Страница:
Или, бывало, вечером начнут рассказывать у камелька всякие такие небылицы, что у иного мороз по коже пробирает, и скажут подчас слушатели: «Ах, как страшно!», а младший сидит себе в углу, тоже слушает, и никак ему невдомёк, что это значит – страшно.
– Вот все говорят: «Мне страшно! Страшно!», а мне вот ничуть не страшно. Это, пожалуй, дело такое, в котором я тоже ничего не смыслю.
Однажды и говорит ему отец:
– Эй, послушай, ты, там в углу! Ты вон гляди какой уже большой вырос и силы набрался, надо будет тебе тоже чему-нибудь научиться, чтобы хлеб себе зарабатывать. Видишь, как брат твой старается, а ты ни к чему не гож.
– Эх, батюшка, – ответил младший сын, – я бы охотно чему-нибудь научился; и раз уж на то пошло, то хотелось бы мне научиться, чтоб было мне страшно; в этом деле, видно, я ещё ничего не смыслю.
Услыхав это, старший брат посмеялся и подумал: «Боже ты мой, какой, однако, у меня брат дурень, из него никогда ничего не получится; кто хочет чем-нибудь сделаться, должен быть изворотлив».
Вздохнул отец и говорит младшему сыну:
– Уж чему-чему, а страху ты должен научиться; но на хлеб себе этим вряд ли ты заработаешь.
А тут вскоре зашёл к ним в гости пономарь. Стал ему отец на свою беду жаловаться и рассказал, что младший сын у него несмышлёный – ничего не знает, ничему не учится.
– Вы только подумайте, спрашиваю я у него, чем ты хлеб себе зарабатывать хочешь, а он говорит: хотел бы я страху научиться.
– Если уж на то пошло, – ответил пономарь, – этому он мог бы у меня научиться; вы его только ко мне пришлите, а я уж его пообтешу как следует.
Отец остался этим доволен и подумал: «Вот всё ж таки парня как-нибудь да пристрою».
И вот взял его пономарь жить у себя в доме, и должен был парень звонить в колокол. Спустя несколько дней разбудил его раз пономарь в полночь, велел ему встать, взобраться на колокольню и звонить в колокол.
«Уж теперь-то ты страху научишься», – подумал пономарь, а сам тайком пробрался на колокольню; и только парень взобрался наверх и успел повернуться, чтоб взяться за верёвку от колокола, видит – стоит на лестнице, как раз напротив окошка, какая-то фигура в белом.
– Кто это? – крикнул он; но фигура в белом ничего не ответила и не двинулась, не шелохнулась.
– Отвечай, – закричал парень, – или убирайся прочь отсюда, здесь тебе по ночам делать нечего!
Но пономарь продолжал стоять и даже с места не сдвинулся, чтоб парень подумал, что это стоит привидение.
Крикнул парень второй раз:
– Чего тебе здесь надобно? Коли ты человек порядочный, то отвечай, а не то я сброшу тебя вниз с лестницы.
Тут пономарь подумал: «До этого дело, пожалуй, не дойдёт», – он не проронил ни звука и стоял, точно вкопанный. Парень окликнул его в третий раз, но напрасно: тогда он подбежал и сбросил привидение с лестницы вниз, и покатилось оно с десяти ступенек, да так и осталось лежать в углу.
Отзвонил парень в колокол, вернулся домой и, ни слова не сказав, улёгся в постель и продолжал себе спать дальше. Долго дожидалась своего мужа пономариха, а он всё не возвращался. Наконец стало ей страшно, она разбудила парня и спрашивает:
– Не знаешь ли ты, куда это мой муж запропал? Ведь он на колокольню взобрался раньше тебя.
– Не знаю, – ответил парень, – но я видел, что кто-то стоял на лестнице напротив слухового окошка, ничего не отвечал, уходить не хотел, я и счёл его за вора и сбросил вниз. Сходите туда да поглядите, не он ли это, а то мне, право, будет жалко.
Кинулась пономариха туда и нашла своего мужа; он лежал в углу и стонал, – сломал себе ногу.
Она принесла его с колокольни и бросилась, громко причитая, к отцу парня.
– А парень-то ваш, – сказала она, – большой беды наделал, сбросил моего мужа вниз с лестницы, и тот сломал ногу. Забирайте-ка вы от нас своего шалопая.
Испугался отец, прибежал туда и начал бранить сына:
– Что это у тебя за проделки такие, уж не сам ли чёрт тебе их внушил?
– Батюшка, – ответил сын, – да выслушайте меня, я-то вовсе тут не виноват. Пономарь стоял на колокольне ночью, как человек, замысливший недоброе дело; я не знал, кто это, и трижды просил его отозваться или уйти.
– Эх, сказал отец, будет мне с тобой одно только горе. Убирайся ты с моих глаз долой, я и знать тебя больше не хочу.
– Хорошо, батюшка, я охотно уйду, но вы уж погодите, пока наступит день; я тогда уйду от вас и пойду страху учиться, – вот и обучусь ремеслу, что меня прокормить сможет.
– Учись себе чему хочешь, – сказал отец, – мне всё равно. На тебе пятьдесят талеров, ступай с ними куда хочешь, да только не смей говорить никому, откуда ты родом и кто твой отец, а то мне за тебя стыдно будет.
– Ладно, батюшка, как вам будет угодно; а если вы от меня большего не требуете, то я выполню всё как следует.
Только стало светать, сунул юноша в карман свои пятьдесят талеров и вышел на большую дорогу; шёл он и всё твердил про себя одно и то же: «Вот если б стало мне страшно! Вот если б стало мне страшно!»
Услыхал эти слова какой-то прохожий и подошёл к нему. Прошли они некоторое время вместе и увидели виселицу, и говорит ему тот прохожий:
– Видишь, вон стоит дерево, а на нём семеро с дочкой заплечных дел мастера свадьбу справили и теперь летать обучаются. Садись-ка ты под этим деревом, и как дождёшься ночи, то и страху научишься.
– Ежели это всё, – ответил парень, – то дело это нетрудное; раз я так скоро научусь страху, то ты получишь от меня за это пятьдесят талеров; только приходи ко мне утром пораньше.
Подошёл парень к виселице, уселся под нею и стал сумерек дожидаться. Стало ему холодно, и он развёл костёр; но к полуночи поднялся такой холодный ветер, что, несмотря на костёр, он никак не мог согреться. И начал ветер раскачивать повешенных, и они толкали один другого то туда, то сюда, и он подумал: «Я вот зябну внизу у костра, а каково же им там наверху мёрзнуть да друг об дружку стукаться». А так как был он жалостлив, то приставил лесенку, взобрался на виселицу, отвязал всех одного за другим и стащил всех семерых вниз. Потом он раздул огонь, разгорелось пламя сильней, и он усадил всех вокруг костра греться. Сидели они не двигаясь, и вдруг загорелась на них одежда. Тогда он говорит:
– Вы будьте с огнём поосторожней, а не то я вас вздёрну опять на виселицу.
