Евгений Гуляковский
Третий дубль
Глава I
Когда первые корабли землян робко вышли в космос и стали исследовать ближайшие планеты, никто точно не знал, что за этим последует. Но века сменяли друг друга, люди все дальше уходили в глубь космоса от своих первых поселений. Наконец настали времена, когда корабли землян научились легко преодолевать бездны пространства, отделявшие звезды друг от друга. Человеческие поселения рассеялись по всей галактике, а для того чтобы из конца в конец пролететь территорию, занятую Федерацией Свободных Планет, лучу света требовалось уже больше сорока лет.
Пространство и время постепенно теряли свою беспредельную власть над человечеством. Каждый мог выбрать себе из бесчисленного разнообразия миров дом по собственному усмотрению. Упростились потребности и вкусы. Производство материальных благ перестало довлеть над людьми, и вслед за этим началось медленное отмирание огромных индустриальных планет, напичканных автоматикой и гигантскими кибернетическими комплексами. Какое-то время они еще держались, благодаря расширенному производству межзвездных кораблей, но вскоре их выпуск замедлился сам собой. У человечества не хватало людских ресурсов для освоения новых миров.
Естественно и незаметно произошло то, чего так опасались лет двести назад, когда был изобретен сверхсветовой двигатель для звездолетов. Раздробленная, разбитая на мелкие поселения Федерация перестала представлять собой единое целое. Каждая новая колония, едва обосновавшись, стремилась прежде всего обзавестись собственной администрацией и сводом собственных правил. Древняя столица Федерации, планета, бывшая некогда колыбелью человечества, медленно, но неумолимо отходила на второй план. Надобность в едином планировании и координации взаимных поставок исчезла — каждое поселение производило для себя все, что считало необходимым, и вело собственную независимую торговлю с соседними колониями. Правительство Федерации держалось в основном за счет исторических традиций, организации и управления научными исследованиями, требовавшими для своего осуществления все больших материальных затрат и все реже и реже приносившими практические результаты.
Никто не знал, как долго сможет продержаться это неустойчивое равновесие, и именно в этот момент на границах своих владений Федерация столкнулась с неведомым и неуловимым врагом. Разваливалась экономика отдельных поселений. Люди теряли инициативу, их охватывали равнодушие и полная потеря интереса к жизни. Все данные говорили о том, что кто-то ведет четко организованную и спланированную работу по разрушению окраинных поселений Федерации. Но выявить и доказать существование реальных противников никому так и не удалось. Даже специально созданное в связи с этими событиями Управление внешней и внутренней безопасности до сих пор топталось на месте, хотя в его распоряжении были вся современная техника и совсем неплохие кадры.
Председатель центрального совета Федерации Ридов грузно поднялся из-за стола и подошел к матовому, в полстены окну. Нажав скрытую в подоконнике кнопку, он подождал, пока стекло станет совершенпо прозрачным, и лишь затем надолго погрузился в созерцание открывшейся перед ним панорамы улицы, словно увидел ее впервые.
Перед ним возвышались слепые, с матовыми бельмами вместо окон громады старинных зданий. Разрез улицы казался мертвым. Далеко внизу, на мостовой, не было заметно ни малейшего движения. Все важнейшие коммуникации давно ушли под землю, и никто больще не увлекался старинным спортом — ездой на электромобилях мимо заброшенных зданий, многие из которых грозили обвалом.
«Совсем еще недавно Земля казалась нам такой маленькой, такой тесной! — с горечью подумал Ридов. — Но космос впитал и растворил нас в своих просторах. Большинство колоний не насчитывает и миллиона поселенцев. Когда-то в одном этом городе жителей было в сотню раз больше. Где они сейчас, эти миллионы? И что собой сегодня представляет человечестно в целом? Продолжает ли оно существовать как нечто единое? Что с нами станет завтра?»
От решения, которое он должен был принять, от оттиска его личной печати на пластиковом листе документа о короткой надписью «утверждаю», возможпо, зависело то, каким оно будет, это завтра.
«Я слишком стар для принятии подобных решений, я не знаю, к чему это приведет. Никто этого на может знать. Но я и не обязан пранимать слишком ответственные решения самостоятельно. Именно для таких случаев и создан центральный совет», Он отошел oт окна в назначил через автоматический селектор внеочередное чрезвычайное заседание совета на завтра:
— За час до начала мне понадобится Райков, разыщите его и пошлте официальаое приглашение.
Мигнул зеленый огонек, означавший, что автоматический секретарь приступал к исполнезию полученного задания. Матовая поверхность стола отсвечивала тускло. Она смотрелась слишком голо, слишком рационально. На ней не было ничего личного, ни одного постороннего предмета. Кабинет всегда оставался для Ридова лишь местом работы. Выключив автоматику и вызвав свой личный глайдер, он подумал о том, что, уйдя от самостоятельного решения, ничего, в сущности, не добился. Некогда восточные мудрецы не без основания считали, что бездействие — тоже часть действия, к тому же далеко не самая пассивная.
Запустив пружину, приводящую в действие механизм совета, он лишь отодвинул решение на сутки. Привлек к обсуждению разных людей, но ничего не изменил и ничего не добился. Никто не снимет с него конечной ответственности и никто не простит ошибки, если она произойдет. К тому же, вызвав Райкова, он, соответстенно, предрешал итог этого заседания.
Издали дом напоминая игрушечный стеклянный шар, забытый каким-то великаном среди лесной поляны, Его задняя срезанная наискось часть заканчивалась верандой, плавно переходившей в дикие заросли. Высокий худой человек подошел к дому с северной стороны вместе с мальчиком лет девяти.
— Мы теперь всегда будем ходить на лыжах? — спросил мальчик. — Каждый день?
— Всегда. До тех пор, пока у тебя на кончатся каникулы.
— А почему тебя уволили?
— Кто это тебе сказал?
— Миша. Мы вчера разговаривали по видеку, и он сказал, что об этом передавали в новостях,
— Говорят не видек, а видеофон.
— Но тебя все-таки уволили?
