Гришем Джон. Рождество с неудачниками

   Лютер уже пожалел, что позвонил Элбритонам.
   — Хотел, чтобы ты немного помог мне, Райли, — сказал он. — Вы с ребятами не смогли бы заскочить к нам сегодня?
   — Извини, друг. Но мы едем к Макилвансам. Получили приглашение на обед чуточку раньше.
   — Ясно, — ответил Лютер и повесил трубку.
   И тут же телефон зазвонил. Это была Нора, и говорила она так взвинченно и нервно, что Лютер даже испугался.
   — Ты где? — спросила она.
   — Я? На кухне. А ты где?
   — Застряла в пробке на Брод-стрит, перед торговым центром.
   — Зачем тебе в торговый центр?
   — Просто не смогла припарковаться у Дистрикт. Даже остановиться там не смогла. Я ничего не купила. Ты елку достал?
   — Да. Настоящая красавица.
   — Уже украшаешь?
   — Да. Поставил себе пластинку Перри Комо с «Джингл беллз», потягиваю винно-яичный коктейль и украшаю дерево. Жаль, что тебя здесь нет.
   — Кому-нибудь звонил?
   — Да. Лаэрдам и Элбритонам, но они не смогут.
   — Я звонила Пинкертонам, Хартам, Мэлонам и Берклендам. Все заняты. А Питер Харт смеялся надо мной прямо как сумасшедший.
   — Ничего, я им всыплю по первое число. — В дверь стучал Спайк. — Ладно, пока, я тут занят.
   — Ты лучше начни обзванивать соседей. — Нора явно была на грани срыва.
   — Это еще зачем?
   — Пригласим их.
   — Да ни за что на свете, Нора! Лучше повешусь!
   — От Блэр никаких вестей?
   — Она же в самолете, Нора. Ладно, перезвони позже.
   Спайк раздобыл красный фургон, знавший лучшие времена. Лютер с первого взгляда понял, что он слишком мал и стар, но выбирать не приходилось.
   — Я зайду первый, а ты жди, — подпустив в голос самоуверенности, распорядился он. — Минут пять подождешь, потом подавай машину. Только аккуратнее, чтобы никто не видел, ясно?
   — А где мои сорок баксов?
   Лютер протянул ему двадцатку:
   — Аванс. Остальные получишь, когда дело будет сделано.
   Он прошел в дом Трогдонов через гараж и вдруг впервые в жизни почувствовал себя взломщиком. Стоило только отворить дверь в дом, как запищала сигнализация. Пищала она всего несколько секунд, но Лютеру они показались вечностью. Сердце замерло. Он представил, какое безрадостное будущее его ждет. Приедет полиция, его арестуют, осудят, отберут лицензию, с позором выгонят из «Уайли и Бек». Потом писк прекратился, и Лютер вздохнул свободнее. На узеньком табло в панели возникла надпись: «Проходите».
   Что за бардак! В доме Трогдонов все было перевернуто вверх дном. Повсюду разбросаны игрушки и вещи, словно здесь действительно побывали грабители. Да Триш Трогдон точно бы удавила мужа, знай, что он отдал ключи Лютеру. Он вошел в гостиную и замер.
   На Хемлок-стрит хорошо знали, что Трогдоны не придают особого значения украшению елки. Они позволяли детям вешать на нее все, что только в голову взбредет: сотни лампочек, не сочетающиеся по цвету гирлянды, аляповатые картонные игрушки, какие-то красные и зеленые сосульки, даже бусы из попкорна.
   «Нора просто меня убьет», — подумал Лютер, но выбора у него не было. План прост и должен сработать. Они со Спайком снимут все бьющиеся украшения и гирлянды и, разумеется, поп-корн тоже, сложат их на диван и кресла. Потом, не трогая лампочек, перенесут елку в дом Крэнков и уже там украсят ее как следует. Правда, дня через два придется, видно, вместе с тем же Спайком снова снимать игрушки и переносить елку обратно в дом Трогдонов, а там уже украсить ее их дурацкими игрушками, зато все будут счастливы и довольны.
   Лютер уронил первый же шарик, он разлетелся на мелкие осколки.