Но мертвецы ничего не слыхали, они молчали и не обратили вниманья на то, что их лохмотья горят. Тут рассердился он и говорит:
– Ежели вы не будете осторожны, то я выручать вас не стану, а сгореть вместе с вами у меня нет никакой охоты, – и повесил их всех одного за другим опять. Потом он подсел к костру и уснул. Является на другое утро к нему тот прохожий получить с него пятьдесят талеров и говорит:
– Ну, теперь ты узнал, что такое страх?
– Нет, – ответил парень, – да откуда же мне было его узнать-то?
Ведь те, что там наверху, и рта не раскрыли и такими дураками оказались, что сожгли все свои старые лохмотья.
Понял тогда прохожий, что пятидесяти талеров ему с него не получить, и сказал, уходя:
– Такого я ещё ни разу на свете не видывал.
И отправился парень дальше своей дорогой и принялся снова про себя бормотать:
– Ах, если бы стало мне страшно! Ах, если бы стало мне страшно!
Услыхал это один извозчик, который шёл сзади него, и спрашивает:
– Кто ты такой?
– Не знаю, – ответил парень.
Начал извозчик его расспрашивать:
– А ты откуда?
– Не знаю.
– А кто твой отец?
– Этого мне говорить не велено.
– А что ж ты это всё про себя бормочешь?
– Э-э, – ответил парень, – да я хотел, чтоб мне стало страшно, да никто не может меня этому научить.
– Не болтай глупостей, – сказал извозчик, – только ступай со мной, и уж я тебе докажу, что я это сделаю.
Отправился парень вместе с извозчиком. Подошли они под вечер к харчевне и решили в ней заночевать. Входит парень в комнату и говорит опять:
– Вот если б стало мне страшно! Если б стало мне страшно!
Услыхал то хозяин харчевни, засмеялся и сказал:
– Если тебе этого так хочется, то случай для этого здесь, пожалуй, подвернётся.
– Ах, помолчал бы ты лучше, – сказала хозяйка, – не один уже смельчак жизнью своей поплатился, и жаль мне красивых глаз, если они больше света не увидят.
Но парень ответил:
– Ежели это и вправду так трудно, то мне бы хотелось этому научиться, ведь ради этого я и отправился странствовать.
И он не давал хозяину покоя до тех пор, пока тот наконец не рассказал ему, что неподалёку находится заколдованный замок, где страху научиться уж наверняка можно, если парень только согласится провести там три ночи подряд.
И обещал король тому, кто на это дело отважится, отдать дочь свою в жёны; а королевна – самая красивая девушка, какая только есть на свете; и запрятаны в замке большие сокровища, которые стерегут злые духи; и если эти сокровища расколдовать, то сделают они бедняка богатым. И будто много людей побывало в этом замке, но никто из них до сих пор назад не вернулся.
Пришёл парень на другое утро к королю и говорит:
– Если будет дозволено, то хотелось бы мне очень провести три ночи в заколдованном замке.
Посмотрел на него король, и так как парень ему понравился, то сказал он:
– Вдобавок ты можешь попросить у меня ещё три вещи, но это должны быть предметы неодушевлённые; ты их можешь взять с собой в замок.
Парень ответил:
– В таком случае я прошу дать мне огня, столярный станок и токарный вместе с резцом.
Король велел отнести всё это днём для него в замок. С наступлением ночи поднялся парень туда, развёл в комнате огонь, поставил рядом с собой столярный станок, а сам на токарный уселся.
– Ах, если б стало мне страшно! – сказал он. – Но, пожалуй, я и здесь страху не научусь.
Собрался он в полночь разворошить огонь, стал его раздувать, и вдруг в углу что-то закричало: «Мяу-мяу! Как нам холодно!»
– Эй, вы, дураки, – крикнул парень, – чего кричите? Ежели вам холодно, то ступайте сюда, подсаживайтесь к огню и грейтесь.
И только он это сказал, как прыгнули к нему две громадные чёрные кошки, уселись рядом с ним по бокам и дико на него поглядели своими огненными глазами. Только они согрелись, и говорят:
– Приятель, а давай-ка в карты сыграем.
– Отчего ж не сыграть, – ответил парень, – но покажите-ка сперва мне ваши лапы.
И выпустили кошки свои когти.
– Э-э, – сказал он, – да какие у вас, однако, длинные когти! Постойте-ка, их надо будет сначала маленько пообстричь.
И он схватил кошек за шиворот, поднял их на столярный станок и крепко прикрутил им лапы.
– Я вас узнал по когтям, – сказал он, – и в карты играть у меня охота пропала.
Он убил их и выбросил за окошко в воду. Только угомонил он этих двух и хотел было подсесть опять к своему камельку, как вдруг появились из всех углов и закоулков чёрные кошки и чёрные псы на раскалённых цепях; их становилось всё больше и больше, и ему некуда было от них податься; они страшно кричали, наступали на огонь, разбросали его и хотели было его потушить.
Некоторое время он смотрел на это спокойно, но наконец это его разозлило, он схватил свой резец и крикнул: «Прочь отсюда, сволочь!» – и кинулся на них. Часть из них успела отскочить в сторону, а других он убил и выбросил в пруд. Потом он вернулся назад, раздул опять из искры огонёк, и глаза стали у него смежаться: захотелось ему поспать. Оглянулся он – видит в углу большую кровать.
– Это как раз мне кстати, – сказал он и улёгся в неё. Но только хотел он закрыть глаза, как начала кровать сама двигаться и покатилась по всему замку.
– Оно, пожалуй, ничего, – сказал он, – но лучше бы она остановилась.
Но кровать продолжала катиться, будто в неё запрягли шестерик лошадей, – через пороги и лестницы, то вниз, то вверх; и вдруг – гуп-гуп! – опрокинулась кровать вверх ножками, и словно какая гора на него навалилась. Но парень посбрасывал с себя одеяла и подушки, выбрался и сказал:
– Ну, пусть себе катается тот, у кого есть на это охота, – лёг у своего очага и проспал до самого утра.
Наутро явился король и, увидев, что парень лежит на земле, подумал, что его погубили привидения и что он уже мёртвый. И сказал король:
– А жалко мне парня-красавца.
Услыхал это парень, поднялся и говорит:
– Нет, до этого ещё далеко!
Удивился король, обрадовался и спросил, что здесь с ним было.
– Всё было хорошо, – ответил юноша, – одна ночь прошла, пройдут и две остальные.
