Гусев Валерий. Привидение с брошкой

Валерий Гусев
Привидение с брошкой

Глава I
Туманный Альбатрос

   Эту, поначалу загадочную, а потом жуткую историю рассказал мне мой младший брат Алешка. Слушая его, я невольно пытался ответить на те вопросы, которые возникали в его рассказе и на которые он нашел свои правильные ответы. Честно скажу: не всегда мне это удавалось. Попробуйте и вы, мои читатели, найти ответы на загадочные события, о которых я начинаю рассказывать…
   Эта история приключилась с Алешкой, когда он гостил в далекой Англии, в старинном английском замке, с настоящими английскими привидениями.
   Как его туда занесло? – Это простой вопрос. Но двумя словами (вроде: «попутным ветром») на него не ответишь.
   А дело было так. Наш папа работает в российском отделении Интерпола. Интерпол – это полиция, которая разыскивает опасных преступников по всей нашей планете. И поэтому папа часто ездит во всякие страны, сотрудничает там со всякими своими иностранными коллегами, выслеживает и задерживает всяких преступников международного уровня. И у него сложились очень хорошие профессиональные и дружеские отношения с английской полицией, со Скотленд-Ярдом. С тем самым, с которым в старое доброе время сотрудничал сам великий Шерлок Холмс. Английские интерполовцы даже подарили папе красивую трубку – копию той самой трубки, которую курил, применяя дедуктивный метод, великий сыщик.
   И вот у папы опять командировка, как сказала мама, в туманный альбатрос. Мама, когда волнуется или огорчается, начинает немного путать слова. Иногда у нее это получается интересно. И Алешка, он уже один раз побывал в Англии, тут же ее поправил:
   – Правильно – Туманный Альбион, мам, Альбатрос – это лошадь такая.
   – Знатоки, – усмехнулся папа. – «Альбатрос» – это яхта.
   Они оба оказались правы. Лешка, когда в первый раз покорял Англию, побывал на скачках, где первым пришел к финишу белый жеребец по кличке Альбатрос. А папа как-то задерживал на яхте «Альбатрос» беглого банкира-жулика.
   Но «Альбатрос», чтобы вы знали, это кафешка у нашего метро.
   – А когда ты едешь? – спросила огорченная мама.
   – Через неделю.
   – Ну и нечего порячку гороть.
   – Горячку пороть, – машинально поправил ее папа. И сказал: – Я, пожалуй, Лешку с собой возьму. Как знатока альбатросов.
   – Мне некогда, – сказал Алешка. – У меня дел выше крыши.
   – А ты меня возьми, – предложила мама. – В туманный альбатрос. Мне опять туда хочется.
   – А ты уже один раз там была? – удивился Алешка.
   – Нет, но я уже один раз туда хотела.
   Но папа настоял на своем. Конечно, ему было бы приятнее поехать в Англию с мамой, походить с ней по музеям и магазинам, но, как мы потом узнали, Алешка ему был нужен для прикрытия. Папа ехал в Англию не как полковник милиции, а как друг детства одного российского бизнесмена, осевшего в Англии в купленном там старинном замке. Эта маскировка нужна была папе для того, чтобы не спугнуть опасных и хитрых преступников, тоже осевших в Англии. В самом деле, ведь милиционеры не ездят на задержание со своими десятилетними детьми. А, например, жена или простая женщина вполне могла бы оказаться секретным сотрудником.
   Но мы обо всем этом узнали потом. Когда папа и Алешка вернулись в Москву. И рассказали нам о своих захватывающих дух приключениях.
   – Ладно, – лениво согласился Алешка. – Так уж и быть, съезжу я в вашу Англию. Давненько я там не бывал.
   Да, давненько… И недолго. Зато здорово отметился. Он там подружился с русским бизнесменом, по сходству увлечений. Они стояли на мосту через Темзу и на спор плевали вниз, стараясь попасть в трубу проходившего буксира. В трубу они не попали, а попали в полицию. И бизнесмен заплатил штраф за обоих. И сказал Алешке, когда они вышли из полицейского участка:
   – Ладно, братец, мы с тобой в Москве потусуемся. Я знаю один хороший мост – Новоарбатский, я рядом с ним живу.
