Страница:
– Что это с ним? – прошептала госпожа Сандерхолт.
– Не знаю, – пожал плечами Ричард. Госпожа Сандерхолт тревожно нахмурилась, и он постарался улыбнуться как можно беспечнее. – Должно быть, увидел кролика или крысу. Гары – прекрасные охотники, у них острейшее зрение, и они отлично видят в темноте. – Выражение лица госпожи Сандерхолт не изменилось, и Ричард добавил:
– Людей он не ест. И никогда никого не обидит. Не волнуйтесь, госпожа Сандерхолт, все хорошо. Правда, все хорошо. – Он посмотрел на гара и тихонько шепнул:
– Гратч, перестань рычать. Ты ее пугаешь.
– Ричард, – госпожа Сандерхолт придвинулась ближе, – гары – опасные звери. Это не ручные зверушки. Им нельзя доверять.
– Гратч действительно не ручная зверушка, – кивнул Ричард. – Он мой друг. Я подобрал его, когда он был еще крошечным малышом. Он ласковый, как котенок.
Госпожа Сандерхолт недоверчиво улыбнулась.
– Ну, Ричард, раз ты так говоришь... – Внезапно глаза ее расширились. – Он ведь не понимает того, что я говорю, правда?
– Трудно сказать, – признался Ричард. – Иногда он понимает больше, чем я мог бы подумать.
Гратч, казалось, не обращал на них никакого внимания. Он замер и весь напрягся, почуяв или увидев что-то такое, что ему очень не нравилось. Ричард подумал, что он уже слышал когда-то такое рычание Гратча, но не мог вспомнить, когда именно и при каких обстоятельствах. Он напряг память, но воспоминания ускользали.
– Гратч? – Ричард ухватил гара за могучую лапу. – Гратч, в чем дело?
Гар, неподвижный словно скала, казалось, даже не почувствовал прикосновения. С тех пор как он вырос, огонь в его зеленых глазах стал ярче, но никогда еще они не горели столь яростным пламенем.
Ричард внимательно всмотрелся в тени, лежащие там, куда был устремлен взгляд изумрудных зрачков гара, но не увидел ничего необычного. Ни у колонн у подножия лестницы, ни около стен дворца не было ни души. Наверное, все-таки кролик, решил наконец Ричард. Гратч обожает кроликов.
Рассвет только-только начинал разгораться; облака на востоке порозовели, и звезды меркли одна за другой. С первым лучом солнца подул легкий ветерок, для зимы необычно теплый. Ветерок ерошил шерсть гара и трепал черный капюшон плаща мрисвиза, который Ричард набросил на плечи.
Когда Ричард был в Древнем мире у сестер Света, его потянуло в Хагенский лес, где обитали мрисвизы – злобные создания, похожие наполовину на человека, наполовину – на ящерицу. После того как Ричард сразился с одним из них и убил его, он обнаружил, что плащ мрисвиза обладает удивительным свойством полностью сливаться с окружающим – настолько, что, если завернуться в него и сосредоточиться, можно стать в прямом смысле слова невидимым. Кроме того, плащ не позволял тем, кто наделен даром, ощутить присутствие того, на ком он надет.
Тем не менее по какой-то неизвестной причине дар, которым обладал Ричард, позволял ему чувствовать мрисвизов – и эта особенность спасла Ричарду жизнь в Хагенском лесу.
Впрочем, в эту минуту Ричарду неохота было доискиваться до причин рычания Гратча. Горечь утраты, боль от мысли, что он потерял любимую, исчезли вчера словно по волшебству, когда выяснилось, что казнь была всего лишь обманом, и Кэлен жива. Они провели вдвоем целую ночь в каком-то странном месте между мирами, и сегодня Ричард был на седьмом небе от счастья. Он то и дело ловил себя на том, что улыбается во весь рот, сам того не замечая, и даже назойливое рычание Гратча не могло испортить ему настроения.
Впрочем, если этот утробный рык лишь слегка отвлекал Ричарда, то госпожу Сандерхолт от него бросало в дрожь. Она испуганно куталась в шаль и от ужаса не могла вымолвить ни слова.
– Гратч, уймись, – сказал ему Ричард. – Ты только что слопал баранью ногу и полбуханки хлеба. Ты еще не мог проголодаться.
Гратч по-прежнему высматривал что-то за колоннами в темноте, но его рык сменился низким ворчанием, словно он пытался исполнить приказ.
Ричард еще раз окинул взглядом лежащий перед ним город. Госпожа Сандерхолт появилась немного не вовремя. Он как раз собирался найти лошадь и отправиться навстречу Кэлен и Зедду, который был его дедом и одновременно старым, с самого детства, другом. Ричарду не терпелось поскорее увидеть Кэлен, и он сильно соскучился по Зедду. Правда, расстались они всего три месяца назад, но Ричарду казалось, что прошли годы. Кроме того, Зедд был Волшебником первого ранга, и Ричарду, который за последнее время узнал о себе немало нового и интересного, было необходимо о многом с ним поговорить. Но госпожа Сандерхолт принесла суп и свежий хлеб, а Ричард был голоден.
Он перевел взгляд на блестящие стены из темного камня, на бастионы, мосты и башни огромного замка Волшебника, расположенного на горном склоне. На фоне горы замок напоминал гигантскую мрачную инкрустацию и почему-то казался живым словно наблюдал за Ричардом с высоты. К темным стенам от города вилась широкая дорога. Она пересекала мост, который на расстоянии выглядел узким и хрупким но только на расстоянии, – потом уходила в ворота и исчезала в черных недрах замка. Разных залов и комнат там, наверное, было не меньше тысячи – правда, при условии, что они там действительно были. Вздрогнув под холодным каменным взором замка, Ричард поплотнее закутался в плащ и отвел взгляд.
В этом городе, Эйдиндриле, во дворце Исповедниц выросла Кэлен. Здесь она прожила почти всю жизнь – до прошлого лета, когда перешла границу Вестландии, чтобы отыскать Зедда, и встретила там его, Ричарда.
А в замке Волшебника вырос Зедд – и жил там до того дня, когда покинул Срединные Земли. Это случилось задолго до того, как родился Ричард. Кэлен рассказывала ему, что когда она училась, то проводила довольно много времени в замке. В ее рассказах замок не выглядел мрачным – но сейчас, наяву, он казался Ричарду устрашающим.
Впрочем, улыбка вернулась к нему, когда он представил себе Кэлен маленькой девочкой, ученицей-Исповедницей, которая стремглав носится по залам дворца или чинно вышагивает по коридорам замка среди волшебников и жителей города.
Но Эйдиндрил пал под натиском Имперского Ордена и перестал быть свободным городом, средоточием власти Срединных Земель.