Пришёл парень к хозяину харчевни, а тот так и вытаращил глаза от изумления.
– Не думал я никак, – сказал он, – увидеть тебя в живых. Ну что, научился страху?
– Нет, – ответил тот, – всё было попусту. Ах, если бы кто рассказал мне, что это такое!
На вторую ночь отправился парень опять в старый замок, подсел к камельку и завёл снова свою старую песенку: «Если б стало мне страшно!» Наступила полночь, послышались шумы и стуки, сперва тихие, потом посильнее, потом опять стало тихо; и показалась наконец из трубы с громким воплем половина человека и рухнула прямо перед ним.
– Гей, – крикнул парень, – а где же другая половина? Этого мало!
Снова поднялся шум, всё загрохотало, загремело, завыло, и вот выпала из трубы и другая половина.
– Постой, – сказал парень, – я сперва раздую для тебя огонёк.
Раздул, оглянулся, видит – сомкнулись обе половины, и страшный человек уселся на его место.
– Такого уговору у нас не было, – сказал парень, – скамейка моя.
Хотел было человек его столкнуть, но парень не поддался, толкнул его со всей силы и уселся опять на своё место.
И выпало затем из трубы один за другим много ещё таких же людей. Они притащили кости мертвецов и два черепа, расставили их и начали играть в кегли.
Захотелось и парню сыграть тоже, вот он и спрашивает:
– Послушайте-ка, вы, нельзя ли и мне с вами сыграть?
– Пожалуй, если деньги у тебя водятся.
– Денег достаточно, – сказал парень, – да кегли-то у вас недостаточно круглые.
Взял он черепа, поставил их на токарный станок, пообточил, и стали они покруглей.
– Так-то будут они лучше кататься, – сказал он. – Эге, теперь дело пойдёт веселей!
Сыграл он с ними и проиграл немного денег. Но вот пробило двенадцать часов, и вмиг всё перед ним исчезло. Он улёгся и спокойно уснул.
Приходит на другое утро король узнать, как там было дело.
– Ну, каково пришлось тебе на сей раз? – спросил он.
– Да я в кегли играл, – ответил парень, – и несколько геллеров проиграл.
– А разве тебе не было страшно?
– Да что вы, – сказал парень, – весело было. Эх, узнать бы мне только, что такое страх!
На третью ночь уселся парень опять на станок и с такой досадой говорит:
– Эх-х, если бы стало мне страшно!
А время уже подошло к ночи, и вот явилось шестеро громадных людей, они принесли погребальные носилки.
А парень и говорит:
– Ага, это, должно быть, мой двоюродный братец, что несколько дней тому назад умер, – и он поманил его пальцем и кликнул:
– Ступай сюда, братец, ступай!
Они опустили гроб на землю, парень подошёл к нему и снял крышку: и лежал в нём мертвец. Пощупал парень ему лицо, и было оно как лёд холодное.
– Погоди, – сказал он, – я тебя маленько обогрею, – подошёл к очагу, согрел руку и положил её мертвецу на лицо, но тот остался холодным. Тогда вытащил парень мертвеца из гроба, подсел к камельку, положил мертвеца к себе на колени и начал растирать ему руки, чтоб кровь разошлась по жилам. Но когда и это не помогло, то парню пришло в голову: «Если лечь с ним в постель вместе, то можно будет лучше его согреть», – и он перенёс мертвеца на постель, укрыл его и улёгся с ним рядом. Тут вскоре мертвец согрелся и задвигался. А парень и говорит:
– Вот видишь, братец, я тебя и отогрел!
Тут поднялся мертвец и крикнул:
– А теперь я тебя задушу!
– Что? – сказал парень. – Так-то ты меня хочешь отблагодарить? Раз так, то возвращайся опять к себе в гроб, – и он поднял мертвеца, бросил его в гроб и прикрыл крышкой; потом явилось шестеро человек и его унесли.
– Всё никак не становится мне страшно, – сказал парень, – этак, пожалуй, я за всю свою жизнь страху не научусь!
Тогда выступил вперёд один из людей, он был ростом повыше остальных и на вид такой страшный; но был он стар, и была у него длинная седая борода.
– Ах ты мальчишка! – крикнул он. – Ты скоро узнаешь, что такое страх, ты должен умереть.
– Не так-то уж скоро, – ответил парень, – ведь я-то должен сам при этом присутствовать.
– Нет, уж тебя я схвачу, – пригрозило страшилище.
– Потише, потише, нечего руки протягивать! Если ты силён, то и я не слабей тебя, а может, и посильней буду.
– Это мы посмотрим, – сказал старик, – если ты посильнее меня, то я тебя отпущу; подходи, давай-ка померяемся!
И он повёл его по тёмным переходам в кузницу, взял топор и одним махом вогнал наковальню в землю.
– Я сумею ещё почище, – сказал парень, – и подошёл к другой наковальне.
Старик, желая посмотреть, стал рядом, и белая его борода опустилась до самой земли. Тут схватил парень топор, расколол наковальню надвое и защемил заодно бороду старика.
– Вот ты и попался, – сказал парень, – теперь твой черёд помирать. – Он схватил железный лом и кинулся с ним на старика. Начал старик стонать и просить над ним сжалиться и пообещал парню большие богатства. Вытащил тогда парень топор и отпустил старика.
Повёл его старик опять в замок и показал ему в подземелье три сундука, полных золотом.
– Одна часть золота, – сказал он, – беднякам, другая – королю, а третья часть – тебе.
Между тем пробило двенадцать часов, и дух исчез, и парень остался один в потёмках.
– Однако выбраться отсюда я, пожалуй, сумею, – сказал он и стал пробираться ощупью; нашёл дорогу в комнату и уснул у своего очага.
Приходит утром король и спрашивает:
– Ну что, теперь-то ты страху научился?
– Нет, – ответил юноша, – да и что тут было? Побывал здесь мой покойный двоюродный братец, и приходил какой-то бородач, много денег мне указал в подземелье, но что такое страх, так мне до сих пор никто и не сказал.
И сказал король:
– Ты замок этот расколдовал и можешь теперь на моей дочери жениться.
– Это очень хорошо, – ответил парень, – но что такое страх, я так до сих пор и не знаю.
Вот принесли наверх из подземелья золото и отпраздновали свадьбу, но молодой король, как ни любил свою жену и как ни был ею доволен, всё же всегда повторял:
– Если бы стало мне страшно, если бы стало мне страшно!
Наконец ей это надоело. И говорит раз служанка королеве:
– В этом деле я помогу, уж он страху научится.
