Гусарова Ирина. Мышкинские сказки

Гусарова Ирина
Мышкинские сказки

   И. В. Гусарова
   МЫШКИНСКИЕ СКАЗКИ
   ДОРОГИЕ РЕБЯТА И ВЗРОСЛЫЕ!
   На свете существует очень много чудесных сказок. Многие известны сотни лет, а некоторые родились совсем недавно. Вот и наши мышкинские сказки еще только начинают путь к вам, читатель. Сочинили их ИРИНА ВЛАДИМИРОВНА ГУСАРОВА, АНАТОЛИЙ НИКОЛАЕВИЧ ГРАЧЕВ, нарисовала к ним картинки ЛИДИЯ АЛЕКСАНДРОВНА КАРСАКОВА - хорошо знакомые и уважаемые в Мышкине авторы.
   Но откуда появились сюжеты этих сказок? Если внимательно прочитаем, то, конечно, узнаем родной Мышкин, музей Мыши, Золотой бор и речку Каменку, косогор за приволжской улочкой Рыболовкой, маленькую деревню Лодыгино. А взрослые, быть может, найдут здесь далекую страну детства, прекрасный "затерянный" мир душевных устремлений и радостных чудес. Сказка возвращается...
   ДОБРОГО ВАМ ЧТЕНИЯ!
   Сказки тётушки Арины
   Мышонок Пых-пых, или приключение в музее Мыши
   ...Почти все в мире знают, что есть большая и красивая страна Россия. И именно в России течёт великая и полноводная река Волга. На её берегах стоят во множестве большие и малые города и совсем крошечные деревушки. В одном из таких крошечных городков и случилась вся эта история.
   А городок этот так мал, что и имя носит самое подходящее-Мышкин. Однако, хоть и мал, но, как и все уважающие себя города, имеет свою легенду. А легенда эта добра и проста: было это давным-давно, когда ещё на месте города шумели светлые сосновые леса. Наезжали в них знатные столичные князья да бояре поохотиться. И вот однажды после охоты один князь прилег отдохнуть на бережке над Волгой, заснул крепким молодецким сном, но разбудила его пробежавшая по нему мышка. Проснулся князь и в гневе чуть было всей своей силой не обрушился на животинку малую! Да увидал, что подползает к нему змея ядовитая. Княжеский меч поразил змею. И повелел князь в честь спасительницы-мышки запомнить место счастливое да церковь здесь поставить.
   А как на Руси бывало - где церковь, там и жилье человеческое. Так и выросло здесь сельцо. А коль места кругом были уж больно хороши, то стал сюда народ стекаться, и выросла Волге маленький славный град Мышкин.
   Много воды унесла с тех пор Волга-матушка. И вот появился тут человек, что надумал в городе музей создать. И дело, вроде, неплохо у него пошло, но душа подсказала, что чего-то музею все-таки не хватает. И пришла догадка- мышке свой музей поставить! Вот и появился-крошечный, милый, единственный в мире музей Мыши, прославляющий ту самую маленькую серую мышку, что спасла когда-то князя. Вот в этом-то музее и произошла удивительная история, которую мне довелось узнать от знакомой серой мыши.
   * * *
   ...Вокруг музея Мыши всё маленькое: маленькая мельница, маленький остаток церквушки, маленький сельский амбар. А чуть дальше по тропинке, у самого пруда, стоит крошечная прекрасная часовенка. Кажется, что она уж больно мала для людей, но, пожалуй, в самый раз для мышиного парода.
   А народ этот - сами мыши, что живут в музее, весь день работают в нём экспонатами. А приехали они все из разных стран. Здесь есть и обаятельные японки, и чопорные англичанки, и смелые голландки, и строгие немки, и весёлые американки. Уж из чего только они не сделаны: и из папье-маше, и из глины, и набитые ватой, и из звонкого стекла, и из лёгкого пуха. И, как и полагается любому народу, большому и маленькому, все мышата очень разные по характеру.
   После рабочего дня весенними и летними вечерами малыши резвятся на лужайке возле мельницы, а кто постарше. сидят на крылечке, грызут семечки и греются в лучах вечернего солнца. Долгими зимними вечерами согревает их жилище замечательный камин, на котором стоят два старинных подсвечника. Возле камина стоит кресло, в котором сидит самая большая мышь - Мышка-бабушка; добрая, заботливая, она постоянно что-то вяжет своим внучатам.
