– А что Зяма делает теперь? – с надеждой на продолжение спрашивает Изя.
   – На Брайтоне стреляли… Время было такое… Зайдём помянем…
 
***
 
   – Ты пошёл на пляж, ты взял в карман какой-нибудь доллар?
   Изя не отвечая, выразительно разводит руками.
   – Ты привык. Ты знаешь, что у тебя есть жена, которая за тебя всегда должна думать. А если я захочу стакан воды или пирожок перекусить?
   Они идут по Четырнадцатому Брайтону, плавно выходящему к широкой деревянной набережной (бордвоку), за которой начинается знаменитейший пляж. Изя при деле – он несёт шезлонг и ему лень отвечать на Шеллино ворчание.
 
   В Нью– Йорке они два месяца -с июня девяносто второго. Полтора года, прошедшие после звонка Регины, проведенные на нервах, в слезах, телефонных переговорах и в сердечных приступах, постепенно стали забываться, захлёстнутые волной новых проблем. И впечатлений.
   Регина, пережив тяжелейший развод, приехала с Бэллочкой зимой. По туристической визе. И осталась. Как дядя Яша и обещал, он приютил их, выделив внучатой племяннице диван в гостиной. Один на двоих. Не очень роскошно, но Регина не роптала – они с Бэллочкой не такие полные, чтобы не уместиться.
   Её угнетало другое – пособие ей не полагалось, а попытки найти хоть какую-нибудь работу на кэш были безрезультатны. Толпы таких же, как и она, иммигрантов колесили по Бруклину в поисках трёхдолларового счастья. Но если легальные иммигранты, имея вэлфер, Медикейд и фудстемпы, могли не стаптывать обувь – краник капает, то ей, нелегалке, социальные блага положены не были.
   Она с трудом дождалась приезда родителей и бабушки. Неделю все прожили табором у Яши. И ожили, когда Изя снял двухспальную квартиру на Тринадцатом Брайтоне. В одной спальне поселилась Слава Львовна, в другой – Регина с Бэллочкой. Изя с Шеллой принесли себя в жертву – расположились в гостиной. Со словами: «Ну что ж, возвращаемся в детство – в коммунальную квартиру по-брайтонски».
   – Регина тебе ничего не говорила – она собирается с ребёнком на пляж? – продолжает допытываться Шелла. – Сегодня такая влажность, что можно задохнуться.
   – Спроси что-нибудь полегче, – вяло отвечает Изя. – Она ушла утром и ничего не сказала.
   Пляж – лучшее место для обсуждения мировых проблем. Не торопясь Изя и Шелла дошли до боёв в Тирасполе, начавшихся вскоре после их отъезда в Америку (Шелла: «Как вовремя мы уехали»), потока беженцев, хлынувших в Одессу, и сетовали, что в такую погоду Бэллочка не на океане. Затем они вспомнили, что разговаривая с кем-то по телефону, Регина обмолвилась, что в воскресенье утром она собирается в Манхэттен. На курсы.
   – Зачем же она потащила ребёнка в Манхэттен в такую жару? – недоумевала Шелла. – Там же дышать нечем. Могла бы Бэллочку нам оставить.
   – Не трогай её. Ты же видишь, в каком она состоянии.
   И супруги перешли к новой теме: не мешало бы Регину познакомить с каким-нибудь стоящим парнем. Барахло мы уже имели. И они стали перебирать варианты. Под рукой – побочный эффект эмиграции – женихов оказалось много.
 
***
 
   Подобной статистики не существует. Хотя… Что такое статистика? Результат обработки умело подобранных фактов. В зависимости от того, какой результат вы хотите получить. Посему, трудно опровергнуть или подтвердить выводы дяди Яши: по прибытии в Америку через непродолжительное время каждая третья эмигрантская семья распадается. Или даёт трещину.
 
