любовные приемы другой стороны для нас неприемлемы. Короче говоря, мы хотели быть стопроцентно уверены, что абсолютно совместимы на всех уровнях, и только после этого начать отношения в физическом, так сказать, плане. А еще мы хотели, чтобы желание физической близости между нами достигло такого пика, чтобы первый любовный опыт навсегда запечатлелся в нашей памяти.
Вот по этим-то романтическим причинам мы и стали проводить наш план в жизнь... Но вообще-то наше решение к тому же было основано и на кое-каких практических соображениях. Даниэль как-то раз оказался в довольно затруднительной ситуации, после того как улегся в постель с одной девицей, не приняв никаких мер предосторожности. Я несколько раз точно так же попадала. Но к счастью, ничего серьезного – визит к доктору, и все в порядке...
Но все это было как бы вторичным. Мы просто хотели, чтобы наша первая ночь была идеальной, и Даниэль сразу же приступил к своим «исследованиям». Он, стесняясь, сказал, что будет мне благодарен за любые как бы случайно оброненные намеки и, когда настанет день, удовлетворит все мои тайные фантазии так, что я никогда об этом не забуду. Я несколько раз пыталась сказать ему, что вообще-то не стоит копать так глубоко, если он хочет меня ублажить, но он пребывал в убеждении, что сможет выявить такие мои подспудные желания, о которых я и сама не знаю, и с какой это стати я препятствую ему в выполнении такой увлекательной миссии... Каковы были результаты? Да, я его, конечно, недооценила, потому что с тех пор он не переставал удивлять меня в сексуальном плане, я все время задаю себе вопрос – что же он припас на сей раз?
В течение всего этого месяца мне не позволялось открыто говорить о моих сексуальных предпочтениях, потому что в таком случае он не сможет меня удивить. Но по озорной уверенности в его глазах я чувствовала: в том, что касается моих фантазий, он в себе не сомневается. В день перед великим событием он заставил меня пообещать не заниматься мастурбацией и не пытаться увидеть его в этот предпоследний вечер.
Мне было разрешено только предаваться мечтам. Тело, к которому мне практически было запрещено прикасаться, будет моим через двадцать четыре часа. Я еще не видела Даниэля без одежды и пыталась себе представить его во всей красе, стараясь при этом ничуть не идеализировать. Он был худощав и выше меня почти на целую голову. В своем вельветовом пиджаке с заплатами на локтях он был похож на студента, а если надевал свои маленькие очки для чтения с круглыми стеклами – ну просто становился настоящим студентом. Интересно, в постели он тоже будет в них? Да нет, конечно же, нет. Интересно, а ноги у него мускулистые? Волосатые? Руки и плечи у него, насколько я могла судить, довольно крепкие, но при этом не перекаченные. У него была тонкая талия, стройные бедра и маленькие, круглые, налитые ягодицы.
Что касается его «инструмента», то приближаться к нему мне запрещалось, но судя по тому, что упиралось мне в живот, когда он прижимал меня к себе, инструмент его явно на меня реагировал...
Все это меня очень волновало, но я к тому же была необыкновенно возбуждена. Что если он не оправдает моих ожиданий? Я заранее предупредила Даниэля, что в моих фантазиях несколько больше остроты, чем у обычной средней женщины (по крайней мере, так мне хотелось думать), но не особенно настаивала на этом тезисе. Мое представление об остроте включало обстановку, непохожую на обстановку спальни и... у меня была некоторая склонность к эксгибиционизму, без каких-либо возможностей или смелости ее реализовать. Меня всегда волновала идея стать центром внимания как можно большего числа людей. Но при этом мне нужно было быть уверенной, что они меня не узнают. Оргии меня не привлекают по целому ряду причин, включая и боязнь испортить себе репутацию. Меня нередко посещала мечта продемонстрировать свою чувственность публично, но уж конечно не перед людьми, которых я знала или могла встретить на улице.
Такова была черта моего характера, и для себя я уже решила, что никогда не смогу удовлетворить эту свою страсть, и «маленькая положительная девочка» во мне торжествовала. Мне кажется, что любой женщине хочется, чтобы ее желало как можно большее количество мужчин, чтобы эти зрители-мужчины смотрели на нее во все глаза, возбуждались и были сведены до состояния страждущих рабов. Правда, я не уверена, что этим женщинам понравится, когда с ними при этом будут обращаться, как со «шлюхами», что неизбежно должно сопутствовать реализации таких фантазий.
В конце концов, я не выдержала и совершенно недвусмысленно дала знать Даниэлю об этой моей тайной страсти. Он возразил, сказав, что его застенчивость (обаятельная, но иногда слишком уж парализующая) будет непреодолимым препятствием на пути воплощения в жизнь такой фантазии. Одно дело быть желаемым, но перед толпой... Ни в коем случае! Насколько я могла судить, его собственные фантазии были весьма скудными: он воображал себя в компании с двумя этакими богинями по типу амазонок, предпочтительно двойняшками, с которыми у него будет безумно страстная любовь втроем. Я ответила ему, что реализовать такой сценарий вполне возможно, но только без моего участия, поскольку у меня нет сестренки-близняшки... Еще он воображал себя зрителем сцены лесбийской любви. Он даже спросил меня, не чувствовала ли я когда-либо прежде тяги к женщинам... Когда я ответила – нет, не чувствовала, у него на лице появилась гримаса напускного разочарования. Но ведь это же он предложил устроить для меня что-нибудь особенное, тогда как я ему ничего необычного не обещала.
Однако в то время я чувствовала, что буду просто счастлива, если он придет ко мне, когда ему заблагорассудится, чтобы я могла сорвать с него все тряпки и заниматься с ним любовью без всяких выкрутасов – в моей постели, на моем диване или на полу... Мне было все равно. Я была так заведена, что не могла усидеть на одном месте.
Вечером ближе к полуночи того дня, следом за которым должно было произойти долгожданное событие, мои мысли прервал настойчивый телефонный звонок. Звонил Даниэль.
– Как ты там?
– Вся нетерпение...
– Ты мне веришь?
– Да, но я немного нервничаю...