   К слову сказать, в музее живут и два кота, и удивительным образом уживаются с мышиным народцем. Один стеклянный по прозвищу Хрусталик - неженка н баловень. Мыши его не боятся, потому что кот Хрусталик так себя любит, что считает себя самым красивым котом па свете и очень боится разбиться, потому-то никогда и не покидает свою полку и витрине. Он ни с кем не ссорится, и даже напротив, очень дружен с тремя соседями, стеклянными мышатами с которыми проводит все своё музейное время.
   А второй кот намного прочней, разбиться не боится потому что деревянный. На вид - чистый щеголь в красной бабочке в жёлтый горошек, в синих штанишках и нос кверху!. Зовут его Щепка, а характер он имеет весьма задиристый. И дружит он с двумя такими же хулиганистыми деревянными мышатами, которых зовут Пенек и Сучок. С такими непоседами в музее было бы очень беспокойно, но за ними строго следят самые степенные мыши музея - это мышь-Судья в черном фраке и его жена, мышь-Хозяйка. Так что должный порядок в мышином царстве соблюдается!
   Но однажды в жизни мышиного народа произошел самый удивительный случай. Вот наступил вечер, закончена работа, и весь мышиный народец задвигался, запрыгал, забегал -- зажил своей обычной вечерне-ночной жизнью.
   Мышка-бабушка, подняв очки на лоб, кивнула мыши-барабанщице, и та громко ударила по барабану три раза. А это значит, что в мышиное царство пришла беда. Все мыши бросились на зов барабана. И, как ни странно, всех быстрей спрыгнула со своей полки и подбежала самая толстая и неповоротливая мышка из Японии Мышиока-сан. Ох, и любопытная она!
   - Меня. меня подождите! - пищала испанская мышка застрявшая в своей раковине. Но вот и она здесь. Теперь все в сборе. И мышка-бабушка, чтобы лучше всех видеть велит зажечь на камине свечи. Мышки-альпинисты поднимаются на камин, но зажечь свечи не могут Ведь альпинисты-то они бумажные. Тогда германская мышка Беляночка из фарфора помогла им. Свечи горят!
   И тут мышка-бабушка сообщила собравшемуся народу, что в музее случилась беда.
   В соседней комнате, где работает главный хранитель музея Мыши, появились живые мышата и так надоели хозяину кабинета, что он погнал их вон. Напугавшись, они разбежались кто куда, а маленький мышонок спрятался в щелку в перегородке между комнатами. И хранитель музея заколотил эти щёлочки жестянкой. Как быть мышонку?
   Он целый день перегрызал перегородку в зал музея и, наконец, одолел ее! Но попал не в сам зал, а в огромный стеклянный ящик, где лежат тысячи писем, присланные в музей из разных уголков Земли. И затерялся, заблудился, застрял в этих горах писем мышонок. Он пищал, плакал и звал на помощь весь день. Мышиный народ заволновался:
   - Живой мышонок! Хоть бы одним глазком посмотреть!
   - Мы ему поможем!
   - Как ему помочь!?
   Обитатели музея бросились к огромному ящику и вовсю застучали в прозрачные его стены, окликая мышонка. Но он так устал и отчаялся, что ответил только: "Пи-пи". А музейные мыши думали, что он называет своё имя. И показалось им это имя вот каким: Пых-пых.
   - Уважаемый Пых-пых, мы спасём тебя!
   Но как спасти? И мыши отправились к мышиному магу (он тоже экспонат музея!). Маг, как ему и положено, сидел в глубоком раздумье о каких-то особо важных делах. Великий маг Мышиус важно осмотрел всех посланцев и изрек:
   - Чтобы извлечь сидящего под письмами, надо поднять эти письма.
   - Браво! - закричали мышата, - Браво!
   Легко сказать - поднять письма! Но как?! Их же там -тысячи! И тут мышей осенило: среди экспонатов есть же конструктор - из его деталей можно составить подъемный кран! И вот уже сказочные герои, мыши-слесари, вовсю орудуют, собирая кран. Всем мышиным народом подтащили его к огромному письменному ящику, и работа началась.
