Губарев Виталий Георгиевич. Серебристые облака

   - Кажется, вы что-то необычное видели, - начал он.
   - Успеется... - Мангулов подмигнул Ветрову. - Прогреться вам надо, а о своем я расскажу. Обязательно. За этим дело не станет.
   Банька была истоплена и впрямь хорошо. Она напомнила Палло ту, теперь такую далекую, в его родном Тарту. Далекую - нет, не из-за расстояний, - что по нынешним временам полдня лету? Вот уже три года не мог он вырваться в отпуск, съездить к своим, порыбачить на озерах, попариться в баньке с отцом, потолковать с ним за бутылкой пива. На весь вечер уходили они в баню, там и о завтрашнем дне поговорить можно, и о видах на урожай, и о московской жизни сына. И душевный идет разговор, откровенный, мужской... Да, давно не видел отца, скучал по нему.
   - Что, Эстонию свою вспомнил? - вдруг спросил Комаров, и Палло вновь удивился, как этот в сущности мало знакомый ему человек так точно угадывал его мысли.
   - Нет, - не признался Палло. - В тупик загнал он меня,
   Палло кивнул в сторону Ветрова.
   - Не сможет сесть ваш транспорт, - повторил тот, продолжая прерванный час назад разговор, - даже если всех летчиков-испытателей призовете сюда, - уколол он Палло. - Ну, допустим, посадим машину, погрузим ваш "шарик", но сам господь бог не взлетит с такой полосы. И людей и технику угробим.
   - А если я разрешение получу? - не сдавался Палло.
   - Знаю, что ваша организация и этот самый Королев многое могут, - спокойно ответил Ветров, - уже убедился на собственной шкуре. Однако, во-первых, через технику не перепрыгнешь, а во-вторых, обидно, если вся работа коту под хвост. Рисковать надо уметь, но со смыслом... Лучше разрешение для Козлова получи: мол, есть ему полное доверие, а разные инструкции пока недействительны. Тогда твой "шарик" и до Туруханска доберется
   - Слышал я, что в Финляндии многие совещания в бане проводят, - рассмеялся Комаров. - И дела обсудят, и вымоются... Доля истины есть, Арвид, в его словах.
   - Ветров из наших краев, соображает, - вмешался Мангулов.
   - Ты мне характеристику не сочиняй, - вдруг обиделся Ветров - Но если свой транспортник все-таки в Туру пригоните, я на нем полечу. Без себя не выпущу, это точно. На "Иле" сажусь здесь - каждый раз сопочке кланяюсь: спасибо родная, не погубила. Красивенькая она, когда с земли глядишь, а стоит точно по курсу. Отсюда-то далеко вроде до нее, а в самолет сядешь - сразу стеной перед глазами вырастает.
   Вот если бы её убрать...
   - Ты ему такие идеи не подсказывай - Комаров улыбался. - Приведет сюда маленькую атомную бомбу и ахнет. Вот и нет твоей любимой сопочки. Имей в виду, за "шарик" этот обгорелый он горы свернет. Так что, пожалуйста, без идей.
   Ну, а к вертолетному варианту душа у него не лежит: боится, что побьют "шарик", пока до Туруханска доберемся.
   - Даже Капрэлян и тот... - Палло не сдержался, выдал свое опасение. Не очень-то теперь он доверял вертолетчикам. - А может быть, санный поезд организовать? - неожиданно пришла ему новая мысль. - И по реке до Туруханска?
   - Пожалуй, две-три сотни оленей потребуется, - заметил Ветров. - А это не в моей власти.
   - Оленей достанем, - уверенно сказал Палло, - райком поможет, колхозы. Но так надежнее будет, верно? И метеоролог с нами до Туруханска, договорились?
   - Можно и до Туруханска, - охотно откликнулся Мангулов. - Тысяча верст туда и тысяча обратно, это для таежника не концы. Но только не пойду я с вами на оленях, не пойду...
   Мангулов замолчал, потянулся за ковшом, набрал воды и плеснул её на раскаленные камни.