   Алешка потом несколько раз ездил на Новоарбатский мост, поплеваться с него, но бизнесмена там не застал.
   Поэтому папа, помня об этой истории, сказал Алешке:
   – Однако – условие. С мостов не плеваться. И английский подучить, время еще есть.
 
   …Отъезд неумолимо приближался. Мама волновалась, папа пропадал на работе, зато Лешка был спокоен как танк на подиуме. Нерушимо.
   Незадолго до отъезда папа пришел домой не один, а с каким-то довольно пожилым дядькой. Приятным на вид.
   – Это Алексей Михалыч, – сказал папа. – Легендарный сыщик.
   – Я теперь не сыщик, – улыбнулся Алексей Михалыч, – я пенсионер.
   – Мент всегда мент, – подхватил Алешка.
   – Алексей! – строго оборвала его мама. – Что ты себе позволяешь!
   – А что? – ничуть не обиделся мент на пенсии. – Милиционер – он и в бане милиционер. Алексей верно заметил.
   – Это не я заметил, – признался Алешка. – Это один писатель.
   – Насчет писателей, – сказал папа. – Ведь Алексей Михалыч когда-то руководил расследованием дела об ограблении квартиры Толстого.
   – Какого? – проявил Алешка несвойственную ему эрудицию. – Их у нас полно. Штук десять.
   – Алексея Толстого, – уточнил Михалыч.
   Алешка подпрыгнул:
   – Который «Золотой ключик»? Тогда он мой любимый писатель.
   Я тут уточню. У него не любимый писатель Алексей Толстой, а любимый герой Буратино. Он нравится Алешке больше всяких Гарри Поттеров. Наверное, потому, что они очень похожи друг на друга, Алешка и Буратино, я имею в виду. Оба озорные, оба нахальные, оба смелые. И верные друзья. И умеют находить выход в любой ситуации. Вот только у Алешки носик покороче и чуть курносый. Но такой же любопытный. И когда он сует свой нос куда не положено, то обязательно проткнет им в какой-то тайне дырку, за которой – волшебная дверца.
   – А вы этих жуликов поймали? – спросил Алешка.
   – Это не жулики были, – ответил мент Михалыч. – Это были самые настоящие бандиты.
   И он на кухне, за чаем, рассказал нам эту драматическую историю. Прочтите ее внимательно, она нам очень скоро пригодится.
 
   Великий писатель Алексей Толстой долгое время жил в Париже. И обзавелся там очень многими друзьями. И когда вернулся в Москву, то его очень часто приглашали в посольство Франции на всякие торжества и в другие места на приемы по всяким торжественным случаям. Он ходил туда, конечно, со своей любимой женой Людмилой Ильиничной. И она на эти приемы надевала на себя всякие драгоценности, которые он ей дарил. Они были очень красивые и дорогие. Особенно – прекрасная старинная брошь в виде королевской лилии, вся усыпанная бриллиантами. Необыкновенная брошь.
   А надо сказать, Алексей Николаевич Толстой был очень большим любителем и знатоком всяких редких вещей и украшений. И он собрал очень хорошую коллекцию. Он ведь был писателем с мировым именем, богатым человеком, часто ездил в Европу, и его квартира постепенно превратилась просто в музей. К тому же Толстой был еще и граф. И поэтому все красивые и старинные вещи он не прятал в шкаф, он ими пользовался. Они все стояли, лежали и висели на своих местах. Только свои драгоценности Людмила Ильинична держала в шкатулочке. Которая запиралась золотым ключиком.
   А потом Алексей Николаевич постарел и умер, и Людмила Ильинична осталась в одиночестве. Людмила Ильинична долго переживала смерть любимого мужа, все время проводила дома одна. Ну, не совсем одна – вместе с ней в квартире поселилась ее подруга, которая помогала по хозяйству. Жили они скромно, нигде не бывали, только ходили за продуктами.