   Вошел Спайк.
   — Только смотри ничего не разбей, — предупредил его Лютер, заталкивая осколки носком ботинка под диван.
   — А нам за это не попадет? — с подозрением спросил Спайк.
   — Нет, конечно. Ладно, давай за дело. И поживее.
   Минут за двадцать елку освободили от всех бьющихся предметов. Лютер нашел в ванной комнате грязное полотенце, расстелил на полу, лег на живот под деревом. После нескольких попыток ему удалось переместить металлическую подставку елки на полотенце. Спайк трудился «этажом выше», осторожно сгибал ствол то в одну сторону, то в другую, пока елка наконец не подалась. И тогда они вдвоем осторожно опустили дерево на полотенце и потащили по паркету из гостиной в кухню, потом по узкому коридору, где ветки цепляли и царапали стены, в гараж. Елка оставляла за собой целый хвост осыпавшихся игл.
   — Ну и насорили мы здесь, — заметил Спайк.
   — Ничего. Я позже приберу, — ответил Лютер. Он вспотел, как спринтер, только что пробежавший дистанцию.
   Дерево, разумеется, оказалось шире двери в гараж — так почему-то всегда бывает с елками. Спайк подогнал фургон еще ближе. Лютер ухватил елку за кончик ствола, поднапрягся, поднял и одним рывком протолкнул дерево в дверь. Когда оно оказалось в гараже, он с облегчением перевел дух и распахнул внешнюю дверь. И даже умудрился улыбнуться Спайку.
   — А вы чего такой коричневый? — спросил мальчуган.
   Улыбка тотчас исчезла с лица Лютера — ему напомнили о несостоявшемся круизе. Он взглянул на часы — двенадцать сорок. Двенадцать сорок, и еще никто не приглашен, нет ни еды, ни снеговика, ни лампочек во дворе, ни дерева в доме, впрочем, все это скоро там будет. Но в какой-то момент Лютера охватило отчаяние.
   «Не смей сдаваться, старик!»
   Лютер выпрямился и приподнял дерево. И разумеется, тут же понял, что подставка слишком широкая и не пролезает в дверцу фургона. Лютер оставил елку и призадумался.
   — Сиди здесь, — бросил он Спайку и указал на крошечное местечко в фургоне между стволом и бортом. — Может, удастся протолкнуть ее задом наперед. Я буду толкать, а ты тяни.
   — Думаете, получится? — засомневался Спайк.
   Находившийся через улицу Нед Бейкер занимался своими делами, а потом вдруг заметил, что в окне Трогдонов елки больше не видно. Прошло минут пять, и он увидел елку в раскрытой двери гаража, какой-то мужчина и мальчик возились там с ней, Нед присмотрелся и узнал Лютера Крэнка. И тогда, не спуская с него глаз, Нед набрал по мобильнику номер Уолта Шёля.
   — Привет, Уолт. Это Нед.
   — С Рождеством тебя, Нед.
   — Тебя тоже, Уолт. Послушай, я смотрю сейчас на дом Трогдонов, и сдается мне, Крэнк окончательно свихнулся.
   — А что случилось?
   — Он крадет у Трогдонов елку.
   В этот момент Лютер со Спайком уже отходили от гаража Трогдонов. Подъездная часть шла под небольшим уклоном к улице, Лютер находился за фургоном, Спайк с выражением ужаса на лице мертвой хваткой вцепился в ствол дерева.
   Шёль выглянул из-за двери и, увидев все собственными глазами, позвонил в полицию.
   Ответил дежурный сержант.
   — Да, это Уолт Шёль, четырнадцать восемьдесят один, Хемлок-стрит. У нас тут кража. Происходит прямо на глазах.
   — Где?
   — Да прямо здесь. По адресу четырнадцать восемьдесят три, Хемлок-стрит. Приезжайте!
   Елка Трогдонов пересекла улицу и находилась теперь прямо перед домом Бекеров. Из окна за происходящим наблюдали Нед, его жена Джуд и теща. Лютер крутанул руль вправо, фургон приближался к его дому.
   Лютер торопился — уж очень хотелось доставить елку в дом до того, как кто-нибудь заметит, но Спайк громко призывал его двигаться помедленнее. Лютер боялся смотреть по сторонам, однако ни на секунду не верил, что все его маневры останутся незамеченными. Когда они находились уже почти в воротах его сада, Спайк прошептал:
   — Копы!
   Лютер увидел, как посреди улицы остановилась патрульная машина с мигалкой, но без воя сирены. Из нее резво выпрыгнули двое полицейских с таким видом, точно они из спецназа.
   И Лютер тут же узнал Салино по кругленькому брюшку, а затем и молодого Трина — по толстой, выпирающей из воротничка шее. Те самые парни, что пытались продать ему календари, а он послал их куда подальше.
   — Привет, мистер Крэнк, — с недоброй ухмылкой произнес Салино.
   — Привет.
   — Куда это вы направляетесь? — спросил Трин.
   — К себе домой, — ответил Лютер и для пущей убедительности показал пальцем. Он был почти у цели.
   — Может, объясните, чем это вы занимаетесь, — сказал Салино.
   — Ну, дело в том, что Уэс Трогдон одолжил мне свою елку. Он уехал из города примерно час назад, вот мы со Спайком и перевозим ее.
   — Со Спайком?
   Лютер обернулся. Посмотрел кругом, за кустами, в фургоне, под фургоном. Спайка нигде не было видно, он исчез.
   — Да, это парнишка, сын моего соседа.
   Уолт Шёль сидел у себя в саду и наблюдал за происходящим ярдов с пятидесяти. Бев болталась поблизости, делала вид, что вышла подышать свежим воздухом. В доме Бекеров надрывался ребенок.
   — Возьми себе стул и садись, милая. Крэнка поймали с поличным, хотел спереть чужую елку, — сказал жене Шёль.
   Бекеры тоже вышли поглазеть.
   — Нам сообщили, что здесь имеет место ограбление, — сказал Трин.
   — Да какое еще ограбление, вы что? Кто вам звонил?
   — Мистер Шёль. Чей это фургон?
   — Не знаю. Спайк на нем приехал.
   — Так, значит, еще и фургон угнали, — констатировал Трин.
   — Ничего я не угонял.
   — И все же согласитесь, мистер Крэнк, все это выглядит очень подозрительно, — заметил Салино.
   «В обычных обстоятельствах, да, пожалуй» — вот что мог бы ответить Лютер. Вся эта сцена, следовало признать, действительно выглядела необычно. Но Блэр с каждой минутой подлетала все ближе к дому, и отступать ему было некуда.
   — Ничего подобного, сэр. Я почти всегда одалживаю рождественскую елку у Трогдонов.
   — Знаете, мы должны доставить вас в участок для более обстоятельного разговора, — сказал Трин и отстегнул с ремня пару наручников.
   Увидев наручники, Уолт Шёль едва не свалился со стула. А Бекеры затаили дыхание.
   Лютер почувствовал, как у него подкосились ноги.
   — Да перестаньте! Вы что, серьезно?..
   — Садитесь в машину!

* * *

   Лютер сполз на заднем сиденье как можно ниже, впервые в жизни в голову полезли мысли о самоубийстве. Два копа, сидевшие впереди, вели переговоры по радио, речь шла о розыске владельца похищенной собственности. Мигалка на крыше продолжала крутиться, а Лютеру так много хотелось сказать. «Отпустите меня! Выключите эту чертову мигалку! В будущем году куплю сразу десять календарей! Давайте пристрелите меня, ну, что же вы?..»
   Если Нора придет домой, то точно подаст на развод.
   Малолетние правонарушители, близнецы Кирби, с дальнего конца Хемлок-стрит, по какой-то неизвестной причине ошивались в это время поблизости. Подошли к машине и уставились на Лютера через заднее стекло. Тот сполз еще ниже. Тут к ним подскочил постреленок Беллингтонов, и все трое стали пялиться на Лютера так, точно он убил их родную мамочку.
   Прибежал Спайк, за ним еле поспевал Вик Фромейер. Полицейские вышли и вступили с ними в разговор, затем Трин отогнал мальчишек, отворил дверцу и выпустил Лютера из машины.
   — У него были ключи, — говорил Вик. Только тут Лютер вспомнил, что у него действительно были ключи от гаража и дома Трогдонов. Ну и кретин!
   — Я знаю этих людей, — продолжал Фромейер. — И никакого грабежа не было.
   Копы зашептались о чем-то, Лютер старался избегать взглядов Вика и Спайка. Потом начал озираться по сторонам, опасаясь, что в любой момент может подъехать Нора. Увидит эту сцену, и ее точно хватит удар.
   — Ну а елка? — спросил у Вика Салино.
   — Если Лютер утверждает, что Трогдон одолжил ему елку, значит, так и есть.
   — Уверены?
   — Уверен.
   — Ясненько, — пробормотал Салино, глядя на Лютера так, точно тот был закоренелым преступником.
   А потом оба полицейских уселись в машину и отъехали.
   — Спасибо, — сказал Лютер.
   — А чем все-таки ты там занимался? — поинтересовался Вик.
   — Позаимствовал у них елку. Спайк помогал перевезти ее. Пойдем, Спайк.
   Лютер со Спайком благополучно, без всяких помех вкатили елку во двор, потом — в гараж, и вскоре она уже красовалась в гостиной. Путь следования ели был отмечен опавшими иглами, красными и зелеными сосульками, попкорном.
   — Возьму пылесос и уберу позже, — сказал Лютер. — А пока давай проверим лампочки.
   Зазвонил телефон. Голос Норы звучал уже совсем панически.
   — Я ничего не могу найти, Лютер, ничегошеньки! Ни индейки, ни окорока, ни шоколада, ничего. Даже хоть сколько-нибудь приличного подарка не попадается.
   — Подарка? Но мы же вроде договорились обойтись без подарков.
   — Но ведь Рождество, Лютер. Кстати, ты звонил Юберам и Фрискисам?
   — Да, — солгал он. — У них все время занято.
   — Продолжай звонить, Лютер. Потому что иначе к нам никто не придет. Я говорила с Мактирами, Морисами и Уорнерами. Но все заняты. Как елка?
   — Скоро закончу.
   — Ладно, позже перезвоню.
   Спайк вставил вилку в розетку, и елка ожила. Настал черед девяти коробок с игрушками, и они принялись за украшение. Вешали все подряд, что попадалось под руку.
   Уолт Шёль наблюдал за ними с противоположной стороны улицы в бинокль.

Глава 15

   Спайк стоял на опасно накренившейся лестнице с хрустальным ангелочком в одной руке и пушистым оленем в другой, когда Лютер услышал, что к дому подъехала машина. Он выглянул из окна и увидел — в гараж заезжает «ауди» Норы.
   — Нора, — сказал он. И тут же подумал, что присутствие Спайка может вызвать у жены подозрения, начнутся ненужные расспросы.
   — Вот что, Спайк, тебе лучше уйти. Прямо сейчас, — сказал он.
   — Почему?
   — Работа сделана, сынок. Вот тебе еще двадцатка. И огромное спасибо. — Лютер помог пареньку спуститься с лестницы, протянул купюру и проводил до входной двери.
   Когда Нора вошла из гаража в кухню, Спайк сбежал по ступенькам крыльца. И исчез.
   — Помоги разгрузить машину! — крикнула Нора. Судя по голосу, нервы у нее были на пределе.
   — В чем, собственно, дело? — спросил Лютер и тут же пожалел о своих словах. Так можно было нарваться и на скандал.
   Она выразительно закатила глаза, хотела рявкнуть что-то, но сдержалась и лишь бросила:
   — Разгружай машину.
   Лютер двинулся к двери и уже стоял на пороге, как вдруг услышал из кухни:
   — И это называется елка? Ничего безобразнее в жизни не видела!
   Тут он вскипел. Резко развернулся и гаркнул в ответ:
   — Не нравится, можешь выбросить!
   — Красные лампочки? — В голосе жены слышался нескрываемый ужас. Трогдоны использовали всего одну гирлянду с красными лампочками, они плотно обмотали ею ствол. Лютер подумывал о том, что не мешало бы их снять, но на это ушло бы не меньше часа. Тогда они со Спайком попытались закамуфлировать лампочки игрушками. Но Нора все равно разглядела даже из кухни.
   — Красные лампочки? Но мы никогда не вешали красных лампочек! — не унималась она.
   — Лежали в коробке, — солгал Лютер. Врать он не любил, однако понимал: в ближайшие день-два делать это придется часто.
   — В какой коробке?
   — Что значит «в какой коробке»? Я только и знал, что открывал одну за другой и цеплял игрушки на елку. Знаешь, Нора, у нас просто нет времени обсуждать какую-то несчастную елку.
   — Зеленые сосульки? — воскликнула она и сняла одну с дерева. — Где ты нашел эту елку, Лютер?
   — Купил у бойскаутов. Последняя осталась. — Прямой ложью это назвать было нельзя. Просто небольшое отступление от истины.
   Нора оглядела комнату с распотрошенными коробками, вздохнула и решила, что есть более важные проблемы, которые надо решить немедленно.
   — Кроме того, — опрометчиво добавил Лютер, — кто ее вообще увидит, эту елку?
   — Замолчи и помоги разгрузить покупки.
   В багажнике стояли четыре сумки продуктов из магазина, о котором Лютер никогда не слышал, три пакета с логотипом торгового центра, ящик с прохладительными напитками, ящик с водой в бутылках. Поверх лежал букет каких-то совершенно чудовищных цветов в обертке и с биркой от флориста, известного своими безумными ценами. Лютер, как бухгалтер, тут же начал прикидывать, какой урон нанесен семейному бюджету, но быстро отмел эти мысли. Ничего, он подсчитает все позже.
   Но как он объяснит все это на работе? Все сбережения пошли прахом. К тому же и за круиз денег ему не вернут, ведь он отказался купить страховой полис путешественника. Лютер был на грани полного финансового краха и понимал, что ситуацию исправить невозможно.
   — Ты дозвонился Юберам и Фрискисам? — спросила Нора. Она стояла у телефона с поднятой трубкой в руке.
   — Да. Они не могут.
   — Распаковывай сначала эти сумки, — распорядилась Нора, затем бросила в трубку: — Сью, это Нора. С наступающим тебя. Послушай, у нас тут такое! Блэр приезжает домой вместе с женихом, будет сегодня к вечеру. И мы просто сбились с ног, пытаясь в последнюю минуту организовать вечеринку. — Пауза. — Из Перу, хотя мы не ждали ее раньше следующего Рождества. — Пауза. — Да, сюрприз так сюрприз. — Пауза. — Да, с женихом, представляешь? — Пауза. — Он врач. — Пауза. — Он откуда-то из тех мест, из Перу, и вроде бы они познакомились недели три назад, а теперь хотят пожениться, так что представляешь, мы просто в шоке. Словом, сегодня... — Пауза.
   Лютер вытащил восемь фунтов копченой орегонской форели, каждая рыбина в плотной целлофановой упаковке. Впечатление такое, что выудили эту форель из реки несколько лет назад.
   — Да, похоже, вечеринка будет славная, — говорила меж тем Нора. — Жаль, что вы не сможете. Да, обязательно поцелую от тебя Блэр. Веселого Рождества, Сью. — Она повесила трубку и глубоко вздохнула.
   И тут Лютер снова встрял. И снова совсем некстати.
   — Копченая форель?
   — Выбор был невелик. Или форель, или замороженная пицца, — огрызнулась Нора. Глаза сверкают, руки сжаты в кулаки. — В магазинах не осталось ни одной индейки. Ни единого кусочка окорока. И даже если бы я достала индейку, готовить все равно уже некогда. Так что, Лютер, мистер Пляжный Модник, будем есть на Рождество копченую форель.
   Зазвонил телефон, Нора схватила трубку:
   — Алло? Да, Эмили, это ты? Спасибо, что перезвонила.
   Лютер насторожился, но никак не мог вспомнить, кто такая эта Эмили. Достал из сумки трехфунтовый кусок чеддера, довольно приличный ломоть швейцарского сыра, коробку крекеров, банку мидий и три шоколадных пирога, явно двухдневной давности, причем из пекарни, которую Нора всегда обходила стороной.
   Жена же вновь болтала о сюрпризе и вечеринке в последний момент, а потом вдруг воскликнула:
   — Так ты сможешь прийти! Замечательно! Ну, давай часам к семи, как обычно, нет, ничего особенного не будет, посидим, разойдемся. — Пауза. — Твои родители? Ну конечно, пусть тоже приходят, чем больше народу, тем веселее. Чудесно, Эмили, договорились. До скорой встречи! — И она с улыбкой повесила трубку.
   — Что еще за Эмили?
   — Эмили Андервуд.
   Лютер уронил коробку с крекерами.
   — Нет, только не она! — простонал он.
   Тут Нора рьяно взялась за последнюю нераспакованную сумку.
   — Ты не могла, Нора, — бормотал Лютер. — Скажи, что это неправда. Что ты не приглашала Митча Андервуда. Только не сюда, не в наш дом. Ну пожалуйста, Нора, скажи, что это не так!
   — Мы в отчаянном положении.
   — Но не настолько же отчаянном!
   — Мне нравится Эмили.
   — Она сука, и ты прекрасно это знаешь. Она тебе нравится? Как же! Ну скажи, когда в последний раз вы с ней встречались за ленчем, завтраком? Может, кофе ходили пить?
   — Нам нужны гости, Лютер.
   — Митч Большая Пасть — это не гость, Нора. Пустозвон. Сплетник. Доносчик. Люди сторонятся Андервудов. Зачем ты их пригласила?
   — Они все равно придут. Так что скажи мне спасибо.
   — Они придут только потому, что никто другой их не позвал. Ни один нормальный человек никогда не пригласит эту парочку в гости!
   — Дай мне вон тот кусок сыра.
   — Ты ведь пошутила, правда?
   — С Энрике они поладят.
   — Да ноги этого Энрике больше в Штатах не будет, если он познакомится с Андервудом. Митч ненавидит все и всех: город, штат, демократов, республиканцев, независимость, чистый воздух, все на свете! Скучнее и противнее этого типа просто быть не может! А когда напивается, его за два квартала слышно.
   — Успокойся, Лютер. Назад пути нет. Кстати, о выпивке. Я не успела купить. Придется ехать тебе.
   — Не желаю выходить из дома.
   — Придется. И потом, где снеговик? Что-то я его не заметила.
   — Снеговика ставить не буду. Я уже говорил.
   — Нет, будешь!
   Тут снова зазвонил телефон, и Нора схватила трубку.
   «Кто на этот раз? — мрачно подумал Лютер. — Как бы еще хуже не вышло».
   — Блэр, — сказала Нора. — Да, дорогая?
   — Дай я сам с ней поговорю, — пробормотал Лютер. — Скажу, чтобы возвращались в Перу.
   — Вы уже в Атланте? Замечательно! — Пауза. — А мы, мы просто готовим, жарим, парим к празднику. — Пауза. — Да, милая, и мы тоже! Тоже ждем не дождемся! — Пауза. — Да, конечно, я делаю твой любимый торт с кремом и карамелью. — Нора покосилась на Лютера, в глазах светился ужас. — Да, деточка, будем в аэропорту ровно в шесть! Люблю, целую!..
   Лютер взглянул на часы. Уже три.
   Нора повесила трубку и сказала:
   — Мне нужны два фунта карамели и баночка крема из алтея.
   — Я закончу с елкой, украшений явно не хватает, — сказал Лютер. — По магазинам в этой толчее бегать не собираюсь.
   Секунду-другую Нора задумчиво грызла ноготь. Это означало, что у нее созревает новый план действий. Вполне детальный и прекрасно учитывающий все аспекты подготовки к празднику.
   — Значит, так, — сказала она. — Украшать закончим в четыре. Сколько времени уйдет на установку снеговика?
   — Три дня.
   — В четыре я еще раз поеду по магазинам, а ты в это время будешь ставить снеговика. А в промежутках мы будем заглядывать в телефонную книгу — может, пригласим еще кого-нибудь.
   — Только никому ни слова, что к нам придут Андервуды.
