Страница:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- Следующая »
- Последняя >>
Ольга Грейгъ
Сталин мог ударить первым
Глава 1
«Считать войну неизбежной…»
По окончании войны 1941–1945 гг. Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами СССР И. В. Сталиным был издан приказ от 22 июля 1945 года в честь Дня Военного флота, где есть такие слова: «В период обороны и наступления Красной Армии наш флот надежно прикрывал фланги Красной Армии, упиравшиеся в море, наносил серьезные удары по торговому флоту и судоходству противника и обеспечил бесперебойное действие своих коммуникаций. Боевая деятельность советских моряков отличалась беззаветной стойкостью и мужеством, высокой боевой активностью и высоким мастерством. Моряки подводных лодок, надводных кораблей, морские летчики, артиллеристы и пехотинцы восприняли и развили все ценное из вековых традиций русского флота… На Балтийском, Черном и Баренцевом морях, на Волге, Дунае и Днепре советские моряки за четыре года войны вписали новые страницы в книгу русской морской славы. Флот до конца выполнил свой долг перед Советской Родиной». И этими словами подчеркивается высокая оценка действий всех моряков советского Военно-морского флота (ВМФ).
В приказе говорится, что флот надежно прикрывал фланги нашей армии, наносил серьезные удары по врагу и вообще отличался высоким мастерством.
Но так ли это?!
Рассмотрим это на примере не всего советского ВМФ, а в части, касающейся сил Черноморского флота (ЧФ). Кстати, любопытно, что при столь высокой оценке действий в минувшей войне всего ВМФ только два командующих флотами из четырех были удостоены Золотых Звезд Героев Советского Союза, а именно – командующий Черноморским флотом адмирал Филипп Сергеевич Октябрьский (наст. Иванов) и командующий Тихоокеанским флотом адмирал Иван Степанович Юмашев (флот которого показал высокие результаты в боях против Японии в Дальневосточной кампании осенью 1945 года под главным командованием кавалера двух орденов «Победа», дважды Героя Советского Союза, Маршала Советского Союза Александра Михайловича Василевского). Другие же командующие флотов, и в частности, Северного, адмирал Арсений Григорьевич Головко, который силами вверенного флота действительно обеспечивал охрану коммуникаций по доставке конвоями союзников вооружений, боеприпасов, боевой техники и стратегического сырья, – подобной награды не получили! Как и командующий Балтийским флотом адмирал Владимир Федорович Трибуц.
Следует добавить, что единственный из членов Военного совета времен Второй мировой войны, удостоенный звания Героя Советского Союза, также служил на Черноморском флоте – это вице-адмирал Николай Михайлович Кулаков. Также стоит вспомнить армейского военачальника, получившего звезду Героя, генерал-майора Ивана Ефимовича Петрова (впоследствии генерала армии), командовавшего во время обороны Севастополя в 1941–1942 годах Отдельной Приморской армией. А также дважды Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Павла Ивановича Батова (впоследствии генерала армии), командовавшего в дни обороны Севастополя 9-м Особым стрелковым корпусом.
Описывая и анализируя события тех затянувшихся трагических месяцев 1941–1942 годов в Крыму и Севастополе, следует обратить пристальное внимание не только на командование и Военный совет ЧФ, но и на армейских военачальников, руководивших действиями советских войск на Крымском полуострове.
И, значит, коснемся деятельности трех командующих войсками, державших оборону на Керченском полуострове. Среди героев книги будут командующий Крымским фронтом, заместитель наркома ВМФ, вице-адмирал Гордей Иванович Левченко; представитель Ставки Верховного Главнокомандующего, армейский комиссар 1-го ранга Лев Захарович Мехлис; главнокомандующий войсками Южного направления (направления в целом, а не фронта!) Маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный; его заместитель по морской части, первый заместитель наркома ВМФ – начальник Главного морского штаба адмирал Иван Степанович Исаков (впоследствии адмирал флота Советского Союза).
На протяжении всего авторского исследования действий ЧФ в начальном периоде войны, несомненно, будет вестись разговор о героизме моряков ЧФ и подразделений Красной армии, действовавших в этом регионе. Но наряду с этим будет проанализировано и имевшее место нежелание советских матросов и солдат, командиров и политработников обоих видов Вооруженных сил воевать за чуждые им интересы. Что, несомненно, в какой-то (скажем прямо: в значительной) мере предопределило характер и направленность действий сил флота. Прежде всего, следует указать, что главное командование ВМФ во главе с талантливым флотоводцем адмиралом Николаем Герасимовичем Кузнецовым (впоследствии адмирал флота Советского Союза) отчетливо осознавало, что основную деятельность по осуществлению разгрома противника придется вести армейским силам, тогда как флот должен будет выполнять второстепенную, вспомогательную роль.
Для того чтобы понять многие нюансы интересующей нас темы, надо бы показать отношения наркома ВМФ и командующего ЧФ в то сложное для этих людей время. Именно так – умышленно не подчеркивая привычное «сложное время для страны», а оставляя «сложное время для этих людей». Что связано со многими психологическими и социальными факторами, под влиянием которых оказались два главных героя, имевших самое непосредственное отношение к сражениям за черноморскую твердыню. При этом наркому пришлось в чрезвычайно сложных условиях управлять не только одним Черноморским флотом, но тремя совершенно разными флотами, находившимися в противоположных географических широтах.
Военные историки послевоенной поры считают, что наиболее эффективной формой поддержки сухопутных войск была высадка морских оперативных и тактических десантов, которых за годы войны было осуществлено в общей сложности 123. Во всех десантах участвовало более четверти миллиона человек, что в среднем составляет около 25 стрелковых дивизий тогдашней РККА. Высадку же этих соединений обеспечивали более 3000 боевых кораблей и вспомогательных судов, почти 10 000 самолетов. Немалую роль в условиях войны играли морские перевозки. Важно это было на севере, после того как противник умелым маневром перерезал Октябрьскую железную дорогу, ее мурманское направление. Важно было и на Балтике, во время обороны Ханко, Моонзундских островов и Ленинграда, и на Черном море, в период обороны Одессы, Севастополя и Кавказского побережья. Тогда силами ВМФ было перевезено около 120 млн. тонн грузов и примерно 10 млн. человек.