   И вот спустя много лет Людмилу Ильиничну пригласили в посольство Франции на прием по случаю годовщины «Нормандии—Неман». Это был такой во время войны авиационный полк, в котором воевали вместе с нами против фашистов французские летчики.
   Людмила Ильинична сделала красивую прическу, надела любимое платье и драгоценности. А на грудь приколола ту знаменитую брошь в виде королевской лилии. И на этом приеме, где пили шампанское и коктейли, она познакомилась с очаровательной девушкой с красивым именем Аурика.
   Несмотря на такое имя, эта Аурика была русской, которая вышла замуж за француза. Она очень понравилась Людмиле Ильиничне.
   – Какое у вас красивое имя, – сказала ей Людмила Ильинична.
   – Мне тоже нравится, – засмеялась девушка. – Аурика в переводе значит золотистая…
   – Рыжая, что ли? – прервал Алешка Михалыча.
   – Почти, – усмехнулся Михалыч. – Вообще она была брюнеткой. Но носила красивый рыжий парик.
   – Для красоты? – уточнил Алешка. Он с огромным вниманием слушал эту историю. – Или для маскировки?
   Михалыч опять усмехнулся и, подмигнув нашим родителям, сказал:
   – А тезка мой не иначе сыщиком будет! Правильно, Алексей, для маскировки.
   – Лиса Алиса, – кивнул Алешка. – А кот Базилио?
   – Точно: сыщиком будет! Был кот Базилио. Да не один, а с двумя котятами.
   – Лешка, – вмешался папа, – не перебивай.
   И Михалыч продолжил свой увлекательный рассказ.
   В общем, дальше все случилось очень просто. Обаятельная Аурика стала захаживать в гости к вдове писателя, всегда с букетиком цветов или с коробочкой конфет, щебетала о том, как хорошо она жила во Франции, что скоро опять уедет в Париж. А Людмиле Ильиничне она все больше нравилась – веселая, непосредственная, заботливая. И главное – восторженная.
   – Ах! Какие часики! Ах! Какая вазочка! Ах! Какая прелесть!
   А когда доверчивая хозяйка стала показывать ей свои украшения, доставая их из шкатулки, которую отпирала золотым ключиком, восторгам вовсе не было предела.
   А уж когда Людмила Ильинична подарила рыжей Аурике миленькое колечко, та даже всплакнула от счастья у нее на плече.
   Но скоро плакать пришлось самой хозяйке квартиры. И вовсе не от счастья.
   Однажды в квартиру позвонили.
   – Кто там?
   – Откройте – милиция.
   Хозяйку это не удивило. Квартиру, как общенародное достояние, как музей великого писателя, охраняло государство. И время от времени ее навещали сотрудники МВД – проверяли, все ли в порядке, нет ли чего-нибудь подозрительного?
   И дверь приветливо распахнулась.
   В квартиру ворвались трое, вооруженные пистолетами. Они обрезали телефонный шнур, связали им хозяйку квартиры и ее подругу и заперли их в ванной комнате.
   Когда бедным женщинам удалось освободиться и позвать на помощь, преступники уже исчезли. И вместе с ними исчезла шкатулка с драгоценностями, редчайшие иконы, картины, вазы, подсвечники – в общем, все самое ценное, и самое редкое, и самое старинное. А ценнее всего была брошь в виде лилии, украшенная драгоценными камнями.
   Алексею Михайловичу поручили возглавить всю оперативную работу по розыску преступников и похищенных вещей. Он так просто сказал об этом:
   – Провели оперативно-розыскные мероприятия, задержали преступников, вернули все похищенные предметы их владелице.
   Папа при этом чуть усмехнулся и добавил:
   – А эти мероприятия проводились целый год по всей стране без выходных и праздников.
   – Да, – скромно согласился мент Михалыч, – поработать пришлось. Тем более что главарь этой банды по кличке Кот, очень опасный и хитрый преступник, сумел удрать из-под стражи.
   – А почему – Кот? Кот Базилио? Я угадал? – удивился Алешка.
