Еремиус удерживал свой посох на уровне пояса и провел полукруг через всю переднюю часть деревни. Пять раз он останавливался на мгновение. Каждый раз шар каменного огня выпрыгивал из набалдашника посоха, проносился по склону холма и исчезал в деревне. Каждый шар на мгновение вспыхивал, затем становился невидимым, быстро перемещаясь.
Скоро Зимний Дом ревратится в дымящиеся булыжники подобно Малиновым Ключам. Как и три других деревни, оставленных своими жителями в страхе Трансформированных.
Еремиус повернулся и щелкнул пальцами по носителю Камня. Пленник опустился на колени в отблесках огня, его глаза безуно бродили. Еремиус не собирался использовать силу Камня. Он вполне мог управлять каменным огнем за годы до того, как у него появился Камень.
Пленник однялся, шатаясь , на свои ноги. Затем его глаза закатились и он начал беспокойно размахивать руками и хлопать в ладоши. Подобно какой-то невозможно неловкой птице, он приподнялся на палец в воздух. Еремиус поднял посох перед ним и поспешно приземлил его.
Носитель Камня поднялся выше. С каждой стороны большого кольца клубился дым. До Еремиуса донеслась вонь паленого мяса. Только огромным усилием воли он сдержался от того, чтобы не сблевать подобно беременной женщине.
Теперь кольцо с Камнем поднялось над землей на уровень человека. Он так широко разинул рот, что вызывало удивление, почему челюсть до сих пор не вылетела из петель. Его глаза приняли цвет кислого молока.
Неожиданно его тело дернулось, легкие, грудь и рот разом издали булькающий крик. Кольцо прожгло державшую его руку и загремело по каменистой земле. Сердце Еремиуса едва не вырыгнуло из груди, пока он не убедился, что Камень не вредим. Он опустился на колени и подцепил кольцо посохом , подальше от опасности.
Едва он это сделал, как носитель Камня упал на землю. Он растекся как джем, так как каждая его кость было сломана. Еремиус поспешно бросил протыкать кольцо и опустил его снова на землю.
Только убедившись, что человек мертв, а Камень все также не поврежден, он посмел приблизиться к ним. Только через несколько минут он рискнул подобрать Камень. Через несколько минут после этого, он нашел в себе мужество позвать человеческих слуг.
Когда они карабкались по склону холма, он заставил Камень засветиться на земле у своих ног. Все колдуны, которые слышали про Драгоценности, также знали рассказы о том, что они очевидно сделали ( кому они очевидно подчинялись ) по своей собственной воле.
Еремиус не являлся исключением. До сегодняшней ночи, как большинство колдунов, он верил, что эти россказни ими и являются. Теперь ему стало интересно. Если бы это Иллиана вызвала смерть носителя Камня, он бы почувствовать ее усилия и противостоять им, он ничего не чувствовал.
Что почувствуют солдаты, когда обнаружат ожившие в их руках сабли? Еремиус сомневался, что даже Хадьяр выдержал бы подобное испытание.
К восходу Конан закончил свою работу. Загрузили провизией и отвели в кораль позади северных ворот последнего мула.
Конан слегка перекусил вином и жарким из лука и коченого козьего мяса. Пришло время наполнить живот военной нормой! Он налил себе вторую кружку вина, думая, как мало его волновала бы настоящее занятие несколько лет назад.
Циммерийские боевые банды могли питаться на подножном корму месяц. Конан презирал городских за их потребность в таскании за собой караванов с провизией. Хадьяр и подобные ему объяснили ему в чем здесь ошибка.
Иллиана вылезла из серости так изящно, что Конан на мгновение решил, что он апоявилась с помощью магии. Взглянув на его лицо она мягко засмеялась.
"Боюсь это не так. Я не использую искусство там, гдеоно может привести людей в страх. Однако, я хотела тебя спросить, ты никого не видел здесь, разгуливающего в задумчивости, кроме капитана Шамиля?"
"Ха! Он таким не будет, когда Десса позволит ему вылезти из постели!" нахмурился Конан. "Я ничего не припоминаю. Но у меня было много работы для рук и к тому же темно."
"Ну хорошо. Ты и Раина - единственные, к кому я могу обратиться, за исключением возможно Хезаля. Раина никого не видела."
Конан почувствовал, что объяснение будет впереди, если он даст возможность Иллиане подобрать необходимые слова. Он надеялся, что она будет кратка. Колонне необходимо было выступить в первой половине дня, чтобы успеть достигнуть деревень раньше Демонов.
"Ты правильно подозреваешь заговор прошлой ночью. Кто-то пытался забраться в мои покои и спереть Камень."
"Никто из нас ничего не слышал."
"А вы ничего и не должны были слышать. Я наложила заклятье на всякого, вошедшего ко мне, чтобы он забыл зачем он пришел. Он вероятно до сих пор не восстановил свои мозги. Он запутался так, что оставил свое кольцо."
Она протянула серебряное кольцо тонкой работы. Но Конан никогда его не видел здесь в форте. Он покачал головой.
"Почему бы не наложить заклятье убить или парализовать его?"
"Конан, я думаю так же как и вы с Раиной. Чем меньше знает, кто я на самом деле, тем лучше. Даже Хезалю не сказали?"
"Нет. Но я не поставлю и кружку плохого вина на его сохраняющееся неведение. Это очень дальновидный человек, который поведет нас."
"Два дальновидных, Конан. Если Хезал позволит тебе делать все, что ты можешь, а он должен это седлать, если он не дурак."
Конан вежливо улыбнулся ее лести, и не более того. Он почувствовал, что что-то осталось не высказанным и , возможно лучше так и оставить. Исключая того, что если пойти в бой в неизвестности, можно заранее перерезать себе горло, чтобы не доставлять лишних хлопот неприятелю.
"Я также заколдовала Камень, чтобы он сохранил картину пытавшегося его спереть. На основании его я могу узнать человека с виду."
"Это будет означать раскрыть тебя, хотя иметь на одного врага меньше тоже неплохо. Я так понял, что заклятье не работает?"
Иллиана слегка покраснела. "Нет. Я дымала, что я перестала делать такие глупые ошибки. Пока заклятье не сработало как я хотела. Была это моя ошибка или собственная воля Камня?"
Небо на востоке казалось черным, задул холодный ветер. Конан не мог придумать адекватного его нустроению жеста отвращения. Он опустошил кружку одним глотком, снова наполнил и протянул Иллиане. Через мгновение она взяла ее. Хотя казалось, что она только чуть процедила, когда она вернула кружку на две трети пустую.
Вино добавило румянца на щеки Иллианы. Казалось также , что оно усилило ее волю, чтобы не сказать, что могло произойти с ее Камнем.
