Печальную судьбу «тасманского тигра» (как совершенно нелепо называют сумчатого волка за поперечные полосы на задней части его тела) предвидел ещё естествоиспытатель Джон Гульд, посетивший более ста лет назад этот лесистый и гористый остров. Он писал:
«Если этот относительно небольшой остров будет более плотно заселён и его девственные леса из края в край пересекут проезжие дороги, число этих удивительных зверей резко пойдёт на убыль. Их просто истребят, как истребили волков в Англии и Шотландии, и вскоре будут описывать как вымершее животное».
К счастью, волки водились не только в Англии и Шотландии, а потому здравствуют ещё и поныне. А вот сумчатый волк не встречается нигде больше на земном шаре, кроме острова Тасмания.
Надо сказать, что европейские поселенцы отнюдь не дожидались, пока остров пересекут удобные автострады или на нём появятся многолюдные города: они принялись за истребление сумчатого хищника сразу же, как только появились на острове. А уничтожали они его за то, что он время от времени кроме кенгуру (своей обычной добычи) начал таскать и домашних овец. А этого, как известно, человек не прощает.
И нельзя сказать, что остров был особенно перенаселён. На его 63 тысячах квадратных километров (что составляет три четверти Ирландии) проживает всего 300 тысяч жителей, из которых каждый третий живёт в главном городе — Хобарте. И тем не менее уже больше ста лет назад назначалось вознаграждение в 100 марок за голову каждого убитого волка. Правда, теперь уже наоборот — объявлен штраф в две тысячи марок за убийство сумчатого волка. Но поздно. Спасти это животное уже невозможно.
Прошло много времени, пока тасманцы поняли, каким бесценным сокровищем они обладают и что означает иметь в своём распоряжении единственное на Земле крупное хищное сумчатое животное.
Сначала сумчатых волков ежегодно убивали сотнями. А тех, которые случайно попадались в капканы, поставленные на кенгуру, и оставались при этом не задушенными, отправляли в маленький зоопарк города Хобарта (этот зоопарк существовал только до 1940 года). В нём в общей сложности содержалось девять или десять сумчатых волков, большая часть которых была поймана на западном побережье Тасмании, причём последний — в 1933 году. Хобартский зоопарк обменивал этих зверей на других, чужеземных, животных. Так постепенно выменяли всех сумчатых волков: сперва — на двух львов, затем на белого медведя и слона, а последнего волка — на целую коллекцию экзотических п?иц. Некоторых же просто продавали за океан. Так, в 1909 году одного сумчатого хищника приобрёл Кёльнский зоопарк, в 1913 году —Антверпенский, а в Лондонском перебывало их не меньше дюжины; последний погиб в 1931 году. В Нью-Йорке с 1908 по 1919 год их пере— бывало четыре. Деятели из Хобартского зоопарка очень бойко торговали этим чудом природы, воображая, что они смогут его раздобывать бесконечно. Но кончилось тем, что у них остался один-единственный хромой волк, окончивший свои дни в печальном одиночестве. С 1933 года ни одного сумчатого волка больше поймать не удалось.
В европейских зоопарках эти животные показали себя довольно холодоустойчивыми и отнюдь не склонными к ночному образу жизни, как это указывалось в специальной литературе. С ними не очень-то нянчились, и тем не менее они жили в неволе весьма подолгу. Так, один сумчатый волк, получая лишь куски тощей говядины или конины и изредка какое-нибудь мелкое животное вроде кролика, прожил в Лондонском зоопарке восемь лет и четыре месяца, а другой, в Вашингтоне, прожил в заточении семь лет.
Людвиг Хек, бывший директор Берлинского зоопарка, писал в 1912 году, что за последний десяток лет сумчатые волки время от времени всё-таки появлялись на «прилавке», но… по две тысячи марок за пару.
Они умели (страшно, что приходится говорить о них в прошедшем времени) хорошо прыгать — от двух до трёх метров в высоту.
Цвет их шерсти варьировал от серовато-жёлтого до желтовато-коричневого, она была короткой, густой и жёсткой. В длину волки достигали от 1 до 1,3 метра и имели очень длинный хвост — до 60—65 сантиметров.
Научное название этого животного «сумчатая собака с волчьей головой» весьма неудачно, потому что сумчатый волк, будучи именно сумчатым, не состоит ни в каком родстве ни с собакой, ни с волком. Правда, с виду он очень напоминает собаку, хотя и имеет одну из самых устрашающих челюстей среди наземных млекопитающих — в ней целых 46 зубов! Как и многие другие сумчатые животные, сумчатый волк способен очень широко разевать свою пасть — утверждают, что на все 180°. Но меньше всего «собачьего», пожалуй, в задней части его туловища, и главным образом в хвосте. Он сильно утолщён у основания и скорее напоминает хвост кенгуру, чем собаки. Сумчатый волк не способен выражать свои чувства при помощи хвоста: например, приветливо вилять им от радости или поджимать его от страха или смущения. В книгах даже утверж— даётся, что у этих животных хвост настолько негибкий, что если волка схватить за него, то он не сможет дотянуться, чтобы укусить за руку.
Однако не верьте всем россказням о сумчатых волках, которые десятки лет уже кочуют из одной книжки в другую и повторяются в различных статьях и рассказах. Относитесь к ним с осторожностью. Ведь никто не давал себе труда изучить жизнь этого древнего вымирающего вида на воле, в его естественной обстановке (пока этот вид ещё существовал). Никто. Стыдно сказать, но и в зоопарках ни один учёный серьёзно им не занимался. Так, например, настойчиво утверждают, что сумчатые волки необыкновенно кровожадны, что они якобы перегрызают горло овцам и кенгуру только за тем, чтобы высосать кровь из сонной артерии или в лучшем случае вырвать у них из утробы печень или жирные почки. Остальное они будто бы бросают на съедение сумчатым дьяволам и стервятникам. Рассказывают, что они никогда не возвращаются к своей жертве и не подбирают никакой падали. По всей вероятности, это не что иное, как злостный наговор фермеров-овцеводов, которым сумчатый волк всегда стоял поперёк дороги. Ведь даже самых первых двух волков, пойманных ещё в 1824 году, Г. Гаррису удалось заманить в ловушку, в которую он положил кусок падали, а у животных, по которым и был описан весь вид, в желудке были найдены остатки ехидны.