   А великий маг Мышиус на своей полке посмотрел на часы и с сомнением покачал головой - успеют ли? Ведь скоро утро, и все должны снова быстро занять свои места на полках и прикинуться экспонатами. Как никак, а начнется рабочий день.
   И мышки это поняли и порешили для спасения (живого!) мышонка себя не пожалеть. И так старались - поднимали и таскали прочь письма, сваливая их прямо на пол, что дело так и кипело!
   Мчались минуты, и ползли часы, и таяла огромная гора писем в ящике. И вот, к общей радости, вдруг среди них зашевелился кто-то серенький, живой! "Пых-пых, мы спасли тебя!" - закричали мыши-спасатели. Весь мышиный народ ликовал вокруг ящика. Бабушка-мышь утирала слезы платочком. Тайваньские мыши-близнецы обнимались и прыгали от восторга. А стеклянные мышата так отплясывали, что чуть не разбились.
   Но - утро! Оно вот-вот настанет! А надо еще уложить на место все письма. И снова упорно трудился мышиный народец, и вместе с ними спасённый Пых-пых работал, всплакивая от всего пережитого, от радости, что приобрёл друзей, и от того, что так славно работать вместе с ними.
   А тем временем мышка-барабанщица поглядела на часы и подняла свою барабанную колотушку - утро наступает! Она успела присмотреть укромное местечко за барабаном и указала на него Пых-пыху - вот где прекрасный домик живому мышонку! И - ударила первый раз в барабан.
   Ой, что тут началось! Мыши бежали, лезли, карабкались по своим полкам, Пых-пых спрятался в свой новый уютный домик, мышка-бабушка приняла неподвижный спокойный вид.
   Второй удар! Быстро закрываются витрины, быстро все рассаживаются по своим местам. И только кот Хрусталик с осуждением покачал головой, порицая всеобщую суету.
   Третий удар! И - тишина. Всё замерло. Но вскоре скрипнула входная дверь, послышались шаги в коридоре, и в зал вошёл хранитель музея, Главный Мышелюб страны. Он зорким глазом обвёл всё мышиное царство и удивился. увидев стопку писем на полу, возле неполного почтового ящика (не успели её убрать).
   Все замерли в своих витринах, а мышка-бабушка искоса наблюдала за хранителем - что он подумает?
   - Так и думал, - сказал он, - наши новые дежурные опять забыли привести в порядок почту! Новые письма не убрали на хранение! Кто за это отвечал - Денис? Милен? Или Женя? А, может, Маша?
   И, уложив письма в ящик, ушёл в свой кабинет.
   - Уф, обошлось, - с облегчением вздохнул Пых-пых.
   - Конечно обошлось, у нас всегда всё в порядке! Эти люди и не догадываются о нашей ночной жизни! -- подумала каждая мышка.
   Так счастливо закончилось это ночное приключение.
   А если вы хотите посмотреть на его героев, то посетите наш музей Мыши. И там вы увидите и мышку-бабушку, и мышку-барабанщицу, и стеклянных мышат, и испанскую мышку, и японку Мышиоки-сан, и всех-всех. А Пых-пых увидит вас, потихоньку выглянув из-за старого большого барабана. Но это будет уже другая сказка.
   Грибная сказка
   У зелёного шумящего леса, возле крошечной речушки, жил-был лесник. И частенько у него гостил внучок Мишутка. Любил Мишуня ходить в лес по грибы да послушать, о чём это лес шумит, толкует.
   И на этот раз взял Мишуня лукошко, позвал собачонку Кузьку и отправился на грибную охоту. Вышли за калитку, пробежали по тропинке по косогору, а вот и лес. И ни Мишутка, ни Кузька не заметили, что вслед за ними бежал любимый дедушкин кот Васька. Так и шли они втроём. Мишуня напевал песенку, Кузька повизгивал от переполнявшей его радости, а Васька держал хвост трубой.
   Вот и дорожка уже закончилась, и лужайку уже прошли и вышли на болотце. А болотце совсем маленькое, да и высохло давно - солнце-то днём, ой как, припекает.