— Это шутка. У меня есть друг, который умеет так шутить. Тебе не следует вмешиваться и дела взрослых.
— Спросить нельзя, что ли? Если хочешь знать, я очень рад, что тебя уволили!
— Да?
— Да! Но крайней мере, теперь у меня будет отец.
— А это, конечно, выражение мамы.
— Ага.
— Ты у меня замечательный цитатер.
— Кто-о?
— Цитатер — это человек, который, как попугай, повторяет только чужие фразы.
— Ну ты даешь! Я это слово запомню.
— Еще бы!
Они остановились перед входом ва веранду, сняли лыжи и отряхнули снег с серебристой ветрозащитной одежды.
В доме их встретила тишина, настоянная на запахе хвои и яблочного пирога.
— Позовем маму?
— Не стоит. Разве ты не чуешь, чем пахнет? В этот момент ей нельзя мешать, иначе пирог не удастся.
Дом, разделенный на четкие функциональные зоны, выглядел изнутри слишком просторным. Сразу за гардеробной начиналась «музейная». По крайней мере, так эту часть дома называла Анна. Здесь стояли стеллажи с пластиковыми копиями древних книг, чучела никогда невиданных на земле животных, встречались и предметы вовсе уж непонятные, например, головоломка, найденная на Гидре и похожая на рогатый каменный шар. При нажатии в определенном месте отдельные части этой конструкции менялись местами. Практически она могла принимать любую форму, Легенда гласила, что человек, которому удастся собрать из нее любой знакомый ему предмет, тут же получит его в натуре. Но пока что эту задачу не удалось решить даже с помощью большого компьютера.
Переодевшись и освежившись ионизированным паром, Райков прошел в рабочую часть дома. Еще с порога кабинета ему бросилась в глаза лежащая на столе рядом с дисплеем домашнего компьютера желтая карточка визиограммы. Обычные совещания оставались в памяти компьютера и попросту высвечивались на дисплее. По каналу с отпечаткой текста передавались только сообщения особой важности и официальные документы.
Стараясь унять волнение, уже догадавшись о том, откуда поступила визиограмма, Райков подходил к столу нарочито медленно. На его узком лице под широким разлетом бровей возбужденно блестели разбойничьи зеленоватые глаза.
Взяв карточку и разглядев на ней штемпель совета, он медленно перевел дыхание и лишь затем прочитал сообщение залпом: «К трем часам прошу прибыть для получения задания, Ридов».
После такого вызова его увольнение и в самом деле стало походить на шутку. Только сейчас он понял, почему в доме стояла настороженная, шаткая тишина, почему Анна не вышла встречать их и колдует теперь над его любимым пирогом.
Предстоял трудный разговор с женой и еще более трудное прощание…
Но это позже, это потом. Пока еще можно сделать вид, что он ни о чем не догадывается, не знает причины вызова… Только надолго ли хватит его притворства? Он чувствовал, что с каждым отлетом в дальнюю экспедицию отчуждение между ним и Анной все глубже пускало свои ледяные корни.
— Садитесь, Райков.
Ридов опустил в прорезь пневмопочты очередной рулон документов, над которыми работал перед приходом Райкова, и внимательно осмотрел своего посетителя. Последний раз они виделись года два назад, когда Райков руководил спасательной экспедицией на Зенде. Тогда требовалось снять с планеты экипаж застрявшего там поисковика. Посадка из-за сложных местных условий исключалась. Была разработана комплексная программа с участием трех кораблей и целой серии челночных автоматичеких зондов. Райков нарушил инструкции и, не используя зонды, все-таки сел на планету. Ему удалось взлететь, хотя корабль был после этого похож на смятую консервную банку. Людей тем не менее он спас. И это руководство поискового отдела считало счастливой случайностью, не более. Райкову здорово влетело. Он подал рапорт с протестом, и Ридову пришлось заниматься этим делом лично.
С тех пор, по крайней мере внешне, Райков мало изменился. Разве что седина появилась да суше стал взгляд чуть нагловатых зеленых глаз.
— Я знаю, что вас снова уволили, но на этот раз не собираюсь вмешиваться. Причины мне известны, и я одобряю решение вашего начальства. Полагаю, они терпели достаточно долго.
— В целом они, конечно, правы. Но там есть некоторые обстоятельства…
Райков обладал удивительным качеством — во время вот таких кабинетных встреч располагать к себе начальство и производить самое благоприятное впечатление. Но стоило ему оказаться вдали от этих кабинетов, стоило приступить к решению очередной сложной задачи, как он напрочь забывал обо всех инструкциях, о своих личных обещаниях и поступал неожиданно, дерзко, зачастую слишком рискованно. Пока что ему сказочно, невероятно везло. Или, как в глубине души полагал сам Райков, он умел учитывать те неуловимые нюансы ситуации, обладал той глубокой внутренней интуицией, которая одна только и может принести человеку удачу в непредсказуемых, постоянно меняющихся ситуациях.
Не дослушав, он прервал излияния Райкова:
— Я уже сказал, что не собираюсь вмешиваться. В конце концов взаимоотношения с руководством отдела — ваше личное дело. Не сработались — ищите другое, более подходящее место. Собственно, я и вызвал вас, чтобы предложить руководство экспедицией, не имеющей никакого отношения к отделу поиска. Ее организует непосредственно Совет.
Райков уставился на Ридова удивленными глазами, в которых уже прыгали бесовские, глубоко запрятанные огоньки.
— Я знаю всего две экспедиции, которые организовывал Совет. Они решали задачи чрезвычайной важности.
— Вы правы. Эта будет третьей и, я думаю, не менее важной… Бы что-нибудь слышали о мексиканском «черном ящике»?
— Легенды, слухи… Поскольку официальной информации не существовало, и моих заданий это не касалось…
— Есть официальная информация, но лет двести назад, когда открыли параллелепипед, почему-то посчитали целесообразным утаить ее от общественности. Чиновники, бравшие на себя смелось решать, что можно знать народу, а чего нельзя, думали, видимо, что так жить спокойнее. Они имели в виду, разумеется, себя. Поскольку толком объяснить, что собой представляет параллелепипед никто не смог, сочли возможным закрыть всю тему.