Конан опустил кружку и поднялся. Если Иллиана не желает больше ничего говорить, это на каприз. Он будет уважать ее решение.
Ни для одного колдуна он не поступил бы так. Иллиана же имела мудрости больше, чем у любого другого колдуна, обогащенное правильным чувством чести.
Однако не приятно было сознавать, что ведешь войну с колдунами, вызвавшими магию не совсем подвластную им.
Часть пятнадцатая.
В сумерках позади Боры завыл ребенок. Был ли это тот же ребенок, которого он спас в деревне, Бора был слишком слаб, чтобы беспокоиться.
На деле, он так устал, чтобы сбежать, если бы новая должность вожака деревни не привязывала его как быка к жернову. Его бремя вынуждало его передвигать ногами так быстро, чтобы оставаться впередиженщин и детей.
Снять эту ношу, сесть на скалу и наблюдать как проходит деревня он готов был молиться об этом. Почти. Каждый раз, когда он уже был готов помолиться, он вспоминал о шепоте селян. Бора считал себя одним из тех, кто становится героем из-за боязни шепота за ним больше, чем сабель и луков перед ним.
Сумерки выползали из долины, сгущаясь от голобого до лилового. Даже поиск твердой опоры для ног стал трудной работой. Пока они не могли остановиться. В темноте хозяин демонов мог освободить их опять. Даже сейчас они могли прогуливаться вдоль каравана селян, жаждущие крови
"Ей! Кто приближается?"
Крик донесся от лучника, посланного, чтобы усилить дозор. Остальные лучники охраняли хвост колонны, как место, наиболее вероятное для атаки.
Бора заряжал свою пращу, когда донесся ответ неожиданно знакомым голосом.
"Это Кемал. Я с солдатами из Форта Жеман. Вы спасены!"
Все остальное произнесенное им потонуло в буре восторженных криков и всхлипываний селян. Бора сам пустился бы в пляс, имей он силы для этого. Его хватило только на спуск к Кемалю.
Его друг неуверенно сидел на странной лошади. "Где Виндмастер?" первым делом спросил Бора.
"ОН слишком устал для обратной дороги. Капитан Конан выделил ему стойло и корма, а мне новую лошадь."
Бора заметил, что его друг не один. Массивный черно-волосый мужчина возвышался на кавалерийской лошади, а за ним светловолосая женщина в мужской одежде с вонственно торчащим во все стороны комплектом вооружения. За ними раздавался цокот копыт и ржание лошадей.
Облегчение обмыло Бору как теплая ванна, оставив его с легкой головой и еще более уставшим. Затем он достал откуда-то силы говорить.
"Благодарю вас, Капитан Конан."
Большой мужчина спешился с кошачьей грацией. "Прибереги свои благодарности к моменту, когда мы очистим горы. Могут твои люди пройти еще милю до воды? Они оставили за собой кого-нибудь на дороге? Сколько у вас вооруженных людей?"
"Я - "
"Черт бы тебя побрал! Если ты ведешь этих людей, ты обязан знать такие вещи!"
"Конан, полегче," сказала женщина "Это его первое сражение и вдобавок с нечеловеческим врагом. Тебя позвали не для тог, чтобы ты вел себя как твой начальник Хадьяр с пьяным рекрутом!"
Даже в сумерках Бора распознал взгляды, которыми обменялись Конан и женщина, как между делящими постель. Он благославил женщину за то, что онадала ему шанс не выглядеть идиотом. Капитан Конан был старше его едва ли больше, чем на пять или шесть лет, а его акцент свидетельствовал о его не Туранском происхождении. Однако Бора чувствовал большое желание завоевать уважение этого человека, чем любого другого, кроме своего отца.
"Мы определено дойдем до воды. У нас несколько бурдюков, и тев основном пустые. Нам кроме того нужна пища. До захода солнца все те кто оставили деревню прошлой ночью будут все еще с нами. Примерно сорок наших людей и половина женщин вооружена. Только дюжина или чуть поменьше имеют луки и хорошие сабли."
Конан махнул головой, что Бора воспринял как согласие. "Хорошо. Тогда у нас не будет необходимости посылать патрули в горы в пасти демонов, что бы спасти ваших недотеп. А что с другими деревнями на вашей земле?"
"Что - их надо спасать?"
"Конечно!" Капитан выдал нечто невежливое.
"На". Женщина протянула Боре бурдюк. Вода была холодной и пахло неизвестными травами. Бора почуствовал как пыль во рту растворяется, а туман улетучивается из головы.
"Благословляю тебя, моя леди".
"Меня едва ли можно назвать леди. Достаточно будет звать меня просто Раиной Боссонианской. Мой циммерийский друг говорит просто, но верно. Нам надо знать судьюу других деревень."
Вода или травы или и то и другое, казалось наполнили Бору новой силой. В ответ его конечности почувствовали крошечные уколы.
"Я послал гонцов во все деревни в пределах достигаемого. Трое вернулись, трое нет."
"А что с демонами?" По тону которым он это сказал казалось что по его мнению это было нечто иное.
"Они сожгли нашу деревню их магией. Мы видели дым. Они нас не преследовали. Однако это мало что говорит о других деревнях. Мы были в пути за много часов до них."
"Если они вообще поверят твоим гонцам до того, как станет совсем поздно," сказал Конан. Его губы скривились в улыбке, которая по мнению Боры гораздо лучше подошла бы демону.
Затем улыбка потеплела. "Бора, ты все сделал правильно. Я буду так говорить и говорить везде, где меня могут услышать."
"Ты скажешь за моего отца против тех, кто обвинил его в заговоре? Наш плотник Якоуб пошел в Аграпур, чтобы так сказать, но еще не вернулся"
"Что твой отец слелал? Или наоборот, что не сделал?"
Бора вкратце пересказал историю. Циммериец слушал с видом человека, нюхающего навозную кучу. Затем он посмотрел на Боссонийскую женщину. Она казалось нюхает тоже самое.
"Наш друг Капитан Шамил обладает настоящим даром очаровывать людейа," сказала она. "Бора, ты можешь ехать верхом?"
Он хотел сказать "Конечно". Осторожность превратила его слова в, "Если лошадь достаточно смирная."
"Я думаю тебе будет притена поступь Утренней Росы. Оседлывай ее и двигайся среди людей, ведя их вперед. Капитан Конан и я поставим наших людей здесь, пока вы не пройдете, затем присоединимся к вашему арьергарду."
"Почему бы вам не присоединиться к нему сейчас?" Бора сознавал, что чуть не скулит, но не мог помочь себе.