Пошла она к ручью, что протекал в саду, и набрала полный ушат пескарей. Ночью, только молодой король уснул, стащила жена с него одеяло и вылила на него полный ушат холодной воды с пескарями, и начали маленькие рыбки прыгать и барахтаться по телу молодого короля, тут он проснулся да как закричит:
– Ой, милая жена, как мне страшно, как страшно! Да, теперь я уж знаю, что такое страх!
5. Волк и семеро козлят
6. Верный Иоганнес
– Вот все говорят: «Мне страшно! Страшно!», а мне вот ничуть не страшно. Это, пожалуй, дело такое, в котором я тоже ничего не смыслю.
Однажды и говорит ему отец:
– Эй, послушай, ты, там в углу! Ты вон гляди какой уже большой вырос и силы набрался, надо будет тебе тоже чему-нибудь научиться, чтобы хлеб себе зарабатывать. Видишь, как брат твой старается, а ты ни к чему не гож.
– Эх, батюшка, – ответил младший сын, – я бы охотно чему-нибудь научился; и раз уж на то пошло, то хотелось бы мне научиться, чтоб было мне страшно; в этом деле, видно, я ещё ничего не смыслю.
Услыхав это, старший брат посмеялся и подумал: «Боже ты мой, какой, однако, у меня брат дурень, из него никогда ничего не получится; кто хочет чем-нибудь сделаться, должен быть изворотлив».
Вздохнул отец и говорит младшему сыну:
– Уж чему-чему, а страху ты должен научиться; но на хлеб себе этим вряд ли ты заработаешь.
А тут вскоре зашёл к ним в гости пономарь. Стал ему отец на свою беду жаловаться и рассказал, что младший сын у него несмышлёный – ничего не знает, ничему не учится.
– Вы только подумайте, спрашиваю я у него, чем ты хлеб себе зарабатывать хочешь, а он говорит: хотел бы я страху научиться.
– Если уж на то пошло, – ответил пономарь, – этому он мог бы у меня научиться; вы его только ко мне пришлите, а я уж его пообтешу как следует.
Отец остался этим доволен и подумал: «Вот всё ж таки парня как-нибудь да пристрою».
И вот взял его пономарь жить у себя в доме, и должен был парень звонить в колокол. Спустя несколько дней разбудил его раз пономарь в полночь, велел ему встать, взобраться на колокольню и звонить в колокол.
«Уж теперь-то ты страху научишься», – подумал пономарь, а сам тайком пробрался на колокольню; и только парень взобрался наверх и успел повернуться, чтоб взяться за верёвку от колокола, видит – стоит на лестнице, как раз напротив окошка, какая-то фигура в белом.
– Кто это? – крикнул он; но фигура в белом ничего не ответила и не двинулась, не шелохнулась.
– Отвечай, – закричал парень, – или убирайся прочь отсюда, здесь тебе по ночам делать нечего!
Но пономарь продолжал стоять и даже с места не сдвинулся, чтоб парень подумал, что это стоит привидение.
Крикнул парень второй раз:
– Чего тебе здесь надобно? Коли ты человек порядочный, то отвечай, а не то я сброшу тебя вниз с лестницы.
Тут пономарь подумал: «До этого дело, пожалуй, не дойдёт», – он не проронил ни звука и стоял, точно вкопанный. Парень окликнул его в третий раз, но напрасно: тогда он подбежал и сбросил привидение с лестницы вниз, и покатилось оно с десяти ступенек, да так и осталось лежать в углу.
Отзвонил парень в колокол, вернулся домой и, ни слова не сказав, улёгся в постель и продолжал себе спать дальше. Долго дожидалась своего мужа пономариха, а он всё не возвращался. Наконец стало ей страшно, она разбудила парня и спрашивает:
– Не знаешь ли ты, куда это мой муж запропал? Ведь он на колокольню взобрался раньше тебя.
– Не знаю, – ответил парень, – но я видел, что кто-то стоял на лестнице напротив слухового окошка, ничего не отвечал, уходить не хотел, я и счёл его за вора и сбросил вниз. Сходите туда да поглядите, не он ли это, а то мне, право, будет жалко.
Кинулась пономариха туда и нашла своего мужа; он лежал в углу и стонал, – сломал себе ногу.
Она принесла его с колокольни и бросилась, громко причитая, к отцу парня.
– А парень-то ваш, – сказала она, – большой беды наделал, сбросил моего мужа вниз с лестницы, и тот сломал ногу. Забирайте-ка вы от нас своего шалопая.
Испугался отец, прибежал туда и начал бранить сына:
– Что это у тебя за проделки такие, уж не сам ли чёрт тебе их внушил?
– Батюшка, – ответил сын, – да выслушайте меня, я-то вовсе тут не виноват. Пономарь стоял на колокольне ночью, как человек, замысливший недоброе дело; я не знал, кто это, и трижды просил его отозваться или уйти.
– Эх, сказал отец, будет мне с тобой одно только горе. Убирайся ты с моих глаз долой, я и знать тебя больше не хочу.
– Хорошо, батюшка, я охотно уйду, но вы уж погодите, пока наступит день; я тогда уйду от вас и пойду страху учиться, – вот и обучусь ремеслу, что меня прокормить сможет.
– Учись себе чему хочешь, – сказал отец, – мне всё равно. На тебе пятьдесят талеров, ступай с ними куда хочешь, да только не смей говорить никому, откуда ты родом и кто твой отец, а то мне за тебя стыдно будет.
– Ладно, батюшка, как вам будет угодно; а если вы от меня большего не требуете, то я выполню всё как следует.
Только стало светать, сунул юноша в карман свои пятьдесят талеров и вышел на большую дорогу; шёл он и всё твердил про себя одно и то же: «Вот если б стало мне страшно! Вот если б стало мне страшно!»
Услыхал эти слова какой-то прохожий и подошёл к нему. Прошли они некоторое время вместе и увидели виселицу, и говорит ему тот прохожий:
– Видишь, вон стоит дерево, а на нём семеро с дочкой заплечных дел мастера свадьбу справили и теперь летать обучаются. Садись-ка ты под этим деревом, и как дождёшься ночи, то и страху научишься.
– Ежели это всё, – ответил парень, – то дело это нетрудное; раз я так скоро научусь страху, то ты получишь от меня за это пятьдесят талеров; только приходи ко мне утром пораньше.
Подошёл парень к виселице, уселся под нею и стал сумерек дожидаться. Стало ему холодно, и он развёл костёр; но к полуночи поднялся такой холодный ветер, что, несмотря на костёр, он никак не мог согреться. И начал ветер раскачивать повешенных, и они толкали один другого то туда, то сюда, и он подумал: «Я вот зябну внизу у костра, а каково же им там наверху мёрзнуть да друг об дружку стукаться». А так как был он жалостлив, то приставил лесенку, взобрался на виселицу, отвязал всех одного за другим и стащил всех семерых вниз. Потом он раздул огонь, разгорелось пламя сильней, и он усадил всех вокруг костра греться. Сидели они не двигаясь, и вдруг загорелась на них одежда. Тогда он говорит:
– Вы будьте с огнём поосторожней, а не то я вас вздёрну опять на виселицу.