С помощью магии Зедд создал иллюзию того, что Кэлен казнили, а сам вместе с ней бежал из Эйдиндрила, пользуясь тем, что все были уверены, будто Мать-Исповедница мертва. Госпожа Сандерхолт знала Кэлен с самого ее рождения и была счастлива до сумасшествия, когда Ричард сказал ей, что Кэлен жива и здорова.
Продолжая улыбаться, Ричард спросил:
– А какой была Кэлен в детстве?
Госпожа Сандерхолт задумчиво посмотрела вдаль и тоже улыбнулась.
– Она всегда была очень серьезной – и вместе с тем самой очаровательной девочкой из всех, что я видела. Уже в детстве она обладала не только магическим даром, но и сильным характером. Никто не удивился, когда она стала Матерью-Исповедницей. Хотя Кэлен присуще стремление действовать убеждением, а не силой, тот, кто осмеливался противоречить ей без достаточных оснований, быстро убеждался в том, что этой девушке не занимать твердости. Я не знаю другой Исповедницы, которая была бы так преданна народу Срединных Земель, и всегда считала, что для меня большая честь быть с ней знакомой. – Госпожа Сандерхолт тихонько рассмеялась. – Впрочем, это не помешало мне как-то раз отшлепать ее, когда она без спросу утащила только что зажаренную утку!
Ричард ухмыльнулся в предвкушении услышать рассказ о шалостях Кэлен.
– И вы не побоялись наказывать Исповедницу, пусть она и была еще маленькой?
– Нет, – улыбнулась госпожа Сандерхолт. – И если бы я этого не сделала, ее мать просто указала бы мне на дверь. Слугам недвусмысленно было указано, что с девочкой следует обращаться почтительно, но достаточно твердо.
– А она плакала? – поинтересовался Ричард и отломил себе еще хлеба. Хлеб был восхитителен – румяная корочка аппетитно хрустела на зубах.
– Нет. Она удивилась. Кэлен считала, что не сделала ничего плохого, и принялась объяснять. Оказывается, у ворот она увидела какую-то женщину с двумя детишками – обычную попрошайку, высматривающую, кого бы разжалобить. Она поведала Кэлен печальную историю о том, что ее дети голодают, и попросила у нее несколько золотых монет, чтобы купить им еды. Кэлен велела ей подождать, а сама отправилась на кухню и взяла утку, здраво рассудив, что это самый быстрый способ спасти детей от голодной смерти. Кэлен отвела их, – забинтованной рукой госпожа Сандерхолт махнула куда-то влево, – вон туда, за уголок, и накормила уткой. А попрошайка, увидев это, рассвирепела и обозвала Кэлен жадиной, у которой дворец ломится от золота, а ей жалко пары монет. – Госпожа Сандерхолт помолчала, а потом продолжала – Пока Кэлен рассказывала мне эту историю, патруль Внутренней гвардии приволок на кухню ту женщину вместе с ее детишками: гвардейцы видели, как попрошайка орала на Кэлен. В это время появилась мать Кэлен, желая узнать, что за шум, и попрошайка, и без того напуганная гвардейцами, моментально затихла, оказавшись лицом к лицу с самой Матерью-Исповедницей.
Мать Кален выслушала сначала ее, затем дочку, а потом сказала Кэлен, что если ты решил кому-то помочь, значит, берешь на себя ответственность за этого человека, и твоя обязанность – довести дело до конца. В результате весь следующий день Кэлен провела в Королевском Ряду, а гвардейцы таскали за ней попрошайку: Кэлен искала, куда бы ее пристроить. Но ей не повезло: каждый знал, что эта женщина – отчаянная лентяйка.
Я чувствовала себя виноватой за то, что наказала Кэлен, даже не выслушав ее. В одном дворце у меня была подруга, тоже старшая повариха, женщина весьма решительная. Я помчалась к ней и уговорила взять на работу эту попрошайку.
Кэлен об этом никогда и не узнала. Нищенка проработала там довольно долго, но ко дворцу Исповедниц с тех пор боялась даже приблизиться. Ее младший сын, когда вырос, вступил во Внутреннюю гвардию. Прошлым летом, когда д'харианцы взяли Эйдиндрил, он был ранен и через неделю умер.
Ричард сочувственно кивал, слушая рассказ госпожи Сандерхолт. Он тоже сражался с д'харианцами и в конце концов уничтожил их правителя, Даркена Рала.
Ричард по-прежнему переживал, что был зачат этим жестоким человеком, но вины за то, что он его сын, больше не чувствовал. Он понимал, что преступления отцов не падают на детей, а его мать, конечно же, не виновата, что Даркен Рал ее изнасиловал. От этого Джордж Сайфер не стал любить ее меньше, да и к Ричарду относился как к родному сыну. Ричард тоже любил отчима, и эта любовь не стала меньше, когда он узнал, что Джордж Сайфер ему не отец.
Кроме того, Ричард тоже был волшебником, теперь он это знал. Свой дар, магическую силу, что называлась Хань, он унаследовал, с одной стороны, от Зедда, деда по материнской линии, а с другой – от Даркена Рала, отца. И это сочетание сделало его магом, подобного которому не рождалось вот уже тысячи лет – он обладал и Магией Приращения, и Магией Ущерба. Познания Ричарда о том, что значит быть магом, как и о магии вообще, были ничтожны, но он не сомневался, что Зедд поможет ему, научит овладеть даром и использовать его во благо людям.
Доев хлеб, Ричард заметил:
– Это именно та Кэлен, которую я знаю.
Госпожа Сандерхолт кивнула.
– Она всегда чувствовала свою ответственность за всех, кто живет в Срединных Землях. Я знаю, ее больно ранит, что люди отвернулись от нее ради какого-то золота!
– Далеко не все, я уверен, – возразил Ричард. – И все же пока вам не следует никому говорить, что она жива. Ради безопасности Кэлен, ради ее жизни, никто не должен знать правду.
– Я уже дала тебе слово молчать, Ричард. Но, честно говоря, я думаю, о ней уже все позабыли. И если они не получат обещанного золота, то скоро взбунтуются.
– Так вот почему столько народа собралось возле дворца Исповедниц?
Госпожа Сандерхолт кивнула.
– Они верят, что получат обещанное, потому что кто-то из Имперского Ордена сказал им об этом. Правда, этот человек уже мертв, но им все равно представляется, что раз он сказал это вслух, то золото каким-то волшебным образом стало принадлежать им. Так что если Орден не начнет раздавать казну, люди решат штурмовать дворец, чтобы забрать то, что кажется им своим.
– Не сомневаюсь, что это обещание было всего лишь отвлекающим маневром и Орден не намерен отдавать казну. Это их военная добыча, и они будут защищать дворец.