   - Пожалуй, пока хватит... И никто не пойдет, - сказал он. - Не знаете вы Тунгуски нашей, а она река с норовом, озорная речка. И горячая, как этот пар. В два этажа лед на ней. Первый, что в начале зимы становится, ко дну ложится.
   Река по нему течет, а потом снова замерзает. Вот и получается пирог: лед, вода и снова лед. Верхний слой с промоинами. Через полсотни верст в одну из них ваш поезд и угодит. Да и оленей не прокормить вдоль Тунгуски. Сейчас снег тяжелый лег, глубокий очень. Человек и тот тонет, сами испытали. Так что лучше лета подождать, пароход придет обязательно - вода в этом году высокая будет. Ну, а если бы я на твоем месте был, эстонец, доверился бы Козлову. Он хороший человек, таких в тайге любят.
   В наступившей тишине они услышали нарастающий гул.
   Палло, Комарову и Ветрову он был знаком. Мангулов удивленно посмотрел вверх, словно звуки доносились с потолка.
   Они разом выскочили в предбанник и начали судорожно одеваться.
   Над Турой кружил тяжелый транспортный самолет, тот самый единственный АН, который был специально приспособлен для перевозки кораблей-спутников.
   Самолет сделал два круга над городом, а потом начал медленно снижаться. АН заходил на посадку. На несколько секунд он скрылся из глаз за сопкой, и Палло машинально схватил Ветрова за рукав.
   - Это единственная наша машина, - прошептал он.
   - Если он не возьмет сейчас ручку на себя, то её больше не будет. - Голос Ветрова сорвался. - И какой идиот приказал ему лететь?!
   Ветров стряхнул руку Палло, отбросил тулуп и побежал.
   Он что-то кричал, но разобрать слова было невозможно, потому что прямо из сопки, как показалось Палло, выросла махина Ан-26. Самолет шел над самым аэродромом с выпущенными шасси, но летчик, очевидно, уже понял, что посадить машину не сможет. Ан-26 пополз вверх. Летчик начал второй заход.
   Палло понял, куда бежит Ветров. Теперь он молил об одном: чтобы тот успел, прежде чем транспортник вновь скроется за сопкой.
   Ан-26 опять начал снижаться. Вот он уже над рекой, ещё небольшой поворот и... Самолет словно останавливается на месте, замирает на мгновение и резко уходит вверх. Он проносится над Турой, покачивает крыльями и исчезает. Даже звука двигателей не слышно.
   - Как призрак, - вдруг слышит Палло. Рядом стоит побледневший Комаров.
   - Если бы не Ветров, стал бы призраком, - говорит Мангулов. - Внушительный аппарат, таких не видали здесь. Теперь у эвенков новые легенды появятся, они любят их сочинять...
   А мы выскочили шустро... - Мангулов рассмеялся. - Теперь и допариться можно без помехи.
   Палло не ответил. Он застегнул куртку - мороз начал прибавлять - и, не оглядываясь, зашагал к зданию аэропорта
   - Закрывай, таежный человек, свою парную. - Комаров протянул руку Мангулову. - Банька получилась отменной Век не забуду. Прощай.
   Мангулов растерянно глядел им вслед. Он взял пригоршню снега, хлестнул им по лицу. Иголки больно укололи кожу.
   - Ночью до пятидесяти дотянет, - сказал он вслух, - завтра уже баню не прогреешь.
   Мангулов взглянул на удаляющиеся фигуры Палло и Комарова, хотел окликнуть их, но раздумал. Постоял ещё немного, а потом вернулся в баню. Топил её на совесть - не пропадать же добру.
   * * *
   Никто не видел его усталым, измученным, опустошенным.
   Даже секретарша. Впрочем, не предупредив, она никогда не входила в кабинет.
   В том гигантском ракетно-космическом механизме, в котором работали десятки заводов и институтов, испытательных полигонов и стартовых комплексов, не должно случиться ни единого сбоя, потому что до пуска Гагарина оставалось всего четыре месяца. Нет, пока даже он, Главный конструктор, не мог назвать точную дату, когда именно прозвучит ставшее потом таким знаменитым "Поехали!". Четыре месяца? Пожалуй, в этот первый день нового, 1961 года, если бы кто-то сказал об этом сроке, он бы услышал категоричное: "Не фантазируйте! Работать необходимо, только работать!"