Но мертвецы ничего не слыхали, они молчали и не обратили вниманья на то, что их лохмотья горят. Тут рассердился он и говорит:
– Ежели вы не будете осторожны, то я выручать вас не стану, а сгореть вместе с вами у меня нет никакой охоты, – и повесил их всех одного за другим опять. Потом он подсел к костру и уснул. Является на другое утро к нему тот прохожий получить с него пятьдесят талеров и говорит:
– Ну, теперь ты узнал, что такое страх?
– Нет, – ответил парень, – да откуда же мне было его узнать-то?
Ведь те, что там наверху, и рта не раскрыли и такими дураками оказались, что сожгли все свои старые лохмотья.
Понял тогда прохожий, что пятидесяти талеров ему с него не получить, и сказал, уходя:
– Такого я ещё ни разу на свете не видывал.
И отправился парень дальше своей дорогой и принялся снова про себя бормотать:
– Ах, если бы стало мне страшно! Ах, если бы стало мне страшно!
Услыхал это один извозчик, который шёл сзади него, и спрашивает:
– Кто ты такой?
– Не знаю, – ответил парень.
Начал извозчик его расспрашивать:
– А ты откуда?
– Не знаю.
– А кто твой отец?
– Этого мне говорить не велено.
– А что ж ты это всё про себя бормочешь?
– Э-э, – ответил парень, – да я хотел, чтоб мне стало страшно, да никто не может меня этому научить.
– Не болтай глупостей, – сказал извозчик, – только ступай со мной, и уж я тебе докажу, что я это сделаю.
Отправился парень вместе с извозчиком. Подошли они под вечер к харчевне и решили в ней заночевать. Входит парень в комнату и говорит опять:
– Вот если б стало мне страшно! Если б стало мне страшно!
Услыхал то хозяин харчевни, засмеялся и сказал:
– Если тебе этого так хочется, то случай для этого здесь, пожалуй, подвернётся.
– Ах, помолчал бы ты лучше, – сказала хозяйка, – не один уже смельчак жизнью своей поплатился, и жаль мне красивых глаз, если они больше света не увидят.
Но парень ответил:
– Ежели это и вправду так трудно, то мне бы хотелось этому научиться, ведь ради этого я и отправился странствовать.
И он не давал хозяину покоя до тех пор, пока тот наконец не рассказал ему, что неподалёку находится заколдованный замок, где страху научиться уж наверняка можно, если парень только согласится провести там три ночи подряд.
И обещал король тому, кто на это дело отважится, отдать дочь свою в жёны; а королевна – самая красивая девушка, какая только есть на свете; и запрятаны в замке большие сокровища, которые стерегут злые духи; и если эти сокровища расколдовать, то сделают они бедняка богатым. И будто много людей побывало в этом замке, но никто из них до сих пор назад не вернулся.
Пришёл парень на другое утро к королю и говорит:
– Если будет дозволено, то хотелось бы мне очень провести три ночи в заколдованном замке.
Посмотрел на него король, и так как парень ему понравился, то сказал он:
– Вдобавок ты можешь попросить у меня ещё три вещи, но это должны быть предметы неодушевлённые; ты их можешь взять с собой в замок.
Парень ответил:
– В таком случае я прошу дать мне огня, столярный станок и токарный вместе с резцом.
Король велел отнести всё это днём для него в замок. С наступлением ночи поднялся парень туда, развёл в комнате огонь, поставил рядом с собой столярный станок, а сам на токарный уселся.
– Ах, если б стало мне страшно! – сказал он. – Но, пожалуй, я и здесь страху не научусь.
Собрался он в полночь разворошить огонь, стал его раздувать, и вдруг в углу что-то закричало: «Мяу-мяу! Как нам холодно!»
– Эй, вы, дураки, – крикнул парень, – чего кричите? Ежели вам холодно, то ступайте сюда, подсаживайтесь к огню и грейтесь.
И только он это сказал, как прыгнули к нему две громадные чёрные кошки, уселись рядом с ним по бокам и дико на него поглядели своими огненными глазами. Только они согрелись, и говорят:
– Приятель, а давай-ка в карты сыграем.
– Отчего ж не сыграть, – ответил парень, – но покажите-ка сперва мне ваши лапы.
И выпустили кошки свои когти.
– Э-э, – сказал он, – да какие у вас, однако, длинные когти! Постойте-ка, их надо будет сначала маленько пообстричь.
И он схватил кошек за шиворот, поднял их на столярный станок и крепко прикрутил им лапы.
– Я вас узнал по когтям, – сказал он, – и в карты играть у меня охота пропала.
Он убил их и выбросил за окошко в воду. Только угомонил он этих двух и хотел было подсесть опять к своему камельку, как вдруг появились из всех углов и закоулков чёрные кошки и чёрные псы на раскалённых цепях; их становилось всё больше и больше, и ему некуда было от них податься; они страшно кричали, наступали на огонь, разбросали его и хотели было его потушить.
Некоторое время он смотрел на это спокойно, но наконец это его разозлило, он схватил свой резец и крикнул: «Прочь отсюда, сволочь!» – и кинулся на них. Часть из них успела отскочить в сторону, а других он убил и выбросил в пруд. Потом он вернулся назад, раздул опять из искры огонёк, и глаза стали у него смежаться: захотелось ему поспать. Оглянулся он – видит в углу большую кровать.
– Это как раз мне кстати, – сказал он и улёгся в неё. Но только хотел он закрыть глаза, как начала кровать сама двигаться и покатилась по всему замку.
– Оно, пожалуй, ничего, – сказал он, – но лучше бы она остановилась.
Но кровать продолжала катиться, будто в неё запрягли шестерик лошадей, – через пороги и лестницы, то вниз, то вверх; и вдруг – гуп-гуп! – опрокинулась кровать вверх ножками, и словно какая гора на него навалилась. Но парень посбрасывал с себя одеяла и подушки, выбрался и сказал:
– Ну, пусть себе катается тот, у кого есть на это охота, – лёг у своего очага и проспал до самого утра.
Наутро явился король и, увидев, что парень лежит на земле, подумал, что его погубили привидения и что он уже мёртвый. И сказал король:
– А жалко мне парня-красавца.
Услыхал это парень, поднялся и говорит:
– Нет, до этого ещё далеко!
Удивился король, обрадовался и спросил, что здесь с ним было.