Те, кому ещё довелось видеть сумчатых волков, рассказывают, что они не так быстроноги, как собаки, и обычно трусили не спеша по тропинке. Они не выказывали особого страха перед собаками, наоборот, собаки побаивались этих животных, даже целая их свора, как правило, не решалась напасть на сумчатого волка. Если же ему особенно досаждали преследованием, то он в конце концов начинал удирать огромными скачками, причём на одних только задних ногах, как кенгуру. Судя по строению его тела, это вполне возможно. Сами же волки преследовали свою жертву не спеша, рысцой, и только измотав её длительной погоней, припускались во всю прыть, и тогда в пять минут всё было кончено. При особом возбуждении они издавали хриплые звуки, напоминавшие громкое шипение.
Только в одном все показания о поведении сумчатых волков сходятся: в том, что они никогда не нападали на людей. Из— вестей только единственный случаи, когда сумчатый волк укусил за руку человека. Это была девица, по имени Брисцилла Мёррей, которая полоскала бельё в реке около своей одиноко стоящей фермы. К счастью, дело было зимой, и волк не смог прокусить её тёплой зимней одежды. Но когда она хотела прогнать зверя, он схватил её и за другой рукав. Стараясь дотянуться до лежащих неподалёку грабель, Брисцилла нечаянно наступила волку на длинный хвост. Это, видимо, зверю не понравилось, потому что он её тут же отпустил и бросился наутёк. Пострадавшая заметила, что волк был одноглазым и ужасно тощим — видимо, просто умирал с голоду. По всей вероятности, подслеповатое животное приняло человеческую руку за какую-нибудь мелкую живность или птицу.
Против мнимой кровожадности сумчатых волков говорит ещё и такой факт: в прежние времена здешние фермеры перед тем, как расставить капканы на кенгуру, как правило, разбрасывали отравленную приманку для сумчатых волков и сумчатых дьяволов, которую те охотно подбирали.
Детёнышей своих самка сумчатого волка сначала три месяца таскала в плоской брюшной сумке, раскрывающейся в отличие от сумки кенгуру назад, в сторону хвоста. А когда они становились несколько самостоятельней, укладывала их в утеплённое гнездо. У сумчатых волчиц бывало до четырёх волчат, которые в старшем возрасте ещё некоторое время сопровождали её на охоте.
Наблюдая за этими животными в Берлинском зоопарке, куда они последний раз попали в 1902 году и где один самец прожил целых шесть лет, профессор Людвиг Хек писал:
А вот какими же на самом деле были сумчатые волки, нам, современным людям, теперь уже никогда не узнать. Одно из последних животных было убито в 1930 году на северо-западном побережье Тасмании, другое тремя годами позже удавилось в петле, поставленной на кенгуру. С тех пор напрасны были все старания найти хоть одного сумчатого волка — они исчезли.
Некто Рой Мартик в 1937 году специально отправился на их поиски. Он утверждал, что нашёл следы 20 волков и что даже видел, как они в сумерках промчались мимо него. Однако, сколько бы экспедиций ни снаряжалось в лес с той же целью, ни одного волка больше обнаружить не удалось — все поиски были тщетными. Правда, время от времени в газетах появлялись сообщения, что кто-то видел знаменитого «тасманского тигра». Чаще всего это были строители, которым приходилось долгое время находиться в глухих, отдалённых районах острова (например, во время прокладки телеграфной линии). Но они ничем не могли этого доказать. Особое волнение вызвало сообщение экипажа одного вертолёта. Пролетая над западным побережьем Австралии, люди заметили с воздуха бегущего сумчатого волка. Вертолёт некоторое время преследовал зверя, его даже при этом удалось сфотографировать. Однако специалисты, внимательно рассмотрев снимок, пришли к выводу, что это всего-навсего собака.
В августе 1961 года хобартская газета «Меркури» сообщила о следующем происшествии. Двое рыболовов — Билл Моррисон и Лоури Томсон — отправились ловить рыбу на западном побережье Тасмании. Свою палатку они разбили на самом берегу океана. Ночью рыболовы услышали странный шум. Кто-то снаружи рылся в их корзине, где была сложена приманка. Томсон поднялся с постели, захватил полено и вышел из палатки, чтобы прогнать непрошеного гостя. В темноте возле корзины он смог разглядеть только неясные очертания какого-то крупного зверя. Томсон в два прыжка очутился возле него и ударил животное поленом по голове. Зверь мгновенно исчез, словно растворился в ночи. Однако наутро невдалеке от палатки рыболовы обнаружили труп молодого самца сумчатого волка. Они отнесли свою необыкновенную находку в палатку, намереваясь после рыбалки взять её с собой в город, чтобы сдать в музей. Однако вернувшись вечером, они обнаружили, что волк пропал. Значит, либо он не был мёртв и, придя в себя, ушёл, либо его кто-то украл. Рыболовы очень расстроились из-за пропажи такого важного вещественного доказательства; им удалось привезти с собой лишь немного шерсти и засохшей крови, которые они собрали на песке. Все это они направили хобартским специалистам для определения. Те установили, что и шерсть и кровь, безусловно, принадлежали сумчатому волку. Но самого зверя разыскать так и не удалось. Он пропал бесследно.
Во всех же других случаях, когда сообщалось о появлении сумчатых волков, специалисты, выезжавшие в указанные очевидцами места, не находили там этих животных. Правда, иногда удавалось заснять их следы. Так, доктор Лаирд послал фотографии отпечатков следов молодого сумчатого волка в Лондон. Отпечаток передней лапы сумчатого волка на влажном песке довольно просто отличить от следа собаки: у сумчатого волка все пять пальцев расположены в ряд, а у собаки — только четыре, пятый же, рудиментарный, висит несколько выше и сбоку. Однако на задней лапе и у сумчатого волка только четыре пальца, к тому же очень часто отпечаток передней лапы разрушается задней, что затрудняет точное определение. Отпечаток задней лапы у этого зверя длинней, чем у собаки, потому что ногу он ставит более наклонно.
По всей вероятности, в некоторых отдалённых лесистых горных местностях западного побережья Тасмании сумчатые волки обитали ещё до самого последнего времени, возможно, они есть там даже и сейчас. Однако все равно у этого вида нет никаких шансов выжить, даже невзирая на то, что с 1938 года они находятся под строгой охраной государства. Дело в том, что местность эта абсолютно непригодна для обитания такого животного; оно там едва ли сможет найти для себя пропитание. Сумчатые волки явно не лесные звери, они чувствуют себя дома скорее в степи, во всяком случае на открытых пространствах. Только здесь они могут раздобыть для себя достаточное число кенгуру и валлаби. Однако овцеводы и фермеры постепенно оттеснили этих зверей далеко в лесистые горы. И если теперь их там даже никто и не тронет, всё равно им долго не продержаться. Если сумчатых волков действительно хотят спасти, надо уступить им часть открытой степи и искусственно заселить её необходимыми для их питания животными: может быть, проще всего взять для этого овец. Но что-то пока не похоже, чтобы кто-нибудь взял на себя расходы по обеспечению жизни такого «никому не нужного хищника»…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Широко распространено мнение, что кенгуру, этих удивительных животных, первым открыл английский мореплаватель Джеймс Кук. Но это не так. Ещё за сто сорок лет до него, в 1629 году, на один из видов кенгуру, а именно на так называемого дерби-кенгуру (Wallabiaeugenii), наткнулся голландский мореплаватель Франс Пелсарт, судно которого село на мель возле западного берега Австралии. Не ушёл от его внимания и крошечный детёныш, висевший на соске в сумке, расположенной на брюшке у самки. Но он ошибочно предположил, что детёныш вырастает прямо из этого соска. Правда, его сообщение никого тогда особенно не взволновало и вскоре было совершенно забыто.
А Кук впервые увидел кенгуру в 1770 году. 22 июля он послал нескольких человек из своей команды на австралийский берег с заданием подстрелить голубей для больных. Было это возле полуострова Йорк, того «острого пальца», которым континент Австралия указывает на остров Новая Гвинея, а именно в том месте, где сейчас находится город Куктаун, названный по имени великого путешественника Кука. Вернувшись с берега, эти люди сообщили, что видели животное ростом с борзую, стройное, мышиного цвета и очень быстроногое. Во всяком случае оно умчалось в один миг. Двумя днями позже сам Кук мог убедиться в том, что его людям не померещилось: он собственными глазами увидел это животное. А ещё через две недели участник его экспедиции естествоиспытатель Джозеф Бенкс с четырьмя провожатыми совершил трёхдневную вылазку в глубь страны. Кук впоследствии писал об этом так:
«После многомильного перехода они обнаружили четырёх животных того же вида. За двумя из них погналась борзая Бенкса, однако оба ускользнули, ускакав в высокую траву, где собаке трдано было их преследовать. Это существо, по наблюдению мистера Бенкса, передвигалось не на четырёх ногах, как обычные животные, а прыгало на двух задних наподобие тушканчика».
Пользуясь не совсем точными сведениями местных аборигенов, Кук дал животному название «кенгару» (Kangaroo).
На этот раз удивительные существа вызвали много пересудов: ведь они выглядели совсем иначе, чем все известные до той поры животные. И уже через три года, после того как английский флот высадил первую партию заключённых в Порт-Джексоне (там, где сейчас находится Сидней), в Англию в подарок королю Георгу III был отправлен первый живой кенгуру. Для перестраховки губернатор Филлип отправил ещё одного на другом судне.
Необыкновенное, невиданное животное с недавно открытого континента настолько распалило любопытство лондонцев, что вскоре за первыми кенгуру последовало ещё несколько. Вот как расписывает рекламный листок тех лет эту новинку: «Замечательный кенгуру из Ботани-Бей — удивительное, красивое и ручное животное ростом в 1,5 метра, в существование которого даже трудно поверить…» За один шиллинг (по тем временам большие деньги) на него разрешалось любоваться на выставке, устроенной на сенном рынке.
Когда мы говорим о кенгуру, то прежде всего подразумеваем держащихся вертикально рыжеватых или серых животных почти человеческого роста, с тяжёлой нижней частью корпуса, с которой никак не вяжутся маленькие «ручки», узкая грудь и заячья головка. На самом же деле кенгуру составляют целую группу животных, обитающих, правда, лишь на очень ограниченной части земного шара — в Австралии, на Тасмании, Новой Гвинее, островах архипелага Бисмарка, а также в Новой Зеландии (куда они были завезены уже людьми). В семейство кенгуру входит 17 родов с 52 видами, не говоря о множестве подвидов. Самые маленькие среди них ростом всего в 23 сантиметра, в то время как гигантские кенгуру достигают 1,6 метра.
Все эти маленькие и большие скачущие сумчатые животные объединены под общим названием «кенгуру». Однако англичане и австралийцы английским словом «kangaroo» называют лишь три самых крупных вида: рыжего и серого гигантских кенгуру да ещё горного. Всё же остальные, более мелкие виды, относящиеся к разным родам, они называют валлаби (wallaby).
Я не собираюсь перечислять здесь все эти виды, большинство которых и сам не в состоянии отличить один от другого. Но о некоторых из них мне всё же хочется кое-что рассказать. Так, например, есть среди валлаби так называемые мускусные кенгуровые крысы (Hypsiprymnodontinae) размером в полметра (причём одну треть составляет хвост), питающиеся насекомыми и ведущие ночной образ жизни.
Двенадцать видов кенгуровых крыс до ввоза в Австралию европейских лисиц были весьма многочисленны. Ещё в 1904 году в Аделаиде их продавали целыми дюжинами, всего по несколько грошей за штуку, и люди по воскресеньям устраивали кенгуровые бега. На сегодняшний день по меньшей мере два вида из них уже полностью истреблены: пожалуй, только в Западной Австралии кенгуровые крысы ещё более или менее многочисленны.
Жившая в Лондонском зоопарке тасманская кенгуровая крыса имела обыкновение обхватывать охапку соломы своим хвостом и по ночам часами прыгать с ней из угла в угол.
Между прочим, такой способ переноски грузов обычен для этих животных. Крупные виды кенгуру не могут проделывать подобных манипуляций: у них хвосты значительно менее гибкие и служат скорее для удерживания равновесия. Кенгуровые крысы имеют клыки, в то время как у более крупных видов кенгуру они отсутствуют.
Среди средних по величине кенгуру, тоже относящихся к валлаби, есть свои «спринтеры» — это так называемые заячьи кенгуру (Lagorchestes). Бегают они с такой же невообразимой быстротой, как наши европейские зайцы. Один такой кенгуру, мчавшийся с бешеной скоростью от преследующих его собак, пробежав 400 метров, на полном ходу перемахнул через стоявшего на его пути рослого мужчину. А скальные кенгуру (Petrogale) без труда перескакивают через четырёхметровые расселины в скалах. Эти «газели Австралии» ловко забираются на деревья, если они только растут несколько наклонно, и проворно скачут там среди веток. В отличие от настоящих древесных кенгуру они не пользуются при этом руками — не хватаются ими за ветки.
Но самые красивые валлаби — пёстрые кольцехвостые скальные кенгуру (Petrogale xanthopus). Сейчас в зоопарке Аделаиды их целая большая колония. Скальные кенгуру буквально «полируют» скалы в тех местах, по которым проходят их обычные пути. У иглохвостых кенгуру (Onychagalea) на конце хвоста шиловидный роговой нарост. Австралийцы зовут их «шарманщиками», потому что, убегая, они раскидывают руки в стороны и вертят ими так, словно крутят шарманку.
Так называемых изящных валлаби (Wallabia elegans) в самое последнее время постигла неожиданная напасть: за ними стали усиленно охотиться, чтобы из их мягкого пушистого меха изготовлять игрушечных медвежат коала. Таких медвежат охотно скупают туристы, да и в качестве детских игрушек они тоже имеют неплохой сбыт.
У себя во Франкфуртском зоопарке помимо гигантских и древесных кенгуру мы уже давно разводим небольших, с кролика, кенгуру куокка (Setonix brachyurus), которые у себя на родине встречаются теперь только в отдельных местах Западной Австралии и на островах, да и то очень редко. Мало осталось и дерби-кенгуру. А ведь когда-то они были широко распространены по всей Южной Австралии. Теперь же их увидишь разве что в каком-нибудь европейском зоопарке или на некоторых островах, например на острове Кенгуру.
С тех пор как мы, европейцы, появились на этом континенте, здесь уже истреблено четыре вида кенгуру. На очереди следующие десять мелких, но особенно красивых и интересных видов. И не потому, что за ними кто-то охотится. Просто у этих скрытно живущих, пугливых животных, как правило, очень ограниченная область распространения, да к тому же хозяйственная деятельность человека меняет в её пределах состав растительности. Кроме того, в Австралию без конца ввозят домашний скот, так что у сумчатых прыгунов все меньше остаётся жизненного пространства.
Что касается трёх видов гигантских кенгуру, ростом с человека, то в некоторых частях Австралии фермеры их почти полностью истребили, а в других районах хозяйственная деятельность человека явно пошла на пользу этим животным. Во всяком случае их стало там значительно больше.
У всех трёх видов гигантских кенгуру цвет шерсти серый, и только у одного — рыжего гигантского кенгуру (Масropus rufus) — самцы тёмно-рыжие (у наших дам такой цвет волос именуется цветом «красного дерева»). В брачный период эти верзилы окрашивают свою грудь и спину в ярко-красный цвет. Именно «окрашивают» или «пудрятся», если хотите. Дело в том, что у самцов рыжих гигантских кенгуру на шее и груди кожа выделяет особый секрет в виде розовой порошкообразной массы, которую они передними лапами растирают по груди и спине. Если провести по их шерсти белым носовым платком, то он сейчас же сделается розовым, так что краситель не очень-то стойкий. Поэтому из высушенных шкур таких кенгуру красная краска со временем исчезает.
Рыжим гигантам повезло. Они предпочитают открытые плоские равнины без деревьев и кустарников. Поэтому там, где фермеры уничтожили лес, чтобы создать обширные пастбища для своего скота, они одновременно создали настоящее раздолье для рыжих кенгуру (в ущерб их другим прыгающим собратьям). Сейчас рыжие кенгуру широко распространены по всей Австралии. В разных районах они имеют различную окраску. Некоторые самцы бывают синевато-серыми, а иные самки — красными. У западной расы представители обоих полов красные. Впрочем, голова у рыжих кенгуру, как правило, синевато-серая. Серых самок рыжего кенгуру всегда можно отличить от самок такого же цвета горного или серого кенгуру по белой полосе на щеках. Австралийцы называют этих самок «синими лётчиками» (Blue Flyers). Рыжие гигантские кенгуру — самые крупные сумчатые животные в мире.
«Если этот относительно небольшой остров будет более плотно заселён и его девственные леса из края в край пересекут проезжие дороги, число этих удивительных зверей резко пойдёт на убыль. Их просто истребят, как истребили волков в Англии и Шотландии, и вскоре будут описывать как вымершее животное».
К счастью, волки водились не только в Англии и Шотландии, а потому здравствуют ещё и поныне. А вот сумчатый волк не встречается нигде больше на земном шаре, кроме острова Тасмания.
Надо сказать, что европейские поселенцы отнюдь не дожидались, пока остров пересекут удобные автострады или на нём появятся многолюдные города: они принялись за истребление сумчатого хищника сразу же, как только появились на острове. А уничтожали они его за то, что он время от времени кроме кенгуру (своей обычной добычи) начал таскать и домашних овец. А этого, как известно, человек не прощает.
И нельзя сказать, что остров был особенно перенаселён. На его 63 тысячах квадратных километров (что составляет три четверти Ирландии) проживает всего 300 тысяч жителей, из которых каждый третий живёт в главном городе — Хобарте. И тем не менее уже больше ста лет назад назначалось вознаграждение в 100 марок за голову каждого убитого волка. Правда, теперь уже наоборот — объявлен штраф в две тысячи марок за убийство сумчатого волка. Но поздно. Спасти это животное уже невозможно.
Прошло много времени, пока тасманцы поняли, каким бесценным сокровищем они обладают и что означает иметь в своём распоряжении единственное на Земле крупное хищное сумчатое животное.
Сначала сумчатых волков ежегодно убивали сотнями. А тех, которые случайно попадались в капканы, поставленные на кенгуру, и оставались при этом не задушенными, отправляли в маленький зоопарк города Хобарта (этот зоопарк существовал только до 1940 года). В нём в общей сложности содержалось девять или десять сумчатых волков, большая часть которых была поймана на западном побережье Тасмании, причём последний — в 1933 году. Хобартский зоопарк обменивал этих зверей на других, чужеземных, животных. Так постепенно выменяли всех сумчатых волков: сперва — на двух львов, затем на белого медведя и слона, а последнего волка — на целую коллекцию экзотических п?иц. Некоторых же просто продавали за океан. Так, в 1909 году одного сумчатого хищника приобрёл Кёльнский зоопарк, в 1913 году —Антверпенский, а в Лондонском перебывало их не меньше дюжины; последний погиб в 1931 году. В Нью-Йорке с 1908 по 1919 год их пере— бывало четыре. Деятели из Хобартского зоопарка очень бойко торговали этим чудом природы, воображая, что они смогут его раздобывать бесконечно. Но кончилось тем, что у них остался один-единственный хромой волк, окончивший свои дни в печальном одиночестве. С 1933 года ни одного сумчатого волка больше поймать не удалось.
В европейских зоопарках эти животные показали себя довольно холодоустойчивыми и отнюдь не склонными к ночному образу жизни, как это указывалось в специальной литературе. С ними не очень-то нянчились, и тем не менее они жили в неволе весьма подолгу. Так, один сумчатый волк, получая лишь куски тощей говядины или конины и изредка какое-нибудь мелкое животное вроде кролика, прожил в Лондонском зоопарке восемь лет и четыре месяца, а другой, в Вашингтоне, прожил в заточении семь лет.
Людвиг Хек, бывший директор Берлинского зоопарка, писал в 1912 году, что за последний десяток лет сумчатые волки время от времени всё-таки появлялись на «прилавке», но… по две тысячи марок за пару.
Они умели (страшно, что приходится говорить о них в прошедшем времени) хорошо прыгать — от двух до трёх метров в высоту.
Цвет их шерсти варьировал от серовато-жёлтого до желтовато-коричневого, она была короткой, густой и жёсткой. В длину волки достигали от 1 до 1,3 метра и имели очень длинный хвост — до 60—65 сантиметров.
Научное название этого животного «сумчатая собака с волчьей головой» весьма неудачно, потому что сумчатый волк, будучи именно сумчатым, не состоит ни в каком родстве ни с собакой, ни с волком. Правда, с виду он очень напоминает собаку, хотя и имеет одну из самых устрашающих челюстей среди наземных млекопитающих — в ней целых 46 зубов! Как и многие другие сумчатые животные, сумчатый волк способен очень широко разевать свою пасть — утверждают, что на все 180°. Но меньше всего «собачьего», пожалуй, в задней части его туловища, и главным образом в хвосте. Он сильно утолщён у основания и скорее напоминает хвост кенгуру, чем собаки. Сумчатый волк не способен выражать свои чувства при помощи хвоста: например, приветливо вилять им от радости или поджимать его от страха или смущения. В книгах даже утверж— даётся, что у этих животных хвост настолько негибкий, что если волка схватить за него, то он не сможет дотянуться, чтобы укусить за руку.
Однако не верьте всем россказням о сумчатых волках, которые десятки лет уже кочуют из одной книжки в другую и повторяются в различных статьях и рассказах. Относитесь к ним с осторожностью. Ведь никто не давал себе труда изучить жизнь этого древнего вымирающего вида на воле, в его естественной обстановке (пока этот вид ещё существовал). Никто. Стыдно сказать, но и в зоопарках ни один учёный серьёзно им не занимался. Так, например, настойчиво утверждают, что сумчатые волки необыкновенно кровожадны, что они якобы перегрызают горло овцам и кенгуру только за тем, чтобы высосать кровь из сонной артерии или в лучшем случае вырвать у них из утробы печень или жирные почки. Остальное они будто бы бросают на съедение сумчатым дьяволам и стервятникам. Рассказывают, что они никогда не возвращаются к своей жертве и не подбирают никакой падали. По всей вероятности, это не что иное, как злостный наговор фермеров-овцеводов, которым сумчатый волк всегда стоял поперёк дороги. Ведь даже самых первых двух волков, пойманных ещё в 1824 году, Г. Гаррису удалось заманить в ловушку, в которую он положил кусок падали, а у животных, по которым и был описан весь вид, в желудке были найдены остатки ехидны.
Те, кому ещё довелось видеть сумчатых волков, рассказывают, что они не так быстроноги, как собаки, и обычно трусили не спеша по тропинке. Они не выказывали особого страха перед собаками, наоборот, собаки побаивались этих животных, даже целая их свора, как правило, не решалась напасть на сумчатого волка. Если же ему особенно досаждали преследованием, то он в конце концов начинал удирать огромными скачками, причём на одних только задних ногах, как кенгуру. Судя по строению его тела, это вполне возможно. Сами же волки преследовали свою жертву не спеша, рысцой, и только измотав её длительной погоней, припускались во всю прыть, и тогда в пять минут всё было кончено. При особом возбуждении они издавали хриплые звуки, напоминавшие громкое шипение.
Только в одном все показания о поведении сумчатых волков сходятся: в том, что они никогда не нападали на людей. Из— вестей только единственный случаи, когда сумчатый волк укусил за руку человека. Это была девица, по имени Брисцилла Мёррей, которая полоскала бельё в реке около своей одиноко стоящей фермы. К счастью, дело было зимой, и волк не смог прокусить её тёплой зимней одежды. Но когда она хотела прогнать зверя, он схватил её и за другой рукав. Стараясь дотянуться до лежащих неподалёку грабель, Брисцилла нечаянно наступила волку на длинный хвост. Это, видимо, зверю не понравилось, потому что он её тут же отпустил и бросился наутёк. Пострадавшая заметила, что волк был одноглазым и ужасно тощим — видимо, просто умирал с голоду. По всей вероятности, подслеповатое животное приняло человеческую руку за какую-нибудь мелкую живность или птицу.
Против мнимой кровожадности сумчатых волков говорит ещё и такой факт: в прежние времена здешние фермеры перед тем, как расставить капканы на кенгуру, как правило, разбрасывали отравленную приманку для сумчатых волков и сумчатых дьяволов, которую те охотно подбирали.
Наблюдая за этими животными в Берлинском зоопарке, куда они последний раз попали в 1902 году и где один самец прожил целых шесть лет, профессор Людвиг Хек писал:
«Даже учитывая характерное для сумчатых животных тупоумие, всё же можно сказать, что сумчатые волки ведут себя довольно доверчиво; если встать прямо перед самой клеткой, они начинают беспокойно нюхать воздух, подходят к решётке и устремляют на вас неподвижный пустой взгляд своих ясных тёмно-жёлтых глаз… Выражение этих глаз ничем не напоминает взгляд настоящего хищника. Сумчатые волки вечно голодны и, если не спят, требуют есть. Из-за своей удручающей несмышлёности они всё время грызут железные прутья клетки, воображая, что смогут их перегрызть. Когда они спят в своей тёплой, устланной соломой конуре, разбудить их бывает чрезвычайно трудно. Но если это всё же удаётся сделать, они никогда не сердятся».Мы теперь стали относиться с величайшей осторожностью к сообщениям, касающимся поведения животных, которых содержат в слишком тесных клетках зоопарков. Многие из таких «тупоумных» животных на поверку оказывались весьма общительными, живыми и интересными существами. Но для того чтобы это выяснить, надо заниматься ими более внимательно и обеспечивать им необходимый уход.
А вот какими же на самом деле были сумчатые волки, нам, современным людям, теперь уже никогда не узнать. Одно из последних животных было убито в 1930 году на северо-западном побережье Тасмании, другое тремя годами позже удавилось в петле, поставленной на кенгуру. С тех пор напрасны были все старания найти хоть одного сумчатого волка — они исчезли.
Некто Рой Мартик в 1937 году специально отправился на их поиски. Он утверждал, что нашёл следы 20 волков и что даже видел, как они в сумерках промчались мимо него. Однако, сколько бы экспедиций ни снаряжалось в лес с той же целью, ни одного волка больше обнаружить не удалось — все поиски были тщетными. Правда, время от времени в газетах появлялись сообщения, что кто-то видел знаменитого «тасманского тигра». Чаще всего это были строители, которым приходилось долгое время находиться в глухих, отдалённых районах острова (например, во время прокладки телеграфной линии). Но они ничем не могли этого доказать. Особое волнение вызвало сообщение экипажа одного вертолёта. Пролетая над западным побережьем Австралии, люди заметили с воздуха бегущего сумчатого волка. Вертолёт некоторое время преследовал зверя, его даже при этом удалось сфотографировать. Однако специалисты, внимательно рассмотрев снимок, пришли к выводу, что это всего-навсего собака.
В августе 1961 года хобартская газета «Меркури» сообщила о следующем происшествии. Двое рыболовов — Билл Моррисон и Лоури Томсон — отправились ловить рыбу на западном побережье Тасмании. Свою палатку они разбили на самом берегу океана. Ночью рыболовы услышали странный шум. Кто-то снаружи рылся в их корзине, где была сложена приманка. Томсон поднялся с постели, захватил полено и вышел из палатки, чтобы прогнать непрошеного гостя. В темноте возле корзины он смог разглядеть только неясные очертания какого-то крупного зверя. Томсон в два прыжка очутился возле него и ударил животное поленом по голове. Зверь мгновенно исчез, словно растворился в ночи. Однако наутро невдалеке от палатки рыболовы обнаружили труп молодого самца сумчатого волка. Они отнесли свою необыкновенную находку в палатку, намереваясь после рыбалки взять её с собой в город, чтобы сдать в музей. Однако вернувшись вечером, они обнаружили, что волк пропал. Значит, либо он не был мёртв и, придя в себя, ушёл, либо его кто-то украл. Рыболовы очень расстроились из-за пропажи такого важного вещественного доказательства; им удалось привезти с собой лишь немного шерсти и засохшей крови, которые они собрали на песке. Все это они направили хобартским специалистам для определения. Те установили, что и шерсть и кровь, безусловно, принадлежали сумчатому волку. Но самого зверя разыскать так и не удалось. Он пропал бесследно.
Во всех же других случаях, когда сообщалось о появлении сумчатых волков, специалисты, выезжавшие в указанные очевидцами места, не находили там этих животных. Правда, иногда удавалось заснять их следы. Так, доктор Лаирд послал фотографии отпечатков следов молодого сумчатого волка в Лондон. Отпечаток передней лапы сумчатого волка на влажном песке довольно просто отличить от следа собаки: у сумчатого волка все пять пальцев расположены в ряд, а у собаки — только четыре, пятый же, рудиментарный, висит несколько выше и сбоку. Однако на задней лапе и у сумчатого волка только четыре пальца, к тому же очень часто отпечаток передней лапы разрушается задней, что затрудняет точное определение. Отпечаток задней лапы у этого зверя длинней, чем у собаки, потому что ногу он ставит более наклонно.
По всей вероятности, в некоторых отдалённых лесистых горных местностях западного побережья Тасмании сумчатые волки обитали ещё до самого последнего времени, возможно, они есть там даже и сейчас. Однако все равно у этого вида нет никаких шансов выжить, даже невзирая на то, что с 1938 года они находятся под строгой охраной государства. Дело в том, что местность эта абсолютно непригодна для обитания такого животного; оно там едва ли сможет найти для себя пропитание. Сумчатые волки явно не лесные звери, они чувствуют себя дома скорее в степи, во всяком случае на открытых пространствах. Только здесь они могут раздобыть для себя достаточное число кенгуру и валлаби. Однако овцеводы и фермеры постепенно оттеснили этих зверей далеко в лесистые горы. И если теперь их там даже никто и не тронет, всё равно им долго не продержаться. Если сумчатых волков действительно хотят спасти, надо уступить им часть открытой степи и искусственно заселить её необходимыми для их питания животными: может быть, проще всего взять для этого овец. Но что-то пока не похоже, чтобы кто-нибудь взял на себя расходы по обеспечению жизни такого «никому не нужного хищника»…
ГЛАВА ПЯТАЯ
ЧУДО ПРИРОДЫ — КЕНГУРУ
Животное, которое «пудрится». — Путешествует в виде слепого эмбриона. — Пьёт морскую воду. — Топит собак. — Жуёт жвачку. — Роет колодцы. — Совершает тринадцатиметровые прыжки. — А изнего делают ботинки…
А Кук впервые увидел кенгуру в 1770 году. 22 июля он послал нескольких человек из своей команды на австралийский берег с заданием подстрелить голубей для больных. Было это возле полуострова Йорк, того «острого пальца», которым континент Австралия указывает на остров Новая Гвинея, а именно в том месте, где сейчас находится город Куктаун, названный по имени великого путешественника Кука. Вернувшись с берега, эти люди сообщили, что видели животное ростом с борзую, стройное, мышиного цвета и очень быстроногое. Во всяком случае оно умчалось в один миг. Двумя днями позже сам Кук мог убедиться в том, что его людям не померещилось: он собственными глазами увидел это животное. А ещё через две недели участник его экспедиции естествоиспытатель Джозеф Бенкс с четырьмя провожатыми совершил трёхдневную вылазку в глубь страны. Кук впоследствии писал об этом так:
«После многомильного перехода они обнаружили четырёх животных того же вида. За двумя из них погналась борзая Бенкса, однако оба ускользнули, ускакав в высокую траву, где собаке трдано было их преследовать. Это существо, по наблюдению мистера Бенкса, передвигалось не на четырёх ногах, как обычные животные, а прыгало на двух задних наподобие тушканчика».
Пользуясь не совсем точными сведениями местных аборигенов, Кук дал животному название «кенгару» (Kangaroo).
На этот раз удивительные существа вызвали много пересудов: ведь они выглядели совсем иначе, чем все известные до той поры животные. И уже через три года, после того как английский флот высадил первую партию заключённых в Порт-Джексоне (там, где сейчас находится Сидней), в Англию в подарок королю Георгу III был отправлен первый живой кенгуру. Для перестраховки губернатор Филлип отправил ещё одного на другом судне.
Необыкновенное, невиданное животное с недавно открытого континента настолько распалило любопытство лондонцев, что вскоре за первыми кенгуру последовало ещё несколько. Вот как расписывает рекламный листок тех лет эту новинку: «Замечательный кенгуру из Ботани-Бей — удивительное, красивое и ручное животное ростом в 1,5 метра, в существование которого даже трудно поверить…» За один шиллинг (по тем временам большие деньги) на него разрешалось любоваться на выставке, устроенной на сенном рынке.
Когда мы говорим о кенгуру, то прежде всего подразумеваем держащихся вертикально рыжеватых или серых животных почти человеческого роста, с тяжёлой нижней частью корпуса, с которой никак не вяжутся маленькие «ручки», узкая грудь и заячья головка. На самом же деле кенгуру составляют целую группу животных, обитающих, правда, лишь на очень ограниченной части земного шара — в Австралии, на Тасмании, Новой Гвинее, островах архипелага Бисмарка, а также в Новой Зеландии (куда они были завезены уже людьми). В семейство кенгуру входит 17 родов с 52 видами, не говоря о множестве подвидов. Самые маленькие среди них ростом всего в 23 сантиметра, в то время как гигантские кенгуру достигают 1,6 метра.
Все эти маленькие и большие скачущие сумчатые животные объединены под общим названием «кенгуру». Однако англичане и австралийцы английским словом «kangaroo» называют лишь три самых крупных вида: рыжего и серого гигантских кенгуру да ещё горного. Всё же остальные, более мелкие виды, относящиеся к разным родам, они называют валлаби (wallaby).
Я не собираюсь перечислять здесь все эти виды, большинство которых и сам не в состоянии отличить один от другого. Но о некоторых из них мне всё же хочется кое-что рассказать. Так, например, есть среди валлаби так называемые мускусные кенгуровые крысы (Hypsiprymnodontinae) размером в полметра (причём одну треть составляет хвост), питающиеся насекомыми и ведущие ночной образ жизни.
Двенадцать видов кенгуровых крыс до ввоза в Австралию европейских лисиц были весьма многочисленны. Ещё в 1904 году в Аделаиде их продавали целыми дюжинами, всего по несколько грошей за штуку, и люди по воскресеньям устраивали кенгуровые бега. На сегодняшний день по меньшей мере два вида из них уже полностью истреблены: пожалуй, только в Западной Австралии кенгуровые крысы ещё более или менее многочисленны.
Жившая в Лондонском зоопарке тасманская кенгуровая крыса имела обыкновение обхватывать охапку соломы своим хвостом и по ночам часами прыгать с ней из угла в угол.
Между прочим, такой способ переноски грузов обычен для этих животных. Крупные виды кенгуру не могут проделывать подобных манипуляций: у них хвосты значительно менее гибкие и служат скорее для удерживания равновесия. Кенгуровые крысы имеют клыки, в то время как у более крупных видов кенгуру они отсутствуют.
Среди средних по величине кенгуру, тоже относящихся к валлаби, есть свои «спринтеры» — это так называемые заячьи кенгуру (Lagorchestes). Бегают они с такой же невообразимой быстротой, как наши европейские зайцы. Один такой кенгуру, мчавшийся с бешеной скоростью от преследующих его собак, пробежав 400 метров, на полном ходу перемахнул через стоявшего на его пути рослого мужчину. А скальные кенгуру (Petrogale) без труда перескакивают через четырёхметровые расселины в скалах. Эти «газели Австралии» ловко забираются на деревья, если они только растут несколько наклонно, и проворно скачут там среди веток. В отличие от настоящих древесных кенгуру они не пользуются при этом руками — не хватаются ими за ветки.
Но самые красивые валлаби — пёстрые кольцехвостые скальные кенгуру (Petrogale xanthopus). Сейчас в зоопарке Аделаиды их целая большая колония. Скальные кенгуру буквально «полируют» скалы в тех местах, по которым проходят их обычные пути. У иглохвостых кенгуру (Onychagalea) на конце хвоста шиловидный роговой нарост. Австралийцы зовут их «шарманщиками», потому что, убегая, они раскидывают руки в стороны и вертят ими так, словно крутят шарманку.
Так называемых изящных валлаби (Wallabia elegans) в самое последнее время постигла неожиданная напасть: за ними стали усиленно охотиться, чтобы из их мягкого пушистого меха изготовлять игрушечных медвежат коала. Таких медвежат охотно скупают туристы, да и в качестве детских игрушек они тоже имеют неплохой сбыт.
У себя во Франкфуртском зоопарке помимо гигантских и древесных кенгуру мы уже давно разводим небольших, с кролика, кенгуру куокка (Setonix brachyurus), которые у себя на родине встречаются теперь только в отдельных местах Западной Австралии и на островах, да и то очень редко. Мало осталось и дерби-кенгуру. А ведь когда-то они были широко распространены по всей Южной Австралии. Теперь же их увидишь разве что в каком-нибудь европейском зоопарке или на некоторых островах, например на острове Кенгуру.
С тех пор как мы, европейцы, появились на этом континенте, здесь уже истреблено четыре вида кенгуру. На очереди следующие десять мелких, но особенно красивых и интересных видов. И не потому, что за ними кто-то охотится. Просто у этих скрытно живущих, пугливых животных, как правило, очень ограниченная область распространения, да к тому же хозяйственная деятельность человека меняет в её пределах состав растительности. Кроме того, в Австралию без конца ввозят домашний скот, так что у сумчатых прыгунов все меньше остаётся жизненного пространства.
Что касается трёх видов гигантских кенгуру, ростом с человека, то в некоторых частях Австралии фермеры их почти полностью истребили, а в других районах хозяйственная деятельность человека явно пошла на пользу этим животным. Во всяком случае их стало там значительно больше.
У всех трёх видов гигантских кенгуру цвет шерсти серый, и только у одного — рыжего гигантского кенгуру (Масropus rufus) — самцы тёмно-рыжие (у наших дам такой цвет волос именуется цветом «красного дерева»). В брачный период эти верзилы окрашивают свою грудь и спину в ярко-красный цвет. Именно «окрашивают» или «пудрятся», если хотите. Дело в том, что у самцов рыжих гигантских кенгуру на шее и груди кожа выделяет особый секрет в виде розовой порошкообразной массы, которую они передними лапами растирают по груди и спине. Если провести по их шерсти белым носовым платком, то он сейчас же сделается розовым, так что краситель не очень-то стойкий. Поэтому из высушенных шкур таких кенгуру красная краска со временем исчезает.
Рыжим гигантам повезло. Они предпочитают открытые плоские равнины без деревьев и кустарников. Поэтому там, где фермеры уничтожили лес, чтобы создать обширные пастбища для своего скота, они одновременно создали настоящее раздолье для рыжих кенгуру (в ущерб их другим прыгающим собратьям). Сейчас рыжие кенгуру широко распространены по всей Австралии. В разных районах они имеют различную окраску. Некоторые самцы бывают синевато-серыми, а иные самки — красными. У западной расы представители обоих полов красные. Впрочем, голова у рыжих кенгуру, как правило, синевато-серая. Серых самок рыжего кенгуру всегда можно отличить от самок такого же цвета горного или серого кенгуру по белой полосе на щеках. Австралийцы называют этих самок «синими лётчиками» (Blue Flyers). Рыжие гигантские кенгуру — самые крупные сумчатые животные в мире.