   – Одни семьи – бьёт себя в грудь Яша, – распадаются только на бумаге. Если сложить моё и Сонино пособие, результат окажется больше, чем на семью, вывод делайте сами. Если есть чем.
   Американская корова не исхудает, если даст чуть больше молока. Тридцать долларов, полчаса в адвокатской конторе, объявляется сепарэйшен (раздельное проживание для несведущих), и без оформления развода можно продолжать жить под одной крышей. И иметь два удовольствия вместо одного.
   Идём дальше. Допустим, кому-то повезло, и он устроился на работу. На маленький чек. Но без медицины. За что, спрашивается, второго члена семьи тут же снимают с вэлфера и лишают страховки?! Те же тридцать долларов, и одинокие матери или отцы – в зависимости от того, кому посчастливилось, – продолжают доить корову.
   – Это изобретение афро-американской и испаноязычной общины. Наши – не дураки. Всё ценное схватывают на лету, – поучает Яша племянников.
 
   Его университеты очень ценны, но Изе и Шелле фиктивный развод пока не грозит. Они стартовали на курсах английского языка в НАЯНе (из-за наплыва беженцев очередь на курсы растянулась на два месяца) и лишь мотают на ус опыт предыдущей волны.
   – Другая проблема, – вздыхает Яша, – реальные разводы. По стрессам эмиграция сопоставима со смертью ребёнка…
   – Да ну, скажешь, – прерывает его Изя.
   – Ты ещё молодой. Поживёшь – увидишь, миролюбиво отвечает дядя Яша. Он не намерен спорить по пустякам, профессор не дискутирует с первоклассником об очевидных вещах. – Запомни, если обоим до сорока и женщина первой находит работу на приличные деньги, считай, семьи нет. – И он стал приводить примеры из жизни. Не станем утомлять вас их перечислением – у вас свой опыт.
 
***
 
   Регина решила начать новую жизнь. Что это значит? Что слёзы высохли и ей захотелось замуж. Снаряд в одну воронку два раза не попадает. Так говорят. Кто? Промолчим, сославшись на Пятую поправку к Конституции.
   Первым делом надо найти достойную кандидатуру. Регина заказала на имя бабушки вторую линию, установила в своей комнате телефон с автоответчиком и определителем номера и дала объявление в газету. Чтобы сразу поставить все точки над «и», она честно указала, что у неё есть прелестная трёхлетняя дочь, она ищет только серьёзные отношения, и чтобы ловеласы и прохиндеи с предложением секса её не беспокоили. Но дабы не отпугнуть достойных женихов, в описании себя ко всем прелестям: умная, весёлая, красивая – добавила: «одесситка с длинными ногами».
 
   О– о… Как выяснилось, это был тонкий ход. Чуть ли не каждый звонок -нетерпеливые сразу, скромные – через пять минут, задавали вопрос: «А у вас действительно длинные ноги?»
   На десятом звонке Регина не выдержала и выпалила: «Да у меня действительно длинные ноги! Спрашивайте о чём-нибудь ином».
   На обратном конце дрогнули и бросили трубку. Регина прикусила губу – правила игры надо соблюдать. Тем более сама напросилась.
   К этому времени у неё родилась мысль, как увлечь мужчину, который на предварительном этапе её заинтересовал. И одновременно как избавиться от звонков-мусора.
   Она накупила карточки, используемые для библиотечных каталогов, и по ходу разговора вносила туда получаемую от собеседников информацию. Карточки она рассортировала по номерам телефонов.
   Теперь в случае любого звонка она быстро определяла по картотеке, кто звонит, стоит ли откликаться, и если звонок был важен, удивляла собеседника знанием подробностей его личной жизни.
   После слов: «Как прошло позавчера твоё интервью в Сити-банке?» или «Ты выгулял уже…?» – она точно называла имя любимой собаки или кошки, и на том конце учащённо начинало биться сердце – она думала обо мне, если помнит даже такие мелочи. До инфарктов не доходило, но лёд к вискам прикладывали.
   Как мужчины доверчивы! Легковнушаемы и самолюбивы! Дети, одним словом.
   Итак, часть кандидатов оказались нытиками типа Димы-маляра, который сразу начал плакаться, что ему в Италии за два дня до отъезда в Америку сломали правую руку, он не смог работать, и жена его, рассчитывавшая, что она быстро пристроится к кормушке, по прошествии трёх месяцев нашла себе обеспеченного любовника, американца, и указала ему на дверь. Он пробовал сопротивляться, но её родственники вызвали полицию, и ему пришлось складывать чемоданы. Теперь он делит подвал с таким же, как и он, неудачником в частном доме в Бей Ридже.
   По неосторожности Регина полюбопытствовала: «А из-за чего, собственно говоря, произошла драка?» – и нарвалась на длинную историю, как он сдавал свою квартиру в Ладисполе новоприбывшим из Киева, а напарник его не поделил с ним маклерские деньги, и началось…
   Регина посочувствовала ему и внесла в чёрный список – нытики и неудачники ей не нужны.
   В финал конкурса вышли двое – начинающий адвокат Боря и Миша – неработающий программист из Киева.
   Боря попал в Америку в пятилетнем возрасте, получил еврейское воспитание, соблюдал субботу, кашрут – идеальная партия для девочки из Боро Парка. Причём тут Регина? Не спрашивайте… Миша, полная ему противоложность (в плане воспитания), напоминал Грегори Пека в молодые годы.
 
   Регина подумала и… стала встречаться с обоими.
   Боря пообещал ей оформить рабочую визу, позволяющую легально закрепиться в Америке, и главное – получить сошиал секьюрити номер, без которого невозможно ни открыть счёт в банке, ни сдать на водительские права – основной, как выяснилось, документ в Америке.
   Женщинам со времён Клеопатры всегда нравятся устроенные мужчины. И когда дошла очередь до вопроса, чьей любовницей становиться, Регина выбрала Борю. Слишком он был многообещающим.
   По Бориной рекомендации Регину взяли секретарём в медицинский офис, где ей положили пять долларов в час наличными с обещанием повысить через месяц до шести, но на чек. При условии, если к этому времени её документы будут в порядке.
   Пять долларов в час наличными – в то время как на Брайтоне и на три невозможно устроиться – родственники стали смотреть на Регину, как на национального героя. А бойфренд-адвокат – это звучит гордо. К тому же, согласитесь, бойфренд воспринимается лучше, чем любовник. Для слуха русского.
 
***
 
   О– па! На Брайтоне пошли аресты. Заметьте, не на Ошеан Вью, где снять девочку можно в любое время суток, не на Брайтон Бич Авеню, где порой торговля идёт мимо кассового аппарата, а на тихой Тринадцатой улице, в доме, в котором живут Изя и Шелла. В той тихой Одессе, которая далека от Привоза. И кого взяли? Двух милых старушек, восьмидесятилетних Ханну Марковну и Иду Моисеевну. Их вывели в наручниках, вокруг собран был полк полицейских машин, посадили в одну из них и под эскортом увезли. Предполагали, по-видимому, что старушки будут отстреливаться -иначе чем обязаны почётному караулу?
   В теленовостях пояснили – старушки были заурядными продавцами наркотиков. Обслуживали клиентов, не выходя из дому. Ужас! Живём на Брайтоне, как на пороховой бочке.
 
***
 
   Посещение Региной курсов не прошло даром. Не стоило большого труда выяснить, что если Регине гранты на обучение не положены, но существует Слава Львовна, у которой эти гранты есть, то в чём же дело. В Одессе эти вещи понимают с полуслова. Для иногородних: какая разница, кто будет зарегистрирован, а кто – учиться. Главное, чтобы нужная сумма оказалась на счету. Первый закон бизнеса: каждый должен получить свой интерес.
   Днём Регина работала, по вечерам изучала Cobol – в связи с угрозой сбоя компьютерных систем в двухтысячном году в Америке начался спрос на программистов, и русская улица вовремя уловила, откуда дует ветер. На Борю у неё совсем не хватало времени, но он, умный мальчик, не роптал и довольствовался субботними встречами.
 
   А что Парикмахеры? Они как будто из Одессы не уезжали. Перед каждым домом на Тринадцатом Брайтоне вечерами собирался совет старейшин. Постоянные члены его уважительно относились друг к другу, и чтобы не возникало конфликтов в палате лордов, никогда не расставались со своими стульями. Более того, любой желающий, что вполне демократично, мог присоединиться и бесплатно постоять рядом – набраться мудрости.
   – То что придумают наши, американцы в жизни не додумаются. Им придёт в голову разбавлять молоко водой или сметану кефиром? Это чисто одесские дела. А теперь раскиньте мозгами: чем бензин отличается от молока? Это же как дважды два – можно не спрашивать. Зяма купил автозаправку и стал делать коктейль – смешивать дорогие сорта бензина с дешёвыми. Только и всего. Что, от этого машина перестала ездить? Или мотор заглох? Мелочь, но Коза Ностра, чтобы понять элементарные вещи, нужно закончить Гарвард. На Привозе этому учат на второй день.
   Потоптавшись пару вечеров в кулуарах совета старейшин, Парикмахеры выяснили кое-что и для себя: в синагоге на Сибриз Авеню Брамсон ОРТ колледж открыл группы изучения английского языка и начальные компьютерные классы. И они сели за парты.
 
***
 
   Стадион ЧГМП в лучшие годы не был так заполнен, как классы в колледже. Контрамарку в дирижёрскую яму Оперного театра легче было получить, чем место у компьютера.
   – Встань! Это моё место!
   – Ты что его купил?
   – Я здесь сижу с первого занятия!
   – Дома сиди! А здесь колледж. Кто первый пришёл, тот и сел.
   – Я всё равно не дам тебе работать! – в разговор вступают локти и кисти рук. Преподаватель, профессор из Гомеля, безуспешно пытается вмешаться и замолкает в растерянности.
   Страсти накаляются:
   – Посмотрите на этого нахала! Это что, твой персональный компьютер?
   – Закрой свою балаболку! А то я тебя сейчас так двину, что мама родная тебя не узнает!
   После такого концерта – Парикмахеры, к счастью, оказались зрителями, – они потеряли интерес к компьютеру, и весь семестр просидели за спинами счастливых владельцев мышки и клавиатуры. Иногда в конце занятия им милостиво позволялось немного покликать и чего-то попечатать. Word Perfect и DOS прошли мимо, но Парикмахеры не расстраивались. Главное – английский. А двадцать человек в английском классе или тридцать – все в равных условиях. Что делать, если понаехало столько народу и нервы у людей не железные. От Моисея ушла жена, и он живёт с пожилой мамой. Понятно теперь, почему за место у компьютера он борется, как за курицу в очереди на Пантелеймоновской?
   А что светит в пятьдесят восемь лет Цукерману, глазному врачу из Киева? В кабинет врача он может попасть только как пациент. Молодая жена его поняла это ещё в Италии. Забеременела быстренько от местного негоцианта и помахала Цукерману ручкой. Вот он и чудит. Заходит в синагогу и крестится. Это в лучшем случае. В худшем – набрасывается в конце занятия на преподавателя бухгалтерии, что тот бездарь – он его не понимает, не хочет понимать и вообще устроит ему «весёлую» жизнь.
 
***
 
   Тс– с… Шелла нашла подработку. Работа не пыльная, но и не очень престижная, поэтому не будем распространяться. Но всё-таки…
   Соседка по дому устроилась одновременно в два офиса по уходу за пожилыми людьми. В её обязаности входит присматривать за русскоговорящими старушками – выгуливать, оказывать лёгкую помощь по дому. Платят немного, зато есть пенсионный план и медицинская страховка на всю семью. С одной старушкой соседка договорилась чётко – деньги пополам. Она приходит к ней раз в две недели и заносит половину чека – все счастливы. Другую старушку она уступила Шелле. Неофициально, конечно. И за вычетом налогов платит ей три доллара в час. Вы можете предложить больше? Нет? О чём тогда разговор…
   Соседка пытается открыть свой бизнес – бюро путешествий – и работает на дому. Так дешевле. А что она имеет, отдав Шелле клиента? Медицинскую страховку и небольшие комиссионные.
   Зато Шелла при деле.
   Клиентка её, семидесятипятилетняя старушка из Львова, особо Шеллу не доставала. Разве что фраза: «Ой, ты моя люба дорогая», вставляемая каждые пять минут и обращённая ко всем. Независимо от пола, возраста, степени знакомства, по поводу и без. Сперва Шеллу это веселило, затем стало раздражать, но если всё остальное её устраивало, то с этим недостатком можно смириться.
   – Посмотрим, какой ты будешь в её возрасте, – утешил её Изя, когда по дороге из колледжа Шелла поделилась с ним, обозвав старушку попугаем.
   – Я до её возраста не доживу, – успокоила его Шелла. И неожиданно, как с цепи сорвалась: «И давай на этом закончим разговор! Надоело!»
   Изя скривил губы – сама начала, но благоразумно промолчал. В отличие от неё он и цента в дом не приносит.
 
***
 
   К концу восьмимесячного курса Регина выяснила, что как бы она ни вызубрила Cobol, без грамотно составленного резюме, подтверждённого опыта работы и двух рекомендаций с ней никто из серьёзных людей разговаривать не станет.
   Второй закон бизнеса – каждый товар имеет свою цену. Школа Миши на Шипсхедбей роад в этом смысле вне конкуренции. К услугам будущих программистов – натаскивание на интервью (вопросы и ответы), подтверждённый опыт работы, рекомендации, а для слабонервных и неуверенных – техническая поддержка. Хоть пожизненная, если свежеиспечённый программист так и не научится работать самостоятельно.
   А дальше – или ты самостоятельно ищешь работу, откликаясь на все объявления в «Нью-Йорк таймс», или Миша может предложить дополнительный сервис – поиск работы через собственную компанию, зарегистрированную им в Нью-Джерси, под прикрытием которой он общается с агентами по трудоустройству и предлагает им своих подопечных. Первый закон бизнеса – все участники процесса должны быть довольны, повторять не надо? Для иногородних, агенты – тоже люди. Живущие, между прочим, на коммисионные.
   Не надо оваций – курочка снесла яичко – в мае девяносто третьего Регина открыла дверь школы на Шипсхедбей роад.
   На лекции о прохождении интервью народ валил, как на Кашпировского.
   – Обычно первое интервью – телефонное. И вам это на руку. Развесьте по всей квартире листики с ответами на вопросы. Я, надеюсь, радиотелефон у вас есть? Чувак вам задал вопрос. Не торопитесь с ответом. Лёгкое раздумье, вы ищете нужный листик – имитируя интервируемого, Миша не торопясь подходит к стене с прижатой к уху трубкой, и делает вид, что начинает читать, – только не выпаливайте ответ, как стихотворение. У вас же идёт мыслительный процесс. – Миша прикладывает палец ко лбу, наглядно показывая, где именно. – Новый вопрос. О'кэй… – Все смеются, наблюдая, как Миша дефилирует вдоль стены и ищет нужный листик.
   – Второе интервью, если вы, дай бог, прошли первое, персональное. Чувак хочет на вас посмотреть. Сбрейте пейсы, если они у вас есть – народ смеётся и весело переглядывается, – таковых, мол, у нас нет. – В шкафу наготове должен быть костюм с накрахмаленной рубашкой и галстучком. И не забудьте о дезодоранте. Это Америка.
   В заключение лихо проведенной лекции Миша рассказывает смешные истории о первом рабочем дне его питомцев.
   – Итак, дай бог, всё позади, и компания дала вам оффер. Что такое оффер, надеюсь, все знают? «Предложение руки и сердца» – на всякий случай переводит Миша. – Первый рабочий день ознакомительный – вас представляют тиму, коллегам вашим, – уточняет Миша, – показывают, где у них кухня, туалет…
   У меня был студент, Семён… После завершения ознакомительной процедуры менеджер подводит его к рабочему месту и говорит: «Лог ин», жестом руки указывая на кресло. Тот хватает его за руку и представляется: «Семён». – Все ухохатываются, довольные своими познаниями английского языка и тупостью Семёна. Это же так просто – войди в систему, стартуй.
   – А как менеджер отреагировал? – спрашивает наиболее бойкий. – Тут же его уволил?
   – Он улыбнулся. Решил, что тот пошутил. Сейчас Семён, слава богу, имеет под сто тысяч. – Все завистливо вздыхают, рвутся на интервью – скорей бы добраться до этих лохов-американцев – и засыпают Мишу вопросами: «Когда будет готово моё резюме?»
   Через два месяца, когда все приготовления были завершены, Регина вышла на маркет. Девочки, с которыми она училась, получив резюме, бравировали: «Мы выходим на панель», и слегка приподнимали юбку, показывая друг другу, как они будут проходить интервью. Наиболее решительные готовы были при этом продемонстрировать канкан.
   Регина поддакивала: «Право первой ночи за менеджером». К этому моменту Боря помог ей сделать рабочую визу и в подготовленном Мишей резюме значилось, что она уже год как работает в «Меррилл Линче». Больший срок указать нельзя было – как ни крути, Регина в стране всего полтора года. Зато образование в масть – мехмат Одесского университета.
   Когда Регина в первый раз прочла резюме, она испугалась: «Не круто ли? Мехмат универа… А вдруг проверят?» – и стала просить Мишу написать что-нибудь попроще.
   Миша засмеял её: «Кто говорил вам такие глупости? Тётя Маня из Мелитополя? Или тётя Фира с Брайтона? Так почему же вы пошли ко мне, а не к ним? Американцы доверчивы как дети. А если вы ещё положите руку на Библию, то вам поверят, даже если вы скажете, что вы внебрачная дочь Клинтона. Или Майкла Джексона».
   Регина успокоилась: «По-видимому, так оно и есть. Сколько людей до меня устроились и не задавали глупых вопросов».
   Она выписала из «Нью-Йорк таймс» с десяток адресов фирм, ищущих программистов со знанием Cobol'а, и разослала по факсу резюме. Следуя Мишиному совету, в дневное время она не снимала телефонную трубку, заставляя звонящего оставить на автоответчике своё имя, телефон и название компании. Затем она многократно прокручивала запись, пытаясь разобрать, что же ей наговорили, и только после этого, настроившись и разложив на диване конспекты, отзванивала. После десятого звонка, когда в очередной раз дрожащим голосом она отвечала на стандартный набор вопросов – где она сейчас работает, какая у неё зарплата и есть ли медицинская страховка, – она настолько свыклась с созданной Мишей легендой, что сама в неё поверила и стала лгать не краснея. С куражом. Была не была…
 
***
 
   Ещё раз о географии. Подкова Южного Бруклина обращена к Атлантическому океану. В центре – Брайтон. Слева и справа – шпоры. Правая, если стоять лицом к океану, – Кони Айленд, левая – Манхэттен Бич.
   К Манхэттену Манхэттен Бич никакого отношения не имеет. Как говорится, где имение, а где вода. Возможно, он назван был так потому, что облюбован был когда-то для отдыха богатыми манхэттенцами. Тут и сейчас не хило – миллионные домики аккуратно вписываются в местный ландшафт.
   «Наши» давно положили на Манхэттен Бич глаз, и когда Боря разбогатеет, он обязательно купит здесь дом. А пока начинающий адвокат живёт на Эммонс Авеню, в односпальной квартире, окнами выходящей на узкий залив, на противоположной стороне которого дразнится Манхэттен Бич. Чтобы попасть туда с Эммонс Авеню, достаточно перейти узенький пешеходный мостик или… наскрести несколько сот тысяч долларов на первоначальный взнос.
   Левая шпора Брайтона обвита ресторанами, мотелями, плавучим казино… Правая – Кони Айленд, начиная с Двенадцатой Вест, засыпана домами для малоимущих, автомастерскими и магазинами «99 центов». Здесь селятся афроамериканцы. Сюда же в поисках дешёвых квартир рвутся неамбициозные семьи российских эмигрантов, прибитые к пляжу Кони Айленд волной девяностых годов. Вечерами они не торопятся выходить на улицу, и бордвок – широкий деревянный настил, окантовывающий Кони Айленд и Брайтон Бич пляжи, разговаривает по-русски только на Брайтоне. Наконечник правой шпоры – Сигейт – Морские ворота – издавно отгорожен от Кони Айленд защитной стеной и охраняется местной полицией. Сигейт обжит американскими евреями в начале двадцатого века, но с недавних пор он стал прибежищем нелегалов из стран СНГ. Их привлекают недорогие аппартаменты, полиция и море. И – это немалый плюс – не выходя за пределы Сигейта, легко найти подработку на кэш – уборки квартир, присмотр за детьми…
   Особенно много работ появляется в Сигейте на Песах. В поисках хамеца надо вылизать каждый соблюдающий традиции еврейский дом, и Сигейт, не справляясь собственными силами, привлекает клининг леди извне. Перед очередным Песахом Шелла и попала в Сигейт.
   – Демократия в Америке начинается с языка, – создала афоризм Шелла, узнав, что «клининг лэди» переводится как «уборщица». – Слава стране, где каждая уборщица может стать леди!
 
***
 
   Регина получила роскошное предложение – сорок пять тысяч!
   Произошло это так. Некий хмырь позвонил ей и после короткого разговора пригласил приехать на интервью в агентство. В Манхэттен. На 37 улицу. Регина к подобным звонкам привыкла и даже ездила уже пару раз на безрезультатные интервью. Она нисколечко не волновалась, предполагая, что на неё в очередной раз хотят посмотреть и ввести информацию в базу данных. Агенты по трудоустройству – тоже люди, и когда надо, умеют пускать пыль в глаза, показывая начальству значимость своей работы.
   Она воспринимала подобные поездки как очередной урок. И жалела только, что не может взять с собой Бэллочку, чтобы быстренько отстрелявшись, погулять с ней по Таймс-Сквер.
   Так в общем-то оно и произошло. Дежурный разговор, дежурные вопросы. Вежливые обещания и стандартные улыбки. Через два дня Стив прислал ей электронное письмо – срочно требуется программист со знанием С++.
   Регина психанула – два дня как подробно беседовали! – и с издёвкой ответила, что она глубоко извиняется, но у неё в резюме нет С++. Она специалист по Cobol'у. Читай, мол, внимательно и не морочь зря голову. Стив не обиделся и ответил фразой, убившей Регину наповал: «Don’t worry! There are a lot of fish in the sea!»
   Она с восторгом перевела письмо Изе: «Не волнуйся! Полно рыбы в море!»
   – Это значит, – ликовала она, оценив юмор Стива, – что рано или поздно моё время придёт. Одна фирма сорвалась с крючка – другая клюнет! В Нью-Йорке компаний много!
   И клюнуло… Только не в Нью-Йорке, а в Нью-Джерси. В Эдисоне. Не ближний свет, конечно. Но с первой работой не привередничают. Особенно, если в руках у тебя не грин-карта, а рабочая виза. Которую не все компании принимают.