Страница:
– Порфирий, – в голосе Марфы зазвучали железные нотки, – тебе триста лет, а ты ведешь себя как мальчишка. Немедленно извинись перед нашей спасительницей!
Теперь глаза выпучила уже я:
– Триста лет?!
– Многие спасители удивляются, – она понимающе улыбнулась, – но тебе-то не пристало. Тебе почти три тысячи лет, павший, неужели ты ничего не помнишь?
– А… должна?.. – удивленно пробормотала я.
– Должна. – Марфа пристально посмотрела мне в глаза, а я с содроганием ощутила, как она осторожно выворачивает наизнанку мою душу, что-то прощупывая и изучая. – Память – часть твоей магии. Как и способность определять тип волшебства по запаху.
– А-а-а… – только и промямлила я. – Ась?..
Провидица устало откинулась на спинку скамейки, зажмурилась и начала рассказывать, а мы с Порфирием слушали раскрыв рты.
– Давно это случилось, много воды утекло с тех пор, как мир изгнал вас. Когда-то вы были стражами мира, помогали нам слышать и понимать его. Когда-то вы были хранителями памяти – умирая и рождаясь, помнили все, начиная с вашей первой минуты жизни в этом мире. Помнили всех людей, помнили всех живых существ, помнили все пути и дороги… Зачем вы напали на нас и начали войну? Столько напрасных смертей – и все из-за большей власти над миром?.. – Черные глаза смотрели на меня с немым укором.
Я растерялась. Я… Я не знала!.. Я не знала, что сказать! Я… Я просто не помнила… Где-то в глубине души понимала – Марфа говорит правду, но ничего не помнила из событий тех давних лет.
– Вас навеки изгнали и запретили появляться здесь. Как ты смогла вернуться?
– Это моя вина, – подняла голову Яти. – С-случай-но Касс-си оказалас-сь по с-сос-седс-ству с-с нас-сто-яшим с-спас-сителем, который внезапно умер… А ведь я тогда не знала, что она – одна из павших воинов. Ес-сли бы я хоть предположить могла…
– Спаситель и проклятый павший – в одном лице? – Порфирий хмыкнул. – Ирония судьбы.
– И не надо на меня так смотреть. – Я начала сердиться. – Я не просила тащить меня черт-те куда – это раз! Я своего соседа не убивала, чтобы меня куда-то вместо него потащили – это два! Я предлагала вернуть меня назад, но эти проклятые шарики, чтоб им провали…
– Молчать! – строго прикрикнула ящерка. – Думай, что говоришь!
– А что я такого сказала? – возмутилась я. – Нечего на меня кричать!
– Она не помнит, – вступилась за меня Марфа. – Совсем ничего не помнит. И о своей силе – тоже.
– Разве? – Яти сверлила меня недоверчивым взглядом. – Но Порфирия она очень быс-стро вс-спомнила!
Я закатила глаза и тяжко вздохнула:
– Может мне хоть кто-нибудь человеческим языком объяснить, что здесь происходит, а не посылать меня вместо этого к какому-то таинственному Магистру, ась?
– Все дело в твоем Слове, – серьезно сказала провидица. – Любое твое Слово в нашем мире – материально. Оно может и помочь, и навредить, и уничтожить нас в одно мгновение.
– Так… – Я удивленно захлопала ресницами. – Я же сейчас говорю… Какой же от моих слов вред?
– Никакого, пока ты не вкладываешь в них чувс-ство, – вмешалась ящерка. – Но с-стоит тебе переплес-сти с-слова с-со с-своими отрицательными эмоциями… А ос-собое ваше оружие – проклятие. Против него нет приема и – оно необратимо.
Гм? Как интересно! Что бы такое попробовать проклясть и никому не навредить? Чтобы просто почувствовать прежнюю силу и проверить, не врут ли мне? Чтобы попробовать вспомнить…
Видимо, народ заметил загоревшееся в моих глазах вдохновение, потому как дружно выдал:
– Молчи, Касси!!!
Ну и черт с вами. Я сухо поджала губы. Подумаешь… Время для экспериментов все равно найдется, не сейчас, так потом. И, кстати, о птичках, то бишь о времени…
– Что мне дальше-то делать прикажете, сидеть и вязать шапочки? – резонно вопросила я, посмотрев на каждого по очереди. – Ведь не просто так меня сюда занесло…
– Делать – да вс-се то же, – бодро ответствовала Яти. – С-сначала идти к Магис-стру, а потом – с-спас-сать мир.
– Далось вам это спасение! – фыркнула я. – Haшли камикадзе… Я на дуру похожа, что ли, воевать с оравой голодных зомбей?!
– А твоя с-сила С-слова? – с намеком заметила ящерка. – Ее ты не учитываешь?
– Я ничего о ней не знаю, кроме того, что вы мне тут недавно наплели, – упрямо возразила я.
– Точно – ничего? – вкрадчиво уточнила моя хвостатая собеседница.
– Абсолютно!
– А как же с-случай с-с Хранителями?
– Что случилось с Хранителями? – заволновалась провидица.
– Покажи Марфе с-спину, Касс-си, – ехидно посоветовала Яти.
– Не покажу! – ощетинилась я. – Какое отношение к вашим пресловутым Хранителям имеют те цветные шарики?
– Те шарики, – принялась объяснять мне ящерка, – это и ес-сть Хранители нашего мира. И Хранители, и С-создатели. И ес-сли ты увидела их как цветные шарики… Что ж, это говорит только о твоем нес-серьезном отношении к жизни. И ты с-своим проклятием едва их не уничтожила.
Марфа тихо ахнула, Порфирий – как стоял, так и сел. Я же смущенно передернула плечами и проворчала:
– А нечего было меня оскорблять… Сами виноваты.!
– Зато они на тебя сейчас имеют зуб, – предупредил староста. – И даже если наш мир ты спасешь, вряд ли тебе разрешат здесь остаться…
– Да я сама не захочу, – рассердилась я. – Больно он мне нужен! Я вообще хочу домой!..
– Ты дома, – тихо напомнила мне Марфа, а я поперхнулась невысказанными словами. – Наш мир породил тебя и даровал силу… Ты дома, павший, нравится тебе это или нет… И… покажи мне спину.
Мрачно насупившись, я повернулась к ней спиной, сняла свитер и закатала майку. Порфирий, видимо застеснявшись, не пожелал дальше наблюдать за дармовым стриптизом и деликатно отвернулся. Провидица же осторожно, едва заметно, коснулась ожога.
– Почему ты еще жива?.. – потрясенно пробормотала она.
– Потому что – не дождетесь, – буркнула я.
Тонкие, сухие пальцы старушки медленно ощупывали мой ожог, а я с удивлением чувствовала, как неохотно удаляется ставшая уже привычной тупая боль. И припекающее солнце засветило ярче, и теплый ветер уже не казался навязчивым вредителем, и жизнь стала прекраснее… Как всегда после неприятной болезни.