– Вероятно, ты прав. – Госпожа Сандерхолт задумчиво посмотрела вдаль. – И раз уж на то пошло, мне самой неясно, что я до сих пор здесь делаю? В мои намерения вовсе не входит торчать тут и смотреть, как Орден располагается во дворцовых палатах. И я не собираюсь на них работать. Мне тоже пора уехать отсюда и поискать работу там, где люди еще свободны от этих мерзавцев. И все же я с трудом это себе представляю: ведь я почти всю жизнь прожила здесь, во дворце Исповедниц.
Ричард отвел взгляд от белого великолепия дворца и вновь посмотрел на город. Должен ли он тоже уехать и оставить дом, в котором поколение за поколением жили Исповедницы и маги, на разграбление Имперскому Ордену? Но разве он может в одиночку что-нибудь сделать? К тому же Орден наверняка уже разыскивает его. Лучше скрыться, пока они еще не опомнились после гибели Совета. Госпожа Сандерхолт может еще раздумывать, а ему уж точно необходимо исчезнуть прежде, чем Орден до него доберется. Нужно найти Кэлен и Зедда.
Гратч вновь зарычал, и это вывело Ричарда из задумчивости. Он поглядел на гара – тот опять поднялся на лапы. Ричард еще раз внимательно осмотрел колонны внизу, но ничего подозрительного не обнаружил. Дворец Исповедниц стоял на холме, возвышаясь над всем Эйдиндрилом, и с высоты Ричард мог видеть солдат за стенами и на улицах города, но здесь, в тихом внутреннем дворике у входа на кухню, никого не было. Там, куда смотрел Гратч, взгляд Ричарда не находил ничего.
Ричард встал; его пальцы нащупали рукоять меча. Он был выше многих мужчин, но гар возвышался над ним, как скала. По меркам своих сородичей Гратч был еще едва ли не малышом, однако рост его приближался к семи футам, а весил он вдвое больше Ричарда. При этом ему предстояло подрасти еще на целый фут, а то и больше. О природе и повадках короткохвостых гаров Ричард был осведомлен плохо: он встречал их нечасто, а когда встречал, как правило, был вынужден защищать свою жизнь. С Гратчем произошло то же самое: чтобы выжить, Ричард убил его мать, а потом, так сказать, усыновил сироту. Впрочем, через некоторое время они стали большими друзьями.
Мышцы под розовой кожей на животе и груди гара бугрились узлами. Он застыл неподвижно, слегка присев на передние лапы и навострив поросшие длинной шерстью уши. Даже изголодавшись, Гратч, хватая добычу, не проявлял такой ярости. Ричард почувствовал, что у него самого волосы шевелятся на голове.
Кляня себя, что не может припомнить, при каких обстоятельствах Гратч вел себя так же, Ричард наконец отбросил приятные мысли о Кэлен и с растущей тревогой сосредоточил все внимание на происходящем.
Госпожа Сандерхолт вскочила и стояла у него за спиной, испуганно переводя взгляд с Гратча на колонны и обратно. Худенькая и хрупкая с виду, она не была трусливой, но Ричард подумал, что, не будь ее руки забинтованы, она бы сейчас в отчаянии их заламывала – во всяком случае, вид у нее был такой, что она уже на грани срыва.
Широкие ступени дворца внезапно показались Ричарду ловушкой. Слишком открытое место. Острые серые глаза Искателя обшаривали каждую тень, каждую ложбинку и трещину у колонн, у стен, возле изящных бельведеров во внутреннем дворике. Падал слабый снежок, снежинки кружились под порывами ветра, но больше – никакого движения. Ричард вглядывался так пристально, что глазам стало больно, но не увидел ничего живого. Ни малейшего признака какой-либо угрозы.
И все же, хотя он ничего не увидел, ощущение опасности не покидало Ричарда. Наоборот, оно стало еще сильнее – и не оттого, что Гратч насторожился.
Тревога поднималась откуда-то изнутри, ее источником был сам Хань Ричарда.
Магия не раз предупреждала его, когда другие чувства молчали, и Ричард уже привык доверять этим предупреждениям.
Желание бежать отсюда, пока не поздно, охватило его. Нужно добраться до Кэлен, и лишние сложности сейчас совсем ни к чему. Найти лошадь и убраться подобру-поздорову. Нет, еще лучше – сбежать прямо сейчас. А коня можно будет отыскать и потом.
Гратч приготовился к бою и расправил крылья, готовый мгновенно взлететь.
Из его ощеренной пасти шел пар, рычание стало еще яростней.
Мышцы Ричарда напряглись, дыхание участилось. Чувство опасности росло с каждым мгновением.
– Госпожа Сандерхолт, – произнес он, скользя взглядом от одной длинной тени к другой. – Может быть, вам уйти внутрь? Потом я вернусь, и мы с вами договорим...
Слова застряли у него в горле, когда он заметил быстрое движение между колоннами – прозрачную тень в воздухе, словно дымок над костром. Ричард всмотрелся внимательнее, не зная, действительно ли он что-то увидел, или ему показалось. Но если глаза его не обманули – что же это могло быть? Сколько Ричард ни вглядывался, больше он ничего не видел. Он уже почти убедил себя, что это всего лишь снег, взметенный порывом ветра, как вдруг его осенило.
По спине у него пробежала холодная струйка пота: теперь Ричард вспомнил, когда слышал такое же рычание Гратча. Рука его сама потянулась к рукоятке меча.
– Уходите, – резким шепотом приказал он госпоже Сандерхолт. – Немедленно!
Заслышав звон извлеченного из ножен Меча Истины, она не раздумывая ринулась к двери на кухню. Как они здесь появились? Невозможная вещь – и все же Ричард не сомневался, что это именно они. Он чувствовал их.
– Потанцуй со мной, Смерть. Я готов, – прошептал Ричард, уже подчиняясь яростной магии, которая перетекала в него из Меча Истины. Даже эти слова принадлежали не ему, а духам тех, кто владел мечом до него. Они были сродни утренней молитве, означавшей, что ты можешь умереть сегодня и, пока жив, должен сделать все, что в твоих силах.
Но когда Ричард произнес их, он понял, что они имеют и другой смысл. Это боевой клич.
Взревев, Гратч взвился в воздух. Ветер, поднятый сильными взмахами могучих крыльев, взметнул снег и распахнул полы Ричардова плаща.
Еще до того, как они возникли в морозном воздухе, Ричард почувствовал их присутствие. Он увидел их внутренним взором, прежде чем успел разглядеть глазами.
Захлебываясь рычанием, Гратч ринулся вниз, к началу ступеней, и как только он оказался у колонн, они начали становиться видимыми – зубы, когти, плащи, белые на белом снегу. Белого цвета, чистого как молитва ребенка.
Мрисвизы.