Конан твердо посмотрел на него. Возможно это был лишь удивленный взгляд, но в глазах синел лед. Бора никогда не мог себе представить глаза такого оттенка. Их взгляд заставил его почувствовать десяти летним пацаном, стоящим перед своим отцом, готовым высечь его.
"Очень просто, Бора," наконец произнес капитан. "Здесь едва хватает места, чтобы пройти твоим людям. Ты предпочитаешь, чтобы они приняли бой в темноте или были затоптаны нашими лошадьми?"
"Простите меня. Как вы отметили, это мое первое сражение. Я до сих пор не знаю, почему боги выбрали меня, но - "
"Если боги хотят ответить на наши вопросы, они сделают это, когда сочтут возможным. Кстати, Раина предложила тебе лошадь. Ты способен ехать верхом?"
Бора подтянулся и развернулся. Все его конечности болели, но каждая оставалась достаточно живой, чтобы сделать верховую езду возможной, а может даже и приятной.
"Если нет, то мы об этом узнаем очень скоро." Он взял повода, которые ему протянула Боссонийская женщина.
Как только его пальцы коснулись кожи, он застыл словно превратившись в камень. Рожденные ночным ветром или чем то другим, кошмарный хор воплей разорвал его уши.
Крики из глоток мужчин, женщин и детей в смертельной агонии. Крики и завывания демонов.
Бора прикусил губу, пока не почувствовал кровь, чтобы удержаться от своего крика.
Конан и Раина превратились в статуи охраняющие вход в храм. Однако, когда они вновь заговорили, их слова содержали спокойное мужество, которое казалось истекало из них как вода, вымывшее страх Боры.
Этих ребят могла встретить смерть, но не страх. Бора начал славить богов за то, что они послали их. Конану пришлось его порядком тряхнуть, чтобы привести в чувства.
"Я сказал, вероятно демоны напали на группу твоих соседей! Либо они ближе, чем мы думали, либо кто-то послал нам звуки того сражения. У Раины есть подруга, которая может ответить, что верно."
"С помощью богов , да. Извиняюсь, Бора, но я вынуждена просить мою лошадь обратно"
Без лишних слов и не коснувшись удил, Раина оказалась в седле. В следующее мгновение она повернула лошадь и понеслась вниз по склону.
"Бора," сказал Конан. "Уведи своих людей с дороги. Всех, кроме арьергарда. Мои люди поднимутся вверх. Именем бороды Эрлика, шевелись!"
Бора уже шел обратно. Он предпочел бы висеть над пропастью, зацепившись пальцами за край уступа, если бы это давало хоть малейший шанс убрать эти крики.
Двое Трансформированных ссорились над мужчиной из Колодца Мира. Точнее над трупом. Никто не мог жить с выпотрошенным животом и ногой, отделенной от туловища.
Один из Трансформированных размахивал ногой как дубинкой. Она тяжело ударила соперника по плечу. Тот взвыл больше от злости, чем от боли и поискал еще какую нибудь часть туловища, которую можно использовать как оружие.
К Трансформированным подбежал воин, ударив их дротиком. Еремиус не мог слышать его слов, но видел как работал его рот, безуспешно пытаясь заставить услышать их доводы. Он взглянул на Камень, лежащий на земле. Только с помощью своего камня он надеялся спасти этого придурка.
В следующее мгновение , судьба воина вышла за пределы возможного даже для колдуна. Выпад когтистой лапы отправил в полет дротик. Воин отступил, широко раскрыв глаза. Второй взмах потушил эти глаза и превратил лицо вокруг них в кровавое месиво. Солдат успел только раз вскрикнуть, прежде чем другой Трансформирожванный вскрыл его грудную клетку и начал поглощать сердце и легкие, лежащие открыто из разверзнутых ребер.
Еремиус чертыхнулся. У него не так и много воинов, чтобы мог разбрасываться ими, как изношенными сандалиями. Не были они и чересчур малочисленны, чтобы ему необходимо было держать этих совершенных придурков среди их солдат. Каждый, кто до сих пор не научился стоять подальше от Трансформированных, пока они кушают, не нуждается приведения в безумие. Начнем с того, что у него никогда и не было мозгов!
Трансформированные, получив еще кусок мяса, успокоились и мирно чавкали. Когда они вернулись к предыдущей жертве, они казались насытившимися. Окружавшие их другие Трансформированные тоже пребывали в умиротворенном состоянии.
Еремиус не удивлялся этому. Трансформированные съели большинство мужчин, женщин и детей Колодца Мира. Трудно было представить, чтобы кто-то не смог набить своего желудка.
Выпученными животами Трансформированные напоминали больших поглотителей плоти. Единственное их желание было поспать. Еремиус наблюдал, как они удалялись с места побоища кто на двоих, кто на троих, ища удобного места для ночлега. Перестав наблюдать за ними, Еремиус перевел взгляд вниз на Камень , лежавший у его ног.
Он не мог придумать ничего лучшего, чем как можно меньше носить его и обращаться к его помощи. Сегодня ночью он использовал его только , чтобы послать звуки умирающего Колодца Мира через равнины к тем, кто может услышать и прийти в ужас. После этого он опусил его на землю и не переставал следить за ним.
Постепенно пух покрывал голую долину, забрызганную кровью и засыпанную гниющими кусками тел. Птицы падальщики кружились в вышине, черные против мертвенно-бледного неба, а найдя подходящий свободный кусок падали вниз.Их крики быстро тонули в храпеТрансформированных.
Когда красная долина превратилась в черную от падальщиков, Еремиус нашел себе место для ночевки. Последним делом он подцепил Камень, кольцо и все остальное и бросил их в шелковый мешочек. Заклятья начертанные на мешочке, по-крайней мере, давали ему возможность отцепить его от пояса и отбросить подальше!
Еремиус не знал, чья воля, кроме его , управляла его Камнем.
Часть шестнадцатая
Конан отвязал лук и достал стрелу из колчана. В качестве мишени он выбрал стервятника сидящего на каком-то неидентифицируемом куске мертвичины. Пятна крови на груди птицы говорили о том, что она питается здесь давно.
Стрела, выпущенная из Туранианского лука массивной Циммерианской рукой, пробила грудь. Она вскрикнула, вскинула крылья и умерла. Несколько ее друзей повернули головы, оценили ее судьбу и продолжили питание. У других отсутствовало даже желание обратить внимание. Они неподвижно сидели, как покрытые кровью камни, слишком объевшиеся, чтобы издать даже звук.
Конан отвернулся , чтобы не поддаться желанию опустошить свой колчан. Даже боги не могли бы сделать больше, чем просто отомстить за людей досадно неправильно названной деревни, Колодец Мира. Когда придет время отомстить за людей, для стрел Конана найдутся цели более достойные, чем стервятники.