– Шрамы останутся, – извиняющимся тоном заметила целительница, натягивая майку на мою спину.
– Подумаешь! – Я беззаботно улыбнулась и с удовольствием потянулась, расправляя затекшие мышцы. – Одним больше, одним меньше…
– Ес-сли бы видела то, что видим мы, ты бы так не говорила, – подколола Яти. – Дейс-ствительно с-странно, почему ты пос-сле такого жива, да и до деревни дойти с-смогла.
– Ладно, хватит меня пугать, – занервничала я, по привычке потянувшись за сигаретой. – А ты, кстати, вообще спать собиралась, вот и спи! А то, как помощь требуется, так она сразу спать, а как ничего не происходит, так бодрствует! Огоньку ни у кого не найдется?
Ящерка, укоризненно покачав головой, тяжко вздохнула, дунула на кончик сигареты, отчего тот задымился, и покорно улеглась спать, вновь прикинувшись безмолвным браслетом. Я же тихо закурила и поблагодарила Марфу за помощь.
– Не стоит. – Она устало улыбнулась, а я с тревогой заметила, что ее руки задрожали пуще прежнего.
Нет, ей явно не пошло на пользу лечение меня. Так в ее возрасте это нормально. Кстати, а в каком возрасте? Если Порфирию – триста, а я бы ему дала лет сорок, если не меньше, тогда целительнице… Около тысячи?.. Ой-ей, разве ж нормальные люди столько живут?..
– Касси, нам пора, – шепотом сообщил староста. – Пошли.
– Куда тебя послать? – беззлобно огрызнулась я, развалившись на лавке и подставив лицо ласковым лучам солнца.
Порфирий шутки не понял и заметно растерялся, а Марфа строго ему выговорила: – Оставь человека в покое, пусть отдохнет немного. Касси, останешься у меня?
– Угу, – лениво отозвалась я.
Странно, но больше я провидицу не боялась… Или это был страх разоблачения? Значит, мне не соврали… Я прислушалась к собственным ощущениям, заглянула в себя и невольно вздрогнула. В глубине моей души, как мне показалось, тщательно скрывалось таинственное нечто. Сильное, все знающее и все помнящее… И, пожалуй, его следует опасаться больше, чем безобидных целительниц или цветных шариков… Я задумчиво затушила сигарету о лавочку, смутилась, заметив прожженную доску, и, поспешно прикинувшись валенком, попрощалась с уходящим Порфирием.
– Отдохнешь – зайди ко мне, поговорим о твоей встрече с Магистром, – предупредил он и бодро потопал по дорожке к своему терему.
Я покивала, рассеянно прислушиваясь к шуршащему гравию, и покосилась на Марфу. А та явно выжидала, пока староста уберется восвояси. Стоило ему скрыться за поворотом дороги, как целительница неодобрительно покачала головой и проворчала:
– Вот неуемное создание, вечно куда-то торопится и других торопит… Что он, что его отец…
– Одно слово – гены, – согласилась я.
– Ты и его отца помнишь? – прищурилась Марфа.
– Ну… – Я призадумалась. – Пожалуй, нет. Вот если бы увидела – наверно бы вспомнила. А вот вас я точно не помню.
Странно, конечно, рассуждать, кого я помню, а кого – нет, если я их всех, по сути дела, первый раз в жизни видела, но… Стоило мне лишь увидеть здесь новое лицо, как в моей душе мгновенно срабатывал некий загадочный механизм и на поверхность всплывали и имя лица, и его голос, и привычки… И тем удивительнее казался сей факт, если учесть, что две тысячи лет назад эти люди еще не родились, да и, согласно теории переселения душ, они должны находиться в каких-то других телах. В общем, я совершенно запуталась…
Из сонной задумчивости меня вывело тихое кряхтение целительницы. Похоже, она собиралась встать, рабы удалиться по делам, и я, стряхнув дрему, поспешно подскочила со скамейки.
– Давайте помогу, – предложила свою помощь я, протянув руку.
Марфа хмыкнула, улыбнулась, и в ее черных глазах замерцали смешинки:
– Помоги… если сможешь.
Не поняв намека, я, как ни в чем не бывало, осторожно подхватила целительницу под сухонький локоток и… Она и с места не сдвинулась! Я ее даже приподнять не смогла, хотя в старушке весу-то всего ничего… на первый взгляд…
– Это какой-то фокус? – растерялась я.
Моя собеседница, без труда встав самостоятельно и оказавшись чуть ниже меня, фыркнула:
– Это не фокус, павший. Это слепота.
– Чья?..
– Твоя, – Марфа, хитро взглянув на меня, не спеша заковыляла к дому. – Ты видишь лишь то, что лежит на поверхности, и не стремишься постичь скрытую за иллюзией суть.
– Гм?.. – Обиженно засопев, я поднялась следом за ней на крыльцо.
– Ты увидела лишь мою немощность и слабость, – продолжала мягко отчитывать меня провидица, – но не мою силу. Почему?
– У нее нет запаха, – защищалась я. – Вернее, он есть, но какой-то еле заметный!
– Потому что настоящая сила не имеет ни цвета, ни запаха, ни названия, – назидательно изрекла онa, берясь за резную ручку и открывая входную дверь. – И это не та сила Слова, которой вы, павшие, всегда так гордились. Это сила души. Это сила сердца. Эта сила ума… Души, которая стремится жить даже в таком немощном теле. Сердца, в котором есть любовь к миру. Ума, который умеет различать обман и правду.
– Вот черт… – только и нашла что сказать я. – Сколько же вам лет?..
– Намного меньше, чем тебе, – скромно отозвалась Марфа. – И двух тысяч лет нет… Проходи, Касси, только прежде скажи: «Мир этому дому».
– Зачем? – заподозрила неладное я.
– С-старая традиция, которую вы ос-ставили нам в нас-следс-ство, – вновь подала голос Яти. – Никто никогда не пус-стил бы павшего воина в дом, ес-сли бы он прежде не с-связал с-себя клятвой, которая с-сводит на «нет» разрушительное дейс-ствие негативных с-слов. К тебе это в первую очередь относ-сится, Касс-си, ты с-совершенно не умеешь держать язык за зубами.
– На себя посмотри, – не осталась в долгу я, но покорно произнесла: – Мир этому дому…
– Мир и тебе, павший, – негромко ответила Марфа.
Пройдя вслед за ней в дом, я закрыла дверь и с любопытством оглядела помещение… И тихо выпала в осадок от удивления. Это ведь… Этого просто не может быть!
ГЛАВА 3
Знаете, что меня так удивило и сбило с толку? Нет, не обстановка комнаты, как это ни странно. Хотя, может, кто-то и удивился бы, обнаружив в тереме настоящую русскую печь и самовар, но мое внимание привлекло не это. А – утюг!.. Представьте себе, на широком деревянном подоконнике среди цветов скромно притулился железный утюг а-ля привет из девяностых годов… У моих родителей, помню, пока «Тефаль» не завелся, тоже именно такой был…
Поморгав, я почесала затылок и вопросительно взглянула на Марфу. А та, словно ничего не замечая, уже суетилась по хозяйству. К столу, стоящему посреди комнаты, придвинула еще одну табуретку, что-то пошептала над самоваром, отчего вода в нем красноречиво забурлила, из печи достала блюдо с пирожками. А на меня внимание обратила лишь тогда, когда разлила по кружкам чай.