Глава 3
– Не знаю, – пожал плечами Ричард. Госпожа Сандерхолт тревожно нахмурилась, и он постарался улыбнуться как можно беспечнее. – Должно быть, увидел кролика или крысу. Гары – прекрасные охотники, у них острейшее зрение, и они отлично видят в темноте. – Выражение лица госпожи Сандерхолт не изменилось, и Ричард добавил:
– Людей он не ест. И никогда никого не обидит. Не волнуйтесь, госпожа Сандерхолт, все хорошо. Правда, все хорошо. – Он посмотрел на гара и тихонько шепнул:
– Гратч, перестань рычать. Ты ее пугаешь.
– Ричард, – госпожа Сандерхолт придвинулась ближе, – гары – опасные звери. Это не ручные зверушки. Им нельзя доверять.
– Гратч действительно не ручная зверушка, – кивнул Ричард. – Он мой друг. Я подобрал его, когда он был еще крошечным малышом. Он ласковый, как котенок.
Госпожа Сандерхолт недоверчиво улыбнулась.
– Ну, Ричард, раз ты так говоришь... – Внезапно глаза ее расширились. – Он ведь не понимает того, что я говорю, правда?
– Трудно сказать, – признался Ричард. – Иногда он понимает больше, чем я мог бы подумать.
Гратч, казалось, не обращал на них никакого внимания. Он замер и весь напрягся, почуяв или увидев что-то такое, что ему очень не нравилось. Ричард подумал, что он уже слышал когда-то такое рычание Гратча, но не мог вспомнить, когда именно и при каких обстоятельствах. Он напряг память, но воспоминания ускользали.
– Гратч? – Ричард ухватил гара за могучую лапу. – Гратч, в чем дело?
Гар, неподвижный словно скала, казалось, даже не почувствовал прикосновения. С тех пор как он вырос, огонь в его зеленых глазах стал ярче, но никогда еще они не горели столь яростным пламенем.
Ричард внимательно всмотрелся в тени, лежащие там, куда был устремлен взгляд изумрудных зрачков гара, но не увидел ничего необычного. Ни у колонн у подножия лестницы, ни около стен дворца не было ни души. Наверное, все-таки кролик, решил наконец Ричард. Гратч обожает кроликов.
Рассвет только-только начинал разгораться; облака на востоке порозовели, и звезды меркли одна за другой. С первым лучом солнца подул легкий ветерок, для зимы необычно теплый. Ветерок ерошил шерсть гара и трепал черный капюшон плаща мрисвиза, который Ричард набросил на плечи.
Когда Ричард был в Древнем мире у сестер Света, его потянуло в Хагенский лес, где обитали мрисвизы – злобные создания, похожие наполовину на человека, наполовину – на ящерицу. После того как Ричард сразился с одним из них и убил его, он обнаружил, что плащ мрисвиза обладает удивительным свойством полностью сливаться с окружающим – настолько, что, если завернуться в него и сосредоточиться, можно стать в прямом смысле слова невидимым. Кроме того, плащ не позволял тем, кто наделен даром, ощутить присутствие того, на ком он надет.
Тем не менее по какой-то неизвестной причине дар, которым обладал Ричард, позволял ему чувствовать мрисвизов – и эта особенность спасла Ричарду жизнь в Хагенском лесу.
Впрочем, в эту минуту Ричарду неохота было доискиваться до причин рычания Гратча. Горечь утраты, боль от мысли, что он потерял любимую, исчезли вчера словно по волшебству, когда выяснилось, что казнь была всего лишь обманом, и Кэлен жива. Они провели вдвоем целую ночь в каком-то странном месте между мирами, и сегодня Ричард был на седьмом небе от счастья. Он то и дело ловил себя на том, что улыбается во весь рот, сам того не замечая, и даже назойливое рычание Гратча не могло испортить ему настроения.
Впрочем, если этот утробный рык лишь слегка отвлекал Ричарда, то госпожу Сандерхолт от него бросало в дрожь. Она испуганно куталась в шаль и от ужаса не могла вымолвить ни слова.
– Гратч, уймись, – сказал ему Ричард. – Ты только что слопал баранью ногу и полбуханки хлеба. Ты еще не мог проголодаться.
Гратч по-прежнему высматривал что-то за колоннами в темноте, но его рык сменился низким ворчанием, словно он пытался исполнить приказ.
Ричард еще раз окинул взглядом лежащий перед ним город. Госпожа Сандерхолт появилась немного не вовремя. Он как раз собирался найти лошадь и отправиться навстречу Кэлен и Зедду, который был его дедом и одновременно старым, с самого детства, другом. Ричарду не терпелось поскорее увидеть Кэлен, и он сильно соскучился по Зедду. Правда, расстались они всего три месяца назад, но Ричарду казалось, что прошли годы. Кроме того, Зедд был Волшебником первого ранга, и Ричарду, который за последнее время узнал о себе немало нового и интересного, было необходимо о многом с ним поговорить. Но госпожа Сандерхолт принесла суп и свежий хлеб, а Ричард был голоден.
Он перевел взгляд на блестящие стены из темного камня, на бастионы, мосты и башни огромного замка Волшебника, расположенного на горном склоне. На фоне горы замок напоминал гигантскую мрачную инкрустацию и почему-то казался живым словно наблюдал за Ричардом с высоты. К темным стенам от города вилась широкая дорога. Она пересекала мост, который на расстоянии выглядел узким и хрупким но только на расстоянии, – потом уходила в ворота и исчезала в черных недрах замка. Разных залов и комнат там, наверное, было не меньше тысячи – правда, при условии, что они там действительно были. Вздрогнув под холодным каменным взором замка, Ричард поплотнее закутался в плащ и отвел взгляд.
В этом городе, Эйдиндриле, во дворце Исповедниц выросла Кэлен. Здесь она прожила почти всю жизнь – до прошлого лета, когда перешла границу Вестландии, чтобы отыскать Зедда, и встретила там его, Ричарда.
А в замке Волшебника вырос Зедд – и жил там до того дня, когда покинул Срединные Земли. Это случилось задолго до того, как родился Ричард. Кэлен рассказывала ему, что когда она училась, то проводила довольно много времени в замке. В ее рассказах замок не выглядел мрачным – но сейчас, наяву, он казался Ричарду устрашающим.
Впрочем, улыбка вернулась к нему, когда он представил себе Кэлен маленькой девочкой, ученицей-Исповедницей, которая стремглав носится по залам дворца или чинно вышагивает по коридорам замка среди волшебников и жителей города.
Но Эйдиндрил пал под натиском Имперского Ордена и перестал быть свободным городом, средоточием власти Срединных Земель.
С помощью магии Зедд создал иллюзию того, что Кэлен казнили, а сам вместе с ней бежал из Эйдиндрила, пользуясь тем, что все были уверены, будто Мать-Исповедница мертва. Госпожа Сандерхолт знала Кэлен с самого ее рождения и была счастлива до сумасшествия, когда Ричард сказал ей, что Кэлен жива и здорова.
Продолжая улыбаться, Ричард спросил:
– А какой была Кэлен в детстве?
Госпожа Сандерхолт задумчиво посмотрела вдаль и тоже улыбнулась.