— Этого я не понимаю!
— Ну, понять можно… То, чего мы не знаем, вроде бы не существует. Во всяком случае, не может влиять на сегодняшнюю нашу жизнь. Правительство прошлого века не могло допустить существования рядом о собой загадочного объекта, который оказался не по зубам их науке, это бросало тень на престиж. Само существование такого объекта ставило под сомнение не одну научную концепцию. Пожалуй, не только научную… Но прежде чем мы продолжим наш разговор, я хочу, чтобы вы изучили в спецхране всю существующую на сегодняшний день информацию о черном паралелепипеде. Теперь она непосредственно относится к вашему заданию.
— Вы хотите сказать, что она до сих пор закрыта?!
— Видите ли, для того чтобы ее подготовить к представлению широкой публике, нужно было проделать определенную и немалую работу. Желающих не нашлось. Нужды в ней особой до сегодняшнего дня не было. Так что, возможно, именно вам выпадет честь впервые представить общественности мексиканский ящик.
— Благодарю за честь! Я всегда считал себя выдающимся архивным работником!
— А вы не спешите. Возможно, после знакомства со всеми материалами и выводами многочисленных комиссий ваша точка зрения несколько изменится.
В овальном зале спецхрана не было стеллажей с бумантаыми папками, и тем не менее, как и сотни лет назад, он пропах крысиным пометом. Здесь хранилась информация, не доступная простым смертным. Те, кого сюда впускали, должны были, назерно, испытывать известную гордость людей, облеченных особым доверием начальства.
Райков гордости не испытывал. Его раздражала дурацкая трата времени. Какое отношение может иметь к Дальнему космическому поиску история с найденной два века назад каменной глыбой? Но приказ есть прика5. Он знал по опыту, что все распоряжения Ридова нужно выполнять в срок и добросовестно.
Только после того, как центральный компьютер спецхрана выдад на рабочий дисплей первые документы и фотографии, его скептицизм несколько поуменьшился. Перед ним разворачивалась захватывающая, срямо-таки детективная история.
Скалу обнаружили совершенно случайно под толстым слоем наносов и оползней. Внимание специалистов вначале привлекла лишь ее правильная геометрическая форма. Почти идеальный параллелепипед. Но первый же радиоизотопный анализ показал, что глыбе больше двух миллионов лет; в таком случае, если считать вероятным ее искусственное происхождение, к земной истории объект вряд ли имел какое-нибудь отношение, Райков переключил изображение на дисплее и сразу же убедился в своей правоте.
Впрочем, одновременно с космической появилась и гипотеза земного происхождения глыбы. Логически вполне обоснованная. Сторонники космического происхождения объекта представили новые данные — котлован похож на метеорный кратер…
Вряд ли здесь есть резон. Если эта штука свалилась из космоса, она могла сохраниться после удара лишь в том случае, если ее поверхность состоит из материала, не уступающего в прочности кристаллическому броневиту. Но тогда она ушла бы в земную кору, как нож и масло. Ни того, ни другого не произошло.
Есть еще один вариант; смягченная посадка. Именно это утверждает доктор Строгий. Искусственный объект с заданными свойствами, нечто вроде кибернетического устройства.
Не слишком ли сложно для обломка скалы? Однако лет через пять только что открытый нейтринный анализ показал сложнейшую электронную структуру объекта, нечто вроде гигантского кристалла компьютера с неизвестной программой, способного к накоплению энергии. Обнаружено наличие внутренних энергетических резервуаров на сверхпроводимости. Попытки расшифровать программу хотя бы в общих чертах успеха не имели. «Вещь в себе». Вот почему параллелепипед назвали «черным ящиком».
Лет на двадцать исследования заглохли. Объект законсервировали, закрыли на всякий случай энергетической защитой. Установили круглосуточное наблюдение. За все время наблюдения — никакой активации и никаких новых данных. В сороковых годах прошлого века все тот же Строгий, теперь уже академик, разработал теорию пространственного прокола. Генераторприемник, мгновенный переход объекта независимо от расстояния… Ну, с этим Райкова подробно знакомили еще в школе пилотов. Ничего не вышло. Во всяком случае практически. Энергии нужно было столько, что всего солнечного излучения в течение года не хватит на один переход.
Какое? отношение это имеет к мексиканскому объекту? Ага, вот еще одна гипотеза Строгипа — «черный ящик» может быть генератором перехода с испольвованием внешних, неземных источников энергии…
Сразу же возник законый вопрос: если это действующий генератор, почему он не используется теми, кто затратил столько сил на его создание и транспортировку? А может быть, уже использовали? Седая древность, четвертичный период… В то время, возможно, они не нашли у нас ничего интересного. За миллион лет многое могло измениться там, где делали эту штуку. Неудавшаяся попытка контакта? Может быть… Тогда нужно рассчитывать направление прокола и искать приемник. Данные таких расчетов неопределенны. Естественно, звездные объекты не стоят на месте, они смещаются. Следовательно, постоянного направления быть не может. Замкнутый круг…
И еще одно казалось Райкову совершенно непонятным — кому и зачем понадобилось держать в секрете все эти вполне безобидные научные данные? Заботы о научном престиже для атого было явно маловато…
Пространство и время постепенно теряли свою беспредельную власть над человечеством. Каждый мог выбрать себе из бесчисленного разнообразия миров дом по собственному усмотрению. Упростились потребности и вкусы. Производство материальных благ перестало довлеть над людьми, и вслед за этим началось медленное отмирание огромных индустриальных планет, напичканных автоматикой и гигантскими кибернетическими комплексами. Какое-то время они еще держались, благодаря расширенному производству межзвездных кораблей, но вскоре их выпуск замедлился сам собой. У человечества не хватало людских ресурсов для освоения новых миров.