– Что-то не так?
– А-а-а… Э-э-э… – Я кивнула на утюг. – Откуда?..
Целительница посмотрела в указанном направлении и вздохнула:
– Опять забыла убрать… А ты сама не догадываешься?
– Ну. – Я вытерла ноги о плетеный половичок, разулась и уселась на табурет. – Очевидно, вы как-то связаны с моим миром. – Я критически оглядела свои руки и, встав, отправилась к стоявшей в дальнем углу бочке с водой. – Или вам его подарил кто-то, прибывший оттуда…
Хозяйка терема подождала, пока я приведу себя в порядок после дороги и вернусь к столу, а потом задумчиво разъяснила:
– Когда-то, когда я была обычным человеком и меня, как и тебя, судьба свела с Яти… Мне только что исполнилось семнадцать лет, я собиралась на выпускной, гладила платье и… Легкий укус в шею – и я вместе с утюгом оказалась здесь… Так я стала второй спасительницей мира…
– И от кого вы спасали? – Я с аппетитом взялась за пирожки.
– От вас – Марфа рассеянно посмотрела куда-то мимо меня.
Я подавилась непрожеванным куском и сдавленно прохрипела:
– В смысле?..
– Чтобы изгнать павших, пришлось открыть портал во внешние миры, и через него сюда проникла страшная зараза. Люди заболевали мгновенно, и через сутки-вторые в страшных мучениях умирали. Целители оказались бессильны, и Хранители вынуждены были искать помощь в тех мирах, откуда болезнь и просочилась. Мы с тобой из одного мира, Касси, только ты там родилась лет на десять позже меня.
– Погодите. – Я уставилась на дно опустевшей кружки. – Но как же тогда… Если там – прошло, допустим, десять лет, а здесь – полтора тысячелетия… Не понимаю…
– Необычные законы местного времени, только и всего. – Марфа пожала плечами и налила мне еще чаю.
– А если вы стали второй спасительницей – кто же первый? – продолжала допытываться я.
– Не поверишь. – Морщинистое лицо целительницы осветила едва заметная улыбка. – Наш Господь Бог. И верят местные жители в него так же, как и в наших мирах. Иконы только не пишут и церкви не строят… Но молятся и поминают.
– Дела-а-а…
– Согласна.
Дальше мы пили чай молча. Моя собеседница, похоже, вспоминала свою жизнь в прежнем мире, а я от нечего делать разглядывала обстановку. Большая комната на первом этаже, где мы как раз сидели, была разделена на две с помощью занавески. В первой находились кроме стола и печки еще две лавки, застеленные лоскутными одеялами, и резные полочки, уставленные глиняной посудой, а во второй, судя по всему хозяйской спальне, скрывалась лестница на второй этаж.
Вечерело. Заходящее солнце, робко заглядывая в распахнутое настежь окно, скользило по стенам и поля оставляя золотисто-красные следы, тише щебетали птицы, чье гнездо я приметила на липе, – так незаметно подходил к концу первый суматошный день моего пребывания в новом мире. В новом ли? Вздохнув, я посмотрела в окно. Странно, но я уже чувствовала себя здесь как дома, а ведь времени прошло всего ничего. Может, так оно и должно быть.
– Ложись-ка ты спать. – Марфа, словно очнувшись от забытья, вспомнила обо мне и, кряхтя, встала, чтобы расстелить на лавке постель. – Завтра разбужу тебя рано, в дорогу лучше отправляться с первыми лучами солнца.
– Почему? – я послушно допила чай.
– Примета спасителей. – Целительница взбила подушку. – Чем раньше приступишь к своим обязанностям, тем раньше закончишь начатое дело.
– Бред, – проворчала я, прикуривая от печного уголька и выбираясь из терема, дабы не травить хозяйку вредным дымом.
Сев на ступеньку, я задумчиво посмотрела на бескрайние зеленые равнины, окутанные мягким сумраком подступающей ночи, и прислушалась к звонкому голоску речки. Удобно иметь терем на окраине – и до деревни рукой подать, и красота окружающей природы – как на ладони… Повинуясь минутному порыву, я закатала джинсы до колен, спустилась с крыльца и с удовольствием прогулялась босиком по влажной от вечерней росы траве. Хорошо иметь домик в деревне… Особенно когда до смерти надоели городская суета и сорокаградусные морозы. Мама всегда учила меня видеть в происходящем лишь хорошие стороны, и, похоже, одну я найти умудрилась.
Я подняла глаза к небу и невольно вздрогнула. На мгновение мне показалось, будто среди фиолетово-голубых полос облаков мелькнул красноватый силуэт далекого города. Города с точеными башенками и шумными фонтанами, спрятанного за высокой стеной. Города, который столько раз мне снился, что я уже и со счета давно сбилась… Или – мне показалось?
– Тебе виднее, – прошелестел тихий голос Яти.
– Думаешь?
– Уверена. Потому что он и с-сейчас-с тебе с-снитс-ся. Это память, Касс-си. С-старые вос-спо-минания из прошлой жизни. И прос-сыпайс-ся, хватит с-спать за с-столом, это неприлично.
Моя табуретка медленно отъехала в сторону, и я звучно шлепнулась на пол, спросонья ругаясь на чем свет стоит. Это же надо – уснуть за столом, какой позор… Сев, я протерла глаза и осмотрелась. Красноватые лучи заходящего солнца по-прежнему мягко освещали комнату, лишь их краски стали чуть приглушеннее. Марфа, постелив мне на лавке, не решилась будить мою уставшую персону и удалилась спать за перегородку. Значит, продремала я недолго и, может, еще застану на месте призрачный город…
Не обуваясь, я осторожно выскользнула на улицу, по дороге доставая сигарету, и, как во сне, уселась на ступеньку, выжидательно поглядывая на небо. Ну и где оно?.. Яти, пошевелившись и пощекотав мою руку кончиком хвоста, вздохнула. Я красноречиво взглянула на нее, ящерка поморщилась и, запалив мне сигарету, вновь прикинулась браслетом.
Сидеть и бездумно глазеть на небо оказалось скучно, и я решила на сон грядущий прогуляться до реки, блажная трава приятно холодила босые ступни, ласковый южный ветер осторожно взъерошивал мои волосы, едва заметно припекало солнце. Нет в мире ничего удивительнее и прекраснее чудес природы… Я принюхалась к воздуху, пропитанному ароматами полевых цветов, речной влаги и чужой магии. Нет, в городе, конечно, жить хорошо, но на природе хоть иногда бывать надо.