– Всё было хорошо, – ответил юноша, – одна ночь прошла, пройдут и две остальные.
Пришёл парень к хозяину харчевни, а тот так и вытаращил глаза от изумления.
– Не думал я никак, – сказал он, – увидеть тебя в живых. Ну что, научился страху?
– Нет, – ответил тот, – всё было попусту. Ах, если бы кто рассказал мне, что это такое!
На вторую ночь отправился парень опять в старый замок, подсел к камельку и завёл снова свою старую песенку: «Если б стало мне страшно!» Наступила полночь, послышались шумы и стуки, сперва тихие, потом посильнее, потом опять стало тихо; и показалась наконец из трубы с громким воплем половина человека и рухнула прямо перед ним.
– Гей, – крикнул парень, – а где же другая половина? Этого мало!
Снова поднялся шум, всё загрохотало, загремело, завыло, и вот выпала из трубы и другая половина.
– Постой, – сказал парень, – я сперва раздую для тебя огонёк.
Раздул, оглянулся, видит – сомкнулись обе половины, и страшный человек уселся на его место.
– Такого уговору у нас не было, – сказал парень, – скамейка моя.
Хотел было человек его столкнуть, но парень не поддался, толкнул его со всей силы и уселся опять на своё место.
И выпало затем из трубы один за другим много ещё таких же людей. Они притащили кости мертвецов и два черепа, расставили их и начали играть в кегли.
Захотелось и парню сыграть тоже, вот он и спрашивает:
– Послушайте-ка, вы, нельзя ли и мне с вами сыграть?
– Пожалуй, если деньги у тебя водятся.
– Денег достаточно, – сказал парень, – да кегли-то у вас недостаточно круглые.
Взял он черепа, поставил их на токарный станок, пообточил, и стали они покруглей.
– Так-то будут они лучше кататься, – сказал он. – Эге, теперь дело пойдёт веселей!
Сыграл он с ними и проиграл немного денег. Но вот пробило двенадцать часов, и вмиг всё перед ним исчезло. Он улёгся и спокойно уснул.
Приходит на другое утро король узнать, как там было дело.
– Ну, каково пришлось тебе на сей раз? – спросил он.
– Да я в кегли играл, – ответил парень, – и несколько геллеров проиграл.
– А разве тебе не было страшно?
– Да что вы, – сказал парень, – весело было. Эх, узнать бы мне только, что такое страх!
На третью ночь уселся парень опять на станок и с такой досадой говорит:
– Эх-х, если бы стало мне страшно!
А время уже подошло к ночи, и вот явилось шестеро громадных людей, они принесли погребальные носилки.
А парень и говорит:
– Ага, это, должно быть, мой двоюродный братец, что несколько дней тому назад умер, – и он поманил его пальцем и кликнул:
– Ступай сюда, братец, ступай!
Они опустили гроб на землю, парень подошёл к нему и снял крышку: и лежал в нём мертвец. Пощупал парень ему лицо, и было оно как лёд холодное.
– Погоди, – сказал он, – я тебя маленько обогрею, – подошёл к очагу, согрел руку и положил её мертвецу на лицо, но тот остался холодным. Тогда вытащил парень мертвеца из гроба, подсел к камельку, положил мертвеца к себе на колени и начал растирать ему руки, чтоб кровь разошлась по жилам. Но когда и это не помогло, то парню пришло в голову: «Если лечь с ним в постель вместе, то можно будет лучше его согреть», – и он перенёс мертвеца на постель, укрыл его и улёгся с ним рядом. Тут вскоре мертвец согрелся и задвигался. А парень и говорит:
– Вот видишь, братец, я тебя и отогрел!
Тут поднялся мертвец и крикнул:
– А теперь я тебя задушу!
– Что? – сказал парень. – Так-то ты меня хочешь отблагодарить? Раз так, то возвращайся опять к себе в гроб, – и он поднял мертвеца, бросил его в гроб и прикрыл крышкой; потом явилось шестеро человек и его унесли.
– Всё никак не становится мне страшно, – сказал парень, – этак, пожалуй, я за всю свою жизнь страху не научусь!
Тогда выступил вперёд один из людей, он был ростом повыше остальных и на вид такой страшный; но был он стар, и была у него длинная седая борода.
– Ах ты мальчишка! – крикнул он. – Ты скоро узнаешь, что такое страх, ты должен умереть.
– Не так-то уж скоро, – ответил парень, – ведь я-то должен сам при этом присутствовать.
– Нет, уж тебя я схвачу, – пригрозило страшилище.
– Потише, потише, нечего руки протягивать! Если ты силён, то и я не слабей тебя, а может, и посильней буду.
– Это мы посмотрим, – сказал старик, – если ты посильнее меня, то я тебя отпущу; подходи, давай-ка померяемся!
И он повёл его по тёмным переходам в кузницу, взял топор и одним махом вогнал наковальню в землю.
– Я сумею ещё почище, – сказал парень, – и подошёл к другой наковальне.
Старик, желая посмотреть, стал рядом, и белая его борода опустилась до самой земли. Тут схватил парень топор, расколол наковальню надвое и защемил заодно бороду старика.
– Вот ты и попался, – сказал парень, – теперь твой черёд помирать. – Он схватил железный лом и кинулся с ним на старика. Начал старик стонать и просить над ним сжалиться и пообещал парню большие богатства. Вытащил тогда парень топор и отпустил старика.
Повёл его старик опять в замок и показал ему в подземелье три сундука, полных золотом.
– Одна часть золота, – сказал он, – беднякам, другая – королю, а третья часть – тебе.
Между тем пробило двенадцать часов, и дух исчез, и парень остался один в потёмках.
– Однако выбраться отсюда я, пожалуй, сумею, – сказал он и стал пробираться ощупью; нашёл дорогу в комнату и уснул у своего очага.
Приходит утром король и спрашивает:
– Ну что, теперь-то ты страху научился?
– Нет, – ответил юноша, – да и что тут было? Побывал здесь мой покойный двоюродный братец, и приходил какой-то бородач, много денег мне указал в подземелье, но что такое страх, так мне до сих пор никто и не сказал.
И сказал король:
– Ты замок этот расколдовал и можешь теперь на моей дочери жениться.
– Это очень хорошо, – ответил парень, – но что такое страх, я так до сих пор и не знаю.
Вот принесли наверх из подземелья золото и отпраздновали свадьбу, но молодой король, как ни любил свою жену и как ни был ею доволен, всё же всегда повторял:
– Если бы стало мне страшно, если бы стало мне страшно!
Наконец ей это надоело. И говорит раз служанка королеве:
– В этом деле я помогу, уж он страху научится.