   Мишунька притомился, присел на кочку, задумался. Кузька рядышком калачиком свернулся. А кот Васька ходит вокруг да мяукает, дремоту навевает. Мишуня и задремал немного.
   На краю болотца устроилась семейка лисичек, а на самом болотце жили-были и вовсе разные грибы: и моховички, и маслята, и сыроежки. А самые уютные пеньки между кочек облюбовали себе опята. Жили грибы дружно. В гости к ним прилетала знакомая сорока - поболтать о том о сем да рассказать, что в лесу делается.
   - Жарко сегодня, - сказала сыроежка, укрываясь берёзовым листом.
   - Дождик для нас, для грибов, самый лучший подарок, - глубокомысленно заметил старый белый гриб.
   Тут знакомая сорока на берёзку присела да как затрещит;
   - Ай, ай-ай, беда пришла! Спасайтесь, грибы, спасайтесь! Была я во дворце царя грибного, что живёт на самой высокой берёзе в лесу. Ай-яй-яй! - трещала сорока.
   - Что случилось, что случилось? - заволновались грибы, всполошились. Шляпками крутят, ничего не понимают. А сорока пуще стрекочет:
   - Что, де, царь-Трутовик, грозный и глупый, узнал сегодня, что все грибы в лесу имеют шляпы. Самых разных размеров и расцветок. Но только он, царь грибной, не имеет ни одной. Он один без шляпы остался. Ох, и кричал он на всех, и ворчал, и злился. Да и приказал всем своим подданным снять свои шляпки и стоять так до тех пор, пока сам царь-государь не прибудет до них.
   Ох, как испугались все грибы на болотце. Зашумели, загалдели: а вдруг царь отберет у них шляпки?
   Маслята в траву попрятались, не видать их совсем. А лисички детушек своих в хвоинки да в мох поукрывали, а свои новые шляпки смяли и стали похожи на упавшие осенние листья - попробуй отличи.
   Опята всполошились, им что делать? Пень-то большой, высокий. Собрались все в кучку с одной стороны, поближе к берёзе. Притаились. Только самый важный, самый старый белый груб не прятался. Надул свои бока и стоит себе.
   - Эй, сорока! - кричат маслята - Узнай-ка, что задумал царь грибной?
   Сорока оглядела затихшее болотце и полетела вглубь леса:
   - И то правда.
   А грибы стоят, от страха трясутся. Ждут, какие вести им сорока принесёт. Вернулась она и рассказывает:
   - Не знаю, как и сказать вам. Царь-то грибной войско свое собирает. Желает идти по лесу да у всех грибов шляпки силой отбирать.
   - Ой, что будет! Что будет! - всполошились грибы.
   Тут старый гриб-белый не выдержал:
   - Друзья мои, нельзя нам больше здесь оставаться.
   Надо нам где-то схорониться до поры до времени, пока царь-Трутовик не успокоится да не одумается.
   Заплакали тут грибы горькими слезами:
   - Куда же? Куда мы спрячемся? Кочки на болотце маленькие, не схоронят нас.
   Все грибы проливают слёзы: и лисички плачут, и маслята ревут, у сыроежек слезы ручьем текут.
   - Успокойтесь, успокойтесь, - трещит сорока. - Я знаю, знаю, куда вам спрятаться.
   Все посмотрели на сороку.
   - Вот забирайтесь-ка в лукошко, а я вас сухими листьями прикрою. Никогда не догадается Трутовик, где вы схоронились, и уйдет со своим войском, не солоно хлебавши.
   Обрадовались грибы такой находке, все поспешили к лукошку. Забираются, торопятся. Все до единого схоронились, и стар, и млад. Прикрыла их сорока листьями и присела на соседнюю берёзку посмотреть, чем же дело закончится?
   Тут-то и объявился грозный царь грибной. Со всей свитой да с войском несметным. Царь кричит - приказывает своему войску всё болотце обыскать, найти непослушных и сорвать с них шляпки. Да приказывает пуще глядеть под каждым листочком, за каждым пнём да на каждой кочке. Бегает войско по болотцу туда-сюда, туда-обратно. Нет никого. А Трутовик-то - царь - злится, топочет. А грибы лежат в лукошке, не шелохнутся.
   Побегало ещё войско царское вокруг, и развёл руками главный командир:
   - Нет никого, Ваше Трутовичество.