Из-за валуна достались звуки от Боры, освобождающего желудок. Донеслись твердая поступь ног, пробирающегося по гальке человека.
Из-за валена появился Хезал. "Твоя леди Иллиана говорит, что это работа демонов. Она имеет определенное искусство, чтобы знать такие вещи.?"
Конан предпочел бы не отвечать на вопрос. С проницательностью Хезаля ложь могла оказаться хуже. Смерть Колодца Мира вывела ситуацию из-под его контроля.
"Не нодо обладать какими-то особыми талантами, чтобы понять кто это сделал," сказал Конан, проведя вдоль долины. "Все тигры Вендеи вместе взятые не могли бы сделать такого. Но, отвечая тебе, она действительно обладает определенным искусством."
"Я чувствую себя вряд ли удивленным," сказал Хезал. "Хорошо, мы поместим леди в центр колонны. Там не более безопасно, но менее опасно. Кроме того, Раина может охранять ее спину, когда не охраняет свою."
"Неужели Десса оставила капитана все еще голодным до женщин? Или просто ему не хватает мозгов?"
В ответ Хезал пожал плечами. Затем сказал, "Если бы мой отец был до сих пор жив, я вероятно давно бы уже заправлял делами в Форте Жеман. Но без денег..." Он вновь пожал плечами.
"Кто был твой отец?"
"Лорд Ахлброс."
"А."
Ахлброс был одним из Семнадцати Наместников и по мнению многих ссамый проницательный из них. Как солдат, дипломат и провинциальный губернатор, он прослужил долго и хорошо. Проживи он на несколько лет дольше, и он бы распознал угрозу Культа Рока и оставил Конана без возможности повоевать.
"Твой отец оставил могучее имя," сказал Конан. "Но, спорю, ты на пути создания своего."
"Если я останусь в живых после приближающейся ночи, возможно. Если я сделаю, я буду очень много должен Старшему Капитану Мекрети. Когда мой отец был солдатом, он был любимым учеником Мекрети."
Конан покачал головой, его мнение о Хезале стало еще выше. Мекрети принадлежал к тому же поколению, что и Хадьяр, и служил для поколения Конана учителем, ментором и примером во всем. Не пади он в баталии против Хирканианцев, он несомненно командовал бы всей армией Турана. Все, чьи отцы прошли школу Мекрети, действительно были хорошо выучены.
Они еще раз посмотрели на вид побоища, затем Конан зашел за валун и похлопал Бору по плечу. Он обнаружил его в компании мужчины по возрасту близкого Конану, которого Конан видел в Форте прошлой ночью.
"Бора-?"
"Меня зовут Якоуб," сказал молодой человек. "Чем могу служить?"
"Если Бора закончил-"
"По крайней мере до моего следующего приема пищи," произнес Бора со следом улыбки. "А следующий он может быть не скоро."
"Хорошо. Бора, возвращайся к своим людям, которые маршируют с солдатами. Все, кто не способен драться с демонами в предстоящем сражении, отправь охранять женщин и детей."
"Никто не допустит и мысли, что он не пригоден, даже женщины. Кроме того, не надо ли некоторых рекрутов тоже отправить обратно?"
"Туранианские солдаты пойдут туда, куда им будет приказано!" бросил Хемал.
"Но неглупый капитан прикажет слабым не принимать участия в баталии. Не так ли?"
Хезал посмтрел вверх, будто взывая к богам удержать его. Затем он бросил менее дружелюбный взгляд на Бору, который неожиданно перешел в улыбку.
"Если тебя научить владеть оружием, ты превратишься в грозного врага. У тебя есть чутье на слабые стороны противника. Да, рекруты вернутся назад. Но женщин и детей слишком много для одних моих людей. Каждая деревня должна послать несколько своих бойцов для охраны своих родственников, а остальных вперед с нами."
Он сжал Бору за оба плеча. " Иди, мой молодой друг. Если ты будещь спорить со мной, ты только позволишь Капитану Шамилю сделать ошибку и оставить твоих друзей и родственников слабо защищенными. Это то чего ты желаешь?"
"О, боги, нет!"
"Тогда решено!"
"А что мне делать?" спросил Якоуб.
"Якоуб, если это для тебя не стыдно, пожалуйста иди с женщинами и детьми," сказал Бора. "Я - пока моя семья жива. Если ты будешь следить за ними..."
"Я понимаю. Это мне не очень приятно, но я понимаю." пожал плечами Якоуб и отвернулся.
Глаза Конана следовали за ним. Его глаза лгали, ли Якоуб только изображал отвращение к безопасному месту? Кроме того, Конан вспомнил, что видел Якоуба, бродящего около Форта Жеман после покушения на Камень Иллианы. Разгуливающий будто погруженный в свои мысли.
Свои мысли или, возможно, свою память?
Конан не видел способов ответить на вопросы, не раскрыв больше, чем он надеялся узнать. При дневном свете, однако он заметил на сгибе шеи и за ушами Якоуба следы сажи или сала.
Люди , покрывающие свое лицо черной краской, часто не доконца ее смывают.
Еще более интригующим однако был профиль Якоуба. Это было изображение Старшего Капитана Хадьяра в молодости, совпадающее даже профилем носа и разрезаным подбородком. Совпадение или кровная связь? И если кровная связь, то насколько близкая - Если Якоубу было столько , сколько ему можно было дать на вид, это примерно совпадало с возрастом мертвого внебрачного сына Хадьяра
Появился всадник. "Капитан Хезал, мы встретили людей из Шести Деревьев. Их вооруженные бойцы хотят присоединиться к нам." Он уставился в землю, колеблясь продолжить доклад.
"Капитан Шамил конечно против этого?" сказал Хезал.
"Да, капитан."
"Хорошо, кажеться у нас с тобой тоже появились обязанности, капитан Конан. Поехали вниз исполнять их?"
Конан последовал за Хезалем. Якоуб был тайной , но не угрозой. Он может подождать. Капитан Шамил и его соратники были не тайной, а реальной угрозой.
Якоуб был бы рад сбежать как лисе, чтобы спрятаться от глаз Циммерийского волка. Невероятным усилием воли он удерживал ноги в неторопливой походке, пока не скрылся из вида Конана.
Оставшуюся часть пути до импровизированного лагеря селян он преодолел бегом, дальше быстрым шагом. Пройдя часовых он направился прямо к семье Боры.
"Приветствую тебя, Мать Мериса."
"Где Бора?"