Существенный вклад в обеспечение деятельности приморских флангов внесли морская авиация и артиллерия. Летчики за период войны совершили около 75 000 самолетовылетов, уничтожили 1,5 тысячи танков и множество другой боевой техники и вооружений на всех флотах. Морскую артиллерию можно уверенно отнести к огневому щиту военно-морских баз за счет ее дальнобойности и разрушительной силы снарядов.
Военные историки считают, что именно война выдвинула в число талантливых военачальников таких адмиралов, как Н. Г. Кузнецов, И. С. Исаков, А. Г. Головко, Л. А. Владимирский, Ф. С. Октябрьский, В. Ф. Трибуц, И. С. Юмашев; это из категории руководства ВМФ и командующих флотами.
К 22 июня 1941 г. в составе советских ВМФ числилось более 500 надводных кораблей и боевых катеров, 218 подводных лодок, более 2,5 тысячи самолетов и свыше 2000 орудий береговой и зенитной артиллерии. Все эти силы были дислоцированы по четырем изолированным друг от друга театрам военных действий (ТВД). При этом – система базирования и судоремонта не развита, возможности по осуществлению межтеатрового маневра ограничены.
Если с 1927 года в СССР шло восстановление и окончание строительства кораблей, заложенных еще до 1917 года, то в 1937-м в основном строили подлодки и малотоннажные боевые корабли. Начиная с 1938 года началось строительство морского и океанского флота. Что вписывалось в государственную программу подготовки к наступательной войне против вероятного противника. Но действия политических сил Германии и ее нападение на СССР сорвали реализацию планов по строительству большого флота.
К началу немецкой агрессии в постройке находилось 219 боевых кораблей, из которых: 3 – линейных, 3 – тяжелых крейсера, 9 – крейсеров, 47 – лидеров и эскадренных миноносцев и 91 подлодка.
Организационно советский флот состоял из Северного, Балтийского, Черноморского, Тихоокеанского флотов и Амурской, Каспийской и Пинской военных флотилий. ВМФ СССР был подчинен непосредственно народному комиссару ВМФ адмиралу Н. Г. Кузнецову, а в оперативном отношении – народному комиссару обороны страны Маршалу Советского Союза Семену Константиновичу Тимошенко.
После вторжения германского вермахта был сформирован Главный Военный Совет ВМФ под председательством адмирала Н. Г. Кузнецова. Благодаря таланту этого военно-морского начальника на флотах была внедрена разработанная им и сразу же блестяще отработана система оперативных готовностей, которая позволяла в очень сжатые сроки перевести силы флота с мирной учебы в полную боевую готовность; причем сделать все в соответствии с жесткими требованиями уставов и самого наркома ВМФ не только нанести превентивный стратегический удар по всему МВД ВМФ СССР, но и встретить нападение противника, что, несомненно, является уникальным шагом Николая Герасимовича; ибо ни один советский военачальник не додумался готовить вверенные ему особые военные округа, армии, корпуса и дивизии к обороне. Ведь в соответствии со стратегическим планом «Гроза» Красная армия должна была нанести фронтальный удар от Балтики до Черного моря по Европе, не обороняться, а наступать. Благодаря Николаю Герасимовичу Кузнецову ВМФ имел четкие установки по вопросу применения сил флота в перспективе любой войны, будь она наступательной или оборонительной. «Для меня бесспорно одно: И. В. Сталин не только не исключал возможность войны с гитлеровской Германией, напротив, он такую войну считал неизбежной… И. В. Сталин вел подготовку к войне – подготовку широкую и разностороннюю, исходя из намеченных им самим… сроков». Эти слова есть в книге Н. Г. Кузнецова «Накануне».
К началу войны подобные взгляды были конкретизированы и закреплены в руководящих оперативно-тактических документах «Боевой устав Морских сил РККА» 1937 г. и «Временные наставления по ведению морских операций» 1940 г. Именно благодаря этим документам, и особенно последнему, Н. Г. Кузнецовым была осуществлена подготовка флотов к войне за несколько часов!
Очевидно, следует остановиться на пояснении документов, которые регламентируют ту или иную готовность флотов к действиям. Николай Герасимович считал чрезвычайно важным, чтобы командующие флотами и соответствующие командиры соединений и кораблей четко представляли, что следует понимать под «готовностью № 3», «готовностью № 2», «готовностью № 1».
«Готовность № 3» – обычная готовность кораблей и частей, находящихся в строю, т. е. в первой линии. Тогда как первая линия – это корабли, готовые участвовать в морских баталиях, а не те, что находятся в доке, у причала или в ремонте на заводе. В случае «готовности № 3» экипажи кораблей занимаются повседневной боевой подготовкой, живут обычной жизнью, но сохраняют запасы топлива, держат в исправности и в готовности оружие и механизмы корабля.
«Готовность № 2» – намного выше предыдущей. Ибо корабли пополняют все необходимые запасы, еще и еще раз приводят в порядок материальную часть, устанавливают особое дежурство по корабельному расписанию, увольнения на берег всего личного состава сводятся до крайнего минимума, причем это касается и матросов, и командиров. Личный состав остается на местах. В таком состоянии корабли могут пребывать длительное время, хотя от личного состава при этом потребуется определенное напряжение нравственных и физических сил.
И, наконец, самая высшая «готовность № 1», которая объявляется, когда абсолютно ясно, что обстановка является крайне опасной и поворот к мирному времени практически исключен. Все оружие и механизмы боевого корабля должны быть способны немедленно вступить в действие, а весь личный состав обязан находиться на боевых постах и выполнять приказы командира корабля в соответствии с уставом: точно, беспрекословно и в жестком лимите времени. Получив условный сигнал, каждый боевой корабль и каждая часть сил флота действуют по имеющимся у них инструкциям, которыми предусматриваются вскрытие особых пакетов правительства, где указаны время и выход к месту боевых действий.