   Присмирел царь как-то враз, вздохнул, да и засобирался обратно в свои владения, в свою глушь лесную. Идёт войско несметное мимо лукошка, а грибы лежат да посмеиваются. Ох, и рады они радёшеньки, что при шляпках своих остались. И сорока на радостях давай стрекотать, да так громко, да так весело, что разбудила Мишутку. Открыл он глаза, зевнул сладко. Глядь, а лукошко-то полным-полнёхонько.
   - Вот и подарок деду, - радуется Мишунька.
   - Мур-мур, - отвечает кот Васька.
   Паровозик
   В одной маленькой сказочной стране жил-был паровозик, и работал он почтовым паровозиком. Вставал он раным-ранёшенько, умывался и спешил на работу.
   Подъезжает к главной почте страны, а на перроне его уже посылки, письма, бандероли ждут. Стоят, шумят, переговариваются. Спрашивают друг друга, откуда, куда направляются? А одна очень длинная дама-бандероль поглядывает на всех свысока и шипит. Неповоротливая старая посылка нечаянно толкнула бандероль в бок, а та как закричит на старушку:
   - Ну, что Вы толкаетесь!? Осторожнее, меня нельзя толкать! Я везу в подарок маленькой девочке новое платье, что ей послала бабушка. Вы изомнете меня, безобразие!
   - Ах, простите, простите! - проговорила старая посылка. - Уж так в меня много всего положили, вот-вот лопну, пришлось пояском подвязаться. От этого я такая неповоротливая.
   - Зачем же Вы так на старушку кричите, - вмешалась самая маленькая бандеролька.-Вам надо извиниться.
   - Что?! - завопила длинная дама. - Ты ещё мала встревать в разговоры старших. Помалкивай себе.
   Но завидев маленький паровозик, все прекратили браниться и поспешили к вагонам. Все посылки, открытки, бандероли и письма рассаживались на полки и успокаивались. Ну вот наконец паровозик загрузился и весело подал гудок: "Ту-ту-у-у! Чух-чух", - и в путь.
   Едет паровозик, любуется лесами, лугами, речушками.
   А вот и знакомая станция.
   - Ту-ту-ту, - приветствует её паровозик.
   А станция только смущённо улыбается в ответ. Посылки и бандероли, письма и открытки выходят кто на одной, кто на другой станции, принося людям различные вести и радость. А паровозик спешит дальше. Но вот и конечная остановка. Самой последней выходит маленькая бандеролька. Она весело машет вслед паровозику.
   На небе уже показались первые звёздочки. Усталый, но радостный, возвращается паровозик в своё депо. Приятно ему приносить радость другим. Вернувшись домой, паровозик примет горячий душ, сладко зевнет, подмигнёт ясному месяцу и уснёт сладким сном.
   И вам тоже, ребята!
   Ондрейка и Оринка
   Давным-давно дело-то было. В глухих северных лесах вилась, что змейка, речушка - ясные воды. На её берегу, на трёх горках, стояло село. Речушка была мала, но берега имела шибко высокие. Берёзы и ели на её берегах в сильные ветра уж шумели-шумели, точно гневались на кого. Из-за этих-то шумов и прозвали село Шумное.
   Село невеликое: дворов двадцать, не боле. И народ в этом селе был не шибко богатый. И жили в том селе Ондрейка и Оринка. Оба баские, молодые, да и любили они друг друга.
   Дом у Ондрейки поболе был, да и семья жила побогаче. Но и у Ондрейки, и у Оринки семьи-то жили дружно, справно. Да только радость-то редко без огорчений бывает да без страданий. Она очень часто тень имеет - печаль да кручину.
   Явился в то село купец заезжий. Мужик здоровый, бородатый, неженатый. Торговал он ситцами да лаптями, платками да сукном. На торг сбегалась вся женская половина села. Да и мужики не брезговали оценить товар да о подарках покумекать. Тут-то и присмотрел купец Оринку, ладную да проворную. После торгу и явился к Оринкиным родителям. Мол, то да сё, в жёны Оринку прошу. Мол, когда сватов засылать? А за девку обещал новый дом сладить, коровёнку, да и так помочь кой-чем.
   Родители с испугу от напора такого и сказать ничего не смеют. Уж больно много сулит, хорошо бы, коль всё так. Окромя Оринки-то в доме ещё две девки, сестренки младшие. Их тоже ещё растить надо. Глазами моргают родители, гостю чай льют, вздыхают, думают, да и согласились.
   Ох, Оринка в слёзы:
   - Не пойду, - говорит, - за чудо это бородатое. Я Ондрейку люблю. Ой, не пойду!
   Мать слёзы смахивает - жалко дочку-то.
   - Нам решать! - хмуро гаркнул отец.
   Убежала Оринка к себе в каморочку, целую ноченьку проплакала, сердешная. А купец-то в тот же день уехал - к свадьбе готовиться. И настала печаль-кручина, все село замерло, выжидает, что будет. А Оринка день одна плачет, а вечером с Ондрейкой на пару слёзы льют. Прощаются друг с другом, что перед могилой.
   - Прощай, моё солнышко! - говорит Ондрейка.- Ничем тебя не обидел, лелеял, радовался на тебя. Не увижу тебя боле, моя Оринушка.
   И в слёзы.
   - Не плачь, мой соколик, не рви мне сердце. Не живу я теперя, а умерла будто. Только и есть, что любовь твоя теплится. Как я без тебя, соколик мой ясный, жить-то буду? - И тоже в слёзы.
   За последние дни как-будто вода в речке прибыла, столько слёз всеми пролито. А деревья-то шумят, шумят, беду кличут. Вот на третий день Оринка и говорит:
   - Схожу-ка я в лес за грибами. Последний раз порадую вас, батюшка с матушкой.
   Повязала платочек, взяла лукошко, а сестрёнки с нею просятся: .
   -И мы с тобой, Оринушка! Возьми нас...
   А Оринка, сердешная, отвечает:
   - Нет, сестрёнки милые, одна пойду, погуляю на воле напоследок.
   Сказала и скорёхонько ушла в лес-то. Шла, шла по знакомой тропинке и пришла к лесному озеру. Вода в том озере, что зеркало, чистая да студёная. Оринка корзинку в сторону кинула, платочек с себя сорвала и, что есть мочи, бегом к озеру. Решила в воду кинуться. Слёзы из глаз хрустальными каплями сыплются, губы шепчут слова прощальные. Только к озеру подбежала, глядь, а на берегу старичок сидит.
   - Куда это ты, Оринушка, бежишь? - спрашивает. - Али хочешь в воду кинуться? Погоди немного, присядь-ко со мной.
   Оринка как-то сразу присмирела, поостыла, присела рядом со старичком. А он ей и говорит:
   - Не печалься, не горюй, может, всё и уладится. Поживи денек-другой у меня, а там и решай.
   - Хорошо, дедушка, - отвечает Оринка, - поживу у тебя.
   Посидели они на берегу, пока не завечерело. Поднялся старичок-лесовичок и побрел к своей избушке, а Оринка за ним. Смотрит, а избёнка-то у старичка совсем худая. Заходят в избу, а старичок и спрашивает:
   - Где, Оринушка, приляжешь, на печи али на лавке?
   - Не заботься, дедушка, мне пуховых перин не надо,- отвечает Оринка.
   - Молодец, - улыбается старик в бороду.
   - Дедушка, а Вы что же, и ужинать не будете? - удивляется Оринка.
   - А чем же, милая? У меня нет ничего, - говорит старичок.
   - Как же нет? А грибы-ягоды у самой избушки? Я, дедушка, мигом!
   Схватила Оринка со стола кувшинчик и выбежала из избы. Не успел старик, кряхтя, присесть на лавку, а Оринка тут как тут. Кувшинчик полон малины, а в переднике грибы белые, крепкие да ровные.
   - А где ведёрко-то у тебя, дедушка? - спрашивает Оринка.
   - Ведро-то? За печкой. Неужто н за водой пойдешь, темно же?
   - Я быстро сбегаю, - уже в дверях отвечает Оринка. И не успел старик глазом моргнуть, а она с водой возвращается. Плеснула воды в самовар, печку наладила, дрова-то всегда в доме за печкой сушатся. Заиграл огонь в печи весело. Оринка угольки да щепки в самоварную трубу покидала, и еловых шишек добавили для аромата. Потом и за грибы принялась: начистила, нарезала и на сковородку уложила. Постным маслом полила, посолила и в печь. Печь пуще играет, только треск по дому раздаётся. А Оринка уж полы намывает. Половицы сосновые задышали, смолистый весёлый дух по избёнке стелется. Паучки все по углам разбежались - как бы Оринка их веником из дому не выгнала. Старик на Оринку налюбоваться не может. Сидит, кряхтит да в бороду хмыкает. Тут и грибы поспели. Оринка чай с малиной заварила, стол накрыла, деду в пояс кланяется:
   - Кушайте, дедушка, теперь я на Вас порадуюсь.
   - Спасибо тебе за твоё угощение, и от моего не откажись.
   Сказал так старичок да как махнёт рукавом! Тут на столе и масло, и молоко, и хлеб появились. "Чудеса!"-удивляется Оринка. Что было, тем и поужинали и на покой отправились.
   Утром Оринка проснулась, да как вспомнит всё, и опять в слёзы.
   - Что же ты опять плачешь? - спрашивает старичок-лесовичок.
   - Ох, дедушка, как мне мати жалко, как мне тятю жалко, и сестрёнок жалко, и Ондрейку жалко. Потеряли они меня, чай поди ищут. А вернуться к ним нету моченьки, - убивается Оринка.
   - Не горюй, девица. Не лей слёзы-то. На-ко, возьми свою корзинку, которую вчера в лесу обронила.
   А корзинка-то полным-полна грибов. Не берёт её Оринка, отворачивается.
   - Бери, бери. Да отнеси домой её. Да пуще покорми отца с матерью этими грибами.
   Делать нечего. Взяла Оринка лукошко, поклонилась старику в пояс, простилась ласково, да и пошла к дому. Идёт грустная, печальная. А дома-то целый переполох. Всем селом искали, кликали Оринку всю ночь. Ондрейка за одну ночь похудел весь, с лица спал, и у матери с отцом седых волос прибавилось. Глядят все на дорогу, а по ней Оринка идёт! Все в слёзы, да так уж рады, так уж рады, что и побранить забыли.
   Как пришли домой, Оринка грибов нажарила и пригласила мать с отцом да сестрёнок младших грибов отведать. Все едят и надивиться не могут. Грибы как грибы, а вкус какой-то особенный, не оторвешься. Грибы-то волшебные, заговорённые были. А Оринка сидит у окна и по-прежнему слёзы льёт. В грусти-печали и спать легли.
   Поутру просыпаются, а матушка и говорит:
   - Отец, Оринка, какой странный сон я сегодня видела. Будто купец-то наш, жених который, шёл-шёл по снежной-долине, да вдруг и исчез совсем. Словно сгинул. Не случилось ли что с ним?
   Досказать не успела, глядь в окно, а по селу гонец скачет и прямо к их дому направляется. Слез с коня и в дом:
   - Ну, Татьяна Ильинична. Ну, Василий Федорович (это так Оринкиных родителей кликали). Хорошо, что не успели свою Оринку за купца того отдать. И не купец это вовсе, а тать с большой дороги. Был вчера я в соседнем селе, видел его. Как понаехали туда солдаты, схватили жениха-то вашего, скрутили и аж в самый Петербург увезли. Туда ему и дорога!
   - Да ну?! - вымолвили все. Глазами хлопают, а сами рады, что дело так обернулось.
   -Боже святый. Боже святый, - запричитала мать.- Спасибо, Господи, что беду от нас отвёл!
   Тут отец и говорит гонцу:
   - Чего стоишь за зря? Беги скорей к Ондрейке, пусть сватов засылает, аль не видишь - девка-то пропадает с горя.
   Гонец умчался, только пятки засверкали.
   - Ах, матушка! Ах, батюшка! - стрекочет Оринка, бегает по избе, как заведённая.
   К вечеру и сваты пришли. Все, как положено, и о свадьбе договорились. Оринка с Ондрейкой друг на друга наглядеться не могут. Позднее и свадьбу сыграли широкую да ладную. Молодым дом справили, стали они жить-поживать да добра наживать. И детишек у них трое было: Николка с Васяткой, да Настенька.