"Он пойдет с солдатами. Все, кто не пригоден для войны возвращаются в Форт - "
"Ааааа! Неужели недостаточно, что боги отняли мою дочь Ариму и собираются забрать моего мужа? Они задумали обречь и Бору? Что с нами бедет без него?"
Скоро Зимний Дом ревратится в дымящиеся булыжники подобно Малиновым Ключам. Как и три других деревни, оставленных своими жителями в страхе Трансформированных.
Еремиус повернулся и щелкнул пальцами по носителю Камня. Пленник опустился на колени в отблесках огня, его глаза безуно бродили. Еремиус не собирался использовать силу Камня. Он вполне мог управлять каменным огнем за годы до того, как у него появился Камень.
Пленник однялся, шатаясь , на свои ноги. Затем его глаза закатились и он начал беспокойно размахивать руками и хлопать в ладоши. Подобно какой-то невозможно неловкой птице, он приподнялся на палец в воздух. Еремиус поднял посох перед ним и поспешно приземлил его.
Носитель Камня поднялся выше. С каждой стороны большого кольца клубился дым. До Еремиуса донеслась вонь паленого мяса. Только огромным усилием воли он сдержался от того, чтобы не сблевать подобно беременной женщине.
Теперь кольцо с Камнем поднялось над землей на уровень человека. Он так широко разинул рот, что вызывало удивление, почему челюсть до сих пор не вылетела из петель. Его глаза приняли цвет кислого молока.
Неожиданно его тело дернулось, легкие, грудь и рот разом издали булькающий крик. Кольцо прожгло державшую его руку и загремело по каменистой земле. Сердце Еремиуса едва не вырыгнуло из груди, пока он не убедился, что Камень не вредим. Он опустился на колени и подцепил кольцо посохом , подальше от опасности.
Едва он это сделал, как носитель Камня упал на землю. Он растекся как джем, так как каждая его кость было сломана. Еремиус поспешно бросил протыкать кольцо и опустил его снова на землю.
Только убедившись, что человек мертв, а Камень все также не поврежден, он посмел приблизиться к ним. Только через несколько минут он рискнул подобрать Камень. Через несколько минут после этого, он нашел в себе мужество позвать человеческих слуг.
Когда они карабкались по склону холма, он заставил Камень засветиться на земле у своих ног. Все колдуны, которые слышали про Драгоценности, также знали рассказы о том, что они очевидно сделали ( кому они очевидно подчинялись ) по своей собственной воле.
Еремиус не являлся исключением. До сегодняшней ночи, как большинство колдунов, он верил, что эти россказни ими и являются. Теперь ему стало интересно. Если бы это Иллиана вызвала смерть носителя Камня, он бы почувствовать ее усилия и противостоять им, он ничего не чувствовал.
Что почувствуют солдаты, когда обнаружат ожившие в их руках сабли? Еремиус сомневался, что даже Хадьяр выдержал бы подобное испытание.
К восходу Конан закончил свою работу. Загрузили провизией и отвели в кораль позади северных ворот последнего мула.
Конан слегка перекусил вином и жарким из лука и коченого козьего мяса. Пришло время наполнить живот военной нормой! Он налил себе вторую кружку вина, думая, как мало его волновала бы настоящее занятие несколько лет назад.
Циммерийские боевые банды могли питаться на подножном корму месяц. Конан презирал городских за их потребность в таскании за собой караванов с провизией. Хадьяр и подобные ему объяснили ему в чем здесь ошибка.
Иллиана вылезла из серости так изящно, что Конан на мгновение решил, что он апоявилась с помощью магии. Взглянув на его лицо она мягко засмеялась.
"Боюсь это не так. Я не использую искусство там, гдеоно может привести людей в страх. Однако, я хотела тебя спросить, ты никого не видел здесь, разгуливающего в задумчивости, кроме капитана Шамиля?"
"Ха! Он таким не будет, когда Десса позволит ему вылезти из постели!" нахмурился Конан. "Я ничего не припоминаю. Но у меня было много работы для рук и к тому же темно."
"Ну хорошо. Ты и Раина - единственные, к кому я могу обратиться, за исключением возможно Хезаля. Раина никого не видела."
Конан почувствовал, что объяснение будет впереди, если он даст возможность Иллиане подобрать необходимые слова. Он надеялся, что она будет кратка. Колонне необходимо было выступить в первой половине дня, чтобы успеть достигнуть деревень раньше Демонов.
"Ты правильно подозреваешь заговор прошлой ночью. Кто-то пытался забраться в мои покои и спереть Камень."
"Никто из нас ничего не слышал."
"А вы ничего и не должны были слышать. Я наложила заклятье на всякого, вошедшего ко мне, чтобы он забыл зачем он пришел. Он вероятно до сих пор не восстановил свои мозги. Он запутался так, что оставил свое кольцо."
Она протянула серебряное кольцо тонкой работы. Но Конан никогда его не видел здесь в форте. Он покачал головой.
"Почему бы не наложить заклятье убить или парализовать его?"
"Конан, я думаю так же как и вы с Раиной. Чем меньше знает, кто я на самом деле, тем лучше. Даже Хезалю не сказали?"
"Нет. Но я не поставлю и кружку плохого вина на его сохраняющееся неведение. Это очень дальновидный человек, который поведет нас."
"Два дальновидных, Конан. Если Хезал позволит тебе делать все, что ты можешь, а он должен это седлать, если он не дурак."
Конан вежливо улыбнулся ее лести, и не более того. Он почувствовал, что что-то осталось не высказанным и , возможно лучше так и оставить. Исключая того, что если пойти в бой в неизвестности, можно заранее перерезать себе горло, чтобы не доставлять лишних хлопот неприятелю.
"Я также заколдовала Камень, чтобы он сохранил картину пытавшегося его спереть. На основании его я могу узнать человека с виду."
"Это будет означать раскрыть тебя, хотя иметь на одного врага меньше тоже неплохо. Я так понял, что заклятье не работает?"
Иллиана слегка покраснела. "Нет. Я дымала, что я перестала делать такие глупые ошибки. Пока заклятье не сработало как я хотела. Была это моя ошибка или собственная воля Камня?"
Небо на востоке казалось черным, задул холодный ветер. Конан не мог придумать адекватного его нустроению жеста отвращения. Он опустошил кружку одним глотком, снова наполнил и протянул Иллиане. Через мгновение она взяла ее. Хотя казалось, что она только чуть процедила, когда она вернула кружку на две трети пустую.
Вино добавило румянца на щеки Иллианы. Казалось также , что оно усилило ее волю, чтобы не сказать, что могло произойти с ее Камнем.
Конан опустил кружку и поднялся. Если Иллиана не желает больше ничего говорить, это на каприз. Он будет уважать ее решение.
Ни для одного колдуна он не поступил бы так. Иллиана же имела мудрости больше, чем у любого другого колдуна, обогащенное правильным чувством чести.
Однако не приятно было сознавать, что ведешь войну с колдунами, вызвавшими магию не совсем подвластную им.
Часть пятнадцатая.
В сумерках позади Боры завыл ребенок. Был ли это тот же ребенок, которого он спас в деревне, Бора был слишком слаб, чтобы беспокоиться.
На деле, он так устал, чтобы сбежать, если бы новая должность вожака деревни не привязывала его как быка к жернову. Его бремя вынуждало его передвигать ногами так быстро, чтобы оставаться впередиженщин и детей.
Снять эту ношу, сесть на скалу и наблюдать как проходит деревня он готов был молиться об этом. Почти. Каждый раз, когда он уже был готов помолиться, он вспоминал о шепоте селян. Бора считал себя одним из тех, кто становится героем из-за боязни шепота за ним больше, чем сабель и луков перед ним.
Сумерки выползали из долины, сгущаясь от голобого до лилового. Даже поиск твердой опоры для ног стал трудной работой. Пока они не могли остановиться. В темноте хозяин демонов мог освободить их опять. Даже сейчас они могли прогуливаться вдоль каравана селян, жаждущие крови
"Ей! Кто приближается?"
Крик донесся от лучника, посланного, чтобы усилить дозор. Остальные лучники охраняли хвост колонны, как место, наиболее вероятное для атаки.
Бора заряжал свою пращу, когда донесся ответ неожиданно знакомым голосом.
"Это Кемал. Я с солдатами из Форта Жеман. Вы спасены!"
Все остальное произнесенное им потонуло в буре восторженных криков и всхлипываний селян. Бора сам пустился бы в пляс, имей он силы для этого. Его хватило только на спуск к Кемалю.
Его друг неуверенно сидел на странной лошади. "Где Виндмастер?" первым делом спросил Бора.
"ОН слишком устал для обратной дороги. Капитан Конан выделил ему стойло и корма, а мне новую лошадь."
Бора заметил, что его друг не один. Массивный черно-волосый мужчина возвышался на кавалерийской лошади, а за ним светловолосая женщина в мужской одежде с вонственно торчащим во все стороны комплектом вооружения. За ними раздавался цокот копыт и ржание лошадей.
Облегчение обмыло Бору как теплая ванна, оставив его с легкой головой и еще более уставшим. Затем он достал откуда-то силы говорить.
"Благодарю вас, Капитан Конан."
Большой мужчина спешился с кошачьей грацией. "Прибереги свои благодарности к моменту, когда мы очистим горы. Могут твои люди пройти еще милю до воды? Они оставили за собой кого-нибудь на дороге? Сколько у вас вооруженных людей?"
"Я - "
"Черт бы тебя побрал! Если ты ведешь этих людей, ты обязан знать такие вещи!"
"Конан, полегче," сказала женщина "Это его первое сражение и вдобавок с нечеловеческим врагом. Тебя позвали не для тог, чтобы ты вел себя как твой начальник Хадьяр с пьяным рекрутом!"
Даже в сумерках Бора распознал взгляды, которыми обменялись Конан и женщина, как между делящими постель. Он благославил женщину за то, что онадала ему шанс не выглядеть идиотом. Капитан Конан был старше его едва ли больше, чем на пять или шесть лет, а его акцент свидетельствовал о его не Туранском происхождении. Однако Бора чувствовал большое желание завоевать уважение этого человека, чем любого другого, кроме своего отца.
"Мы определено дойдем до воды. У нас несколько бурдюков, и тев основном пустые. Нам кроме того нужна пища. До захода солнца все те кто оставили деревню прошлой ночью будут все еще с нами. Примерно сорок наших людей и половина женщин вооружена. Только дюжина или чуть поменьше имеют луки и хорошие сабли."
Конан махнул головой, что Бора воспринял как согласие. "Хорошо. Тогда у нас не будет необходимости посылать патрули в горы в пасти демонов, что бы спасти ваших недотеп. А что с другими деревнями на вашей земле?"
"Что - их надо спасать?"
"Конечно!" Капитан выдал нечто невежливое.
"На". Женщина протянула Боре бурдюк. Вода была холодной и пахло неизвестными травами. Бора почуствовал как пыль во рту растворяется, а туман улетучивается из головы.
"Благословляю тебя, моя леди".
"Меня едва ли можно назвать леди. Достаточно будет звать меня просто Раиной Боссонианской. Мой циммерийский друг говорит просто, но верно. Нам надо знать судьюу других деревень."
Вода или травы или и то и другое, казалось наполнили Бору новой силой. В ответ его конечности почувствовали крошечные уколы.
"Я послал гонцов во все деревни в пределах достигаемого. Трое вернулись, трое нет."
"А что с демонами?" По тону которым он это сказал казалось что по его мнению это было нечто иное.
"Они сожгли нашу деревню их магией. Мы видели дым. Они нас не преследовали. Однако это мало что говорит о других деревнях. Мы были в пути за много часов до них."
"Если они вообще поверят твоим гонцам до того, как станет совсем поздно," сказал Конан. Его губы скривились в улыбке, которая по мнению Боры гораздо лучше подошла бы демону.
Затем улыбка потеплела. "Бора, ты все сделал правильно. Я буду так говорить и говорить везде, где меня могут услышать."
"Ты скажешь за моего отца против тех, кто обвинил его в заговоре? Наш плотник Якоуб пошел в Аграпур, чтобы так сказать, но еще не вернулся"
"Что твой отец слелал? Или наоборот, что не сделал?"
Бора вкратце пересказал историю. Циммериец слушал с видом человека, нюхающего навозную кучу. Затем он посмотрел на Боссонийскую женщину. Она казалось нюхает тоже самое.
"Наш друг Капитан Шамил обладает настоящим даром очаровывать людейа," сказала она. "Бора, ты можешь ехать верхом?"
Он хотел сказать "Конечно". Осторожность превратила его слова в, "Если лошадь достаточно смирная."
"Я думаю тебе будет притена поступь Утренней Росы. Оседлывай ее и двигайся среди людей, ведя их вперед. Капитан Конан и я поставим наших людей здесь, пока вы не пройдете, затем присоединимся к вашему арьергарду."
"Почему бы вам не присоединиться к нему сейчас?" Бора сознавал, что чуть не скулит, но не мог помочь себе.
Конан твердо посмотрел на него. Возможно это был лишь удивленный взгляд, но в глазах синел лед. Бора никогда не мог себе представить глаза такого оттенка. Их взгляд заставил его почувствовать десяти летним пацаном, стоящим перед своим отцом, готовым высечь его.