Неторопливо добредя до речки, я отыскала ближайший мостик. Интересно, какие мастера его строили?.. Это ж целое деревянное произведение искусства! Изогнутый, с изящными резными перилами и ровным настилом. И – самое главное – никакого намека на гвозди и доски! Словно его не сколачивали из оных, а аккуратно вытачивали из цельного древесного ствола невероятных размеров! Впрочем, возможно, так оно и есть…
Прогулявшись по мосту, я остановилась на его середине, взгромоздилась на перила, полюбовалась на собственное отражение, размытое стремительным течением воды, и с сожалением отогнала мысль о купании. Во-первых, скоро стемнеет и похолодает, во-вторых, в реке, скорее всего, неглубоко, а в-третьих… А в-третьих, как-то подозрительно явственно здесь магией пахнет, будто все окрестные маги притаились в соседних кустах и приготовились наблюдать за бесплатным стриптизом и последующим купанием… А вот фиг вам, товарищи!
Докурив сигарету, я свесилась с мостика, вознамерившись швырнуть «бычок» в воду, когда… Когда вместо своего отражения узрела нечто, на меня совершенно не похожее! А похожее скорее на альва, только крылатое. И это создание, в ответ на мою задуманную пакость, нахмурило травянистые брови и строго погрозило мне пальцем, а я от неожиданности с истошным визгом брякнулась в воду, уже на собственном опыте убедившись, что в реке действительно неглубоко… и – холодно!
Невидимые руки осторожно подхватили меня и выкатили на берег. Я и выругаться не успела, как уже видела на травке, отчаянно трясла головой, отплевывалась и протирала глаза. А так напугавшее меня чудо, назидательно ухмыляясь, теперь стояло по пояс в воде и куда оно только ноги дело, там речка-то по… ну чуть повыше колен…и внимательно наблюдало за мной. А вдруг я еще на какую гадость сподоблюсь… А возьму и сподоблюсь! Из вредности! Только вот на какую? Выжимая волосы, я осмотрелась, ничего подходящего не заметила, вновь покосилась на создание и молча выпучила глаза. А у него… граждане, у него и ног-то не было! Вот честное слово, не было! Оно… как бы росло из воды! Вроде волны, которая, приподнимаясь, остается частью моря.
Чудны дела твои, Господи! Я от удивления даже забыла то, что хотела сказать. Просто сидела и оторопело пялилась на это видение, как и оно – на меня. И неизвестно, кто бы заговорил первым, если бы опять не вмешалась Яти. Приподняв голову, она быстро оценила обстановку и поспешила поздороваться с моим обидчиком:
– Мое почтение, Влас-стелин вод.
И легонько царапнула меня, прошипев:
– Немедленно с-склони голову и поздоровайс-ся!..
– С какой это радости? – обиделась я. – Оно меня только что чуть в реке не утопило, а я еще и кланяться ему тут должна?!
– Касс-си, не глупи! Не зли вайша, это с-себе дороже!..
– А я и не собираюсь злить никакого вайша, – прямо возразила я. – Хотя, если ты мне его покажешь, Я подумаю.
Существо расплылось в нахальной улыбке, а ящерка страдальчески подняла глаза к небу:
– Да вот же он, перед тобой!.. Дух реки, Влас-стелин вод и вайш – это одно и то же!
– А-а-а, вон оно что, – сообразила я. Но кланяться духу и не подумала, а встала в позу: – Чего это вы, любезный, спасительниц с моста сбрасываете и пугаете, на ночь глядя? Ась?
– Касс-си!.. – Казалось, Яти сейчас схлопочет сердечный приступ, такое сдавленное шипение она издала.
– Все в порядке, посланница. – Вайш взмахнул крыльями, взлетел, успев обзавестись недостающими конечностями, и по моему примеру оседлал перила. – Мы в расчете, верно, павший?
– Размечтался, одноглазый, – фыркнула я, поднимаясь на ноги и безуспешно пытаясь выжать джинсы, не снимая их с себя.
– Не с-спорь, Касс-си, – настырно нудила моя чешуйчатая спутница. – И с-скажи с-спас-сибо, что там легко отделалас-сь. Не будь ты с-спас-сительницей…
– И что бы было? – Я с любопытством посмотрела на духа воды. – Моменто море? Утопили бы меня в этой луже или что другое?
– Все может быть. – Вайш сделал страшное лицо и таинственно улыбнулся.
Нет, странный он тип и по нему определенно плачет палата номер шесть, будь он хоть трижды духом природы. Да его за один видок бы туда живо упекли. Или в зоопарк, если тамошний директор подсуетится раньше больничного. Где это видано, чтобы водяные состояли из песка и вдобавок крылья имели? А у этого вот – есть. И еще из странного материала типа налипшей на глину мелкой гальки, и, кстати, шуршат они соответственно. А в целом – он симпатичный товарищ с приятным голосом, напоминающим плеск воды. Но если в глаза посмотреть: пугают меня эти белые вертикальные зрачки до икоты… С непривычки, наверное.
– Ладно, – отряхнувшись, я скорчила вайшу рожицу, – живи, черт с тобой, но если…
– Касс-с-с-си!!!
Вы не поверите, народ, но стоило мне так вот безобидно ругнуться, как рядом с фигурой духа на фоне потемневшего неба начала медленно материализоваться еще одна, и я даже знаю, чья…
Ой-ей… Я в ужасе зажмурилась, дабы и с разъяренной Яти взглядом не встречаться и не наблюдать за появлением вышеупомянутого персонажа. Вот я попала…
– Ну и что нам с этим делать? – Рядом с моим ухом прозвучал заинтересованный голос вайша.
Я обреченно посмотрела на мост. Ага. Сидит, красавчик. Рогатый, хвостатый, мохнатый, ушастый, морда – чайником, ни фига не понимает и сути произошедшего не улавливает абсолютно. Вцепился в перила мертвой хваткой и зябко поводит плечами, словно ему тут холодно. Ну да, не преисподняя здесь, извиняйте.
– Назад бы вернуть надо. – Ящерка одарила меня укоризненным взглядом. – Ну о ком мечтаешь, с-спас-сительница этакая? С-скорее возвращай его, откуда взяла, пока он ничего не понимает!
– Я-а-а… Эм-м-м… А как?..
– Хороший вопрос-с, – проворчала она. – Проклятием с-своим, как же еще.
Вайш с интересом посмотрел на меня, а я, вздохнув, пробормотала:
– Чтоб ты в ад провалился! Так пойдет?
Черт никуда исчезать и не думал, и Яти посове-товала:
– Еще разок и, главное, побольше чувс-ства! Побольше эмоций! Гнева, ненавис-сти – из чего обычно рождаютс-ся проклятия, в общем.
– Исчезни с глаз моих, чтоб ты провалился! – грозно рявкнула я.
Упс! Был черт – и нету его! Жалобно пискнул – и послушно провалился в никуда, только хвостиком успел махнуть напоследок! Мы с ящеркой одновременно перевели дух, а вайш тихонько попятился от меня, бочком-бочком приближаясь к реке. И, очутившись в воде, быстро откланялся:
Теперь глаза выпучила уже я:
– Триста лет?!
– Многие спасители удивляются, – она понимающе улыбнулась, – но тебе-то не пристало. Тебе почти три тысячи лет, павший, неужели ты ничего не помнишь?
– А… должна?.. – удивленно пробормотала я.
– Должна. – Марфа пристально посмотрела мне в глаза, а я с содроганием ощутила, как она осторожно выворачивает наизнанку мою душу, что-то прощупывая и изучая. – Память – часть твоей магии. Как и способность определять тип волшебства по запаху.
– А-а-а… – только и промямлила я. – Ась?..
Провидица устало откинулась на спинку скамейки, зажмурилась и начала рассказывать, а мы с Порфирием слушали раскрыв рты.
– Давно это случилось, много воды утекло с тех пор, как мир изгнал вас. Когда-то вы были стражами мира, помогали нам слышать и понимать его. Когда-то вы были хранителями памяти – умирая и рождаясь, помнили все, начиная с вашей первой минуты жизни в этом мире. Помнили всех людей, помнили всех живых существ, помнили все пути и дороги… Зачем вы напали на нас и начали войну? Столько напрасных смертей – и все из-за большей власти над миром?.. – Черные глаза смотрели на меня с немым укором.
Я растерялась. Я… Я не знала!.. Я не знала, что сказать! Я… Я просто не помнила… Где-то в глубине души понимала – Марфа говорит правду, но ничего не помнила из событий тех давних лет.
– Вас навеки изгнали и запретили появляться здесь. Как ты смогла вернуться?
– Это моя вина, – подняла голову Яти. – С-случай-но Касс-си оказалас-сь по с-сос-седс-ству с-с нас-сто-яшим с-спас-сителем, который внезапно умер… А ведь я тогда не знала, что она – одна из павших воинов. Ес-сли бы я хоть предположить могла…
– Спаситель и проклятый павший – в одном лице? – Порфирий хмыкнул. – Ирония судьбы.
– И не надо на меня так смотреть. – Я начала сердиться. – Я не просила тащить меня черт-те куда – это раз! Я своего соседа не убивала, чтобы меня куда-то вместо него потащили – это два! Я предлагала вернуть меня назад, но эти проклятые шарики, чтоб им провали…
– Молчать! – строго прикрикнула ящерка. – Думай, что говоришь!
– А что я такого сказала? – возмутилась я. – Нечего на меня кричать!
– Она не помнит, – вступилась за меня Марфа. – Совсем ничего не помнит. И о своей силе – тоже.
– Разве? – Яти сверлила меня недоверчивым взглядом. – Но Порфирия она очень быс-стро вс-спомнила!
Я закатила глаза и тяжко вздохнула:
– Может мне хоть кто-нибудь человеческим языком объяснить, что здесь происходит, а не посылать меня вместо этого к какому-то таинственному Магистру, ась?
– Все дело в твоем Слове, – серьезно сказала провидица. – Любое твое Слово в нашем мире – материально. Оно может и помочь, и навредить, и уничтожить нас в одно мгновение.
– Так… – Я удивленно захлопала ресницами. – Я же сейчас говорю… Какой же от моих слов вред?
– Никакого, пока ты не вкладываешь в них чувс-ство, – вмешалась ящерка. – Но с-стоит тебе переплес-сти с-слова с-со с-своими отрицательными эмоциями… А ос-собое ваше оружие – проклятие. Против него нет приема и – оно необратимо.
Гм? Как интересно! Что бы такое попробовать проклясть и никому не навредить? Чтобы просто почувствовать прежнюю силу и проверить, не врут ли мне? Чтобы попробовать вспомнить…
Видимо, народ заметил загоревшееся в моих глазах вдохновение, потому как дружно выдал:
– Молчи, Касси!!!
Ну и черт с вами. Я сухо поджала губы. Подумаешь… Время для экспериментов все равно найдется, не сейчас, так потом. И, кстати, о птичках, то бишь о времени…
– Что мне дальше-то делать прикажете, сидеть и вязать шапочки? – резонно вопросила я, посмотрев на каждого по очереди. – Ведь не просто так меня сюда занесло…
– Делать – да вс-се то же, – бодро ответствовала Яти. – С-сначала идти к Магис-стру, а потом – с-спас-сать мир.
– Далось вам это спасение! – фыркнула я. – Haшли камикадзе… Я на дуру похожа, что ли, воевать с оравой голодных зомбей?!
– А твоя с-сила С-слова? – с намеком заметила ящерка. – Ее ты не учитываешь?
– Я ничего о ней не знаю, кроме того, что вы мне тут недавно наплели, – упрямо возразила я.
– Точно – ничего? – вкрадчиво уточнила моя хвостатая собеседница.
– Абсолютно!
– А как же с-случай с-с Хранителями?
– Что случилось с Хранителями? – заволновалась провидица.
– Покажи Марфе с-спину, Касс-си, – ехидно посоветовала Яти.
– Не покажу! – ощетинилась я. – Какое отношение к вашим пресловутым Хранителям имеют те цветные шарики?
– Те шарики, – принялась объяснять мне ящерка, – это и ес-сть Хранители нашего мира. И Хранители, и С-создатели. И ес-сли ты увидела их как цветные шарики… Что ж, это говорит только о твоем нес-серьезном отношении к жизни. И ты с-своим проклятием едва их не уничтожила.
Марфа тихо ахнула, Порфирий – как стоял, так и сел. Я же смущенно передернула плечами и проворчала:
– А нечего было меня оскорблять… Сами виноваты.!
– Зато они на тебя сейчас имеют зуб, – предупредил староста. – И даже если наш мир ты спасешь, вряд ли тебе разрешат здесь остаться…
– Да я сама не захочу, – рассердилась я. – Больно он мне нужен! Я вообще хочу домой!..
– Ты дома, – тихо напомнила мне Марфа, а я поперхнулась невысказанными словами. – Наш мир породил тебя и даровал силу… Ты дома, павший, нравится тебе это или нет… И… покажи мне спину.
Мрачно насупившись, я повернулась к ней спиной, сняла свитер и закатала майку. Порфирий, видимо застеснявшись, не пожелал дальше наблюдать за дармовым стриптизом и деликатно отвернулся. Провидица же осторожно, едва заметно, коснулась ожога.
– Почему ты еще жива?.. – потрясенно пробормотала она.
– Потому что – не дождетесь, – буркнула я.
Тонкие, сухие пальцы старушки медленно ощупывали мой ожог, а я с удивлением чувствовала, как неохотно удаляется ставшая уже привычной тупая боль. И припекающее солнце засветило ярче, и теплый ветер уже не казался навязчивым вредителем, и жизнь стала прекраснее… Как всегда после неприятной болезни.
– Шрамы останутся, – извиняющимся тоном заметила целительница, натягивая майку на мою спину.