   — Помолчи, Лютер!
   — Копченая форель под соусом «Митч Андервуд». Самое крутое на Хемлок-стрит блюдо!
   Нора поставила диск Синатры, и на протяжении двадцати минут Лютер развешивал на елке Трогдона игрушки, а Нора расставляла свечи, керамических Санта-Клаусов и украшала камин пластиковыми ветками падуба и омелы. Довольно долго они не произносили ни слова. И вот наконец Нора расколола лед молчания ради очередной инструкции:
   — Эти коробки не мешало бы снести на чердак.
   Возможно, самым ненавистным для Лютера моментом Рождества было перетаскивание коробок с чердака в гостиную и обратно на чердак по скрипучей лестнице. Сначала надо было подняться на второй этаж, потом втиснуться в узкий коридорчик между двумя спальнями; затем пристроиться и повернуться так, чтобы подняться вместе с коробкой — обычно очень большой — по шаткой лестнице до люка на чердак. Что подниматься, что спускаться — одинаково неудобно. Просто чудо, что за все эти годы он не получил ни одного серьезного повреждения!
   — Ну а потом принимайся за снеговика! — командирским тоном велела Нора.
   Сама она принялась за преподобного Забриски и выбила у него обещание заскочить хотя бы на полчасика. Потом Лютера едва ли не под дулом пистолета заставили звонить секретарше Докс. И он мучил бедняжку до тех пор, пока она не согласилась заехать на несколько минут. Докс была замужем целых три раза, в данный момент в браке не состояла, но у нее всегда имелся дружок. Итак, их двое, плюс преподобный отец и миссис Забриски, плюс семейка Андервуд. По самым оптимистичным расчетам получалось восемь человек, да и то, если все придут в одно время. Плюс сами Крэнки, Блэр и ее Энрике — получается двенадцать.
   Услышав это «двенадцать», Нора едва не зарыдала. Да в их огромной гостиной в канун Рождества — это все равно что трое!
   Увы, делать было нечего. Она позвонила в две свои любимые винные лавки. Первая уже закрылась, до закрытия второй оставалось каких-то полчаса. В четыре Нора вылетела из дома, оставив Лютеру массу распоряжений. И тот уже начал подумывать о том, что стоит наведаться в подвал, где спрятан коньяк.

Глава 16

   Через несколько минут после ухода Норы вновь зазвонил телефон. Лютер схватил трубку. Может, Блэр? Он скажет ей всю правду. Заставит задуматься о том, стоит ли делать родителям такие сюрпризы — являться без предупреждения в последнюю минуту, о том, как это эгоистично с ее стороны. Она, конечно, обидится. Но ничего, урок пойдет на пользу. Раз на носу свадьба, родители ей еще ох как пригодятся!
   — Алло! — рявкнул он в трубку.
   — Лютер, это Митч Андервуд, — прогудел в ухо басистый голос, при первом же звуке которого Лютеру захотелось сунуть голову в духовку.
   — Привет, Митч.
   — Веселого тебе Рождества. Послушай, спасибо за приглашение, но у нас, наверное, не получится. Слишком уж много приглашений. Прямо на части рвут.
   Да, конечно, так Лютер и поверил! У всех и каждого в списках Андервуды под номером один, не иначе.
   — Ей-богу мне страшно жаль, Митч, — сказал Лютер. — Может, тогда в будущем году?
   — Конечно. Звоните нам.
   — Веселого Рождества, Митч.
   Итак, теперь их восемь вместо двенадцати. Снова неувязка. Едва Лютер отошел от телефона на шаг, как снова раздался звонок.
   — Мистер Крэнк. Это я, Докс, — послышался знакомый тонкий голосок.
   — Привет, Докс.
   — Очень жаль, что у вас так вышло с круизом, ну и все такое...
   — Ты уже это говорила.
   — Да, но вдруг возникли такие обстоятельства... Парень, с которым я встречаюсь... в общем, он решил устроить мне сюрприз. Приглашает на обед в «Тэннер-Холл». Шампанское, икра... Он зарезервировал столик еще месяц назад. И я просто не могу ему отказать.