"Очень просто, Бора," наконец произнес капитан. "Здесь едва хватает места, чтобы пройти твоим людям. Ты предпочитаешь, чтобы они приняли бой в темноте или были затоптаны нашими лошадьми?"
"Простите меня. Как вы отметили, это мое первое сражение. Я до сих пор не знаю, почему боги выбрали меня, но - "
"Если боги хотят ответить на наши вопросы, они сделают это, когда сочтут возможным. Кстати, Раина предложила тебе лошадь. Ты способен ехать верхом?"
Бора подтянулся и развернулся. Все его конечности болели, но каждая оставалась достаточно живой, чтобы сделать верховую езду возможной, а может даже и приятной.
"Если нет, то мы об этом узнаем очень скоро." Он взял повода, которые ему протянула Боссонийская женщина.
Как только его пальцы коснулись кожи, он застыл словно превратившись в камень. Рожденные ночным ветром или чем то другим, кошмарный хор воплей разорвал его уши.
Крики из глоток мужчин, женщин и детей в смертельной агонии. Крики и завывания демонов.
Бора прикусил губу, пока не почувствовал кровь, чтобы удержаться от своего крика.
Конан и Раина превратились в статуи охраняющие вход в храм. Однако, когда они вновь заговорили, их слова содержали спокойное мужество, которое казалось истекало из них как вода, вымывшее страх Боры.
Этих ребят могла встретить смерть, но не страх. Бора начал славить богов за то, что они послали их. Конану пришлось его порядком тряхнуть, чтобы привести в чувства.
"Я сказал, вероятно демоны напали на группу твоих соседей! Либо они ближе, чем мы думали, либо кто-то послал нам звуки того сражения. У Раины есть подруга, которая может ответить, что верно."
"С помощью богов , да. Извиняюсь, Бора, но я вынуждена просить мою лошадь обратно"
Без лишних слов и не коснувшись удил, Раина оказалась в седле. В следующее мгновение она повернула лошадь и понеслась вниз по склону.
"Бора," сказал Конан. "Уведи своих людей с дороги. Всех, кроме арьергарда. Мои люди поднимутся вверх. Именем бороды Эрлика, шевелись!"
Бора уже шел обратно. Он предпочел бы висеть над пропастью, зацепившись пальцами за край уступа, если бы это давало хоть малейший шанс убрать эти крики.
Двое Трансформированных ссорились над мужчиной из Колодца Мира. Точнее над трупом. Никто не мог жить с выпотрошенным животом и ногой, отделенной от туловища.
Один из Трансформированных размахивал ногой как дубинкой. Она тяжело ударила соперника по плечу. Тот взвыл больше от злости, чем от боли и поискал еще какую нибудь часть туловища, которую можно использовать как оружие.
К Трансформированным подбежал воин, ударив их дротиком. Еремиус не мог слышать его слов, но видел как работал его рот, безуспешно пытаясь заставить услышать их доводы. Он взглянул на Камень, лежащий на земле. Только с помощью своего камня он надеялся спасти этого придурка.
В следующее мгновение , судьба воина вышла за пределы возможного даже для колдуна. Выпад когтистой лапы отправил в полет дротик. Воин отступил, широко раскрыв глаза. Второй взмах потушил эти глаза и превратил лицо вокруг них в кровавое месиво. Солдат успел только раз вскрикнуть, прежде чем другой Трансформирожванный вскрыл его грудную клетку и начал поглощать сердце и легкие, лежащие открыто из разверзнутых ребер.
Еремиус чертыхнулся. У него не так и много воинов, чтобы мог разбрасываться ими, как изношенными сандалиями. Не были они и чересчур малочисленны, чтобы ему необходимо было держать этих совершенных придурков среди их солдат. Каждый, кто до сих пор не научился стоять подальше от Трансформированных, пока они кушают, не нуждается приведения в безумие. Начнем с того, что у него никогда и не было мозгов!
Трансформированные, получив еще кусок мяса, успокоились и мирно чавкали. Когда они вернулись к предыдущей жертве, они казались насытившимися. Окружавшие их другие Трансформированные тоже пребывали в умиротворенном состоянии.
Еремиус не удивлялся этому. Трансформированные съели большинство мужчин, женщин и детей Колодца Мира. Трудно было представить, чтобы кто-то не смог набить своего желудка.
Выпученными животами Трансформированные напоминали больших поглотителей плоти. Единственное их желание было поспать. Еремиус наблюдал, как они удалялись с места побоища кто на двоих, кто на троих, ища удобного места для ночлега. Перестав наблюдать за ними, Еремиус перевел взгляд вниз на Камень , лежавший у его ног.
Он не мог придумать ничего лучшего, чем как можно меньше носить его и обращаться к его помощи. Сегодня ночью он использовал его только , чтобы послать звуки умирающего Колодца Мира через равнины к тем, кто может услышать и прийти в ужас. После этого он опусил его на землю и не переставал следить за ним.
Постепенно пух покрывал голую долину, забрызганную кровью и засыпанную гниющими кусками тел. Птицы падальщики кружились в вышине, черные против мертвенно-бледного неба, а найдя подходящий свободный кусок падали вниз.Их крики быстро тонули в храпеТрансформированных.
Когда красная долина превратилась в черную от падальщиков, Еремиус нашел себе место для ночевки. Последним делом он подцепил Камень, кольцо и все остальное и бросил их в шелковый мешочек. Заклятья начертанные на мешочке, по-крайней мере, давали ему возможность отцепить его от пояса и отбросить подальше!
Еремиус не знал, чья воля, кроме его , управляла его Камнем.
Часть шестнадцатая
Конан отвязал лук и достал стрелу из колчана. В качестве мишени он выбрал стервятника сидящего на каком-то неидентифицируемом куске мертвичины. Пятна крови на груди птицы говорили о том, что она питается здесь давно.
Стрела, выпущенная из Туранианского лука массивной Циммерианской рукой, пробила грудь. Она вскрикнула, вскинула крылья и умерла. Несколько ее друзей повернули головы, оценили ее судьбу и продолжили питание. У других отсутствовало даже желание обратить внимание. Они неподвижно сидели, как покрытые кровью камни, слишком объевшиеся, чтобы издать даже звук.
Конан отвернулся , чтобы не поддаться желанию опустошить свой колчан. Даже боги не могли бы сделать больше, чем просто отомстить за людей досадно неправильно названной деревни, Колодец Мира. Когда придет время отомстить за людей, для стрел Конана найдутся цели более достойные, чем стервятники.