Н. Г. Кузнецов провел немало времени на каждом из флотов, осуществляя проверки и учения. Эти проверки вскрыли массу недоработок в подготовке сил и средств четырех флотов к наступательным сражениям. К оборонительным мероприятиям ВМФ не готовился. Год понадобился наркому, чтобы флоты научились быстро и точно переходить на повышенную готовность, на «готовность № 1». Пришлось провести огромную работу в штабах, на кораблях и в частях. Борьба шла не только за часы, за минуты, но и за секунды – с момента подачи сигнала до получения доклада командования о готовности флота.
В приказе говорится, что флот надежно прикрывал фланги нашей армии, наносил серьезные удары по врагу и вообще отличался высоким мастерством.
Но так ли это?!
Рассмотрим это на примере не всего советского ВМФ, а в части, касающейся сил Черноморского флота (ЧФ). Кстати, любопытно, что при столь высокой оценке действий в минувшей войне всего ВМФ только два командующих флотами из четырех были удостоены Золотых Звезд Героев Советского Союза, а именно – командующий Черноморским флотом адмирал Филипп Сергеевич Октябрьский (наст. Иванов) и командующий Тихоокеанским флотом адмирал Иван Степанович Юмашев (флот которого показал высокие результаты в боях против Японии в Дальневосточной кампании осенью 1945 года под главным командованием кавалера двух орденов «Победа», дважды Героя Советского Союза, Маршала Советского Союза Александра Михайловича Василевского). Другие же командующие флотов, и в частности, Северного, адмирал Арсений Григорьевич Головко, который силами вверенного флота действительно обеспечивал охрану коммуникаций по доставке конвоями союзников вооружений, боеприпасов, боевой техники и стратегического сырья, – подобной награды не получили! Как и командующий Балтийским флотом адмирал Владимир Федорович Трибуц.
Следует добавить, что единственный из членов Военного совета времен Второй мировой войны, удостоенный звания Героя Советского Союза, также служил на Черноморском флоте – это вице-адмирал Николай Михайлович Кулаков. Также стоит вспомнить армейского военачальника, получившего звезду Героя, генерал-майора Ивана Ефимовича Петрова (впоследствии генерала армии), командовавшего во время обороны Севастополя в 1941–1942 годах Отдельной Приморской армией. А также дважды Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Павла Ивановича Батова (впоследствии генерала армии), командовавшего в дни обороны Севастополя 9-м Особым стрелковым корпусом.
Описывая и анализируя события тех затянувшихся трагических месяцев 1941–1942 годов в Крыму и Севастополе, следует обратить пристальное внимание не только на командование и Военный совет ЧФ, но и на армейских военачальников, руководивших действиями советских войск на Крымском полуострове.
И, значит, коснемся деятельности трех командующих войсками, державших оборону на Керченском полуострове. Среди героев книги будут командующий Крымским фронтом, заместитель наркома ВМФ, вице-адмирал Гордей Иванович Левченко; представитель Ставки Верховного Главнокомандующего, армейский комиссар 1-го ранга Лев Захарович Мехлис; главнокомандующий войсками Южного направления (направления в целом, а не фронта!) Маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный; его заместитель по морской части, первый заместитель наркома ВМФ – начальник Главного морского штаба адмирал Иван Степанович Исаков (впоследствии адмирал флота Советского Союза).
На протяжении всего авторского исследования действий ЧФ в начальном периоде войны, несомненно, будет вестись разговор о героизме моряков ЧФ и подразделений Красной армии, действовавших в этом регионе. Но наряду с этим будет проанализировано и имевшее место нежелание советских матросов и солдат, командиров и политработников обоих видов Вооруженных сил воевать за чуждые им интересы. Что, несомненно, в какой-то (скажем прямо: в значительной) мере предопределило характер и направленность действий сил флота. Прежде всего, следует указать, что главное командование ВМФ во главе с талантливым флотоводцем адмиралом Николаем Герасимовичем Кузнецовым (впоследствии адмирал флота Советского Союза) отчетливо осознавало, что основную деятельность по осуществлению разгрома противника придется вести армейским силам, тогда как флот должен будет выполнять второстепенную, вспомогательную роль.
Для того чтобы понять многие нюансы интересующей нас темы, надо бы показать отношения наркома ВМФ и командующего ЧФ в то сложное для этих людей время. Именно так – умышленно не подчеркивая привычное «сложное время для страны», а оставляя «сложное время для этих людей». Что связано со многими психологическими и социальными факторами, под влиянием которых оказались два главных героя, имевших самое непосредственное отношение к сражениям за черноморскую твердыню. При этом наркому пришлось в чрезвычайно сложных условиях управлять не только одним Черноморским флотом, но тремя совершенно разными флотами, находившимися в противоположных географических широтах.
Военные историки послевоенной поры считают, что наиболее эффективной формой поддержки сухопутных войск была высадка морских оперативных и тактических десантов, которых за годы войны было осуществлено в общей сложности 123. Во всех десантах участвовало более четверти миллиона человек, что в среднем составляет около 25 стрелковых дивизий тогдашней РККА. Высадку же этих соединений обеспечивали более 3000 боевых кораблей и вспомогательных судов, почти 10 000 самолетов. Немалую роль в условиях войны играли морские перевозки. Важно это было на севере, после того как противник умелым маневром перерезал Октябрьскую железную дорогу, ее мурманское направление. Важно было и на Балтике, во время обороны Ханко, Моонзундских островов и Ленинграда, и на Черном море, в период обороны Одессы, Севастополя и Кавказского побережья. Тогда силами ВМФ было перевезено около 120 млн. тонн грузов и примерно 10 млн. человек.
Существенный вклад в обеспечение деятельности приморских флангов внесли морская авиация и артиллерия. Летчики за период войны совершили около 75 000 самолетовылетов, уничтожили 1,5 тысячи танков и множество другой боевой техники и вооружений на всех флотах. Морскую артиллерию можно уверенно отнести к огневому щиту военно-морских баз за счет ее дальнобойности и разрушительной силы снарядов.
Военные историки считают, что именно война выдвинула в число талантливых военачальников таких адмиралов, как Н. Г. Кузнецов, И. С. Исаков, А. Г. Головко, Л. А. Владимирский, Ф. С. Октябрьский, В. Ф. Трибуц, И. С. Юмашев; это из категории руководства ВМФ и командующих флотами.
К 22 июня 1941 г. в составе советских ВМФ числилось более 500 надводных кораблей и боевых катеров, 218 подводных лодок, более 2,5 тысячи самолетов и свыше 2000 орудий береговой и зенитной артиллерии. Все эти силы были дислоцированы по четырем изолированным друг от друга театрам военных действий (ТВД). При этом – система базирования и судоремонта не развита, возможности по осуществлению межтеатрового маневра ограничены.
Если с 1927 года в СССР шло восстановление и окончание строительства кораблей, заложенных еще до 1917 года, то в 1937-м в основном строили подлодки и малотоннажные боевые корабли. Начиная с 1938 года началось строительство морского и океанского флота. Что вписывалось в государственную программу подготовки к наступательной войне против вероятного противника. Но действия политических сил Германии и ее нападение на СССР сорвали реализацию планов по строительству большого флота.
К началу немецкой агрессии в постройке находилось 219 боевых кораблей, из которых: 3 – линейных, 3 – тяжелых крейсера, 9 – крейсеров, 47 – лидеров и эскадренных миноносцев и 91 подлодка.
Организационно советский флот состоял из Северного, Балтийского, Черноморского, Тихоокеанского флотов и Амурской, Каспийской и Пинской военных флотилий. ВМФ СССР был подчинен непосредственно народному комиссару ВМФ адмиралу Н. Г. Кузнецову, а в оперативном отношении – народному комиссару обороны страны Маршалу Советского Союза Семену Константиновичу Тимошенко.
После вторжения германского вермахта был сформирован Главный Военный Совет ВМФ под председательством адмирала Н. Г. Кузнецова. Благодаря таланту этого военно-морского начальника на флотах была внедрена разработанная им и сразу же блестяще отработана система оперативных готовностей, которая позволяла в очень сжатые сроки перевести силы флота с мирной учебы в полную боевую готовность; причем сделать все в соответствии с жесткими требованиями уставов и самого наркома ВМФ не только нанести превентивный стратегический удар по всему МВД ВМФ СССР, но и встретить нападение противника, что, несомненно, является уникальным шагом Николая Герасимовича; ибо ни один советский военачальник не додумался готовить вверенные ему особые военные округа, армии, корпуса и дивизии к обороне. Ведь в соответствии со стратегическим планом «Гроза» Красная армия должна была нанести фронтальный удар от Балтики до Черного моря по Европе, не обороняться, а наступать. Благодаря Николаю Герасимовичу Кузнецову ВМФ имел четкие установки по вопросу применения сил флота в перспективе любой войны, будь она наступательной или оборонительной. «Для меня бесспорно одно: И. В. Сталин не только не исключал возможность войны с гитлеровской Германией, напротив, он такую войну считал неизбежной… И. В. Сталин вел подготовку к войне – подготовку широкую и разностороннюю, исходя из намеченных им самим… сроков». Эти слова есть в книге Н. Г. Кузнецова «Накануне».
К началу войны подобные взгляды были конкретизированы и закреплены в руководящих оперативно-тактических документах «Боевой устав Морских сил РККА» 1937 г. и «Временные наставления по ведению морских операций» 1940 г. Именно благодаря этим документам, и особенно последнему, Н. Г. Кузнецовым была осуществлена подготовка флотов к войне за несколько часов!
Очевидно, следует остановиться на пояснении документов, которые регламентируют ту или иную готовность флотов к действиям. Николай Герасимович считал чрезвычайно важным, чтобы командующие флотами и соответствующие командиры соединений и кораблей четко представляли, что следует понимать под «готовностью № 3», «готовностью № 2», «готовностью № 1».
«Готовность № 3» – обычная готовность кораблей и частей, находящихся в строю, т. е. в первой линии. Тогда как первая линия – это корабли, готовые участвовать в морских баталиях, а не те, что находятся в доке, у причала или в ремонте на заводе. В случае «готовности № 3» экипажи кораблей занимаются повседневной боевой подготовкой, живут обычной жизнью, но сохраняют запасы топлива, держат в исправности и в готовности оружие и механизмы корабля.
«Готовность № 2» – намного выше предыдущей. Ибо корабли пополняют все необходимые запасы, еще и еще раз приводят в порядок материальную часть, устанавливают особое дежурство по корабельному расписанию, увольнения на берег всего личного состава сводятся до крайнего минимума, причем это касается и матросов, и командиров. Личный состав остается на местах. В таком состоянии корабли могут пребывать длительное время, хотя от личного состава при этом потребуется определенное напряжение нравственных и физических сил.
И, наконец, самая высшая «готовность № 1», которая объявляется, когда абсолютно ясно, что обстановка является крайне опасной и поворот к мирному времени практически исключен. Все оружие и механизмы боевого корабля должны быть способны немедленно вступить в действие, а весь личный состав обязан находиться на боевых постах и выполнять приказы командира корабля в соответствии с уставом: точно, беспрекословно и в жестком лимите времени. Получив условный сигнал, каждый боевой корабль и каждая часть сил флота действуют по имеющимся у них инструкциям, которыми предусматриваются вскрытие особых пакетов правительства, где указаны время и выход к месту боевых действий.
Н. Г. Кузнецов провел немало времени на каждом из флотов, осуществляя проверки и учения. Эти проверки вскрыли массу недоработок в подготовке сил и средств четырех флотов к наступательным сражениям. К оборонительным мероприятиям ВМФ не готовился. Год понадобился наркому, чтобы флоты научились быстро и точно переходить на повышенную готовность, на «готовность № 1». Пришлось провести огромную работу в штабах, на кораблях и в частях. Борьба шла не только за часы, за минуты, но и за секунды – с момента подачи сигнала до получения доклада командования о готовности флота.
Глава 2
Кто владеет морем и миром
…Как-то возвращаясь с одного из заседаний у Сталина, Кузнецов поймал себя на мысли: а не лучше ли отказаться от запланированных совместно с войсками Одесского особого военного округа учений ЧФ на Черном море?
Николай Герасимович, знавший так много, все же знал далеко не все; однако он понимал, что прошедший май 1941 года и наступивший июнь для руководства страны были чрезвычайно сложным временем в плане международных отношений с рядом государств Европы, с США, и в особенности с союзником – Германией. В сознание Николая Герасимовича неоднократно закрадывалась крамольная мысль, что это союзничество рано или поздно до добра не доведет. Мучая и истязая себя сомнениями, адмирал, находясь по делам у начальника Генштаба Красной армии Маршала Советского Союза Бориса Михайловича Шапошникова, спросил:
– Скажите, Борис Михайлович, каково в планах Ген штаба участие флотов на случай планируемых стратегических операций нашей Красной армии в возможном недалеком будущем?
Шапошников, слушая его, тактично прикрыл чистыми листами бумаги некоторые лежавшие у себя на столе документы и негромко, с хрипотцой в голосе ответил:
– Не спешите, голубчик. Вы в свое время получите все необходимые распоряжения. А сейчас я более вас не задерживаю, у меня много работы.
Так и не получив удовлетворительного ответа, адмирал, возвратившись в свой кабинет, вновь допустил мысль, что ВМФ страны будет играть далеко не ту роль, которую он, как руководитель флота, представлял себе, изучая историю Русского флота со времен Петра Великого. Это острое чувство несправедливой непричастности Николай Герасимович особенно остро почувствовал не тогда, когда вступил в должность наркома ВМФ, а в те крайне напряженные майские и июньские дни 1941 года.
Его не терзало чувство страха или уныния, даже незнание возможного развития дальнейших событий не застало адмирала врасплох, ведь он пытался просчитать их сам, конечно, насколько это возможно. Его беспокойство на данном этапе сводилось к главному: достаточно ли сделано для того, чтобы все четыре флота ВМФ были максимально готовы к тому, чтобы мгновенно отреагировать на то, о чем расплывчато и многозначительно сказал маршал Шапошников «…все в свое время»?
Впрочем, адмирал не сомневался, что в скором времени силы флотов должны будут выйти в океан. Это при условии, если будут достроены, пройдут ходовые и государственные испытания и введены в боевой строй первой линии линкоры, тяжелые крейсеры, крейсеры, лидеры, эсминцы и подлодки. На все это нужно будет еще как минимум от 6 месяцев до 1,5 лет. Но даже те силы флота, которые имеются в наличии на июнь 1941 года, способны лишь частично участвовать в грандиозных замыслах Сталина и его первых военных руководителей. А то, что замыслы существуют, понятно без слов.
Кузнецову вспомнился разговор у Сталина, связанный с гибелью подводной лодки «Д-1» – «Декабрист». Она была первенцем советского подводного кораблестроения и головным кораблем из серии в шесть единиц, носящих революционные имена от «Народовольца» до «Якобинца». Именно с ПЛ «Д-1» была развернута крупномасштабная для мирного времени программа подводного кораблестроения, когда менее чем за 10 лет было построено 250 подлодок разных проектов. Поэтому гибель головного корабля этой программы воспринималась очень болезненно. Сталин приказал искать лодку и сам же позвонил Головко, продублировав собственный приказ. Тогда Кузнецов в присутствии начальника ГМШ адмирала Галлера (уже отстраненного от должности, но еще не передавшего дела адмиралу Исакову) доложил, что, скорее всего, произошла какая-то роковая ошибка или просчет, допущенный командиром лодки капитан-лейтенантом Ельтищевым. В результате он не справился с управлением и не сумел удержать лодку на предельной глубине, и ее раздавило давлением воды.
– Па-а-ачему не справился? – Сталин заговорил с резким грузинским акцентом, что говорило о надвигающемся разносе.
Но, очевидно, собрав свою волю в кулак, он, пронизывая адмиралов жестоким взглядом, спокойно приказал начать тщательное расследование; и воздержался от «строгих оргвыводов». Кузнецову и Галлеру было «поставлено на вид», адмирал Головко получил «строгий выговор». Воспользовавшись этим, адмиралы осмелились и перешли в контратаку, заявив Генсеку, что на флоте острая нехватка личного состава. Галлер попытался сказать, что весь мобилизационный резерв забирает Красная армия, а флоту… его тут же одернул за рукав Кузнецов. Но Сталин, явно услышавший слова отстраненного начальника ГМШ, со свойственной ему гениальностью решил вопрос, словно и не заметив выпада: специалистам срочной службы увеличить срок службы на флоте до 5 лет! А в случае, когда придет время увольнения сразу двух возрастов, увеличить до 7 лет.
Тогда же был поднят вопрос об острой нехватке командного состава. Военно-морские училища не успевали за стремительной программой кораблестроения. Остро недоставало командиров подлодок, строящихся массовыми сериями. Вождь приказал осуществить тайную мобилизацию капитанов и комсостава торгового флота, пропустив их через курсы переподготовки. На специальные курсы подводников направлялись и командиры расформированных кавалерийских частей. Но, несмотря на это, количество военно-морских училищ не увеличивалось с 1937 г.
Тогда же Сталин заговорил о программе военного кораблестроения и жестком контроле за графиком ее выполнения. К концу 1946 г. планировалось построить 16 линкоров, 16 линейных крейсеров, 2 авианосца, 28 легких крейсеров, 20 лидеров, 144 эсминца, 96 сторожевиков, 204 тральщика, 408 подлодок. Адмиралов поразила такая программа: как обеспечить эту гигантскую армаду личным составом?! Адмирал Галлер в свойственной ему интеллигентной манере попытался объяснить вождю, почему пробуксовывает судостроительная программа. Это, по его мнению, объясняется отсутствием плановых поставок оборудования и оружия для кораблей заводами различных отраслей. Галлер являлся сторонником грандиозной сталинской программы создания сверхмощного флота, с помощью которого вождь всех времен и народов стремился достичь окончательной победы над империалистами. И сталинское решение о временном прекращении закладок новых кораблей болезненно было воспринято Галлером. Сталин понимал, что сроки выполнения программы никак не соответствуют срокам операции «Гроза». Потому посчитал необходимым на короткий срок свернуть программу, а Галлера снять с должности и заменить более близким ему по духу адмиралом Исаковым, который к 1917 году успел дослужиться только до мичмана, тогда как Галлер уже был капитаном 1-го ранга, так что имел опыт познания иной жизни и иного флота, да к тому же еще и немецкую кровь в своих венах.
В середине октября Сталин сказал Кузнецову:
– Мне кажется, что Галлера на посту начальника Главно го морского штаба следует заменить Исаковым.
Слова вождя «мне кажется…» никогда не имели иного смысла, кроме как директивного или приказного.
– Галлер – хороший исполнитель, но не достаточно во левой человек, да и оперативно Исаков подготовлен, пожалуй, лучше, – пояснил вождь.
Большей ерунды, что адмирал Исаков «лучше оперативно подготовлен», чем Галлер, сложно было придумать. Кузнецов вздохнул, но не осмелился возразить. Однако спросил:
– Что будем делать с адмиралом Галлером?
– Мы подумаем, – ответил лаконично вождь.
Последняя фраза Сталина «Мы подумаем» испугала наркома, он уже достаточно хорошо изучил вождя и учителя, и сделал последнюю попытку спасти опального адмирала.
– Товарищ Сталин, – сдавленным голосом произнес Кузнецов, – адмирал Галлер в настоящее время незаменим в руководстве наркомата ВМФ, который вы вверили мне.
– Незаменимых людей нет! – отрезал Генсек любимой фразой с сильным грузинским акцентом, который следовало расценить, что адмирал зашел слишком далеко…
– На флоте…
Но Сталин резко прервал и приказал идти к себе.
Да, Николай Герасимович знал многое, но не все. Особенно в части того, что Черноморский флот должен был обеспечить полное господство на Черном море, закрыть Босфор и не допустить перехода на театр военных действий (ТВД) Черного моря каких-либо соединений враждебных флотов. Предусматривалось с помощью 9-го Особого стрелкового корпуса уничтожить флоты Румынии и Болгарии, а если потребуется, то и Турции. Взаимодействуя с войсками Одесского и Закавказского военных округов, обеспечить их приморские фланги, перевозки и десантные операции.
Глубокой осенью, с 26 по 28 ноября 1940 г., уже проводились командно-штабные учения войск Одесского военного округа во главе с генерал-полковником Я. Т. Черевиченко. Где условно решались задачи (которые на деле будут поставлены в мае-июне 1941 г.). В его состав скрытно должна была быть введена самая крупная и мощная армия с порядковым номером «9». На учения был вызван командующий ЧФ вице-адмирал Ф. С. Октябрьский. Задачей округа, взаимодействующего с кораблями ЧФ и Дунайской флотилией, являлся оперативный захват портов от Констанцы до Варны комплексными ударами с суши и моря с последующим выходом на болгаро-турецкую границу.
Ознакомившись с результатом прошедших войсковых и флотских игр, вождь обратил внимание на то, что даже в теории взаимодействие между различными родами войск оставляет желать лучшего… а на практике никакого взаимодействия, скорее всего, и нет, а есть лишь бездарные потуги. В этом вождь был прав, несмотря на то, что не обладал достаточным военно-стратегическим кругозором. Все три вида Вооруженных сил, раздутые на сталинских дрожжах до гигантских размеров, превращались в грозные и одновременно какие-то потешно-аморфные структуры, не желающие иметь друг с другом никаких дел.
Тогда как гигантская пирамида жесткой подчиненности и строжайшей личной ответственности, выстроенная Сталиным и смыкающаяся в его кремлевском кабинете, предполагала четкое взаимодействие всех родов Вооруженных сил.
Ближайший военный советник Генсека Б. М. Шапошников делал максимум возможного, чтобы решить эти проблемы. После его освобождения с поста начальника Генерального штаба назначенный на этот пост генерал армии К.А. Мерецков, в эйфории от гигантского числа войск и боевой техники Красной армии, совершенно забыл о «ничтожных» военно-морских флотах. А если и вспоминал о них, то только когда требовалась доставка войск и боевой техники. Даже артиллерийская поддержка с кораблей была отнесена к разряду неэффективной по опыту войны с Финляндией. По его мнению, у флота какие-то свои автономные планы, которые, кстати говоря, на самом флоте никто не знает, поскольку они полностью существуют только в сознании товарища Сталина.
В некотором роде так оно и было: вождь лелеял свои заветные планы. «Кто владеет морем – тот владеет миром», – писал адмирал Мэхэн; в этом американский военно-морской исследователь был абсолютно прав.
…Итак, Николай Герасимович полагал, что учения на Черноморском флоте совместно с войсками Одесского особого военного округа (ОдОВО) следует отменить; он поручил начальнику Главного морского штаба адмиралу И. С. Исакову позвонить в Генштаб и выяснить мнение по этому вопросу. Но Иван Степанович ответствовал, что ему ничего не сообщили конкретного, что дало бы основания изменить план по части учений. В связи с этим нарком и адмирал Исаков приняли решение дать флоту указания держать оружие и корабли в полной готовности. Руководить учениями в Севастополь выехал Исаков.
Два адмирала договорились, что если обстановка примет чрезвычайный характер, то Исаков уже на месте даст указания командующему ЧФ использовать оружие и корабли флота. После отъезда Ивана Степановича Кузнецову позвонил нарком внутренних дел, Генеральный комиссар госбезопасности Лаврентий Павлович Берия и жестким тоном спросил:
– Почему вы, товарищ Кузнецов, так безответственно относитесь к нашим партийным кадрам? Почему вы в помощь товарищу Исакову не послали группу работников Главного управления политической пропаганды? Вы что думаете, что без контроля партии вы будете творить все, что вам вздумается?