– Она всегда была очень серьезной – и вместе с тем самой очаровательной девочкой из всех, что я видела. Уже в детстве она обладала не только магическим даром, но и сильным характером. Никто не удивился, когда она стала Матерью-Исповедницей. Хотя Кэлен присуще стремление действовать убеждением, а не силой, тот, кто осмеливался противоречить ей без достаточных оснований, быстро убеждался в том, что этой девушке не занимать твердости. Я не знаю другой Исповедницы, которая была бы так преданна народу Срединных Земель, и всегда считала, что для меня большая честь быть с ней знакомой. – Госпожа Сандерхолт тихонько рассмеялась. – Впрочем, это не помешало мне как-то раз отшлепать ее, когда она без спросу утащила только что зажаренную утку!
Ричард ухмыльнулся в предвкушении услышать рассказ о шалостях Кэлен.
– И вы не побоялись наказывать Исповедницу, пусть она и была еще маленькой?
– Нет, – улыбнулась госпожа Сандерхолт. – И если бы я этого не сделала, ее мать просто указала бы мне на дверь. Слугам недвусмысленно было указано, что с девочкой следует обращаться почтительно, но достаточно твердо.
– А она плакала? – поинтересовался Ричард и отломил себе еще хлеба. Хлеб был восхитителен – румяная корочка аппетитно хрустела на зубах.
– Нет. Она удивилась. Кэлен считала, что не сделала ничего плохого, и принялась объяснять. Оказывается, у ворот она увидела какую-то женщину с двумя детишками – обычную попрошайку, высматривающую, кого бы разжалобить. Она поведала Кэлен печальную историю о том, что ее дети голодают, и попросила у нее несколько золотых монет, чтобы купить им еды. Кэлен велела ей подождать, а сама отправилась на кухню и взяла утку, здраво рассудив, что это самый быстрый способ спасти детей от голодной смерти. Кэлен отвела их, – забинтованной рукой госпожа Сандерхолт махнула куда-то влево, – вон туда, за уголок, и накормила уткой. А попрошайка, увидев это, рассвирепела и обозвала Кэлен жадиной, у которой дворец ломится от золота, а ей жалко пары монет. – Госпожа Сандерхолт помолчала, а потом продолжала – Пока Кэлен рассказывала мне эту историю, патруль Внутренней гвардии приволок на кухню ту женщину вместе с ее детишками: гвардейцы видели, как попрошайка орала на Кэлен. В это время появилась мать Кэлен, желая узнать, что за шум, и попрошайка, и без того напуганная гвардейцами, моментально затихла, оказавшись лицом к лицу с самой Матерью-Исповедницей.
Мать Кален выслушала сначала ее, затем дочку, а потом сказала Кэлен, что если ты решил кому-то помочь, значит, берешь на себя ответственность за этого человека, и твоя обязанность – довести дело до конца. В результате весь следующий день Кэлен провела в Королевском Ряду, а гвардейцы таскали за ней попрошайку: Кэлен искала, куда бы ее пристроить. Но ей не повезло: каждый знал, что эта женщина – отчаянная лентяйка.
Я чувствовала себя виноватой за то, что наказала Кэлен, даже не выслушав ее. В одном дворце у меня была подруга, тоже старшая повариха, женщина весьма решительная. Я помчалась к ней и уговорила взять на работу эту попрошайку.
Кэлен об этом никогда и не узнала. Нищенка проработала там довольно долго, но ко дворцу Исповедниц с тех пор боялась даже приблизиться. Ее младший сын, когда вырос, вступил во Внутреннюю гвардию. Прошлым летом, когда д'харианцы взяли Эйдиндрил, он был ранен и через неделю умер.
Ричард сочувственно кивал, слушая рассказ госпожи Сандерхолт. Он тоже сражался с д'харианцами и в конце концов уничтожил их правителя, Даркена Рала.
Ричард по-прежнему переживал, что был зачат этим жестоким человеком, но вины за то, что он его сын, больше не чувствовал. Он понимал, что преступления отцов не падают на детей, а его мать, конечно же, не виновата, что Даркен Рал ее изнасиловал. От этого Джордж Сайфер не стал любить ее меньше, да и к Ричарду относился как к родному сыну. Ричард тоже любил отчима, и эта любовь не стала меньше, когда он узнал, что Джордж Сайфер ему не отец.
Кроме того, Ричард тоже был волшебником, теперь он это знал. Свой дар, магическую силу, что называлась Хань, он унаследовал, с одной стороны, от Зедда, деда по материнской линии, а с другой – от Даркена Рала, отца. И это сочетание сделало его магом, подобного которому не рождалось вот уже тысячи лет – он обладал и Магией Приращения, и Магией Ущерба. Познания Ричарда о том, что значит быть магом, как и о магии вообще, были ничтожны, но он не сомневался, что Зедд поможет ему, научит овладеть даром и использовать его во благо людям.
Доев хлеб, Ричард заметил:
– Это именно та Кэлен, которую я знаю.
Госпожа Сандерхолт кивнула.
– Она всегда чувствовала свою ответственность за всех, кто живет в Срединных Землях. Я знаю, ее больно ранит, что люди отвернулись от нее ради какого-то золота!
– Далеко не все, я уверен, – возразил Ричард. – И все же пока вам не следует никому говорить, что она жива. Ради безопасности Кэлен, ради ее жизни, никто не должен знать правду.
– Я уже дала тебе слово молчать, Ричард. Но, честно говоря, я думаю, о ней уже все позабыли. И если они не получат обещанного золота, то скоро взбунтуются.
– Так вот почему столько народа собралось возле дворца Исповедниц?
Госпожа Сандерхолт кивнула.
– Они верят, что получат обещанное, потому что кто-то из Имперского Ордена сказал им об этом. Правда, этот человек уже мертв, но им все равно представляется, что раз он сказал это вслух, то золото каким-то волшебным образом стало принадлежать им. Так что если Орден не начнет раздавать казну, люди решат штурмовать дворец, чтобы забрать то, что кажется им своим.
– Не сомневаюсь, что это обещание было всего лишь отвлекающим маневром и Орден не намерен отдавать казну. Это их военная добыча, и они будут защищать дворец.
– Вероятно, ты прав. – Госпожа Сандерхолт задумчиво посмотрела вдаль. – И раз уж на то пошло, мне самой неясно, что я до сих пор здесь делаю? В мои намерения вовсе не входит торчать тут и смотреть, как Орден располагается во дворцовых палатах. И я не собираюсь на них работать. Мне тоже пора уехать отсюда и поискать работу там, где люди еще свободны от этих мерзавцев. И все же я с трудом это себе представляю: ведь я почти всю жизнь прожила здесь, во дворце Исповедниц.