Из-за валуна достались звуки от Боры, освобождающего желудок. Донеслись твердая поступь ног, пробирающегося по гальке человека.
Из-за валена появился Хезал. "Твоя леди Иллиана говорит, что это работа демонов. Она имеет определенное искусство, чтобы знать такие вещи.?"
Конан предпочел бы не отвечать на вопрос. С проницательностью Хезаля ложь могла оказаться хуже. Смерть Колодца Мира вывела ситуацию из-под его контроля.
"Не нодо обладать какими-то особыми талантами, чтобы понять кто это сделал," сказал Конан, проведя вдоль долины. "Все тигры Вендеи вместе взятые не могли бы сделать такого. Но, отвечая тебе, она действительно обладает определенным искусством."
"Я чувствую себя вряд ли удивленным," сказал Хезал. "Хорошо, мы поместим леди в центр колонны. Там не более безопасно, но менее опасно. Кроме того, Раина может охранять ее спину, когда не охраняет свою."
"Неужели Десса оставила капитана все еще голодным до женщин? Или просто ему не хватает мозгов?"
В ответ Хезал пожал плечами. Затем сказал, "Если бы мой отец был до сих пор жив, я вероятно давно бы уже заправлял делами в Форте Жеман. Но без денег..." Он вновь пожал плечами.
"Кто был твой отец?"
"Лорд Ахлброс."
"А."
Ахлброс был одним из Семнадцати Наместников и по мнению многих ссамый проницательный из них. Как солдат, дипломат и провинциальный губернатор, он прослужил долго и хорошо. Проживи он на несколько лет дольше, и он бы распознал угрозу Культа Рока и оставил Конана без возможности повоевать.
"Твой отец оставил могучее имя," сказал Конан. "Но, спорю, ты на пути создания своего."
"Если я останусь в живых после приближающейся ночи, возможно. Если я сделаю, я буду очень много должен Старшему Капитану Мекрети. Когда мой отец был солдатом, он был любимым учеником Мекрети."
Конан покачал головой, его мнение о Хезале стало еще выше. Мекрети принадлежал к тому же поколению, что и Хадьяр, и служил для поколения Конана учителем, ментором и примером во всем. Не пади он в баталии против Хирканианцев, он несомненно командовал бы всей армией Турана. Все, чьи отцы прошли школу Мекрети, действительно были хорошо выучены.
Они еще раз посмотрели на вид побоища, затем Конан зашел за валун и похлопал Бору по плечу. Он обнаружил его в компании мужчины по возрасту близкого Конану, которого Конан видел в Форте прошлой ночью.
"Бора-?"
"Меня зовут Якоуб," сказал молодой человек. "Чем могу служить?"
"Если Бора закончил-"
"По крайней мере до моего следующего приема пищи," произнес Бора со следом улыбки. "А следующий он может быть не скоро."
"Хорошо. Бора, возвращайся к своим людям, которые маршируют с солдатами. Все, кто не способен драться с демонами в предстоящем сражении, отправь охранять женщин и детей."
"Никто не допустит и мысли, что он не пригоден, даже женщины. Кроме того, не надо ли некоторых рекрутов тоже отправить обратно?"
"Туранианские солдаты пойдут туда, куда им будет приказано!" бросил Хемал.
"Но неглупый капитан прикажет слабым не принимать участия в баталии. Не так ли?"
Хезал посмтрел вверх, будто взывая к богам удержать его. Затем он бросил менее дружелюбный взгляд на Бору, который неожиданно перешел в улыбку.
"Если тебя научить владеть оружием, ты превратишься в грозного врага. У тебя есть чутье на слабые стороны противника. Да, рекруты вернутся назад. Но женщин и детей слишком много для одних моих людей. Каждая деревня должна послать несколько своих бойцов для охраны своих родственников, а остальных вперед с нами."
Он сжал Бору за оба плеча. " Иди, мой молодой друг. Если ты будещь спорить со мной, ты только позволишь Капитану Шамилю сделать ошибку и оставить твоих друзей и родственников слабо защищенными. Это то чего ты желаешь?"
"О, боги, нет!"
"Тогда решено!"
"А что мне делать?" спросил Якоуб.
"Якоуб, если это для тебя не стыдно, пожалуйста иди с женщинами и детьми," сказал Бора. "Я - пока моя семья жива. Если ты будешь следить за ними..."
"Я понимаю. Это мне не очень приятно, но я понимаю." пожал плечами Якоуб и отвернулся.
Глаза Конана следовали за ним. Его глаза лгали, ли Якоуб только изображал отвращение к безопасному месту? Кроме того, Конан вспомнил, что видел Якоуба, бродящего около Форта Жеман после покушения на Камень Иллианы. Разгуливающий будто погруженный в свои мысли.
Свои мысли или, возможно, свою память?
Конан не видел способов ответить на вопросы, не раскрыв больше, чем он надеялся узнать. При дневном свете, однако он заметил на сгибе шеи и за ушами Якоуба следы сажи или сала.
Люди , покрывающие свое лицо черной краской, часто не доконца ее смывают.
Еще более интригующим однако был профиль Якоуба. Это было изображение Старшего Капитана Хадьяра в молодости, совпадающее даже профилем носа и разрезаным подбородком. Совпадение или кровная связь? И если кровная связь, то насколько близкая - Если Якоубу было столько , сколько ему можно было дать на вид, это примерно совпадало с возрастом мертвого внебрачного сына Хадьяра
Появился всадник. "Капитан Хезал, мы встретили людей из Шести Деревьев. Их вооруженные бойцы хотят присоединиться к нам." Он уставился в землю, колеблясь продолжить доклад.
"Капитан Шамил конечно против этого?" сказал Хезал.
"Да, капитан."
"Хорошо, кажеться у нас с тобой тоже появились обязанности, капитан Конан. Поехали вниз исполнять их?"
Конан последовал за Хезалем. Якоуб был тайной , но не угрозой. Он может подождать. Капитан Шамил и его соратники были не тайной, а реальной угрозой.
Якоуб был бы рад сбежать как лисе, чтобы спрятаться от глаз Циммерийского волка. Невероятным усилием воли он удерживал ноги в неторопливой походке, пока не скрылся из вида Конана.
Оставшуюся часть пути до импровизированного лагеря селян он преодолел бегом, дальше быстрым шагом. Пройдя часовых он направился прямо к семье Боры.
"Приветствую тебя, Мать Мериса."
"Где Бора?"
"Он пойдет с солдатами. Все, кто не пригоден для войны возвращаются в Форт - "
"Ааааа! Неужели недостаточно, что боги отняли мою дочь Ариму и собираются забрать моего мужа? Они задумали обречь и Бору? Что с нами бедет без него?"