Пошла она к ручью, что протекал в саду, и набрала полный ушат пескарей. Ночью, только молодой король уснул, стащила жена с него одеяло и вылила на него полный ушат холодной воды с пескарями, и начали маленькие рыбки прыгать и барахтаться по телу молодого короля, тут он проснулся да как закричит:
– Ой, милая жена, как мне страшно, как страшно! Да, теперь я уж знаю, что такое страх!
5. Волк и семеро козлят
Жила-была старая коза. Было у ней семеро козлят, и она их так любила, как может любить своих детей только мать. Раз собралась она идти в лес, корму принести; вот созвала она всех своих семерых деток и говорит:
– Милые детки, хочу я в лес пойти, а вы смотрите волка берегитесь. Если придёт он сюда, то всех вас поест, заодно со шкурой и шерстью. Этот злодей часто прикидывается, но вы его сразу узнаете по толстому голосу и по чёрным лапам.
Ответили козлятки:
– Милая матушка, уж мы постережемся, вы ступайте себе, не беспокойтесь.
Заблеяла старая коза и преспокойно отправилась в путь-дорогу.
Прошло немного времени, вдруг кто-то стучится в дверь и кричит:
– Детки милые, отомкнитесь, ваша мать пришла, вам гостинцев принесла!
Но козляточки по толстому голосу услыхали, что это волк.
– Не откроемся, – закричали они, – ты не матушка наша; у той голос добрый и тонкий, а твой голос толстый: ты – волк.
Пошёл тогда волк к купцу и купил себе мела большой кусок, съел его, и стал у него голос тонкий. Вернулся назад, постучался в дверь и говорит:
– Детки, милые, отомкнитесь, ваша мать пришла, вам гостинцев принесла.
Положил волк свою чёрную лапу на окошко, увидали её козлятки и закричали:
– Не откроемся, у матушки нашей не чёрные лапы: ты – волк!
Побежал тогда волк к хлебопёку и говорит:
– Я зашиб себе ногу, помажь мне её тестом.
Помазал ему хлебопёк лапу тестом, побежал волк к мельнику и говорит:
– Присыпь мне лапу белой мукой.
Мельник подумал: «Волк, видно, хочет кого-то обмануть», и не согласился. А волк говорит:
– Если ты этого не сделаешь, я тебя съем.
Испугался мельник и побелил ему лапу. Вот какие бывают люди на свете!
Подошёл злодей в третий раз к двери, постучался и говорит:
– Детки милые, отомкнитесь, ваша мать пришла, вам из лесу гостинцы принесла!
Закричали козляточки:
– А ты покажи нам сначала свою лапу, чтобы мы знали, что ты наша матушка.
Положил волк свою лапу на окошко, увидели они, что она белая, и подумали, что он правду говорит, – и отворили ему дверь. А тот, кто вошёл, был волк.
Испугались они и решили спрятаться. Прыгнул один козлёночек под стол, другой – на кровать, третий – на печку, четвёртый – в кухню, пятый – в шкаф, шестой – под умывальник, а седьмой – в футляр от стенных часов. Но всех их нашёл волк и не стал долго разбираться: разинул пасть и проглотил их одного за другим; одного только он не нашёл, того младшего, что спрятался в часах.
Наевшись досыта, волк ушёл, растянулся на зелёном лужку под деревом и заснул.
Приходит вскоре старая коза из лесу домой. Ах, что ж она там увидела!.. Дверь настежь раскрыта. Стол, стулья, скамьи опрокинуты, умывальник разбит, подушки и одеяла с постели сброшены. Стала она искать своих деток, но найти их нигде не могла. Стала она их кликать по именам, но никто не отзывался. Наконец подошла она к младшему, и раздался в ответ тоненький голосок:
– Милая матушка, я в часах спрятался!
Вынула она его оттуда, и он рассказал, что приходил волк и всех поел. Можете себе представить, как оплакивала коза своих бедных деточек!
Наконец вышла она в великом горе из дому, а младший козлёночек побежал за ней следом. Пришла она на лужок, видит – лежит у дерева волк и храпит так, что аж ветки дрожат. Оглядела она его со всех сторон и увидела, что в раздувшемся брюхе у него что-то шевелится и барахтается.
«Ах, боже ты мой, – подумала она, – неужто мои бедные деточки, которых поел он на ужин, ещё живы-живёхоньки?» И велела она козлёнку бежать поскорее домой и принести ножницы, иглу и нитки. Вот вспорола она чудищу брюхо, но только сделала надрез, а тут и высунул козлёночек свою голову. Стала вспарывать брюхо дальше, – тут и повыскочили один за одним все шестеро, живы-живёхоньки, и ничего с ними плохого не сталось, потому что чудище от жадности заглатывало их целиком. Вот уж радость-то была! Стали они ласкаться да голубиться к милой своей матушке, скакать и прыгать, словно портной на свадьбе. Но старая коза сказала:
– Ступайте скорей и найдите камней-голышей, мы набьём ими брюхо проклятому зверю, пока он ещё сонный.
Натащили тут семеро козлят много-много камней и засунули их волку в брюхо столько, сколько влезло. Зашила старая коза ему наскоро брюхо, а тот ничего не заметил, даже ни разу не двинулся.
Выспался наконец волк, поднялся на ноги и почувствовал от камней в брюхе такую жажду, что пошёл к колодцу воды напиться. Только он двинулся, а камни в брюхе один о другой стучат да постукивают. И крикнул волк:
– Волк мёртвый! Волк уже мёртвый! – и стали на радостях плясать вместе со своей матушкой вокруг колодца.
– Милые детки, хочу я в лес пойти, а вы смотрите волка берегитесь. Если придёт он сюда, то всех вас поест, заодно со шкурой и шерстью. Этот злодей часто прикидывается, но вы его сразу узнаете по толстому голосу и по чёрным лапам.
Ответили козлятки:
– Милая матушка, уж мы постережемся, вы ступайте себе, не беспокойтесь.
Заблеяла старая коза и преспокойно отправилась в путь-дорогу.
Прошло немного времени, вдруг кто-то стучится в дверь и кричит:
– Детки милые, отомкнитесь, ваша мать пришла, вам гостинцев принесла!
Но козляточки по толстому голосу услыхали, что это волк.
– Не откроемся, – закричали они, – ты не матушка наша; у той голос добрый и тонкий, а твой голос толстый: ты – волк.
Пошёл тогда волк к купцу и купил себе мела большой кусок, съел его, и стал у него голос тонкий. Вернулся назад, постучался в дверь и говорит:
– Детки, милые, отомкнитесь, ваша мать пришла, вам гостинцев принесла.
Положил волк свою чёрную лапу на окошко, увидали её козлятки и закричали:
– Не откроемся, у матушки нашей не чёрные лапы: ты – волк!
Побежал тогда волк к хлебопёку и говорит:
– Я зашиб себе ногу, помажь мне её тестом.
Помазал ему хлебопёк лапу тестом, побежал волк к мельнику и говорит:
– Присыпь мне лапу белой мукой.
Мельник подумал: «Волк, видно, хочет кого-то обмануть», и не согласился. А волк говорит:
– Если ты этого не сделаешь, я тебя съем.
Испугался мельник и побелил ему лапу. Вот какие бывают люди на свете!
Подошёл злодей в третий раз к двери, постучался и говорит:
– Детки милые, отомкнитесь, ваша мать пришла, вам из лесу гостинцы принесла!
Закричали козляточки:
– А ты покажи нам сначала свою лапу, чтобы мы знали, что ты наша матушка.
Положил волк свою лапу на окошко, увидели они, что она белая, и подумали, что он правду говорит, – и отворили ему дверь. А тот, кто вошёл, был волк.
Испугались они и решили спрятаться. Прыгнул один козлёночек под стол, другой – на кровать, третий – на печку, четвёртый – в кухню, пятый – в шкаф, шестой – под умывальник, а седьмой – в футляр от стенных часов. Но всех их нашёл волк и не стал долго разбираться: разинул пасть и проглотил их одного за другим; одного только он не нашёл, того младшего, что спрятался в часах.
Наевшись досыта, волк ушёл, растянулся на зелёном лужку под деревом и заснул.
Приходит вскоре старая коза из лесу домой. Ах, что ж она там увидела!.. Дверь настежь раскрыта. Стол, стулья, скамьи опрокинуты, умывальник разбит, подушки и одеяла с постели сброшены. Стала она искать своих деток, но найти их нигде не могла. Стала она их кликать по именам, но никто не отзывался. Наконец подошла она к младшему, и раздался в ответ тоненький голосок:
– Милая матушка, я в часах спрятался!
Вынула она его оттуда, и он рассказал, что приходил волк и всех поел. Можете себе представить, как оплакивала коза своих бедных деточек!
Наконец вышла она в великом горе из дому, а младший козлёночек побежал за ней следом. Пришла она на лужок, видит – лежит у дерева волк и храпит так, что аж ветки дрожат. Оглядела она его со всех сторон и увидела, что в раздувшемся брюхе у него что-то шевелится и барахтается.
«Ах, боже ты мой, – подумала она, – неужто мои бедные деточки, которых поел он на ужин, ещё живы-живёхоньки?» И велела она козлёнку бежать поскорее домой и принести ножницы, иглу и нитки. Вот вспорола она чудищу брюхо, но только сделала надрез, а тут и высунул козлёночек свою голову. Стала вспарывать брюхо дальше, – тут и повыскочили один за одним все шестеро, живы-живёхоньки, и ничего с ними плохого не сталось, потому что чудище от жадности заглатывало их целиком. Вот уж радость-то была! Стали они ласкаться да голубиться к милой своей матушке, скакать и прыгать, словно портной на свадьбе. Но старая коза сказала:
– Ступайте скорей и найдите камней-голышей, мы набьём ими брюхо проклятому зверю, пока он ещё сонный.
Натащили тут семеро козлят много-много камней и засунули их волку в брюхо столько, сколько влезло. Зашила старая коза ему наскоро брюхо, а тот ничего не заметил, даже ни разу не двинулся.
Выспался наконец волк, поднялся на ноги и почувствовал от камней в брюхе такую жажду, что пошёл к колодцу воды напиться. Только он двинулся, а камни в брюхе один о другой стучат да постукивают. И крикнул волк:
Подошёл к колодцу, наклонился к воде, хотел напиться, и потянули его тяжёлые камни вниз, так он там и утонул. Увидали это семеро козлят, прибежали к матери и давай кричать:
Что урчит и стучит,
В моём брюхе бурчит?
Думал я – шесть козлят,
А то камни гремят.
– Волк мёртвый! Волк уже мёртвый! – и стали на радостях плясать вместе со своей матушкой вокруг колодца.
6. Верный Иоганнес
Жил-был некогда старый король; заболел он однажды и подумал: «Видно, мне с постели уже не подняться, будет она мне смертным ложем». И сказал:
– Позовите ко мне верного Иоганнеса.
Верный Иоганнес был его любимым слугой; звали его так потому, что всю свою жизнь он был ему верен. Подошёл он к постели, а король ему и говорит:
– Мой верный Иоганнес, я чувствую, что близок мой конец, и одна у меня забота – о сыне моём: он ещё слишком молод и не всегда сможет решить, как надо ему поступить; если ты мне не пообещаешь его во всём наставлять, что ему должно делать, и быть ему вместо отца родного, я не смогу умереть спокойно.
И ответил верный Иоганнес:
– Я никогда его не оставлю и буду служить ему верно, даже если бы это стоило мне жизни.
И сказал старый король:
– Тогда я умру спокойно. – И продолжал: – После моей смерти ты должен показать ему весь замок, все комнаты, залы и подземелья, и все сокровища, что находятся в нём; но последней комнаты в длинном коридоре ты ему не показывай: там спрятан портрет королевны с Золотой Крыши. Если мой сын увидит этот портрет, он загорится к ней страстной любовью и упадёт без чувств, и ему будет тогда грозить большая опасность; ты должен его от этого уберечь.
И верный Иоганнес пообещал ещё раз старому королю всё исполнить, и король успокоился, опустил голову на подушку и умер.
– Позовите ко мне верного Иоганнеса.
Верный Иоганнес был его любимым слугой; звали его так потому, что всю свою жизнь он был ему верен. Подошёл он к постели, а король ему и говорит:
– Мой верный Иоганнес, я чувствую, что близок мой конец, и одна у меня забота – о сыне моём: он ещё слишком молод и не всегда сможет решить, как надо ему поступить; если ты мне не пообещаешь его во всём наставлять, что ему должно делать, и быть ему вместо отца родного, я не смогу умереть спокойно.
И ответил верный Иоганнес:
– Я никогда его не оставлю и буду служить ему верно, даже если бы это стоило мне жизни.
И сказал старый король:
– Тогда я умру спокойно. – И продолжал: – После моей смерти ты должен показать ему весь замок, все комнаты, залы и подземелья, и все сокровища, что находятся в нём; но последней комнаты в длинном коридоре ты ему не показывай: там спрятан портрет королевны с Золотой Крыши. Если мой сын увидит этот портрет, он загорится к ней страстной любовью и упадёт без чувств, и ему будет тогда грозить большая опасность; ты должен его от этого уберечь.
И верный Иоганнес пообещал ещё раз старому королю всё исполнить, и король успокоился, опустил голову на подушку и умер.