Губарев Владимир Степанович. Фантом

   - Наивные люди. Не ведают, что со старым партизанским командиром имеют дело.
   Секретарь смягчился, любил, когда вспоминали его прошлое.
   - Хитрый ты, Кардашов, но это тебя не спасет... Чаю хочешь? Видишь, мы тут потихоньку чаевничаем - тебя ждем. Может, все-таки что-нибудь сообщишь...
   За столом сидели второй секретарь обкома и заведующий отделом промышленности. Кардашов и секретарь райкома - тот держался позади директора АЭС, на всякий случай, мол, моя хата с краю - присели к столу для заседаний.
   - Но прежде чем ты начнешь рассказывать, должен доложить о двух звонках, продолжал секретарь обкома, - сначала появился некто, - он глянул на бумажку, лежащую на столе, - Тимофеев. Он разыскивал тебя... Знал, куда звонить!.. Передал, что "идет по следу, а потому уже у соседей с юга". Пытался я у него выяснить и о соседях и о следе, но он так ничего и не сказал, мол, Кардашов все поймет... Партизан... Но я-то догадался, не зайца гонит - еще охотничий сезон не открыт, а "соседи" - это вот тут, - секретарь подошел к карте, ткнул в район южнее их области, - это единственная дорога, да и та проселочная, а вокруг болота и леса. Мелиораторы еще не добрались, так что всего четыре деревни и осталось - старики да старухи, молодежь в город подалась. Неперспективные деревни, а места там отменные. Значит, твой Тимофеев туда рванул. Правильно я понял?
   - Верно. Радиационную разведку ведет. Он свое дело знает, - ответил Эрик Николаевич.
   Девушка в белоснежном переднике внесла поднос с чаем.
   - Благодарю, Зиночка. Гостям, пожалуйста, - кивнул секретарь.
   Кардашов с удовольствием сделал глоток. Забыл, что давно уже во рту не было и маковой росинки.
   - Зиночка, и несколько бутербродов, - едва заметно улыбнулся секретарь, по-моему, наши гости не успели позавтракать.
   - Ничего, спасибо, - смутился секретарь райкома.
   - Благодарить будешь попозже, когда мы к твоим делам перейдем. Я напомню, как на этом самом месте ты обещал к двадцатому посевную закончить, а сегодня уже двадцать шестое...
   - Так тепло задержалось, сами знаете, - попытался оправдаться секретарь райкома.
   - И из-за этого у тебя трактора не отремонтированы? Или ты считаешь, мы только на твои бумажки смотрим, а на полях не бываем? Не думай, что в обкоме только "Волги" - верно, с большака на них не свернешь, но у нас еще четыре "уазика"...
   - Так это вы позавчера у Черемшина были?
   - Ладно, о тебе потом, а пока я с его партизанами разберусь... Вторым звонил Самойлов. Опять-таки тебя, Кардашов, искал. Он поразговорчивей Тимофеева, все доложил - обо всей твоей самодеятельности...
   - Безобразие, - не выдержал молчавший до сих пор второй секретарь. Перекрываете дороги, готовите детей к эвакуации, всю медицину города на ноги подняли, а мы узнаем об этом позже всех! Да по городу уже слухи поползли, что война началась... Товарищ Кардашов, вы хоть представляете, что натворили?!
   - Город на грани паники, - тихо добавил заведующий отделом.
   - Значит, надо выступить по радио и толково объяснить, что оснований для нее нет, - спокойно заметил Эрик Николаевич.
   - Что?
   Вошла Зина. Все сразу замолчали. Она поставила поднос с бутербродами на стол и вышла.
   - Вы представляете, о чем вы говорите? - вскипел второй секретарь. - Тем более, если оснований нет...
   - В городе пока нет, - отрезал Кардашов. - По тем данным, что есть у нас, облако прошло, к счастью, стороной. Так и надо сказать.
   - Не понимаю...