   – Кот – это сокращенно от Котовского. Сначала у него была кличка Котовский. А потом она немного сократилась.
   – А почему Котовский? – не отставал Алешка.
   – Это старая история. Был когда-то красный революционный командир Котовский. А до революции он был атаманом разбойников, которые грабили богатых помещиков и отдавали награбленное бедным крестьянам. Однажды его выдал предатель, и Котовского схватили. Но он сумел убежать. Потом его снова схватили и привезли после допросов в суд. Судья спрашивает:
   – Как вам удалось убежать?
   – Да просто, – отвечает Котовский. – Один стражник стоял справа, вот так, как этот. А другой – слева, как этот. Я взял их за шиворот, стукнул лбами и выпрыгнул в окно.
   И он так и сделал. Сшиб охрану лбами и выпрыгнул в окно.
   Так вот этот главарь почти точно так же когда-то удрал из суда. Его и прозвали за это Котовским.
   – И от вас он так же убежал? – спросил Алешка. – Стукнул вас лбами и выпрыгнул в окно?
   – Алексей! – вспыхнула мама. – Не забывайся!
   Но Алексей Михалыч успокоил ее улыбкой. Он ведь очень умный человек, на детей не обижается. Особенно на будущих сыщиков.
   – Нет, Леша, он поступил хитрее.
   – А как? – У Алешки глаза даже круглыми стали от любопытства. Как у Буратино.
   Да, очень хитрый был этот Котяра Котовский. Дело в том, что оперативники все похищенное нашли, кроме брошки. А это была самая ценная вещь. А ее-то и не было. Все подельники, даже рыжая Аурика, говорили, что при дележе добычи ее забрал себе Кот. Как главарь. А он все отрицал: не знаю никакой броши, и все. Скорее всего, он ее припрятал до того времени, когда выйдет из тюрьмы. Чтобы было на что отпраздновать свободу.
   – Бились мы с ним, бились, – говорил Михалыч, – ни в какую не соглашается сказать, куда дел брошь. А потом вдруг согласился. Но с условием: «Дадите свидание с невестой, дадите с ней попрощаться перед тюрьмой, так и быть, скажу, кому брошь продал». Спрашиваем его: «А где невеста?» Отвечает: «В городе Баку». – «А где брошь?» – «Тоже в городе Баку».
   – Ну так что? – Алексей Михайлович давно уже помешивал чай в пустой чашке. – А вот что…
   Если бы это делал Алешка, то мама бы тут же ему выдала:
   – Алексей! Дыру протрешь! – А тут ни слова не сказала, только вздохнула с сочувствием.
   – Ну так что? Запросили мы прокуратуру, она дает добро. Только предупреждает, чтобы не сбежал. Мы, конечно, все меры приняли. Приехали в Баку, на квартиру невесты. Она обрадовалась, засуетилась, побежала в магазин за вкусненьким, чтобы жениха подкормить. Мы не возражали, конечно, понимали ее. Сняли с него наручники, позволили переодеться в домашнее: костюм тренировочный, шлепанцы.
   Но были все время настороже. Мы с напарником в квартире глаз с Котовского не спускаем, а еще одного оперативника, самого молодого, оставили на лестничной площадке – дверь входную караулить.
   Невеста на кухне хлопочет. А Котовский взял телефонную трубку и позвонил: «Здорово, Раджаб. Котовский тебя приветствует. Тут накладка получилась. С чем? Да с брошью. Хозяин у нее нашелся. Хочу ее выкупить. Не бойся, не обижу. Две цены дам. Хоп! Жду тебя, адрес Наташки знаешь».
   Все идет по плану. Да вот только не по нашему плану. Все ведь у Котовского было заранее продумано.