– Подумаешь! – Я беззаботно улыбнулась и с удовольствием потянулась, расправляя затекшие мышцы. – Одним больше, одним меньше…
– Ес-сли бы видела то, что видим мы, ты бы так не говорила, – подколола Яти. – Дейс-ствительно с-странно, почему ты пос-сле такого жива, да и до деревни дойти с-смогла.
– Ладно, хватит меня пугать, – занервничала я, по привычке потянувшись за сигаретой. – А ты, кстати, вообще спать собиралась, вот и спи! А то, как помощь требуется, так она сразу спать, а как ничего не происходит, так бодрствует! Огоньку ни у кого не найдется?
Ящерка, укоризненно покачав головой, тяжко вздохнула, дунула на кончик сигареты, отчего тот задымился, и покорно улеглась спать, вновь прикинувшись безмолвным браслетом. Я же тихо закурила и поблагодарила Марфу за помощь.
– Не стоит. – Она устало улыбнулась, а я с тревогой заметила, что ее руки задрожали пуще прежнего.
Нет, ей явно не пошло на пользу лечение меня. Так в ее возрасте это нормально. Кстати, а в каком возрасте? Если Порфирию – триста, а я бы ему дала лет сорок, если не меньше, тогда целительнице… Около тысячи?.. Ой-ей, разве ж нормальные люди столько живут?..
– Касси, нам пора, – шепотом сообщил староста. – Пошли.
– Куда тебя послать? – беззлобно огрызнулась я, развалившись на лавке и подставив лицо ласковым лучам солнца.
Порфирий шутки не понял и заметно растерялся, а Марфа строго ему выговорила: – Оставь человека в покое, пусть отдохнет немного. Касси, останешься у меня?
– Угу, – лениво отозвалась я.
Странно, но больше я провидицу не боялась… Или это был страх разоблачения? Значит, мне не соврали… Я прислушалась к собственным ощущениям, заглянула в себя и невольно вздрогнула. В глубине моей души, как мне показалось, тщательно скрывалось таинственное нечто. Сильное, все знающее и все помнящее… И, пожалуй, его следует опасаться больше, чем безобидных целительниц или цветных шариков… Я задумчиво затушила сигарету о лавочку, смутилась, заметив прожженную доску, и, поспешно прикинувшись валенком, попрощалась с уходящим Порфирием.
– Отдохнешь – зайди ко мне, поговорим о твоей встрече с Магистром, – предупредил он и бодро потопал по дорожке к своему терему.
Я покивала, рассеянно прислушиваясь к шуршащему гравию, и покосилась на Марфу. А та явно выжидала, пока староста уберется восвояси. Стоило ему скрыться за поворотом дороги, как целительница неодобрительно покачала головой и проворчала:
– Вот неуемное создание, вечно куда-то торопится и других торопит… Что он, что его отец…
– Одно слово – гены, – согласилась я.
– Ты и его отца помнишь? – прищурилась Марфа.
– Ну… – Я призадумалась. – Пожалуй, нет. Вот если бы увидела – наверно бы вспомнила. А вот вас я точно не помню.
Странно, конечно, рассуждать, кого я помню, а кого – нет, если я их всех, по сути дела, первый раз в жизни видела, но… Стоило мне лишь увидеть здесь новое лицо, как в моей душе мгновенно срабатывал некий загадочный механизм и на поверхность всплывали и имя лица, и его голос, и привычки… И тем удивительнее казался сей факт, если учесть, что две тысячи лет назад эти люди еще не родились, да и, согласно теории переселения душ, они должны находиться в каких-то других телах. В общем, я совершенно запуталась…
Из сонной задумчивости меня вывело тихое кряхтение целительницы. Похоже, она собиралась встать, рабы удалиться по делам, и я, стряхнув дрему, поспешно подскочила со скамейки.
– Давайте помогу, – предложила свою помощь я, протянув руку.
Марфа хмыкнула, улыбнулась, и в ее черных глазах замерцали смешинки:
– Помоги… если сможешь.
Не поняв намека, я, как ни в чем не бывало, осторожно подхватила целительницу под сухонький локоток и… Она и с места не сдвинулась! Я ее даже приподнять не смогла, хотя в старушке весу-то всего ничего… на первый взгляд…
– Это какой-то фокус? – растерялась я.
Моя собеседница, без труда встав самостоятельно и оказавшись чуть ниже меня, фыркнула:
– Это не фокус, павший. Это слепота.
– Чья?..
– Твоя, – Марфа, хитро взглянув на меня, не спеша заковыляла к дому. – Ты видишь лишь то, что лежит на поверхности, и не стремишься постичь скрытую за иллюзией суть.
– Гм?.. – Обиженно засопев, я поднялась следом за ней на крыльцо.
– Ты увидела лишь мою немощность и слабость, – продолжала мягко отчитывать меня провидица, – но не мою силу. Почему?
– У нее нет запаха, – защищалась я. – Вернее, он есть, но какой-то еле заметный!
– Потому что настоящая сила не имеет ни цвета, ни запаха, ни названия, – назидательно изрекла онa, берясь за резную ручку и открывая входную дверь. – И это не та сила Слова, которой вы, павшие, всегда так гордились. Это сила души. Это сила сердца. Эта сила ума… Души, которая стремится жить даже в таком немощном теле. Сердца, в котором есть любовь к миру. Ума, который умеет различать обман и правду.
– Вот черт… – только и нашла что сказать я. – Сколько же вам лет?..
– Намного меньше, чем тебе, – скромно отозвалась Марфа. – И двух тысяч лет нет… Проходи, Касси, только прежде скажи: «Мир этому дому».
– Зачем? – заподозрила неладное я.
– С-старая традиция, которую вы ос-ставили нам в нас-следс-ство, – вновь подала голос Яти. – Никто никогда не пус-стил бы павшего воина в дом, ес-сли бы он прежде не с-связал с-себя клятвой, которая с-сводит на «нет» разрушительное дейс-ствие негативных с-слов. К тебе это в первую очередь относ-сится, Касс-си, ты с-совершенно не умеешь держать язык за зубами.
– На себя посмотри, – не осталась в долгу я, но покорно произнесла: – Мир этому дому…
– Мир и тебе, павший, – негромко ответила Марфа.
Пройдя вслед за ней в дом, я закрыла дверь и с любопытством оглядела помещение… И тихо выпала в осадок от удивления. Это ведь… Этого просто не может быть!
ГЛАВА 3
Наши люди в булочную на такси не ездят!
Из кинофильма «Бриллиантовая рука»
Знаете, что меня так удивило и сбило с толку? Нет, не обстановка комнаты, как это ни странно. Хотя, может, кто-то и удивился бы, обнаружив в тереме настоящую русскую печь и самовар, но мое внимание привлекло не это. А – утюг!.. Представьте себе, на широком деревянном подоконнике среди цветов скромно притулился железный утюг а-ля привет из девяностых годов… У моих родителей, помню, пока «Тефаль» не завелся, тоже именно такой был…
Поморгав, я почесала затылок и вопросительно взглянула на Марфу. А та, словно ничего не замечая, уже суетилась по хозяйству. К столу, стоящему посреди комнаты, придвинула еще одну табуретку, что-то пошептала над самоваром, отчего вода в нем красноречиво забурлила, из печи достала блюдо с пирожками. А на меня внимание обратила лишь тогда, когда разлила по кружкам чай.