Ричард отвел взгляд от белого великолепия дворца и вновь посмотрел на город. Должен ли он тоже уехать и оставить дом, в котором поколение за поколением жили Исповедницы и маги, на разграбление Имперскому Ордену? Но разве он может в одиночку что-нибудь сделать? К тому же Орден наверняка уже разыскивает его. Лучше скрыться, пока они еще не опомнились после гибели Совета. Госпожа Сандерхолт может еще раздумывать, а ему уж точно необходимо исчезнуть прежде, чем Орден до него доберется. Нужно найти Кэлен и Зедда.
Гратч вновь зарычал, и это вывело Ричарда из задумчивости. Он поглядел на гара – тот опять поднялся на лапы. Ричард еще раз внимательно осмотрел колонны внизу, но ничего подозрительного не обнаружил. Дворец Исповедниц стоял на холме, возвышаясь над всем Эйдиндрилом, и с высоты Ричард мог видеть солдат за стенами и на улицах города, но здесь, в тихом внутреннем дворике у входа на кухню, никого не было. Там, куда смотрел Гратч, взгляд Ричарда не находил ничего.
Ричард встал; его пальцы нащупали рукоять меча. Он был выше многих мужчин, но гар возвышался над ним, как скала. По меркам своих сородичей Гратч был еще едва ли не малышом, однако рост его приближался к семи футам, а весил он вдвое больше Ричарда. При этом ему предстояло подрасти еще на целый фут, а то и больше. О природе и повадках короткохвостых гаров Ричард был осведомлен плохо: он встречал их нечасто, а когда встречал, как правило, был вынужден защищать свою жизнь. С Гратчем произошло то же самое: чтобы выжить, Ричард убил его мать, а потом, так сказать, усыновил сироту. Впрочем, через некоторое время они стали большими друзьями.
Мышцы под розовой кожей на животе и груди гара бугрились узлами. Он застыл неподвижно, слегка присев на передние лапы и навострив поросшие длинной шерстью уши. Даже изголодавшись, Гратч, хватая добычу, не проявлял такой ярости. Ричард почувствовал, что у него самого волосы шевелятся на голове.
Кляня себя, что не может припомнить, при каких обстоятельствах Гратч вел себя так же, Ричард наконец отбросил приятные мысли о Кэлен и с растущей тревогой сосредоточил все внимание на происходящем.
Госпожа Сандерхолт вскочила и стояла у него за спиной, испуганно переводя взгляд с Гратча на колонны и обратно. Худенькая и хрупкая с виду, она не была трусливой, но Ричард подумал, что, не будь ее руки забинтованы, она бы сейчас в отчаянии их заламывала – во всяком случае, вид у нее был такой, что она уже на грани срыва.
Широкие ступени дворца внезапно показались Ричарду ловушкой. Слишком открытое место. Острые серые глаза Искателя обшаривали каждую тень, каждую ложбинку и трещину у колонн, у стен, возле изящных бельведеров во внутреннем дворике. Падал слабый снежок, снежинки кружились под порывами ветра, но больше – никакого движения. Ричард вглядывался так пристально, что глазам стало больно, но не увидел ничего живого. Ни малейшего признака какой-либо угрозы.
И все же, хотя он ничего не увидел, ощущение опасности не покидало Ричарда. Наоборот, оно стало еще сильнее – и не оттого, что Гратч насторожился.
Тревога поднималась откуда-то изнутри, ее источником был сам Хань Ричарда.
Магия не раз предупреждала его, когда другие чувства молчали, и Ричард уже привык доверять этим предупреждениям.
Желание бежать отсюда, пока не поздно, охватило его. Нужно добраться до Кэлен, и лишние сложности сейчас совсем ни к чему. Найти лошадь и убраться подобру-поздорову. Нет, еще лучше – сбежать прямо сейчас. А коня можно будет отыскать и потом.
Гратч приготовился к бою и расправил крылья, готовый мгновенно взлететь.
Из его ощеренной пасти шел пар, рычание стало еще яростней.
Мышцы Ричарда напряглись, дыхание участилось. Чувство опасности росло с каждым мгновением.
– Госпожа Сандерхолт, – произнес он, скользя взглядом от одной длинной тени к другой. – Может быть, вам уйти внутрь? Потом я вернусь, и мы с вами договорим...
Слова застряли у него в горле, когда он заметил быстрое движение между колоннами – прозрачную тень в воздухе, словно дымок над костром. Ричард всмотрелся внимательнее, не зная, действительно ли он что-то увидел, или ему показалось. Но если глаза его не обманули – что же это могло быть? Сколько Ричард ни вглядывался, больше он ничего не видел. Он уже почти убедил себя, что это всего лишь снег, взметенный порывом ветра, как вдруг его осенило.
По спине у него пробежала холодная струйка пота: теперь Ричард вспомнил, когда слышал такое же рычание Гратча. Рука его сама потянулась к рукоятке меча.
– Уходите, – резким шепотом приказал он госпоже Сандерхолт. – Немедленно!
Заслышав звон извлеченного из ножен Меча Истины, она не раздумывая ринулась к двери на кухню. Как они здесь появились? Невозможная вещь – и все же Ричард не сомневался, что это именно они. Он чувствовал их.
– Потанцуй со мной, Смерть. Я готов, – прошептал Ричард, уже подчиняясь яростной магии, которая перетекала в него из Меча Истины. Даже эти слова принадлежали не ему, а духам тех, кто владел мечом до него. Они были сродни утренней молитве, означавшей, что ты можешь умереть сегодня и, пока жив, должен сделать все, что в твоих силах.
Но когда Ричард произнес их, он понял, что они имеют и другой смысл. Это боевой клич.
Взревев, Гратч взвился в воздух. Ветер, поднятый сильными взмахами могучих крыльев, взметнул снег и распахнул полы Ричардова плаща.
Еще до того, как они возникли в морозном воздухе, Ричард почувствовал их присутствие. Он увидел их внутренним взором, прежде чем успел разглядеть глазами.
Захлебываясь рычанием, Гратч ринулся вниз, к началу ступеней, и как только он оказался у колонн, они начали становиться видимыми – зубы, когти, плащи, белые на белом снегу. Белого цвета, чистого как молитва ребенка.
Мрисвизы.
Глава 3
Сделавшись видимыми, мрисвизы все разом набросились на гара. Магия меча, его ярость уже клокотали в Ричарде и полностью овладели им, когда он увидел, что его друг в опасности. Ричард ринулся вниз по ступенькам туда, где разгоралась битва.
Гратч с ревом обрушился на мрисвизов. На фоне белого камня и белого снега силуэты их были нечеткими, но все равно теперь Ричард видел мрисвизов достаточно ясно, и насколько он мог судить в такой суматохе, их было около десяти. Под плащами виднелись шкуры – белые, как снег и стены дворца. Мрисвиз в Хагенском лесу был черным, но Ричард знал, что они способны менять цвет в зависимости от окружения. Белая гладкая кожа покрывала их головы, переходя на шее в плотную и тоже белую чешую. В безгубой пасти торчали мелкие, острые как бритва зубы. Когтистые лапы мрисвизов сжимали рукоятки ножей с тремя лезвиями, расположенными трилистником, а маленькие глазки горели ненавистью и злобой.