   Выходит из кухни невеста и вдруг… падает в обморок. Побелела вся, прямо бездыханная. Мы бросились ей помочь. А Котовский за нашими спинами взял помойное ведро и – за дверь. Наш молодой опер бдительность не проявил, он ведь знал, что мы в квартире, что просто так Котовскому выйти не позволим… А тут – выходит он с ведром на помойку, в домашней одежде, в шлепанцах…
   Спустился Котовский во двор, зашел за помойку, достал из ведра заранее туда спрятанную одежду и обувь, переоделся и… его и след простыл. На три года. И все это время мы его искали. Попало нам от начальства, конечно, здорово. Да мы и сами себя нещадно корили. С таким трудом раскрыли такое тяжкое преступление и – на тебе, отличились!
   – А что дальше? – спросил Алешка. – Нашли Котовского?
   – Нашли. В горах Кавказа. Окружили дом, где он скрывался. Котовский стал отстреливаться и в перестрелке погиб.
   – А брошь?
   – Брошь так и не нашли. Мне сдается, не у него она была.
   – А какая она из себя? – деловито спросил Алешка. Будто сейчас встанет из-за стола и пойдет в наш парк искать брошь. И найдет ее либо под кустом, либо прямо под ногами.
   – Принеси карандаш, – попросил его Михалыч. – Нарисую. Я ее так запомнил, что на всю жизнь.
   Алешка сбегал за карандашом, и Михалыч нарисовал на салфетке цветочек из трех остреньких листьев. В самом деле похожий на лилию. В центре он сделал большой кружок, а края листьев обрисовал маленькими кружочками. И объяснил, что большой кружок – это крупный рубин, а маленькие кружочки – бриллианты.
   – Красивая штучка, – сказала мама. – И нарисована здорово. Все понятно, где рубины, где бриллианты.
   – Тебе бы такую! – щедро пообещал Алешка.
   – Ага! – восхитилась мама. – Я бы ее на фартук прикалывала. Во время мытья посуды.
   – Клево! – согласился Алешка. И тут же спросил: – Дядь Леш, а вот эту… рыжую лису Алису, ее тоже посадили?
   – Конечно. Но ей немного дали, она ведь в ограблении не участвовала.
   – А куда она потом делась?
   – Уехала.
   – В Страну дураков?
   – Нет, сначала она уехала к мужу, во Францию. Насколько мне известно, она с ним очень скоро развелась и снова вышла замуж. Теперь уже за англичанина. Но я в этом не уверен.
   Мама забрала у Михалыча пустую чашку и опять налила ему чаю.
   – Значит, – все не унимался Алешка, – вы все нашли, кроме брошки?
   – И ключик не нашли. От шкатулки.
   – Плохо искали, – проворчал Алешка, пригнулся под сердитым маминым взглядом, зачем-то забрал рисунок брошки, аккуратно сложил его и сунул в карман.
   Почему и зачем Алешка взял с собой в Англию рисунок брошки?

Глава II
Замок под луной

   Неделя пролетела быстро. Папа принес билеты на самолет. Себе и Алешке. А маме не принес. Но она отнеслась к этому спокойно. Только сказала:
   – Алексея в самолете пристегни покрепче. Иначе он напросится в кабину пилотов, и вы можете прилететь совсем не туда. Плюхнетесь где-нибудь в туманной Австралии. Ищи вас потом.
   Папа призадумался:
   – Может, его вообще не брать? У него здесь дел выше крыши.
   Алешка взвизгнул:
   – У меня теперь дел выше крыши не здесь, а в Англии!
   Тут папа призадумался еще больше. И сказал:
   – А вот как раз из-за этого я бы оставил тебя дома. И мне спокойнее, и маме, и… Англии.
   – Фигушки, – сказал Алешка.
   Сейчас-то я знаю, что если бы Алешка не улетел в Англию, ей бы очень туго пришлось…
 
   За день до отъезда к нам опять пришел наш любимый мент на пенсии.
   – У меня к тебе, Сережа, – сказал он папе, – своя просьба имеется. Я не люблю оставлять дела недоделанными.
   – Вы про эту брошь, Алексей Михайлович?
   – Про нее. По некоторым данным, она где-то в Европе обретается. Информация такая есть. И по этой информации, кто-то собирается выставить ее на продажу, на аукционе в Лондоне. Смекаешь, полковник? Если ее там кто-то купит – только мы ее и видели, уже навсегда.
