Так что, всяко в жизни может статься, и Петруха, конечно, виноват, но … не виновен.
Глава 8
Глава 8
За стенкой слышу дружный хохот. Петя развалился за своим столом, покуривает сигаретку и самодовольно улыбается. Увидев меня, демонстративно хмурится.
– Ты что на людей бросаешься? – спрашиваю у Бритвина.
– Ты же сам сказал.
– Что я тебе сказал?
– Про насильника. Так и сказал, что Дед работает с насильником. А мое отношение к ним ты прекрасно знаешь. Так что, подставил ты меня по всей программе. Вот Леха соврать не даст – все слышал. Выходит, с тебя пузырь за причиненный моральный вред, – вполне серьезно завершает Петя свой монолог.
– Во-первых, не передергивай. Я совсем не это имел в виду.
– Тем более, что ты имел, то я и ввел. – Бритвин и Краснов громко ржут над этой, по их мнению, очень удачной шуткой. – Гони пузырь. – Еще раз напоминает Петя.
– Да иди ты куда подальше. – Стараясь быть невозмутимым, огрызаюсь я. – Если на то пошло, то рассчитываться со мной должен ты и немеренно. Кто сегодня меня на сутки задвинул? Не ты ли?
– А причем здесь я, – наглея на глазах, говорит Петя, – это к Михалычу все претензии, к нему, неродному.
– Ну и хрен с тобой. Теперь, если что, лучше не подходи.
– А куда ты денешься! Ты же старший, тебе и отвечать за нас всех. – Совсем распоясывается Бритвин. Его словам особого значения не придаю, потому, что понимаю – это ответная реакция за устроенный прикол у «Пельменной».
Хлопает входная дверь и в помещение просто врывается взъерошенный Альберт. Не давая нам раскрыть рот для подобающей оценки столь невежливого проникновения в святая – святых, прямо с порога, выпучив глаза, кричит. – Быстро на выезд!! Убийство. Этого нам как раз и не хватало, успеваю подумать я.
– Ты чего разорался? – обрывает Полякова Воробей. – Вбегаешь, как очумелый, слюной брызжешь. Давай конкретно. Кого убили, где?
Альберт переводит дыхание. – Со «скорой» заявка поступила. Труп женщины в квартире, огнестрел. Соков уже в курсе. Приказал всех в адрес направить. Группу из Главка уже вызвали. Давайте быстрее! – жалобно просит Альберт.
– А Галевичу доложил? – интересуюсь я.
– Он вместе с Михалычем на совещании в управе.
– Адрес-то какой…… Гаврила? – Насмешливо спрашивает Воробей и тут же чертыхается – это его территория. Ни слова больше не говоря, начинает неторопливо собираться. Я тоже одеваюсь, беру дежурную папку и жду Воробья.
– Машина где? – спрашиваю Альберта, заранее зная ответ.
– На ней Соков уехал.
– А как мы, по твоему мнению, до места добираться должны? – раздраженно шипит Птицин,
– Ребята, – мнется Альберт. – А я здесь причем. Сказано, вас направить, вот я и направляю. Доберетесь как-то, своим ходом.
– Ладно, все ясно, – безнадежно машет рукой Воробей. – Поехали на моей. Петро! Будьте с Лехой и Андреем на месте. Я из адреса отзвонюсь, тогда и подскочите. Ну что, вперед и с песнями.
– Милиционера я туда направил. – Вдогонку нам сообщает Поляков.
– Молодец, службу знаешь. – Не оборачиваясь, бросает Толя.
На улице сумерки. Через десять минут подъезжаем к типовой пятиэтажке-«хрущевке» начала шестидесятых годов. Точно в такой же проживаю и я. По обшарпанной лестнице поднимаемся на третий этаж. Вот и нужная квартира. На лестничной площадке стоит постовой.
– Привет, Саня. – Здороваюсь с ним за руку. – В адресе кто есть?
– Только бабка – свекровь потерпевшей. Больше никого. Дверь не заперта, заходите, – добавляет он, видя, что я потянулся к звонку.
Спрятав руку в рукав куртки, берусь за дверную ручку и тяну на себя. Первым захожу в коридор, осматриваюсь. Я нахожусь в ничем не примечательной, трехкомнатной малогабаритке, уже требующей хотя бы косметического ремонта. С кухни, навстречу нам семенит заплаканная женщина весьма преклонного возраста. Воробей выступает вперед.
– Здравствуйте, гражданка. Что у вас произошло?
Женщина указывает на дверь комнаты. – Вот там.
Прошу Анну Ивановну, так зовут бабулю, в комнату не заходить, и открываю дверь. Следом заходит Воробей. Для себя сразу отмечаю, что обстановка в комнате не нарушена. Воробей уже склонился над трупом. Это женщина лет тридцати. Наверное, при жизни довольно миловидная. Что ж – смерть не красит. Ее правая рука откинута в сторону, пальцы полусогнуты. В области груди, чуть слева, на халате имеется отверстие. Ткань вокруг него пропитана уже успевшей подсохнуть кровью. Приглядываюсь. Края опалены. Значит, выстрел произведен в упор. Воробей тоже все прекрасно видит. Больше ничего не трогаем. Скоро должна прибыть дежурная группа. Криминалисты очень не любят, когда кто-то без них суется осматривать место преступления. Обычно этим грешат, в первую очередь, руководители всех звеньев, не относящиеся к оперативным службам, которые, видимо из чистого любопытства, как мухи на г…. мед, слетаются на подобные происшествия. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что реально помочь ничем не в состоянии, они все же лично осматривают место и дают указания, которые никто выполнять не будет. Затем, с чувством выполненного долга убывают восвояси, оставив после себя несметное количество четких и смазанных следов, установить принадлежность которых в дальнейшем просто невозможно.