Мрисвизы стремительно закружились вокруг Гратча. Одни нападали, другие, наоборот, старались увернуться от могучих лап гара, и белые плащи развевались за их спинами. Со свирепым упорством Гратч раздирал врагов когтями, и кровь заливала снег.
Занятые Гратчем, мрисвизы не заметили, как Ричард возник у них за спиной.
В прошлый раз он сражался с мрисвизом один на один, и тогда ему, можно сказать, еще здорово повезло. Сейчас его положение было куда хуже, но, охваченный магической яростью клинка, Ричард думал только о том, что нужно помочь гару, и, прежде чем мрисвизы осознали, что у них появился новый противник, успел зарубить двоих. Холодный воздух огласился предсмертный воем, необычно высоким и очень болезненным для человеческого уха.
Ричард почувствовал мрисвизов у себя за спиной и стремительно развернулся.
Так и есть: еще трое появились со стороны дворца. Госпожа Сандерхолт тоже увидела их. Не добежав до кухонной двери, она закричала и повернула обратно.
Ричард был слишком далеко, чтобы успеть ей на помощь.
Мощным ударом меча он разрубил почти надвое ближайшего к нему мрисвиза и во весь голос позвал:
– Гратч! Гратч!
Гар на мгновение отвернулся от мрисвизов.
– Гратч! Защити ее! – Ричард ткнул кончиком меча в сторону госпожи Сандерхолт.
Гратч моментально понял, что от него требуется, и действовал без промедления. Отбросив в сторону обезглавленного мрисвиза, он взмыл в воздух.
Ричард пригнулся. Хлопая кожистыми крыльями, гар пролетел у него над головой и устремился к лестнице.
Достигнув ступенек, он подхватил госпожу Сандерхолт мохнатыми лапами, и ее ноги оторвались от земли за мгновение до того, как там, где она только что была, сверкнули ножи мрисвизов. Прежде чем дополнительный вес лишил его маневренности, Гратч широко раскинул крылья и, заложив вираж, перелетел через мрисвизов. Оказавшись у них за спиной, он сильным взмахом крыльев остановил полет, осторожно поставил госпожу Сандерхолт на землю и, мгновенно развернувшись, обрушился на врагов. Ловко уклоняясь от мелькающих клинков, он разил мрисвизов когтями и клыками, а Ричард тем временем занялся тремя оставшимися внизу тварями. Отдавшись магической ярости меча, он стал един с душами прежних Искателей и повел пляску смерти, двигаясь так грациозно, словно и впрямь танцевал. Мрисвизы одновременно набросились на него, стремясь окружить; их тройные клинки зловеще мерцали в морозном воздухе. Быстрым движением Ричард пронзил одного острием меча.
К его изумлению, двое оставшихся внезапно вскричали:
– Нет!
Ричард на мгновение замер, оторопев. Он никак не думал, что мрисвизы умеют говорить. Твари тоже остановились, не сводя с него маленьких, похожих на змеиные глазок, а потом осторожно двинулись вверх.
Неожиданно Ричарду пришло в голову, что они охотятся не за ним, а за гаром.
Он взбежал по ступенькам и вновь преградил им. путь. И опять мрисвизы разошлись в стороны, стремясь обойти его с флангов. Ричард сделал ложный выпад в сторону одного из них, затем резко развернулся и обрушил меч на второго.
Клинки со звоном скрестились; мрисвиз отскочил, уклоняясь от смертоносного лезвия, но, когда он снова прыгнул вперед, чтобы нанести ответный удар, одним движением руки Ричард рассек ему глотку. На снег брызнула кровь, и мрисвиз упал.
В это мгновение второй мрисвиз обрушился сзади на Ричарда, и они покатились по ступенькам. Ричард выронил меч, а мрисвиз – один из своих кинжалов. Оба клинка отлетели в сторону и зарылись в снег.
Противники отчаянно боролись; обхватив Ричарда чешуйчатыми лапами, мрисвиз перевернул его и вдавил лицом в снег, обжигая ему затылок своим зловонным дыханием. Ричард не мог видеть меча, но чувствовал его магию и потому точно знал, где он находится. Он попробовал дотянуться до него – безуспешно. Сделал попытку подползти ближе к мечу – с мрисвизом на спине это было невозможно. Меч оставался вне досягаемости.
Ярость придала Ричарду сил, и он ухитрился подняться. Но мрисвиз, вцепившись ему в ноги, опять его повалил и всей тяжестью навалился сверху. У Ричарда едва не треснули ребра, а тройной клинок оказался в нескольких дюймах от его лица.
Кряхтя от усилия, Ричард приподнялся на одной руке, а другой перехватил лапу с кинжалом. Сильным рывком он оттолкнул мрисвиза и, скользнув под ним, оказался сверху. Не давая врагу опомниться, Ричард вывернул ему лапу с такой силой, что хрустнула кость, а потом вогнал мрисвизу в грудь его же кинжал. От боли тварь вместе со своим плащом сразу стала отвратительного зеленого цвета.
– Кто вас послал? – Мрисвиз не ответил, и Ричард еще сильнее вывернул ему лапу. – Кто вас послал?
Мрисвиз обмяк.
– С-сноходец, – прошипел он.
– Что за сноходец? Зачем вы здесь?
По телу мрисвиза пробежали желтые волны. Его глаза расширились, и он вновь попытался вырваться.
– 3-зеленоглаззз...
Внезапный удар обрушился Ричарду на спину. Мелькнула темная молния.
Когтистая лапа отогнула мрисвизу голову, и огромные клыки мощным рывком разорвали ему горло. Пораженный, Ричард попытался перевести дух, но не успел он отдышаться, как гар, бешено сверкая зелеными глазами, набросился на него.
Кинжал мрисвиза полетел в снег. Ричард едва сумел выставить руки, но гар был огромен и неимоверно силен. С тем же успехом Ричард мог попытаться удержать обрушившуюся на него гору. Огромные клыки щелкнули возле его лица.
– Гратч! – Ричард до боли в пальцах вцепился в шерсть гара. – Гратч! Это я, Ричард! – Оскаленная пасть чуть отодвинулась. От гара шел кислый запах мрисвизьей крови. Сверкающие зеленые глаза мигнули. Ричард погладил зверя по мощной груди. – Все хорошо, Гратч. Все кончено. Успокойся.
Гратч с ревом обрушился на мрисвизов. На фоне белого камня и белого снега силуэты их были нечеткими, но все равно теперь Ричард видел мрисвизов достаточно ясно, и насколько он мог судить в такой суматохе, их было около десяти. Под плащами виднелись шкуры – белые, как снег и стены дворца. Мрисвиз в Хагенском лесу был черным, но Ричард знал, что они способны менять цвет в зависимости от окружения. Белая гладкая кожа покрывала их головы, переходя на шее в плотную и тоже белую чешую. В безгубой пасти торчали мелкие, острые как бритва зубы. Когтистые лапы мрисвизов сжимали рукоятки ножей с тремя лезвиями, расположенными трилистником, а маленькие глазки горели ненавистью и злобой.
Мрисвизы стремительно закружились вокруг Гратча. Одни нападали, другие, наоборот, старались увернуться от могучих лап гара, и белые плащи развевались за их спинами. Со свирепым упорством Гратч раздирал врагов когтями, и кровь заливала снег.
Занятые Гратчем, мрисвизы не заметили, как Ричард возник у них за спиной.
В прошлый раз он сражался с мрисвизом один на один, и тогда ему, можно сказать, еще здорово повезло. Сейчас его положение было куда хуже, но, охваченный магической яростью клинка, Ричард думал только о том, что нужно помочь гару, и, прежде чем мрисвизы осознали, что у них появился новый противник, успел зарубить двоих. Холодный воздух огласился предсмертный воем, необычно высоким и очень болезненным для человеческого уха.
Ричард почувствовал мрисвизов у себя за спиной и стремительно развернулся.
Так и есть: еще трое появились со стороны дворца. Госпожа Сандерхолт тоже увидела их. Не добежав до кухонной двери, она закричала и повернула обратно.
Ричард был слишком далеко, чтобы успеть ей на помощь.
Мощным ударом меча он разрубил почти надвое ближайшего к нему мрисвиза и во весь голос позвал:
– Гратч! Гратч!
Гар на мгновение отвернулся от мрисвизов.
– Гратч! Защити ее! – Ричард ткнул кончиком меча в сторону госпожи Сандерхолт.
Гратч моментально понял, что от него требуется, и действовал без промедления. Отбросив в сторону обезглавленного мрисвиза, он взмыл в воздух.
Ричард пригнулся. Хлопая кожистыми крыльями, гар пролетел у него над головой и устремился к лестнице.
Достигнув ступенек, он подхватил госпожу Сандерхолт мохнатыми лапами, и ее ноги оторвались от земли за мгновение до того, как там, где она только что была, сверкнули ножи мрисвизов. Прежде чем дополнительный вес лишил его маневренности, Гратч широко раскинул крылья и, заложив вираж, перелетел через мрисвизов. Оказавшись у них за спиной, он сильным взмахом крыльев остановил полет, осторожно поставил госпожу Сандерхолт на землю и, мгновенно развернувшись, обрушился на врагов. Ловко уклоняясь от мелькающих клинков, он разил мрисвизов когтями и клыками, а Ричард тем временем занялся тремя оставшимися внизу тварями. Отдавшись магической ярости меча, он стал един с душами прежних Искателей и повел пляску смерти, двигаясь так грациозно, словно и впрямь танцевал. Мрисвизы одновременно набросились на него, стремясь окружить; их тройные клинки зловеще мерцали в морозном воздухе. Быстрым движением Ричард пронзил одного острием меча.
К его изумлению, двое оставшихся внезапно вскричали:
– Нет!
Ричард на мгновение замер, оторопев. Он никак не думал, что мрисвизы умеют говорить. Твари тоже остановились, не сводя с него маленьких, похожих на змеиные глазок, а потом осторожно двинулись вверх.
Неожиданно Ричарду пришло в голову, что они охотятся не за ним, а за гаром.
Он взбежал по ступенькам и вновь преградил им. путь. И опять мрисвизы разошлись в стороны, стремясь обойти его с флангов. Ричард сделал ложный выпад в сторону одного из них, затем резко развернулся и обрушил меч на второго.
Клинки со звоном скрестились; мрисвиз отскочил, уклоняясь от смертоносного лезвия, но, когда он снова прыгнул вперед, чтобы нанести ответный удар, одним движением руки Ричард рассек ему глотку. На снег брызнула кровь, и мрисвиз упал.
В это мгновение второй мрисвиз обрушился сзади на Ричарда, и они покатились по ступенькам. Ричард выронил меч, а мрисвиз – один из своих кинжалов. Оба клинка отлетели в сторону и зарылись в снег.
Противники отчаянно боролись; обхватив Ричарда чешуйчатыми лапами, мрисвиз перевернул его и вдавил лицом в снег, обжигая ему затылок своим зловонным дыханием. Ричард не мог видеть меча, но чувствовал его магию и потому точно знал, где он находится. Он попробовал дотянуться до него – безуспешно. Сделал попытку подползти ближе к мечу – с мрисвизом на спине это было невозможно. Меч оставался вне досягаемости.
Ярость придала Ричарду сил, и он ухитрился подняться. Но мрисвиз, вцепившись ему в ноги, опять его повалил и всей тяжестью навалился сверху. У Ричарда едва не треснули ребра, а тройной клинок оказался в нескольких дюймах от его лица.
Кряхтя от усилия, Ричард приподнялся на одной руке, а другой перехватил лапу с кинжалом. Сильным рывком он оттолкнул мрисвиза и, скользнув под ним, оказался сверху. Не давая врагу опомниться, Ричард вывернул ему лапу с такой силой, что хрустнула кость, а потом вогнал мрисвизу в грудь его же кинжал. От боли тварь вместе со своим плащом сразу стала отвратительного зеленого цвета.
– Кто вас послал? – Мрисвиз не ответил, и Ричард еще сильнее вывернул ему лапу. – Кто вас послал?
Мрисвиз обмяк.
– С-сноходец, – прошипел он.
– Что за сноходец? Зачем вы здесь?
По телу мрисвиза пробежали желтые волны. Его глаза расширились, и он вновь попытался вырваться.
– 3-зеленоглаззз...
Внезапный удар обрушился Ричарду на спину. Мелькнула темная молния.
Когтистая лапа отогнула мрисвизу голову, и огромные клыки мощным рывком разорвали ему горло. Пораженный, Ричард попытался перевести дух, но не успел он отдышаться, как гар, бешено сверкая зелеными глазами, набросился на него.
Кинжал мрисвиза полетел в снег. Ричард едва сумел выставить руки, но гар был огромен и неимоверно силен. С тем же успехом Ричард мог попытаться удержать обрушившуюся на него гору. Огромные клыки щелкнули возле его лица.
– Гратч! – Ричард до боли в пальцах вцепился в шерсть гара. – Гратч! Это я, Ричард! – Оскаленная пасть чуть отодвинулась. От гара шел кислый запах мрисвизьей крови. Сверкающие зеленые глаза мигнули. Ричард погладил зверя по мощной груди. – Все хорошо, Гратч. Все кончено. Успокойся.