Николай Герасимович, знавший так много, все же знал далеко не все; однако он понимал, что прошедший май 1941 года и наступивший июнь для руководства страны были чрезвычайно сложным временем в плане международных отношений с рядом государств Европы, с США, и в особенности с союзником – Германией. В сознание Николая Герасимовича неоднократно закрадывалась крамольная мысль, что это союзничество рано или поздно до добра не доведет. Мучая и истязая себя сомнениями, адмирал, находясь по делам у начальника Генштаба Красной армии Маршала Советского Союза Бориса Михайловича Шапошникова, спросил:
– Скажите, Борис Михайлович, каково в планах Ген штаба участие флотов на случай планируемых стратегических операций нашей Красной армии в возможном недалеком будущем?
Шапошников, слушая его, тактично прикрыл чистыми листами бумаги некоторые лежавшие у себя на столе документы и негромко, с хрипотцой в голосе ответил:
– Не спешите, голубчик. Вы в свое время получите все необходимые распоряжения. А сейчас я более вас не задерживаю, у меня много работы.
Так и не получив удовлетворительного ответа, адмирал, возвратившись в свой кабинет, вновь допустил мысль, что ВМФ страны будет играть далеко не ту роль, которую он, как руководитель флота, представлял себе, изучая историю Русского флота со времен Петра Великого. Это острое чувство несправедливой непричастности Николай Герасимович особенно остро почувствовал не тогда, когда вступил в должность наркома ВМФ, а в те крайне напряженные майские и июньские дни 1941 года.
Его не терзало чувство страха или уныния, даже незнание возможного развития дальнейших событий не застало адмирала врасплох, ведь он пытался просчитать их сам, конечно, насколько это возможно. Его беспокойство на данном этапе сводилось к главному: достаточно ли сделано для того, чтобы все четыре флота ВМФ были максимально готовы к тому, чтобы мгновенно отреагировать на то, о чем расплывчато и многозначительно сказал маршал Шапошников «…все в свое время»?
Впрочем, адмирал не сомневался, что в скором времени силы флотов должны будут выйти в океан. Это при условии, если будут достроены, пройдут ходовые и государственные испытания и введены в боевой строй первой линии линкоры, тяжелые крейсеры, крейсеры, лидеры, эсминцы и подлодки. На все это нужно будет еще как минимум от 6 месяцев до 1,5 лет. Но даже те силы флота, которые имеются в наличии на июнь 1941 года, способны лишь частично участвовать в грандиозных замыслах Сталина и его первых военных руководителей. А то, что замыслы существуют, понятно без слов.
Кузнецову вспомнился разговор у Сталина, связанный с гибелью подводной лодки «Д-1» – «Декабрист». Она была первенцем советского подводного кораблестроения и головным кораблем из серии в шесть единиц, носящих революционные имена от «Народовольца» до «Якобинца». Именно с ПЛ «Д-1» была развернута крупномасштабная для мирного времени программа подводного кораблестроения, когда менее чем за 10 лет было построено 250 подлодок разных проектов. Поэтому гибель головного корабля этой программы воспринималась очень болезненно. Сталин приказал искать лодку и сам же позвонил Головко, продублировав собственный приказ. Тогда Кузнецов в присутствии начальника ГМШ адмирала Галлера (уже отстраненного от должности, но еще не передавшего дела адмиралу Исакову) доложил, что, скорее всего, произошла какая-то роковая ошибка или просчет, допущенный командиром лодки капитан-лейтенантом Ельтищевым. В результате он не справился с управлением и не сумел удержать лодку на предельной глубине, и ее раздавило давлением воды.
– Па-а-ачему не справился? – Сталин заговорил с резким грузинским акцентом, что говорило о надвигающемся разносе.
Но, очевидно, собрав свою волю в кулак, он, пронизывая адмиралов жестоким взглядом, спокойно приказал начать тщательное расследование; и воздержался от «строгих оргвыводов». Кузнецову и Галлеру было «поставлено на вид», адмирал Головко получил «строгий выговор». Воспользовавшись этим, адмиралы осмелились и перешли в контратаку, заявив Генсеку, что на флоте острая нехватка личного состава. Галлер попытался сказать, что весь мобилизационный резерв забирает Красная армия, а флоту… его тут же одернул за рукав Кузнецов. Но Сталин, явно услышавший слова отстраненного начальника ГМШ, со свойственной ему гениальностью решил вопрос, словно и не заметив выпада: специалистам срочной службы увеличить срок службы на флоте до 5 лет! А в случае, когда придет время увольнения сразу двух возрастов, увеличить до 7 лет.
Тогда же был поднят вопрос об острой нехватке командного состава. Военно-морские училища не успевали за стремительной программой кораблестроения. Остро недоставало командиров подлодок, строящихся массовыми сериями. Вождь приказал осуществить тайную мобилизацию капитанов и комсостава торгового флота, пропустив их через курсы переподготовки. На специальные курсы подводников направлялись и командиры расформированных кавалерийских частей. Но, несмотря на это, количество военно-морских училищ не увеличивалось с 1937 г.
Тогда же Сталин заговорил о программе военного кораблестроения и жестком контроле за графиком ее выполнения. К концу 1946 г. планировалось построить 16 линкоров, 16 линейных крейсеров, 2 авианосца, 28 легких крейсеров, 20 лидеров, 144 эсминца, 96 сторожевиков, 204 тральщика, 408 подлодок. Адмиралов поразила такая программа: как обеспечить эту гигантскую армаду личным составом?! Адмирал Галлер в свойственной ему интеллигентной манере попытался объяснить вождю, почему пробуксовывает судостроительная программа. Это, по его мнению, объясняется отсутствием плановых поставок оборудования и оружия для кораблей заводами различных отраслей. Галлер являлся сторонником грандиозной сталинской программы создания сверхмощного флота, с помощью которого вождь всех времен и народов стремился достичь окончательной победы над империалистами. И сталинское решение о временном прекращении закладок новых кораблей болезненно было воспринято Галлером. Сталин понимал, что сроки выполнения программы никак не соответствуют срокам операции «Гроза». Потому посчитал необходимым на короткий срок свернуть программу, а Галлера снять с должности и заменить более близким ему по духу адмиралом Исаковым, который к 1917 году успел дослужиться только до мичмана, тогда как Галлер уже был капитаном 1-го ранга, так что имел опыт познания иной жизни и иного флота, да к тому же еще и немецкую кровь в своих венах.
В середине октября Сталин сказал Кузнецову:
– Мне кажется, что Галлера на посту начальника Главно го морского штаба следует заменить Исаковым.
Слова вождя «мне кажется…» никогда не имели иного смысла, кроме как директивного или приказного.
– Галлер – хороший исполнитель, но не достаточно во левой человек, да и оперативно Исаков подготовлен, пожалуй, лучше, – пояснил вождь.
Большей ерунды, что адмирал Исаков «лучше оперативно подготовлен», чем Галлер, сложно было придумать. Кузнецов вздохнул, но не осмелился возразить. Однако спросил:
– Что будем делать с адмиралом Галлером?
– Мы подумаем, – ответил лаконично вождь.
Последняя фраза Сталина «Мы подумаем» испугала наркома, он уже достаточно хорошо изучил вождя и учителя, и сделал последнюю попытку спасти опального адмирала.
– Товарищ Сталин, – сдавленным голосом произнес Кузнецов, – адмирал Галлер в настоящее время незаменим в руководстве наркомата ВМФ, который вы вверили мне.
– Незаменимых людей нет! – отрезал Генсек любимой фразой с сильным грузинским акцентом, который следовало расценить, что адмирал зашел слишком далеко…
– На флоте…
Но Сталин резко прервал и приказал идти к себе.
Да, Николай Герасимович знал многое, но не все. Особенно в части того, что Черноморский флот должен был обеспечить полное господство на Черном море, закрыть Босфор и не допустить перехода на театр военных действий (ТВД) Черного моря каких-либо соединений враждебных флотов. Предусматривалось с помощью 9-го Особого стрелкового корпуса уничтожить флоты Румынии и Болгарии, а если потребуется, то и Турции. Взаимодействуя с войсками Одесского и Закавказского военных округов, обеспечить их приморские фланги, перевозки и десантные операции.
Глубокой осенью, с 26 по 28 ноября 1940 г., уже проводились командно-штабные учения войск Одесского военного округа во главе с генерал-полковником Я. Т. Черевиченко. Где условно решались задачи (которые на деле будут поставлены в мае-июне 1941 г.). В его состав скрытно должна была быть введена самая крупная и мощная армия с порядковым номером «9». На учения был вызван командующий ЧФ вице-адмирал Ф. С. Октябрьский. Задачей округа, взаимодействующего с кораблями ЧФ и Дунайской флотилией, являлся оперативный захват портов от Констанцы до Варны комплексными ударами с суши и моря с последующим выходом на болгаро-турецкую границу.
Ознакомившись с результатом прошедших войсковых и флотских игр, вождь обратил внимание на то, что даже в теории взаимодействие между различными родами войск оставляет желать лучшего… а на практике никакого взаимодействия, скорее всего, и нет, а есть лишь бездарные потуги. В этом вождь был прав, несмотря на то, что не обладал достаточным военно-стратегическим кругозором. Все три вида Вооруженных сил, раздутые на сталинских дрожжах до гигантских размеров, превращались в грозные и одновременно какие-то потешно-аморфные структуры, не желающие иметь друг с другом никаких дел.
Тогда как гигантская пирамида жесткой подчиненности и строжайшей личной ответственности, выстроенная Сталиным и смыкающаяся в его кремлевском кабинете, предполагала четкое взаимодействие всех родов Вооруженных сил.
Ближайший военный советник Генсека Б. М. Шапошников делал максимум возможного, чтобы решить эти проблемы. После его освобождения с поста начальника Генерального штаба назначенный на этот пост генерал армии К.А. Мерецков, в эйфории от гигантского числа войск и боевой техники Красной армии, совершенно забыл о «ничтожных» военно-морских флотах. А если и вспоминал о них, то только когда требовалась доставка войск и боевой техники. Даже артиллерийская поддержка с кораблей была отнесена к разряду неэффективной по опыту войны с Финляндией. По его мнению, у флота какие-то свои автономные планы, которые, кстати говоря, на самом флоте никто не знает, поскольку они полностью существуют только в сознании товарища Сталина.
В некотором роде так оно и было: вождь лелеял свои заветные планы. «Кто владеет морем – тот владеет миром», – писал адмирал Мэхэн; в этом американский военно-морской исследователь был абсолютно прав.
…Итак, Николай Герасимович полагал, что учения на Черноморском флоте совместно с войсками Одесского особого военного округа (ОдОВО) следует отменить; он поручил начальнику Главного морского штаба адмиралу И. С. Исакову позвонить в Генштаб и выяснить мнение по этому вопросу. Но Иван Степанович ответствовал, что ему ничего не сообщили конкретного, что дало бы основания изменить план по части учений. В связи с этим нарком и адмирал Исаков приняли решение дать флоту указания держать оружие и корабли в полной готовности. Руководить учениями в Севастополь выехал Исаков.
Два адмирала договорились, что если обстановка примет чрезвычайный характер, то Исаков уже на месте даст указания командующему ЧФ использовать оружие и корабли флота. После отъезда Ивана Степановича Кузнецову позвонил нарком внутренних дел, Генеральный комиссар госбезопасности Лаврентий Павлович Берия и жестким тоном спросил:
– Почему вы, товарищ Кузнецов, так безответственно относитесь к нашим партийным кадрам? Почему вы в помощь товарищу Исакову не послали группу работников Главного управления политической пропаганды? Вы что думаете, что без контроля партии вы будете творить все, что вам вздумается?