– Ты что на людей бросаешься? – спрашиваю у Бритвина.
– Ты же сам сказал.
– Что я тебе сказал?
– Про насильника. Так и сказал, что Дед работает с насильником. А мое отношение к ним ты прекрасно знаешь. Так что, подставил ты меня по всей программе. Вот Леха соврать не даст – все слышал. Выходит, с тебя пузырь за причиненный моральный вред, – вполне серьезно завершает Петя свой монолог.
– Во-первых, не передергивай. Я совсем не это имел в виду.
– Тем более, что ты имел, то я и ввел. – Бритвин и Краснов громко ржут над этой, по их мнению, очень удачной шуткой. – Гони пузырь. – Еще раз напоминает Петя.
– Да иди ты куда подальше. – Стараясь быть невозмутимым, огрызаюсь я. – Если на то пошло, то рассчитываться со мной должен ты и немеренно. Кто сегодня меня на сутки задвинул? Не ты ли?
– А причем здесь я, – наглея на глазах, говорит Петя, – это к Михалычу все претензии, к нему, неродному.
– Ну и хрен с тобой. Теперь, если что, лучше не подходи.
– А куда ты денешься! Ты же старший, тебе и отвечать за нас всех. – Совсем распоясывается Бритвин. Его словам особого значения не придаю, потому, что понимаю – это ответная реакция за устроенный прикол у «Пельменной».
Хлопает входная дверь и в помещение просто врывается взъерошенный Альберт. Не давая нам раскрыть рот для подобающей оценки столь невежливого проникновения в святая – святых, прямо с порога, выпучив глаза, кричит. – Быстро на выезд!! Убийство. Этого нам как раз и не хватало, успеваю подумать я.
– Ты чего разорался? – обрывает Полякова Воробей. – Вбегаешь, как очумелый, слюной брызжешь. Давай конкретно. Кого убили, где?
Альберт переводит дыхание. – Со «скорой» заявка поступила. Труп женщины в квартире, огнестрел. Соков уже в курсе. Приказал всех в адрес направить. Группу из Главка уже вызвали. Давайте быстрее! – жалобно просит Альберт.
– А Галевичу доложил? – интересуюсь я.
– Он вместе с Михалычем на совещании в управе.
– Адрес-то какой…… Гаврила? – Насмешливо спрашивает Воробей и тут же чертыхается – это его территория. Ни слова больше не говоря, начинает неторопливо собираться. Я тоже одеваюсь, беру дежурную папку и жду Воробья.
– Машина где? – спрашиваю Альберта, заранее зная ответ.
– На ней Соков уехал.
– А как мы, по твоему мнению, до места добираться должны? – раздраженно шипит Птицин,
– Ребята, – мнется Альберт. – А я здесь причем. Сказано, вас направить, вот я и направляю. Доберетесь как-то, своим ходом.
– Ладно, все ясно, – безнадежно машет рукой Воробей. – Поехали на моей. Петро! Будьте с Лехой и Андреем на месте. Я из адреса отзвонюсь, тогда и подскочите. Ну что, вперед и с песнями.
– Милиционера я туда направил. – Вдогонку нам сообщает Поляков.
– Молодец, службу знаешь. – Не оборачиваясь, бросает Толя.
На улице сумерки. Через десять минут подъезжаем к типовой пятиэтажке-«хрущевке» начала шестидесятых годов. Точно в такой же проживаю и я. По обшарпанной лестнице поднимаемся на третий этаж. Вот и нужная квартира. На лестничной площадке стоит постовой.
– Привет, Саня. – Здороваюсь с ним за руку. – В адресе кто есть?
– Только бабка – свекровь потерпевшей. Больше никого. Дверь не заперта, заходите, – добавляет он, видя, что я потянулся к звонку.
Спрятав руку в рукав куртки, берусь за дверную ручку и тяну на себя. Первым захожу в коридор, осматриваюсь. Я нахожусь в ничем не примечательной, трехкомнатной малогабаритке, уже требующей хотя бы косметического ремонта. С кухни, навстречу нам семенит заплаканная женщина весьма преклонного возраста. Воробей выступает вперед.
– Здравствуйте, гражданка. Что у вас произошло?
Женщина указывает на дверь комнаты. – Вот там.
Прошу Анну Ивановну, так зовут бабулю, в комнату не заходить, и открываю дверь. Следом заходит Воробей. Для себя сразу отмечаю, что обстановка в комнате не нарушена. Воробей уже склонился над трупом. Это женщина лет тридцати. Наверное, при жизни довольно миловидная. Что ж – смерть не красит. Ее правая рука откинута в сторону, пальцы полусогнуты. В области груди, чуть слева, на халате имеется отверстие. Ткань вокруг него пропитана уже успевшей подсохнуть кровью. Приглядываюсь. Края опалены. Значит, выстрел произведен в упор. Воробей тоже все прекрасно видит. Больше ничего не трогаем. Скоро должна прибыть дежурная группа. Криминалисты очень не любят, когда кто-то без них суется осматривать место преступления. Обычно этим грешат, в первую очередь, руководители всех звеньев, не относящиеся к оперативным службам, которые, видимо из чистого любопытства, как мухи на г…. мед, слетаются на подобные происшествия. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что реально помочь ничем не в состоянии, они все же лично осматривают место и дают указания, которые никто выполнять не будет. Затем, с чувством выполненного долга убывают восвояси, оставив после себя несметное количество четких и смазанных следов, установить принадлежность которых в дальнейшем просто невозможно.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента