Страница:
Король торопливо понизил налоги, но стало еще хуже – не зная, чего ожидать от непредсказуемого монарха и по привычке ожидая худшего, селяне повалили в Винессу целыми толпами. Экономика зашаталась, но, на счастье Наума, Стармин наводнили беженцы из Атрии, небольшого северного королевства, где на троне восседал не менее бестолковый самодержец. Не успели они обжиться на новом месте, как уверовавший в себя Наум снова повысил налоги, и беженцы незамедлительно последовали за коренным населением. Помимо того, Наум ввел денежную реформу (вдвое обесценившую белорский кладень), принял закон о храмовых землях (с благословения Всерадетеля, главного священнослужителя Белории, Науму объявили всеобщую анафему, провозглашаемую трижды в день во всех храмах), ввел и сразу отменил право первой брачной ночи (из-за катастрофического роста венерических заболеваний), измыслил дополнительный налог на лошадей (несчастных животных охватила эпидемия), а также совершил множество прочих, не менее славных деяний, повергших светлые умы Стармина в глубокое уныние.
Я красочно изложила Учителю честное мнение о работодателе и тут же испытала на себе все прелести психосоматической блокады. Я пальцем не могла шевельнуть, а Учитель бегал по комнате, возмущенно развевая бородой, и воздевал руки к потолку, словно призывая Высший Разум полюбоваться моей глупостью, – дескать, не может быть для магички большего счастья, чем обретаться при дворе и исполнять королевские прихоти.
– Когда ты доживешь до моих лет, то поймешь, что я желал тебе только добра!
– А если не доживу? – Мне потребовалось всего несколько секунд на деактивацию заклинания, чего Учитель никак не ожидал: осекся на полуслове и недоуменно повернулся ко мне.
– Ты так быстро справилась с нейтрализацией?!
Я пристыжено кивнула.
– Но это... великолепно!
Я мрачно смотрела на Учителя, не разделяя его восторга. Чтоб ему провалиться, диплому с отличием. Будь я заурядной троечницей, уже ехала бы в Догеву, а весь педагогический состав рыдал от радости – хвала богам, избавились наконец! Так нет же, нашему самодержцу подавай товар первого сорта!
– Целых два года! – не могла успокоиться я. – Лучшие годы жизни – королю под хвост!
– Потому и лучшие, что обеспеченные, – с фальшивым оптимизмом заверил меня архимаг. – Не будет стажировки – не будет записи в дипломе. Не будет записи в дипломе – не сможешь официально считаться магичкой. С догевской записью – тем более.
– А нельзя ли как-нибудь сократить срок? Хотя бы до одного года?
– Поздно. Школа в моем лице заключила с королем контракт. Он не может быть разорван тобою.
– А вами?
Он назвал сумму неустойки. Я уважительно присвистнула. Сомнительно, что мне удастся скопить эдакие деньжищи и за пять лет подобной службы. Тем более я слышала, что честный труд оплачивается во дворце из рук вон плохо, а брать взятки за вовремя закрытые глаза мне претило.
– И когда я должна приступить к этой, прошу прощения, работе?
– С завтрашнего дня.
– Что?! – возопила я еще горестней. – А выпускной вечер?!
– Вечер же сегодня, – недоуменно сдвинул брови Учитель.
– Вот именно! А завтра будет выпускное утро!
Старый маг осуждающе покачал головой:
– Тебе что важнее – гулянка или первая настоящая работа?
– Я этой гулянки десять лет ждала! Я, может, только ради нее в Школу и поступала!
– Вот что, глупая девчонка, иди-ка ты отсюда, пока я тебя снова в первоклашку не превратил, а то и в кого похуже, – устало сказал Учитель. – Раньше надо было думать. Лекции пропускать, учиться на двойки. А теперь будь добра соответствовать званию дипломированного специалиста.
Я злобно развернулась на каблуках и почти побежала к выходу. Еще неизвестно, кто кого превратит! Эх, поспешила я с блокадой; стоять бы Учителю в музее рядом с чучелами, пылью обрастать, первокурсниц бы к нему на экскурсию водили...
– Да, еще...
Я остановилась в дверях, слишком сердитая, чтобы оглядываться.
– Насчет экзамена – я поставил тебе “отлично”. Молодец. Вот уж не ожидал – с твоим-то неприятием легких путей и напрашивающихся решений! – Учитель одобрительно хмыкнул. – Я был уверен, что ты не воспользуешься Миртоном. Даже зеркала не заготовил. А зря, как оказалось.
Прежде чем я успела осмыслить это заявление, дверь захлопнулась, наподдав мне по ягодицам.
Выпускной вечер был безнадежно испорчен. Не радовала ни еда, ни впервые разрешенный хмель, ни новое серебристо-синее шелковое платье, сшитое догевскими портнихами, – прощальный подарок Лёна, повергнувший в черную зависть добрую половину выпускниц (наверное, эта половина была недостаточно доброй). Вдохновенная и возвышенная речь Учителя, расписывающего прелести ожидающего нас трудового пути, не вызвала у меня ожидаемого энтузиазма. Воздержавшись от аплодисментов – потолок актового зала и так грозил рухнуть – я тихонько выскользнула на улицу. Стянула намозолившие туфли, прошлась голыми пятками по теплой земле, постояла у ограды, любуясь звездами и уходящей вдаль дорогой, тускло светящейся под луной.
– Грустиш-ш-шь, малыш-ш-шка? – сочувственно прошипело за спиной.
Надо мной нависла черная гора с мерцающими змеиными глазами. Дракон шевельнул кончиком хвоста, подсекая мне колени. Рассмеявшись, я шлепнулась на скользкую чешую, ухватилась за пластины склоненного набок гребня.
– Грущу?! Да я пылаю праведным гневом! Смотри, как бы у тебя хвост не расплавился!
Огнеупорный дракон только фыркнул, пристраивая голову рядом со мной. Я протянула руку и почесала мякенькую, мелкую вязь серебристых чешуек на драконьем подбородке. Рычарг довольно прижмурился.
– Вс-с-е ус-сстроится, малыш-ш-ш-ка... Что такое два года? Пус-с-стяк, ос-с-собенно для вампиров и магов. Вернеш-ш-шся ты в с-с-свою Догеву, никуда она от тебя не денется...
– Если бы все было так просто! – Я вздохнула, беззастенчиво используя драконий хвост уже в качестве кушетки. – После Догевы во мне что-то сломалось, Рычарг. Зимой сидишь в комнате и думаешь: как хорошо тут, у очага, как приятно понежиться под одеялом, поболтать с подружками, прогуляться по рынку, купить что-нибудь вкусненькое... А летом хочется бежать из дома куда глаза глядят – отмахать десяток верст по пустынной дороге, посидеть на берегу озера, послушать шелест волн, вздремнуть на опушке леса... И меня совершенно не волнуют ни моя репутация, ни будущее, ни сомнительные тылы в виде дворцов. Я хочу просто идти вперед. Все равно – куда. Все равно – зачем. Лишь бы вперед. Вернуться в Догеву? Да! Но еще больше я хочу туда возвращаться.Возвращаться и снова уходить. А впрочем, я сама толком не знаю, чего я хочу. Наверное, это меня и тревожит...
– Ты знаеш-ш-шь, – спокойно прошипел дракон, не размыкая век, – ты с-с-сама вс-с-се прекрас-с-сно объяс-с-снила. Прос-с-сто пока не с-с-смирилась.
– С чем? – настороженно спросила я.
Дракон усмехнулся. Во тьме засветились две лукавые щелочки.
– У тебя крас-с-сивые глаза, – проворчал он, – с-с-слишком крас-с-сивые... Не бес-с-спокойся, девочка, вс-с-се будет в порядке. Из тебя выйдет прекрас-с-сный маг-практик...
– Практик, как же... – раздосадовано протянула я. – Да за два года я все навыки растеряю, упыря от зомби не отличу, кому я такая нужна буду?! Самая распоследняя ведьма погнушалась бы такой “непыльной” работенкой... Ведьма... Ведьма!!! Живем, Рычарг!
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
Я красочно изложила Учителю честное мнение о работодателе и тут же испытала на себе все прелести психосоматической блокады. Я пальцем не могла шевельнуть, а Учитель бегал по комнате, возмущенно развевая бородой, и воздевал руки к потолку, словно призывая Высший Разум полюбоваться моей глупостью, – дескать, не может быть для магички большего счастья, чем обретаться при дворе и исполнять королевские прихоти.
– Когда ты доживешь до моих лет, то поймешь, что я желал тебе только добра!
– А если не доживу? – Мне потребовалось всего несколько секунд на деактивацию заклинания, чего Учитель никак не ожидал: осекся на полуслове и недоуменно повернулся ко мне.
– Ты так быстро справилась с нейтрализацией?!
Я пристыжено кивнула.
– Но это... великолепно!
Я мрачно смотрела на Учителя, не разделяя его восторга. Чтоб ему провалиться, диплому с отличием. Будь я заурядной троечницей, уже ехала бы в Догеву, а весь педагогический состав рыдал от радости – хвала богам, избавились наконец! Так нет же, нашему самодержцу подавай товар первого сорта!
– Целых два года! – не могла успокоиться я. – Лучшие годы жизни – королю под хвост!
– Потому и лучшие, что обеспеченные, – с фальшивым оптимизмом заверил меня архимаг. – Не будет стажировки – не будет записи в дипломе. Не будет записи в дипломе – не сможешь официально считаться магичкой. С догевской записью – тем более.
– А нельзя ли как-нибудь сократить срок? Хотя бы до одного года?
– Поздно. Школа в моем лице заключила с королем контракт. Он не может быть разорван тобою.
– А вами?
Он назвал сумму неустойки. Я уважительно присвистнула. Сомнительно, что мне удастся скопить эдакие деньжищи и за пять лет подобной службы. Тем более я слышала, что честный труд оплачивается во дворце из рук вон плохо, а брать взятки за вовремя закрытые глаза мне претило.
– И когда я должна приступить к этой, прошу прощения, работе?
– С завтрашнего дня.
– Что?! – возопила я еще горестней. – А выпускной вечер?!
– Вечер же сегодня, – недоуменно сдвинул брови Учитель.
– Вот именно! А завтра будет выпускное утро!
Старый маг осуждающе покачал головой:
– Тебе что важнее – гулянка или первая настоящая работа?
– Я этой гулянки десять лет ждала! Я, может, только ради нее в Школу и поступала!
– Вот что, глупая девчонка, иди-ка ты отсюда, пока я тебя снова в первоклашку не превратил, а то и в кого похуже, – устало сказал Учитель. – Раньше надо было думать. Лекции пропускать, учиться на двойки. А теперь будь добра соответствовать званию дипломированного специалиста.
Я злобно развернулась на каблуках и почти побежала к выходу. Еще неизвестно, кто кого превратит! Эх, поспешила я с блокадой; стоять бы Учителю в музее рядом с чучелами, пылью обрастать, первокурсниц бы к нему на экскурсию водили...
– Да, еще...
Я остановилась в дверях, слишком сердитая, чтобы оглядываться.
– Насчет экзамена – я поставил тебе “отлично”. Молодец. Вот уж не ожидал – с твоим-то неприятием легких путей и напрашивающихся решений! – Учитель одобрительно хмыкнул. – Я был уверен, что ты не воспользуешься Миртоном. Даже зеркала не заготовил. А зря, как оказалось.
Прежде чем я успела осмыслить это заявление, дверь захлопнулась, наподдав мне по ягодицам.
Выпускной вечер был безнадежно испорчен. Не радовала ни еда, ни впервые разрешенный хмель, ни новое серебристо-синее шелковое платье, сшитое догевскими портнихами, – прощальный подарок Лёна, повергнувший в черную зависть добрую половину выпускниц (наверное, эта половина была недостаточно доброй). Вдохновенная и возвышенная речь Учителя, расписывающего прелести ожидающего нас трудового пути, не вызвала у меня ожидаемого энтузиазма. Воздержавшись от аплодисментов – потолок актового зала и так грозил рухнуть – я тихонько выскользнула на улицу. Стянула намозолившие туфли, прошлась голыми пятками по теплой земле, постояла у ограды, любуясь звездами и уходящей вдаль дорогой, тускло светящейся под луной.
– Грустиш-ш-шь, малыш-ш-шка? – сочувственно прошипело за спиной.
Надо мной нависла черная гора с мерцающими змеиными глазами. Дракон шевельнул кончиком хвоста, подсекая мне колени. Рассмеявшись, я шлепнулась на скользкую чешую, ухватилась за пластины склоненного набок гребня.
– Грущу?! Да я пылаю праведным гневом! Смотри, как бы у тебя хвост не расплавился!
Огнеупорный дракон только фыркнул, пристраивая голову рядом со мной. Я протянула руку и почесала мякенькую, мелкую вязь серебристых чешуек на драконьем подбородке. Рычарг довольно прижмурился.
– Вс-с-е ус-сстроится, малыш-ш-ш-ка... Что такое два года? Пус-с-стяк, ос-с-собенно для вампиров и магов. Вернеш-ш-шся ты в с-с-свою Догеву, никуда она от тебя не денется...
– Если бы все было так просто! – Я вздохнула, беззастенчиво используя драконий хвост уже в качестве кушетки. – После Догевы во мне что-то сломалось, Рычарг. Зимой сидишь в комнате и думаешь: как хорошо тут, у очага, как приятно понежиться под одеялом, поболтать с подружками, прогуляться по рынку, купить что-нибудь вкусненькое... А летом хочется бежать из дома куда глаза глядят – отмахать десяток верст по пустынной дороге, посидеть на берегу озера, послушать шелест волн, вздремнуть на опушке леса... И меня совершенно не волнуют ни моя репутация, ни будущее, ни сомнительные тылы в виде дворцов. Я хочу просто идти вперед. Все равно – куда. Все равно – зачем. Лишь бы вперед. Вернуться в Догеву? Да! Но еще больше я хочу туда возвращаться.Возвращаться и снова уходить. А впрочем, я сама толком не знаю, чего я хочу. Наверное, это меня и тревожит...
– Ты знаеш-ш-шь, – спокойно прошипел дракон, не размыкая век, – ты с-с-сама вс-с-се прекрас-с-сно объяс-с-снила. Прос-с-сто пока не с-с-смирилась.
– С чем? – настороженно спросила я.
Дракон усмехнулся. Во тьме засветились две лукавые щелочки.
– У тебя крас-с-сивые глаза, – проворчал он, – с-с-слишком крас-с-сивые... Не бес-с-спокойся, девочка, вс-с-се будет в порядке. Из тебя выйдет прекрас-с-сный маг-практик...
– Практик, как же... – раздосадовано протянула я. – Да за два года я все навыки растеряю, упыря от зомби не отличу, кому я такая нужна буду?! Самая распоследняя ведьма погнушалась бы такой “непыльной” работенкой... Ведьма... Ведьма!!! Живем, Рычарг!
ГЛАВА 4
Это был очень важный прием. От него зависела моя дальнейшая судьба. Ничего удивительного, что я начала готовиться к нему с вечера – смочила волосы пивом, но не стала ни расчесывать, ни заплетать в косички. К утру они вздыбились жутким колтуном, скошенным влево; самая трудолюбивая корова не сумела бы зализать их до такого состояния.
На макияж (желто-серая пудра, черная помада и фиолетовые тени) ушло около часа, но я добилась-таки нездорового, трупного оттенка кожи.
Поиски подходящего к случаю костюма затянулись надолго. К счастью, у Вельки так и не дошли руки выбросить старую серую кофту, рваную и выпачканную сажей – мы прочищали ею дымоход, намотав на швабру. Вместо юбки сгодилась половая тряпка, подпоясанная веревочкой. На шею я повесила ожерелье из сушеных майских жуков (выпросила у ребят с факультета Травников), за неимением браслета нанизала на нитку мышиные черепа, а на шею кокетливо повязала набивное чучело гадюки.
Потом я посмотрелась в зеркало. Чародейки обычно возмущаются, когда их называют ведьмами, но я в моем теперешнем облике сочла бы это за комплимент. Из меня получилась до того омерзительная ведьма, что кот, дремавший на кресле, взъерошился и удрал под кровать. Мне пришлось буквально на коленях упрашивать его быть моим ассистентом. Ибо какая же ведьма без кота? Кот соглашался, что ведьма я никакая и мое общество может пагубно отразиться на его репутации порядочного крысолова. Недолго думая, я ухватила Барсика за раздраженно виляющий хвост, дернула, и кот глубоко полоснул меня четырьмя лапами сразу.
Посасывая руку и шепотом костеря несговорчивую зверюгу, я выудила из холодильного шкафа вчерашнюю отбивную и помахала ею у кота перед носом. Барсик принюхался, алчно облизнулся, но с места не тронулся. Задумчиво прожевав отвергнутый продукт, я вспомнила о телекинезе, и через несколько секунд кот оказался в моих руках. Сказать, что он сдался без боя, было бы неуважением по отношению к такому славному бойцу, как наш Барсик.
Мой триумфальный выход из Школы не остался незамеченным – у ворот стоял Алмит, битый час безуспешно объяснявший роскошно одетой даме с упитанным ребенком, что ее дитя, несомненно, обладает всеми мыслимыми и немыслимыми талантами, кроме магического, а посему не может быть принято в Школу даже на платной основе. При виде ведьмы спор прекратился сам собой.
– Кто это? – потрясение вопросила дама, на всякий случай прижимая к себе гениальное дитя.
– Наша лучшая выпускница, – не менее ошеломленно брякнул Алмит.
Я натянуто улыбнулась, показав вычерненные углем зубы.
Дама, не попрощавшись, подхватила ребенка на руки и бросилась наутек от сомнительных прелестей магического образования.
К дворцу я шла пешком и босиком, не слишком старательно обходя лужи. Зажатый под мышкой кот безнадежно выл на одной ноте. Редкие утренние прохожие шарахались в переулки, не решаясь разминуться с ведьмой по другой стороне узкой мостовой.
Не обрадовались мне и стражники. Скрестив дрожащие копья, они заискивающе поинтересовались целью визита. Я протянула им выписанное Учителем направление и, входя в роль, зловеще проскрежетала что-то себе под нос, потирая ладони. Копья не просто разошлись – метнулись в стороны. Под опущенными забралами гулко клацали зубы.
Я подоспела как раз к завтраку – по дороге к трапезному залу мне попалась только парочка служанок, одна из которых картинно упала в обморок, а вторая поспешила спрятаться за гобеленом. Вытканное на нем море реалистично взволновалось, кораблик взлетел на гребень волны, У дверей в зал тоже стояла стража, но я, не останавливаясь, взглядом распахнула двери и прошествовала мимо остолбеневших караульных.
Его величество восседал во главе стола на помеси стула с троном – высокая, роскошная спинка с россыпью сапфиров по краю и довольно простенькое сиденье, даже без подлокотников. Маленькие Наумовы глазки сально щурились, высокая корона успешно маскировала плешь с начесанными с боков волосами. Алая, в золотых лилиях, мантия свесилась на пол. Тяжелая, наверно, бархатная. Сзади, по обе стороны царского седалища, стояли фаворитки – блондинка и жгучая брюнетка, нежно улыбавшиеся Наумовому затылку. Я сначала решила, что их ограбили на большой дороге, но потом поняла, что практическое отсутствие материи на соблазнительных телесах – нормальное явление. Материи не просто было мало. Она, по-видимому, сползла, прикрывая абсолютно неинтересные части тела, а то, что прикрывают на пляже, было выставлено на всеобщее обозрение за вычетом пары клочков и трех веревочек. Слева от короля, поджав губки, – невероятно прямо, словно посаженная на кол, – сидела королева Вероника, законная супруга Наума, девица кукольной красоты. Светлый кучерявый парик венчала сапфировая диадема. Невыразительные голубые глаза равнодушно скользили по хитрым лицам придворных, выстроившихся вдоль стен в ожидании сигнала к началу пиршества. На руках у ее величества дремал серебристо-серый мопсик со сморщенной лупоглазой мордочкой. Вернее, мопсик дремал, пока я не вошла. Тут уж ему стало не до сновидений. Рванувшись из рук, песик жабой плюхнулся на пол и укрылся под стулом Наума, задрапированным свисающей мантией.
Брови короля поднимались, как разводной мост, пока не приняли практически вертикальное положение. Шушуканье придворных стихло.
Я сделала кривой реверанс. Кот инстинктивно впился когтями в плечо, и я трудом удержалась от нецензурного вопля, горько пожалев, что не подыскала менее тяжеловесного спутника – скажем, грача. Грачи тоже неплохо смотрятся на плечах у ведьм, их часто принимают за воронов (те гораздо крупнее), а хриплое унылое карканье добавляет имиджу зловещей таинственности. К сожалению, при моем приближении не только грачи, но и куда более морально устойчивые галки разлетались с воплями и не оглядываясь.
Кот решил реабилитироваться, раззявил зубастую пасть и гнусаво мяукнул. Придворные со стоном отшатнулись, королева Вероника заслонилась веером. (“Все-таки кот – тоже ничего”, – злорадно подумала я.) Высказавшись, Барсик спрыгнул на пол и важно продефилировал к столу. Люди торопливо расступались, давая ему дорогу. Из-под стула боязливо зарычал мопсик. Постояв у трона и посветив на Наума глазами, кот легко взвился на стол и с урчанием вцепился зубами в крыло огромного печеного гуся.
– Ну здрасте, ваш-личество, – сказала я, почесав затылок и внимательно оглядев желтые накладные ногти. Обнаружив, что там что-то застряло, я сощелкнула пойманное на пол (шаровая молния, пущенная накатом, не произвела бы большего эффекта), вальяжно отодвинула стул (с которого спешно бежал первый министр), плюхнулась рядом с королем, закинула ногу за ногу и ущипнула фаворитку. Закаленная придворной жизнью, блондинка, не пискнув, страдальчески закусила губки.
– Я тут... это... с шабаша маленько... Мутит меня, – пояснила я, ударом кулака по днищу раскупоривая ближайшую бутылку. Вино оказалось сладким и крепким. Икнув, я наклонилась к королю и щедро наполнила его кубок из отпитой бутылки. – Ну что, ваше величество, выпьем за плодотворное сотрудничество? В наше время королю без мага ну никак, всюду враги!
Размашисто чокнувшись бутылкой о кубок – вино плеснуло на стол и тонкой струйкой потекло королю на колени – я отпила еще немного, демонстративно побулькав воздухом в горлышке. Кот сосредоточенно давился гусем, издавая хрипящие и хрустящие звуки.
– Ну, кто тут нас не уважает? – Я обвела придворных пронзительным взглядом, потом с трех вершков уставилась в глаза Науму. Король честно попытался изобразить безграничное уважение и искреннюю радость от моего присутствия на трапезе. Я подумала – не потрепать ли мне по щечке королеву, но решила не перегибать палку. С женщинами, как известно, лучше не связываться, ее не волнует – сумеют ли десять стражников по королевскому приказу поднять на пики нахальную ведьму, прежде чем она превратит их в лягушек и тараканов. Я-то знала: еще как сумеют, но трусоватый король не хотел рисковать своей венценосной головушкой, равно как и портить отношения с Ковеном Магов.
Но тут я заметила, что под веером королевы подрагивает улыбка. Ее высочество прекрасно разобралась в ситуации и теперь злорадно упивалась замешательством благоверного (по слухам – не слишком благоверного; можно даже сказать, благоневерного). Вероника подмигнула мне и еще глубже уткнулась в веер.
С трудом подавив ответное моргание, я как дипломированная ведьма попыталась произвести на короля как можно более “благоприятное” впечатление:
– У меня есть дивные яды, – громоподобно прошептала я в оттопыренное монаршее ухо, – мгновенные и замедленного действия. Одна капля – и спустя месяц ваш ничего не подозревающий враг скончается в жутких конвульсиях...
Придворные оживились. Кое-кто начал выразительно перемигиваться с соседями, некоторые побледнели и закашлялись, отодвигая кубки.
Король заметно пригорюнился. На помощь ему пришел министр обороны, горевший желанием записать мага-практика в ряды бравых защитников отечества:
– Скажите, Вольха, у вас есть опыт работы по специальности?
Я скромно потупилась:
– Да так, по мелочи: прикончила двух архимагов, разорвала на куски с полсотни зомби, уничтожила валдачий город и несколько месяцев стажировалась в Догеве.
– Д-д-догеве?! – Король залпом выхлебнул содержимое кубка. – А как же вампиры? Они вас не тронули?
– Что вы, – притворно возмутилась я, – они были сама доброта! Вам не следует придавать значение глупой сплетне, будто с тех пор я иногда брожу по ночам с окровавленным топором в руках. Лично я ничего такого не помню.
Министр побледнел и прекратил расспросы, задумавшись, нельзя ли как-нибудь пополнить мною гарнизон вероятного противника.
– А вы умеете готовить гламарию? – застенчиво прощебетала хорошенькая девица на противоположном конце стола. Вот уж кто не нуждался в искусственных стимуляторах красоты, разве что она успела намазаться ими перед ужином.
– Конечно, – с достоинством ответила я, кокетливо поправляя “локон”, – я сама ею регулярно пользуюсь.
– А предсказывать будущее? – брюзгливым голосом осведомилась сухопарая дама с крючковатым носом.
– По тухлым крысам, теплому драконьему помету и человеческим внутренностям, в присутствии заказчика, – с готовностью перечислила я. – Могу также сварить приворотное зелье или эликсир молодости с гарантией восемьдесят процентов.
Престарелые сластолюбцы оживились.
– Двадцать – на летальный исход, – мстительно добавила я.
Заказов на любистоки так и не поступило. Больше меня ни о чем не спрашивали и, торопливо закончив так толком и не начатый завтрак, со всеми почестями выпроводили из дворца. Кота и того вынесли на бархатной подушке с кистями. Мне пришлось тащить его обратно на руках – ссаженный на землю, мерзавец горестно орал мне вслед, не трогаясь с места. Судя по форме и размерам пуза, Барсик заглотнул гуся целиком и теперь с трудом доставал лапами до земли.
Вторично распугав прохожих, мы в обнимку с котом вернулись в Школу. Дракон долго и боязливо разглядывал нас из-за забора, потом узнал и с дымным воем ополз по стене. Проходя мимо, я мрачно погрозила ему кулаком, но бессовестный гад продолжал рыдать от смеха, катаясь по земле.
Сброшенный на кресло кот там же и уснул, храпя и подергивая задранными вверх лапами. Сорвав тряпки и швырнув их в радостно полыхнувший камин, я с наслаждением окунула голову в ведро с водой. Макушку обожгло холодом, зато проклятый колтун прекратил чесаться, а пудра – щипать кожу.
Только я успела высохнуть и уложить волосы, как меня вызвали к воротам, и королевский курьер под роспись вручил мне опутанный веревочками пакет с еще теплой печатью. У крыльца сбились в кучку перепуганные, только что принятые в Школу малыши, с открытыми ртами глазевшие на меня снизу вверх. Я криво улыбнулась и прошла мимо, с горечью ощутив себя гостьей в родном доме. Завтра в нашей комнате поселятся две незнакомые девочки, со стен исчезнут лубочные картинки (Велькина коллекция знаменитых магов-практиков, увековеченных в момент очередного подвига; по мне, все они были на одно лицо, причем какое-то перекошенное), со стульев – мои разбросанные вещи, а на столе воцарится возмутительный порядок. И, главное, не забыть бы выкинуть из холодильного шкафа голову кикиморы, иначе кто-нибудь из малышей останется заикой на всю жизнь.
Я сломала печать, распотрошила пакет и злорадно хмыкнула. В конверте, помимо трудового свитка на гербовой бумаге, лежал мой диплом и десяток изумрудов размером с горошину – королевская неустойка. Я бегло просмотрела каллиграфическую вязь дворцового писца. Первое место работы: Стармин, придворный маг. Работала с 7 по 8 траворода 1001 года. Нареканий не имела. Конечно, не имела. Кто осмелится жаловаться на ведьму?
Самое смешное – я не солгала ни слова. Можно гадать на ромашках, а можно и на крысах. Да и любистоки разные бывают, я честно предложила самый действенный. Ну, не хотят – не надо. Пристроившись на краешке стола, я написала друзьям прощальную записку, положила сверху несколько изумрудов – по камешку на каждого. Велька, конечно, расстроится и обидится, но что поделать – расстроенный Учитель куда страшнее, а он узнает о “ведьме” с минуты на минуту.
Из вещей я отобрала только самое необходимое. Меч, выпускное платье, дорожную одежду и горсть памятных безделушек вроде наговоренной монетки, неизменно выпадавшей Наумом вверх, забавно перекрученного, связавшегося узелком дубового корешка (Велька уверяла, будто он отводит глаза нечисти) и прочих мелких амулетов. Защелкнула на запястье агатовый браслет-накопитель, набила сумку снадобьями в мешочках и склянках, без зазрения совести позаимствовав оные у подруги. Ничего, она еще насушит-наварит, а мне нескоро удастся пополнить запас. Маги-практики редко занимаются изготовлением эликсиров, обычно используют покупные.
Вышло две увесистые сумки, которые я отнесла на конюшню. Дракон вольготно разлегся у ее порога, встретив меня сочувственным хмыканьем:
– Не прис-с-сядешь на дорожку, выпус-с-скница?
Я только вздохнула, перешагивая через хвост. Быстро взнуздала кобылу, навьючила и вывела во двор. Белка подозрительно покосилась на дракона, тот с сожалением облизнулся.
– Извини, но мне даже некогда толком попрощаться.
– Нас-с-стоящие друз-з-зья не нуждаются в проводах, – хмыкнул дракон, – они вс-с-сегда с тобой, даже ес-с-сли не прос-с-сишь. Я не з-з-за тем приш-ш-шел. Глянь с-с-сюда, малыш-ш-шка.
Я обернулась. На кончике протянутого ко мне когтя висело тонкое серебряное колечко ажурного плетения. Пляшущих по нему бликов было многовато для простого украшения.
– Артефакт или амулет? – деловито поинтересовалась я. Артефакт – предмет, необычный сам по себе, эдакий сгусток магии, исчезающий вместе с ней, заговорить же можно любую побрякушку – от комаров, насморка или сглаза. Как правило, одноразово.
– Не з-з-знаю, – задумчиво прошипел дракон, – предыдущий владелец не ус-с-спел мне это рас-с-ска-зать... с-с-собс-с-ственно говоря, он приходил не рас-с-сговаривать... ужас-с-сно невкус-с-сный оказался, м-да... Возьми, это тебе. Там рас-с-сбереш-ш-шься, что к чему.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я, примеряя кольцо на средний палец. Оно показалось мне великоватым, но не спадало. Дракон одобрительно кивнул, подскочил и расправил крылья. Лошадь испуганно заржала, пятясь, я рукой прикрыла глаза от пыли.
– Удачи на тракте, ведьма! – крикнул Рычарг, по спирали набирая высоту. – Эге, да на ш-ш-школьные з-з-земли з-з-забрела чужая корова! Тряхнуть, что ли, с-с-стариной?
Осталось самое неприятное, но неизбежное. Оставив кобылу за воротами, я вернулась в Школу, взбежала по лестнице на второй этаж, рывком распахнула дверь.
– В чем дело? – поднял глаза Учитель, держа перо вертикально над чернильницей. На раздвоенном кончике набухала капля.
– Я покупаю лошадь, – с ходу выпалила я, разжимая кулак. Изумруды зелеными льдинками просыпались на стол, раскатились в стороны.
Перо выскользнуло из пальцев, забрызгав пергамент.
– Откуда у тебя деньги?
– Я продала свою хорошую репутацию, – безалаберно заявила я. – И сию секунду уезжаю в Догеву.
– С ума девка сошла! Что произошло?
– Скоро узнаете, – пообещала я. – До свидания, Учитель. Я вас обожаю!
Прежде чем он успел опомниться, я бестолково чмокнула его в щеку, перегнувшись через стол, оттолкнула и убежала, хлопнув дверью.