Естественно и незаметно произошло то, чего так опасались лет двести назад, когда был изобретен сверхсветовой двигатель для звездолетов. Раздробленная, разбитая на мелкие поселения Федерация перестала представлять собой единое целое. Каждая новая колония, едва обосновавшись, стремилась прежде всего обзавестись собственной администрацией и сводом собственных правил. Древняя столица Федерации, планета, бывшая некогда колыбелью человечества, медленно, но неумолимо отходила на второй план. Надобность в едином планировании и координации взаимных поставок исчезла — каждое поселение производило для себя все, что считало необходимым, и вело собственную независимую торговлю с соседними колониями. Правительство Федерации держалось в основном за счет исторических традиций, организации и управления научными исследованиями, требовавшими для своего осуществления все больших материальных затрат и все реже и реже приносившими практические результаты.
Никто не знал, как долго сможет продержаться это неустойчивое равновесие, и именно в этот момент на границах своих владений Федерация столкнулась с неведомым и неуловимым врагом. Разваливалась экономика отдельных поселений. Люди теряли инициативу, их охватывали равнодушие и полная потеря интереса к жизни. Все данные говорили о том, что кто-то ведет четко организованную и спланированную работу по разрушению окраинных поселений Федерации. Но выявить и доказать существование реальных противников никому так и не удалось. Даже специально созданное в связи с этими событиями Управление внешней и внутренней безопасности до сих пор топталось на месте, хотя в его распоряжении были вся современная техника и совсем неплохие кадры.
Председатель центрального совета Федерации Ридов грузно поднялся из-за стола и подошел к матовому, в полстены окну. Нажав скрытую в подоконнике кнопку, он подождал, пока стекло станет совершенпо прозрачным, и лишь затем надолго погрузился в созерцание открывшейся перед ним панорамы улицы, словно увидел ее впервые.
Перед ним возвышались слепые, с матовыми бельмами вместо окон громады старинных зданий. Разрез улицы казался мертвым. Далеко внизу, на мостовой, не было заметно ни малейшего движения. Все важнейшие коммуникации давно ушли под землю, и никто больще не увлекался старинным спортом — ездой на электромобилях мимо заброшенных зданий, многие из которых грозили обвалом.
«Совсем еще недавно Земля казалась нам такой маленькой, такой тесной! — с горечью подумал Ридов. — Но космос впитал и растворил нас в своих просторах. Большинство колоний не насчитывает и миллиона поселенцев. Когда-то в одном этом городе жителей было в сотню раз больше. Где они сейчас, эти миллионы? И что собой сегодня представляет человечестно в целом? Продолжает ли оно существовать как нечто единое? Что с нами станет завтра?»
От решения, которое он должен был принять, от оттиска его личной печати на пластиковом листе документа о короткой надписью «утверждаю», возможпо, зависело то, каким оно будет, это завтра.
«Я слишком стар для принятии подобных решений, я не знаю, к чему это приведет. Никто этого на может знать. Но я и не обязан пранимать слишком ответственные решения самостоятельно. Именно для таких случаев и создан центральный совет», Он отошел oт окна в назначил через автоматический селектор внеочередное чрезвычайное заседание совета на завтра:
— За час до начала мне понадобится Райков, разыщите его и пошлте официальаое приглашение.
Мигнул зеленый огонек, означавший, что автоматический секретарь приступал к исполнезию полученного задания. Матовая поверхность стола отсвечивала тускло. Она смотрелась слишком голо, слишком рационально. На ней не было ничего личного, ни одного постороннего предмета. Кабинет всегда оставался для Ридова лишь местом работы. Выключив автоматику и вызвав свой личный глайдер, он подумал о том, что, уйдя от самостоятельного решения, ничего, в сущности, не добился. Некогда восточные мудрецы не без основания считали, что бездействие — тоже часть действия, к тому же далеко не самая пассивная.
Запустив пружину, приводящую в действие механизм совета, он лишь отодвинул решение на сутки. Привлек к обсуждению разных людей, но ничего не изменил и ничего не добился. Никто не снимет с него конечной ответственности и никто не простит ошибки, если она произойдет. К тому же, вызвав Райкова, он, соответстенно, предрешал итог этого заседания.
Издали дом напоминая игрушечный стеклянный шар, забытый каким-то великаном среди лесной поляны, Его задняя срезанная наискось часть заканчивалась верандой, плавно переходившей в дикие заросли. Высокий худой человек подошел к дому с северной стороны вместе с мальчиком лет девяти.
— Мы теперь всегда будем ходить на лыжах? — спросил мальчик. — Каждый день?
— Всегда. До тех пор, пока у тебя на кончатся каникулы.
— А почему тебя уволили?
— Кто это тебе сказал?
— Миша. Мы вчера разговаривали по видеку, и он сказал, что об этом передавали в новостях,
— Говорят не видек, а видеофон.
— Но тебя все-таки уволили?
— Это шутка. У меня есть друг, который умеет так шутить. Тебе не следует вмешиваться и дела взрослых.
— Спросить нельзя, что ли? Если хочешь знать, я очень рад, что тебя уволили!
— Да?
— Да! Но крайней мере, теперь у меня будет отец.
— А это, конечно, выражение мамы.
— Ага.
— Ты у меня замечательный цитатер.
— Кто-о?
— Цитатер — это человек, который, как попугай, повторяет только чужие фразы.
— Ну ты даешь! Я это слово запомню.
— Еще бы!
Они остановились перед входом ва веранду, сняли лыжи и отряхнули снег с серебристой ветрозащитной одежды.
В доме их встретила тишина, настоянная на запахе хвои и яблочного пирога.
— Позовем маму?
— Не стоит. Разве ты не чуешь, чем пахнет? В этот момент ей нельзя мешать, иначе пирог не удастся.
Дом, разделенный на четкие функциональные зоны, выглядел изнутри слишком просторным. Сразу за гардеробной начиналась «музейная». По крайней мере, так эту часть дома называла Анна. Здесь стояли стеллажи с пластиковыми копиями древних книг, чучела никогда невиданных на земле животных, встречались и предметы вовсе уж непонятные, например, головоломка, найденная на Гидре и похожая на рогатый каменный шар. При нажатии в определенном месте отдельные части этой конструкции менялись местами. Практически она могла принимать любую форму, Легенда гласила, что человек, которому удастся собрать из нее любой знакомый ему предмет, тут же получит его в натуре. Но пока что эту задачу не удалось решить даже с помощью большого компьютера.
Переодевшись и освежившись ионизированным паром, Райков прошел в рабочую часть дома. Еще с порога кабинета ему бросилась в глаза лежащая на столе рядом с дисплеем домашнего компьютера желтая карточка визиограммы. Обычные совещания оставались в памяти компьютера и попросту высвечивались на дисплее. По каналу с отпечаткой текста передавались только сообщения особой важности и официальные документы.
Стараясь унять волнение, уже догадавшись о том, откуда поступила визиограмма, Райков подходил к столу нарочито медленно. На его узком лице под широким разлетом бровей возбужденно блестели разбойничьи зеленоватые глаза.
Взяв карточку и разглядев на ней штемпель совета, он медленно перевел дыхание и лишь затем прочитал сообщение залпом: «К трем часам прошу прибыть для получения задания, Ридов».
После такого вызова его увольнение и в самом деле стало походить на шутку. Только сейчас он понял, почему в доме стояла настороженная, шаткая тишина, почему Анна не вышла встречать их и колдует теперь над его любимым пирогом.
Предстоял трудный разговор с женой и еще более трудное прощание…
Но это позже, это потом. Пока еще можно сделать вид, что он ни о чем не догадывается, не знает причины вызова… Только надолго ли хватит его притворства? Он чувствовал, что с каждым отлетом в дальнюю экспедицию отчуждение между ним и Анной все глубже пускало свои ледяные корни.
— Садитесь, Райков.
Ридов опустил в прорезь пневмопочты очередной рулон документов, над которыми работал перед приходом Райкова, и внимательно осмотрел своего посетителя. Последний раз они виделись года два назад, когда Райков руководил спасательной экспедицией на Зенде. Тогда требовалось снять с планеты экипаж застрявшего там поисковика. Посадка из-за сложных местных условий исключалась. Была разработана комплексная программа с участием трех кораблей и целой серии челночных автоматичеких зондов. Райков нарушил инструкции и, не используя зонды, все-таки сел на планету. Ему удалось взлететь, хотя корабль был после этого похож на смятую консервную банку. Людей тем не менее он спас. И это руководство поискового отдела считало счастливой случайностью, не более. Райкову здорово влетело. Он подал рапорт с протестом, и Ридову пришлось заниматься этим делом лично.
С тех пор, по крайней мере внешне, Райков мало изменился. Разве что седина появилась да суше стал взгляд чуть нагловатых зеленых глаз.
— Я знаю, что вас снова уволили, но на этот раз не собираюсь вмешиваться. Причины мне известны, и я одобряю решение вашего начальства. Полагаю, они терпели достаточно долго.
— В целом они, конечно, правы. Но там есть некоторые обстоятельства…
Райков обладал удивительным качеством — во время вот таких кабинетных встреч располагать к себе начальство и производить самое благоприятное впечатление. Но стоило ему оказаться вдали от этих кабинетов, стоило приступить к решению очередной сложной задачи, как он напрочь забывал обо всех инструкциях, о своих личных обещаниях и поступал неожиданно, дерзко, зачастую слишком рискованно. Пока что ему сказочно, невероятно везло. Или, как в глубине души полагал сам Райков, он умел учитывать те неуловимые нюансы ситуации, обладал той глубокой внутренней интуицией, которая одна только и может принести человеку удачу в непредсказуемых, постоянно меняющихся ситуациях.
Не дослушав, он прервал излияния Райкова:
— Я уже сказал, что не собираюсь вмешиваться. В конце концов взаимоотношения с руководством отдела — ваше личное дело. Не сработались — ищите другое, более подходящее место. Собственно, я и вызвал вас, чтобы предложить руководство экспедицией, не имеющей никакого отношения к отделу поиска. Ее организует непосредственно Совет.
Райков уставился на Ридова удивленными глазами, в которых уже прыгали бесовские, глубоко запрятанные огоньки.
— Я знаю всего две экспедиции, которые организовывал Совет. Они решали задачи чрезвычайной важности.
— Вы правы. Эта будет третьей и, я думаю, не менее важной… Бы что-нибудь слышали о мексиканском «черном ящике»?
— Легенды, слухи… Поскольку официальной информации не существовало, и моих заданий это не касалось…
— Есть официальная информация, но лет двести назад, когда открыли параллелепипед, почему-то посчитали целесообразным утаить ее от общественности. Чиновники, бравшие на себя смелось решать, что можно знать народу, а чего нельзя, думали, видимо, что так жить спокойнее. Они имели в виду, разумеется, себя. Поскольку толком объяснить, что собой представляет параллелепипед никто не смог, сочли возможным закрыть всю тему.
— Этого я не понимаю!
— Ну, понять можно… То, чего мы не знаем, вроде бы не существует. Во всяком случае, не может влиять на сегодняшнюю нашу жизнь. Правительство прошлого века не могло допустить существования рядом о собой загадочного объекта, который оказался не по зубам их науке, это бросало тень на престиж. Само существование такого объекта ставило под сомнение не одну научную концепцию. Пожалуй, не только научную… Но прежде чем мы продолжим наш разговор, я хочу, чтобы вы изучили в спецхране всю существующую на сегодняшний день информацию о черном паралелепипеде. Теперь она непосредственно относится к вашему заданию.
— Вы хотите сказать, что она до сих пор закрыта?!
— Видите ли, для того чтобы ее подготовить к представлению широкой публике, нужно было проделать определенную и немалую работу. Желающих не нашлось. Нужды в ней особой до сегодняшнего дня не было. Так что, возможно, именно вам выпадет честь впервые представить общественности мексиканский ящик.
— Благодарю за честь! Я всегда считал себя выдающимся архивным работником!
— А вы не спешите. Возможно, после знакомства со всеми материалами и выводами многочисленных комиссий ваша точка зрения несколько изменится.