   Надо было изготовить, испытать, запустить, проверить в реальном полете два корабля-спутника и не получить ни единого замечания. Два! И только потом третий, с человеком.
   Два корабля-спутника еще.
   "А группа Палло что-то там возится", - недовольно подумал Королев, хотя сразу же остановил себя: сам когда-то побывал в таких краях. Это не Подмосковье. К тому же, безусловно, Арвид делает все возможное...
   На столе лежала телеграмма:
   "Срочно нужен спирт. Нечем заправлять вертолет. Ни Красноярск, ни Туруханск не дают. Палло".
   Королев улыбнулся. Вовремя пришла телеграмма. Как раз первого января.
   Он представил себе, как сейчас снимет трубку и скажет насчет этого спирта, и наверняка уже завтра над ним будут подшучивать: "А Королев-то к празднику потребовал двести литров спирта. Аппетит же у него..."
   Странно, не похоже на Палло - он не сообщил, что спирт нужен для системы противообледенения. Неужели подумал о его, королевском, прошлом? О тех самолетах, об авиации.
   Впрочем, наверняка так и есть. Вышли они из авиации, выросли с ней, и хоть сейчас совсем другими машинами занимаются, а самолеты где-то рядом, и в памяти и в душе...
   И не только у него Ночью встречали Новый год, как обычно, в старой компании - только самые близкие друзья и соратники. Сели за стол за десять минут до двенадцати, подняли тост за минувший год. В общем-то, шестидесятый получился неплохим, хотя мог быть и лучше. А когда часы пробили полночь, встал Келдыш. Говорили о нем, что немногословен, суров, суховат. Но те, кого он считал друзьями, видели его иным - веселым, оживленным, разговорчивым. И не только на этих встречах в канун Нового года, но и на пусках.
   - За космический год! - сказал Келдыш - И за полет человека!
   Они чокнулись бокалами с шампанским и замолчали. Разом все. Каждый представил себе, как это будет.
   А потом завели музыку. Королев дважды станцевал с женой.
   Постепенно, как это бывало и раньше, образовалось две группы. Мужчины начали "праздничное рабочее совещание", хотя каждый раз договаривались, садясь за стол, что сегодня ни слова о делах. Ну, а жены - о своем. Они давно уже привыкли к этому сценарию праздничных вечеров. Изменить его было невозможно.
   Королевы вернулись домой около трех. А в десять Сергей Павлович уехал на работу. В такие дни - выходные и праздники - он вызывал к себе тех, с кем в рабочие будни не удавалось встретиться, не хватало времени Вот и сегодня должны приехать инструкторы космонавтов и один из ученых, который обязательно хотел побеседовать с Главным. Королев машинально назвал ему дату - 1 января, а сейчас подумал, что этот астроном из Тарту, наверное, провел новогоднюю ночь в поезде, и почувствовал себя виноватым перед человеком которого он ещё ни разу не видел.
   Минутное сожаление так же незаметно ушло, как и раздражение от телеграммы Палло о спирте, хотя Сергей Павлович прекрасно понимал, что тот просит о необходимом. Просто время было неудачное.
   Королев снял трубку кремлевского телефона и позвонил в Совет Министров. Он услышал знакомый голос. Его собеседник ещё недавно работал у них в КБ.
   - Мне нужна бочка спирту, - сказал Королев, - надо отправить её в Туру. Для вертолета.
   - Хорошо, Сергей Павлович.
   - И еще. Поднажми на смежников... И с Новым годом тебя! До свидания.
   Он ещё раз взглянул на телеграмму.
   "А Палло тоже из Эстонии, - подумал он. - Интересно похож ли тот, из Тарту, на него?"