– А неустойка?! – крикнул старый маг мне вслед, но возвращаться и объяснять, что неустойку выплатил король, не стоило. Учитель в гневе страшен.
Белка, оседланная и привязанная за школьной стеной, била копытом. Вряд ли мне удалось бы вывести ее из конюшни после “прощания” с Учителем. Осознавая важность момента, лошадь гарцевала, как необъезженная трехлетка. Хоп! Я в седле. Прощай, Стармин! Стой, паршивка, я еще не подобрала поводья!
На макияж (желто-серая пудра, черная помада и фиолетовые тени) ушло около часа, но я добилась-таки нездорового, трупного оттенка кожи.
Поиски подходящего к случаю костюма затянулись надолго. К счастью, у Вельки так и не дошли руки выбросить старую серую кофту, рваную и выпачканную сажей – мы прочищали ею дымоход, намотав на швабру. Вместо юбки сгодилась половая тряпка, подпоясанная веревочкой. На шею я повесила ожерелье из сушеных майских жуков (выпросила у ребят с факультета Травников), за неимением браслета нанизала на нитку мышиные черепа, а на шею кокетливо повязала набивное чучело гадюки.
Потом я посмотрелась в зеркало. Чародейки обычно возмущаются, когда их называют ведьмами, но я в моем теперешнем облике сочла бы это за комплимент. Из меня получилась до того омерзительная ведьма, что кот, дремавший на кресле, взъерошился и удрал под кровать. Мне пришлось буквально на коленях упрашивать его быть моим ассистентом. Ибо какая же ведьма без кота? Кот соглашался, что ведьма я никакая и мое общество может пагубно отразиться на его репутации порядочного крысолова. Недолго думая, я ухватила Барсика за раздраженно виляющий хвост, дернула, и кот глубоко полоснул меня четырьмя лапами сразу.
Посасывая руку и шепотом костеря несговорчивую зверюгу, я выудила из холодильного шкафа вчерашнюю отбивную и помахала ею у кота перед носом. Барсик принюхался, алчно облизнулся, но с места не тронулся. Задумчиво прожевав отвергнутый продукт, я вспомнила о телекинезе, и через несколько секунд кот оказался в моих руках. Сказать, что он сдался без боя, было бы неуважением по отношению к такому славному бойцу, как наш Барсик.
Мой триумфальный выход из Школы не остался незамеченным – у ворот стоял Алмит, битый час безуспешно объяснявший роскошно одетой даме с упитанным ребенком, что ее дитя, несомненно, обладает всеми мыслимыми и немыслимыми талантами, кроме магического, а посему не может быть принято в Школу даже на платной основе. При виде ведьмы спор прекратился сам собой.
– Кто это? – потрясение вопросила дама, на всякий случай прижимая к себе гениальное дитя.
– Наша лучшая выпускница, – не менее ошеломленно брякнул Алмит.
Я натянуто улыбнулась, показав вычерненные углем зубы.
Дама, не попрощавшись, подхватила ребенка на руки и бросилась наутек от сомнительных прелестей магического образования.
К дворцу я шла пешком и босиком, не слишком старательно обходя лужи. Зажатый под мышкой кот безнадежно выл на одной ноте. Редкие утренние прохожие шарахались в переулки, не решаясь разминуться с ведьмой по другой стороне узкой мостовой.
Не обрадовались мне и стражники. Скрестив дрожащие копья, они заискивающе поинтересовались целью визита. Я протянула им выписанное Учителем направление и, входя в роль, зловеще проскрежетала что-то себе под нос, потирая ладони. Копья не просто разошлись – метнулись в стороны. Под опущенными забралами гулко клацали зубы.
Я подоспела как раз к завтраку – по дороге к трапезному залу мне попалась только парочка служанок, одна из которых картинно упала в обморок, а вторая поспешила спрятаться за гобеленом. Вытканное на нем море реалистично взволновалось, кораблик взлетел на гребень волны, У дверей в зал тоже стояла стража, но я, не останавливаясь, взглядом распахнула двери и прошествовала мимо остолбеневших караульных.
Его величество восседал во главе стола на помеси стула с троном – высокая, роскошная спинка с россыпью сапфиров по краю и довольно простенькое сиденье, даже без подлокотников. Маленькие Наумовы глазки сально щурились, высокая корона успешно маскировала плешь с начесанными с боков волосами. Алая, в золотых лилиях, мантия свесилась на пол. Тяжелая, наверно, бархатная. Сзади, по обе стороны царского седалища, стояли фаворитки – блондинка и жгучая брюнетка, нежно улыбавшиеся Наумовому затылку. Я сначала решила, что их ограбили на большой дороге, но потом поняла, что практическое отсутствие материи на соблазнительных телесах – нормальное явление. Материи не просто было мало. Она, по-видимому, сползла, прикрывая абсолютно неинтересные части тела, а то, что прикрывают на пляже, было выставлено на всеобщее обозрение за вычетом пары клочков и трех веревочек. Слева от короля, поджав губки, – невероятно прямо, словно посаженная на кол, – сидела королева Вероника, законная супруга Наума, девица кукольной красоты. Светлый кучерявый парик венчала сапфировая диадема. Невыразительные голубые глаза равнодушно скользили по хитрым лицам придворных, выстроившихся вдоль стен в ожидании сигнала к началу пиршества. На руках у ее величества дремал серебристо-серый мопсик со сморщенной лупоглазой мордочкой. Вернее, мопсик дремал, пока я не вошла. Тут уж ему стало не до сновидений. Рванувшись из рук, песик жабой плюхнулся на пол и укрылся под стулом Наума, задрапированным свисающей мантией.
Брови короля поднимались, как разводной мост, пока не приняли практически вертикальное положение. Шушуканье придворных стихло.
Я сделала кривой реверанс. Кот инстинктивно впился когтями в плечо, и я трудом удержалась от нецензурного вопля, горько пожалев, что не подыскала менее тяжеловесного спутника – скажем, грача. Грачи тоже неплохо смотрятся на плечах у ведьм, их часто принимают за воронов (те гораздо крупнее), а хриплое унылое карканье добавляет имиджу зловещей таинственности. К сожалению, при моем приближении не только грачи, но и куда более морально устойчивые галки разлетались с воплями и не оглядываясь.
Кот решил реабилитироваться, раззявил зубастую пасть и гнусаво мяукнул. Придворные со стоном отшатнулись, королева Вероника заслонилась веером. (“Все-таки кот – тоже ничего”, – злорадно подумала я.) Высказавшись, Барсик спрыгнул на пол и важно продефилировал к столу. Люди торопливо расступались, давая ему дорогу. Из-под стула боязливо зарычал мопсик. Постояв у трона и посветив на Наума глазами, кот легко взвился на стол и с урчанием вцепился зубами в крыло огромного печеного гуся.
– Ну здрасте, ваш-личество, – сказала я, почесав затылок и внимательно оглядев желтые накладные ногти. Обнаружив, что там что-то застряло, я сощелкнула пойманное на пол (шаровая молния, пущенная накатом, не произвела бы большего эффекта), вальяжно отодвинула стул (с которого спешно бежал первый министр), плюхнулась рядом с королем, закинула ногу за ногу и ущипнула фаворитку. Закаленная придворной жизнью, блондинка, не пискнув, страдальчески закусила губки.
– Я тут... это... с шабаша маленько... Мутит меня, – пояснила я, ударом кулака по днищу раскупоривая ближайшую бутылку. Вино оказалось сладким и крепким. Икнув, я наклонилась к королю и щедро наполнила его кубок из отпитой бутылки. – Ну что, ваше величество, выпьем за плодотворное сотрудничество? В наше время королю без мага ну никак, всюду враги!
Размашисто чокнувшись бутылкой о кубок – вино плеснуло на стол и тонкой струйкой потекло королю на колени – я отпила еще немного, демонстративно побулькав воздухом в горлышке. Кот сосредоточенно давился гусем, издавая хрипящие и хрустящие звуки.
– Ну, кто тут нас не уважает? – Я обвела придворных пронзительным взглядом, потом с трех вершков уставилась в глаза Науму. Король честно попытался изобразить безграничное уважение и искреннюю радость от моего присутствия на трапезе. Я подумала – не потрепать ли мне по щечке королеву, но решила не перегибать палку. С женщинами, как известно, лучше не связываться, ее не волнует – сумеют ли десять стражников по королевскому приказу поднять на пики нахальную ведьму, прежде чем она превратит их в лягушек и тараканов. Я-то знала: еще как сумеют, но трусоватый король не хотел рисковать своей венценосной головушкой, равно как и портить отношения с Ковеном Магов.
Но тут я заметила, что под веером королевы подрагивает улыбка. Ее высочество прекрасно разобралась в ситуации и теперь злорадно упивалась замешательством благоверного (по слухам – не слишком благоверного; можно даже сказать, благоневерного). Вероника подмигнула мне и еще глубже уткнулась в веер.
С трудом подавив ответное моргание, я как дипломированная ведьма попыталась произвести на короля как можно более “благоприятное” впечатление:
– У меня есть дивные яды, – громоподобно прошептала я в оттопыренное монаршее ухо, – мгновенные и замедленного действия. Одна капля – и спустя месяц ваш ничего не подозревающий враг скончается в жутких конвульсиях...
Придворные оживились. Кое-кто начал выразительно перемигиваться с соседями, некоторые побледнели и закашлялись, отодвигая кубки.
Король заметно пригорюнился. На помощь ему пришел министр обороны, горевший желанием записать мага-практика в ряды бравых защитников отечества:
– Скажите, Вольха, у вас есть опыт работы по специальности?
Я скромно потупилась:
– Да так, по мелочи: прикончила двух архимагов, разорвала на куски с полсотни зомби, уничтожила валдачий город и несколько месяцев стажировалась в Догеве.
– Д-д-догеве?! – Король залпом выхлебнул содержимое кубка. – А как же вампиры? Они вас не тронули?
– Что вы, – притворно возмутилась я, – они были сама доброта! Вам не следует придавать значение глупой сплетне, будто с тех пор я иногда брожу по ночам с окровавленным топором в руках. Лично я ничего такого не помню.
Министр побледнел и прекратил расспросы, задумавшись, нельзя ли как-нибудь пополнить мною гарнизон вероятного противника.
– А вы умеете готовить гламарию? – застенчиво прощебетала хорошенькая девица на противоположном конце стола. Вот уж кто не нуждался в искусственных стимуляторах красоты, разве что она успела намазаться ими перед ужином.
– Конечно, – с достоинством ответила я, кокетливо поправляя “локон”, – я сама ею регулярно пользуюсь.
– А предсказывать будущее? – брюзгливым голосом осведомилась сухопарая дама с крючковатым носом.
– По тухлым крысам, теплому драконьему помету и человеческим внутренностям, в присутствии заказчика, – с готовностью перечислила я. – Могу также сварить приворотное зелье или эликсир молодости с гарантией восемьдесят процентов.
Престарелые сластолюбцы оживились.
– Двадцать – на летальный исход, – мстительно добавила я.
Заказов на любистоки так и не поступило. Больше меня ни о чем не спрашивали и, торопливо закончив так толком и не начатый завтрак, со всеми почестями выпроводили из дворца. Кота и того вынесли на бархатной подушке с кистями. Мне пришлось тащить его обратно на руках – ссаженный на землю, мерзавец горестно орал мне вслед, не трогаясь с места. Судя по форме и размерам пуза, Барсик заглотнул гуся целиком и теперь с трудом доставал лапами до земли.
Вторично распугав прохожих, мы в обнимку с котом вернулись в Школу. Дракон долго и боязливо разглядывал нас из-за забора, потом узнал и с дымным воем ополз по стене. Проходя мимо, я мрачно погрозила ему кулаком, но бессовестный гад продолжал рыдать от смеха, катаясь по земле.
Сброшенный на кресло кот там же и уснул, храпя и подергивая задранными вверх лапами. Сорвав тряпки и швырнув их в радостно полыхнувший камин, я с наслаждением окунула голову в ведро с водой. Макушку обожгло холодом, зато проклятый колтун прекратил чесаться, а пудра – щипать кожу.
Только я успела высохнуть и уложить волосы, как меня вызвали к воротам, и королевский курьер под роспись вручил мне опутанный веревочками пакет с еще теплой печатью. У крыльца сбились в кучку перепуганные, только что принятые в Школу малыши, с открытыми ртами глазевшие на меня снизу вверх. Я криво улыбнулась и прошла мимо, с горечью ощутив себя гостьей в родном доме. Завтра в нашей комнате поселятся две незнакомые девочки, со стен исчезнут лубочные картинки (Велькина коллекция знаменитых магов-практиков, увековеченных в момент очередного подвига; по мне, все они были на одно лицо, причем какое-то перекошенное), со стульев – мои разбросанные вещи, а на столе воцарится возмутительный порядок. И, главное, не забыть бы выкинуть из холодильного шкафа голову кикиморы, иначе кто-нибудь из малышей останется заикой на всю жизнь.
Я сломала печать, распотрошила пакет и злорадно хмыкнула. В конверте, помимо трудового свитка на гербовой бумаге, лежал мой диплом и десяток изумрудов размером с горошину – королевская неустойка. Я бегло просмотрела каллиграфическую вязь дворцового писца. Первое место работы: Стармин, придворный маг. Работала с 7 по 8 траворода 1001 года. Нареканий не имела. Конечно, не имела. Кто осмелится жаловаться на ведьму?
Самое смешное – я не солгала ни слова. Можно гадать на ромашках, а можно и на крысах. Да и любистоки разные бывают, я честно предложила самый действенный. Ну, не хотят – не надо. Пристроившись на краешке стола, я написала друзьям прощальную записку, положила сверху несколько изумрудов – по камешку на каждого. Велька, конечно, расстроится и обидится, но что поделать – расстроенный Учитель куда страшнее, а он узнает о “ведьме” с минуты на минуту.
Из вещей я отобрала только самое необходимое. Меч, выпускное платье, дорожную одежду и горсть памятных безделушек вроде наговоренной монетки, неизменно выпадавшей Наумом вверх, забавно перекрученного, связавшегося узелком дубового корешка (Велька уверяла, будто он отводит глаза нечисти) и прочих мелких амулетов. Защелкнула на запястье агатовый браслет-накопитель, набила сумку снадобьями в мешочках и склянках, без зазрения совести позаимствовав оные у подруги. Ничего, она еще насушит-наварит, а мне нескоро удастся пополнить запас. Маги-практики редко занимаются изготовлением эликсиров, обычно используют покупные.
Вышло две увесистые сумки, которые я отнесла на конюшню. Дракон вольготно разлегся у ее порога, встретив меня сочувственным хмыканьем:
– Не прис-с-сядешь на дорожку, выпус-с-скница?
Я только вздохнула, перешагивая через хвост. Быстро взнуздала кобылу, навьючила и вывела во двор. Белка подозрительно покосилась на дракона, тот с сожалением облизнулся.
– Извини, но мне даже некогда толком попрощаться.
– Нас-с-стоящие друз-з-зья не нуждаются в проводах, – хмыкнул дракон, – они вс-с-сегда с тобой, даже ес-с-сли не прос-с-сишь. Я не з-з-за тем приш-ш-шел. Глянь с-с-сюда, малыш-ш-шка.
Я обернулась. На кончике протянутого ко мне когтя висело тонкое серебряное колечко ажурного плетения. Пляшущих по нему бликов было многовато для простого украшения.
– Артефакт или амулет? – деловито поинтересовалась я. Артефакт – предмет, необычный сам по себе, эдакий сгусток магии, исчезающий вместе с ней, заговорить же можно любую побрякушку – от комаров, насморка или сглаза. Как правило, одноразово.
– Не з-з-знаю, – задумчиво прошипел дракон, – предыдущий владелец не ус-с-спел мне это рас-с-ска-зать... с-с-собс-с-ственно говоря, он приходил не рас-с-сговаривать... ужас-с-сно невкус-с-сный оказался, м-да... Возьми, это тебе. Там рас-с-сбереш-ш-шься, что к чему.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я, примеряя кольцо на средний палец. Оно показалось мне великоватым, но не спадало. Дракон одобрительно кивнул, подскочил и расправил крылья. Лошадь испуганно заржала, пятясь, я рукой прикрыла глаза от пыли.
– Удачи на тракте, ведьма! – крикнул Рычарг, по спирали набирая высоту. – Эге, да на ш-ш-школьные з-з-земли з-з-забрела чужая корова! Тряхнуть, что ли, с-с-стариной?
Осталось самое неприятное, но неизбежное. Оставив кобылу за воротами, я вернулась в Школу, взбежала по лестнице на второй этаж, рывком распахнула дверь.
– В чем дело? – поднял глаза Учитель, держа перо вертикально над чернильницей. На раздвоенном кончике набухала капля.
– Я покупаю лошадь, – с ходу выпалила я, разжимая кулак. Изумруды зелеными льдинками просыпались на стол, раскатились в стороны.
Перо выскользнуло из пальцев, забрызгав пергамент.
– Откуда у тебя деньги?
– Я продала свою хорошую репутацию, – безалаберно заявила я. – И сию секунду уезжаю в Догеву.
– С ума девка сошла! Что произошло?
– Скоро узнаете, – пообещала я. – До свидания, Учитель. Я вас обожаю!
Прежде чем он успел опомниться, я бестолково чмокнула его в щеку, перегнувшись через стол, оттолкнула и убежала, хлопнув дверью.
– А неустойка?! – крикнул старый маг мне вслед, но возвращаться и объяснять, что неустойку выплатил король, не стоило. Учитель в гневе страшен.
Белка, оседланная и привязанная за школьной стеной, била копытом. Вряд ли мне удалось бы вывести ее из конюшни после “прощания” с Учителем. Осознавая важность момента, лошадь гарцевала, как необъезженная трехлетка. Хоп! Я в седле. Прощай, Стармин! Стой, паршивка, я еще не подобрала поводья!
ГЛАВА 5
Выехав за город, я придержала лошадь, вытащила из сумки карту Белории и задумчиво склонилась над тонкой вязью дорог, рек и селений. Торопиться в Догеву не имело особого смысла. Переговоры с арлисскими послами могли затянуться на неделю, так что Лёну все равно пока будет не до меня.
Свернув карту, я неторопливо потрусила вдоль городского вала, решив выехать из Стармина по тракту, ведущему к Чернотравной Куще. Я собиралась навестить добродушного Травника, грубоватого Кузьмая и нашу общую любимицу, рыжую мантихору Маньку, а заодно попробовать изловить Ромашку. Продав одну из лошадей, я разжилась бы деньгами на первое время.
Я в последний раз обернулась на Стармин и, подчиняясь внезапному порыву, помахала рукой крышам домиков, шпилю дворца и башенкам Школы.
У меня было предчувствие, что увижу я их еще очень и очень нескоро.
Свернув карту, я неторопливо потрусила вдоль городского вала, решив выехать из Стармина по тракту, ведущему к Чернотравной Куще. Я собиралась навестить добродушного Травника, грубоватого Кузьмая и нашу общую любимицу, рыжую мантихору Маньку, а заодно попробовать изловить Ромашку. Продав одну из лошадей, я разжилась бы деньгами на первое время.
Я в последний раз обернулась на Стармин и, подчиняясь внезапному порыву, помахала рукой крышам домиков, шпилю дворца и башенкам Школы.
У меня было предчувствие, что увижу я их еще очень и очень нескоро.