В овальном зале спецхрана не было стеллажей с бумантаыми папками, и тем не менее, как и сотни лет назад, он пропах крысиным пометом. Здесь хранилась информация, не доступная простым смертным. Те, кого сюда впускали, должны были, назерно, испытывать известную гордость людей, облеченных особым доверием начальства.
Райков гордости не испытывал. Его раздражала дурацкая трата времени. Какое отношение может иметь к Дальнему космическому поиску история с найденной два века назад каменной глыбой? Но приказ есть прика5. Он знал по опыту, что все распоряжения Ридова нужно выполнять в срок и добросовестно.
Только после того, как центральный компьютер спецхрана выдад на рабочий дисплей первые документы и фотографии, его скептицизм несколько поуменьшился. Перед ним разворачивалась захватывающая, срямо-таки детективная история.
Скалу обнаружили совершенно случайно под толстым слоем наносов и оползней. Внимание специалистов вначале привлекла лишь ее правильная геометрическая форма. Почти идеальный параллелепипед. Но первый же радиоизотопный анализ показал, что глыбе больше двух миллионов лет; в таком случае, если считать вероятным ее искусственное происхождение, к земной истории объект вряд ли имел какое-нибудь отношение, Райков переключил изображение на дисплее и сразу же убедился в своей правоте.
Впрочем, одновременно с космической появилась и гипотеза земного происхождения глыбы. Логически вполне обоснованная. Сторонники космического происхождения объекта представили новые данные — котлован похож на метеорный кратер…
Вряд ли здесь есть резон. Если эта штука свалилась из космоса, она могла сохраниться после удара лишь в том случае, если ее поверхность состоит из материала, не уступающего в прочности кристаллическому броневиту. Но тогда она ушла бы в земную кору, как нож и масло. Ни того, ни другого не произошло.
Есть еще один вариант; смягченная посадка. Именно это утверждает доктор Строгий. Искусственный объект с заданными свойствами, нечто вроде кибернетического устройства.
Не слишком ли сложно для обломка скалы? Однако лет через пять только что открытый нейтринный анализ показал сложнейшую электронную структуру объекта, нечто вроде гигантского кристалла компьютера с неизвестной программой, способного к накоплению энергии. Обнаружено наличие внутренних энергетических резервуаров на сверхпроводимости. Попытки расшифровать программу хотя бы в общих чертах успеха не имели. «Вещь в себе». Вот почему параллелепипед назвали «черным ящиком».
Лет на двадцать исследования заглохли. Объект законсервировали, закрыли на всякий случай энергетической защитой. Установили круглосуточное наблюдение. За все время наблюдения — никакой активации и никаких новых данных. В сороковых годах прошлого века все тот же Строгий, теперь уже академик, разработал теорию пространственного прокола. Генераторприемник, мгновенный переход объекта независимо от расстояния… Ну, с этим Райкова подробно знакомили еще в школе пилотов. Ничего не вышло. Во всяком случае практически. Энергии нужно было столько, что всего солнечного излучения в течение года не хватит на один переход.
Какое? отношение это имеет к мексиканскому объекту? Ага, вот еще одна гипотеза Строгипа — «черный ящик» может быть генератором перехода с испольвованием внешних, неземных источников энергии…
Сразу же возник законый вопрос: если это действующий генератор, почему он не используется теми, кто затратил столько сил на его создание и транспортировку? А может быть, уже использовали? Седая древность, четвертичный период… В то время, возможно, они не нашли у нас ничего интересного. За миллион лет многое могло измениться там, где делали эту штуку. Неудавшаяся попытка контакта? Может быть… Тогда нужно рассчитывать направление прокола и искать приемник. Данные таких расчетов неопределенны. Естественно, звездные объекты не стоят на месте, они смещаются. Следовательно, постоянного направления быть не может. Замкнутый круг…
И еще одно казалось Райкову совершенно непонятным — кому и зачем понадобилось держать в секрете все эти вполне безобидные научные данные? Заботы о научном престиже для атого было явно маловато…
Глава 2
— Итак, что вы об этом думаете? — Ридов выглядел на следующее утро еще более усталым и озабоченным. — Извините, что не мог предоставить вам достаточно времени для изучения и обдумывания проблемы. К сожалению, это срочно.
Райков медлил с ответом, по-прежнему не понимая, какое отношение к нему имеет история мексиканского объекта и почему ею сегодня занимается центральный совет Федерации.
— На мой взгляд, проблема осталась нерешенной, Более того, у меня сложилось впечатление, что даже сегодняшний уровень техники не позволяет ее решить. Информации явно недостаточно.
— Не позволяет… Что ж, возможно. Вы представляете, какой должна быть цивилизация, создавшая аппарат, перед которым оказались бессильны наша техника и наука?
— Но ведь до сих пор не доказано искусственное происхождение объекта! Одни гипотезы и догадки! Возможно, эта цивилизация всего лишь плод воображения Строгина.
— Вы так думаете? Взгляните-ка вот на это… Ридов протянул Райкову узкую пластинку голограммы, ярко блеснувшую на солнце. Тот долго вертел ее в руках, стараясь найти удобный ракурс. Снимок был очень старый, без подсветки. Пейзаж чужой планеты появлялся, то исчезал у него перед глазами. Там были заросли мясистых красноватых растений. Небольшой узкий ручей и какой-то резко очерченный темный силуэт, наполовину утонувший в зарослях.
Но вот ему удалось зафиксировать пластину в нужном положении, изображение обрело наконец резкость.
— Скорее всего, это фото автоматического разведчика, класс не выше второй группы.
— Что вы скажете по поводу темного силуэта?
— Это может быть часть скалы, базальтовая дайка, например.
Ридов кивнул и нажал утопленную в ребре стола клавишу. Свет в комнате померк, над столом повисло увеличенное изображение голограммы. Судя по появившимся внизу надписям, это была полная реконструкция голограммы, проделанная центральным компьютером Федерации. Теперь только Райков начал донимать, какое значение придавалось этому снимку.
Во время полной реконструкции компьютер устанавливал координаты каждой отдельной точки изображения. При недостаточно полной информации машина интерполировала имеющиеся данные и в случае необходимости дополняла их, используя нейтральный банк памяти. Это была очень сложная и дорогая работа. Зато теперь оказалось возможным укрупнить и развернуть изображение темного объекта. Сомнений больше не оставалось: перед ними был двойник мексиканского параллелепипеда.
— Еще один «черный ящик»?
— Не совсем так, — Ридов встал и прошелся по кабинету. Он остановился около изображения внеземной находки и долго в задумчивости рассматривал ее, словно надеялся увидеть в мерцающей черной глубине нечто такое, чего не удалось разглядеть центральпому компьютеру.
Дело в том, что Строгий оставил после себя неплохих учеников, целую научную школу. Этот ящичек стал для него делом всей жизни. Не так давно профессору Яхнову, одному из самых его талантливых последователей, удалось создать действующую модель мексиканского феномена…
Райкову показалось, что он ослышался. Тишина, сгустившаяся в кабинете председателя, казалась почти ощутимой. По-прежнему не работал ни один прибор связи, только птицы чирикали за окном.
— Но ведь еще Строгий доказал, что энергетическая проблема делает пространственный переход невозможным!
— Совершевно верно. Для одного-единственного запуска модели понадобилась энергия всех накопителей Енисейского каскада. Они телепортировали— массу около миллиграмма. Важно было доказать сам принцип. Яхнов утверждает, что мексиканским объектом можно управлять и что для своей работы он использует внешнюю энергию гравитации. Во всяком случае, теперь можно считать доказанным, что в Мексике был найден искусственно созданный генератор пространственного перехода. Дверь в иные миры…
— Тогда почему он до сих пор не задействован?
— Они создали необходимую для этого аппаратуру. Яхнову даже удалось частичйо активировать Генератор, но для завершающего эксперимента — создания пространственного моста — необходим был второй такой же генератор. Его нашли совсем недавно, и я не уверен, что это последняя находка такого рода… Возможно, таких устройств в нашей галактике множество, и мы случайно натолкнулись на часть разветвленной сети сообщений. Даже если те, кто создали эти устройства миллионы лет назад, больше не пользуются ими, сами генераторы до сих пор сохранили работоспособность. Цивилизация, которая сумеет их использовать, получит неслыханные преимущества перед другими. В космосе мы скорее всего не одни, хотя прямых контактов с чужими до сих пор не было, многое говорит об этом. В любом случае у нас теперь есть все необходимое для создания первого пространственного моста. А это открытие, если оно состоится, само по себе способно полностью изменить структуру всей Федерации.
Райков встал и подошел к Ридову. Теперь они стояли рядом перед изображением четырехметрового черного параллелепипеда, высвеченного аппаратурой в натуральную величину.
— Эта штука похожа на самую обыкновенную дверь, правда, размер великоват.
— Открыть эту дверь будет не так-то просто, но за ней может оказаться будущее, которое сегодня трудно даже представить…
Под висящей в воздухе черной скалой светился ряд синих мерцающих цифр. Райков нашел среди них индекс планеты и прочитал его вслух:
— Ин-248… Странно, мне это ничего не говорит. В поисковом отделе нет объекта с таким индексом.
Ридов кивнул:
— Этой планеты нет в реестре Федерации. Она находится далеко за пределами освоенной зоны, примерно восемьдесят светолет.
Райков долго молчал, словно медленно пропускал через себя ощущение беспредельности этой цифры. Ридов не торопил его и ничего не подсказывал, словно желая лишний раз убедиться, сможет ли Райков правильно опенить ситуацию, выделить в ней самое главное, прежде чем принять решение.
— Восемьдесят светолет… Это же на пределе двоичного оверсайда!
— Совершенно верно.
— Но в таком случае у корабля попросту не останется горючего для обратного разгона!
— Пространственники полагают, что корабль для обратного возвращения экипажу не понадобится. Если им удастся активизировать генераторы, если мост начнет действовать — проблема возврата перестанет существовать.
— Надеюсь, вы шутите?
Ридов устало улыбнулся:
— Я лишь изложил вам точку зрения наших пространственников, между прочим, вполне официальную. Они требуют доставить их на планету и обещают верпуться без нашей помощи. Ну а если серьезно… В пределах одного оверсайда от Ин-248 есть наша пограничная колония на Гридосе.
— Но я не понимаю, почему в отделе поиска ничего не известно об этой планете?
— По секрету могу вам сообщить, что эту голограмму мы получили не через официальные каналы. Более того, нам пришлось приложить немало усилий, чтобы доставить ее на Землю. Внешними исследованиями занимается не только поисковый отдел Федерации. Отдельные граничные поселения время от времени предпринимают дальнюю разведку по собственной инициативе.
— Зачем им это нужно? Ведь был же специальный закон, обязывающий такие исследования сосредоточить в одном центре.
Ридов кивнул:
— Закон был. Но у нас достаточно поселений, издающих собственные законы и полагающих, что действия и решения правительства Федерации их уже не касаются. Как бы там ни было, гридяне провели такие исследования и в результате открыли планету Ангра…
Райков медлил с ответом, по-прежнему не понимая, какое отношение к нему имеет история мексиканского объекта и почему ею сегодня занимается центральный совет Федерации.
— На мой взгляд, проблема осталась нерешенной, Более того, у меня сложилось впечатление, что даже сегодняшний уровень техники не позволяет ее решить. Информации явно недостаточно.
— Не позволяет… Что ж, возможно. Вы представляете, какой должна быть цивилизация, создавшая аппарат, перед которым оказались бессильны наша техника и наука?
— Но ведь до сих пор не доказано искусственное происхождение объекта! Одни гипотезы и догадки! Возможно, эта цивилизация всего лишь плод воображения Строгина.
— Вы так думаете? Взгляните-ка вот на это… Ридов протянул Райкову узкую пластинку голограммы, ярко блеснувшую на солнце. Тот долго вертел ее в руках, стараясь найти удобный ракурс. Снимок был очень старый, без подсветки. Пейзаж чужой планеты появлялся, то исчезал у него перед глазами. Там были заросли мясистых красноватых растений. Небольшой узкий ручей и какой-то резко очерченный темный силуэт, наполовину утонувший в зарослях.
Но вот ему удалось зафиксировать пластину в нужном положении, изображение обрело наконец резкость.
— Скорее всего, это фото автоматического разведчика, класс не выше второй группы.
— Что вы скажете по поводу темного силуэта?
— Это может быть часть скалы, базальтовая дайка, например.
Ридов кивнул и нажал утопленную в ребре стола клавишу. Свет в комнате померк, над столом повисло увеличенное изображение голограммы. Судя по появившимся внизу надписям, это была полная реконструкция голограммы, проделанная центральным компьютером Федерации. Теперь только Райков начал донимать, какое значение придавалось этому снимку.
Во время полной реконструкции компьютер устанавливал координаты каждой отдельной точки изображения. При недостаточно полной информации машина интерполировала имеющиеся данные и в случае необходимости дополняла их, используя нейтральный банк памяти. Это была очень сложная и дорогая работа. Зато теперь оказалось возможным укрупнить и развернуть изображение темного объекта. Сомнений больше не оставалось: перед ними был двойник мексиканского параллелепипеда.
— Еще один «черный ящик»?
— Не совсем так, — Ридов встал и прошелся по кабинету. Он остановился около изображения внеземной находки и долго в задумчивости рассматривал ее, словно надеялся увидеть в мерцающей черной глубине нечто такое, чего не удалось разглядеть центральпому компьютеру.
Дело в том, что Строгий оставил после себя неплохих учеников, целую научную школу. Этот ящичек стал для него делом всей жизни. Не так давно профессору Яхнову, одному из самых его талантливых последователей, удалось создать действующую модель мексиканского феномена…
Райкову показалось, что он ослышался. Тишина, сгустившаяся в кабинете председателя, казалась почти ощутимой. По-прежнему не работал ни один прибор связи, только птицы чирикали за окном.
— Но ведь еще Строгий доказал, что энергетическая проблема делает пространственный переход невозможным!
— Совершевно верно. Для одного-единственного запуска модели понадобилась энергия всех накопителей Енисейского каскада. Они телепортировали— массу около миллиграмма. Важно было доказать сам принцип. Яхнов утверждает, что мексиканским объектом можно управлять и что для своей работы он использует внешнюю энергию гравитации. Во всяком случае, теперь можно считать доказанным, что в Мексике был найден искусственно созданный генератор пространственного перехода. Дверь в иные миры…
— Тогда почему он до сих пор не задействован?
— Они создали необходимую для этого аппаратуру. Яхнову даже удалось частичйо активировать Генератор, но для завершающего эксперимента — создания пространственного моста — необходим был второй такой же генератор. Его нашли совсем недавно, и я не уверен, что это последняя находка такого рода… Возможно, таких устройств в нашей галактике множество, и мы случайно натолкнулись на часть разветвленной сети сообщений. Даже если те, кто создали эти устройства миллионы лет назад, больше не пользуются ими, сами генераторы до сих пор сохранили работоспособность. Цивилизация, которая сумеет их использовать, получит неслыханные преимущества перед другими. В космосе мы скорее всего не одни, хотя прямых контактов с чужими до сих пор не было, многое говорит об этом. В любом случае у нас теперь есть все необходимое для создания первого пространственного моста. А это открытие, если оно состоится, само по себе способно полностью изменить структуру всей Федерации.
Райков встал и подошел к Ридову. Теперь они стояли рядом перед изображением четырехметрового черного параллелепипеда, высвеченного аппаратурой в натуральную величину.
— Эта штука похожа на самую обыкновенную дверь, правда, размер великоват.
— Открыть эту дверь будет не так-то просто, но за ней может оказаться будущее, которое сегодня трудно даже представить…
Под висящей в воздухе черной скалой светился ряд синих мерцающих цифр. Райков нашел среди них индекс планеты и прочитал его вслух:
— Ин-248… Странно, мне это ничего не говорит. В поисковом отделе нет объекта с таким индексом.
Ридов кивнул:
— Этой планеты нет в реестре Федерации. Она находится далеко за пределами освоенной зоны, примерно восемьдесят светолет.
Райков долго молчал, словно медленно пропускал через себя ощущение беспредельности этой цифры. Ридов не торопил его и ничего не подсказывал, словно желая лишний раз убедиться, сможет ли Райков правильно опенить ситуацию, выделить в ней самое главное, прежде чем принять решение.
— Восемьдесят светолет… Это же на пределе двоичного оверсайда!
— Совершенно верно.
— Но в таком случае у корабля попросту не останется горючего для обратного разгона!
— Пространственники полагают, что корабль для обратного возвращения экипажу не понадобится. Если им удастся активизировать генераторы, если мост начнет действовать — проблема возврата перестанет существовать.
— Надеюсь, вы шутите?
Ридов устало улыбнулся:
— Я лишь изложил вам точку зрения наших пространственников, между прочим, вполне официальную. Они требуют доставить их на планету и обещают верпуться без нашей помощи. Ну а если серьезно… В пределах одного оверсайда от Ин-248 есть наша пограничная колония на Гридосе.
— Но я не понимаю, почему в отделе поиска ничего не известно об этой планете?
— По секрету могу вам сообщить, что эту голограмму мы получили не через официальные каналы. Более того, нам пришлось приложить немало усилий, чтобы доставить ее на Землю. Внешними исследованиями занимается не только поисковый отдел Федерации. Отдельные граничные поселения время от времени предпринимают дальнюю разведку по собственной инициативе.
— Зачем им это нужно? Ведь был же специальный закон, обязывающий такие исследования сосредоточить в одном центре.
Ридов кивнул:
— Закон был. Но у нас достаточно поселений, издающих собственные законы и полагающих, что действия и решения правительства Федерации их уже не касаются. Как бы там ни было, гридяне провели такие исследования и в результате открыли планету Ангра…