   Он устало закрыл глаза. Недосыпание последних месяцев и минувшая ночь все-таки сказывались. Наверное, надо отдыхать. Ему уже не двадцать, когда двух-трех часов хватало для сна. И эта накопившаяся усталость рано или поздно скажется Да и головная боль появляется все чаще, секретарша уже запаслась анальгином - нет-нет да и понадобится.
   Включил селектор.
   - К вам товарищ Виллманн из Тарту и инструкторы - доложила секретарша.
   Королев встал, встряхнулся, словно сбрасывая с себя какой-то тяжкий груз, и направился к двери. Он распахнул её резко, вышел в приемную.
   Его ждали трое. Одного, грузного, высокого мужчину, он раньше не встречал. "Виллманн", - подумал Королев.
   - Проходите, - пригласил он сразу всех и, обращаясь к секретарше, добавил: - Я переключу на вас телефоны. Соединяйте только в крайнем случае... И чай, пожалуйста.
   Королев шагал по кабинету, молчал. Виллманн и инструкторы наблюдали за ним. Им казалось, что Главный забыл о них, думает о чем-то другом. Оба инженера, которые преподавали будущим космонавтам навигацию и конструкцию корабля, работали в КБ уже несколько лет, они знали, что в этом кабинете разговор обычно начинает хозяин. Виллманн же был немного удивлен такой встречей, он рассчитывал поговорить с Королевым с глазу на глаз. И об этом просил его по телефону.
   - Пейте чай, - нарушил тишину Королев, - простынет.
   - Спасибо, - откликнулся Виллманн, - но я сейчас не хочу...
   Королев удивленно взглянул на него. Виллманну показалось - осуждающе, и он сразу же добавил:
   - Впрочем, я ещё способен на один стакан...
   Королев улыбнулся. Он заметил растерянность гостя, а поразило его другое: сильный акцент Виллманна. "Нет, это не Палло", - пришло ему в голову, и эта мысль расстроила Главного.
   - Я не имею права вас заставлять, - резко сказал Сергей Павлович, - вы настаивали на встрече - я готов вас выслушать.
   - Не знаю, можно ли говорить сейчас... - растерялся Виллманн. - Моя просьба касается закрытых проблем... Очень закрытых...
   - Несекретными делами мы пока не занимаемся, - рассмеялся Королев, - но в этом кабинете можно говорить все.
   Вы недавно из армии?
   - Как вы догадались? - удивился Виллманн. - Да, я перешел на научную работу, хотя начал ею заниматься, когда был кадровым военным.
   - В каких войсках?
   - В артиллерии. Майор.
   - А я сразу подполковника получил, - усмехнулся Королев. - Правда, теперь уже генерал, наверное... Точно не знаю.
   К нему вернулось хорошее настроение. В такие минуты Сергей Павлович любил шутить, иронизировать, смеяться. Это хорошо знали в коллективе. Но Виллманн не понял юмора Королева и обиделся.
   - Я отвоевал от первого до последнего дня, - резко сказал он. - Нам на фронте так быстро званий не давали.
   Слова Королева задели его. Виллманну показалось, что "майор" прозвучало для хозяина этого кабинета слишком уж низким званием.
   Королев заметил обиду Виллманна, но обращать внимания на неё не стал. Его беда, что не понял шутки и не принял того тона разговора "в легком стиле", который так импонировал Сергею Павловичу.
   Но здесь были его сотрудники, и они сразу же пришли на помощь.
   - Если у товарища от нас есть секреты, - заговорил Севастьянов, - я готов добавить к ним новые... Можно, Сергей Павлович?
   - Только самые важные, - подхватил Королев.
   - Итак, ход подготовки полета человека, - продолжал Севастьянов. - Наш курс они полностью усвоили. Мы с Аксеновым, - он кивнул в сторону соседа, провели своеобразную зачетную сессию. Нет, не экзамены, но спрашивали по всем статьям...
   - Выделить можете кого-нибудь? - перебил Королев.
   - Трудно. Каждый из группы подготовлен хорошо.
   - А Гагарин вам нравится?
   - Он планируется? - вмешался Аксенов.
   - Пока никто не планируется! - перебил Королев. - Каждый из них.
   - Мне очень импонирует Гагарин, - сказал Севастьянов. - И кажется, его сами кандидаты выделяют. Как-то вокруг него группируются...
   - Они у меня были недавно. Приходили со своеобразным соболезнованием. Королев замолчал, подошел к карте. - А собачку мы спасли...
   - Как? - Аксенов даже вскочил.
   - Да, да, жива и, представьте себе, здорова. - Королев торжествующе посмотрел по очереди на всех троих. - А контейнер сейчас здесь, - он ткнул пальцем в карту, - город называется Тура...
   - Там мы предполагаем создать станцию наблюдений за серебристыми облаками. Очень удобный район, - вдруг заметил Виллманн.
   Все удивленно взглянули на ученого из Эстонии. Какие серебристые облака, когда речь идет о таком событии?! Вот чудак-то...
   - ...И Палло пытается его оттуда вытащить, - продолжал Сергей Павлович. Это нелегко, там сейчас более сорока градусов и очень глубокий снег... Впрочем, в группе скажите, что и аварийная посадка возможна, поэтому так и готовятся они тщательно... Ну, теперь, товарищ Виллманн, ваши секреты, своими мы уже поделились, - неожиданно заключил Королев!
   - Меня интересуют серебристые облака. - Виллманн говорил спокойно, словно читал лекцию студентам. - Они появляются на высоте восемьдесят километров. Это или кристаллики льда или метеоритная пыль, пока точно не установлено. Уже год мы ведем систематические наблюдения. Привлекли школьников в различных городах республики, студентов Тарту, метеорологов. Предполагаем создать наблюдательные станции в стране. Но это только наземные наблюдения. Раньше считалось, что серебристые облака - очень редкое явление, однако это не так. Их можно видеть часто, нужен только опыт. Но без * ракетных исследований нам не обойтись. И поэтому я здесь.
   - Сейчас я вам помочь не могу, - заметил Королев.
   - Можете, Сергей Павлович, - возразил Виллманн. - Я прошу дать мне результаты тех ракетных исследований, которые вы уже провели.
   - Что вы имеете в виду? - удивился Королев.
   - Данные о запусках ракет с натриевыми облаками.
   Сергей Павлович вспомнил теперь. Да, несколько лет
   назад был проведен такой эксперимент. Запускали несколько ракет. На разных высотах они выбрасывали искусственные облака. Те медленно плыли над землей, ракетчиков интересовала скорость их передвижения.
   - Думаю, что к серебристым облакам тот эксперимент не имеет отношения, заметил Королев. - Нам нужны были данные для пусков межконтинентальных ракет, а скоростей ветра на разных высотах мы не знали... Кстати, откуда вам известно об этой работе?
   - Неофициальные данные, - смутился Виллманн.
   - Странно... - Королев нахмурился. - Впрочем, с этим разберемся потом... Наверное, я вам сейчас помочь не смогу. - Сергей Павлович сделал ударение на слове "сейчас". - Немного подождите, и тогда будем работать вместе. Вы, я, они, - он показал на Севастьянова и Аксенова. - Нет, я не фантазирую Будут летать специалисты в космос, инженеры, ученые. Изучайте тогда свои серебристые облака. И готовьте для них научную программу, толковую, разнообразную. Это не далекое будущее, а, повторяю, близкая реальность.
   Королев, как всегда, увлекся. Он любил говорить о будущем космонавтики.
   - Давайте немного помечтаем вместе, - продолжал Сергей Павлович. - Большой корабль, в котором уходят в космос, к примеру, они - Севастьянов и Аксенов. Работают на орбите многие недели, смотрят на нашу Землю со стороны. Что-то им не ясно. Сразу консультируются с вами, товарищ Виллманн.
   Разве это не заманчиво?
   - Конечно.
   - А сейчас не могу помочь... Впрочем, одну минуту... - Королев сел в кресло, достал из ящика несколько листков бумаги. - Вот слушайте: "Местный метеоролог сообщил, что наблюдал какое-то явление. Непонятное свечение. Может быть, вход аппарата в плотные слои?" Нет, это не вход, Палло ошибся. А может быть, ваши облака?
   - Зимой мы их не наблюдаем, - ответил Виллманн.
   - А если это впервые? - Королев улыбался. - Не пренебрегайте, пожалуйста Я отдам распоряжение, чтобы вам в Тарту прислали подробное описание.
   - Спасибо.
   - Пора прощаться, - Королев протянул руку Виллманну. - Я должен уезжать. Вы ещё побеседуйте с ними, - он показал на Севастьянова и Аксенова, расскажите им поподробнее о ваших облаках. - Он повернулся к инженерам: - А вы мне подготовьте отчетик. Срок - три дня. До свидания.
   Все торопливо направились к двери.
   Королев набрал номер телефона.
   - Да, это снова я, - сказал он. - Есть утечка информации о наших работах... Нет, откуда я узнал, докладывать не буду. К счастью, человек надежный. Но проверьте повнимательнее вашу систему. Плохо работает. О том, что мы готовим, о сроках пусков никто не должен знать. Подчеркиваю: никто!
   День был слишком короток. За два часа они успели "прыгнуть" всего на 100-150 километров, и вновь начинались долгие часы ожидания нового рассвета.
   Палло летел на Ан-2 впереди.
   - Будешь показывать дорогу, - сказал Козлов. - Мне нужно знать, что по курсу.
   Так и решили. Если река сворачивала вправо, Палло высовывал руку в правое окно и отчаянно махал ею. Козлов начинал готовиться к виражу. Машина была непривычно тяжелой, и Козлов ещё при первом вылете понял, что она не простит ни малейшей оплошности. Он вел её осторожно, словно это был его первый самостоятельный полет.
   На коротком тросе висел "шарик". Они сняли с вертолета все лишнее: решетки, облицовку, дополнительные баки. И тем не менее каждый раз, когда Козлов отрывал "шарик" от земли, он почти физически ощущал, насколько тяжел груз. Вертолет мелко дрожал от напряжения, и Козлову иногда казалось, что машина скоро не выдержит.
   Сотня километров из полутора тысяч... Немного, конечно.
   Но очень быстро подступала ночь, и, когда крутые берега Тунгуски начинали сливаться с небом, Козлов заставлял вертолет замирать в воздухе и ждать, пока не приземлятся "Аны".
   Палло выскакивал первым из самолета и сразу же начинал подавать сигналы Козлову. Тот осторожно снижался и, когда "шарик" касался земли, освобождал замок. Вертолет чуть подпрыгивал вверх, и снежная метель, рожденная его винтами, кружила ещё сильнее. Обычно вертолет садился в центре её.
   Но пожалуй, самое опасное - сцепка "шарика". Механик забирался на него, брал в руки замок и ждал, пока над ним зависнет вертолет. Что происходит внизу, Козлов не видел.
   Палло подавал ему знаки, и летчик прижимался к земле, каждый раз боясь, что всего одно неверное движение - и те полтора метра, что отделяют машину от "шарика", окажутся чуть меньше... Палло поднимал руку вверх - и Козлов поднимал машину, а механик отскакивал в сторону.
   - Спасибо, культурно взял, - после полета благодарил механик Козлова. Завтра он снова повторит эту фразу, а летчик вновь ничего не ответит, потому что на рассвете ему предстоит зависать над этим самым "шариком" и между махиной вертолета и землей в снежной метели будет суетиться человек, пытаясь соединить трос. Впрочем, он уже натренировался На эту операцию в первое утро ушло полчаса, а потом механик долго сидел на снегу, потому что его била нервная дрожь и он никак не мог с ней совладать.
   - Теперь я буду соединять, - подошел к нему Палло, но механик зло поглядел на него, стыдясь своего состояния, и сказал:
   - Опекунов мне не надо, сам справлюсь. Ишь добренький нашелся...
   Палло отошел в сторону, спорить не стал.
   Назавтра механик справился с замком быстрее.
   - Видишь, - не преминул он сказать Палло, - теперь лучше получается. А вчера что-то неважно себя чувствовал...