   – Попробую проконтролировать.
   – Вот-вот, попробуй. Я вот для тебя и дело из архивов затребовал. Полистай.
   Папа полистал, а потом вынул из папки большой конверт с фотографиями и стал их рассматривать. А Алексей Михалыч давал пояснения:
   – Это вот в кресле Людмила Ильинична, она в рабочем кабинете Толстого. Еще до ограбления.
   Мы с Алешкой, конечно, тоже в эти фотки вперились. Кабинет Толстого нам понравился. Особенно громадный камин, а на камине всякие редкости в виде часов с фигурками, в виде ваз с ручками, в виде подсвечников со свечами.
   – А это вот сам Котовский, еще до ареста, в Одессе. Вот эти двое – его подельники. А вот это сама Аурика. В моем кабинете, на допросе. Только она тут уже не золотистая, а натуральная – черноволосая брюнетка.
   – Симпатичная особа, – сказал папа.
   – И глаза красивые, – со знанием дела добавил Алешка. – На такой даже жениться можно.
   – Я тебе женюсь! – сказала мама. – Таблицу умножения сначала выучи. Жених!
   – А вот наша Аурика, – продолжил Михалыч, – в кафе, за минуту до задержания.
   – А что это за толстушка рядом с ней? – спросил Алешка. Еще одну невесту углядел.
   – Неустановленное лицо, – вздохнул Алексей Михалыч. – Видимо, подруга.
   – На елку похожа, – опять вмешался Алешка. – Вся обвешанная.
   Я тоже посмотрел на это неустановленное лицо. Алешка был прав: эта девушка вся целиком обвесилась дамскими украшениями. Даже на лбу у нее виднелась какая-то бляшка с камешком.
   Папа стал рассматривать еще один снимок.
   – Вот, – сказал Алексей Михалыч, – та самая брошь.
   – Красивая, – кивнул папа.
   – И дорогая, – добавил Алешка.
 
   В тот вечер мы засиделись допоздна. И пошли проводить Михалыча до автобуса.
   Было уже темно. Светились вдоль проспекта желтые фонари, мигали огоньками машины. Мы присели на скамейку под стеклянным колпаком. Автобуса долго не было.
   Тут еще подошел какой-то парень, потоптался и стал ловить попутную машину. Но у него не очень получалось. Он занервничал, стал искать сигареты в карманах куртки и все время промахивался мимо них. Сигареты нашел, стал искать зажигалку.
   Алексей Михалыч почему-то отошел в сторонку, достал мобильник и что-то в него тихо проговорил.
   Подошел автобус. Михалыч сказал:
   – Это не мой. – А когда папа удивленно взглянул на него, он молча кивнул в сторону парня, который все пытался остановить такси или частника. И папа кивнул в ответ. И они как-то незаметно оказались рядом с этим парнем, с двух сторон.
   Наконец притормозила какая-то машина, распахнулась в ней дверца, и кто-то сказал:
   – Садитесь, гражданин. Нам по пути.
   Парень было рванулся, но его уже крепко держали папа и Михалыч. Из машины вышли двое с автоматами и надели на парня наручники. И все уехали.
   Мы с Алешкой стояли с разинутыми ртами. Михалыч засмеялся.
   – Не поняли? – спросил он. – Этот парень только что совершил ограбление. Снял с какого-то гражданина куртку.
   Как старый сыщик Михалыч догадался об этом?
 
   – Откуда вы знаете? – спросил Алешка.
   – Я же старый сыщик, у меня глаз наметанный.
   – У меня тоже, – похвалился Алешка. – Но я ничего не заметил.
   – А ты заметил, что он волнуется? Заметил? А вот вывод не сделал.
   – Мало ли почему человек волнуется. Может, он двойку получил.