   - В середине пятидесятых, когда шли ядерные испытания и за границей был такой случай, - продолжал Кардашов, - облако пришло к городу. Начался ливень. Несколько человек попали под него - и лучевая болезнь первой степени. Если бы объявили по радио, никто не вышел бы на улицу. Всего полчаса-час надо было побыть дома и закрыть форточки. Только и всего.
   - Как просто! - ехидно заметил второй секретарь.
   - Иногда действительно просто. Но сейчас, думаю, сложнее. И намного.
   Первый секретарь смотрел на карту, но искоса поглядывал на Кардашова.
   - Мы пока не отменили ваших распоряжений, - тихо сказал он, - однако мы должны быть уверены...
   - Мне сейчас трудно судить о происходящем, - перебил его Кардашов, - одно могу сказать: в этих районах, - он легко вскочил со стула и подбежал к карте, показал на юг области, - радиационный фон возрос очень сильно. Много частиц йода. Это я вам говорю как специалист. К сожалению, это не просто выброс, облако прошло, и все. У наших соседей на юге крупная авария. С открытием активной зоны реактора. Надо принимать экстренные меры. По всей области. Подчеркиваю - по всей области. И внимательно следить за ходом событий, и главное - контролировать их. Вот и все.
   - Нет, не все, - перебил его первый секретарь, - теперь я тебе скажу. Я связался с Москвой - там ничего не известно...
   - Значит, пока не доложили... - заметил Кардашов.
   - Предположим, хотя и маловероятно, - спокойно ответил секретарь. - Я позвонил нашему соседу на юге. У них все спокойно. И наконец, я связался с руководством республики - там меня успокоили, мол, действительно на АЭС случился пожар. Сейчас он уже потушен. Вот так, дорогой Эрик Николаевич. В такой ситуации твои действия мы не можем расценивать иначе, как паникерство.
   - Дай бог, если так. Но в своей жизни я кое-что видел, в том числе и пожары на станциях, - возразил Кардашов, - данная ситуация не укладывается в привычные схемы... А я все-таки два десятка лет в атомной энергетике.
   - Не вижу ничего страшного, если мы отправим детей отдыхать на праздники, - заметил секретарь райкома, - им это будет только на пользу.
   - Уже и его перевоспитал?! - второй секретарь стукнул ладонью по столу. Вот так и рождается паника... Именно так!.. Люди ничего не понимают в этой самой вашей радиации, и у них забирают детей. Вы представляете, что начнется?
   - Поймут, если объяснить, - спокойно заметил Кардашов.
   - Думаю, тебе надо приказать Самойлову, чтобы он пока не активничал, сказал первый секретарь. - Я попытался это сделать, но он, видно, вышколен у тебя: нет, говорит, я выполняю распоряжения только начальника АЭС. А обком ему не указ? Не в этих выражениях, конечно, сказал, но по сути так.
   - Молодец!
   - Кардашов, не до шуток. Положение серьезное. Так можно и партбилет на этот стол положить. - Первый секретарь сказал эти слова медленно, чтобы у Кардашова не оставалось иллюзий, что именно так и будет, если он... Но Эрик Николаевич не дрогнул.
   - Я прекрасно понимаю ситуацию и свое положение. - Он прямо посмотрел в глаза первому секретарю, и тот невольно отвел взгляд. - Прошу мне и работникам станции оказать необходимое содействие. В первую очередь транспортом и милицией. Надо установить жесткий контроль на дорогах. Мы не имеем права пропускать через область на Москву зараженные машины. И, во-вторых, все средства гражданской обороны необходимо подготовить к работе. Потом будет поздно. Только сейчас!
   - Неужели вы думаете, что это все удастся сохранить в тайне? - удивился второй секретарь. - Представляете, дойдет до Москвы и, наконец, за границей узнают... Вы представляете, если тревога окажется ложной?
   - За границей через несколько часов зафиксируют повышение радиационного фона, - заметил Кардашов, - и естественно, запросят у нас данные. У меня нет сомнений - так и будет!.. Через несколько часов ситуация будет ясной. Хорошо, что Тимофеев уже там... Даже если по официальным каналам мы ничего не получим, мы будем знать все...
   - Тимофеев, Тимофеев... Он что у вас, маг и волшебник?
   - Тема? - улыбнулся Эрик Николаевич. - Он - специалист высшей квалификации. И этим все сказано.
   Все замолчали. Первый секретарь пристально смотрел на Кардашова. Тот выдержал его взгляд.
   - Хорошо, директор, действуй, - сказал первый секретарь, - свою ответственность ты знаешь. А партбилетом дорожи. Мне не хотелось бы, чтобы он оказался на этом столе...
   - Мы не заблудились? - водитель вопросительно посмотрел на Тимофеева.
   - Нет, еще километров пятнадцать. Аэродром должен быть где-то здесь, неподалеку. Сам понимаешь, на карте он не обозначен, - ответил Тимофеев.
   Послышался звук вертолета. Вскоре и он появился над проселочной дорогой, по которой пробирался "уазик" дозиметрического контроля. Вертолет ушел влево.
   - Нам туда, - махнул Тимофеев, - видишь, не ошибся, хотя всего один раз был на этом аэродроме. Во время учебных сборов летали. Там базируется самолет гидромета, и если повезет... - он не закончил фразу, потому что над лесом появился еще один вертолет.
   Уже три часа "уазик" пробирался по лесным дорогам соседней области. Изредка останавливались, Тимофеев проводил дозиметрические замеры, потом связывался по радио со станцией. Сообщал координаты места, передавал данные. Его сводки состояли из колонок цифр, в которых мог разобраться лишь сведущий человек.
   Каждый раз водитель спрашивал:
   - Ну как?
   Тимофеев отвечал односложно:
   - Без изменений.
   Что именно в виду имел начальник дозиметрической службы станции, водитель не понимал; Тимофеев ("Тема", как звали его все на АЭС) слыл человеком замкнутым, неразговорчивым, и об этом знали все, в том числе и водитель, который на этот рейс попал в общем-то случайно, - он работал на "персоналках", но в минувшую ночь пошел на дежурство; таким образом шоферы "персоналок" подрабатывали. Все-таки и "ночные" платили, и "воскресные", так что за одну ночь набегала к зарплате тридцатка. Иногда удавалось дважды в месяц дежурить. Обычно можно и поспать, не более двух ездок случалось за ночь - в аэропорт или на вокзал, к самолету на Москву или утренний поезд встретить, а нынче субботний день пропал. Когда отсюда выберешься? Теперь уже до вечера... Так что у водителя настроение было испорчено, в душе он даже радовался, что попутчик оказался таким немногословным.
   А Тимофеева терзали сомнения.
   Зачем он здесь? Почему так упрямо рвется к этому аэродрому, на котором был много лет назад? Иное дело, если бы добраться до аварийной станции, но как известно, она далеко за рекой, что разделяет две республики, и моста в этих местах нет... Конечно, все, что сделано на их АЭС после аварии, верно - в этом он не сомневался, но нужно ли было ехать сюда? Не целесообразнее ли ждать информацию там, у себя? Ведь все сообщат обязательно... Но, может, сказать сегодня директору? Ведь они, дозиметристы, - его глаза и уши. Но пока Кардашов слеп и глух. А промедление в атомной промышленности смерти подобно. Это и Кардашов и Тимофеев уяснили еще на студенческой скамье. Работа на АЭС лишь подтверждала сию аксиому.
   Тимофеев представил, как Эрик Николаевич посмотрит своими светло-голубыми, почти белесыми глазами, не скажет ничего, но на душе будет беспокойно: а вдруг он, Тимофеев, не оправдал надежд Кардашова? Неужели все иначе, чем ему представляется...
   - Ясно, облако прошло, - вслух начал размышлять Тимофеев. Водитель удивленно посмотрел на него, мол, с чего бы сосед начал разговаривать...
   - Я не очень-то понимаю в этом деле.
   - Это я для себя, - спохватился Тимофеев. - Все-таки доберемся до аэродрома. Летчики - народ сведущий.
   Они вновь замолчали. "Уазик" выскочил на опушку леса, впереди показались небольшие домики.
   Три вертолета один за другим поднялись со взлетной площадки. Тимофеев без труда определил, что это военные машины. И тут же патруль, будто выросший из-под земли, приказал "уазику" остановиться.
   Генералу было меньше сорока. Спортивный, подтянутый. Форма сидит ладно, будто влитая. Если бы не седина на висках, ему можно было бы дать и меньше.
   Тимофеев представился.
   - Присаживайтесь, - сказал генерал, - рад вас видеть.
   Тимофеев растерялся.
   - В общем-то я здесь оказался случайно.
   - Значит, нам повезло, - сказал генерал, - вы нам нужны.
   - Чем могу, готов помочь, - согласился Тимофеев, - но моя аппаратура не очень...
   - У вас хоть что-то есть, - смягчился генерал, - а я не умею, да и не хочу действовать вслепую. Прошу сюда... - он пригласил Тимофеева к карте, - рисую обстановку. Вот объект. Мне приказали приготовить технику к атаке, простите, поправился генерал, - к работе над объектом. Сейчас готовятся на этой площадке, - он показал на карте промежуточный аэродром, - сетки с мешками, там разные компоненты - свинец, песок и еще что-то, это неважно. Мои орлы должны сбрасывать груз на объект. Условия трудные, здесь высокая труба, - палец генерала застыл на вентиляционной трубе станции, - надо зависать рядом и сбрасывать груз на объект... Дело усложняется тем, что можно находиться там очень короткое время... Пока не знаю, сколько... Неприятная штука эта самая радиация? - неожиданно спросил он.
   - Невидимая. А главное - ничего не ощущаешь. И все зависит от полей... начал объяснять Тимофеев.
   - Не образован, - усмехнулся генерал, - виноват, но не интересовался... Не довелось, - он будто оправдывался. - Обещали прислать спецов, но пока их нет. И где искать, не знаю. А командующий ясно определил: получишь приказ и лети! Не люблю работать вслепую. Все-таки ребята Афганистан прошли... Там поняли, что вслепую нельзя... Можете помочь?
   Молодой генерал авиации нравился Тимофееву. Что-то в нем было от Кардашова.
   - Надо лететь, - коротко сказал Тимофеев.
   - Благодарю. Иного ответа не ждал. Хоть чуть-чуть обстановка прояснится. А потом вас доставлю домой. По воздуху, - и, заметив, что Тимофеев что-то хочет возразить, добавил, - ваш "уазик" - тоже. У нас в небе колдобин меньше, а мои орлы способны не только такие малютки возить, они у меня - богатыри... Я с вами полечу сам. Вперед! - генерал решительно направился к двери.
   Уже на летном поле, заметив, что генерал и не думает переодеваться, Тимофеев остановил его:
   - Форму лучше снять, что-нибудь попроще, чтобы не жалко было выбрасывать.
   - Так серьезно? - удивился генерал.
   - Если мои предположения верны, нужно обязательно переодеться, - настоял Тимофеев, - единственное, что могу сказать сейчас: с радиацией не следует шутить. Она этого не прощает.
   Вертолет сначала шел над лесом. Потом под ними оказалась река. И отсюда открылась панорама города. 16-этажные белые здания, прямые проспекты, скверы, стадион.
   - Ниже, ниже, - пытался перекричать шум винта Тимофеев.
   Генерал кивнул. Хотя на нем была надета роба техника, шлем, из-под которого выбивались седые волосы, стоптанные сапоги, но тем не менее нечто "генеральское" в нем чувствовалось. Может быть, та уверенность и мастерство он управлял вертолетом легко, непринужденно, - которые не исчезли вместе со снятой формой.
   Они летели над городом. Прогуливаясь внизу люди, на детских площадках играли малыши, у овощного киоска стояла очередь. Наверное, свежие огурцы завезли. Об огурцах Тимофеев подумал, потому что вчера у них на станции была их широкая распродажа. Почему здесь должно быть иначе?
   Впрочем, Тимофеев лишь мельком взглянул вниз. Он не отрывался от своих приборов, которые он разместил за креслом пилота.
   - Теперь к станции, - прокричал генерал.
   - Выше и чуть в сторону, - ответил Тимофеев.
   В это мгновение они оба увидели красную ракету. На АЭС заметили их вертолет.
   - Выше, выше, - крикнул Тимофеев, он понял, что сигналят им. - И на максимальной скорости!
   Они стремительно пронеслись над станцией. Внизу сновали бронетранспортеры, чуть в стороне стояли пожарные и санитарные машины. Людей рядом с поврежденным реактором не было.
   - Ну что там? - крикнул генерал.
   - Домой, - Тимофеев глянул на приборы и сразу все понял, - домой. Там объясню.
   Кратер поврежденного блока светился. Свет был ярче солнечного. Значит, горел графит.
   Аппаратуру "зашкалило". Стрелки легли на упоры. Приборы не могли работать при столь высоких уровнях полей.
   - Запах чуешь? - опять крикнул генерал.
   Тимофеев кивнул. Он не проронил ни слова до тех пор, пока вертолет не приземлился.
   - Ну что? - генерал вопросительно смотрел на Тимофеева.
   Винт еще вращался, но двигатель уже затих.
   - Плохо. Без дозиметрической разведки летать нельзя. Надо еще подсчитать, но эти штуки, - Тимофеев показал на индивидуальные дозиметры, которыми был утыкан его карман, - покажут годовую дозу. Как говорится, носом чую, - мрачно улыбнулся он, - очень высокий уровень, воздух ионизирован. Без дозиметрического обеспечения летать нельзя, так и скажите своему начальству. Опять-таки считать надо, но приблизительно за два-три полета можно получить значительную дозу.
   - Не пугай, - генерал насупился.
   - Вам же больные орлы не нужны? - Тимофеев смотрел прямо в глаза генералу.
   - Может быть, останешься у нас? - генерал обнял Тимофеева. - Сам понимаешь, как ваш брат нам нужен. Да и мужик ты, видно, из наших, авиационных...
   - У меня другой профиль. Да и аппаратура для этого случая не годится. Тут другое нужно... И с одеждой. Пока у вас бани нет, контроля тоже - сбросьте. Потом постирать надо, когда наладится наша служба...
   - Товарищ генерал, товарищ генерал! - к ним прямо по летному полю бежал посыльный. - Специалисты прибыли. Разворачивают дезактивационный пункт, и листы свинцовые привезли. Надо защищать машины. С ними начальство высокое, в том числе товарищ командующий...
   - "Уазик" их отправили? - генерал показал на Тимофеева.
   - Так точно. Шестнадцать минут назад.
   - Хорошо. Отправьте и товарища дозиметриста, - генерал повернулся к Тимофееву, - спасибо вам. За службу и за дружбу. А уж раз там спецы приехали, разберемся. Наверное, теперь и на вашей станции дел невпроворот, летите. И еще раз спасибо, - генерал крепко пожал руку Тимофееву.
   Генерал быстро зашагал в сторону домиков, в одном из которых находился штаб его части. Тимофеев смотрел ему вслед, будто сомневаясь: а действительно, не остаться ли ему здесь?
   - Товарищ Тимофеев, вертолет к вылету готов, -дозиметрист обернулся, рядом по стойке смирно, приложив руку к козырьку стоял лейтенант, командир вертолета.
   Тимофеев огорченно вздохнул, посмотрел на домики - генерал уже скрылся в одном из них.
   - Ну что же, летим, - сказал он с сожалением, дома давно уже ждут.
   Секретарь обкома читал докладную записку медленно. Лицо его нахмурилось.
   Кардашов разглядывал полки с книгами, которые тянулись вдоль стены кабинета. Его заинтересовало полное издание Пушкина, он осторожно взял первый том. Такое издание он видел впервые - книга умещалась на ладони.
   - Это подарок для делегатов съезда. - Секретарь обкома на секунду оторвался от чтения. - Осторожнее, берегу.
   - Только взгляну, - отозвался Эрик Николаевич, - похищать не собираюсь.
   - Сразу пересчитаю, так что не удастся, - не поднимая головы, заметил секретарь.
   Тимофеев сидел за столом. Он достал из кармана индивидуальный дозиметр и машинально вертел его пальцами.
   Наконец, секретарь закончил читать. Помолчал. Посмотрел на Кардашова - тот уже возвратился к столу, потом на Тимофеева.
   - Лихая записка, - наконец нарушил он молчание. - Так и послали в Москву?
   - Да, фельдсвязью, - спокойно ответил Эрик Николаевич, - думаю, уже в министерстве.
   - А не думаешь, что там тоже кое-что соображают?! - Секретарь был явно не в духе. - Или здесь только такие башковитые, а?
   - Соображают, конечно, - охотно согласился Кардашов, - но, во-первых, немногие из нынешних энергетиков, которые командуют атомными станциями, прошли и испытательный полигон и остальное. Они это только по учебникам знают, а мы на собственной шкуре проверили. И, во-вторых, добрый совет даже со стороны всегда полезен... Но не это главное. Я имею в виду ту часть записки, которая касается нашей области, и тех мер, которые надо предпринимать. Завтра-послезавтра появится необходимость эвакуировать три деревни - к этому нужно подготовиться и технически и морально. И, наконец, наши заслоны на дорогах уже не справляются - необходимо подключить милицию и гражданскую оборону.
   - А такие штуки у нас есть? - Секретарь показал на дозиметр, который Тимофеев машинально крутил пальцами.
   - Должны быть у гражданской обороны, - ответил тот, - их только зарядить надо. Но не в них проблема. Сейчас - главное на дорогах, а завтра - на полях и в деревнях.
   - Шестнадцать машин мы задержали. Три из них так и не отмыли, пришлось временно изъять у владельцев, - сказал Кардашов.
   - А они немедленно телеграмму в Москву, сразу в Центральный Комитет, мол, полное беззаконие творится в области, - секретарь откинулся в кресле, - мне уже позвонили и распорядились самым строжайшим образом наказать за самоуправство. То есть вас, Эрик Николаевич. Плюс к этому обвинили в том, что сеем панику. Такая информация ушла наверх. По каким каналам, не знаю, но нагоняй жду с минуты на минуту. А вы - об эвакуации... Да нас с вами сразу же эвакуируют, да так, что за всю жизнь не оправдаемся.
   Кардашов встал. Тема вскочил следом.
   - К сожалению, я рассчитывал на иное...
   - Одни молчат, другие утверждают, что вы ошибаетесь, - секретарь будто оправдывался, - я не имею права не считаться с их мнением. С детьми-то как?
   - Наш лагерь, имеем право предоставить его в распоряжение деревенских ребятишек, в порядке шефства, - сказал Кардашов. - И никто не упрекнет.
   - Шефство - это хорошо. - Секретарь задумался. - К такому придраться невозможно... А остальное - повременим.
   - У этих штучек, - Тимофеев показал дозиметр, - есть батарейки. Вернее, он работает, если есть батарейка. Так вот их на складах может не оказаться...
   - Не волнуйтесь. Я распоряжусь, чтобы обязательно проверили. Да и подготовились на всякий случай. Но принимать окончательное решение не могу... Не имею права...
   - Мне жаль Москву, - сказал Кардашов, - "грязные" машины постараются проскочить по окружным дорогам. На магистрали уже заторы, начнут объезжать, а значит, потащат "грязь" по области. Потом придется разыскивать эти машины... К сожалению, многие бегут... У нас в поселке около четырех тысяч личных машин атомщики живут неплохо. И там не меньше. И будут бежать. До официальной эвакуации.
   - Вы уверены; она будет? - спросил секретарь.
   За директора ответил Тимофеев:
   - Судя по тому, что я видел, хотя и мельком, обязательно. Это не та авария, которую легко ликвидировать. Горит графит, а значит, активная зона раскалена или раскаляется. Ее быстро не остудишь - да и неизвестно, как ее охлаждать... Насколько я знаю, таких аварий в атомной энергетике не случалось.
   - Будем надеяться на лучшее, - секретарь протянул руку, - мне кажется, вы все-таки ошибаетесь.
   Кардашов не ответил. Молча протянул руку секретарю, постоял еще секунду и потом решительно направился к двери. Тимофеев кивнул секретарю и так же, как Кардашов, у порога не остановился и не оглянулся.
   Секретарь подошел к книжной полке, поправил томик Пушкина.
   В дверях появилась референт.
   - Вызови ко мне начальника гражданской обороны и начальство из облздрава, - сказал секретарь, - да побыстрее, пожалуйста.
   - Перекусим у меня. Светлана, наверное, уже вернулась. Кстати, сколько времени-то? - спросил Кардашов.
   - Двенадцатый, - ответил Тимофеев.
   - Быстро день пролетел, - заключил Кардашов. - Жена еще в отпуске?
   - После праздников вернется, числа десятого, - сказал Тимофеев, - так что пока в холостяках.
   Они не обсуждали то, что произошло в кабинете секретаря обкома. Его тоже можно понять - доверяй, но проверяй. А у кого проверишь?
   Эрик Николаевич вел "Жигули" уверенно, не торопясь. Тимофеева укачивало, он закрыл глаза, задремал. Все-таки намучился за день.
   - Да и положу у себя, - сказал Кардашов. - Светка диван купила - роскошь!
   - Светлана Олеговна - хозяйственная, - Тимофеев открыл глаза. - Я ее всегда в пример ставлю...
   - Тебе грех жаловаться... Вот и приехали.
   Кардашов поставил "Жигули" на привычное место, проверил дверцы - запер ли? - и по привычке посмотрел вверх.
   - Дома, хозяйничает на кухне, так что голодными не будем, - сказал Эрик Николаевич, - пошли.
   Дверь открыла Светлана.
   - Наконец-то. Заждались, - она улыбалась. - Тема, рада, что и ты приехал. Мы ждем уже почти час...
   В проеме двери показался Самойлов.
   - Пельмени - пальчики оближешь. Сибирские, - рукава у Самойлова закатаны, фартук повязан аккуратно, было видно, любил Самойлов готовить. - Светлана у вас, Эрик Николаевич, московская женщина, а настоящие красноярские пельмени и в глаза не видывала... Так что обучаю.
   - Ой, товарищи-граждане, но ведь почти сутки ничего не ел, - закричал Тимофеев, - где, где эти пельмени?! - он направился на кухню.
   - Как дела? - Эрик Николаевич смотрел на Светлану.
   - Все нормально. Дети осмотрены и отправлены. Твой заместитель умеет работать. У него в пионерлагере все по струночке ходят.
   - Я просто там военное положение объявил, - доложил Самойлов, - теперь дети уже спят. А какое ликование у них было, когда узнали, что каникулы! Им же еще три недели учиться, а тут - каникулы!
   - Учебу можно и в пионерлагере организовать, - буркнул Кардашов.
   - Вот этого народ не поймет, - рассмеялся Самойлов, - тем более, что я эту публику, ребят то бишь, вполне официально заверил, что лично прекращаю всяческие занятия. Мол, надо окрепнуть, спортом заниматься, а то все побледнели от этих уроков...
   - Самойлов - оратор, - добавила Светлана, - он такую речь перед ребятами закатил, что они рвались в пионерлагерь. Родителей нам даже уговаривать не пришлось, сами ребята все организовали. Большинство подумало, что у них по программе такое организовано. Есть там всякие игры - "Зарница", "Следопыты" и еще в этом роде... Не беспокойтесь, Эрик Николаевич, эта часть операции прошла гладко и четко. Без происшествий... Да проходите вы, пора за пельмени браться.