   - Извини... - Палло протянул руку - У меня нервы сдали.
   - Я заметил это. - Механик отвернулся. - Долететь бы без приключений, добавил он.
   Но им не повезло.
   Небо начало проясняться. Огненные дуги становились все ярче, пока не заняли всю северную часть небосклона. Они словно вырастали из сопок, уходили ввысь, и эти ярко-красные столбы поражали своей красотой и мощью.
   Ночевали они в школе поселка. Были каникулы, и деревянный дом пустовал. Эвенки принесли несколько вязанок дров, сгрузили их в классе Потом сдвинули четыре парты, стоявшие в центре комнаты, и бросили на пол два десятка оленьих шкур.
   - Теперь и зимовать можно, - заметил бригадир охотников и исчез столь же неожиданно, как и появился
   Палло с крыльца школы любовался полярным сиянием.
   - Неплохая иллюминация - услышал он Сзади стоял Козлов. - Впервые, наверное?
   - Красиво, - ответил Палло.
   - Это для поэтов, - заметил Козлов - А для нас хуже некуда.
   - С радиосвязью плохо?
   - Без неё переживем, - отмахнулся летчик, - но теперь похолодает. Туруханск и Тура обещают за пятьдесят... Лететь не сможем. Я уже распорядился, чтобы не грели машины...
   - Может, обойдется? - не сдавался Палло - Полпути осталось, дотянем.
   - Нет. Рисковать нельзя. Шли на пределе. У вертолетов ограничение-минус сорок, у "Анов" - на пять градусов ниже. Теперь будем сидеть и ждать погоду. Козлов хмуро усмехнулся: - Да, да, ждать погоду... Как в той присказке...
   Палло попытался вспомнить, о какой присказке говорит Козлов, но не смог. Огнем полыхало небо, и слова летчика доносились откуда-то издалека.
   Морозы стояли неделю. Пришлось установить круглосуточное дежурство у печи. Она остывала так быстро, что к утру вода в ведре покрывалась слоем льда. Дров было достаточно.
   Изредка появлялись эвенки, привозили продукты и дрова и молча исчезали. Только потом, в Туруханске, Палло узнал:
   среди оленей начался падеж и все население ушло к ним на помощь. Вот почему за неделю никого в крошечном поселке они так и не увидели.
   10 января Мангулов передал из Туры: "Потепление до 35-40 градусов. Возможны туманы".
   Телеграмма обрадовала и огорчила. Вынужденное безделье затянулось, теперь можно продолжать путь. Но туманы?
   - Ничего, как-нибудь проскочим. - Кажется, впервые за эти дни Козлов улыбнулся. - Теперь подняться бы...
   И вновь он оказался прав. Лыжи самолетов вмерзли в лед.
   Да и запустить моторы обоих "Анов" и вертолета не удавалось.
   Сначала из Туруханска привезли бензиновый подогреватель. Но работал он неустойчиво, при таком морозе бензин загорался плохо. И эта бестолковая возня с подогревателем окончательно вывела из себя Козлова. Он не отходил от рации и отчаянно ругался с авиационным начальством сначала в Туруханске, а потом и в Красноярске.
   Еще два дня прошло. Они сняли со столбов провода, подвели их к самолетам и стали ждать, когда из Туруханска, наконец, привезут электроподогреватель.
   Потом пришлось пилить лед. Трос, который заменял пилу, рвал рукавицы. Чуть зазеваешься, он намертво приваривался сквозь дыры к ладоням. Отрывали трос уже с кожей. Палло израсходовал весь запас бинтов и йода, а подогревателя все ещё не было.
   Мороз постепенно спадал. Прогноз Мангулова оправдывался, и Палло вновь пожалел, что при первой встрече так сурово обошелся с метеорологом. Правда, когда пришла телеграмма от Королева с просьбой подробнее рассказать о явлении, так беспокоившем Мангулова, Палло добавил от себя несколько слов: "Извините, что тогда погорячился. Очень прошу подробный рассказ об увиденном направить в Тарту, в Институт астрофизики, Виллманну. Рад был нашей встрече".