   – Может, и так, – согласился Михалыч. – Может, из-за двойки, а может, чего-то боялся. Надо дальше смотреть. Куртка ему немного маловата – это меня и насторожило. А когда он начал сигареты искать и все время мимо карманов промахивался, тут я уже точно знал – не его куртка, не привык он к ней. Ну и дальше все подтвердилось – он ведь все карманы обшарил, пока курево нашел. А знатный курильщик, вроде меня, всегда сигареты и зажигалку в одном месте держит. И никогда не забудет, в каком именно.
   – Здорово! – восхитился Алешка. – Значит, он с кого-то куртку сграбил и на себя напялил. А дальше?
   – А дальше – еще проще. Звякнул я в ближайшее отделение и спросил: не было ли чего? Было. Ограбление: куртка, мобильник, борсетка.
   – А борсетки у него не было, – заметил Алешка.
   – Правильно. Он ее выпотрошил и выкинул. Зачем ему лишняя примета? Так?
   – Так точно, – сказал Алешка. – А вон еще один идет. И тоже никак рукой в карман не попадет.
   – В карман не попадет, – согласился Михалыч. – А в вытрезвитель точно.
   Такой вот приключился случай. В Москве. И никто из нас не знал, что каким-то краешком он и в Англии высунется…
 
   В день отъезда Алешка уселся на тахту с книгой.
   – Чем увлекся? – спросил его папа.
   – Английским. Не мешай. Надо немного подучить.
   – Спохватился! У нас самолет в семь часов.
   – Куча времени. – Алешка листал страницы с такой скоростью, будто их переворачивал ураганный ветер.
   Папа покачал головой, но ничего не сказал. Зато он сказал маме, когда она заставила меня снять с антресолей два больших чемодана:
   – Это ни к чему. Едем налегке. В джинсах, кроссовках и ветровках. Мы простые скромные люди. Со средним достатком.
   – Это все? – ужаснулась мама.
   – Нет, – не отрываясь от учебника, напомнил Алешка: – Гольфы мои найди.
   – Какие еще гольфы?
   Алешка поднял голову, сделал большие глаза:
   – А как же! Мы же в Англию едем! Ты что! Мы же там будем жить среди англичан. А они же едят овсянку, ходят с зонтиками и играют в гольф!
   – Хорошо, – робко согласилась мама. – Я положу вам в сумку свой складной зонтик и пару твоих гольфов.
   – И кастрюльку с овсянкой, – добавил папа, усмехнувшись.
   – Может, лучше курицу? – робко предложила мама. – Пожарить?
   Алешка фыркнул:
   – В Англии этих кур… Как гуталина у Матроскина.
   В общем, они в самом деле поехали налегке, с папиной сумкой и с Алешкиным школьным рюкзачком. Мамин зонтик они незаметно оставили в прихожей, засунули под тумбочку для обуви.
   – Мы с Димой вас проводим, – решительно сказала мама.
   – Поплачь лучше дома, а не в аэропорту, – уперся Алешка.
   – Сам поплачь. Я хочу помахать вслед вашему лайнеру.
   – Вслед машине помаши, с балкона, – опять не согласился Алешка. Он, видимо, побаивался все-таки, что мама в последнюю минуту сунет в сумку курицу или зонтик. А может, и овсянку в кастрюльке.
   Но папа возражать не стал, в аэропорт мы поехали всей семьей.
   Когда папа и Алешка уже шли по летному полю на посадку, мама прорвала все заслоны и с криком: «Зонтик забыли!» – догнала их и стала запихивать зонтик в сумку. Нашла ведь под тумбочкой.
   Это был первый сюрприз на пути в туманный альбатрос…
 
   Когда они взлетели, Алешка расстегнул свой рюкзачок, что-то там поискал, почему-то хмыкнул и достал учебник английского. А папа сразу же задремал – он очень уставал на работе.
   Часа через три Алешка проснулся и прилип к иллюминатору. Вокруг было темно, а внизу светился громадный Лондон. Разноцветными огнями.
   – Красиво? – спросил папа.
   – Ага. Совсем как над Москвой. Когда мы взлетали. Они там ничего не напутали? – Алешка кивнул на дверь в кабину пилотов.