– Что-то не так?
– А-а-а… Э-э-э… – Я кивнула на утюг. – Откуда?..
Целительница посмотрела в указанном направлении и вздохнула:
– Опять забыла убрать… А ты сама не догадываешься?
– Ну. – Я вытерла ноги о плетеный половичок, разулась и уселась на табурет. – Очевидно, вы как-то связаны с моим миром. – Я критически оглядела свои руки и, встав, отправилась к стоявшей в дальнем углу бочке с водой. – Или вам его подарил кто-то, прибывший оттуда…
Хозяйка терема подождала, пока я приведу себя в порядок после дороги и вернусь к столу, а потом задумчиво разъяснила:
– Когда-то, когда я была обычным человеком и меня, как и тебя, судьба свела с Яти… Мне только что исполнилось семнадцать лет, я собиралась на выпускной, гладила платье и… Легкий укус в шею – и я вместе с утюгом оказалась здесь… Так я стала второй спасительницей мира…
– И от кого вы спасали? – Я с аппетитом взялась за пирожки.
– От вас – Марфа рассеянно посмотрела куда-то мимо меня.
Я подавилась непрожеванным куском и сдавленно прохрипела:
– В смысле?..
– Чтобы изгнать павших, пришлось открыть портал во внешние миры, и через него сюда проникла страшная зараза. Люди заболевали мгновенно, и через сутки-вторые в страшных мучениях умирали. Целители оказались бессильны, и Хранители вынуждены были искать помощь в тех мирах, откуда болезнь и просочилась. Мы с тобой из одного мира, Касси, только ты там родилась лет на десять позже меня.
– Погодите. – Я уставилась на дно опустевшей кружки. – Но как же тогда… Если там – прошло, допустим, десять лет, а здесь – полтора тысячелетия… Не понимаю…
– Необычные законы местного времени, только и всего. – Марфа пожала плечами и налила мне еще чаю.
– А если вы стали второй спасительницей – кто же первый? – продолжала допытываться я.
– Не поверишь. – Морщинистое лицо целительницы осветила едва заметная улыбка. – Наш Господь Бог. И верят местные жители в него так же, как и в наших мирах. Иконы только не пишут и церкви не строят… Но молятся и поминают.
– Дела-а-а…
– Согласна.
Дальше мы пили чай молча. Моя собеседница, похоже, вспоминала свою жизнь в прежнем мире, а я от нечего делать разглядывала обстановку. Большая комната на первом этаже, где мы как раз сидели, была разделена на две с помощью занавески. В первой находились кроме стола и печки еще две лавки, застеленные лоскутными одеялами, и резные полочки, уставленные глиняной посудой, а во второй, судя по всему хозяйской спальне, скрывалась лестница на второй этаж.
Вечерело. Заходящее солнце, робко заглядывая в распахнутое настежь окно, скользило по стенам и поля оставляя золотисто-красные следы, тише щебетали птицы, чье гнездо я приметила на липе, – так незаметно подходил к концу первый суматошный день моего пребывания в новом мире. В новом ли? Вздохнув, я посмотрела в окно. Странно, но я уже чувствовала себя здесь как дома, а ведь времени прошло всего ничего. Может, так оно и должно быть.
– Ложись-ка ты спать. – Марфа, словно очнувшись от забытья, вспомнила обо мне и, кряхтя, встала, чтобы расстелить на лавке постель. – Завтра разбужу тебя рано, в дорогу лучше отправляться с первыми лучами солнца.
– Почему? – я послушно допила чай.
– Примета спасителей. – Целительница взбила подушку. – Чем раньше приступишь к своим обязанностям, тем раньше закончишь начатое дело.
– Бред, – проворчала я, прикуривая от печного уголька и выбираясь из терема, дабы не травить хозяйку вредным дымом.
Сев на ступеньку, я задумчиво посмотрела на бескрайние зеленые равнины, окутанные мягким сумраком подступающей ночи, и прислушалась к звонкому голоску речки. Удобно иметь терем на окраине – и до деревни рукой подать, и красота окружающей природы – как на ладони… Повинуясь минутному порыву, я закатала джинсы до колен, спустилась с крыльца и с удовольствием прогулялась босиком по влажной от вечерней росы траве. Хорошо иметь домик в деревне… Особенно когда до смерти надоели городская суета и сорокаградусные морозы. Мама всегда учила меня видеть в происходящем лишь хорошие стороны, и, похоже, одну я найти умудрилась.
Я подняла глаза к небу и невольно вздрогнула. На мгновение мне показалось, будто среди фиолетово-голубых полос облаков мелькнул красноватый силуэт далекого города. Города с точеными башенками и шумными фонтанами, спрятанного за высокой стеной. Города, который столько раз мне снился, что я уже и со счета давно сбилась… Или – мне показалось?
– Тебе виднее, – прошелестел тихий голос Яти.
– Думаешь?
– Уверена. Потому что он и с-сейчас-с тебе с-снитс-ся. Это память, Касс-си. С-старые вос-спо-минания из прошлой жизни. И прос-сыпайс-ся, хватит с-спать за с-столом, это неприлично.
Моя табуретка медленно отъехала в сторону, и я звучно шлепнулась на пол, спросонья ругаясь на чем свет стоит. Это же надо – уснуть за столом, какой позор… Сев, я протерла глаза и осмотрелась. Красноватые лучи заходящего солнца по-прежнему мягко освещали комнату, лишь их краски стали чуть приглушеннее. Марфа, постелив мне на лавке, не решилась будить мою уставшую персону и удалилась спать за перегородку. Значит, продремала я недолго и, может, еще застану на месте призрачный город…
Не обуваясь, я осторожно выскользнула на улицу, по дороге доставая сигарету, и, как во сне, уселась на ступеньку, выжидательно поглядывая на небо. Ну и где оно?.. Яти, пошевелившись и пощекотав мою руку кончиком хвоста, вздохнула. Я красноречиво взглянула на нее, ящерка поморщилась и, запалив мне сигарету, вновь прикинулась браслетом.
Сидеть и бездумно глазеть на небо оказалось скучно, и я решила на сон грядущий прогуляться до реки, блажная трава приятно холодила босые ступни, ласковый южный ветер осторожно взъерошивал мои волосы, едва заметно припекало солнце. Нет в мире ничего удивительнее и прекраснее чудес природы… Я принюхалась к воздуху, пропитанному ароматами полевых цветов, речной влаги и чужой магии. Нет, в городе, конечно, жить хорошо, но на природе хоть иногда бывать надо.
Неторопливо добредя до речки, я отыскала ближайший мостик. Интересно, какие мастера его строили?.. Это ж целое деревянное произведение искусства! Изогнутый, с изящными резными перилами и ровным настилом. И – самое главное – никакого намека на гвозди и доски! Словно его не сколачивали из оных, а аккуратно вытачивали из цельного древесного ствола невероятных размеров! Впрочем, возможно, так оно и есть…
Прогулявшись по мосту, я остановилась на его середине, взгромоздилась на перила, полюбовалась на собственное отражение, размытое стремительным течением воды, и с сожалением отогнала мысль о купании. Во-первых, скоро стемнеет и похолодает, во-вторых, в реке, скорее всего, неглубоко, а в-третьих… А в-третьих, как-то подозрительно явственно здесь магией пахнет, будто все окрестные маги притаились в соседних кустах и приготовились наблюдать за бесплатным стриптизом и последующим купанием… А вот фиг вам, товарищи!
Докурив сигарету, я свесилась с мостика, вознамерившись швырнуть «бычок» в воду, когда… Когда вместо своего отражения узрела нечто, на меня совершенно не похожее! А похожее скорее на альва, только крылатое. И это создание, в ответ на мою задуманную пакость, нахмурило травянистые брови и строго погрозило мне пальцем, а я от неожиданности с истошным визгом брякнулась в воду, уже на собственном опыте убедившись, что в реке действительно неглубоко… и – холодно!
Невидимые руки осторожно подхватили меня и выкатили на берег. Я и выругаться не успела, как уже видела на травке, отчаянно трясла головой, отплевывалась и протирала глаза. А так напугавшее меня чудо, назидательно ухмыляясь, теперь стояло по пояс в воде и куда оно только ноги дело, там речка-то по… ну чуть повыше колен…и внимательно наблюдало за мной. А вдруг я еще на какую гадость сподоблюсь… А возьму и сподоблюсь! Из вредности! Только вот на какую? Выжимая волосы, я осмотрелась, ничего подходящего не заметила, вновь покосилась на создание и молча выпучила глаза. А у него… граждане, у него и ног-то не было! Вот честное слово, не было! Оно… как бы росло из воды! Вроде волны, которая, приподнимаясь, остается частью моря.
Чудны дела твои, Господи! Я от удивления даже забыла то, что хотела сказать. Просто сидела и оторопело пялилась на это видение, как и оно – на меня. И неизвестно, кто бы заговорил первым, если бы опять не вмешалась Яти. Приподняв голову, она быстро оценила обстановку и поспешила поздороваться с моим обидчиком:
– Мое почтение, Влас-стелин вод.
И легонько царапнула меня, прошипев:
– Немедленно с-склони голову и поздоровайс-ся!..
– С какой это радости? – обиделась я. – Оно меня только что чуть в реке не утопило, а я еще и кланяться ему тут должна?!
– Касс-си, не глупи! Не зли вайша, это с-себе дороже!..
– А я и не собираюсь злить никакого вайша, – прямо возразила я. – Хотя, если ты мне его покажешь, Я подумаю.
Существо расплылось в нахальной улыбке, а ящерка страдальчески подняла глаза к небу:
– Да вот же он, перед тобой!.. Дух реки, Влас-стелин вод и вайш – это одно и то же!
– А-а-а, вон оно что, – сообразила я. Но кланяться духу и не подумала, а встала в позу: – Чего это вы, любезный, спасительниц с моста сбрасываете и пугаете, на ночь глядя? Ась?
– Касс-си!.. – Казалось, Яти сейчас схлопочет сердечный приступ, такое сдавленное шипение она издала.
– Все в порядке, посланница. – Вайш взмахнул крыльями, взлетел, успев обзавестись недостающими конечностями, и по моему примеру оседлал перила. – Мы в расчете, верно, павший?
– Размечтался, одноглазый, – фыркнула я, поднимаясь на ноги и безуспешно пытаясь выжать джинсы, не снимая их с себя.
– Не с-спорь, Касс-си, – настырно нудила моя чешуйчатая спутница. – И с-скажи с-спас-сибо, что там легко отделалас-сь. Не будь ты с-спас-сительницей…
– И что бы было? – Я с любопытством посмотрела на духа воды. – Моменто море? Утопили бы меня в этой луже или что другое?
– Все может быть. – Вайш сделал страшное лицо и таинственно улыбнулся.
Нет, странный он тип и по нему определенно плачет палата номер шесть, будь он хоть трижды духом природы. Да его за один видок бы туда живо упекли. Или в зоопарк, если тамошний директор подсуетится раньше больничного. Где это видано, чтобы водяные состояли из песка и вдобавок крылья имели? А у этого вот – есть. И еще из странного материала типа налипшей на глину мелкой гальки, и, кстати, шуршат они соответственно. А в целом – он симпатичный товарищ с приятным голосом, напоминающим плеск воды. Но если в глаза посмотреть: пугают меня эти белые вертикальные зрачки до икоты… С непривычки, наверное.
– Ладно, – отряхнувшись, я скорчила вайшу рожицу, – живи, черт с тобой, но если…
– Касс-с-с-си!!!
Вы не поверите, народ, но стоило мне так вот безобидно ругнуться, как рядом с фигурой духа на фоне потемневшего неба начала медленно материализоваться еще одна, и я даже знаю, чья…
Ой-ей… Я в ужасе зажмурилась, дабы и с разъяренной Яти взглядом не встречаться и не наблюдать за появлением вышеупомянутого персонажа. Вот я попала…
– Ну и что нам с этим делать? – Рядом с моим ухом прозвучал заинтересованный голос вайша.
Я обреченно посмотрела на мост. Ага. Сидит, красавчик. Рогатый, хвостатый, мохнатый, ушастый, морда – чайником, ни фига не понимает и сути произошедшего не улавливает абсолютно. Вцепился в перила мертвой хваткой и зябко поводит плечами, словно ему тут холодно. Ну да, не преисподняя здесь, извиняйте.
– Назад бы вернуть надо. – Ящерка одарила меня укоризненным взглядом. – Ну о ком мечтаешь, с-спас-сительница этакая? С-скорее возвращай его, откуда взяла, пока он ничего не понимает!
– Я-а-а… Эм-м-м… А как?..
– Хороший вопрос-с, – проворчала она. – Проклятием с-своим, как же еще.
Вайш с интересом посмотрел на меня, а я, вздохнув, пробормотала:
– Чтоб ты в ад провалился! Так пойдет?
Черт никуда исчезать и не думал, и Яти посове-товала:
– Еще разок и, главное, побольше чувс-ства! Побольше эмоций! Гнева, ненавис-сти – из чего обычно рождаютс-ся проклятия, в общем.
– Исчезни с глаз моих, чтоб ты провалился! – грозно рявкнула я.
Упс! Был черт – и нету его! Жалобно пискнул – и послушно провалился в никуда, только хвостиком успел махнуть напоследок! Мы с ящеркой одновременно перевели дух, а вайш тихонько попятился от меня, бочком-бочком приближаясь к реке. И, очутившись в воде, быстро откланялся: